В Аду не было ни дней, ни ночей.

После долгого плавного спуска Фермитракс сел на скалу, похожую по форме на большой цилиндр. На ее отвесные склоны никто не смог бы взобраться без специального снаряжения. Конечно, все они — обсидиановый лев, Мерле и Королева Флюирия — знали, что, в общем-то, не имеет значения, на какой скале сидеть, если на них нападут лилимы, подобные тем, что встретились им в покинутом лагере.

— Может, они тут, пониже, не водятся, — нерешительно сказала Мерле.

Голос Королевы был тверд и бодр, хотя Мерле показалось, что она просто хочет их утешить, не очень-то веря в то, что говорит.

— Вероятно, там, выше, остались самые опасные, которые сторожат вход в Ад.

Во всяком случае, они сошлись во мнении относительно того, что лилимы могут быть разных видов, поскольку, например, посланец Ада, побывавший в Венеции, выглядел совсем иначе, чем увиденные мерзкие твари.

— Это совсем не значит, что те, которых мы еще не встретили, менее опасны и подвижны, — сказал обсидиановый лев, вылизывая каменным языком перья на крыльях. — Кто знает, может, нам встретились самые безобидные.

— Спасибо тебе, Фермитракс, — обиженно заметила Мерле, хотя чувствовала, что Королева с ним согласна. — Ты умеешь приободрить в трудную минуту.

Лев даже не взглянул на нее.

— Я говорю то, что думаю.

Мерле, сидевшая с ним рядом на корточках, со вздохом улеглась на скале, положила руки под голову и стала смотреть вверх, туда, где в мире людей находится небо.

Над ней распростерлась светло-багровая завеса в красных мерцающих отсветах, напоминавшая пелену облаков в лучах заходящего солнца, — бескрайнее покрывало в несколько километров толщиной. Красная огненная сеть, окутавшая бока бездны, окрашивала внутреннее пространство Ада в грязно-оранжевый цвет.

Да, Ад… То, что Мерле подразумевала под этим словом, никак не соответствовало тому, что они увидели в глубине пропасти. Поверхность подземного царства — по крайней мере там, где они находились, — представляла собой пустынную скалистую местность, пронизанную во многих местах докрасна раскаленными, тонкими как волосок прожилками или толстыми, как хвост Фермитракса, жилами. Каменная почва оказалась теплой, а не обжигающе горячей; веявший над ней ветерок пах дегтем и пряностями. Этот сладковатый запах Мерле ощутила еще наверху, у края бездны.

Чем пристальнее Мерле всматривалась ввысь, тем больше убеждалась в том, что, за исключением того места, где лев нырнул в Ад, пелена, переливающаяся над ней огнями, — тоже каменная и тоже покрыта сетью светящихся жилок.

Мерле не знала, что и подумать о том месте, где они оказались. С одной стороны, здесь вокруг — ужасающая бесконечная пустота, с другой — это, наверное, всего лишь гигантская пещера внутри Земли, и таких пещер, говорила она себе, небось еще много в глубинах Земли. Но все это вовсе не походило на тог ад, который описан в Библии. Однако, думалось ей, все еще может измениться, если придется встретиться нос к носу с другим полчищем лилимов, а это надо предвидеть и быть начеку. Даже теперь, в минуты отдыха Фермитракс не дремал, его мускулы были напряжены, а крылья готовы к взлету.

Мерле пришло в голову, что профессор Барбридж назвал это место Адом, просто не найдя другого слова, так же как он придумал назвать живущих здесь страшилищ лилимами. Он словно бы напялил маски на все увиденное в новом мире, чтобы людям было легче это себе представить.

— Фермитракс?

Обсидиановый лев расправил крылья и вопросительно взглянул на нее.

— Те твари, там наверху… тоже сделаны из камня?

Лев кивнул.

— Да, мне показалось, будто сама каменная стена там ожила и задвигалась.

— Значит, такие каменные существа часто встречаются?

— Ты хочешь сказать, что и я, как они, сделан из камня…

Мерле перевернулась на живот и подперла подбородок руками, чтобы посмотреть Фермитраксу в глаза.

— Ну да. Хотя я знаю, что ты на них совсем не похож. Но все же интересно, да?

Лев сел на задние лапы, чтобы видеть Мерле, а заодно окинуть взором местность перед скалой.

— Я тоже об этом подумал. И что скажешь?

— Прежде всего то, что мы слишком мало знаем о лилимах.

— А вы, львы, много о себе знаете? Почему, например, твоя грива — каменная, а на ощупь такая мягкая? Или почему твой язык работает, хотя сделан из обсидиана?

— Обсидианодушевленный камень, — пробурчал лев, словно этим все объясняется, но, увидев, что Мерле не поняла, продолжал: — Это — камень, но одновременно и плоть, и волосы. Он обладает крепостью и твердостью камня, но в нем есть жизнь, и этим все сказано. Только так я могу тебе ответить. У нас, у львов, никогда не было ученых, которые копались бы в таких вещах. Мы — не такие, как вы, люди. Мы принимаем вещи такими, как они есть, не дробя их на части и не отнимая у них тайну.

Мерле думала над его словами и ждала, чтобы Королева вставила свое слово. Но голос молчал.

— А лилимы? — спросила наконец Мерле. — Ты думаешь, они тоже из одушевленного камня?

— Мне не показалось, что у этих тварей имеется душа. Но ведь есть люди, которые считают нас, львов, неодушевленными. Значит, как я могу правильно оценивать лилимов?

— Пожалуй, ты здраво рассуждаешь. Даже мудро.

Фермитракс рассмеялся.

— Совсем нетрудно выдавать неосведомленность за мудрость. Ваши ученые, философы и священники только этим и занимаются. С тех пор, как появилось человечество. — Помолчав, он добавил: — Впрочем, и наши львиные предводители не лучше.

Мерле впервые услышала из уст обсидианового льва порицание его собратьев, львов, и, как ей показалось, ему это нелегко далось. Львиный народ действительно очень отличается от людей, вдруг подумала она. Наверное, львы и лилимы находятся в более тесном родстве, чем львы и люди. И спросила себя, не страшит ли ее эта мысль, но нет, вместо страха она испытывала только любопытство.

Настоящий страх ей внушало все, что находилось вокруг, даже каменный выступ, на котором она лежала, и таинственное тепло, исходившее от камней. Ей чудилось, что они находятся на вулканах, о которых она много слышала, и вот-вот начнется извержение. Но, подобно многим другим людям, она старалась отмахнуться от неприятных мыслей.

— Что будем делать, если найдем Лорда Света? — Она, собственно, ни к кому не обращалась. Говорила просто так, в пространство. Но именно этот вопрос беспокоил ее все то время, пока они летели вниз, в бездну, — вопрос о цели их миссии. Она медленно обводила взглядом мерцающее вокруг них каменное пространство. Едва ли здесь кто-нибудь мог жить по своей воле, и, понятно, тут не захотел бы поселиться ни один знатный вельможа, не говоря уже о таинственном Лорде Свете.

— Про то, наверное, Королева знает, — сказал Фермитракс. Он умел хорошо владеть своим голосом, звучавшим ровно и спокойно даже тогда, когда тревоги одолевали его не меньше, чем Мерле.

— Мы будем просить у него помощи, — сказала Королева Флюирия.

— Это я знаю. — Мерле поднялась на ноги, подошла к краю каменного уступа и подставила лицо влажному и теплому ветерку с запахом дегтя. Фермитракс напомнил ей об осторожности, но ей захотелось всем своим существом прочувствовать грозящую им опасность, понять наконец, что она не спит и не грезит наяву.

Крутой обрыв у ее ног уходил в страшную глубь, и у Мерле на долю секунды закружилась голова. Странное дело, но она сочла это за добрый признак. За доказательство того, что вокруг — настоящая действительность, а она сама живет и чувствует, как все люди.

— Я знаю, что мы тут муки терпим, чтобы добиться его помощи, — повторила она. — Ради Венеции и ради всех остальных. Но как нам это удастся сделать? Хочу сказать, о чем он подумает, когда увидит перед своим троном девчонку на летучем льве…

— Кто сказал, что он сидит на троне?

— Но ведь он — король?

— Он властвует над Адом, — промолвила снисходительно Королева. — Но здесь, внизу, все устроено по-другому, чем наверху, в мире людей.

Мерле не могла отвести взор от бескрайней каменной равнины. Суровый пейзаж не очень отличался от пустыни, знакомой по картинам и рисункам. Жители пустынь, например египтяне, наверное, чувствовали бы себя здесь как дома.

Ее вдруг осенила мысль, от которой бросило в жар.

- Ты его знаешь!

— Нет, — без выражения ответила Королева Флюирия.

— Тогда откуда тебе известно, что у него нет трона? И что он не такой, как другие властители?

— Это всего лишь мое предположение. — Королева редко бывала так немногословна.

— Предположение, говоришь? — Мерле произнесла слова так укоризненно и гневно, что даже Фермитракс оглянулся на нее с удивлением. — А откуда же ты знала, где находится вход в Ад? — продолжала она запальчиво. — И то, что в Аду все совсем не такое, как наверху… Хотя тут-то ты промахнулась. Я не вижу здесь ничего особенного. По-моему, — самая обыкновенная пещера…

Она никогда не видела ни одной пещеры, но это сейчас не играло никакой роли. Других аргументов у нее не было.

— Эта пещера, Мерле, занимает пол-Земли, а может быть, и больше. Да и лилимы разве похожи на какое-нибудь земное создание?

— Все же раньше ты обо всем говорила с большей уверенностью, — стояла на своем Мерле. Ей надоело проигрывать в каждом их споре. К тому же как можно вести диспут, не видя собеседника и слыша только свой собственный голос. — Я все-таки не понимаю, почему ты не хочешь сказать мне… сказать нам всей правды?

Фермитракс приглаживал лапой волоски на морде, был очень занят своим делом и не вникал в суть разговора, начала которого он вообще не слышал.

Мерле в который раз с сожалением подумала о том, что только ей одной дано слышать Королеву и спорит с Королевой только лишь она одна — это и нелегко, и неправильно.

— Я просто слышала россказни о Лорде Свете; то, что в Лагуне болтали русалки. И больше ничего.

— Какие россказни?

— Он, мол, властитель не такой, как все остальные. Для него власть — не главное.

— А что же главное?

Королева, немного помолчав, сказала:

— Каждому правителю государства, конечно, прежде всего нужна власть. Но его мощь и власть должны быть безграничны, чтобы держать всех своих подданных в подчинении. А лилимы на той каменной стене вели себя вовсе не так, будто они с покорностью подчиняются чьему-то приказу.

— Что же ему нужно? — допытывалась Мерле.

— Ему нужно знать все обо всем и обо всех. Так я думаю. Тогда он сможет властвовать над всеми мирами. Но сначала, мне кажется, он желает исследовать Землю.

— Исследовать? Как это…

Ее прервал рев Фермитракса:

— Мерле, взгляни наверх, туда!

Она так резко повернулась, что едва не потеряла равновесие. Левая нога уже повисла над пропастью, но Мерле мгновенно отшатнулась от края, перевела дух и посмотрела туда, куда указывал Фермитракс.

Сначала она вообще ничего не увидела, кроме оранжевой дымки на пустынном горизонте. Сообразив, что зрение хищников гораздо острее ее собственного, она замерла в ожидании. Так бывало и раньше: то, что лев уже разглядел, попадало в поле ее зрения чуть позже.

Но через минуту-другую и она увидела нечто странное. И это «нечто» явно приближалось.

— Что за черт? — вскричала Мерле и похолодела от ужаса. В ее воображении уже возникали сотни, тысячи крылатых лилимов, несущихся прямо на нее.

Нет, их было совсем немного, всего трое. И хотя они летели высоко над равниной, крыльев у них не было.

— Ой, это же…

— Головы, — сказал Фермитракс. — Гигантские головы. — И через секунду добавил: — Каменные.

Она со свистом втянула воздух — не потому, что ему не поверила, а потому, что не знала, что сказать. Каменные головы. Высоко в воздухе. Ну и ну!

Через некоторое время Мерле сама смогла убедиться, что к ним летят головы, причем очень быстро, быстрее, чем способен летать Фермитракс, — это она сразу определила.

— Садись на меня! — взревел лев.

Она не стала ничего спрашивать, вскочила ему на спину, вцепилась руками в гриву и крепко прижалась к обсидиановому меху.

— Что он там заметил? — спросила Королева.

— Что ты заметил?

— Посмотри-ка на них. Они — неживые.

Фермитракс оттолкнулся лапами от скалы, и они взмыли вверх.

— «Они — неживые», — повторила про себя Мерле и вслух добавила: — Ну и что? Что это значит?

— А то, что они не лилимы. По крайней мере, не представляют опасности.

— Да ну? Правда?

— Не спеши, — сказала Королева Флюирия, уловив сомнение в голосе Мерле, — Возможно, он прав.

— А если нет?

Ответа Мерле не получила, а может, и не расслышала, поскольку три головы были теперь от них так близко, что ей удалось их рассмотреть.

В самом деле, головы выглядели как человеческие, но были высечены из камня. Они летели очень высоко, и их нельзя было с чем-нибудь сравнить, чтобы определить их величину, хотя Мерле предположила, что каждая имела не менее пятидесяти метров в поперечнике. Лица были серого цвета, вместо глаз — темные впадины. Каменные волосы обтягивали каждую голову наподобие шлема, приподнятого над ушами. Огромные губы не двигались, но были приоткрыты, и Мерле почему-то показалось, что мертвые головы или переговариваются, или даже кричат.

Да, она уже улавливала отдельные звуки.

Слова странного, непонятного языка разлетались над пустынной местностью, как стайки щебечущих и вспархивающих птиц.

Мертвые головы были уже на расстоянии километра и летели к ним клином: одна голова впереди, две другие по бокам и чуть поодаль.

— Это… это их голоса?

— Не знаю, голоса ли это, но звуки идут из их нутра, — сказал Фермитракс.

Мерле заметила, что лев навострил уши. У него было не только зрение лучше, чем у нее, но и слух острее; он мог слышать не только далекие шумы, но и определять источник звучания.

— Как так, не их голоса?

— Кто-то другой говорит из них, изнутри. Они — мертвые. Их каменная материя…

— Хочешь сказать — неодушевленная?

— Да, точно.

Фермитракс не ответил и сосредоточился на своем полете. Мерле полагала, что они постараются уйти от мертвых голов, но лев вдруг замедлил движение как раз у них на пути. К ее ужасу, он развернулся и понесся… Не в сторону, а прямо к головам. Он в самом деле летел им навстречу.

— Фермитракс! Ты спятил?!

Обсидиановый лев молчал. Лишь его крылья заработали еще быстрее, поднимаясь и опускаясь со свистом. Вот он взял несколько левее и полетел медленнее.

— Ты с ума сошел?!

— Он что-то задумал.

— Ой! — Мерле, наверное, стала бы багровой от ярости, если бы уже не была бледной как мел от страха, — Они же летят прямо на нас.

Таинственные голоса свиристели и рокотали все ближе и громче, их отрывистая речь — если это была речь — повторялась многократным эхом среди каменных стен. Мерле чудилось, что она попала в водоворот каких-то диких звуков или слов; что вокруг нее то бурлят и журчат водяные струи, то лязгает металл. Даже если бы она знала этот непонятный язык, ей все равно не удалось бы в нем ничего разобрать, так оглушительно перекликались пронзительные голоса. Мертвые головы были уже почти рядом, и Мерле едва не оглохла от жуткого резкого свиста.

Фермитракс затряс головой, словно хотел вытряхнуть этот свист из своих чутких ушей. Его мускулы напряглись, как струны, и он ринулся прямо к передней мертвой голове, в последний момент отпрянул чуть в сторону, рыкнул что-то неразборчивое — видимо, чтобы Мерле держалась за него крепче, — и нырнул к правой скуле круглой каменной махины. Мимо Мерле гранитной горой пронеслось лицо, слишком большое, чтобы охватить его одним взглядом, и так быстро, что можно было только представить себе, как тяжела и огромна эта голова, мчавшаяся со скоростью снаряда.

Мерле окликнула Фермитракса, но встречный ветер унес с собой его имя, а голоса летучих голов перекрыли все звуки.

Тут вдруг Мерле едва не сорвалась со льва, ее тело рывком откинулось назад, но пальцы судорожно ухватились за гриву. Фермитракс на лету уцепился когтями за ухо мертвой головы и повис на нем, сложив крылья и прижав ими Мерле к своей спине. Лев прилагал титанические усилия, чтобы не сорваться с камен ного уха, подтягивая задние лапы, скользившие по каменной поверхности.

Наконец ему удалось вползти внутрь. И вот они уже сидели в ушной раковине гигантской головы, как в пещере, и с бешеной скоростью неслись над пустынной местностью.

Мерле с трудом пришла в себя и перевела дух, но не могла произнести ни слова. Беспорядочные мысли роились у нее в голове, как туча мотыльков над огнем, и она никак не могла заставить себя осознать происшедшее, никак не могла толком понять, что же такое случилось? Наконец она ударила Фермитракса кулачком по мохнатому затылку. Но он даже не обернулся.

— Почему? — хрипло спросила она, — Зачем ты так сделал?

Фермитракс все глубже вползал в каменное ухо. Мерле вместе с ним погружалась в темную бугристую воронку, в какой-то черный тоннель. Сюда дикий шум, свист и другие звуки почти не доходили, ибо здесь мог быть слышен голос только одной головы, а не трех, да и он грохотал и визжал теперь где-то снаружи.

Мерле сползла со спины льва, а Фермитракс без сил растянулся в ухе между двумя каменными буграми. Он тяжело дышал, его длинный язык касался передних лап.

— Наш шанс — пятьдесят на пятьдесят, — прорычал он, пыхтя и отдуваясь.

— Какой такой шанс? — Мерле еще злилась на него, но гнев понемногу уступал чувству облегчения и радости оттого, что они все-таки остались в живых.

— Или эта голова доставит нас к Лорду Свету, или унесет куда-то в противоположном направлении. — Фермитракс втянул язык и положил морду на лапы. Мерле только теперь осознала, каких сил стоил ему прыжок на мчавшуюся каменную голову и как близки они были к гибели.

— Каменная голова, — сказал устало Фермитракс, — о чем-то кого-то оповещает. Слов я не понимаю, но она все время выкрикивает одно и то же, как будто передает какой-то сигнал или послание. Похоже, играет роль вестника, глашатая.

— Может, послание Лорда Света своему народу?

— Вполне возможно, — сказала Королева Флюирия, — Фермитракс, наверное, прав.

— Что можно еще предположить? — спросил лев.

Мерле закатила глаза.

— А я откуда знаю? Здесь, в адском подземелье, все по-другому. Тут неизвестно, чего ждать. — И она покосилась на каменный тоннель. Как это ни неправдоподобно звучит, но они действительно сидели внутри гигантского уха.

— Каменные головы — мертвые предметы. — сказал Фермитракс. — В этом их главное отличие от лилимов. Их кто-то сделал. И делал с какой-то определенной целью. Поскольку Лорд Свет — хозяин здешних мест, он их, наверное, сам и сотворил.

— А почему наш шанс — пятьдесят на пятьдесят?

— Потому что несущая нас голова, возможно, возвращается к своему господину после выполнения задания, а может быть, она только что отправилась в путь и, значит, удаляется от Лорда Света. Одно из двух.

— Выходит, нам надо сидеть и ждать?

Морда льва слегка дернулась, что означало согласие.

— А ты что скажешь? — спросила Мерле Королеву.

— Я думаю, он прав. Мы могли бы месяцами блуждать по Аду и не напасть на след Лорда Света. А так по крайней мере у нас есть надежда.

Лев что-то проворчал, кажется, «да», и уткнулся своим большим, как яблоко, носом в руку Мерле. Засопел от удовольствия, шевельнул хвостом и закрыл глаза.

Мерле немного посидела с ним рядом, потом встала, потерла онемевшие коленки и поползла из глубины уха обратно, к ушной раковине гигантской головы.

С замиранием сердца смотрела она вниз с высоты нескольких сот метров. Повсюду, куда хватало взора, простиралась унылая каменистая пустыня, где ничего, абсолютно ничего не было. А может быть, они слишком быстро летели. Она была уверена, что Фермитракс не мог бы лететь с такой безумной скоростью.

— Что за гиблая местность, — вздохнула она. — Хоть бы уж Лорд Свет попытался здесь что-нибудь посадить, какой-нибудь кустик. Так, для разнообразия.

— А зачем ему это надо? Здесь никого и ничего нет, чтобы оценить его заботы. Или ты думаешь, что лилимы из того верхнего лагеря очень радовались бы пестрым цветочкам?

— Тебе бы только посмеяться надо мной.

— Ничего подобного. Просто в новом мире ты должна привыкнуть к другим измерениям. К другим понятиям. К другим представлениям.

Мерле не ответила и стала карабкаться назад, поглубже в ухо. Но ей вдруг пришла в голову мысль, заставившая ее снова затеять разговор.

— Если эти головы представляют собой нечто вроде египетских солнечных лодок, то, значит, тут внутри кто-то сидит? Тот, кто ими управляет?

— Мы здесь одни.

— Ты уверена?

— Я бы почувствовала. Да и Фермитракс тоже.

Мерле села на каменный выступ в ухе, поглядела на дремлющего обсидианового льва, а потом снова стала смотреть на монотонный пейзаж преисподней. Ну и дикое же место! Она начала вспоминать, что еще мог рассказать профессор Барбридж о своем путешествии, но ничего нового так и не припомнила. Дело в том, что сама она его книг не читала, а учитель в сиротском приюте пересказал им всего два-три отрывка да еще кто-то что-то говорил. В общем, она нахваталась самых общих и туманных сведений, а теперь сожалела, что толком ничего об Аде не знает.

Правда, в память врезались описания опасностей, пережитых Барбриджем в Аду. Там должны обитать жуткие чудовища, которые поджидают свои жертвы за каждым камнем и за каждым… да, деревом. Она была уверена, что слышала это слово — «деревья». Железные деревья с листьями, острыми, как бритвенные лезвия. Но здесь, во всяком случае в этой части Ада, вообще нет никакой поросли, ни железной, ни древесной.

Мерле еще помнила, что в Аду живут дикие страшилища, которые полчищами бродят по горам и долинам, что там все горит на вечном огне, и есть скалы, которые вдруг распахивают крылья и взлетают; есть корабли из человеческих костей, бороздящие адские океаны из кипящей вулканической лавы. Такие картины, некогда поразившие ее воображение, навсегда врезались ей в память.

Однако здесь всего этого не было и в помине.

Она была разочарована, но вместе с тем и обрадована. Одних убийц-лилимов им вполне хватало, а от хищных людоедов и всякой другой нечисти вполне можно отказаться. Но все-таки было досадно, что подобными леденящими кровь картинами Ада ей столько лет морочили голову.

Правда, Ад был так огромен, что, как и на земле, здесь тоже могли существовать самые разные виды и пейзажи. Если бы, например, пришелец из других миров попал в Сахару, он ведь тоже был бы очень разочарован, после того как наслушался бы рассказов о прекрасных дворцах и каналах Венеции. Да он, наверное, и не поверил бы, что такая Венеция вообще существует.

Мерле снова подобралась к краю каменной ушной раковины и стала обозревать бесплодную равнину, простиравшуюся далеко внизу. Все так, как было, — никаких признаков жизни. Ее удивляло, что при такой бешеной скорости, с какой они мчались, не ощущалось не то чтобы встречного ветерка, но даже слабого дуновения воздуха.

Ей надоело смотреть на скучный ландшафт, особенно после того, что пришлось недавно пережить, — и она оглянулась назад, на вторую каменную голову, летящую за ними на некотором отдалении. Третий же череп ей не был виден, он летел с другой стороны.

Ее охватил внезапный испуг. Усталость и уныние мигом исчезли.

— Но ведь это… — Она не смогла закончить фразу. И через секунду спросила: — Ты его видишь?

— Я гляжу твоими глазами, Мерле. Конечно, я его вижу.

На нижней губе второй каменной головы лежал человек.

Вернее, не лежал, а безжизненно висел — нижняя часть его тела внутри, а ноги снаружи. Словно огромный каменный рот его начал было втягивать, желая заглотнуть, да вдруг о нем позабыл. Руки болтались, как у тряпичной куклы; голова свисала с края губы, лицо скрывали длинные снежно-белые волосы. Мерле подумала, что это — женщина, но тут человек приподнял голову и посмотрел на нее. Белые космы мешали ей разглядеть его лицо, но, несмотря на расстояние, она успела заметить, каким он был истощенным и изможденным. Бледная, как у мертвеца, физиономия почти не отличалась цветом от белых волос.

— Он умирает, — сказала Королева Флюирия.

— И мы ничего не можем сделать?

— Мы не в силах к нему приблизиться.

Мерле подумала и решительно заявила:

— Посмотрим.

Она залезла поглубже в каменное ухо, растолкала Фермитракса и заставила усталого, недовольного льва подобраться к краю ушной раковины. Беловолосый человек снова уронил голову на каменную нижнюю губу и не подавал никаких признаков жизни.

— Можем мы туда перескочить?! — В ее голосе слышался не вопрос, а почти приказ.

— Хм… — угрюмо буркнул Фермитракс.

— Что значит «хм»? — Мерле взволнованно сопела и размахивала руками перед самым его носом. — Нельзя же оставить его там умирать. Ему нужна наша помощь. Ты что, не видишь?

Фермитракс проворчал что-то невнятное, но Мерле все сильнее махала руками, отчаянно взывала к его совести и даже сказала «пожалуйста». И тогда он проговорил:

— Он может быть опасен для нас.

— Но он же — человек!

— Или кто-то, кто выглядит человеком, — сказала Королева голосом Мерле.

Мерле была слишком возбуждена, чтобы прислушаться к разумным возражениям и отказаться от своего намерения.

— Все равно мы не можем здесь сидеть и смотреть. — И настойчиво повторила: — Поможем ему или нет?

Королева ответила молчанием, которое было само по себе красноречиво, а Фермитракс сказал:

— Нет, скорее всего — нет.

Мерле нетерпеливо вздохнула.

— Может, все же попробуешь?

— Что он должен попробовать? — спросила Королева, но Мерле не обратила на нее внимания.

Фермитракс, сидя на краю каменной ушной раковины, задумчиво поглядывал то на проносящуюся далеко внизу равнину, то на следующую за ними каменную голову.

— Эта голова летит за нами не по прямой, а наискось от нас. Дело усложняется. Но, может быть… если мне посильнее оттолкнуться, то расстояние сократится и я просто-напросто упаду туда. Возможно, мне удалось бы опять зацепиться…

— Просто-напросто! Ты сказал «просто упаду»? — спросила Королева голосом Мерле.

«Да ладно, помолчи!» — подумала Мерле.

— Но это безумие. Мы не знаем, кто или что он такое и почему он там висит.

— Если будем тут сидеть и болтать, мы никогда ничего не узнаем.

— Это было бы самое правильное. — Но по тону Королевы было ясно, что она сдается. Ей не оставалось ничего иного, как обиженно смолкнуть.

— Прыжок будет нелегким, — сказал Фермитракс.

— Да, — подтвердила Мерле со знанием дела.

— Мне нельзя просто зависнуть в воздухе перед головой, она налетит на меня, и мне конец. Надо попытаться снова зайти сбоку и прыгнуть в ухо или зацепиться за волосы. Оттуда можно по каменной щеке добраться до человека.

Мерле с шумом втянула в себя воздух.

— Это могу сделать я.

— Ты?

— Конечно. Но у тебя нет когтей.

— Зато я легче. И проворней. Смогу зацепиться за любой бугорок.

Она сама не слишком верила в то, что говорила, но ей почему-то казалось, что ее слова звучат очень убедительно.

— Рискованный план, — невесело заметил Фермитракс.

— Ты меня только закинь туда, а остальное я сделаю сама. Мне уже надоело кататься на твоей спине. — Она смущенно хмыкнула. — Нет, не то чтобы мне не нравилось сидеть у тебя на спине, но я просто не могу так… вот так бездельничать. Я к этому не привыкла.

Лев обнажил клыки, и Мерле тут же поняла, что он улыбается.

— Ты — смелая девчонка. Но сумасбродная.

Она просияла.

— Значит, прыгнем?

Фермитракс облизал кончиком языка свои длинные острые зубы.

— Да, — сказал он, еще раз смерив взглядом расстояние до второй головы. — Думаю, просто надо попробовать.

— Просто попробовать, — застонала Королева, — Опять просто…