Ходили слухи, что их семья происходит от богатых американцев, мама любила рассказывать о родственниках с отцовской стороны. Отец умер, когда Улиссу от роду было всего два года. Грязная Война шла полным ходом, и последнее, что слышали об отце, – его забрали в полицию.

Потом они переезжали с места на место, пока в конце концов не осели в Тамаупилас, у дедушки с бабушкой. Дед работал на ранчо, ставил изгороди, ремонтировал ветряки и сараи, больше времени проводил за рулем грузовика, чем в седле, но что поделаешь – жизнь вакерос изменилась. В Америке, говорят, ковбои вообще летают на вертолетах. Ну, так говорят.

Дед всю жизнь проработал на Арройос, но не разбогател ни на песо; семейство Арройос владело землей с 1600-х, и размер жалованья они, похоже, сохранили неизменным с тех времен. Сидя у камина со стариками, он представлял всю его жизнь, с рождения до смерти, неплохая судьба, ему повезло; его друзья закончат жизнь рабочими на нефтеперегонных заводах, или продавцами безделушек для туристов, или вообще наркоманами и наркодилерами.

Но все равно иногда он просыпался ночами в страхе, что стал таким же старым, как его дед, включал свет и подскакивал к зеркалу. Темнокожий, люди думали, что мулат, широкий нос и густые брови.

К зиме с Севера возвращались мужчины с карманами, битком набитыми долларами, и порой спускали их – заработок за весь сезон – за пару ночей в казино. Дед лишь пожимал плечами. Мерседес Арройос покупает шарфики за три тысячи долларов, в чем разница-то?

Улисс смотрел, как приезжают и уезжают очаровательные внучки Арройос, на «БМВ» с персональным водителем; из открытого окна проезжавшего мимо автомобиля доносились загадочные ароматы. В доме у них стояли чучела ягуаров и слонов, повсюду экзотические ковры, а ванна из чистого золота; но он про это только слышал, в дом его не пускали.

Мать уехала работать в Матаморос, и он жил с дедом и бабушкой. Однажды, роясь в чемодане, который оставила мама, – всякие безделушки, старые фотографии, ключи, поздравительные открытки от неизвестных ему людей, письма, помятые квитанции, университетский диплом отца Ривер Оукс – среди прочего он обнаружил в отдельной бумажной папке… бабушкино свидетельство о рождении. Весь текст по-испански, кроме имени отца: Питер МакКаллоу. И еще письма на английском.

Он знал, что бабушка пыталась встретиться с американскими родственниками, но они прогнали ее. Отец тоже пытался, и тоже безуспешно. В голове не укладывалось, как эти МакКаллоу (теперь он знал их фамиию) могли так обойтись с родными. К тебе приходит человек, просит помощи, нужно же разобраться, хотя бы поговорить.

Улисс начал воображать, как является к МакКаллоу, и они рады ему, и дают ему землю, и он становится богатым. Не за просто так, конечно; он докажет им, что отлично обращается со скотом, что он не какой-нибудь нахлебник, а умеет работать. И когда он покажет себя в деле, вот тогда-то и сознается, кто он такой на самом деле.

Несколько лет он так грезил, и однажды – он не помнил точно когда – грезы обратились в точный план.

В сентябре 2011-го он пересек границу и приехал на ранчо МакКаллоу. У деда был знакомый на оливковой плантации с мексиканской стороны в нескольких милях выше по реке; они со стариком дождались темной ночи и переправились на другой берег. Дальше было легко. Он не молокосос какой-нибудь, он вакеро, и это его земля.

Он отыскал старшего и предложил пари – ручной работы седло, если его сможет сбросить bronco из ремуды. Тот расхохотался, а после объяснил, что в их ремуде нет никаких bronco уже примерно с полвека. Поля они осматривают с вертолета, а лошадей покупают на других ранчо, трехлеток.

Но, по всему видать, он все-таки произвел впечатление на этого белого, потому что тот не прогнал Улисса с ранчо, а внимательно рассмотрел его ремень с заклепками, чапсы. Улисс сделал несколько кругов верхом, поймал бычка с помощью лассо, связал его. Однажды я поймал орла на лету, похвастался он. Вообще-то это была индейка, но он видел, что понравился этому человеку. А еще могу работать сварщиком.

Остаток дня он помогал по хозяйству, чинил изгородь, работал на тракторе. Вечером старший сказал:

– Двести пятьдесят в неделю. La Migra вообще-то здесь не бывает, но если высунешь свой нос за пределы ранчо и тебя поймают, то просидишь несколько месяцев за решеткой. Обычно мы так не делаем, но сейчас очень не хватает рук, а дальше будет еще сложнее.

Он это заметил, но решил не спрашивать, почему.

– Через полгода подумаем об официальном разрешении на работу. Хотя не уверен, что мы сами продержимся так долго. Только на этой неделе я потерял двух парней. Так что если у тебя есть варианты, лучше воспользуйся ими.

По norteamericano стандартам его зарплата была невелика, но ее все равно не на что было тратить. Маленькие ранчо контролировали агенты ИТП, но у МакКаллоу своя служба безопасности, и La Migra тут редко появлялись. Впрочем, покидать территорию в любом случае было небезопасно: бело-зеленые фургоны сновали по округе, приходилось сидеть под добровольным домашним арестом.

У него была койка, несколько гвоздей в стене, чтобы развесить одежду. Если не работал, то смотрел телевизор с остальными вакерос. Когда ему не давали смотреть американские программы – незнание английского их не беспокоило, – он брал ружье и отправлялся в brasada, подстрелить пекари или кролика или даже выследить оленя, которых тут бродило множество. Но их убивать слишком дорого; американцы платят тысячи долларов за право охотиться на оленей.

Раз в месяц Улисс пробирался в город, отправлял деду с бабушкой половину жалованья и покупал новую рубашку, хотя приходилось выпрашивать вешалку, на которой она продавалась. На Рождество он долго присматривался к ботинкам «Луккезе» ручной работы, но остановился на «Ариат», вчетверо дешевле. Еще он купил набор инструментов «Лезерман». Чувствовал себя настоящим богачом. А потом в магазин вошел белый человек с оружием, и все притихли. Помощник шерифа, кажется. Улисс замер у кассы, дожидался, пока его покупки уложат в пакет, и смотрел на отражение этого типа в окне. Выйдя на улицу, скривился от отвращения. Помедлил около урны, прикидывая, не выбросить ли все купленное. Оно того не стоило.

Вот получишь официальные бумаги, станет легче, заверил Ромеро, когда они уселись в машину. No estoy recibiendo mi permiso, ответил Улисс, но Ромеро сделал вид, что не слышит. Он работал на МакКаллоу уже пять лет, однако его по-прежнему задерживали в ИТП, прикидываясь, что не узнают. Улисс видел, как гордо он держится в новеньком белом фургоне, который принадлежит ему не больше чем само ранчо, и понял, что Ромеро просто дурак. Да и он сам такой же болван.

Старуха умирала, и некому было передать бизнес. Дочь у нее наркоманка, а сын, по слухам, не совсем полноценный мужчина. Был еще внук, которого все любили, но тот умудрился утонуть на глубине в три фута. Другой внук приезжал на ранчо с дружками; они носили сандалии, никогда не брились и постоянно курили mota. С первого взгляда понятно, почему вакерос разбегаются. Это место умрет вместе со старухой.

Его план оказался полной чепухой. Старуха редко бывала на ранчо, а старший ковбой, который, очевидно, и сам подыскивал другое место, позабыл о своем обещании выправить разрешение на работу. Но все равно здесь было лучше, чем у Арройос. И Улисс остался.