Она входит в гостиную, отец сидит у камина. Не замечает ее – она остается в тени – он подтащил кресло к самому очагу и читает какую-то тетрадь в кожаном переплете. Дочитав страницу вырывает ее, наклоняется и швыряет в огонь. Рядом на полу еще три таких же блокнота – что-то вроде дневников. Несколько минут она наблюдает за ним. Наконец решается подойти.

– Что ты делаешь?

Лицо у него бледное и покрыто каплями пота, будто его лихорадит.

– Твой дед всю жизнь лгал, – после долгой паузы с трудом выговорил он.

Отец, казалось, готов был разрыдаться, и она вспомнила, что папа одной из ее школьных подружек тоже любил вот так поплакать у камина, и подумала, что у всех отцов, наверное, так заведено.

Он взял себя в руки.

– Надо закончить дела. – Поднявшись, он швырнул в огонь все четыре блокнота разом. Поцеловал ее в макушку: – Спокойной ночи, дорогая.

Убедившись, что отец ушел, она схватила кочергу и выгребла блокноты из камина. Пламя едва тронуло их.

Она не показала их братьям, и вообще никому. Знала, что единственный человек, на кого можно положиться, – она сама.

Джонас весь день вел себя странно; после школы, вместо того чтобы ехать к отцу на пастбище, поднялся к себе. Она присматривалась к брату за ужином – он едва прикоснулся к еде. Может, заболел?

Со стола прибрали, Пол и Клинт ушли в библиотеку играть в карты. Она выбралась на свою террасу почитать и, глянув в темноту, увидела фигуру, направлявшуюся к конюшням. Голова опущена, плечи поникли, как будто человек смущен и растерян, и она сразу поняла, что это Джонас.

Даже позже она не могла себе объяснить, почему пошла за ним. Подкралась к конюшне и затаилась. Зажегся свет. Может, у брата здесь свидание с девушкой? Интересно с кем. Но тут он начал выводить лошадей, шлепал их по крупу, отправляя скакать в прерии.

Она подобралась ближе и смотрела через щелку, как он стаскивает сено и сваливает его в кучу. А потом приволок банку нефти и вылил сверху на сено.

– Что ты делаешь? – крикнула она, распахивая двери.

– Джинни? – потрясенно произнес он.

– Что ты делаешь? – повторила она.

– Это единственный способ вырваться на волю.

Она не поняла.

– Это все отец. Любопытно, что будет, когда он поймет, что я ему слишком дорого обхожусь? Деньги всегда были верным путем к его сердцу. Можешь донести на меня, мне все равно.

– Я никому не скажу.

– Тогда иди глянь, не осталось ли лошадей в стойлах. А то я сейчас туго соображаю.

Она проверила каждое стойло.

Он соорудил факел из палки и старой рубашки. А она сквозь приоткрытую дверь наблюдала, как он сунул факел в керосин, запалил его. И швырнул прямо в кучу сена. Шумно пыхнуло пламя. Он выскочил наружу и захлопнул за собой двери. Они сидели на холме и смотрели, как светит огонь сквозь щели конюшни, будто маленькое солнце всходило внутри. Повалил дым, брат поднялся на ноги, прижал ее к себе, а потом, взявшись за руки, они тихонько побрели наверх, к отцовскому дому.