– Мне нужно с тобой поговорить, – говорит София.

Она пробралась сквозь горы хлама в комнате Морица и устроилась за его столом. Брат лежал на кровати, подложив руки под голову и глядя на потолок. Он не ответил.

– Ты живой? – спросила София.

– Что тебе нужно? – неохотно осведомился Мориц.

– Я хочу поговорить об этих письмах.

Вот что она сказала. София понятия не имела, действительно ли Мориц получал анонимные сообщения с угрозами. Она просто предположила. Пальцем в небо. Но, похоже, это сработало.

Мориц вскинулся, будто София ударила его током.

– Что? Откуда ты знаешь?

– Угадай с трех раз.

Но Морицу явно было не до шуток. Он уставился на Софию, будто лихорадочно пытался вспомнить, кто она такая.

– «Бог бережет для детей его несчастье его. Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал».

Так было написано в последнем письме, которое она получила сегодня вечером, когда вернулась из школы. После этого она решила поговорить с братом.

Тот равнодушно покачал головой и опять опустился на кровать.

– Что это за чушь? – проворчал он.

– «Я вижу тебя. Не забывай обо мне».

Похоже, эти слова были ему знакомы. Мориц опять выпрямился.

– Ты рылась в моем компьютере?

– Вот еще!

– Так откуда ты знаешь об этом письме?

– Я получила такую же дрянь.

– Ты? А ты тут при чем ко всей этой истории?

– Мне вот тоже интересно. Ты знаешь, о чем идет речь? Я лично понятия не имею. – Она протянула ему распечатанные сообщения.

Нахмурившись, Мориц покачал головой.

– А что тебе прислали? – спросила София.

– Я получил два письма и эсэмэску. Собственно, тот же текст, что и у тебя. «Что прошло, не забылось. Оно вернется. Оно настигнет тебя. Второго июля тебя ждет расплата».

– И? В чем тут дело?

Мориц прищурился:

– Откуда мне знать?

– Слушай, Мориц, не морочь мне голову! Ты только что сам спросил, при чем тут я ко всей этой истории. Какой такой истории? Что ты имел в виду?

Он повернулся и посмотрел в окно.

– Тип, который это пишет, сумасшедший, – продолжила София. – Он утопил Эгона. И ты знаешь почему.

Мориц сглотнул. Он молчал.

– Что произошло, Мориц? – прошептала София.

Он смотрел на свои ногти, будто ничего более интересного во вселенной не было.

София твердо решила, что не выйдет из этой комнаты, пока не получит ответы на свои вопросы. Пусть даже ей придется просидеть тут до завтра.

Она положила ноги на стол и скрестила руки на груди. На стене тикали часы.

Через некоторое время Мориц поднял голову и вздохнул.

– Я облажался по полной программе.

Оказывается, в марте Мориц ходил на вечеринку. И ночью возвращался домой на машине, хотя выпил лишнего. И хотя он мог остаться ночевать у приятеля. И хотя шел дождь, а к ночи подморозило. Улицы покрыл гололед.

– Но я вдрызг разругался с Тиной, и мне хотелось поскорее смыться оттуда.

Тина была девушкой Морица – теперь уже бывшей.

– Я ехал очень медленно, честно, – оправдывался он. – И вдруг на дороге передо мной возник велосипедист. На спортивном велосипеде. Без подсветки, без ничего. Он еще и одет был в темное. Это часа в два-три ночи. Черт, у меня не было ни единого шанса! Даже если бы я был трезв, я бы все равно его сбил.

– Ты его переехал? – ужаснулась София.

– Я его задел, – помолчав, ответил Мориц. – По крайней мере, мне так показалось.

– Показалось? – повторила огорошенная София. – Вообще-то такое легко заметить, тебе не кажется?

– Ну… я почувствовал небольшой… удар, – признал Мориц. – Я посмотрел в зеркало заднего вида, но там ничего не разглядел.

– Как это «ничего не разглядел»?

– Ну, я не увидел велосипедиста.

– Потому что он лежал на дороге и истекал кровью, – хмыкнула София.

Мориц пожал плечами. Он не смотрел сестре в глаза.

– Ты не остановился, – поняла наконец София. – Ты просто поехал дальше.

Мориц молчал. Он дрожал всем телом. Софию тоже била дрожь – от ярости и возмущения. Хоть бы посмотрел на нее! Но нет, Мориц так и сидел понурившись.

– И ты еще хочешь стать врачом! А сам бросил беднягу на произвол судьбы. Слушай, да что с тобой такое, ты мне можешь объяснить?

– Я вообще едва мог думать, София. Я же был пьян. В стельку.

– Если бы тебя занесло и ты повалил бы придорожный столб, ладно. Я бы на твоем месте тоже смылась. Но велосипедист… Насколько ты был пьян? Я вообще не понимаю.

– Я и сам не понимаю, – прошептал он. – Облажался, говорю же. – Мориц ссутулил плечи.

– А потом? Что ты сделал на следующее утро, когда протрезвел?

– Я поехал на то же место. Но там ничего не было. Ни стекла, ни крови, ничего. И спросить было не у кого.

– Ну конечно. И в полицию ты не мог пойти.

Мориц покачал головой.

– Да я и сам понимаю, что поступил дерьмово.

– А в газете не писали про аварию, при которой виновник скрылся с места ДТП? Или ты и читать не стал?

– Стал. Два дня спустя я наткнулся на сайте полиции на отчет по этому случаю. Маленькая заметка. Мол, произошла авария, водитель велосипеда ранен и доставлен в больницу. Полиция просит свидетелей дать показания. Все.

– Но ты, естественно, туда не пошел.

– Не-е. Да и ничего такого вроде не случилось. Иначе полиция подошла бы к делу иначе.

– А потом?

– За день до последнего экзамена пришло первое письмо. Текст, кажется, такой же, как и у тебя.

– Показывай.

– Не получится. Я его стер.

– Ну молодец. А дальше?

– Ничего. Я завалил экзамен. И все это время ждал, когда же этот тип объявится. Две недели назад пришло второе письмо. С такими же странными намеками. Мол, он следит за мной.

– Дай-ка угадаю. То письмо ты тоже стер.

Мориц виновато кивнул.

– А вчера пришла эсэмэска. Насчет кота.

– Там было написано, что он утопил кота?

– Не совсем. Что, мол, в саду меня ждет сюрприз.

– И ту эсэмэску ты тоже удалил, – подытожила София.

Мориц пожал плечами:

– Это было глупо, я сам понимаю. Но знаешь, что странно? У того велосипедиста все в порядке. С ним вообще ничего не приключилось. Он даже велосипед не сломал.

– Откуда ты знаешь?

– Феликс для меня выяснил.

Феликс. У Софии сердце замерло, а потом подпрыгнуло куда-то к горлу. Она очень старалась забыть о нем. И у нее почти получилось. В последние два часа София почти о нем не думала. А теперь услышала его имя и поняла, что забыть его не получилось. Она ощутила симптомы ломки: тошнота, головокружение, удушье, бешеное сердцебиение.

– Как он узнал? – Софии показалось, что рот у нее набит ватой. – Он ходил к копам?

– Не-е. В парикмахерской узнал.

– Что?

– После того как я нашел кота в бочке, я запаниковал. Позвонил Феликсу и все ему рассказал. Феликс классный, всегда что-нибудь придумает.

«Феликс классный». Слишком классный, чтобы звонить Софии. Но сейчас речь шла не о том. Нужно было сосредоточиться на самом главном. На проблеме брата. На этих анонимных сообщениях.

– Что же он придумал? – спросила София.

– Поехал на место аварии и увидел, что напротив – парикмахерская. Пошел туда стричься и поболтал с парикмахершей. Они всегда в курсе последних сплетен.

– Что-то узнал?

Мориц кивнул.

– Велосипедист оказался двоюродным братом сестры подруги парикмахерши. Что-то в этом роде. В общем, та женщина знала, что ничего страшного не случилось. Просто тот тип был пьян в стельку, и потому его продержали в больнице до утра, пока он не проспался. У него все отлично, а полиция спустила дело на тормозах.

– Поздравляю. Значит, ты в шоколаде. Тебе не в чем себя винить.

– Но почему он шлет мне эти письма? Зачем утопил кота?

– Ты что, еще не понял? Эти письма вообще никак не связаны с той аварией. Я ведь получила такое же дерьмо.

– Может, ты и права.

– Ну конечно, я права. Кто-то за нами следит, Мориц. Кому-то что-то от нас нужно. И ему многое о нас известно. Он знал об аварии и, наверное, о Саре.

– Сара? – переспросил он. – Это еще кто?

Доверие за доверие. Брат рассказал ей, как скрылся с места аварии, поэтому она поделилась с ним историей о Саре. И тем, как ее подозрения развеялись. Когда она завершила свой рассказ, Мориц еще раз перечитал письма.

– V, – задумчиво протянул он. – Вчерашнее письмо тоже было подписано этим символом.

София, встав, забрала листок с распечаткой.

– Я и внимания не обратила. – Она посмотрела на брата. – V. Что это значит?

Он хотел что-то ответить, но тут пискнул телефон – пришла эсэмэска. София и Мориц испуганно переглянулись. Затем парень смущенно рассмеялся.

– Может, от Феликса, всего делов.

«От Феликса, всего делов», – мысленно повторила София.

Мориц достал из кармана телефон и прочел сообщение. А Софии пришлось взять себя в руки, чтобы не захихикать. Она была близка к истерике. Смешно же, так влюбиться. А он ничуточки ею не интересовался. Когда Мориц попросил его помочь, он тут же примчался, выслушал его, даже съездил на место аварии. А вот Софии он ни разу не позвонил. Ни разу.

При мысли об этом она чуть не расплакалась.

– Проклятье, – пробормотал Мориц.

София украдкой промокнула глаза.

– Что случилось?

Он протянул ей телефон.

– Такой же текст, как и у тебя. «Бог бережет для детей его несчастье его. Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал». И такая же подпись – V.

– Я рассказала папе о письмах, – вдруг вспомнила София. – Первые два я ему даже показала.

– И?

– Он хотел обратиться в полицию. Вначале. А потом вдруг передумал. И не объяснил почему. А вчера… ты бы его видел. Я ему объяснила, что случилось с Эгоном, а он…

– Что он сказал?

– Да в общем-то ничего. Что это он виноват. Он якобы забыл закрыть бочку. Но я в это не верю.

– И?

– Мне показалось, что он уже предполагал что-то подобное, когда пришел домой. Он был в панике. Спросил, где ты. А потом потребовал, чтобы я сидела дома.

– Мне кажется, нужно срочно с ним поговорить, – предложил Мориц.

Была среда, когда господин Ротэ обычно приходил домой раньше – клиника работала только в первой половине дня.

– Что ты хочешь у него спросить? – поинтересовалась София.

– Хочу узнать, чего он так испугался.

– Может, у него проблемы на работе. Какая-то психованная пациентка в него влюбилась и теперь ему угрожает.

– Но она же не ему угрожает. А нам.

– Ну да. Может, она думает, что так сможет к нему подобраться. Или уже подобралась…

– Ты о чем?

– Может, у него роман с этой пациенткой, – предположила София.

– Хм…

Мориц в такое, похоже, не верил. Да и трудно было вообразить подобное. Господин Ротэ был человеком семейным. Ему нравилось проводить все свободное время с женой и детьми. Он даже иногда жаловался, что дети не хотят с ним куда-нибудь сходить: «Каждый занимается своими делами. А времени на семью у вас нет».

– Я склоняюсь к мысли, что речь идет о каких-то проблемах в прошлом, – покачал головой Мориц.

– Или это вообще не связано с папой.

– В общем, нам нужно продумать, как мы будем действовать.

Но продумать они ничего не успели. В этот момент в замке провернулся ключ. Мориц расправил плечи и встал с кровати.

– Наверное, будет лучше, если сначала я с ним поговорю, – шепнул он Софии.

Теперь, когда он понял, что письма с угрозами никак не связаны с аварией, ему стало легче. София сразу это заметила. К Морицу вернулась былая уверенность.

– Йохен? – позвал он.

С тех пор как Морицу исполнилось лет пятнадцать-шестнадцать, он стал называть родителей не мамой и папой, а по имени – Сабина и Йохен. Софии это не нравилось, хотя она и не могла объяснить почему.

– Нет, это я. – Госпожа Ротэ заглянула в комнату.

– Разве ты не ушла на работу? – удивилась София.

– Я отпросилась. Ваш отец потребовал, чтобы я вернулась домой. – Она оглянулась. – Ну и где он? Еще не приехал?

– Пока нет. А что вы собираетесь делать?

– Он мне не сказал. – Она внимательно посмотрела на детей. – У вас все в порядке?

– Ну да, – хором ответили они.

– Ладно. – Мать вернулась в коридор. – Пойду хлебну чего-нибудь. Меня эта жара с ума сводит.

– Надеюсь, он скоро приедет. Мне интересно, что он нам скажет.

Но господин Ротэ не приехал. Его мобильный был выключен. В клинике работал автоответчик. И когда госпожа Ротэ к вечеру дозвонилась до администратора, та сказала, что господин Ротэ ушел около часа дня.

После этого Сабина обзвонила всех друзей, родственников и знакомых. Никто не говорил с ее мужем. Никто его не видел. Потом она принялась обращаться в больницы. Безрезультатно.

– Звони в полицию, – настаивал Мориц.

– Нет, это уж слишком. – Мать покачала головой. – Наверное, он просто забыл, что договорился со мной. Встретил какого-то приятеля и пошел с ним гулять.

– Не сказав тебе? – возразила София. – И выключив телефон? Мориц прав, мам. Нужно звонить в полицию.

Госпожа Ротэ колебалась, пока София не показала ей третье письмо, которое получили они с братом. Потрясенная, она смотрела на распечатку.

– Ничего не понимаю. При чем тут ваш отец?

Мориц пожал плечами:

– Откуда нам знать? Но, похоже, у кого-то к нему претензии.

– У тебя нет идей, кто мог написать такое? – спросила София.

– Ну, это цитата из Библии… – протянула мать. – По крайней мере, мне так кажется. Но зачем кому-то присылать их вам? Вам?

– У нас мало общего, – напомнил Мориц. – Кроме родителей.

«И Феликса», – подумала София. Но на самом деле это было не так. Феликс имел отношение только к Морицу. С ней он никак не был связан.

– Да, позвоню в полицию, – наконец-то решилась госпожа Ротэ.

Она набрала номер ближайшего отделения и объяснила дежурному полицейскому, что случилось. Две минуты спустя она повесила трубку.

– Сказали, чтобы я ждала до завтрашнего вечера, – объявила она. – Пока не пройдут по меньшей мере сутки, они ничего не будут предпринимать.

– Быть такого не может! – возмутился Мориц. – До тех пор кто знает, что может случиться.

– Возможно, полицейский прав. – Госпожа Ротэ покачала головой. – Я уверена, Йохен придет домой.

Но в ее голосе звучало сомнение, и София поняла, что мать сама не верит в свои слова.

Около полуночи Мориц зашел к Софии в комнату. Она уже лежала в кровати, но он просто включил свет и уселся за стол. В точности как она сделала сегодня днем.

– Эй! – София возмущенно вскинулась на постели.

– Брось, ты тоже уснуть не можешь.

– Что тебе нужно?

– Подумать.

– А я тут при чем?

– Что ты знаешь о Йохене? – спросил брат. – Я имею в виду, о его прошлом.

София почесала в затылке.

– Он родился под Мюнхеном.

Она попыталась вспомнить название деревушки, но не смогла. Пару лет назад во время путешествия в Австрию они проезжали по этой местности. Отец показал им дом, в котором вырос. И свою школу. Но София помнила только огромного черного пса, стоявшего перед ветхим зданием школы. Пес громко лаял.

– В гимназию он ходил уже в Розенгейме. В аттестате нет оценок ниже «отлично». Потом отправился в Гейдельберг, учился на медицинском факультете, – добавил Мориц.

– После университета работал пару лет в роддоме, потом перешел в частную гинекологическую клинику. Переехал в Дюссельдорф. Мама работала администратором в его клинике. Они вскоре поженились…

– Потому что мама забеременела мной, – кивнул Мориц. – А потом?

– Папины родители жили в Дюссельдорфе. Братьев и сестер у него не было.

Ни София, ни Мориц не помнили своих дедушку и бабушку – те умерли через пару лет после рождения Софии.

– У него не осталось друзей с тех времен, – добавил Мориц. – Нет никого, кто помнил бы его еще в песочнице. Или в школе. Или, если уж на то пошло, в университете.

– Негусто, – хмыкнула София.

– Если мы хотим понять, что тут происходит, нам нужно узнать о нем больше.

– Что ты предлагаешь? Попытаться связаться с ним телепатически?

– Я подумал, мы можем прошерстить его кабинет.

– Что?! – опешила София. – Ты хочешь рыться в его вещах? Нельзя же так!

Мориц встал и мрачно посмотрел на сестру.

– Ты еще не поняла, София? Кто-то сыграл с нами злую шутку. И если мы вскоре не выясним, что происходит, то… – Он осекся.

Мориц вышел из комнаты. Вздохнув, София выбралась из-под одеяла и последовала за братом.

Мориц решил заняться компьютером, София сосредоточилась на папках с бумагами, стоявших на полках.

– Повезло нам, что он такой педантичный, – пробормотала она, доставая с полки первую папку.

На корешке красовалась надпись «Бюджет 2010». Статьи доходов и расходов, пенсионные отчисления, проценты с вкладов – все было тщательно расписано. София пролистнула пару страниц и не нашла ничего примечательного. К тому же она не понимала, что ищет.

– С документами – может быть. – Мориц просматривал папку «Входящие» в его электронной почте. – Но с письмами у него настоящий хаос. Про кнопку «удалить» он и слыхом не слыхивал. Хранит всякое дерьмо. И все вперемешку. Частные письма, спам, дела клиники, рассылки.

– Хорошо, что он ничего не удалял. Может, найдешь что-нибудь от V. – София вернула папку с финансовыми расчетами обратно на полку и задумчиво обвела взглядом другие.

«Квартира». «Страховки». «Счета».

Она решила просмотреть папку со счетами.

– Проверь письма, которые пришли вчера днем. До того, как мы нашли кота.

– Я так и сделал. Ничего там нет. По крайней мере, от нашего анонима.

– Может, этот тип прислал ему эсэмэску. Как тебе.

– Может. Но его мобильника тут нет.

Счета тоже были тщательно рассортированы – по месяцам. Чеки на покупку пылесоса, подсвечника, носков, карниза, энергосберегающих лампочек – отец собирал все эти бумажки, наклеивал их на лист А4, пробивал степлером и подшивал в папку. Если бы в доме начался пожар, он мог бы потребовать выплаты по страховке или гарантии на каждую вещь в этом доме. Если, конечно, он вспомнил бы о том, что эти папки нужно спасти.

Но никаких новых сведений оттуда София не почерпнула.

– Тут ничего нет, – разочарованно протянула она. – Я даже не знаю, что искать.

– Посмотри выписки со счета. Так будет понятнее, – посоветовал Мориц, не отводя взгляда от экрана.

Естественно, эти выписки господин Ротэ тоже рассортировал со всем тщанием. София недоуменно пролистнула сотни страниц, где были записаны операции с банковским счетом – за последние недели, месяцы, десятилетия.

– Проверь начало месяца. Ищи регулярные платежи, – предложил Мориц.

Квартплата, счета за телефон и мобильный, проездные, карманные деньги для Морица и Софии, оплата коммунальных услуг, выплаты по страховке, накопительные счета, ежемесячная оплата уроков игры на гитаре (для Софии), оплата секции бадминтона (для Морица). Два абонемента на газеты. Оплата кабельного телевидения. Абонемент в бассейн. Абонемент в театр.

– Ох, сколько ж мы тратим-то в месяц, – пробормотала София. Но больше ничто не привлекло ее внимания. – А ты? Нарыл что-нибудь?

Брат покачал головой.

– Глупая была идея. Пойду спать. – София зевнула.

– Ты дура, что ли? Мы же только начали.

– Из этих бумаг вообще ничего не выудишь. А если отец что-то и скрывал, то не стал бы подшивать это в папку и ставить на полку.

– А кто сказал, что он что-то скрывает? Может, просто есть какой-то аспект его жизни, о котором нам не известно, но это важно.

– Ну, на этой полке я точно ничего не найду.

– А вот там, в шкафу? – Мориц указал на высокий шкаф у двери. – Там смотрела?

София открыла дверцу шкафа и застонала. Папками были уставлены все пять полок.

– Чтобы все это просмотреть, мне целая неделя понадобится.

Поднявшись, Мориц подошел к сестре.

– Сверху папки со всякой ерундой из клиники. Это нас не интересует. Внизу… Автомобиль, сад, газеты. Тоже не важно.

– Гляди-ка! – Она достала папку с маркировкой «София». – Ух ты! Он подшил все протоколы родительских собраний с первого класса. И все письма от классной руководительницы. И список учеников.

– И у меня такое есть. – Ее брат указал на папку с надписью «Мориц». – Смотри, а вот папка «Личное».

София достала папку с нижней полки.

– Звучит многообещающе, – хмыкнул Мориц.

Она положила папку на стол. Мориц заглядывал ей через плечо.

– Тоже не то, – разочарованно протянула София.

Копии свидетельств о рождении, детские рисунки, открытки с приглашениями на день рождения, крещение и конфирмацию. Похвальные грамоты за достижения в спорте (Морица) и свидетельства об участии в состязаниях (Софии).

– Ничего.

София уже хотела вернуть папку на место, но в последний момент Мориц ее остановил:

– Стой! Подожди!

– Что?

Он указал на бумажку, прикрепленную к последнему файлу: «Остальное».

София опять зевнула. Был почти час ночи, отец неизвестно куда запропастился – может, влип в какие-то неприятности, а может, просто загулял или у друзей остался. Девочке казалось, что она занимается какой-то чепухой.

Мориц заглянул в файл. Там лежал один-единственный документ.

– Это еще что такое?! – удивленно пробормотал парень.

София распахнула глаза от изумления.

Там лежало свидетельство о разводе Йохена Ротэ и Биргит Ротэ, урожденной Пройсс, датированное 12 марта 1988 года.

– Папа уже был женат, – прошептала София. – А я и не знала.

Мориц потрясенно посмотрел на сестру.

– Почему он нам ничего не рассказывал? Или Сабина? Она-то знала?

Но София ничего не ответила. Она с ужасом читала следующий абзац в документе.

«Дети: Филипп Даниэль Ротэ, дата рождения – 19 января 1987 года». Мать получила полную опеку над ребенком, до судебного решения по этому вопросу отцу запрещено было навещать сына.

– Филипп Даниэль Ротэ, – тихо произнесла София. – У нас есть брат.

«Если становится совсем плохо, нужно расстаться ненадолго», – сказала госпожа Пассвальд отцу. Это я понимаю. Папа тоже расстался с мамой, когда стало совсем плохо. «Это не навсегда», – говорил он. Вот и женщина из службы защиты детей тоже так считает. Но папа говорил это два года назад. И мама уже не в дурдоме. Она теперь в «учреждении для проживания с уходом». Мудреное название, звучит лучше, чем «дурдом». Однако на самом деле это почти одно и то же. Там даже хуже. Потому что до людей в таких учреждениях никому нет дела. Им там есть где жить и чем питаться, а когда они хотят пройтись по магазинам, с ними идет санитар, чтобы они не заблудились по дороге в супермаркет или не потеряли деньги. Вечером санитар выключает свет, а утром раздвигает шторы, потому что психи даже с этим справиться не могут. Мне теперь можно навещать маму. «Приходи, когда захочешь, – сказала госпожа Пассвальд. – Мама радуется, когда ты приходишь». Но это неправда. Она не радуется. Она всегда выглядит одинаково. Она даже со мной не разговаривает. То есть она разговаривает, но так, будто не знает меня. Однажды она даже перепутала меня с отцом и стала вопить: мол, не даст себя избивать.

«Она радуется, – говорит госпожа Пассвальд. – Она просто не может этого показать. Но твои визиты для нее полезны». Я спрашиваю, что же тут полезного, если она думает, будто я собираюсь ее избить. Но мне все равно. Я больше не хочу туда ходить. Отцу так даже лучше. Но теперь он вообще ни на что не влияет – после каникул я поеду в интернат. «Там будут мальчики твоего возраста, – говорит госпожа Пассвальд. – Тебе там понравится». На самом деле она имеет в виду: «Там никто не станет избивать тебя до полусмерти за то, что ты не поставил чашку в посудомоечную машину или не вынес мусор. Или за то, что ты просто существуешь. Или за то, что ты получил письмо».

Мне написал папа: «Мой милый Малыш, я по тебе соскучился. Надеюсь, у тебя все хорошо. Наверное, ты уже вырос метров на пять с тех пор, как мы в последний раз виделись, и теперь сможешь плюнуть мне на голову. Напиши мне или нарисуй что-нибудь. Я буду очень рад. Папа».

Ни слова о том, что я могу приехать к нему в гости. Может быть, у него нет времени. Для него время летит. Для меня – нет. И я не вырос на пять метров. Я вообще почти не вырос.

В общем, отец нашел письмо, хотя я спрятал его в матрасе. Вышел из себя, толкнул меня, и я ударился о батарею. Сотрясение мозга, два сломанных ребра, больница. Такие дела. Он разревелся. А я нет. Я больше не плачу. Госпожа Пассвальд говорит, что отцу нужна помощь психотерапевта. Может, он тогда с мамой в дурке поселится, ха-ха.