Вчера он услышал, а потом и увидел, как приземлялся ее самолет. То еще зрелище: машина, рассчитанная человек на тридцать, высаживает одного-единственного пассажира. «Гольфстрим», именно такие предпочитают narcotraflcantes. Личный автомобиль встречал ее прямо на взлетной полосе.

Он ужасно нервничал, даже издалека глядя на нее. Весь день работал, но не смог пообедать, кусок в горло не лез.

Затем он смотрел, как она объезжает ранчо; высоко вздернув подбородок, инспектирует свои владения с заднего сиденья «кадиллака». Ближе к вечеру он нарочно несколько раз проехал мимо дома, хоть мельком глянуть на хозяйку; пожилая дама сидела в одиночестве на огромной террасе, просматривая бумаги.

Он подскакал ближе, вежливо приподнял шляпу:

– Добрый вечер. Я Улисс Гарсия.

Она подняла голову. Раздосадована, что помешали. Но он улыбнулся, и она не смогла сдержать ответной улыбки:

– Приветствую, мистер Гарсия.

Он не нашелся что сказать дальше, пожелал ей приятного вечера и поскакал прочь, ругая себя на все корки.

На следующий день самолет стоял на том же месте. Солнце садилось, он побрел в свой барак. Сейчас или никогда. Если она его прогонит, придется уезжать. А работа здесь хорошая, Брайан Колмс его любит, остальные ковбои хорошо к нему относятся, хотя и считают гордецом.

Он последний трус, если хотя бы не попытается. После ужина он надел свою лучшую рубаху, сложил бумаги в маленькую кожаную папку, подарок деда.