Юлия открыла дверь квартиры и бросила сумку на пол. Прислонившись спиной к двери, девушка зажмурилась. Дело сделано. Ее лицо озаряли солнечные лучи. В квартире пахло свежей краской и моющими средствами с лимонным ароматизатором. И пылью. В ее квартире. Ее первой собственной квартире. Вчера Юлия перевезла мебель из Лобрюгге в Оттензен – четыре поездки на маленьком грузовичке Джо. Шкаф, письменный стол, широкий матрас, книжные полки, музыкальный центр, пара ящиков с книгами, шмотками, посудой. Вот и все. Больше у нее ничего не было. Больше ей ничего и не нужно. Теперь она перебралась сюда со всеми пожитками. И все будет хорошо.

«Первое время тебе будет нелегко, – сказала ей Эстер на прощание. – Трудно ночевать одной с непривычки».

«Какие глупости», – подумалось Юлии. Нелегко было жить так, как она жила раньше – последние восемнадцать лет. Жить с Марианной, ее безумной мамашей. Юлию раздражали постоянные перепады настроения матери. Утром Марианна покупала три килограмма свежего лосося, а вечером уже выбрасывала его в мусорный бак, заявляя, что терпеть не может запах рыбы. Марианна целую неделю перекрашивала коридор – светло-зеленые полосы, розовые полосы, желтые полосы. А потом вызывала мастера, чтобы тот наклеил сверху белые обои. Марианна прожужжала все уши знакомым, соседям и приятелям о своем возвращении на сцену. «Я стану звездой, – говорила она. – Мой агент в этом соверше-е-енно уверен». В конце девяностых Марианна записала диск на одной независимой студии. Ее песня «Паранойя» неделю продержалась в немецком хит-параде. Она выступала во многих клубах в Гамбурге, даже несколько раз ездила на гастроли в Берлин, Бремен и Оснабрюк. Во время «турне» – так она называла эти концерты – Марианна забеременела. Юлия положила конец ее карьере. Марианна сообщала об этом каждому, кто спрашивал. Да и тем, кто не спрашивал, тоже.

«Музыкальный бизнес – штука жестокая, – говорила она. – У матери-одиночки нет ни единого шанса пробить себе дорогу. Стоит забеременеть – и тебе нет места в шоу-бизнесе».

«Главное, у тебя есть чем оправдаться», – подумала Юлия. Она открыла глаза и глубоко вздохнула. Все кончилось. Вся эта ложь, вечные попытки обелить себя, все перепады настроения, все тараканы в голове. «Это – не моя проблема», – думала Юлия. Она была свободна. Ей удалось поступить в Гамбургский университет музыки и театра. Учеба начнется только осенью, и, хотя до начала семестра оставалось еще три месяца, Юлия уже сейчас сняла квартиру в Оттензене.

«Но тебе начнут начислять стипендию только с сентября, – говорила Марианна. – Как ты собираешься оплачивать квартиру до того времени?»

«Пойду работать, – ответила Юлия. – Безумная мысль, да, мама? Люди устраиваются на работу, получают за это деньги и оплачивают все необходимое».

А потом она уехала. И оказалась тут. В высокие окна лился солнечный свет, играл на коробках и ящиках, расставленных вдоль стены. В одной из этих коробок лежала старая хрустальная ваза ее бабушки. Юлия подписала коробки фломастером: «Книги», «Диски», «Для ванной», «Посуда». Конечно же, коробка с посудой оказалась в самом низу стопки. Сдвинув остальные ящики, Юлия вытащила вазу, налила воды, развернула купленные на рынке астры, поставила цветы в вазу, а ту – на письменный стол рядом с ноутбуком. Лучи падали на желтые лепестки, и те точно озарились внутренним светом. Грани хрусталя поблескивали. «Как красиво», – подумала Юлия.

Она приготовила себе чашку растворимого кофе с пастеризованным молоком и вышла на балкон. Собственно, это был не совсем балкон – так, небольшой выступ за дверью кухни. Тут даже присесть было негде. «Зато у перил можно будет поставить горшки и посадить герань», – подумала она. «Жлобские цветы», – сказала бы ее мать.

«А ты не вмешивайся», – пробормотала Юлия. Сейчас на полу балкона валялось только разбитое блюдце с раздавленным окурком. Юлия с отвращением выбросила окурок в мусорный пакет, висевший на двери, и обвела взглядом пустое помещение. Завтра привезут мебель для кухни. Как только ее установят, она каждый вечер будет готовить. Больше никаких бургеров, пиццы и полуфабрикатов. Фаст-фуд останется в прошлом. Как и все, связанное с ее матерью.

Когда в дверь позвонили, Юлия вздрогнула. «Марианна», – подумала она.

Но на пороге стоял молодой парень, которого она раньше никогда не видела. Грязные джинсы, застиранная футболка, всклокоченные волосы, пятидневная щетина. Что ему тут нужно? Может, он попрошайка?

– Надеюсь, я тебя не побеспокоил, – сказал парень. – Я только что въехал в квартиру на первом этаже.

«Ну надо же, – подумала Юлия. – Что за люди живут в этом доме?»

– Что такое?

– Я хотел спросить: не одолжишь ли ты мне плоскогубцы?

– Прости, инструменты где-то в коробках. Я сама только въехала.

– Правда? Вот это совпадение! – Парень протянул ей руку. – Меня зовут Кристиан.

– Привет. – Юлия помедлила.

Но парень и сам уже заметил, что у него вся рука в грязи.

– Прости. – Он смущенно вытер ладонь о джинсы. – Я как раз кухню устанавливаю. Кошмар, скажу я тебе.

Юлия рассмеялась.

– Да, мне это еще предстоит.

Собственно, парень выглядел очень даже мило. Да, немного неряшливо, но раз он целый день провозился с мебелью на кухне… Как бы то ни было, похоже, он на все руки мастер. «Учитывая обстоятельства, такое знакомство может мне пригодиться», – подумала Юлия.

– В общем, плоскогубцы я тебе дать не могу, как я уже сказала. Но, может, ты не откажешься выпить со мной кофе?

– С удовольствием! – Он лучезарно улыбнулся.

По крайней мере, зубы у него были белоснежные.

– У меня только «Нескафе».

– Ничего, это мой любимый кофе.

Она протянула ему чашку, и они вместе подошли к балкончику на кухне.

– Так что, ты сама откуда? – спросил Кристиан.

– Лобрюгге.

– Где это?

– Пригород Гамбурга. Далеко от центра, я не удивлена, что ты о нем не слышал. Да и не должен был, правда.

Он пожал плечами:

– Я еще не очень ориентируюсь в Гамбурге. Сам я родом из Рейн-Вестфалии. Из Бонна.

– Я там никогда не была.

– Да, тоже не удивлен. Правда. – Он отхлебнул кофе и поморщился.

– Неужели такой мерзкий? – улыбнулась Юлия.

– Не-а. Горячий просто.

– Меня, кстати, Юлия зовут.

– У тебя тут красиво, Юлия. Моя квартира меньше. И там темнее.

– Спасибо. Я сама довольна. Долго подыскивала жилье.

– И не зря. А у меня вот времени на поиски не было. Я три недели назад подписал контракт, приступаю к работе в понедельник. Я рад, что при такой спешке вообще успел найти себе квартиру.

– А ты чем занимаешься? В смысле, кто ты по профессии?

– Социальный работник. Устроился в центр для трудных подростков в Ведделе.

– Ой-ой!

– В смысле?

– Веддель – райончик не из лучших.

– А, вот оно что. Я уж думал, ты социальных работников не любишь.

«И это тоже», – подумала Юлия, поспешно отхлебывая кофе.

– А ты что поделываешь? Студентка, наверное?

– С сентября начну учиться.

– Где?

– Университет музыки и театра.

– Ух ты, круто! Вау! Я слышал, там конкурс просто безумный.

– Да уж, и не говори.

Из девяти сотен претендентов набрали группу в восемь человек. И Юлия была одной из них. Остальные подали документы и в другие университеты: в Мюнхене, Штутгарте, Вене, Берлине. Юлия подала документы только в Гамбургский университет, и ее приняли с первой попытки. Она даже толком не готовилась. В отличие от Валери – та зубрила материал и репетировала несколько месяцев. Валери… Юлии вдруг вспомнилось лицо подруги, искаженное яростью. Валери была вне себя, когда узнала, что Юлия прошла конкурс.

«Как ты могла так поступить со мной?! – вопила она. – Предательница! Ненавижу тебя!»

С тех пор Валери и Юлия не общались. Валери не пришла на прощальную вечеринку Юлии и, конечно же, не помогла ей с переездом.

– Ну что, уже начала учить первую роль? – спросил Кристиан.

– Чепуха. У меня сейчас другие заботы.

– Какие?

– Завтра кухню привезут. Надеюсь, у меня получится собрать мебель. Я заранее все тщательно замерила, но иногда, бывает, что-то не помещается…

– Ты что, сама мебель ставить хочешь? – опешил Кристиан. – Ну ты даешь!

– Думаешь? Не знаю, может, и правда нужно нанять мастера… – Она закусила губу и с тревогой уставилась на дворик за окном.

– А ты готовить умеешь?

– Я… что? Конечно, я умею готовить. Очень даже вкусно получается.

– Тогда мы можем заключить сделку. Я соберу тебе кухню. Ведь я уже со своей поднаторел, так сказать. А ты за это приготовишь мне классный обед. На три перемены блюд. С вином, свечами, все дела. Согласна?

Юлия замялась. Да, предложение было отличное. Если Кристиан поставит ей кухню, то можно будет сэкономить около двухсот евро и не вызывать мастера. Но обед? Ужин при свечах с Кристианом, этим простаком? А вдруг он невесть что себе вообразит? И начнет за ней увиваться? Да, будет неприятно, если он станет за ней волочиться, они же в одном доме живут.

– Эй, я не собираюсь к тебе приставать, ничего такого, – развеял ее тревоги Кристиан. – Просто я уже неделю живу на пицце и шаурме. Не хочешь свечей – не надо. Главное, чтобы вкусно было.

Да, такое предложение звучало значительно лучше. Ну, пообедают они разочек – и дело с концом. В этом Юлия была уверена.

– Как по мне, отличная сделка, – сказала она. – Я очень люблю готовить. Но ты уверен, что не против взвалить на себя все эти хлопоты с кухней?

– За обед из трех перемен блюд я готов на все.

– Четырех. Я сделаю четыре перемены блюд.

Кристиан весь взмок. Конечно же, Юлия неправильно замерила комнату. Столешница оказалась слишком длинной, а шкаф вообще пришлось менять – он не помещался в угол.

– Так, давай ты съездишь в «Икею» и поменяешь шкаф, а я схожу в строймагазин за пилой. Ничего, разберемся.

Кроме пилы он притащил из магазина пару досок и смастерил винный бар, отлично смотревшийся в проеме между дверью и стеной.

– Вау! – воскликнула Юлия. – Где ты такому научился?

– Это у меня в крови. Как у тебя – актерский талант. Расскажи мне о вступительном экзамене. Что ты делала?

– Я прочитала монолог из «Укрощения строптивой». Похоже, экзаменаторам это понравилось, и они допустили меня во второй тур. Там я сыграла в диалоге между Гретхен и Фаустом.

– Не представляю тебя в образе Гретхен.

– А я и не играла Гретхен. Я играла роль Фауста.

– Ух ты! Как тебе такое пришло в голову?

– А что, интересная роль! Я изобразила все это как лесбийскую трагедию. Глупая идея, но экзаменаторам понравилось, и они разрешили мне участвовать в конкурсе дальше. Я чуть не запаниковала.

– Запаниковала? Почему?

– Я не подготовила третье выступление.

– Что же ты сделала? Разрыдалась?

– Нет, я спела им песню.

Она пела «Паранойю» – единственную песню, которую знала наизусть. «Паранойю», песню, подарившую ее матери успех – до того, как Юлия разрушила ее жизнь. Юлия не рассказала матери, что сдала экзамен благодаря ее песне. Она вообще никому этого не рассказывала. В конце концов, жюри одобрило ее кандидатуру не благодаря этой песне, а невзирая на ее текст.

«Песня очень мрачная, – сказал ей потом один из членов экзаменационной комиссии. – Но у тебя есть потенциал».

– По-моему, грандиозно, – сказал Кристиан. – Ну, то, что ты отважилась на такое. Просто взяла и спела. Я от страха обделался бы, наверное.

– Да ну, глупости. Ты вот из пары досок целую кухню смастерил. Это в тысячу раз сложнее.

– Кухню тебе любой идиот соберет. При должном терпении ты бы и сама справилась. А вот в театре играть не каждый может.

Как он на нее смотрел… Какой у него теплый, нежный взгляд… «Ох, опасность нарастает, – подумала Юлия. – Если не осадить его сразу же, все значительно усложнится».

– Тут на углу «Старбакс». Сбегаю, возьму нам пару латте. А то эти помои «Нескафе» у меня уже из ушей льются.

– Сырный суп со спаржей и куриным филе

– Салат из помидоров, базилика, рукколы и земляники

– Телячьи отбивные под чесноком с жареными цукини

– Пирог с малиной и авокадо

Меню она написала мелом на доске, которую Кристиан этим утром прикрутил к стене кухни.

– Прямо как в ресторане, – восхищенно произнес он.

На стол Юлия постелила дамастовую скатерть и поставила фарфоровую посуду своей бабушки – Марианна никогда ею не пользовалась, потому что ее нельзя было загружать в посудомоечную машину. Юлия купила свежие цветы и после некоторых раздумий зажгла свечу.

– Надеюсь, обед оправдает твои ожидания не только сервировкой, – улыбнулась она. – Ты это заслужил. Не знаю, как тебя отблагодарить за твою помощь.

Кристиан возился с ее кухней целую неделю. Теперь все шкафчики висели на своих местах, печку и мойку уже подключили, Кристиан даже повесил под потолком лампу в стиле арт-деко, которую Юлия купила на eBay.

– За тебя и твое мастерство! – Юлия протянула ему бокал просекко.

– За твою кухню. – Чокаясь, Кристиан попытался заглянуть ей в глаза. Юлия едва успела отвернуться.

«О господи, а так хорошо все начиналось!» Может, ей все же стоило нанять монтера? С другой стороны, на сэкономленные деньги ей удалось купить шикарные туфли на высоком каблуке.

– Пожалуйста, присаживайся, – пригласила она его к столу. – Что будешь пить?

– Колу.

– Что?!

– Шучу-шучу. Что скажешь.

– Тогда я налью тебе шардоне.

Она подала ему суп. Из музыкального центра лилась музыка Дэвида Гарретта.

«Что за жлобство», – сказала бы Марианна, если бы зашла сейчас на кухню. Но она не могла зайти на эту кухню, она сидела в Лобрюгге, в крошечной уродливой захламленной квартирке в бельэтаже, где Юлия провела восемнадцать лет своей жизни. Теперь их разделяли тридцать три километра. Эта мысль так обрадовала Юлию, что она залпом выпила вино. После завтрака она ничего не ела, и выпивка сразу же ударила ей в голову. Девушка отодвинула бокал на середину стола. Кристиан воспринял это как намек и налил ей еще.

– Ну что, пообвыклась уже здесь? – спросил он.

– Конечно. Я ведь родилась в Гамбурге, для меня все это не внове. А ты?

– Мне тут нравится. Правда, я и город-то толком еще не видел.

– Зато мою кухню знаешь как свои пять пальцев.

Он поднял бокал.

– Ну, может быть, как-нибудь устроишь мне экскурсию по городу.

– Конечно. Хотя я не очень разбираюсь в истории города.

– Я скорее имел в виду развлечения. Бары, пабы, все такое.

– А, вот ты о чем. Если хочешь, можем выйти прогуляться после ужина.

Юлии это показалось хорошей идеей. В клубе не будет столь интимной атмосферы, как в квартире.

– Отлично! – Кристиан пришел в восторг.

Юлия подала на стол салат. Кристиан попробовал и закатил глаза от наслаждения:

– Восхитительно. Тебе стоит открыть свой ресторан.

– Может, когда-нибудь и займусь этим. Вот стану безработной актрисой, тогда и до ресторана дело дойдет.

– Безработной? Глупости. Ты наверняка прославишься.

– Посмотрим. Кстати, я сегодня ходила на собеседование.

– Первый кастинг?

– Не-е. Пытаюсь устроиться продавщицей в бутике. Хозяйке я очень понравилась. Обещала ответить сегодня вечером.

– Ну, сейчас только восемь часов. Она, наверное, еще работает.

Юлия пожала плечами.

– Надеюсь, она меня возьмет. Деньги мне не помешают. А я не хочу устраиваться девочкой на побегушках.

– Конечно, возьмет. Уверен. Кто откажет в работе такой красавице?

И снова этот взгляд – восторженный, нежный. Юлия поспешила сменить тему.

После ужина они отправились на танцы. Юлия заплатила за вход в клуб, Кристиан взял на себя оплату коктейлей. Юлия и так выпила слишком много вина за ужином, коктейли ее доконали. Но Кристиан не отставал. Стоило ей осушить бокал, как он уже протягивал ей очередную кайпиринью.

После танцев хотелось пить, она пила коктейли, танцевала, потела, пила еще больше, танцевала, потела, пила…

– Тут классно! – крикнул Кристиан ей в ухо, вкладывая ей в руку четвертый бокал.

Юлия просияла. Верный знак того, что она выпила слишком много. Опьянев, она становилась сентиментальной и мягкой, ей хотелось во всем находить гармонию. Опьянев, она совершала поступки, о которых потом сожалела.

– Нет, – ответила она.

– Что? – прокричал Кристиан.

– Пожалуй, мне пора домой.

– Сейчас всего три часа, – сказал Кристиан, когда они вышли на улицу. – Давай еще выпьем на дорожку. За этот чудесный вечер.

В ушах у Юлии все еще гремела музыка, хотя на улицу не доносилось ни звука. Лицо Кристиана плыло и двоилось у нее в глазах.

– Никаких больше «на дорожку». – Она мотнула головой и покачнулась: ей почудилось, будто земля пришла в движение у нее под ногами. – Пошли к стоянке такси. – Она едва выговаривала слова.

Кристиан опустил руку ей на плечо. Ощущение было приятным, потому что на улице оказалось чертовски холодно. Юлия надела тонкое летнее платье, а ночь выдалась не из теплых.

Это неправильно, ей нельзя полагаться на Кристиана, нужно сохранять трезвость ума. Но как тут сохранишь трезвость, если вокруг все вертится?

– Ох, плохи дела…

– Что ты сказала?

Лицо Кристиана было так близко… От него хорошо пахло. Надо будет спросить у него, какой туалетной водой он пользуется. Но не сейчас. Вначале нужно добраться домой.

– С тобой все в порядке, Юлия?

Она осторожно покачала головой.

– Я напилась.

– Ничего, сейчас поедем домой.

Он набросил ей на плечи куртку и отстранился. Проклятье, какого черта он отстранился? Почему он ее не поцеловал? Почему он хотя бы не попытался ее поцеловать? Может, он считает, что она недостаточно хороша для него?

Кристиан поднял руку, и рядом остановилось такси. Он усадил Юлию на заднее сиденье и устроился возле нее. Девушка смотрела, как проплывают в окне фонари – точно рыбки в темной реке, – и ждала, что Кристиан привлечет ее к себе или опустит ладонь ей на колено. Но он просто сидел рядом и смотрел в темноту.

А потом Юлия уснула.

Проснулась она уже перед домом. Голова раскалывалась.

– Жаль, что «Старбакс» закрыт. Я бы сейчас не отказалась от эспрессо, – сказала она. – А дома у меня только этот дерьмовый «Нескафе».

– А я сегодня купил кофеварку, – похвастался Кристиан. – Если хочешь, сделаю тебе эспрессо.

Тогда Юлия впервые вошла в его квартиру. И опешила. Небольшая комната, маленькая темная ванная и крошечная кухонька.

– Вот оно, мое царство, – с некоторым смущением произнес Кристиан. – У тебя, конечно, красивее.

Но его новая кофеварка оказалась выше всяких похвал. Ее хромированные поверхности маняще поблескивали.

– Вау! – воскликнула Юлия. – Выглядит очень профессионально.

«Профессионально». Ей понадобились три попытки, чтобы выговорить это слово.

– Так и есть. Правда, она не новая. Иначе я ни за что в жизни не смог бы ее себе позволить.

Он казался совершенно трезвым. А ведь пил он не меньше Юлии.

– Потрясающе, – сказала она.

– Что?

– Ты совсем не пьян.

– Пьян. Просто ты этого не замечаешь, потому что напилась еще сильнее.

Юлия икнула.

– Могу поспорить, ты не преминешь этим воспользоваться.

– Чем?

– Тем, что я напилась. Сильнее, чем ты.

Он поставил под краны две чашки и нажал на кнопку. Машина щелкнула, зашипела, зажужжала. И черный кофе полился в чашку.

– Нет, – сказал он, протягивая ей обжигающий напиток.

– Что «нет»?

– Я ни за что бы этим не воспользовался.

– Но почему?

– Потому что завтра ты возненавидишь меня за это.

– Правда.

– А я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

– Ты хочешь, чтобы я тебя полюбила.

– Именно.

– Не бывать этому, – заявила Юлия. – Ты не в моем вкусе.

– Поживем – увидим, – задумчиво заметил Кристиан, отхлебывая эспрессо.

– Ох, как же хорошо! – вздохнула девушка, допив кофе. – Можно мне еще одну чашку? А потом я пойду спать.

Пока он готовил кофе, Юлии почему-то вспомнился бутик. Хозяйка обещала дать ей ответ еще сегодня. «Я сообщу вам мое решение сегодня», – заверила она Юлию. Сегодня – это вчера. А она так и не позвонила. Или, может, она звонила, а Юлия не услышала ее звонок из-за музыки в клубе? Она достала из сумки смартфон. Четыре новых сообщения на автоответчике, одна новая эсэмэска.

– Ага.

– Что «ага»? – поинтересовался Кристиан.

Кофеварка опять загудела и затряслась.

Вначале Юлия прослушала автоответчик. Дважды звонил Джо, хотел забрать дрель, которую одолжил Юлии для переезда. Эстер желала узнать, как у нее дела. Было и послание от хозяйки бутика: «Было бы замечательно, если бы вы вышли на работу в понедельник».

– Ура! – пробормотала Юлия.

– Да что там у тебя такое? – Кристиан протянул ей кофе.

– Меня взяли на работу в бутик. С понедельника начинаю. То есть фактически завтра.

– Ну, вот видишь. Я же тебе говорил, что никто перед тобой не устоит.

Осталось только прочитать эсэмэс, и можно отправляться спать. Сообщение послали с неизвестного номера. Спам, наверное. А ведь Юлия берегла свой номер телефона как зеницу ока и никому его не давала. Она открыла сообщение и прочла текст. В голове опять все закружилось, мысли метались в ее сознании, переплетаясь и сталкиваясь друг с другом. И едва Юлии казалось, что она вот-вот ухватит мысль за хвост, та ускользала и ее место занимала другая. От хаоса в голове ее замутило.

– Что случилось? Ты вдруг побледнела. Тебе плохо?

«Нет», – хотела сказать она, но тут поняла, что эспрессо, кайпиринья, вино и весь ужин из четырех перемен блюд пытаются вырваться у нее из желудка. Юлия зажала рот ладонью и едва успела добежать до туалета.

Мама забыла, как варить кофе. Она насыпала его прямо на фильтр.

«Мама, ты забыла положить пакетик», – говорю я.

Но она меня не слушает. Она включает кофеварку, и весь кофе просыпается в чашку.

«Отвратительно», – говорит она, делая первый глоток.

«Это потому, что ты забыла положить пакетик».

«Точно! И где только была моя голова?»

А потом она подкуривает сигарету и выливает кофе в мойку.

Обычно мама курит у окна. Открывает окно и выдыхает облачка дыма во двор, где стоят мусорные урны. Тушит окурок о подоконник и бросает его вниз, к другим окуркам. Их потом подметает госпожа Франц. А мама закрывает окно.

Но на этот раз она не открыла окно. А я хочу, чтобы она его открыла.

«Папе не нравится запах дыма в квартире», – говорю я.

«Он сегодня не придет», – говорит она.

Папа уехал.