Доктор Ричардсон стояла возле ворот электроизгороди и махала друзьям рукой.

— Она притворяется, что машет нам, — сказал Крис, когда профессор остановил машину, ожидая, пока откроются ворота. — А на самом деле видит только твоего папу.

Кира состроила гримасу.

— Отец совершенно не знает женщин, — ответила она.

— Я все слышу, юная леди, — раздался веселый голос с водительского сиденья.

Лиза хихикнула.

Кира показала папе язык.

— Но ведь правда… Добрая миссис Ричардсон упорно пытается поговорить с тобой о своих исследованиях.

— А кто сказал, что мы уже давно не сделали этого? — ответил профессор с самым невинным выражением лица.

— Вы?..

— …Беседовали о ее исследованиях, — серьезно сказал отец. — Как это принято у многих ученых.

— Принято у ученых, — передразнила его Кира так тихо, чтобы могли услышать только друзья. Ребята улыбнулись.

— Если он на ней женится, — сказал Крис, подмигивая, — тебя будут звать Кира Рабенсон-Ричардсон.

— Не люблю двойные фамилии, — скривилась Кира.

Подняв глаза, она увидела, что отец подмигивает ей в зеркало заднего вида.

— Это что, половая зрелость? — спросил он.

— Спроси доктора Ричардсон. Женщины в этом лучше разбираются.

— Пожалуй, так и сделаю. И попрошу ее позаботиться о вас до конца каникул.

Нильс в притворном отчаянии вцепился себе в волосы:

— Нет, только не это! Гляньте хотя бы, как она одевается.

Пока джип с грохотом переезжал стальное основание ворот, четверо друзей рассматривали американку. Вполне привлекательная женщина примерно сорока лет. Правда, ее отличало фатальное пристрастие к одежде ярко-желтого цвета. Сейчас она красовалась в желтых шортах и облегающей майке такого же цвета. Вокруг пояса повязан желтый пуловер, а на носу — очки в огромной оправе.

— Почему она не купит контактные линзы? — спросила Лиза, пренебрежительно сморщив нос.

Профессор поднял вверх палец.

— Очки придают индивидуальность. Запомни это, юная леди. — Он нажал на потертую кнопку пульта управления, и раздвижные ворота со скрипом стали закрываться.

Доктор Ричардсон, машущая рукой, осталась позади. На фоне темно-зеленой растительности парка она в своем желтом одеянии была похожа на канарейку.

— А что она здесь исследует? — поинтересовался Нильс.

— Я же вам рассказывал, — ответил профессор.

— Я тогда… ну да, меня тогда, наверное, что-то отвлекло, — улыбнулся Нильс.

Профессор Рабенсон глубоко вздохнул.

— Она пишет работу о скульпторе Дамиано. В Средние века он жил в этом аббатстве. Вы ведь уже видели каменные фигуры, которые стоят между деревьями?

— Те, что с дьявольскими рожами? — спросила Лиза.

— Это украшения для водосточных желобов. Их еще называют горгульями. Дамиано прославился тем, что сделал сотни горгулий, которые до сих пор можно увидеть во многих европейских соборах. В то время едва ли не каждый священнослужитель стремился заполучить его произведения: от скромного настоятеля приходской церкви до кардинала метрополии и даже самого папы. Дамиано был монахом, но при этом одним из самых богатых людей своего времени.

— И все благодаря этим… горгулиям? — спросил Крис.

— Горгульям, — улыбнулся в зеркало заднего вида профессор. — Дамиано был признанным мастером по созданию горгулий. А этот монастырь был заполнен ими по самую крышу. Они стояли повсюду: на каждом фронтоне, перед каждой дверью, висели на стенах. Большинство скульптур рассеялось по музеям всего мира, но и здесь, в Сан Козимо, их осталось немало.

— А мне кажется, они отвратительные, — сказала Лиза.

— Ерунда, — покачал головой ее брат. — Они гораздо симпатичнее любого монстра из фильмов ужасов.

Нильс коллекционировал резиновые маски различных чудовищ, поэтому творения Дамиано сразу же привели его в восторг. Горбатые демоны, тощие черти, жуткие создания всех видов и размеров, зачастую в самых немыслимых позах. Только тех фигур, которые стояли в зарослях вокруг замка, хватило бы для целого аттракциона ужасов.

— Человеку эпохи Средневековья горгульи Дамиано казались необыкновенно реалистичными, — объяснил профессор. — Надо учесть: такое зрелище было абсолютно непривычным для людей, не знавших ни кино, ни телевидения. Именно поэтому произведения этого скульптора влияли на них так, как если бы это были живые монстры.

— А зачем были нужны эти чудища? — спросила Кира.

— Чтобы отпугивать настоящих демонов, — ответил отец. — Здания, украшенные такими фигурами, считались надежным убежищем от нечистой силы.

«Может, захватить парочку фигур в Гибельштайн?» — подумала Кира и потерла предплечье. Печати так и не появлялись. Покойная мама Киры, яростный борец со всякой нечистью, передала эти знаки по наследству своей дочери и троим ее друзьям. Печати предупреждали о появлении нечисти, но также были своеобразным магнитом для нее. С тех пор как у детей появились эти знаки, их постоянно преследовали демоны и другие слуги дьявола. Кира ощущала это сильнее остальных: она нигде не чувствовала себя в безопасности, манией преследования она тоже была обязана своей матери.

Джип катился по узкой дорожке, усыпанной гравием. Вылетающие из-под колес камни громко щелкали по днищу автомобиля. Шум стоял кошмарный. А вокруг раскинулась изумительная панорама Тосканы. До самого горизонта простирались зеленые и желтые холмы, на которых росли стройные кипарисы, пронзающие голубое небо подобно остриям кинжалов. Склоны спускались террасами, чтобы удобнее было выращивать кукурузу, ячмень, оливки и виноград. Высоко-высоко в небе кружили стрижи.

Пока Нильс мысленно возвращался к жутким фигурам, созданным фантазией Дамиано, Кира размышляла о тайне Семи Печатей, а Лиза украдкой поглядывала на Криса. Парень ей нравился куда больше, чем она сама себе признавалась. Даже в такую жару Крис был одет во все черное — джинсы и свитер; волосы, тоже черные, лихо падали ему на лоб. И хотя Крис постоянно что-то ел, у него было абсолютно спортивное телосложение — факт, непостижимый для Лизы с Кирой, которые втайне ему завидовали, но одновременно и восхищались им. Крис действительно был очень эффектен.

У Лизы, как и у ее брата Нильса, волосы были соломенного цвета. Временами она огорчалась, любуясь темно-рыжими волосами Киры. Когда их развевал ветер, пряди были похожи на языки пламени, плясавшие вокруг головы. Казалось, Крис тоже это замечал. От Лизы не ускользнуло, что он то и дело тайком смотрит на Киру, и девочка печально вздохнула про себя.

Вскоре они добрались до Сатурнии.

Это маленькое тихое местечко живописно примостилось неподалеку от водопада. Из горячего источника, расположенного в ущелье, бил мощнейший поток воды, окутанный паром, и по скалам устремлялся в долину. В воде содержалось много серы, и, хотя здесь пахло не так удушливо, как в аббатстве, возле воды запах ощущался достаточно сильно. Очередное подтверждение тому, что смрад в подвале был природным явлением.

Профессор Рабенсон припарковал джип на деревенской рыночной площади. Высокие деревья создавали тень. Перед кафе стояло несколько столов и стульев. В это время здесь собирались на обед местные жители. За одним из столиков Кира увидела полицейского, за другим — мэра и его секретаршу. Они встречали профессора, когда он сюда приехал, и вид этих господ явно свидетельствовал о том, что пребывание детей в монастыре им весьма не по душе.

Профессор и четверо друзей сели за столик, заказали себе мороженое и прохладительные напитки. На этот раз Нильс воздержался от кофе. Он словно не замечал, что их обслуживает та же молоденькая официантка, что и за завтраком.

Они лениво дождались, пока солнце не начало садиться. Профессор допил большой бокал красного вина — местного кьянти, и они поехали обратно.

По дороге Нильс рассказал одну из своих знаменитых страшилок. Он делал это с воодушевлением, постоянно уверяя, что так все и обстояло на самом деле.

— Жила-была девушка. Она училась в одном большом университете, — начал он. — Это была сестра одного парня, которого я знаю по школе. А может, и его кузина… ну, неважно. В общем, жила она в студенческом общежитии, таком, где юноши и девушки живут в двухместных комнатах на разных этажах. Эта история произошла в прошлом году на Пасху.

Набрав побольше воздуха, он продолжал:

— Так вот. Почти все студенты уехали на праздник домой. А эта девушка да еще ее соседка по комнате остались. Им там надо было подготовить доклад какой-то или еще что-то, чтобы сдать сразу после Пасхи, ну они и остались, и больше никого. Когда наступил вечер, подружка решила пойти в кино, потому что у нее уже шарики за ролики заезжать начали от беспрерывного чтения. Девушка с ней идти не захотела, а когда подруга уходила, велела ей быть поосторожнее. Раньше уже случалось, что в общежитии появлялись всякие подозрительные типы. Несколько лет назад здесь даже пытался спрятаться один убийца. Но подружка лишь посмеялась: мол, не стоит беспокоиться. И вот наступила ночь…

Нильс снова замолчал, посмотрел на лица своих друзей и с удовольствием заметил, что они увлеченно слушают.

— После полуночи девушка проснулась от странного шума. Из коридора доносились шаркающие шаги и тихие стоны. В комнате было абсолютно темно, как в склепе, только через дверную щель проникал свет из коридора. Девушка страшно перепугалась. Шаги приближались к ее комнате, и вдруг она поняла, что забыла запереться. Она вскочила, попыталась повернуть ключ, но дверь уже слегка приоткрылась. Жуткие стоны становились все громче, и девушка в ужасе пятилась назад. Ничего не соображая от страха, она залезла в стенной шкаф. Шаги все приближались, становились все отчетливей. Они направлялись прямо к шкафу! И тут… началось!

— Что? — хором взревели остальные.

Нильс оскалил зубы в дьявольской ухмылке.

— Царапанье! Словно кто-то длинными когтями скребся в дверь шкафа!

— У-ух! — загробным голосом произнес Крис и положил руки Лизе на горло, словно собираясь задушить ее. Лиза сделала вид, что испугалась, но в глубине души обрадовалась этому прикосновению.

— Царапанье и стоны продолжались до самого утра. Девушка чуть со страху не померла в шкафу. Она молилась, пока не рассвело, и благодарила Бога за то, что шкаф запирался на замок. Что бы там снаружи ни царапалось, в шкаф оно попасть не могло. Наконец, когда взошло солнце, все стихло. В комнате стало светло, и девушка решилась выбраться из шкафа. Но то, что царапалось и стонало, так и не исчезло!

— Что это было?

— Сумасшедший?

— Убийца?

Нильс улыбнулся шире.

— Ее подружка. Вернее, труп подружки! Какой-то бандит зверски избил ее ночью, и она еле добралась до комнаты. Пока девушка тряслась от страха в шкафу, ее подружка, не в силах говорить, пыталась царапаньем и стонами позвать на помощь. Так она и осталась лежать в комнате до утра.

Молчание. Даже профессор Рабенсон убрал ногу с педали газа. История глубоко поразила всех. И чтобы увенчать свой рассказ достойной концовкой, Нильс добавил:

— Клянусь жизнью моего любимого хомячка — именно так все и произошло!

Эти слова он произносил всегда, когда рассказывал очередную невероятную историю. Обычно, услышав эту фразу, друзья начинали хохотать.

Лиза нервно хихикнула.

— Думаю, я никогда не пойду учиться в университет. И уж точно не буду жить в общежитии.

— Ну, к тому времени ты уже, наверное, выйдешь замуж за Криса и родишь троих детей, — поддел ее Нильс.

Лиза толкнула его в бок:

— Если будешь продолжать в том же духе, ты этого уже не увидишь.

Машина тем временем спускалась с холма. Вот показалась электроизгородь, окружавшая территорию монастыря. За металлической решеткой, словно часть первобытного леса, раскинулся заросший парк. Вдалеке из чащи поднимались развалины колокольни.

Доктора Ричардсон нигде не было видно. Фрагменты скульптуры, которые она исследовала в ближнем подлеске, одиноко лежали в траве. С помощью пульта дистанционного управления Кирин папа открыл ворота. Когда джип миновал их, ворота снова закрылись. Электрические разряды с щелчками проходили по ограждению. Через каждые пару метров стояли указатели, предупреждающие о смертельной опасности. Любой, кто дотронется до решетки, через несколько секунд превратится в кучку пепла. Профессор Рабенсон остановил машину перед главным входом в монастырь. Высоких ворот давно уже не было, осталась лишь каменная арка с вьющимися по ней дикими растениями.

— Доктор Ричардсон! — позвал профессор. — Доктор Ричардсон, мы вернулись!

Никакого ответа.

— Должно быть, она сейчас занята, — пожал он плечами.

Дети выпрыгнули из кузова.

— Где же она прячется? — посмотрела вокруг Кира.

— Может, у себя в подсобке?

Студенты Флорентийского университета оборудовали несколько помещений монастыря на первом этаже под жилье. Там установили электрогенератор для обогревателей и компьютера, бак с водой, который регулярно наполняли. Если изредка какой-нибудь ученый получал разрешение проводить исследования в Сан Козимо, его там ждали ночевки в спальном мешке на неудобной откидной полке, затхлая питьевая вода, а из еды только то, что он привезет с собой. Конечно, можно было поселиться в деревенской гостинице, но так поступали немногие, и уж точно не профессор Рабенсон, который работал в гораздо худших условиях в самых разных уголках Земли.

Комната доктора Ричардсон находилась рядом с комнатой детей. Оттуда она наверняка должна была бы слышать, что ее зовут. Дети это точно знали по собственному опыту. Но американка так и не отозвалась.

— Доктор Ричардсон! — снова крикнула Лиза.

Все напрасно. Ответом по-прежнему было молчание.

Друзья вошли в часовню. К счастью, запах выветрился.

— Поглядите-ка! — сказал вдруг Крис.

Рядом с лестницей, ведущей в подвал, лежал желтый свитер. Значит, доктор Ричардсон здесь побывала. Может, она спустилась вниз и поэтому не слышала, что ее зовут?

Но совсем не свитер привлек внимание Криса. Кира это первой заметила: он даже не взглянул в сторону лестницы.

Он смотрел на свое предплечье. Проследив за его взглядом, Кира поняла, что он имеет в виду.

Семь Печатей.

Снова началось.