Глава

1

Вот и замок.

Экипаж пробирался через дюны, покачиваясь, скользил по рыхлому песку. Юноша выглянул в окно: прямо перед ним над Балтийским морем высился замок. Он оказался не таким, каким юноша его себе представлял. Совсем не таким. Ни башен, ни зубцов, как обычно бывает. Стоял замок на небольшом скалистом островке; стены незаметно переходили в светлые отвесные скалы, будто сотни лет подряд росли прямо из них. А кругом простиралось под осенним небом мрачное и спокойное море. Лишь у самого берега пенились волны: казалось, вода сердится на угрюмые и надменные угловатые утесы.

Известняковую скалу, на которой стоял замок Инститорисов, окружало еще несколько крохотных необитаемых островков, каждый едва ли больше дома. Юноша насчитал четыре, но когда экипаж повернул и островки показались под другим углом, он заметил пятый, до тех пор скрытый замком. На нем виднелся старый маяк, выкрашенный в красную и белую полоску. Он походил на бездыханного циклопа, чье горящее око давным-давно погасло. Лишь орланы-белохвосты ютились на перилах маяка: оттуда они зорко следили за морской гладью.

Птицы… Юношу восхищало величественное спокойствие, с каким они парили над этой пустынной местностью: нескончаемой береговой линией, песчаными дюнами, редким ольшаником, притаившимся в низине, изогнутыми ветром соснами и зарослями дрока. Но взгляд его то и дело возвращался к замку. Там его новый дом.

Чем ближе подъезжал экипаж, тем больше юноше удавалось разглядеть. Замок Инститорисов, как и остров, где он стоял, формой походил на подкову. Во внутреннем дворе зеленела кипарисовая роща; деревья были выше самого замка и заслоняли центральную его часть. Зато восточное и западное крыло – в три этажа высотой, такого же серого цвета, как и море, – хорошо просматривались. Окна тянулись длинными рядами, по три друг над другом, и белые рамы еще сильнее подчеркивали, что в большинстве окон не горел свет. На крутых скатах крыши выстроилась целая рота черных каминных труб; над некоторыми, поднимаясь к пелене облаков, вился дымок.

– Кристофер…

Юноша не привык к женскому голосу, а тут его назвали по имени, да еще так нежно. Он смущенно отвернулся от окна и улыбнулся своей новой матери.

Та отложила в сторону книгу, которую не выпускала из рук всю дорогу, но так ни разу и не открыла, и участливо наклонилась к нему.

– Кристофер, – повторила она, словно стараясь привыкнуть к этому имени, – на самом деле замок гораздо уютнее, чем кажется. Тебе там понравится, вот увидишь. – Слова ее звучали так, будто она много раз твердила их про себя в надежде, что однажды они окажутся правдой.

Однако Кристофер и не думал грустить, он был счастлив. По-настоящему счастлив. Конечно, волнение и смутный страх перед неизвестностью немного омрачали радость. Но Кристофер, несомненно, чувствовал себя счастливым. По крайней мере, ему так казалось. Сказать наверняка он не мог, ведь сравнивать было не с чем.

На Шарлотте Инститорис была причудливая шляпа, украшенная гирляндой ракушек. Очень необычная. Волосы Шарлотта подобрала, лишь несколько черных как смоль локонов выбивалось из прически. Из-за высоких скул ее лицо – узкое и бесцветное – казалось еще и слишком вытянутым. Шарлотта была далеко не красавица и старалась чаще улыбаться, чтобы придать своим чертам мягкости.

– Я уверен, мне понравится. – Слова Кристофера прозвучали немного натянуто.

Брат Маркус, настоятель сиротского приюта, учил Кристофера: «Как бы там ни было, говори, что тебе все нравится. Ничего другого мы тебе не найдем».

Чтобы Шарлотта не подумала, будто он говорит так только из вежливости, Кристофер поспешил добавить, хотя и некстати:

– Я умею грести на веслах.

Шарлотта удивленно взглянула на него и ласково улыбнулась.

– Милый, нам не придется грести самим. Для этого есть слуги. Они уже ждут нас на берегу.

«Милый». Так она назвала его уже несколько раз. И Кристофер чувствовал себя неловко. Ему семнадцать лет – уже почти взрослый мужчина, а Шарлотта обращается с ним, как с ребенком. Своим ребенком. Ведь отныне он – ее сын.

Кристоферу вдруг захотелось чихнуть, и он засопел носом. Шарлотта заботливо протянула ему чистый платок. Как раз вовремя.

«Ну вот, теперь она подумает, что взяла какого-то заморыша», – забеспокоился Кристофер. Он ведь не болен, даже не простужен. Все дело в запахе – запахе книги. У Кристофера на него аллергия.

Наконец лошади остановились.

Кристофер подождал, пока Шарлотта выберется из экипажа, и последовал за ней. Ноги утопали в мягком песке. В лицо веяло морской прохладой. Через несколько мгновений он ощутил вкус соли на губах.

Длинный пирс выдавался далеко в море. У самого края была пришвартована яхта со спущенными парусами. Навстречу прибывшим, громко топая по деревянному настилу, вышли трое матросов и поклонились Шарлотте. Поприветствовали они и Кристофера, почтительно склонив головы. Такого с ним еще не бывало, юноша едва не рассмеялся. Что ж, придется привыкать.

Поклонившись на прощание, кучер развернул лошадей, подстегнул их, и экипаж покатил прочь через дюны.

Вскоре Кристофер уже сидел рядом с Шарлоттой в каюте. Яхта отчалила. По палубе ходили трое матросов, и каждый их шаг громко и гулко отдавался здесь, внизу. Кристофер попытался выглянуть наружу, но оба иллюминатора были покрыты коркой соли, и ему ничего не удалось разглядеть. Шарлотта ласково посмотрела на Кристофера, будто хотела погладить по щеке.

«Наверное, ей кажется, что я радуюсь, – подумал он. – Пожалуй, она права».

Яхта вышла в море и взяла курс на замок.

– Здесь всего пятьсот метров, – сказала Шарлотта. – А кажется, что далеко, правда?

Кристофер кивнул. Он об этом как-то не думал. Вот если вплавь, то пятьсот метров – это, действительно, много.

Кристофер молчал, но Шарлотта не обижалась. Книгу, запах которой так досаждал ему, она убрала в сумку. И мало-помалу он снова стал дышать свободно.

Шарлотта с любопытством поглядывала на Кристофера, а он тем временем задумался.

Задумался об экипаже, о деревне, о первой в своей жизни поездке на поезде, к тому же в одиночку. О большом детском приюте в Любеке. Ему вспомнились постоянные крики, духота общей спальни, шепот под пропотевшими простынями, ссоры, вражда.

Скучать он будет по брату Маркусу – и только. Именно благодаря ему Кристофер всегда верил, что у него есть будущее. Теперь это будущее лежит перед ним, вон там, прямо по носу яхты. Одинокий утес в море.

«Замок гораздо уютнее, чем кажется».

Впервые Кристофером овладела настоящая тоска. Неужели он скучает по приюту?

«Я уверен, мне понравится».

Там, впереди, – его дом. Настоящий дом.

«Здесь всего пятьсот метров».

Будущее так близко. Совсем близко.

Брат Маркус сам отвез Кристофера на вокзал. Хотя обычно такое поручали кому-нибудь из служителей. А те бросят ребенка возле дома или места службы новых родителей, как мешок с углем, получат чаевые и уходят с угрюмой миной на лице.

С Кристофером все обстояло иначе. Он был самый старший в приюте и, по мнению брата Маркуса, самый умный среди детей. Впрочем, брат Маркус вряд ли смог бы объяснить почему. Дело тут не в широком кругозоре воспитанника и не в способностях к математике. Нет: удивительная болезнь Кристофера – вот причина.

С раннего детства Кристофер не выносил запаха книжного клея. При виде стопки книг задыхался и выбегал на воздух. Корчился в судорогах у книжных полок, терял сознание в библиотеках… Но, несмотря на это, отчаянно желал учиться – в отличие от других воспитанников приюта. Такое рвение нравилось брату Маркусу, и он давал Кристоферу частные уроки, приносил книги и приглядывал за ним, пока тот прилежно занимался, превозмогая приступы удушья.

Остальных детей довольно рано пристраивали учиться какому-нибудь ремеслу, и вскоре они начинали работать наравне со взрослыми. Но брат Маркус задался целью сделать Кристофера по-настоящему образованным человеком. Об университете не приходилось и мечтать: платить было нечем, зато занятия в келье брата Маркуса радовали обоих. Ни один столяр или мясник не хотел иметь дела с ребенком, не державшим в руках ничего, кроме книги, поэтому Кристофер продолжал жить в приюте. Шли годы, и служители стали презрительно называть его «лежалым товаром».

Но вот однажды в приют приехала Шарлотта Инститорис с намерением усыновить мальчика. Она изъявила желание, насторожившее брата Маркуса: воспитанник не должен быть слишком мал. Однако Шарлотта опровергла подозрения в безнравственности, возникшие было у приютского наставника. По материнской линии она происходила из древнего рода, у нее были две родные дочери, а два года назад она взяла на воспитание мальчика. Брат Маркус послал запрос в нужную канцелярию, и там подтвердили слова Шарлотты. Он даже отыскал приют, в котором вырос тот мальчик. От директрисы брат Маркус узнал, что Даниэль часто присылает письма, где только положительно, даже восторженно отзывается о своем новом доме.

Брат Маркус с Кристофером долго говорили об этом и решили, что такую возможность упускать нельзя. Наконец Кристофер обретет все, чего, по мнению брата Маркуса, давно заслуживает: семью, родных, которые будут поддерживать юношу, помогут духовно развиваться. Брат Маркус был счастлив, Кристофер тоже. Но по-своему.

Конечно, Кристоферу не хотелось расставаться с учителем, который был ему вместо отца. Юноша попытался представить, каково ему будет жить в настоящем замке. Не разочарует ли он Инститорисов – он, сирота, брошенный матерью еще в колыбели? Поладит ли с новыми родственниками, с братом и сестрами? Не окажется ли, что ему, при всей его образованности, далеко до них?

Вот какие сомнения мучили Кристофера, когда брат Маркус через несколько месяцев после первого визита Шарлотты вез его на вокзал. Напомнив на прощание о правилах хорошего тона (в десятый или одиннадцатый раз за последние дни), брат Маркус поцеловал его в обе щеки, крепко обнял и пожелал счастливого пути.

Несколько часов дороги Кристоферу предстояло провести в одиночестве. В письме Шарлотта обещала, что будет с нетерпением ждать его на станции.

Яхта наконец очутилась в маленькой бухте, беззвучно проскользнув между двумя постаментами высотой в человеческий рост, на которых восседали каменные львы. Они словно встречались взглядами высоко над водой.

Бухта располагалась как раз между «рогами» острова-подковы. Волны бились о скалы высотой около двух метров. В центре бухты выдавался в море узкий пирс. На берегу, там, где он начинался, стеной стояли темно-зеленые кипарисы – конусообразные чудища, загородившие полнеба. Никогда в жизни Кристофер не видел таких высоких деревьев – метров по двадцать, а то и двадцать пять.

Кристофер попросил у Шарлотты разрешения понаблюдать, как пришвартовывают яхту, и она с немного наигранной радостью позволила ему подняться на палубу. Сама Шарлотта вышла из каюты следом за ним и встала рядом, опершись о поручни. Одной рукой она придерживала шляпу, которую срывал ветер, и не обращала никакого внимания на то, что мешает матросам.

Яхта мягко причалила. Один из матросов помог Шарлотте и Кристоферу сойти на пирс. Другие стали спускать паруса и привязывать канат. Наконец выгрузили багаж Кристофера – потертый кожаный чемодан, подарок брата Маркуса. Вместе со скудными пожитками, которые едва ли пригодятся в новом доме, в чемодане лежал предмет его особой гордости: связки исписанных тетрадей, куда юноша годами записывал все, чему научился.

Море тихо плескалось о скалы. Там, куда доставали волны, светлый известняк покрылся зелеными водорослями. Нарастающий шум заставил юношу взглянуть на верхушки кипарисов. Покачиваясь на ветру, они шумели, будто перешептывались. Таинственно и даже немного страшно.

С берега им навстречу бежала белокурая девочка в голубом платье с оборками. Лет десяти, не больше, как показалось Кристоферу.

– Мама! Мамочка! – кричала девочка. – Смотри, я ракушек насобирала!

Шарлотта улыбнулась и присела на корточки, оказавшись лицом к лицу с девочкой. С деланым удивлением она посмотрела в ее раскрытые ладошки. В каждой было по две белые ракушки размером с те золотые карманные часы, которые брат Маркус носил только по воскресеньям.

– Какие красивые! – восхитилась Шарлотта.

– Это тебе! – радостно воскликнула девочка.

– Правда? – Осторожно взяв ракушки, Шарлотта бережно высыпала их в сумку и обняла девочку. – Большое спасибо, милая.

Кристофер стоял поодаль и наблюдал за ними. Глядя на мать и дочь, он испытывал смешанные чувства: с одной стороны – умиротворение, а с другой – страх оказаться чужим в этой семье.

Шарлотта выпрямилась и, приобняв Кристофера, представила его дочери.

– Это Кристофер, – торжественно произнесла она, – твой новый брат. – Затем обратилась к юноше: – А этого ангелочка зовут Сильветта. Наша младшая.

Девочка протянула Кристоферу ручку, как того требовали приличия, но взглянула на него недоверчиво, когда он ответил на рукопожатие.

– Зачем такие церемонии? Обнимитесь! – подбодрила их Шарлотта.

Помедлив, они все же послушались. Девочка показалась Кристоферу такой хрупкой, что он поспешил отпустить ее.

– Другие тоже здесь? – спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание.

Шарлотта взяла обоих за руки и повела по пирсу к берегу. Роста она была высокого, но Кристофер – на полголовы выше. Вместе они смотрелись так нелепо, что если бы кто-нибудь сейчас наблюдал за ними из зарослей кипарисов, он бы наверняка хмыкнул.

– С Аурой и Даниэлем ты скоро познакомишься, они в замке, – сказала Шарлотта.

– А… отец?..

Шарлотта заметила, как он запнулся перед этим непривычным для него словом.

Не успела она ответить, как Сильветта выпалила:

– Отец нас ненавидит! Всех нас.

Шарлотта застыла на месте. Ее узкое лицо под шляпкой с ракушками стало белым как мел. Она ошарашенно уставилась на дочь.

– Что ты такое говоришь! – воскликнула она, и глаза ее гневно сверкнули.

– Но ведь это правда! – заупрямилась девочка.

На мгновение Кристофер испугался, что Шарлотта отвесит дочери оплеуху. Его воображение уже успело нарисовать картину царившей в семействе Инститорисов идиллии, и теперь по ней потянулась чуть заметная царапинка.

Но его приемная мать совладала с собой, отпустила их руки и пошла вперед. Кристофер украдкой взглянул на Сильветту, и та улыбнулась. Ее улыбка была так по-детски невинна, что юноша сразу понял, отчего Шарлотта назвала ее ангелочком.

Кристофер ожидал увидеть аллею из кипарисов, ведущую к замку, и очень удивился, что деревья росли в беспорядке. Видимо, хозяева решили не портить естественный пейзаж. Впрочем, места между кипарисами было предостаточно, так что они прошли к замку совершенно свободно.

Роща тянулась неширокой полосой – не больше двадцати метров. Здесь царил таинственный полумрак. Тусклый осенний свет падал сквозь ветви деревьев, рисуя на земле причудливые тени. Кое-где вздымались горбами известняковые валуны. Терпкий аромат рощи заглушал запах моря. Казалось, будто посреди холодного, пустого и неприступного острова вдруг открылось потайное окно в другой мир и оттуда повеяло теплом и покоем. Все это напомнило Кристоферу благоговейную тишину кладбища.

Вскоре кипарисы остались позади, и перед ними возникли высокие двери замка. К ним вели четыре широкие ступени.

Но впечатлили Кристофера не высокие двери – его поразили окна. В рамы были вставлены витражи. Причудливые картины сменяли одна другую, будто в калейдоскопе. Ничего подобного Кристофер никогда не видел. Все стеклышки разноцветные, ни одного прозрачного!

Шарлотта торопила детей скорее войти в дом, в тепло, но Кристофер все же успел рассмотреть два витража: справа и слева от двери.

На первом был коршун, сидящий на вершине скалы. Он держал в клюве свиток с какой-то надписью на латыни, но Кристофер не успел разобрать, что написано. Над скалой, уставившись единственным глазом на зрителя, кружил ворон.

На втором витраже был изображен жезл; его обвивали две змеи, и кончики их языков соприкасались. Жезл венчал цветок магнолии, плавно переходящий в звезду. Выше с одной стороны сияла луна, с другой – солнце.

Кристофер неохотно оторвал взгляд от витражей. А ведь были и другие, и все хотелось рассмотреть! Однако пришлось поспешить внутрь вслед за Шарлоттой и Сильветтой.

Первое, что бросалось в глаза в холле, – это камин: огромный, во всю стену. Его устье походило на вход в пещеру; внутри едва заметно горел огонь.

Паркетный пол устилали мягкие ковры с длинным ворсом – в основном темно-красные и коричневые. С левой стороны была винтовая лестница на второй этаж. На обшитых деревянными панелями стенах висели картины, светильники, всевозможные гербы, гобелены и другие украшения. У Кристофера голова закружилась от внезапно нахлынувших впечатлений, захотелось за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть.

Шарлотта тоже озиралась, но по другой причине.

– Куда подевались слуги? – раздраженно спросила она.

– Они в столовой, – ответила Сильветта и украдкой подмигнула Кристоферу. Ее неожиданное дружелюбие его удивило. Он подмигнул в ответ и улыбнулся, надеясь, что улыбка вышла искренней. – Все собрались там, чтобы познакомиться с тобой, – радостно добавила девочка, будто это ее удостоили подобной чести. – Ты же сама им велела, мама!

Шарлотта нерешительно кивнула, но недовольство ее не исчезло.

– А Аура? Где она? И куда, черт побери, подевался Даниэль?!

Волнение Шарлотты удивило Кристофера. Она ходила взад-вперед и казалась не на шутку встревоженной.

С верхнего этажа, куда вела лестница, раздался голос:

– Я здесь, мама!

Шарлотта вздрогнула.

– Аура! – воскликнула она. – Ну хоть ты вспомнила о хороших манерах!

Девушка, показавшаяся на верхней площадке, стала медленно спускаться по ступеням; на лице ее мелькнула язвительная усмешка.

Аура Инститорис была ровесницей Кристофера. От матери она унаследовала черные, цвета воронова крыла, волосы. Глаза с длинными ресницами были такими же голубыми, как у Сильветты. Густые темные брови делали ее лицо чуточку сердитым, зато уголки рта словно застыли в едва уловимой улыбке – очаровательное сочетание. Кожа – белая, гладкая, только на переносице – несколько веснушек. Девушка была в ярко-красном платье с темными оборками, которое изящно подчеркивало ее стройную фигуру.

Кристофер вырос в приюте для мальчиков и не привык к женской красоте. Он буквально застыл от изумления.

Но продлилось это недолго.

– Это и есть новенький? – брезгливо спросила Аура.

Кристофер будто укололся о шип прекрасной розы.

– Это Кристофер. Твой брат, – поправила ее Шарлотта.

Остановившись на нижней ступеньке, Аура смерила Кристофера равнодушным взглядом. И хотя он подозревал, что равнодушие может быть притворным, ему все же стало обидно. Он почувствовал себя непрошеным гостем в этом доме.

Шарлотта попыталась исправить положение.

– Что с тобой, милая, тебе нехорошо?

В этом ласковом вопросе явно слышалось: «Мы с тобой еще поговорим!»

Кристофер попытался поймать взгляд Ауры. Глаза девушки сверкали гневом. Что же могло ее так разозлить?..

– Тебе стоило надеть серьги, милая. – Шарлотта все еще старалась спасти положение притворной мягкостью.

– А разве я их не надела? – возразила Аура, хотя все видели, что серег на ней нет. Прикоснувшись к мочкам ушей, девушка изобразила такое удивление, что Кристофер не сомневался: теперь-то Шарлотта не сдержится. – Надо же… – Аура невинно улыбнулась. – И как я могла забыть?

Мать и дочь уставились друг на друга с холодным презрением. Наконец Шарлотта с трудом проговорила:

– А где Даниэль?

– Я думала, ты знаешь. Сама давно его ищу.

Шарлотта испытующе глядела на дочь, силясь понять, притворяется она или нет. Но в этот раз слова Ауры прозвучали искренне. Вдруг Шарлотта вздрогнула, словно ей представилось что-то страшное.

– Боже! – вырвалось у нее. – Куда же он опять делся? Надеюсь, он ничего не натворил.

Она покачнулась, приложив руку ко лбу, будто вот-вот лишится чувств. Глядя на Шарлотту, Кристофер удивлялся произошедшей в ней перемене: ту Шарлотту, с которой он познакомился час-другой назад, словно подменили. Что же, в конце концов, происходит в этом доме?

– Перестань! Он найдется. Сидит, наверное, в библиотеке.

С этими словами девушка повернулась и открыла дверь под лестницей. Кристофер только теперь заметил эту дверь. За ней виднелся тускло освещенный коридор.

– Найдешь его – дай мне знать! – крикнула Шарлотта ей вслед. Голос ее прозвучал как-то особенно резко и пронзительно. О плохом поведении дочери она тотчас забыла.

Не сказав ни слова, девушка переступила порог и скрылась в таинственном подземелье замка. Кристофер с тревогой подумал, что в этом доме перед ним, похоже, откроется еще не одна дверь, о существовании которой он и не подозревает.

Вдруг Сильветта дернула его за рукав. Кристофер наклонился к ней, и девочка прошептала:

– Папа живет на чердаке. И никогда оттуда не спускается. Никогда.

Но прежде чем юноша успел хоть что-нибудь сказать, Шарлотта с улыбкой взяла его за руку:

– Пойдем, милый! Пора представить тебя слугам.

Свет струился сквозь высокие витражные окна. Главный коридор западного крыла замка, по которому шла Аура, уходил далеко вперед, словно тоннель сквозь радугу. Тусклое осеннее солнце играло в витражах, рисуя на противоположной стене причудливые цветные пятна, похожие на картины из «волшебного фонаря».

Но сегодня Ауре не было дела до всей этой красоты. Совсем другие заботы занимали ее в последнее время. А теперь к ним прибавилась новая: Кристофер. Еще один чужак в замке. Еще один повод злиться на мать.

Впрочем, девушка сердилась не только из-за Кристофера. Точнее, вообще не из-за него. Да, появление новичка выбило Ауру из колеи, но были причины и посерьезнее. И если кто ее сейчас хоть немного успокоит, так это Даниэль. Подумав о нем, Аура не могла не разделить недовольство матери. Куда же он, черт побери, запропастился?!

Аура обыскала весь замок. Оставалась последняя из его любимых комнат, где она еще не смотрела. Ну конечно! И как она сразу не догадалась заглянуть туда? «Вот дурочка!» – сетовала она на себя.

Хотя нет. Есть еще одно место. Если Даниэль там, ей до него не добраться. На старый маяк она за ним не пойдет. Только не на маяк. А если Даниэль все-таки там? Если снова пробрался в башню через подводный тоннель и попытался сделать то же, что и два месяца назад?

Задыхаясь от злости и страха, Аура без стука распахнула двустворчатую дверь библиотеки.

– Привет, сестренка!

Даниэль сидел на полу по-турецки, выстроив вокруг себя целую крепость из книг. Уложенные друг на друга фолианты напоминали кирпичную кладку.

Аура терпеть не могла, когда Даниэль называл ее «сестренкой». Хуже того, он прекрасно знал об этом, но постоянно ее поддразнивал. Вот и теперь. Нашел время!

Даниэлю восемнадцать – он на год старше Ауры. Волосы соломенного цвета. Высокий и очень худой. Хитрый взгляд. Он родился с этой хитрецой в глазах, как другие появляются на свет с родинками. Часто казалось, что Даниэль посмеивается над всеми вокруг и над самим собой тоже. Оттого-то он сразу понравился Ауре. Своим появлением Даниэль как будто смахнул пыль со всего замка и его обитателей.

Но это раньше. А теперь белые повязки на запястьях Даниэля красноречиво говорили о недавних событиях. Сквозь белизну бинтов вновь и вновь проступали едва заметные следы крови – раны никак не заживали.

Даниэль явно надеялся, что сестра скоро оставит его в покое: улыбался он неискренне – Аура сразу это поняла. Но она и не думала уходить. Ей осталось провести в замке всего четыре дня. Как он не понимает?!

Аура подошла к брату и протянула ему руки.

– Вставай же. Нужно поговорить.

Даниэль не двинулся с места.

– Мы только этим и занимаемся. Говорим, говорим… А что толку?

Аура почувствовала, что попала в глупое положение. Но отступать не собиралась.

– Прошу тебя… – тихо начала она.

Даниэль взглянул на ее пальцы:

– Опять ногти грызла?

Аура отдернула руки и нахмурилась.

– Вот только зубы мне не заговаривай!

Даниэль со вздохом поднялся.

Аура заметила, что, вставая, брат оперся на руки, и это не причинило ему боли. Хоть какой-то прогресс. Однако прошло уже больше двух месяцев – почему же он поправляется так медленно? Почему раны никак не заживут?

В полной растерянности девушка стояла перед Даниэлем. Тот обнял ее. Аура заметила, как он напрягся, словно внутренний голос шептал ему: «не делай этого». Казалось, Даниэль хотел прижать Ауру к сердцу и ненавидел себя за это. И в итоге страдали оба.

– Прощание перед путешествием в Средневековье? – попыталась пошутить Аура.

Даниэль грустно посмотрел ей в глаза.

– Брось, ну какое Средневековье? Все будет хорошо, вот увидишь.

– Спасибо, утешил.

– Это же интернат, а не тюрьма.

Аура положила голову на плечо Даниэлю, не обращая внимания на то, что его это смущает.

– Интернат для благородных девиц за полторы тысячи километров от дома. Чем не тюрьма?

Даниэль часто спорил с Аурой, пытался ее переубедить, но сейчас не стал. Возразить тут нечего. И она знает, что на самом-то деле брат с ней согласен.

Даниэль привлек сестру к себе, нежно погладил по спине, между лопаток. Аура чувствовала, что у нее из глаз вот-вот брызнут слезы, и отчаянно пыталась сдержаться. Если Даниэль заметит, что она плачет, тут же ее отпустит. Слезы Ауры всегда его обескураживали.

Они молча стояли, обнявшись. Аура знала: плакать бессмысленно, слезами горю не поможешь…

С самого начала их отношения с братом складывались непросто. На все попытки Ауры разрушить стену между ними Даниэль сначала отшучивался, а потом, когда шутки иссякли, начал стремительно отдаляться. В конце концов, они всего лишь сводные брат и сестра, не связанные настоящими родственными узами. Впрочем, все это пустяки.

А тут еще этот несчастный случай. Даниэль так и не оправился с тех пор.

Молчание становилось тягостным. Аура наконец отстранилась от брата и, сглотнув слезы, проговорила:

– Только что приехал этот Кристофер.

– И как он? – Дыхание Даниэля участилось.

– Мать носится с ним, как наседка!

– Она всегда так.

– К тебе она относилась иначе.

Аура покачала головой.

– Тебе так кажется.

– Нет, – снова возразила девушка, – она пытается исправить… – Аура замолчала, поймав себя на том, что чуть не сказала лишнее.

– Исправить ошибки, которые совершила со мной, – закончил Даниэль. – Возможно.

Аура схватила его за руку.

– Я не то хотела сказать.

– Ну ладно, ладно.

Даниэль высвободился и подошел к единственному окну между высоких книжных полок. Он был бы рад открыть его, взглянуть вниз, на море, но задвижку заклинило много лет назад. В замке открывалось лишь несколько окон.

«А что если это яркие цвета делают нас такими мрачными, – пришло вдруг Ауре в голову. – Нам не хватает простого белого света».

На витраже в библиотеке был изображен пузатый сосуд, внутри которого сидел павлин с распущенным хвостом. Горлышко сосуда венчала великолепная корона. А выше, в небе, мчалась сквозь гряду облаков колесница, запряженная двумя золотыми птицами; ею правила белокурая женщина.

Аура все чаще ощущала себя таким вот павлином, неизвестно почему заточенным в стеклянную темницу.

Даниэль не отходил от окна, будто видел что-то особенное сквозь кусочки цветного стекла. Точно так же он глядел в глаза Ауры и словно читал ее мысли. Девушке даже жутко становилось: так часто он угадывал, что она скажет или даже подумает в следующую секунду.

– Тебе лучше уйти, – промолвил он, не глядя на девушку. – Прощаться еще не время.

– Осталось четыре дня… – Аура на миг закрыла глаза в слабой надежде, что, открыв их, увидит, что Даниэль улыбается. Напрасно. – Не забывай об этом, – добавила девушка и направилась к двери.

Аура уже вышла в коридор, когда до нее донесся едва различимый шепот Даниэля. Конечно, он мог сказать все что угодно, но девушка надеялась, что он прошептал: «Не забуду». Пусть будет так.

Аура корила себя за наивность. Снова оказавшись в потоке переливающихся красок, она наконец дала волю слезам. Коридор словно стал еще длиннее, а свет еще ярче. Аура закрыла глаза и, не видя ничего, побежала, пока не уперлась в другую дверь. Налево шел следующий коридор. Аура беззвучно ступала по ворсистым коврам. Слышно было только ее дыхание. Сердце бешено колотилось.

Она метнулась вверх по винтовой лестнице. Второй этаж, третий, еще один коридор. По пути распахивала одну дверь за другой. Не останавливаясь, нащупала на груди цепочку с ключом.

Еще одна лестница. Узкая, деревянная – не винтовая, как остальные, а прямая. Здесь темно, и каждый шаг отдается скрипом. Но солнце и лампы Ауре ни к чему; она хорошо знает дорогу. Ей довольно узкой полосы неяркого света, пробивающегося из-под двери наверху.

Вот наконец и эта дверь. Аура сердито вставила ключ в замок, будто он и был причиной всех ее страданий. Повернула. Хотела войти.

Но дверь не поддалась. Наверное, отец заперся изнутри на засов. Но ведь он уже много лет не запирался!

– Папа! – крикнула Аура.

Пыль и темнота будто поглотили ее звонкий голос, и он прозвучал хрипло и глухо.

– Папа! Впусти меня! Прошу!

Никто не ответил. Аура беспомощно водила руками по двери, по выпуклостям вырезанного на ней рельефа, толкала изо всех сил, снова и снова умоляла впустить, но вход на чердак оставался закрытым. Отец не хотел ее видеть, не хотел говорить с ней.

В отчаянии девушка опустилась на верхнюю ступеньку и прислонилась к двери. За ней послышался крик пеликана.

В вечерних сумерках, в свете газовых фонарей, Вена казалась сказочным городом. По мокрой от дождя мостовой стучали окованные железом колеса экипажей. Последние уличные торговцы предлагали свой товар, остальные уже убирали лотки и нагружали повозки, готовясь разъехаться по домам на городских окраинах. Время от времени одинокие трамваи дребезжали по старым улицам; даже издалека их звон неприятно резал слух. Дети с криками сновали среди отбросов, оставленных торговцами, пытаясь отыскать какую-нибудь ценность: целое яблоко или заморский фрукт. Дождь на некоторое время прибил к земле дым из печных труб, но теперь в воздухе снова пахло гарью.

Императорская рота промаршировала по площади Фрейунг, одной из самых больших в центре города. Когда-то на этом месте, у стен Шотландского монастыря, казнили предателей: топили в бочках с водой. Теперь здесь собирались на народные гулянья и ярмарки.

Джиллиан, гермафродит, вышел из-за облепленной афишами тумбы и в который раз внимательно огляделся по сторонам. На площади все еще было полно людей, хотя большинство уже разошлось по боковым улицам. Тусклый свет газовых фонарей понемногу вытеснял красное сияние заката. Солнце давно уже скрылось за крышами домов, лишь на западе догорала полоска неба. С востока надвигалась ночь, и Джиллиану становилось все страшнее.

Дело предстояло непростое. В письме Лисандр ясно дал понять: никаких отговорок он не потерпит. Попробуй-ка не явиться в условленное время! Сегодня Джиллиану снова придется увидеться с Лисандром, хочет он того или нет. Ничего не поделаешь.

Джиллиану оставалось одно: попытаться застать Лисандра врасплох. Пусть даже просто ради того, чтобы доказать: он не потерял навыков за эти годы.

Если бы он хоть немного сомневался в своих способностях, то зашел бы в Шотландский монастырь помолиться перед статуей Мадонны – в Вене ее почитали как чудотворную. Но Джиллиан не видел пользы в молитвах. Никто не защитит его от Лисандра. Да и сам он едва ли справится. Собственная беспомощность удручала Джиллиана больше всего. Времена, когда он от кого-то зависел и повиновался приказам, в далеком прошлом. К тому же о Лисандре он не слышал уже много лет.

Выйдя из тени афишной тумбы, Джиллиан поспешил через площадь Фрейунг и едва не попал под фиакр, запряженный парой лошадей. Не обращая внимания на проклятия кучера, он двинулся дальше. После дождя камни мостовой были скользкие, и Джиллиан чуть не упал.

Вот он у входа в Шотландский монастырь. Монах-бенедиктинец впустил его, когда Джиллиан сунул ему под нос поддельную бумагу. Она удостоверяла, что Джиллиан служит придворным поставщиком чернил – что бы это ни значило… Документ он купил у одного портового рабочего из Леопольдштадта, промышлявшего подобными подделками. Тот посоветовал Джиллиану всегда иметь при себе несколько запечатанных чернильниц – на всякий случай. Эта бумага не раз выручала Джиллиана. Людская доверчивость не знает границ.

Привратник пропустил Джиллиана: тот заверил, что знает дорогу к настоятелю. Конечно, попытайся он проникнуть в зал собраний или в здание гимназии, его бы остановили. Но у Джиллиана была другая цель.

Он не в первый раз проделывал этот путь и без труда нашел вход в подвал, а главное – не вызвал подозрений. Крутая деревянная лестница уходила метров на десять вниз.

Со времен своего основания в XII веке монастырь пережил многое: его уничтожали пожары, опустошали ополченцы. Разрушенные части восстанавливали каждый раз на новый лад, так что теперь за романскими стенами скрывались барочные залы и комнаты в стиле бидермейер – монастырь буквально впитал в себя всю историю города.

Но Джиллиан даже не взглянул на архитектурные чудеса монастырских подземелий. Давно изучив старые планы, он знал их наизусть и беспрепятственно прошел через подвал, в котором бенедиктинцы в свое время устроили винный погреб. Джиллиан не раз удивлялся, почему ни один трактирщик Вены не пользуется здешними запасами, ведь сюда так легко попасть.

Джиллиан знал, что за стеной, вдоль которой он сейчас пробирался, находится большой склеп при монастырской церкви, битком набитый гробами с мумифицированными покойниками. Какое совпадение, что путь в логово Лисандра проходит именно здесь.

Воздух в подземелье был холодным и затхлым. Стало еще холоднее, когда Джиллиан отодвинул круглую металлическую крышку и ступил на железную лестницу, ведущую вниз. Перед тем как нырнуть в темноту, он зажег фонарь и задвинул крышку люка на место.

По прямой до цели было меньше шестисот метров – рукой подать. Но здесь, в лабиринте венских подземелий, путь этот мог занять целый день. Тем не менее Джиллиан не сомневался, что встретится с Лисандром точно в назначенное время. За десять лет жизни в Вене он так часто спускался в подземелье и прошел столько тоннелей и каналов, что они его больше не пугали. Главное – не наткнуться на бандитов. В подземелье их великое множество, и они страсть как не любят, когда кто-нибудь – намеренно или случайно – обнаружит их подземный притон. Ножи у этих ребят всегда наготове.

Меньшую опасность для Джиллиана представляли бездомные бродяги, обитавшие в лабиринтах канализации. А с людьми, которых называли ловцами жира, он даже водил дружбу. В отличие от нищих и бродяг, спускавшихся в канализацию только по ночам, ловцы жира проводили в подземелье всю жизнь. Прозвище свое они получили за то, что расставляли в тоннелях решетки, натягивали сети и вылавливали жир, мясо и кости, которые приносило течением. Свою добычу ловцы жира за гроши продавали на мыловарни.

Несколько лет назад одна из жертв Джиллиана попала в сеть ловцов жира. Меньше чем за час новость о трупе облетела подземелье, еще больше шуму наделали татуировки с каббалистическими надписями по всему телу. Но Джиллиану удалось забрать труп до того, как ловцы жира успели передать его полиции. Это стоило ему кругленькой суммы – почти половины денег, полученных за убийство. Он избавился от тела более надежным способом и сделал вывод: все тайны венского подземелья рано или поздно открываются.

Джиллиан радовался, что так хорошо ориентируется в подземных лабиринтах города. Теперь он сможет перехитрить Лисандра. Кому-то это показалось бы ребячеством или тщеславием, но Джиллиан испытывал невероятное удовольствие.

Он держал горящий фонарь высоко над головой, вытянув руку чуть вперед. Смотреть приходилось не только под ноги. Здесь, в подземельях, ловушки могли быть где угодно, в том числе и над головой, особенно в тоннелях, ведущих к убежищам преступников. У Джиллиана и так забот хватало, ему не нужны лишние неприятности.

По тоннелям гуляли ледяные сквозняки, принося самые разнообразные звуки. Всюду шуршали крысы, издали доносились голоса и даже песня какого-то пьяницы. Джиллиан никак не мог понять, почему Лисандр обосновался именно здесь. Он ведь человек влиятельный – мог бы поселиться хоть во дворце.

Лисандр, разумеется, не из тех, кто станет жить в какой-нибудь крысиной норе. Если уж он выбрал подземелья и подвалы, то особенные. Вот почему Лисандр облюбовал именно Хофбург. Несомненно, ему стоило целого состояния перенести сюда всю свою империю. Одной только дворцовой охране пришлось отвалить астрономическую сумму. Но уж на нехватку денег Лисандр никогда не жаловался.

Хофбург – а это восемнадцать дворцов, больше пятидесяти лестниц и почти три тысячи залов и комнат – вот подходящая резиденция для Лисандра. А поскольку сама императорская резиденция ему принадлежать не могла, Лисандру пришлось довольствоваться подвалами. Это могло бы показаться смешным тому, кто незнаком с Лисандром. Но Джиллиан знал его даже слишком хорошо и при мысли о нем холодел от страха.

Пригнувшись, Джиллиан шагал по сводчатой галерее, в центре которой журчал ручеек. Свет его лампы скользил по стенам. Где-то в конце галереи будет шахта, ведущая прямо в старый погреб Хофбурга. Ходили слухи, что погреб больше не используется, но Джиллиан не знал наверняка.

Дверца люка нашлась сразу, но с первой попытки не поддалась. Джиллиан был ловким и быстрым, но ему недоставало силы из-за его двойственной природы. Если бы понадобилось, например, выломать дверь, он бы не справился.

Немного пошарив, Джиллиан обнаружил потайной механизм: крохотный ржавый рычажок. Постучал по нему фонарем, рычажок повернулся, и железная дверца легко отворилась. Скрипнули петли. Джиллиан тихо выругался: здесь, внизу, эхо непредсказуемо – неизвестно, где отзовется звук.

Пробравшись через люк, он потянул дверцу, и засов снова защелкнулся. Путь назад был отрезан. Оставалось надеяться, что убегать не придется.

Внизу узкий тоннель заканчивался еще одним люком. Сдвинуть крышку хотя бы наполовину стоило Джиллиану немалых усилий. И когда он поднялся по лестнице и отряхнулся от ржавой пыли, закрывать люк не стал.

Джиллиан осмотрелся. Его надежды оправдались: погреб был заброшен. Очевидно, им никто не пользовался многие годы, хотя помещение было впечатляющее. Круглое, около пяти шагов в диаметре и метров десять в высоту. Вверху – кромешная темнота. В закругленных стенах пустые ниши – прежде в них хранили продукты. С наступлением зимы погреб заполняли льдом из Дуная, который на такой глубине не таял круглый год. Продукты умели хранить месяцами и шестьсот лет назад, когда закладывали подвалы Хофбурга. Теперь ниши зияли черными провалами в обветшалых стенах. Кое-где слышался крысиный писк.

В центре погреба-ледника висела веревочная лестница – должно быть, она крепилась к стене под люком. Джиллиан прицепил фонарь к поясу и подергал деревянные перекладины, проверяя их на прочность. Дощечки потрескались от старости, и Джиллиан сомневался, выдержит ли лестница его вес. К тому же веревка, похоже, насквозь прогнила.

Он стал осторожно подниматься, хватаясь за облепленные паутиной перекладины. Оказалось, лезть наверх не так уж сложно. Лестница слегка раскачивалась, разок даже перекрутилась, но все же выдержала. С каждым шагом он поднимался все выше. Пять метров, шесть… Джиллиан старался смотреть только вверх, на люк, едва различимый в тусклом свете переносного фонаря. Тень Джиллиана наверху принимала причудливые очертания, скрывая свод подвала подобно грозовой туче.

Через крышку люка пробивался слабый свет. Лезть оставалось не больше двух метров. Как вдруг люк открылся. В тусклом желтоватом свете показались двое. Заглянули в отверстие.

Джиллиан оцепенел. Ему вдруг показалось, что если он сорвется, то пролетит не шесть-семь метров, отделявших его от пола, а будет падать и падать, как в бездонную пропасть.

Над краем люка кто-то держал свечу. Воск капал Джиллиану прямо на щеку. Пламя свечи освещало два совершенно одинаковых серых лица – щеки впалые, волосы белые как снег. Определить возраст невозможно. Впрочем, они ничуть не изменились с тех пор, как Джиллиан впервые их увидел. Близнецы Штык и Клык – слуги Лисандра. Никто не знал, где Лисандр их откопал и откуда взялись прозвища. Может, близнецов когда-то и звали по-другому, но они сами этого не помнили.

Тот, который держал свечу, – Джиллиан догадался, что это Штык, – заговорил первым, скривив в ухмылке тонкие губы.

– Да это, никак, гость к хозяину!

– Как же он сюда попал? – Клык тоже ухмыльнулся. – Удобную дорожку выбрал, нечего сказать.

Джиллиану было ясно: долго он на руках не провисит. Надо бы поскорее спуститься, но он боялся лезть вниз, догадываясь, что учинит тогда эта парочка. Об их намерениях догадаться было нетрудно.

Штык поднес свечу к прогнившей веревке. Еще чуть-чуть, и она вспыхнет как фитиль.

– Как думаешь, ему понравится? – спросил он брата.

Клык ехидно усмехнулся:

– Кто знает, кто знает…

– Прекратите валять дурака! – крикнул Джиллиан. – Лисандр хотел меня видеть. Так помогите мне подняться!

– Правда, хотел, – подтвердил Штык.

– А он говорил, что хочет видеть его живым? – решил уточнить Клык.

– Не припомню такого.

– Плохо у тебя с памятью.

– И не говори.

Джиллиан вышел из себя. Поднявшись на две ступеньки, он закричал:

– Играйте в свои игры с кем-нибудь другим! Я пришел к Лисандру!

– Но не той дорогой, которой должен был, – заметил Штык, как всегда, обращаясь к брату.

Эти двое говорили только друг с другом или со своим хозяином – такая уж у них была привычка. А еще братья славились своим садизмом.

Штык поднес свечу к веревке. Малейший сквозняк – и ветхую пеньку охватит пламя. Капли воска по-прежнему падали Джиллиану на лицо.

– Некоторые мальчики очень плохо себя ведут, – снова заговорил Штык.

– Так ведь он не мальчик, – возразил Клык.

– Но и не девочка!

– Ни то ни се. Полумальчик-полудевочка.

– Именно. Полу…

– Может, попросим его раздеться?

– А что, посмотрим хоть, как это выглядит, – согласился Штык.

– А грудь у него есть?

– Если и есть, то плоская.

– А борода?

– Что-то не вижу.

– А есть у него, интересно… – и оба глупо захихикали, что никак не вязалось с их мрачными лицами.

Мысли Джиллиана путались. В безвыходных положениях он оказывался не раз, но никогда не имел дела с такими дураками.

Он хотел что-нибудь сказать, пока эти ненормальные не подожгли лестницу, но его кто-то опередил:

– Штык! Клык! – произнес тихий голос. – Джиллиан вам не игрушка.

Возмущенно фыркнув, Штык убрал свечу. Братья протянули Джиллиану руки. Прикасаться к ним он брезговал, но это был самый быстрый и безопасный способ выбраться.

Близнецы были одеты в ливреи с воротником-стойкой и черные жилеты и напоминали каких-то шустрых насекомых с длинными тонкими конечностями.

Люк выходил в каморку со стенами из бурого кирпича. Помещение освещали лишь свеча в руках у Штыка и фонарь Джиллиана. Старая деревянная дверь криво повисла на петлях.

Пройдя следом за близнецами через множество коридоров и пустых погребов, Джиллиан очутился в большом зале. Стены были обшиты деревянными панелями, на полу множество ковров. Зал освещали свечи в подсвечниках, повсюду висели картины. Некоторые полотна Джиллиан узнавал, поскольку иногда бывал в картинных галереях. Лисандр никогда бы не опустился до подделок. Значит, все картины – подлинники.

Своим вмешательством Лисандр спас Джиллиану жизнь, а после, видимо, ушел вперед. Джиллиан не увидел его ни возле люка, ни в подземных коридорах.

Лисандр стоял на небольшом возвышении в дальнем конце зала. Отвернувшись от Джиллиана и близнецов, он занимался полотном на мольберте. Рядом, на другом мольберте, Джиллиан разглядел картину итальянца Джузеппе Арчимбольдо, служившего когда-то при Венском дворе. На картине под названием «Зима» было изображено фантастическое существо – получеловек, полудерево; из его головы, причудливо переплетаясь, тянулись ветки.

Лисандр был одет в ослепительно-белый костюм. Спина чуть сгорблена. На шее – меховая накидка. Когда все трое вошли, Лисандр даже не обернулся – Джиллиан видел только его седой затылок – и делал вид, что полностью погружен в работу. Он писал копию с картины Арчимбольдо, но, как всегда, в другом ракурсе. Была у Лисандра такая странная причуда: повторять сюжет той или иной знаменитой картины, как бы становясь с обратной стороны ее и, таким образом, обнаруживая невидимые прежде детали.

Джиллиан заметил: оригиналы, украденные из венских галерей, висели на правой стене зала, а соответствующие копии с обратного ракурса, созданные Лисандром, – на левой.

Джиллиана и Лисандра разделяло метров десять – двенадцать. Джиллиан шагнул было вперед, но близнецы преградили ему дорогу.

– Мне что, и подойти нельзя? – возмутился Джиллиан, высвобождаясь из рук близнецов.

– Нельзя.

Голос Лисандра прозвучал, как всегда, мягко. Удивила Джиллиана старческая хрипотца – в прошлый раз ничего подобного не было. Не мог же Лисандр так сильно постареть за то время, что они не виделись!

«Простудился, наверное», – мелькнуло в голове у Джиллиана. Долго ли подхватить простуду в этом подземелье, пусть и пышно обставленном. Нипочем не догадаешься, что все эти залы находятся под землей. Разве что окон не хватает.

Лисандр негромко откашлялся, но хрипотца – простудная или старческая – осталась.

– Ты явился откуда не ждали. Что ты пытаешься мне доказать? – спросил он.

– Просто хотел убедиться, что нюх у твоих псов не ослаб. Как видишь, я не зря старался.

Услышав слово «псы», Штык и Клык засопели – к немалому удовольствию Джиллиана.

Лисандр по-прежнему стоял к нему спиной.

– У меня для тебя задание.

«Еще бы, – подумал Джиллиан, – я же здесь не просто так».

– Скажи, пожалуйста, – вежливо начал Лисандр, – знакома ли тебе картина… третья справа в нижнем ряду?

Удивленный вопросом, Джиллиан повернулся к стене с оригиналами, отыскивая нужное полотно. Он увидел скалистый остров, окруженный спокойными водами изумрудного моря. Среди скал росли деревья: похоже, кипарисы. К острову подплывала лодка, в ней стоял человек в белом облачении. Скрестив руки на груди, он смотрел на остров.

Этой картины Джиллиан прежде не видел.

– Нет, не знакома, – ответил он.

– Я заказал ее почти семнадцать лет назад во Флоренции одному швейцарцу по фамилии Бёклин, – объяснил Лисандр, кладя на холст еще несколько мазков. – Заказ я передал через близкую знакомую, графиню фон Ориола. Кстати, эта молодая дама замечательно разбиралась в искусстве. Вернее, тогда она была молодой. К тому же, позволю себе уточнить, только что овдовела.

Джиллиан не понимал, к чему он клонит.

– Графиня изложила Бёклину нужный мне сюжет, и художник написал эту замечательную картину. Несомненный шедевр. Ему передали и другую мою просьбу – назвать работу «Остров мертвых». С тех пор Бёклин написал еще несколько вариантов этой картины, но ни один не сравнится с моим, с первым.

– Лисандр, знаю, ты знаток искусства, но…

Не торопись, друг мой. Я полагаю, терпение – необходимое для твоего ремесла качество. Картина, которую ты видишь, для меня очень символична. «Остров мертвых» – название о многом говорит, не так ли? – Лисандр тихо засмеялся, положив на холст еще один широкий мазок. – Остров на картине, друг мой, отдаленно напоминает один реально существующий остров на севере Пруссии. – Лисандр вдруг усомнился. – Название «Пруссия» еще в ходу? Впрочем, неважно. Ты отправишься туда и позаботишься о том, чтобы название картины, которую Бёклин нарисовал по моему заказу, оправдалось.

– Кого придется убить на этот раз?

– Ты его не знаешь. Нестор Непомук Инститорис. Давний враг. Мягко говоря.

Джиллиан не припоминал этого имени. «Давний враг».

Он пожал плечами.

– Я больше этим не промышляю, Лисандр. Уже много лет.

– Что ж, – усмехнулся Лисандр, даже не отложив кисти, – значит, вернешься к старому промыслу. Ради меня.

Никто не осмеливался спорить с Лисандром. Но Джиллиан все же возразил:

– Половина подземного мира Вены и бог знает кто еще платит тебе дань. И среди всего этого сброда не нашлось того, кто выполнил бы твое задание?

– Многие взялись бы, – согласился Лисандр. – Сотни людей, наверное. Но я хотел бы поручить это тебе. Я неохотно нарушаю традиции. И хорошо плачу.

– Ты же знаешь: твоих денег мне не нужно.

– Я и не говорю о деньгах. Вознаграждением будет твое спокойствие, Джиллиан. Больше я тебя не потревожу.

Лицо Джиллиана исказилось.

– Это я уже однажды слышал.

– Разве я не оставил тебя в покое на шесть лет? – Лисандр тяжело вздохнул. – Даю слово: это задание будет последним.

Джиллиан знал, что выбора у него нет.

– Расскажи поподробнее, – устало сказал он. – И если можно, повернись, пожалуйста, ко мне лицом.

– Ни в том ни в другом нет необходимости. – Кисть Лисандра оставляла коричневые и зеленые мазки, штрих за штрихом, веточка за веточкой. – Мои помощники передадут тебе письмо по дороге на вокзал. Там написано все, что тебе нужно знать.

– По дороге… на вокзал? – У Джиллиана вдруг пересохло во рту.

– Ехать надо сейчас же, – сказал Лисандр. – Твой поезд в восемь десять. Штык и Клык расскажут, когда и где делать пересадку. – Помолчав, он добавил: – Путь неблизкий, возьми с собой что-нибудь почитать…

– Но я не могу так просто исчезнуть! – сопротивлялся Джиллиан. – У меня есть дела в Вене, договоренности… Я не хочу, чтобы другие…

Кисть замерла.

– Другие? О ком это ты? – Нет сомнений, Лисандр поручил бы устранить любую помеху.

Джиллиан постарался унять свой гнев.

– Ладно, – нехотя согласился он. – Хорошо, я еду.

– Я в этом не сомневался.

Джиллиан ощутил непреодолимое желание воткнуть Лисандру его чертову кисть прямо в глаз.

«Однажды я обязательно это сделаю», – поклялся он про себя.

Штык и Клык снова взяли его под конвой и повели к выходу.

Уже в дверях Джиллиан вновь услышал голос Лисандра:

– Прежде чем убьешь Нестора, передай ему кое-что.

– Послание мертвецу? Зачем?

– Он поймет. Запомни слово в слово.

Гермафродит пожал плечами и кивнул.

– Говори…

На мгновение в зале повисло молчание. Затем Лисандр тихо произнес:

– Передай Нестору, что у сеятеля новое колесо.

 

Глава

2

По тускло освещенным витражам гостиной Кристофер догадался, что солнце почти зашло. В замке было трудно определить время без часов: через витражные окна ничего не разглядишь, а открыть хоть одно из них у Кристофера так и не получилось. Даже в отведенной ему комнате.

Семья собралась к ужину. Все, кроме отца, спустились в гостиную на первом этаже восточного крыла. Шарлотта заняла место в конце длинного стола. По одну сторону сели Аура и Даниэль, напротив них – Кристофер и Сильветта. Место во главе стола пустовало. Нестор Непомук Инститорис предпочитал есть в одиночестве у себя на чердаке. За полтора дня, проведенных в замке, Кристофер ни разу его не встретил. Сильветта сказала, что и сама в последний раз видела отца недели три или четыре назад, случайно столкнувшись с ним в одном из коридоров в западном крыле. На дочь он даже не взглянул.

Высоко над столом висела огромная люстра, вся в гирляндах из стеклянных бусин. Они легонько позвякивали всякий раз, как открывалась дверь. Звук напоминал Кристоферу шепот в спальне приюта.

У западной стены гостиной, между витражными окнами, стояли роскошные часы, метра два с половиной в высоту. Циферблат блестел золотом, на стрелках мерцали рубины. Корпус из темного полированного дерева был украшен изысканной резьбой. Две витые полуколонны были вырезаны по бокам высокой дверцы, за которой вертелись шестерни и пружины. Изнутри доносилось размеренное тиканье.

Сильветта, ткнув Кристофера локтем в бок, кивнула на часы и начала было о них рассказывать, но Шарлотта резко оборвала ее, заметив, что подобные истории за столом неуместны.

За все время ужина Аура и Даниэль не проронили ни слова, молча ковыряя гусиное жаркое с овощами. Утром, во время занятий со старым учителем из деревни, Кристофера представили сводному брату, однако тот не выказал к нему никакого интереса. Юноши пожали друг другу руки, обменялись дежурными фразами, но Даниэль сразу дал понять: друзьями они не станут. Кристофера это огорчило: он-то надеялся подружиться с другим приемным сыном Инститорисов. Даниэль явно был о себе высокого мнения – по крайней мере, так показалось Кристоферу.

Впрочем, холодность сводного брата – это еще полбеды. Куда больше Кристофер ждал приветливого взгляда или теплого слова от Ауры. Сегодня ее волосы были собраны в хвост, достававший ей до лопаток. Кристофер то и дело украдкой посматривал на нее за ужином, но, увы, безответно. Аура на него даже не взглянула. Кристофер заметил, что она сегодня особенно печальна.

Он уже слышал, что через три дня девушка уезжает в интернат куда-то в Швейцарию. А вдруг она думает, что это из-за него? Что новичок претендует на ее место в доме?

Одна лишь маленькая Сильветта отнеслась к Кристоферу с большим участием. Весь день она болтала без умолку. От недоверия, с которым девочка поначалу встретила юношу, не осталось и следа. Она много рассказывала о сестре, кое-что – о Даниэле, иногда упоминала об отце, хотя знала о нем очень мало. Уже много лет Нестор почти не спускался с чердака и жил там отшельником. Еду ему носили слуги, ночевал он там же. Кристофер попытался туда заглянуть, но его ослепили солнечные лучи, преломлявшиеся в стеклянной крыше над центральной частью замка. Похоже, Нестор устроил там что-то вроде оранжереи.

После десерта – винного мусса, который Кристофер из вежливости съел, хотя вкус ему не понравился, – семья собралась в гостиной. Аура попыталась уйти под благовидным предлогом, но Шарлотта одернула ее: дескать, хватит вести себя как ребенок, пора бы вспомнить о приличиях. Даниэль, напротив, молча присоединился к остальным. Он уставился на пламя в камине и время от времени потирал запястья. Кристофер впервые заметил у него под манжетами тугие повязки.

Шарлотта прикладывала множество усилий, чтобы вовлечь в разговор всех четверых, как вдруг в дверях появился слуга с ошеломившим всех известием:

– Мадам, прибыл барон фон Везе.

Шарлотта требовала, чтобы ее называли «мадам» – Кристофер заметил это, когда та представляла его слугам. Подобным вещам его приемная мать придавала большое значение.

Лицо ее просияло.

– Фридрих? Боже мой! Он уже здесь?

Слуга отступил, и в комнату стремительно вошел высокий мужчина. Шарлотта вскочила и, позабыв о приличиях, с ликованием бросилась гостю на шею. Тот сердечно ее обнял, а слуга тем временем удалился.

Кристофер заметил, что с появлением незнакомца лицо Ауры помрачнело еще больше. Она и не подумала приветствовать барона. Даниэль поднялся и пожал ему руку, а Сильветта даже обняла. Кристофер тоже встал и нерешительно подошел к незнакомцу.

– Это Кристофер, – представила юношу Шарлотта, не сводя глаз с гостя. – А это близкий друг нашей семьи. Лучший друг, я бы сказала. Барон Фридрих фон Везе.

Кристофер протянул барону руку. Тот ответил крепким рукопожатием.

– Значит, ты и есть новый член семьи, – дружелюбно сказал он. – Шарлотта написала мне длинное письмо о тебе. Тогда она еще не знала, приедешь ты сюда или нет. Я очень рад, что все получилось!

Взглянув на барона, Кристофер тотчас обратил внимание на его загар, необычный для конца октября. Волосы у Фридриха были светлые, лицо открытое, благородное. Легкая небритость не портила его элегантного облика, не выглядела неопрятной, скорее щегольской. Кристофер дал бы барону лет сорок, как и Шарлотте.

Барон приехал с кожаным саквояжем и теперь поставил его в кресло.

Аура так и не сочла нужным подойти и поздороваться с гостем. Заметив это, барон сам двинулся к ней и сказал, лукаво улыбнувшись:

– Большая честь для меня видеть столь прекрасную юную особу. Ты хорошеешь с каждым годом.

Аура вспыхнула и нехотя подала барону руку. Было видно, что она едва сдерживается, когда тот галантно коснулся ее руки губами. Но по-прежнему не сказала ни слова.

Фридрих вдруг рассмеялся, может быть, чуть резковато. Взяв с кресла саквояж, он извлек оттуда огромную белоснежную раковину с серебристыми прожилками, словно сделанную из мрамора. Никогда прежде Кристофер не видал такой красоты. Барон вручил ее хозяйке замка. Шарлотта восхищенно приняла подарок. Рассыпаясь в благодарностях, она дала каждому из детей приложить раковину к уху. Кристофер зачарованно прислушивался к шуму прибоя.

– Она с мыса Кейп-Кросс, – объяснил барон. – В первый раз мы высадились там в начале января, а когда вновь оказались там в августе – вы не поверите, – не обнаружили причала! Ни следа не осталось. Его занесло песком.

Фридрих сел рядом с Шарлоттой на кушетку, обтянутую красным бархатом, он – на одном конце, она – на другом. Кристофер с изумлением наблюдал, как расцвела его приемная мать рядом с бароном. Раковину Шарлотта держала на коленях, словно новорожденного ребенка.

– Фридрих провел год в Южной Африке, в колониях, – объяснила Шарлотта детям, хотя все, кроме Кристофера, давно знали об этом.

– Десять месяцев, дорогая, – кротко поправил ее Фридрих.

– А кажется, будто целую вечность!

Барон улыбнулся.

– Должен признаться, я и не заметил, как пролетело время. Так там было чудесно. В самом деле чудесно!

Удивительно, что не Шарлотта, а Сильветта попросила:

– Расскажите нам обо всем, дядя Фридрих.

Барон встретился глазами с Аурой. Та глядела с неприязнью.

– Не уверен, что всем будет интересно… Я просто приехал вас навестить. Возможно, в другой раз…

– Нет, – прервал его Даниэль, заговорив впервые за весь вечер, – пожалуйста, барон фон Везе, расскажите нам, как вы жили в Африке. В замке так мало событий, мы все с удовольствием послушаем ваш рассказ.

Шарлотта поддержала Даниэля:

– Да, Фридрих, мы все с нетерпением ждем!

У Кристофера сложилось впечатление, что отказ гостя не кокетство. Видимо, он действительно не хотел докучать семье, особенно Ауре, которая его явно недолюбливала. Барон вообще держался довольно уверенно. Неудивительно, что Шарлотта от него без ума. Да и его взгляд выражал не просто дружескую симпатию.

Но прежде чем приступить к рассказу о жизни в Африке, Фридрих поинтересовался:

– Как поживает Нестор? Полагаю, он наверху, в своей магической лаборатории? – Барон произнес это подчеркнуто шутливым тоном, и все же по лицу Шарлотты пробежала тень.

– Он уже слышал, что ты приехал раньше, чем мы тебя ждали, – ответила Шарлотта с горечью в голосе. – От него ничего не ускользает. Он спустится, если захочет тебя видеть.

– Конечно, – вздохнул Фридрих. Он смутился, но выглядело это не вполне искренне.

Служанка подала Сильветте горячий шоколад, а остальным – грог, от которого поднимался пар. Барон взял чашку, вдохнул пар и сказал:

– Ах, карибский ром! Шарлотта, твои слуги еще помнят мои вкусы!

Служанка поклонилась барону и вышла. Фридрих откинулся на спинку кушетки. Сильветта и Даниэль засыпали его вопросами, а Шарлотта задумчиво улыбалась. Барон набивал трубку. Общий интерес к приключениям гостя передался и Кристоферу. Кстати, он с удивлением заметил, что Даниэль все больше оживлялся. Они с Аурой во многом были близки, но ее открытой неприязни к барону Даниэль явно не разделял. Более того, казалось, он восхищается Фридрихом! Аура же лишь настороженно наблюдала за всеми.

Как выяснилось в следующие несколько часов, барон фон Везе участвовал в экспедиции по Большой Намибии – так называлась широкая полоса пустыни на Юго-Западном побережье Африки. Эта область в руках немцев уже лет пятнадцать: с тех пор, как один торговец из Бремена купил там большой участок земли. Фридрих прибрал там к рукам множество дел. В основном торговал медью и считал, что без его присутствия никак не обойтись. У него было имение километрах в шестидесяти к югу от замка Инститорисов. Когда-то оно было небольшим, но благодаря африканским доходам барона превратилось в роскошное поместье. Барон постоянно подчеркивал, что поездки в колонии носят исключительно деловой характер, но всем, кто слушал его рассказы, становилось ясно, что его просто одолевает тяга к приключениям.

Дядя Фридрих, как ласково звала его Сильветта, вдохновенно рассказывал про горячий «лицевой ветер», обжигающий ветер пустыни, который племена кочевников называли так потому, что он дует через равнины с востока – «лица земли». Барон описывал и встречи с племенем готтентотов, которых так в шутку прозвали голландские исследователи Африки за сбивчивую речь. Барон говорил и говорил, и Кристофер поймал себя на мысли, что ему становится все интереснее. У этого человека, несомненно, было чему поучиться. А еще юноша завидовал авантюризму барона и не мог этого скрыть. Вот уж кому нипочем любые опасности и дальние расстояния.

Стрелки показывали около полуночи, когда дверь в гостиную отворилась. На пороге появился человек. Огонь в камине бросал таинственные, мерцающие отблески на его лицо.

Его появление резко вернуло Кристофера из далекой Намибии к реальности. Он понял: пришло время впервые предстать перед приемным отцом. И теперь Кристофер сомневался, что встреча будет приятной.

Нестор Непомук Инститорис выглядел старше, чем ожидал Кристофер: ему лет шестьдесят, если не больше. Волосы старика отливали сединой, он горбился, хотя дряхлым его назвать было бы трудно. Морщины, избороздившие лицо, в желтом свете пламени казались еще глубже. В ясных и живых глазах Нестора угадывался острый ум.

Стоя на пороге, Нестор обвел взглядом собравшихся и уставился на загорелого гостя. На Кристофера он не обратил внимания, и юношу это, конечно, задело.

– Привез? – резко спросил Нестор, даже не поздоровавшись.

Фридрих бросился к хозяину замка, на ходу протягивая руку. Нестор неохотно ответил на рукопожатие, будто любое вежливое слово или жест лишь пустая трата времени.

– Нестор! – обрадовался Фридрих. – Сколько лет, сколько зим!

Старик пропустил это мимо ушей.

– Ты привез то, что я просил?

По лицу барона пробежала тень недоумения и даже некоторой досады.

– А что ты просил? Не припоминаю.

После того как прозвучал ответ Нестора, в комнате воцарилось молчание.

– Кровь дракона, растоптанного слоном. – Старик недоверчиво наклонил голову. – Ведь там, где ты болтался, водятся слоны?

Фридрих окончательно смутился. Он растерянно взглянул на Шарлотту.

– Да… В Африке водятся слоны, но…

– Что «но»? – мрачно перебил его Нестор. – Только не говори, что ты забыл.

– Забыл? Да. То есть нет, – спохватился Фридрих, – я думал, ты пошутил.

Нестор гневно заскрежетал зубами. Прошло несколько секунд, прежде чем он прошипел:

– Пошутил? Помилуй, Фридрих, когда я в последний раз шутил?

– Ну… думаю, как раз десять месяцев назад. – Барон, как мог, пытался выйти из положения.

Кристофер опрометчиво улыбнулся, но тут же опомнился под испепеляющим взглядом Нестора. Глаза его так и сверкали огнем.

– Я понимаю, – с расстановкой произнес старик, понизив голос. – Я отлично понимаю… – И вдруг закричал: – Черт возьми, она мне нужна! Проклятье! Я попросил тебя лишь об одном! Единственная просьба! Ничтожная плата за привилегии, которыми ты пользуешься в этом доме!

Все заметили, что Шарлотту передернуло от этих слов. Аура презрительно фыркнула.

Фридрих глубоко вздохнул и выпрямился.

– Я немедленно покину замок, если ты того желаешь, Нестор.

– Как хочешь, – прошептал старик, глядя Фридриху прямо в глаза.

Нестор побледнел. Он стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью. Звук его шагов стих в коридоре.

О чудесах Намибии тем вечером больше никто не говорил…

Возможно, именно рассказы об экспедициях по неизведанным краям и заразительное бесстрашие барона подсказали Кристоферу план действий.

Собравшиеся в гостиной разошлись спать после странного выступления Нестора, но Кристофер не мог сомкнуть глаз. Часы тянулись за часами, а он все думал. Планы в его голове рождались один за другим, но все они никуда не годились. Нужно идти кратчайшим путем. Прямо сейчас, иначе он навсегда потеряет сон. Его снедало любопытство и жажда открытий. И так было всегда – Кристофер просто не умел жить по-другому.

В приюте над его любопытством часто потешались. В голове Кристофера до сих пор звучали крики и смех бегущих за ним по коридору мучителей. Те совали ему в лицо пыльные книги и с наслаждением наблюдали за приступами кашля.

Только брат Маркус понимал Кристофера. Но и его порой пугали любопытство и рвение юноши. Что заставляло Кристофера, задыхаясь и кашляя, изучать старые рукописи и книги, в то время как здоровые дети не испытывали ни малейшего интереса к печатному слову? Брат Маркус не знал ответа на этот вопрос. Да и сам Кристофер не знал.

Взошла луна и осветила оконный витраж: три высокие колонны, которые возвышались над огромной шахматной доской. В просветах между колоннами было небо, причем в первом проеме светило солнце, во втором – луна, в последнем мерцали звезды. К средней колонне была приставлена лестница, верхний ее конец терялся высоко в дымке облаков. По ступенькам взбирался человек. А на шахматной доске он оставил три предмета: Библию, квадрант и астролябию.

Откинув одеяло, Кристофер встал. Лунный свет падал сквозь витраж, рисуя причудливые узоры на обстановке комнаты. А комната у Кристофера была большая, по сравнению с приютскими каморками – просто огромная. В приюте просторными были только спальни, в которых жили десятки детей, да еще столовая. А эта комната принадлежала одному Кристоферу. Войдя сюда впервые, он почувствовал, что наконец сможет свободно дышать в помещении: Шарлотта убрала книги с полки рядом с массивным дубовым шкафом и украсила ее цветами.

Быстро натянув одежду, Кристофер босиком прокрался к двери. Он прислушался, не ходит ли кто поблизости, осторожно повернул ручку и беззвучно выскользнул в коридор. Его комната находилась на втором этаже, в восточном крыле, в конце длинного коридора, рядом со спальнями Сильветты и Даниэля. Спальня Ауры располагалась этажом выше.

Чтобы попасть в центральную часть замка, Кристоферу придется пройти мимо дверей всех спален. В коридоре было темно и мрачно, лишь в самом конце горел одинокий светильник. Все остальное тонуло во мраке. Кристофер едва различал пол под ногами, но зажечь другие лампы не решился.

Осторожно прошел мимо дверей Сильветты и Даниэля. За ними – тишина. Опрометью добежал до светильника и свернул налево, в центральную часть замка.

Ему удалось остаться незамеченным. Большинство слуг жило в деревне; по вечерам они садились на лодку и переправлялись на материк. В замке оставалось человек шесть – они спали в комнатах на первом этаже. Ни ночного сторожа, ни собак на острове не было.

Незаметно прокравшись по коридорам, Кристофер наконец оказался на одной из двух парадных лестниц. Он старался спускаться тихо, но все равно невольно шлепал ногами по гладким мраморным ступеням. К своему огорчению, юноша заметил, что на втором этаже лестница заканчивается – на чердак по ней не попадешь. Наверное, туда ведет какой-то другой ход.

Глаза постепенно привыкли к тусклому свету редких ламп. Коридоры по-прежнему казались вдвое длиннее, чем днем, а причудливые тени пугали. Но Кристофер не отступал.

Он не знал, сколько времени бродит по замку. Любопытство потихоньку сменялось досадой и разочарованием, и чем дальше он уходил, тем чаще подумывал: не вернуться ли.

Вдруг он застыл на месте.

По коридору разнесся пронзительный крик.

Еще один. Кричали за дверью.

Кристофер похолодел от ужаса. Что делать? Звать на помощь? Тот, кто так кричит, наверное, попал в большую беду. Вот только крики какие-то совсем уж нечеловеческие…

Кристофер подкрался к двери. Крики прекратились. Взявшись за ручку, он открыл дверь. От прикосновения к холодному металлу по руке побежали мурашки.

Темнота скрывала деревянные ступени узкой лестницы, ведущей наверх. Очевидно, в конце лестницы – еще одна дверь. Кристофер разглядел лишь узкую полоску тусклого света над последней ступенькой.

Чуть помедлив, юноша сделал шаг. Еще один. Осторожно, стараясь не шуметь, он поднимался все выше и выше. Несколько раз лестница под ним заскрипела – Кристофер замирал от испуга. Чем занимается Нестор на чердаке? Кто так жутко кричит? И главное – как поступит старик, обнаружив незваного гостя?

«Он отправит меня обратно, – подумал вдруг Кристофер, – обратно в приют».

Все тело ныло от напряжения. Добравшись до второй двери, Кристофер долго не решался повернуть ручку. Вместо этого он ощупывал деревянную поверхность. На ней как будто было что-то вырезано. Когда глаза привыкли к темноте, Кристофер разглядел изображение пеликана.

И снова крик! На этот раз еще громче. Прямо за дверью.

Кристофер большими скачками бросился вниз по лестнице. Поскользнулся, ударился коленом о нижнюю дверь. Корчась от боли и прихрамывая, выскочил в коридор.

«Прочь! – вертелось у него в голове. – Скорее!»

Кристофер не знал, сколько прошло времени, прежде чем он снова отыскал коридор с комнатами брата и сестры. Колено все еще болело: он сильно ушибся. К спальне Даниэля Кристофер подошел, все еще прихрамывая. Дверь была открыта.

Даниэль в белой пижаме стоял в проеме. Он был бледен, волосы растрепались во сне. Смотрел он строго и укоризненно. Кристоферу стало интересно, давно ли его поджидают.

– Мать не любит, когда шатаются по ночам, – раздраженно сказал Даниэль.

– Не понимаю, какое твое… – Звук шагов за спиной заставил Кристофера умолкнуть.

Он оглянулся, но лишь краем глаза заметил фигуру, которая мелькнула в свете лампы в конце коридора и скрылась за поворотом.

Даниэль побледнел еще больше, когда Кристофер снова повернулся к нему.

– Это Аура? – спросил Кристофер.

Лицо сводного брата исказилось.

– Иди спать и забудь об этом. – Он хотел было закрыть дверь, но Кристофер придержал ее ногой.

– Что между вами происходит, а?

Дверь снова распахнулась. Даниэль угрожающе двинулся на Кристофера, и тот убрал ногу.

– Я сказал, забудь! Тебя это не касается.

Кристофер упрямо мотнул головой:

– Мне все равно, чем вы двое занимаетесь. Только я-то вам что сделал?

Кристофер понимал, что это был самый неподходящий момент заводить подобные разговоры, но накопившееся негодование охватило его подобно приступу аллергии. Он просто не сдержался.

– Мы с Аурой поссорились, вот и все. – Даниэль становился все мрачнее. – Понятно?

– А я тут при чем?

– Ни при чем.

– Неужели? – Кристофер холодно улыбнулся. – Странно, мне показалось – еще как при чем!

– Да уж, – равнодушно отозвался Даниэль. – Странно.

Трудно сказать, кто начал первый. Юноши вдруг сцепились. Кристофер ухватил Даниэля за шею, а тот с размаху ударил его кулаком в живот. Даниэль вырывался и изо всех сил толкнул Кристофера. Тот с грохотом ударился больным коленом о дверной косяк и, задыхаясь от боли, рухнул на пол.

Даниэль стоял над Кристофером, обескураженный своей внезапной вспышкой гнева. На его забинтованных запястьях проступили темно-красные пятна. Кристоферу на мгновение показалось, что Даниэль даже хотел протянуть ему руку. Но не стал.

– Извини, – пробормотал он и вернулся в комнату, закрыв за собой дверь.

Кристофер вскочил, хотел было броситься за Даниэлем, но передумал. Он умел проигрывать достойно. Этому его научили в приюте.

Но что же, собственно, случилось? Как они дошли до драки?

Кристофер, конечно, злился на Даниэля, но и от себя ничего подобного не ожидал. Какая кошка между ними проскочила, что они вот так набросились друг на друга?

Закрыв за собой дверь, Кристофер упал на кровать. Остаток ночи он не спал и прислушивался к звукам в замке. Крики с чердака больше не повторялись или же их просто не было слышно за толстыми стенами.

До Кристофера доносился только шум прибоя. Он напоминал звук внутри раковины, в котором переплетались реальность и игра воображения.

Ауре приснилась оса. Кружит у самой груди – того и гляди ужалит. То приблизится, то отлетит подальше, как будто играет со своей жертвой. Но вот оса вонзила жало в нежную светло-коричневую кожу соска. Аура почувствовала острую боль, как от пули. Пронзив и заполнив все тело, боль резко стихла.

Аура проснулась и стала судорожно ощупывать кровать вокруг себя. Девушку охватила паника, она вскрикнула.

Но никто не услышал: ее комната находилась слишком далеко от остальных.

Все еще не придя в себя, Аура отбросила одеяло и задрала ночную рубашку. На груди ничего нет: ни осы, ни укуса. Все это ей только приснилось.

Аура даже вспотела от страха, и не было сил подняться с постели. Наконец она спустила ноги на пол. Даже через коврик чувствовался холод паркета, хотя вечером Аура разжигала камин. С этим ничего не поделаешь: холод – неотъемлемая часть жизни в замке.

Аура сняла ночную рубашку и стала рассматривать свои ноги. На внутренней стороне бедер блестело тридцать восемь золотых колец – девятнадцать на одной ноге и столько же на другой. Боль не утихала ни на минуту, с тех пор как пять дней назад Аура продела свои золотые серьги под кожу на бедрах. Конечно, Аура ожидала, что будет куда больнее, но и этого вполне достаточно, чтобы напоминать об интернате. По кольцу на каждый из тридцати восьми месяцев, которые ей предстоит там провести.

Кстати, именно Фридрих натолкнул Ауру на такую мысль примерно год назад, незадолго до отъезда в Африку. Тогда он рассказывал в кругу семьи о туземцах, увешанных украшениями в самых интимных местах.

Но Аура носила кольца на бедрах не для украшения. Девушка знала, что со временем привыкнет к жизни в интернате и чувства ее притупятся. Кольца же будут напоминать о предательстве отца. Нестор не противился решению матери отправить Ауру в интернат. Девушка не сомневалась: интернат – идея Шарлотты. Только мать способна на такую подлость.

Каждый месяц Аура будет снимать по одному кольцу. Так она будет помнить, что сделала ее семья. Да и что значит легкое жжение в бедрах по сравнению с изгнанием?

Аура как раз надевала платье, когда в дверь постучали. Она быстро опустила подол – никто не должен знать о кольцах.

– Кто там? – спросила девушка, застегивая крючки на спине. Последний, как обычно, не поддавался.

– Это я.

Дверь открылась, и вошла Шарлотта.

«Очень вовремя», – с досадой подумала Аура.

Шарлотта нарядилась в одно из своих любимых платьев, которое называла платьем хорошего настроения. Оно было чересчур ярким и пестрым – это сразу бросались в глаза, но говорить об этом матери не имело смысла. К тому же мать и дочь уже давно не беседовали о таких пустяках, как мода. Были дела и поважнее – ссориться, например.

Прежде чем что-то сказать, Шарлотта подошла к дочери и помогла застегнуть крючок.

– Спасибо, – холодно поблагодарила Аура. Присев на край кровати, девушка принялась зашнуровывать высокие темно-зеленые ботинки из мягкой кожи. Любимая обувь Ауры. Она почти только их и носила.

– Фридрих останется на завтрак? – спросила Аура, не зная, как начать разговор. Она понятия не имела, зачем к ней явилась мать. Шарлотта очень редко заходила в ее комнату.

– Он уже уехал, – ответила Шарлотта, подходя к окну.

На витраже был изображен большой котел, откуда выглядывали два поросенка и лебедь с острыми рожками. Аура терпеть не могла этот витраж, впрочем, в последнее время она его едва замечала.

В свете, падавшем сквозь разноцветные стекла, пестрое платье Шарлотты казалось совсем уж безумным.

– Раз он уехал, ты, видимо, уже позавтракала, – сказала Аура.

– Да, мы с Фридрихом позавтракали вместе. Он уехал около часа назад. Впрочем, тебя это вряд ли расстраивает. – Судя по голосу, сама Шарлотта была ужасно огорчена.

«Пожалуйста, – думала Аура, – не мучай меня в такую рань. Говори уже, что тебе нужно, и оставь меня в покое».

Но Шарлотта уходить не собиралась. По-прежнему стоя у окна, она резко повернулась к дочери и в своем платье теперь сама казалась частью витража.

– Я хотела бы знать, почему ты так себя ведешь.

– А как я себя веду? – Аура спокойно продолжала зашнуровывать ботинки. Вопрос матери, однако, задел ее. Конечно, она понимала, о чем спрашивает Шарлотта, но сейчас ей не хотелось это обсуждать. Даниэль ведь тоже неохотно делится своими переживаниями с сестрой.

– Ко мне ты относишься отвратительно – к этому я привыкла, – устало начала Шарлотта. – Но в последнее время ты и со всеми остальными ведешь себя так, будто они тебе враги. С Даниэлем ты больше не ладишь, а Кристоферу даже не дала ни единого шанса!

Шарлотта направилась было к дочери, но остановилась в шаге от нее. Искреннее сочувствие в ее голосе сильно смутило Ауру.

– Неужели дело только в интернате?

Аура бросила на мать быстрый взгляд.

– Только в интернате? По-твоему, этого мало? Как по мне – вполне веская причина.

– И ты винишь в этом меня?

– А кого же еще? Ведь это ты устроила!

– Неправда! – Лицо Шарлотты приняло непривычно жесткое выражение. Она не впервые отрицала, что отправить Ауру в интернат – ее идея. Но никогда еще это не выглядело так убедительно, как сейчас.

На мгновение Аура ей почти поверила, но тотчас же привычная обида на мать вернулась.

– Отец никогда бы этого не предложил! – Казалось, Аура пытается саму себя в этом убедить.

– Твой отец не просто предложил, а категорически настаивал! – не унималась Шарлотта. – Я об этом узнала уже после того, как он обо всем распорядился. И то случайно. Будь его воля, он бы отправил тебя тайком. Такой уж человек твой отец, Аура. И всегда был таким. Даже если ты не желаешь это признавать.

Аура зажмурилась. Слезы готовы были вот-вот брызнуть из глаз, и она ненавидела себя за это.

– Зачем же ты вышла за него замуж?

Мать отрешенно смотрела куда-то вдаль.

– Это случилось очень давно.

– Но ты утверждаешь, что он всегда был таким. – Аура не хотела бередить старые раны, но не сумела сдержаться. Да что же с ней, в конце концов, происходит?

– Я всегда считала твоего отца… сложным человеком. Не таким, как другие. Он был хорош собой, но прежде всего… – Шарлотта запнулась, подбирая слово, – обаятелен. Мы познакомились в Берлине на балу, и он… Ах, Аура, ты же знаешь эту историю.

Аура действительно знала эту историю, но, кажется, ни разу не слышала ее из уст матери. Все это рассказал ей однажды отец, много лет назад, когда Аура была еще ребенком, а он не прятался от всего света на чердаке.

Нестор и Шарлотта познакомились во время бала-маскарада лет двадцать назад. Шарлотте было тогда семнадцать или восемнадцать – избалованная девочка из хорошей семьи. Родители ее погибли в кораблекрушении у датских берегов почти сразу после рождения дочери. С тех пор Шарлотту воспитывала дальняя родственница по материнской линии, а та, хотя и владела значительным состоянием, не скрывала, что старается как можно скорее выдать девушку замуж. Она до того увлекла Шарлотту рассказами о роскошных свадьбах, любящих мужьях и счастливых семьях, что вопрос «Когда?» стал интересовать девушку куда больше, чем «За кого?». Замуж – и как можно скорее! Потому-то, едва встретив Нестора, Шарлотта была готова тотчас же идти под венец. Нестор Инститорис был богат и избалован вниманием женщин, однако Шарлотта ничуть не ревновала его. Соперницы лишь разжигали в ней дух борьбы. Впоследствии Нестор признавался дочери, что и вправду потерял голову от Шарлотты, от ее красоты, искренности и некоторой наивности. Спустя несколько недель после знакомства они сыграли свадьбу, и опекунша Шарлотты была просто счастлива, что ее воспитанница теперь будет жить в далеком поместье Нестора Непомука Инститориса.

Отчего же обаятельный ловелас превратился в нелюдимого отшельника и так себя запустил? Об этом в замке не говорили. Едва ли сама Шарлотта знала ответ на этот вопрос. Даже Аура, единственная, кто мог подниматься на чердак, имела весьма смутное представление о том, чем отец там занимается. Нестор всегда тепло относился к старшей дочери. Только ей дозволялось посещать его владения под крышей – ни Сильветта, ни Даниэль, ни тем более Шарлотта не были удостоены такой чести.

Шарлотта знала, что старшая дочь – любимица Нестора, и оттого все больше любви отдавала Сильветте. Платья для младшей дочери шили лучшие портные Берлина и Гамбурга, любое ее желание исполнялось, стоило ей только попросить.

Конечно, Аура любила младшую сестру, но любовь эта омрачалась завистью. Она долгое время не понимала, почему мать так к ней относится: поступки Шарлотты казались ей подлыми и несправедливыми. Лишь в последние год-два Аура стала догадываться, отчего мать больше любит младшую дочь. Шарлотта явно что-то скрывала.

Аура никогда не задавала матери вопросов, но, может быть, именно сейчас – подходящее время. В ближайшие три года такой возможности не представится.

– А Фридрих знает? – спросила Аура бархатным голосом, не поднимая глаз и продолжая деловито шнуровать ботинки.

Шарлотта глубоко вздохнула.

– О чем ты? – Мать подошла ближе, взяла Ауру за подбородок и посмотрела ей прямо в глаза. – Что должен знать Фридрих?

Аура пожалела, что завела этот разговор. Конечно, так себя вести нельзя, но виноватой она себя не чувствовала. Шарлотта явно растерялась и впервые – да, действительно впервые – взглянула на дочь с нескрываемой враждебностью. Ну и пусть, зато наконец-то они поговорят откровенно.

– Фридрих знает, что Сильветта его дочь? – Аура постаралась произнести это как можно жестче.

Молчание. Девушку бросило в жар.

Шарлотта отвесила дочери звонкую пощечину.

Аура не шелохнулась. Сидя на краю кровати, она грустно взглянула матери в глаза.

– Зачем ты со мной так? – прошептала Шарлотта. Голос ее больше походил на тяжкий вздох. – Почему ты так со мной поступаешь?

– Ты сама так с собой поступаешь, мама. Это только твоя вина.

Шарлотта на мгновение оцепенела. Затем словно очнулась и нервным движением смахнула слезы, размазав тушь по лицу.

– Это Нестор, да? Он рассказывает тебе такие вещи?

– Нет, мама. Отец ничего мне не говорил. Но догадаться нетрудно.

– Тогда послушай внимательно: что бы ты там себе ни навыдумывала, это неправда! – Шарлотта резко распахнула дверь и вышла в коридор. – Неправда, понимаешь?

Дверь захлопнулась, и Аура осталась одна, залитая цветными лучами света. Досадуя на собственную резкость, она схватила ботинок и запустила им в окно. Но витраж выдержал, и ботинок грохнулся на пол.

Аура бросилась на кровать и зарыдала.

В полдень, сойдя с поезда, Джиллиан хотел купить газету, но станция оказалась такой маленькой и убогой, что даже киоска не нашлось. Кроме Джиллиана, здесь никто не вышел. Сумку с одеждой и другими совершенно ненужными вещами, которую ему всучили перед отъездом Штык и Клык, он бы с радостью оставил в купе, ведь она будет только мешать. Да и не нужно ему все это: ни оружие, ни брюки с рубашкой. Он вернется самое позднее послезавтра. Джиллиан ни секунды не сомневался, что управится за это время.

С ненавистной сумкой в правой руке он прошел мимо будки смотрителя станции к началу платформы. Но ни зала ожидания, ни просто комнатки, где можно было бы погреться, на станции не оказалось. Джиллиан почти час мерз на ветру, пока не заметил вдали повозку.

Станция располагалась посреди поросшей травой равнины. Дальше на север начинались дюны. Черная змейка железной дороги разрезала пустынный пейзаж пополам. Эта дорога – единственное, за что мог зацепиться взгляд под серым октябрьским небом. Перед поездкой Джиллиан рассматривал карту и знал, что к востоку от станции, примерно в получасе езды, есть деревня. А оттуда рукой подать до замка Инститорисов.

Повозка ехала по ухабистой дороге. Ни одного поворота – к чему они в такой местности? Объезжать нечего: кругом только ровные, пустынные, продуваемые всеми ветрами поля, редкие лесочки да еще, немного южнее, широкие болота. Похоже, старый Инститорис всеми силами старался скрыться подальше от людей.

Кучер долго смотрел Джиллиану вслед, когда тот слез с повозки. Подобный взгляд ему хорошо знаком: люди часто замечали в нем нечто необычное, какую-то мягкость в его чертах, и называли это женственностью, ведь об истинной причине не догадывались.

Джиллиан поспешил скрыться от хлесткого ветра в крохотной деревенской гостинице. Он занял комнату с видом на дюны, заплатил за два дня вперед и дал хозяину чаевые – ни много ни мало – ровно столько, чтобы расположить его к себе, но и не вызвать подозрений.

Проспав часа три, он встал. К вечеру еще похолодало, и Джиллиан натянул вторую рубашку. Выйдя со двора, он быстро зашагал по дюнам к морю. Ледяной ветер по-прежнему пробирал до костей. Обеими руками Джиллиан стягивал ворот куртки, проклиная Лисандра вместе с его дурацким заданием.

Из окна гостиницы он видел полосу песка шириной около километра, а за нею – архипелаг. Казалось, до воды всего ничего, но идти пришлось долго. Каждый шаг по рыхлому песку давался с трудом. Конечно, можно свернуть на проторенную дорогу, но тогда велик риск встретить повозку, в которой слуги возвращаются из замка в деревню. Так что уж лучше пробираться через дюны.

Плотная завеса облаков обрывалась над морем. В просвете между облаками и водой пылало заходящее солнце. У самого берега бледно-желтый песок отливал красным. Этот особенный эффект создавали крупицы кварца и полевого шпата в песке, и Джиллиан, позабыв о своем задании, невольно замер в восхищении.

До воды оставалось не больше сотни метров, как вдруг осенние облака сомкнулись, последние лучи солнца погасли, и на побережье опустились печальные сумерки. В небе пронзительно кричали чайки и кружили орланы. Все это настроило Джиллиана на меланхоличный лад, и он почувствовал отвращение к предстоящей работе. Пора завязывать с такими делами, вот уж точно, пора.

Дойдя до подножия последней дюны, он сел на песок и перечитал письмо Лисандра от начала до конца, запомнил как следует каждую деталь, каждую мелочь. Затем взобрался на вершину и уставился на замок.

Сходство с картиной в логове Лисандра было поразительным, хотя и неполным. Основное отличие состояло в том, что могучие каменные глыбы справа и слева от кипарисовой рощи оказались не скалами, а частями самого замка. Не было на картине и пяти маленьких островков вокруг большого острова. На одном из них, самом северном, возвышался маяк.

Джиллиан стоял как раз там, где в море выдавался пирс. К нему были пришвартованы небольшая двухмачтовая яхта и крошечный ялик. Люди, приплывшие на яхте, сейчас либо в каюте, либо в деревне. Кругом не видно ни души.

Он забрался в ялик, отвязал канат и опустил весла в воду. В сумерках из замка его не увидят. Ялик покажется просто серым пятном на волнах.

Джиллиан дрожал, хотя грести оказалось тяжело и он вспотел. Ледяной ветер дул в сторону берега, поднимал волны, и пена брызгала прямо в лицо. Джиллиан снова ошибся в расчетах. До острова было едва ли больше полукилометра, но плыть пришлось против течения, и вскоре руки у него заныли от напряжения.

Метров за двадцать до скал он решил, что лучше будет для начала осмотреть замок издалека. Проклиная все и вся, он поплыл вокруг острова.

Неподалеку от острова, где стоял замок, метрах в пятидесяти или ста от него, из воды торчали небольшие клочки земли. И только тот островок, на котором высился темный маяк, находился чуть дальше. Если бы Джиллиан не разузнал об этом месте все, он бы решил, что острова искусственные, построенные по приказу хозяина замка. Так или иначе, местечко диковинное. Неудивительно, что Нестор Инститорис нашел уединение именно здесь. Вокруг островов и замка царила особенная атмосфера. Другой, пожалуй, не обратил бы внимания, но Джиллиан обладал особым чутьем. Возможно, это как-то связано с тем, чем Нестор занимается в оранжерее под крышей. Лисандр и об этом упомянул в инструкции.

Обогнув остров наполовину, Джиллиан заметил у северо-восточной стены часовню, построенную вплотную к замку. Похоже, попасть туда можно только изнутри. В высоких стрельчатых окнах темно.

Взгляд Джиллиана скользнул по крыше замка. Пришлось немного отплыть от острова и поискать место, откуда лучше видно. Крыша над центральной частью действительно оказалась стеклянной. Стекла были вправлены в металлические рамы. Джиллиан различил внутри оранжереи лишь нечеткие силуэты каких-то высоких растений. Тусклый свет из окон тонул в вечерних сумерках.

Джиллиану удалось разглядеть еще кое-что: по северной стене замка, цепляясь руками и ногами за железные скобы пожарной лестницы, карабкался человек. Очевидно, злоумышленник.

Не замечая ялик и Джиллиана, незнакомец взбирался все выше и выше, приближаясь к стеклянной крыше оранжереи.

Неужели Лисандр нанял кого-то еще, чтобы задание было выполнено наверняка? «Нет, – решил Джиллиан, – вряд ли».

Кем бы ни был незваный гость, Джиллиан был ему премного благодарен. Сам он нипочем не увидел бы ступеньки в угасающем свете дня. А теперь он знает, как незаметно пробраться в логово Нестора.

Еще несколько мгновений он наблюдал за незнакомцем, а затем развернул ялик и поплыл прочь, легко взмахивая веслами. Он вернется завтра и без лишнего шума выполнит свое задание.

«Если, конечно, к тому времени меня не опередят», – со слабой надеждой подумал он.

Тем временем таинственный незнакомец добрался до верхней ступеньки на северной стене и, подтянувшись, забрался на карниз. Вдоль застекленного ската крыши тянулся каменный выступ – что-то вроде балюстрады – высотой примерно до пояса. За ней – узкая галерея. Стеклянная дверь вела оттуда в оранжерею.

Невыносимо мерзли пальцы, и Кристофер не раз хотел бросить эту затею и вернуться. Но вот он наверху! Продрог, едва стоит на ногах, зато прямо перед ним – все тайны приемного отца.

Впечатляющее зрелище. За стеклянным скатом крыши рос самый настоящий лес. Да не какие-нибудь чахлые кустики или тощие деревца – нет, настоящие джунгли. Так, по крайней мере, показалось Кристоферу, видевшему дикие леса только на картинках.

В оранжерее было темно, лишь справа за кустами что-то мерцало. В угасающем дневном свете Кристофер разглядел только очертания большинства растений, но все же некоторые деревья и кусты он узнал сразу: то были экзотические южные растения. Среди них – две-три пальмы с длинными, сухими стволами. Исполинские листья нависали над садом, словно крылья застывших в полете птиц.

Нестора нигде не было видно. Кристофер предположил, что старик там, где горит свет, – за деревьями.

Скобы на стене – что-то вроде пожарной лестницы – Кристофер обнаружил утром, когда перед занятиями бродил в одиночестве вокруг замка. Кое-где стены переходили в отвесные скалы. Перемещаться по узким выступам над пропастью оказалось не так-то просто. Далеко внизу бились о берег волны, морской ветер трепал одежду. Кристофер испытал нечто большее, нежели обычная гордость, когда пробрался наконец на чердак. Это победа! Пусть дверь с рельефом пеликана заперта – он нашел другой путь. Теперь-то он все выяснит. Ему не терпелось узнать, что скрывает отец, особенно сейчас, когда он в двух шагах от цели.

Кристофер бесшумно перелез через балюстраду и приблизился к стеклянной двери. Задвижка с той стороны была открыта. Не раздумывая ни минуты, он шагнул внутрь и тихо прикрыл за собой дверь.

В оранжерее было жарко и душно, на стеклах блестели капли. Кристоферу показалось, что он сейчас задохнется, но легкие понемногу привыкли к влажному воздуху.

Вдруг Кристофер вспомнил про крики, которые слышал прошлой ночью, вспомнил, как сильно испугался. Ему опять стало страшно, хотя он убеждал себя, что ничего страшного не случится. Пусть даже усыновить его хотела Шарлотта, Нестор – его приемный отец. Кристофер сильно сомневался, что старик давал согласие на усыновление его самого или Даниэля. Вероятно, Шарлотта вовсе и не спрашивала мужа.

Что ему может сделать Нестор? Ну поколотит – так к побоям Кристофер привык еще в приюте. Важнее другое: не откажется ли от него Шарлотта, не отправит ли обратно?

Сначала Кристофер хотел обойти заросли, но тут же сообразил, что среди деревьев безопаснее. Он осторожно раздвигал ветки и крупные листья, тихо, почти беззвучно.

Пройдя несколько шагов, Кристофер будто очутился в другом мире. Вокруг него тесно переплелись ветки и стебли, усики и листья. Некоторые растения оказались совсем уж экзотическими: Кристофер не припоминал, чтобы хоть раз видел их в книгах брата Маркуса. Но был и неприятный сюрприз: Кристофер вдруг почувствовал, какая гнетущая тут атмосфера, какой тяжестью она давит на грудь, – и дело тут вовсе не в жаре и высокой влажности.

Справа, откуда падал свет, раздалось дребезжание и кто-то тихо выругался. Нестор! Но он далеко, где-то на другом конце зарослей, и, конечно, не заметил Кристофера.

Юноша двинулся дальше и наступил в одну из оросительных канавок, пересекавших сад. Кристофер невольно задавался вопросом, когда и, главное, как Нестор устроил эту оранжерею. Чтобы натаскать одной только земли, нужны недели, даже месяцы. Судя по высоте деревьев, их посадили несколько десятилетий назад. Может, Нестор получил этот сад в наследство от кого-то из предков?

Одно ясно: старик прячет на чердаке настоящее чудо.

Кристофер вздрогнул. Слева раздался шорох.

Еще раз. Совсем близко.

Бежать поздно. Что-то острое вдруг блеснуло в листве – клинок! Он приближался, и Кристофер увидел… птицу.

Клинок оказался длинным, почти в полметра, клювом, а сама птица доставала Кристоферу до колен. Короткие лапки, светлое туловище, темные крылья, длинная изогнутая шея. «Пеликан!» – осенило Кристофера.

Не успел он прийти в себя, как пеликан, уставившись на него черными как смоль глазками, вдруг раскрыл клюв, похожий на гигантские ножницы, и издал оглушительный крик. Такой же, как ночью.

От неожиданности Кристофер отшатнулся, потерял равновесие и с грохотом рухнул на землю. Он угодил руками в канавку, а затылок расцарапал о ствол пальмы. Пеликан в это время бегал кругами и вопил как резаный. Все громче и громче.

Тут кто-то раздвинул ветки, и Кристофер увидел сначала руки, потом лицо.

– Это что такое!.. – От ярости у Нестора перехватило дыхание. Он бросился на несчастного Кристофера, схватил за волосы и с неожиданной силой рванул вверх.

Теперь Кристофер и пеликан кричали один громче другого. Наконец Нестор отпустил волосы Кристофера и, не говоря ни слова, подтолкнул вперед. Всего несколько шагов – и они выбрались из зарослей. Оказалось, что сад не больше восьми метров в ширину.

Нестор стоял перед Кристофером, уперев руки в боки.

– Признавайся, залез по стене?

– Да, по ступенькам, – растерянно промямлил Кристофер. От страха он с трудом соображал. Кожа головы горела.

– А знаешь, что на этом острове раньше делали с незваными гостями?

– Наверное, варили живьем? – Кристофер покосился на огромный котел, дымящийся на открытом огне в западной части оранжереи.

Старик недоверчиво прищурился, и по лицу его скользнула тень улыбки.

– А тебе палец в рот не клади!..

Кристофер не успел ничего ответить: в этот момент раздалось какое-то дребезжание. Тотчас обернувшись, старик всплеснул руками и бросился к котлу.

Котел выглядел непривычно. Он представлял собой закрытый металлический цилиндр метра полтора высотой, с одной стороны из него выходила труба и, резко изгибаясь, исчезала в стене. А дребезжал, как оказалось, предохранительный клапан в верхней части цилиндра.

Нестор закатал рукава рубашки, схватил лопату и стал подбрасывать в огонь под котлом уголь из огромной, высотой в человеческий рост, кучи.

Кристофер стоял и озирался по сторонам. Он все еще немного боялся, но постепенно страх уступил место любопытству. Пусть его накажут, зато он хотя бы выяснит, что происходит здесь, наверху.

В этой части оранжереи крыша тоже была стеклянная, как и на противоположной стороне, обращенной к морю. Снаружи, всего в нескольких метрах, на фоне ночного неба виднелись верхушки кипарисов. Они зловеще покачивались на ветру. Все пространство между зарослями экзотических растений и стеклянным скатом крыши – метров шесть в ширину – было заставлено шкафами, полками и разнообразными ящиками.

Котел стоял среди уймы приспособлений, стеклянных сосудов самых причудливых форм, соединенных трубками и шлангами. Колбы для дистилляции, непонятные инструменты, горшки, весы, бутылочки, мензурки с разноцветными жидкостями, сушеные травы и даже препарированный труп игуаны – все это громоздилось на столах, табуретах, стеллажах и полках возле котла. Лаборатория располагалась не в самой оранжерее, а в своего рода нише, выложенной из камня, у западной стены чердака. Всего три стенки и крыша, а сторона, обращенная к оранжерее, открыта, так что тепло от огня согревает воздух.

Позади всех этих приспособлений, в дальней стене лаборатории, виднелась деревянная дверь. Проем был такой низкий и узкий, что Кристофер мог бы пройти там только наклонившись. Кстати, и Нестор тоже: несмотря на возраст и сутулость, он казался лишь немного ниже Кристофера, то есть росту в нем – метр восемьдесят, если не больше.

На полке недалеко от огня стояло несколько бутылок с крупными этикетками, так что Кристофер даже издалека смог прочитать надписи на них. Какие-то диковинные слова: «Hyle» или «Azoth». На одной бутылке написано: «Ros coeli», на другой – «O potab». Осколки еще одной валяются на полу, а сохранившаяся этикетка гласит: «Sang», а ниже значок – то ли змея, то ли бескрылый дракон.

Тем временем Нестор с помощью вентиля на отводной трубе отрегулировал давление в котле. Пламя разгорелось ярче. С мокрым от пота лицом приемный отец повернулся к Кристоферу.

– Ты ведь знаешь, тебе здесь делать нечего, – проворчал Нестор, и глаза его снова сверкнули, как тогда, в гостиной. – Но обойдемся без нравоучений: для этого уже поздновато. Итак, чего ты хотел?

Едва оправившись от изумления, Кристофер уставился на Нестора и пробормотал:

– Познакомиться с вами… с тобой, отец.

– Отец! – хмыкнул Нестор. – Нет уж, я тебе не отец. И ты мне не сын. Шарлотте хочется заниматься ерундой – пожалуйста, но меня сюда не впутывай, ясно?

– Конечно, – поспешно согласился Кристофер. – Извините, что назвал вас… то есть обратился к вам на ты… я… – Боже, какой-то детский лепет!..

– Перестань, – резко прервал его Нестор, – и отвечай наконец честно: что тебе здесь нужно?

– Мне было любопытно.

– И чем же вызвано любопытство? Мною или вот этим? – Он широким жестом обвел оранжерею.

– И тем и другим.

– Ну вот, ты все увидел. Удовлетворил свое любопытство?

– Нет, не совсем, – признался Кристофер, – здесь столько вещей… я не понимаю, для чего они.

– Ты разбираешься в химии?

– Я читал кое-что. Немного.

– А что ты знаешь об алхимии?

Пеликан вразвалку протопал между ними, негромко гогоча, описал полукруг и снова исчез в зарослях.

– Это наука о превращении, – ответил Кристофер.

– О превращении чего?

– Неочищенного в очищенное, – сказал Кристофер. И добавил чуть тише: – Я так думаю.

– Сказал бы «свинца в золото», я бы тебя отсюда выгнал. – Нестор еще раз смерил его взглядом. – На вид ты довольно крепкий. Умеешь обращаться с лопатой?

– Конечно.

– Ну так займись делом!

Больше ничего не объяснив, он повернулся и исчез вслед за пеликаном в глубине сада. Кристофер остался один.

Но он недолго раздумывал. Резво бросился вперед, к диковинной магической лаборатории, схватил лопату и подбросил угля в огонь. Время от времени сюда, наверное, поднимаются слуги, едва ли Нестор смог бы сам притащить по лестнице столько угля.

Но, по правде говоря, Кристофер считал, что старик и не на такое способен. Нестор удивил его до глубины души. Кристофер ожидал чего угодно: побоев, ругани, изгнания из замка, но только не того, что ему поручат поддерживать огонь в алхимической лаборатории.

Кристофер не знал, слышит ли его Нестор, и все же крикнул, повернувшись в сторону сада:

– Так что все-таки тут делали с незваными гостями?

Юноша пыхтел, подбрасывая уголь в огонь под котлом. Никогда прежде он не видел, чтобы пламя так быстро пожирало топливо. Да еще было такого необычного, зеленовато-желтого цвета.

В зарослях послышалось ворчание, затем опять появился пеликан, а следом за ним Нестор с пучком трав в руке.

– Что ты хочешь услышать? Страшную сказку или правду?

– Лучше правду.

Нестор затолкал травы в ступку и принялся растирать их пестиком.

– Во времена раннего Средневековья Балтийское море таило в себе множество опасностей. Здесь хозяйничали разбойники-язычники. В восьмом или девятом веке викинги, славяне, армянские и арабские купцы, финны, хазары, сирийцы и евреи через русские реки наладили сообщение с восточным побережьем Средиземного моря, в первую очередь с развитыми городами Малой Азии. Сюда, на север, поставляли экзотические товары: пряности, масла и украшения, а расплачивались людьми. В Северной Африке и Азии особым спросом пользовались белокурые девушки. Это ты, наверное, знаешь.

От измельченных трав исходил пряный аромат, он заглушил даже запах горящего угля. Нестор продолжал орудовать пестиком.

– Позже сюда явился флот Священной Римской империи. Правда, прибывших торговля мало интересовала. Ужасные битвы разгорелись у портовых городов – таких, как Винета, и пиратских крепостей – таких, как Аркона на острове Рюген. В конце концов большинство язычников изгнали, но кое-где они все же остались. Разбойники засели на крохотных необитаемых островках и стали готовиться к ответному удару.

– И здесь? – с интересом спросил Кристофер. – На этом острове тоже?

Нестор улыбнулся – впервые в его улыбке мелькнула доброжелательность.

– Разумеется, мой мальчик. Благо до грандиозной битвы дело так и не дошло: разбойники были слишком слабы, а их противники – слишком сильны. Тем не менее некоторые пираты не оставили своего ремесла вплоть до шестнадцатого века. На нашем острове хозяйничала одна из самых свирепых шаек. Задолго до того, как построили замок, именно тут стояла пиратская крепость. И уж поверь мне, лучшего места для нее не найдешь. Тебе уже рассказали о тоннелях под водой?

Кристофер вытаращил глаза и помотал головой.

– Один ведет к маяку, через расщелину в скале, другой – к острову-кладбищу, – пояснил Нестор.

Он взял бутылку и наполнил ее травяной кашицей. Кристофер вздохнул с облегчением, как только старик закупорил сосуд пробкой.

– Разбойники позаботились о путях отступления. Думаю, этим негодяям здесь неплохо жилось. К сожалению, ни с кем из них я не знаком.

Кристофер вежливо улыбнулся, но сразу же снова принял серьезный вид, заметив, что взгляд Нестора помрачнел. Старик указал на лопату.

– Продержишься до утра?

«До утра?!»

– Я… да, думаю, да.

– Хорошо.

Больше Нестор не сказал ни слова. Он развернулся и скрылся за низенькой деревянной дверью в дальней части лаборатории. Верный пеликан вразвалку последовал за хозяином. Кристофер услышал, как в замочной скважине повернулся ключ.

Не двигаясь с места, он недоверчиво посмотрел вначале на дверь, потом на лопату в руках. Наконец, пожав плечами, засучил рукава и вернулся к работе.

Небо над стеклянным сводом сперва потемнело, затем, спустя долгие часы, которые показались Кристоферу вечностью, стало потихоньку светлеть, а он все подбрасывал уголь. Раз в несколько минут делал перерыв, но не очень долгий, на случай, если Нестор неожиданно вернется. Да и кто знает, вдруг старик сидит за стеной и, ухмыляясь, наблюдает через дырку за стараниями юноши?

Солнце поднялось над кипарисами, нежное сияние утренней зари осветило растения в оранжерее. А Нестор все не появлялся.

Наконец, когда небо совсем посветлело, в замке крохотной двери снова заскрежетал ключ. Нестор вошел, зевая и потягиваясь, и принялся тщательно осматривать Кристофера.

Юноша снял рубашку и нижнюю сорочку, штанины закатал до колен. Волосы слиплись, глаза закрывались от усталости. Пот и угольная пыль тонкой пленкой покрывали кожу.

Бросив короткий взгляд на Нестора, Кристофер продолжил грести уголь. Отблески огня плясали на его теле, глаза сверкали.

Старик довольно долго рассматривал его, затем молча подошел к котлу и, открыв предохранительный клапан, сунул внутрь сухожилие какого-то животного. А когда вынул, оно рассыпалось, будто его разъела кислота.

– Проклятье! – разозлился Нестор, хотя, судя по всему, не слишком удивился. – Все напрасно. – Он глубоко вздохнул. – Можешь прекращать.

Кристофер покачнулся и рухнул бы от усталости, если бы в последний момент не оперся на лопату.

– Напрасно? – едва слышно переспросил он сиплым голосом. – Хотите сказать… – Он откашлялся. – Хотите сказать, не подействовало?

– Не подействовало? – повторил Нестор, качая головой. – Ох, мальчик мой, ты даже не представляешь, о чем идет речь.

Кристофер опустился на корточки, откашлялся и сплюнул в огонь.

– Я думал, о Великом Творении. Об aurum potabile, золотом напитке. – Кристофер уставился на Нестора. – Разве нет?

Старик тоже пристально посмотрел на него, в его глазах явственно читалось если не одобрение, то, во всяком случае, интерес.

– Похоже, ты читал кое-какие книги.

Кристофер хотел было подтвердить эти слова, но все же решил честно признаться:

– Нет, но я кое-что слышал от брата Маркуса, моего наставника из приюта. Иногда он рассказывал о фантазиях и суевериях средневековых монахов.

– Что ж, этот добрый человек, похоже, имел довольно приблизительные представления об алхимии, – усмехнулся Нестор. – Ладно, мой мальчик, иди-ка умойся, – он указал на большую бочку с водой в другом конце оранжереи, – а потом поговорим.

Когда Кристофер смыл с себя копоть и пот, Нестор привел его обратно в лабораторию и принялся объяснять, как работает котел.

– Огонь никогда – никогда! – не должен гаснуть, – строго говорил он, – потому что печь, атанор, – самое главное для алхимика.

Он разъяснил назначение вентилей и рычагов, с помощью которых можно поддерживать слабый огонь, не подбрасывая уголь. Вскоре Кристофер узнал, как устроены кое-какие приборы в лаборатории, хотя для чего они нужны, Нестор ему не объяснил. Но юноша старался сдерживать свое нетерпение. Он задавал лишь самые простые вопросы и сосредоточенно слушал, что говорил приемный отец.

Нестор подвел его к полкам с сосудами и разъяснил суть некоторых опытов, а затем уселся в роскошное кресло в передней части оранжереи. Кристофер расположился напротив него на старом диване. Над ними поблескивал прозрачный скат крыши, а за стеклом виднелось серое утреннее небо. Нестор сидел спиной к кипарисовой роще. Деревья высились за ним, как гигантские копья.

– Я не стану выяснять, насколько ты смыслишь в алхимии, мой мальчик. – Нестор взял трубку и принялся ее набивать. – Лучше я кратко расскажу то, что может тебе пригодиться.

«Пригодиться мне? – взволнованно подумал Кристофер. – Почему мне?» Но он не спросил об этом вслух – побоялся перебивать Нестора.

– Основная цель каждого алхимика – и сегодня, и семьсот лет назад – это Великое Творение. Тут, мой мальчик, ты совершенно прав. – Нестор так проникновенно говорил «мой мальчик», что Кристофер невольно удивлялся, почему вчера старик так вспылил, когда он назвал его отцом. – Великое Творение есть не что иное, как создание философского камня. Многие считают, будто философский камень нужен лишь для того, чтобы превращать свинец или ртуть в золото. Однако истинное его предназначение вовсе не в этом. Вся жизнь алхимика – это путь к совершенству. Его цель – человек, совершенный во всех отношениях. К тому же философский камень – это и не камень вовсе, а красный порошок, так называемый «порошок проекции». Герметисты назвали его камнем, так как он, подобно камню, выдерживает обжиг. Камню приписывают определенные свойства. – Нестор откинулся на спинку кресла, поднял вверх три пальца и начал загибать один за другим: – Первое я уже упомянул – это трансмутация неблагородного металла в золото. Второе – вечный, неугасимый свет. А третье, и самое важное, состоит в том, что камень – это универсальное лекарство. Если растворить его в вине и выпить, можно вылечиться от любой болезни, перестать стареть и даже получить вечную молодость.

Кристофер ошарашенно кивал. А что еще ему оставалось?

– Вон там, за дверью, – Нестор указал на крохотную дверцу в дальней части лаборатории, – моя библиотека. Я собрал тысячи трактатов по алхимии, и почти в каждом описан свой путь к обретению камня. Я испробовал каждый из них, уж поверь мне. Но все напрасно.

– Вы спрашивали Фридриха про кровь дракона – она для этого нужна? – вспомнил Кристофер.

Фридрих, тьфу! – Нестор нахмурился, глубокая складка пролегла у него на лбу. – Жалкий человек. Да, мой мальчик, ты прав. Считается, что кровь дракона, раздавленного слоном, – один из ингредиентов, нужных для создания камня. – Старик затряс головой так, словно хотел выгнать из нее все дурные мысли. – Но помимо нее, есть тысячи других ингредиентов и бесконечное множество способов их смешать.

– Но как же порошок может даровать вечную жизнь? – спросил Кристофер, надеясь, что Нестор не обидится на его недоверчивость.

– Думаешь, это противоречит законам природы, так? Как посмотреть. Что, если предположить, что магия существует? А ведь именно из этого исходят алхимики в своих представлениях о мироустройстве. Тогда получается, что мир живет совсем по иным законам, чем те, что известны тебе.

– Магия? – удивился Кристофер.

– Именно. В магии нет ничего сверхъестественного, это лишь иной взгляд на мир. Она не отрицает законы природы, но заставляет взглянуть на них иначе, принять во внимание такие силы, существование которых не признает наука. Алхимик взаимодействует с природой, старается подражать ей. Ученые же, напротив, подавляют и разрушают природу, вступают с ней в борьбу, вместо того чтобы у нее учиться. – Нестор закурил трубку и стал пускать серые облачка дыма. – Впрочем, вижу, все это лишь сбивает тебя с толку. Ничего удивительного. – Он покачал головой и вздохнул. – Как объяснить ребенку то, чего до сих пор не поняли самые могучие умы?

– Я давно не ребенок! – возмутился Кристофер.

– Напрасно, – возразил Нестор. – Будь открытым и любознательным, как ребенок, и тогда ты сможешь многому у меня научиться.

– Научиться у вас?

У Кристофера засияли глаза, и, кажется, старика это порадовало: он подался вперед и заулыбался.

– С сегодняшнего дня ты мой ученик.

Невероятное воодушевление охватило Кристофера, но вместе с тем и легкая досада, ведь его мнения даже не спросили. Но конечно, он очень хотел стать учеником Нестора. Превращать неблагородные металлы в золото. Обрести вечную жизнь. Пусть старик занимается этим во имя высшей цели. Кристофера интересует практическая выгода. И он добьется своего любой ценой.

Нестор достал из кармана брюк длинный ключ.

– Вот ключ от двери на чердак. Возьми, теперь он твой.

Как во сне, Кристофер протянул правую руку и взял ключ. По ладони пробежал холодок.

– Почему я?

Вдруг, словно по волшебству, прямо за ними, слева от лаборатории, распахнулась узкая дверь с рельефом пеликана.

– Мне тоже интересно: почему он? – раздался сердитый голос. В оранжерею ворвалась разъяренная Аура и встала между Нестором и сводным братом. В руке у нее был такой же ключ, как у Кристофера.

– Аура! – воскликнул Нестор с притворным удивлением. – Я и не слышал твоих шагов. Садись, садись. – Чудаковатый старик встал и указал дочери на кресло.

Аура, однако, и не подумала сесть. Она стояла и смотрела на отца – с гневом, но в то же время растерянно.

– Почему ты выбрал его? Он же чужак. Даниэлю ты не предлагал…

Нестор прервал ее мягко, но вместе с тем нетерпеливо:

– Этот юноша ведь не Даниэль, дитя мое.

– Ты ничего о нем не знаешь. Совсем ничего.

– Зато слишком много знаю о Даниэле.

– Ты никогда и не пытался по-настоящему узнать его.

– В этом моя ошибка, и с Кристофером я намерен ее исправить.

– Поздновато, не находишь? – спросила девушка, задыхаясь от волнения.

– Аура, – спокойно говорил ей отец, – чего ты требуешь от меня? Даниэль вполне доказал, что слишком слаб для того…

Теперь она его прервала:

– Слишком слаб? – закричала Аура. – Господи, отец, да о чем ты говоришь! Кого-кого, а Даниэля слабым никак не назовешь!

Нестор сохранял спокойствие.

– Он пытался лишить себя жизни, дитя мое. Ты ведь об этом не забыла?

– У него была причина.

– Упал с лошади, и что же?

– Он не сможет иметь детей.

– Ты и впрямь хочешь убедить меня, что это повод вскрывать себе вены? – Нестор впервые повысил голос. Казалось, будто на чердаке повеяло ледяным ветром.

Кристофера эта ссора сперва неприятно удивила, но потом стала все больше и больше увлекать. Даниэль пытался покончить с собой, потому что из-за несчастного случая во время поездки верхом не сможет иметь детей? Да, ну и дела здесь творятся!

Лицо Ауры пылало от злости. Девушка пыталась найти нужные слова.

Но Нестор не стал дожидаться, пока она что-нибудь скажет. Он шагнул ей навстречу и пристально посмотрел в глаза. На мгновение показалось, что Аура отпрянет, но она твердо выдержала его взгляд.

– Я знаю, что было между тобой и Даниэлем, – прошипел Нестор. От слегка безумного, но дружелюбного старика не осталось и следа. Даже Кристофер невольно испугался. – И тебе известно, что я этого никогда бы не допустил. Кто знает, что могло бы произойти, не случись с ним то несчастье.

– Ты говоришь так, будто этому рад! – смело воскликнула Аура.

– Малая беда предотвратила большую беду, – отрезал он.

Эти слова поразили ее, но и тут она не отвела взгляда.

– Теперь вот он займет мое место? – И она с ненавистью указала на Кристофера, который смущенно поглядывал то на нее, то на Нестора.

– Кристофер – мой ученик, – уже спокойнее ответил Нестор, – а ты моя дочь. Вот в чем разница. – Он протянул руку к Ауре, но девушка словно не заметила этого.

– Ах вот как? – Она подняла ключ повыше и с презрением швырнула его Нестору под ноги. – Скоро ты избавишься от меня. Ты же этого хотел, да? – Она потрясенно покачала головой. – Мама говорила правду. Этого хотел ты.

– Так будет лучше для тебя.

Аура рассмеялась, стараясь скрыть отчаяние.

– О да, лучше. Конечно.

Она повернулась на каблуках и стремительно направилась к выходу.

– Аура! – крикнул Нестор ей вслед, но она не обернулась.

Хлопнула дверь.

Еще мгновение старик не двигался с места. Казалось, он испепеляет дочь взглядом даже сквозь стену. Затем поднял ключ и задумчиво повертел между пальцами.

– Прошу прощения, – тихо сказал он, не глядя на Кристофера. – Гнев Ауры можно понять. Сегодня она многое потеряла.

 

Глава

3

К вечеру разыгралась буря, подул шквалистый ветер. Орланы спрятались под стеклянным куполом маяка, и только несколько чаек – не то играя, не то в испуге – с криками носилось над волнами. С севера приближались грозовые тучи.

Джиллиан проворно карабкался вверх по северной стене замка. Из-за близости к воде железные ступеньки покрылись соляной коркой и стали скользкими, но Джиллиан взбирался легко. Не зря же он столько раз спускался и поднимался по лестницам в венской канализации. Кроме того, весил он немного, был гибким, а недостаток мышечной силы компенсировал сноровкой.

Когда Джиллиан добрался до стеклянной крыши, на севере раздались первые раскаты грома. Серая завеса дождя приближалась к острову, струи с шипением хлестали по морским волнам. Джиллиан окинул крышу внимательным взглядом, перелез через балюстраду и открыл стеклянную дверь в оранжерею.

Уже мгновение спустя он крался среди густой растительности, прислушивался, присматривался. Как вдруг слева послышался шорох. Пробравшись сквозь заросли, Джиллиан обнаружил в глубине тропического сада небольшую площадку размером четыре на четыре метра. Все пространство занимали грядки, распаханные совершенно ровными бороздами и усаженные необычными травами. Только на краю виднелась пустующая борозда. Около нее спиной к Джиллиану сидел на корточках человек и копал совком ямки величиной с кулак.

Сощурившись, гермафродит попытался разглядеть еще что-нибудь в тусклом свете оранжереи. Кем бы ни был этот человек, это, во всяком случае, не Нестор. Волосы у него не седые, да и сам он совсем нестарый.

Решив, что видел достаточно, Джиллиан бесшумно спрятался в зарослях. Молодой человек продолжал работать на грядке, беззаботно копая ямку за ямкой.

Через некоторое время Джиллиан добрался до другой стороны сада. Сквозь листья размером с подошву он разглядел лабораторию, но старого Инститориса не увидел. Огонь под котлом горел еле-еле, над углем извивались лишь крохотные зеленоватые языки пламени. Узкая деревянная дверь в дальней части лаборатории была приоткрыта.

Осторожно, стараясь не шуметь, Джиллиан приблизился к лаборатории. Обойдя котел, остановился у двери. И опять прислушался.

Сперва было тихо. Затем Джиллиан услышал шелест бумаги. Кто-то время от времени переворачивал страницы книги.

Джиллиан сделал глубокий вдох. И снова подумал о том, как не хочется ему выполнять задание. Но ослушаться Лисандра невозможно. А значит, лучше поскорее с этим покончить.

Тихо размяв руки, он еще раз внимательно осмотрелся. И открыл дверь.

Кристофер сидел, упираясь коленями в землю, и нетерпеливо оглядывал плоды своих трудов: множество аккуратных лунок, одна за одной. По лбу градом катился пот или, может, капельки воды: в оранжерее ведь очень влажно. Еще немного – и Кристофер рухнет без сил. А Нестор даже не сказал, что он задумал посеять в этой части огорода.

В приюте тоже держали небольшой огород, и воспитанники по очереди помогали за ним ухаживать. Кристофер сажал, сеял и собирал все, что можно тушить, варить и жарить – от петрушки до моркови. Но ему никогда не доводилось видеть таких трав, как в саду у Нестора.

Выкопав последнюю лунку, юноша с тяжелым вздохом поднялся и распрямил ноги. Он так долго сидел на корточках, что суставы затекли и первые шаги через заросли получились скованными и неуклюжими.

Кристофер снова и снова вспоминал события этого утра. Через несколько часов после того, как Аура в сердцах хлопнула дверью, он наконец набрался смелости и спросил Нестора о том, какое несчастье произошло с Даниэлем. Старик сперва не хотел ничего говорить, но потом все же рассказал.

А произошло вот что. Полгода назад берейтор из деревни давал Даниэлю и Ауре уроки верховой езды. Как-то раз они отправились на прогулку по дюнам. Лошадь испугалась, сбросила Даниэля и ударила копытом. Повреждения оказались настолько серьезными, что врач, которого пригласила Шарлотта, три месяца днем и ночью не отходил от Даниэля. Врачу удалось вылечить все, кроме одного: Даниэль никогда не сможет стать отцом. Все это время Аура провела у постели больного, однако тот от нее все больше и больше отдалялся. Он помешался на том, что недостоин ее, и даже отказывался говорить с ней о своих страданиях. А два месяца спустя слуги обнаружили его в ванне со вскрытыми венами. И снова пришлось звать врача, и снова он спас Даниэлю жизнь.

– Кто знает, сколько она продлится, – холодно закончил Нестор свой рассказ.

Узнав все это, Кристофер начал догадываться, почему Даниэль так к нему относится. Неужели видит в Кристофере конкурента, желающего завоевать расположение Ауры? Но для этого нет ни малейшего повода: во-первых, Аура его ненавидит и ясно дала это понять. Во-вторых, Даниэль ведь сам отстранился от сестры. Впрочем, теперь ясно, отчего он такой вспыльчивый и раздражительный. Однако Кристофер, придя к этим выводам, относиться к брату теплее не стал, лишь посочувствовал. Совсем чуть-чуть.

Подойдя к лаборатории, Кристофер обнаружил, что дверь в библиотеку открыта. В ту же секунду у него перехватило дыхание. К горлу подступил кашель, а легкие будто сдавило. Навстречу ему сквозь духоту сада устремился запах старых книг. Задыхаясь, юноша бросился к двери, чтобы ее закрыть. Но только взялся за ручку, как увидел в библиотеке такое, отчего даже забыл об удушье.

Нестор лежал на полу. Над ним склонился незнакомец. Обеими руками он вцепился в горло старика. Тот беспомощно шарил руками вокруг себя и судорожно дергал ногами. Наконец все тело его обмякло.

Убийца был в черных брюках и старомодной черной рубашке с рюшами. Лица Кристофер не видел, зато услышал, как незнакомец прошептал умирающему Нестору:

– Послание от Лисандра. – Голос его звучал необыкновенно мягко. – У сеятеля новое колесо.

Глаза Нестора расширились, он хватался руками за воздух. Кристофер стоял у двери, оцепенев. Запах книжного клея мешал дышать и, в конце концов, его охватил приступ ужасного кашля.

Он не мог ничего поделать.

«Надо… закрыть… дверь», – мелькало у юноши в голове.

За миг до того, как дверь захлопнулась, убийца обернулся. Какое необыкновенное лицо! Симметричное. Гладкое. Совершенное.

Кристофер отпрянул от двери, споткнулся. Едва отдышавшись, бросился наутек. Пробежал через всю оранжерею в поисках оружия, но ничего не нашел, вспомнил только про угольную лопату. Но та лежала как раз у двери в библиотеку.

Мысли бешено метались у него в голове, и пока он думал, стоит ли возвращаться, дверь вдруг с грохотом распахнулась. В низком проеме возник убийца Нестора, остановился на мгновение и пристально посмотрел на Кристофера.

Взгляды их встретились лишь на секунду. Резко развернувшись, убийца исчез в тропических зарослях. Над замком сверкнула молния, и спустя миг стеклянная крыша содрогнулась от мощного удара грома. Стекла задребезжали, но остались целы.

Кристофер остолбенел. Он стоял и неотрывно смотрел туда, где растения были примяты убегавшим убийцей. Бешено билось сердце. Он медленно подошел ближе. Углубился в темную чащу и вышел по другую сторону сада. Дверь на балюстраду открыта. Незнакомец, вероятно, уже давно спустился по стене. Действительно, внизу на волнах качался ялик, сидящий в нем человек изо всех сил работал веслами. Вот бы его убило ударом молнии!

Что-то светлое промелькнуло рядом с Кристофером. Взлетев на парапет, пеликан расправил крылья и камнем бросился вниз, прямо в клокочущую бездну. А секунду спустя исчез среди мрачных волн.

В панике Кристофер ринулся обратно через заросли, натянул ворот свитера на нос и нырнул в удушливый полумрак библиотеки. Бесконечные полки. Книги расставлены рядами, лежат стопками – тысячи и тысячи книг. Два витражных окна, как и всюду в замке, только на витражах надписи, а не картины. Нестор лежит на полу, раскинув в стороны обмякшие руки и ноги.

Ворот свитера мешал дышать. Кристофер, не оглядываясь, быстро схватил старика за руки и вытащил в лабораторию. С грохотом захлопнув дверь, упал на колени и сдернул ворот свитера с лица. Попытался отдышаться. С закрытыми глазами Кристофер ждал – десять секунд, двадцать… Дышал он все еще с трудом, но постепенно приходил в себя.

Склонившись над Нестором, юноша заглянул в его открытые глаза. Грудь старика не вздымалась, он не дышал. Сердце не билось. Рот приоткрыт, язык распух, превратился в огромный темно-красный шар.

Кристофер сел на пол рядом со стариком. Потом лег на спину. Одни и те же мысли лихорадочно носились в голове. Одни и те же вопросы. Кто убил Нестора? И главное: что теперь делать ему, Кристоферу?

Если он расскажет всем о том, что случилось, оранжерею на чердаке тут же уничтожат. Шарлотта позаботится о том, чтобы уже через несколько дней о муже ничто не напоминало. Но убийцы все равно уже и след простыл. Так почему же надо отказываться от всех надежд, которые разжег в нем Нестор? От вечной жизни? От возможности превращать свинец в золото? Все это он потеряет навсегда.

Буря наконец закончилась. А Кристофер все еще сидел, склонившись над трупом Нестора. Впервые в жизни его судьба – в его же руках.

Ранним утром Кристофер протащил труп старика через заросли и тихо похоронил среди грядок с травами.

Прощание далось Ауре тяжелее, чем она ожидала. Она в последний раз прижала к себе Сильветту, такую нежную, такую хрупкую, в последний раз погладила ее по светлым волосам. Сестренка поцеловала Ауру в щеку – так крепко она целовала только мать.

Даже Шарлотта казалась подавленной. Она растерянно стояла на платформе, ветер трепал подол ее платья и полы пальто с капюшоном. Шарлотта отстраненно подала Ауре руку. Но, встретившись взглядом, мать и дочь тут же заключили друг друга в объятия. Аура чувствовала себя неуютно, сцена прощания казалась ей фальшивой, но в то же время ей было больно от предстоящей разлуки. Внутренняя сторона бедер горела: похоже, проколотая кожа начала воспаляться.

В последнюю очередь она попрощалась с Даниэлем, и тот впервые за несколько месяцев по-настоящему тепло ее обнял. Она что-то шепнула ему на ухо, он смущенно улыбнулся, но промолчал. Глаза его покраснели – скорее всего, от резкого морского ветра.

Кристофер на вокзал не поехал. Другого Аура и не ожидала. Она сама не дала ему ни малейшего повода сожалеть об ее отъезде.

Отца тоже не было. Это ее огорчило, но не удивило. Он и свой чердак-то почти не покидал, не говоря уж об острове. Ни разу за все эти годы, сколько Аура себя помнила, отец даже близко не подходил к лодке. И вот теперь он отсылает ее в интернат, не попрощавшись. Нашел себе нового любимца. «Ученика», – вспомнила девушка, и ее передернуло.

Грохот подъезжающего к станции поезда напугал лошадей. На миг все вокруг окутал густой черный дым. Пока Аура задержалась с семьей, кучер уже занес в купе багаж – два больших чемодана и сумку.

И вот наступил момент прощания. Аура поднялась по металлическим ступенькам, взглянула на Даниэля и поспешила в купе. Открыв окно, она выглянула наружу. Шарлотта, Сильветта и Даниэль стояли на платформе, прижавшись друг к другу, кучер держался на почтительном расстоянии.

– Мне исполнится одиннадцать через четыре месяца, не забудь! И пиши почаще! – крикнула Сильветта.

Аура пообещала, что не забудет, и одарила сестру самой доброй улыбкой, на какую сейчас была способна.

Она окинула взглядом платформу. Единственный пассажир, ожидавший поезда вместе с ней, должно быть, уже сел.

Поезд медленно тронулся. Даниэль, Шарлотта и Сильветта махали ей вслед, пока их снова не поглотил густой дым паровоза. Станция становилась все меньше – крошечный кирпичный домик посреди необъятной прибрежной равнины. Но вот и он затерялся между дюнами на горизонте.

В купе Аура ехала одна. Она поискала глазами чаек под низким слоем облаков, но не увидела ничего, кроме блеклой пустоты.

«Я совсем одна, – подумала девушка. – И кажется, даже небо грустит».

Джиллиан заглядывал в одно купе за другим. Всюду пусто. Наконец он вновь увидел девушку. В хвосте поезда больше никого не было. Похоже, девушка – его единственная попутчица.

Ее длинные черные волосы растрепались на ветру. Красивая. Печальная и красивая. Ее красота почему-то тронула Джиллиана.

– Можно к вам присоединиться?

Девушка взглянула на него, смутившись на мгновение.

– Да… да, конечно.

Джиллиан бросил сумку в багажную сетку и сел напротив, спиной по ходу поезда. Он украдкой поглядывал на нее, а она тут же снова отвернулась к окну. Джиллиан чувствовал, что его присутствие девушке неприятно, но она отлично владеет собой.

– Я еду в Австрию, – неумело завел разговор Джиллиан.

– Вот как, – ответила она без малейшего интереса, однако повернулась к нему. Он знал наверняка, о чем она думает. «С его лицом что-то не так, он не похож на других мужчин». Каждый, кто видит его впервые, думает о том же.

Девушка снова быстро отвела взгляд. «Да, она умеет держать себя в руках», – опять подумал он.

– А вы? – спросил он и поспешно добавил: – Извините, если я кажусь невежливым. Только скажите, что я вам мешаю, и я замолчу.

На лице девушки показалась тусклая улыбка, слегка оживившая ее черты.

– В Швейцарию, в Цюрих. Нет, вы мне не мешаете. Да и мне стоит немного отвлечься. Вы навещали родственников тут, на севере?

– Можно и так сказать.

– А кого, позвольте спросить? Я знаю всех в деревне.

Неужели она почувствовала неуверенность в его голосе? Джиллиан назвал первого, кто пришел в голову:

– Хозяина гостиницы. Он мой дальний родственник. Я был проездом в этих краях, и мать попросила меня к нему заглянуть. – Решив, что все это как-то неубедительно, он добавил: – Гостеприимный человек. И дом очень чистый.

– О да. – Аура кивнула, но было видно, что мыслями она сейчас где-то далеко-далеко. – Он весьма любезен. Иногда привозит нам на остров пироги – их печет его жена. Моя сестра всегда так радуется, когда видит его на причале.

– Вы живете на острове?

Девушка откинулась на спинку сиденья и смахнула черную прядь со лба.

– Жила. Но это в прошлом.

– Уезжаете?

– Да, в интернат, – ответила она, и на лице ее появилась призрачная улыбка. – Неплохо, правда?

Джиллиан тоже посмотрел в окно. Поезд пробирался по пустынным лугам, тускло освещенным осенним солнцем. Трава колыхалась, как волны на море. То и дело мелькали ручьи и заболоченные овраги.

Джиллиану вдруг стало жаль девушку, и причиной тому был не только ее печальный вид и грустные голубые глаза с длинными трепещущими ресницами. Джиллиан почувствовал, как много у них общего: девушке, как и ему самому, приходится действовать не по своей воле. Дурацкое чувство, конечно, но Джиллиан не мог думать ни о чем другом.

«Возможно, она уже носит под сердцем плод отца, – писал Лисандр. – Убей ее».

Мысли о незнакомце сбивали Ауру с толку. Она не могла понять, что именно с ним не так, сколько ни ломала голову. Сейчас ей не хотелось ни о чем думать, но присутствие Джиллиана не давало покоя.

Черты его лица безупречны, но какие-то странные, словно размытые. Как будто один портрет написан поверх другого. Незнакомец казался Ауре обаятельным, даже притягательным, но она никак не могла понять, что именно ее в нем привлекает. Может быть, голос – такой спокойный и чистый? Он произнес всего несколько дежурных фраз, совершенно ничего не значащих. Видимо, он австриец, хотя и в этом девушка сомневалась: ведь у него не было ни малейшего намека на акцент.

Джиллиан осторожно поймал ее взгляд, словно боялся оскорбить.

– Для благородных девиц, я полагаю?

Аура не сразу сообразила, о чем речь.

– Что, простите?

– Интернат. Это ведь школа для благородных девиц?

– Наверное. – Конечно, так и есть, и она это знала, но не хотела сознаваться. Не хватало еще, чтобы ее приняли за избалованную девчонку! – Я знаю совсем немного, все это организовали мои родители. У меня есть только адрес. Это где-то в горах недалеко от Цюриха. – И она, порывшись в кармане платья, достала записку. – Женский монастырь Святого Иакова. Звучит заманчиво, правда?

Он улыбнулся в ответ.

– Как странно: монастырь женский, а назван в честь мужчины-святого.

– Неужели вы в этом разбираетесь?

– В церковь я не хожу, если вы об этом.

– Мой отец невысокого мнения о церкви, – заметила Аура, и тут же сама себе удивилась: зачем она вообще об этом рассказывает? – С ним даже моя мать разучилась верить.

Она чуть было не поведала ему обо всех своих разочарованиях и обидах, но в последний миг остановилась. Мелькнула мысль: «Что это со мной?»

Зрачки у соседа по купе были необыкновенно большие. Аура заметила, что он не знает, куда девать руки. Сама девушка по привычке сжала кулаки: так незнакомец не увидит, что она грызет ногти.

– Вы сказали, что были тут только проездом. – Она неумело попыталась сменить тему. – А откуда вы?

Он чуть помедлил, а потом ответил что-то неопределенное про поездку делового характера. Аура слушала вполуха. Гораздо больше ей нравилось наблюдать за тем, как он говорит: за изогнутой линией рта и красивыми губами, за движением ресниц. Его черты очаровывали.

Как-то невзначай он вдруг заговорил о том, что не знал своих родителей. Аура про себя отметила, что эта местность, видно, каким-то чудесным образом притягивает сирот. Может, и Шарлотта, которая находит счастье в приемных детях, оказалась здесь не случайно.

Они проболтали больше часа, и Аура вдруг сообразила, что даже не представилась попутчику. Она впервые ехала одна так далеко и знала, что следует остерегаться случайных знакомых. «Впрочем, какая разница», – подумала она и назвала свое имя. А потом спросила:

– Может быть, и вы откроете тайну: как вас зовут?

– Джиллиан, – ответил он. Казалось, Аура застала его врасплох.

– Это фамилия?

– Имя.

– О, прошу прощения, я думала, оно женское.

– В английском, – улыбнулся он дружелюбно. – Джиллиан – производное от Джилджиан, а Джилджиан, в свою очередь, – вы не поверите – краткая форма имени Эгидий.

Аура усмехнулась:

– Эгидий? Так вас назвали приемные родители?

– Нет, просто Джиллиан. Кому-то из них, вероятно, нравилось, что имя звучит по-женски. – Немного помолчав, он продолжил: – У вас очень красивое имя, Аура. Должен сказать, у ваших родителей хороший вкус!

– В любом человеке есть что-то хорошее, не так ли? – Девушка попыталась произнести это с горечью в голосе, но в его присутствии это не удалось. С каждой минутой ее настроение улучшалось.

Аура снова посмотрела Джиллиану в глаза, но тот отвел взгляд. Казалось, он вдруг забеспокоился.

– Вам нехорошо?

– Нет-нет, – поспешно ответил он. – Просто вспомнил кое о чем. О деле, которое еще предстоит довести до конца.

– Вы так и не рассказали, чем занимаетесь.

Джиллиан взглянул на нее почти умоляюще.

– Вам нетрудно открыть окно? – Голос его прозвучал немного хрипло.

– Конечно, нет.

Аура встала и потянула форточку вниз. Пришлось повернуться к попутчику спиной.

Джиллиан, беззвучно поднявшись, тенью встал позади нее и поднял руки. В последний миг девушка краем глаза заметила движение. Кончиками пальцев Джиллиан уже почти коснулся ее тонкой шеи, как вдруг она резко обернулась.

Их взгляды встретились. Непонимание. Паника.

Осознав, что Джиллиан намерен сделать, Аура изо всей силы оттолкнулась от окна и бросилась на него.

Джиллиан этого не ожидал и отлетел на сиденье. Правой рукой схватил подол ее платья, но ткань выскользнула.

Аура распахнула дверь купе и стала громко звать на помощь. Вскочив, Джиллиан схватил ее за плечо. Словно фурия, девушка развернулась и ударила его кулаком в лицо. Джиллиан отпрянул.

Не чувствуя под собой ног от страха, Аура с криком выскочила в коридор. Бросилась влево – к началу состава. Она слышала, как Джиллиан мчится за ней.

На бегу девушка заглядывала в каждое купе. Но везде было пусто. В этой местности почти никто не жил, а уж тем более не разъезжал на поездах. Вполне возможно, что во всем поезде – ни души.

Этот человек тянулся к ее шее! Неужели хотел задушить?

Следующий вагон, как и большинство на этой железнодорожной ветке, оказался сидячим. И опять-таки безлюдным. Все скамейки пусты.

Аура помчалась дальше. Пол под ногами дрожал, несколько раз она чуть не упала. Джиллиан не отставал – все ближе и ближе, вот уже всего в нескольких шагах. Он звал ее по имени, раз, другой, но она и не думала останавливаться.

«Проклятье! Должны же быть в этом дурацком поезде хоть какие-то люди, которые мне помогут?»

Еще один купейный вагон. И снова ни одного пассажира. Почти все двери открыты.

Аура поняла, что преследователь настиг ее, еще до того, как он коснулся ее плеча. Она вскрикнула. На этот раз отбиться одним ударом не получится. Аура проклинала свою привычку грызть ногти: глаза ему не выцарапаешь!

Он развернул ее лицом к себе, дернув за плечо, хотя мог бы схватить за волосы. Как будто не хотел причинять ей боль. Но удивляться некогда. Сердце Ауры бешено колотилось, она задыхалась.

Девушка подалась вперед и бросилась на Джиллиана, пытаясь укусить за руку. Но тот ловко увернулся и уже размахнулся было для пощечины, но передумал.

Аура вновь заглянула ему в глаза и обмерла. Жажда крови – вот что увидела она в его взгляде. Не похоть, не желание. Джиллиан намерен ее убить!

Он толкнул девушку в открытую дверь купе. Вскрикнув, Аура упала на сиденье, едва успев выставить руки вперед. Лбом она ударилась о спинку. Мягкое сиденье спружинило. Она тут же повернулась, собираясь ударить, оцарапать – словом, защищаться до конца.

Но Джиллиана рядом не оказалось. Он стоял в коридоре, обеими руками упираясь в дверной проем, и пристально смотрел на нее. В нем что-то изменилось: его ледяной взгляд потеплел.

– Прекратите кричать, – тихо потребовал Джиллиан. Дышал он ровно, словно никакой погони и не было.

Аура презрительно фыркнула и набросилась на него, вытянув вперед руки. Ногтями целилась в лицо, но он легко увернулся и оттолкнул ее. Не успев опомниться, девушка опять очутилась на сиденье.

– Что вам нужно? – задыхаясь, спросила она. – Зачем вы это делаете?

Черты лица Джиллиана вдруг стали жестче. Удивительно, что еще несколько минут назад этот человек казался таким мягким, внушал доверие.

– Прощайте! – бросил он, резко захлопнув дверь купе.

Аура вскочила.

– Что вы делаете, какого черта?!

Джиллиан в коридоре, держа дверь, одновременно вытаскивал ремень из брюк.

Девушка дернула дверь. Та чуточку поддалась. Джиллиан привязал один конец ремня к дверной ручке, а другой – к оконной задвижке на противоположной стороне узкого коридора.

– Выпустите меня! – прохрипела Аура через щель.

Они снова встретились взглядами. Ауре показалось, что Джиллиан может прочитать ее мысли, заглянуть в самое сердце.

Вдруг он бросился назад, в конец поезда, а она, будто очнувшись ото сна, опять стала дергать дверь и что есть силы звать на помощь.

«Этого не может быть! – кричал внутренний голос Джиллиана. – Такого просто не могло произойти!»

Однако произошло. Он не смог. Впервые не смог довести дело до конца. А самое ужасное – он отнюдь не чувствовал, что совершил промах. Напротив, другой голос твердил: «Ты поступил правильно». Именно так, как следовало.

Как безумный он пронесся по вагонам, пока не нашел купе, где они сидели вместе с Аурой. Взгляд Джиллиана упал на скамейку. Всего несколько минут назад здесь царило такое спокойствие! Между ними возникла странная близость: какое-то непривычное, новое для него чувство.

Но как же задание? Да бог с ним!

И все же только что он уничтожил нечто необычайно ценное. Не жизнь, как прежде, – скорее чувство, неведомое и теплое.

Джиллиан был потрясен. Он испугался. Прежде всего – самого себя, той части своей натуры, которую все никак не мог понять до конца. Надо успокоиться и разобраться, что произошло. Осмыслить, что он сделал, точнее, чего не сделал.

Впрочем, тут как раз все просто: он не убил Ауру Инститорис. Не выполнил приказ Лисандра.

«Ты еще можешь вернуться, – подначивал внутренний голос, – Вернись и покончи с ней. Подумай, чем ты рискуешь. Вспомни о Лисандре!»

Джиллиан вытащил сумку из багажной сетки, открыл и принялся шарить внутри. Наткнулся на оружие, которым так и не пришлось воспользоваться. Письмо Лисандра зашелестело, когда Джиллиан вытаскивал его из сумки.

Да, это еще не конец. Джиллиан зашел слишком далеко, чтобы теперь идти на попятную. Это дело он завершит по-своему. Как полагается.

Сложив мелко исписанный листок, Джиллиан сунул его в дорожную сумку Ауры. Подкинул указания Лисандра в багаж несостоявшейся жертвы.

Джиллиан не знал, правильно ли поступает. Он не мог бы найти разумного объяснения своим действиям. Просто решил, что так нужно. Впервые за долгое время Джиллиан слушался своего сердца и делал то, что считал необходимым.

Аура должна узнать всю правду. Это – его попытка возместить ущерб. Отчаянная попытка.

Наконец он схватил сумку, еще раз прислушался к отдаленным крикам Ауры и побежал к ближайшей вагонной двери. Поезд по-прежнему шел на большой скорости, но слева и справа от железнодорожной насыпи тянулись пруды и болота. Надо только выбрать подходящий момент.

Распахнув дверь, Джиллиан крепче прижал к себе сумку. Нет времени на раздумья. Он осмотрелся: поезд шел быстро, пейзажи стремительно сменяли друг друга. Выждав немного, Джиллиан прыгнул.

Проводник обыскал весь поезд, от первого до последнего вагона, хотя, как поняла Аура по его поведению, не поверил ни единому ее слову. Где же багаж этого зловещего преступника? И почему она, столь юная девушка, позволила совершенно незнакомому человеку подсесть к ней в купе, если поезд идет пустой?

– На что вы намекаете? – прикрикнула на него Аура.

А еще напомнила о ремне, который ему пришлось своими руками разрезать, чтобы ее освободить. И о распахнутой двери вагона. Но проводника ничто не убедило. Не то чтобы он открыто выказал недоверие или обвинил ее во лжи, просто про себя считал, что богатенькая юная особа всего лишь хочет привлечь к себе внимание. Он порекомендовал ей обратиться в полицию на ближайшей крупной станции. Аура со свойственным ей цинизмом подумала, что если за пределами острова сплошь и рядом попадаются такие вот типы, то лучше уж ей поселиться в интернате пожизненно.

Бурча, проводник перенес багаж Ауры в первый вагон, в соседнее со служебным купе. Она знала: Джиллиан покинул поезд, но все же некоторые опасения у нее остались. Не разыграл ли он свой побег, чтобы напасть на нее позже? Но почему он не убил ее тогда, ведь был такой удобный случай? Несомненно, этот Джиллиан – не какой-нибудь заурядный преступник.

До следующей пересадки Аура так и не заснула и всю дорогу вспоминала темные глаза и прекрасное, таинственное лицо убийцы.

 

Глава

4

Первые лучи солнца показались из-за Альп, и над горами возник сияющий ореол. На вершинах лежал снег, и даже в долине было холодно. Аура оделась потеплее еще до прибытия в Цюрих: натянула поверх платья свитер, набросила шаль, застегнула пальто на все пуговицы. Девушка ругала себя, что неосмотрительно сунула перчатки в какой-то из чемоданов: в экипаже, на ходу, чемодан не откроешь и не поищешь.

Стоило Ауре назвать адрес, как лицо извозчика вытянулось, ему даже пришлось посоветоваться с другим извозчиком у вокзала, чтобы выяснить, как проехать к монастырю Святого Иакова. В конце концов он заломил баснословную цену, и уплатить пришлось вперед. Впрочем, у девушки не было другого выхода, да и деньги для нее не имели значения. Вот уж чего-чего, а денег у них в семье достаточно, хотя ни у Нестора, ни у Шарлотты нет источника доходов. Все богатство Инститорисов заключалось в огромном наследстве матери Шарлотты и в деньгах, которые Нестор сумел скопить в молодости.

Дорога серпантином уходила вверх. За очередным крутым поворотом экипаж нырнул в сумрак леса. Город остался далеко позади, по ту сторону горы, дорога постепенно становилась все хуже. Каменная мостовая внезапно закончилась, и экипаж стало сильно трясти. То и дело Аура слышала свист кнута и злобное бормотание извозчика. Кажется, извозчик беспокоился о колесах, и девушка опасалась, что он откажется везти ее дальше в горы.

Она ожидала, что от Цюриха до интерната час, самое большее, два часа езды. Но оказалось, что поездка может продлиться с раннего утра до обеда. Солнце поднималось все выше, освещая густые хвойные леса по обе стороны дороги. Через стремительный горный ручей, который звенел и пенился внизу, в долине, был перекинут шаткий мостик. Иногда лес вдруг обрывался и начинался луг, где неподвижно паслись, словно застывшие, коровы. Затем проехали мимо статуи какого-то святого на обочине. Она так плотно поросла мхом, что и не разберешь: мужчина это или женщина. Возле статуи, стоя на коленях с закрытыми глазами, молилась крестьянка.

Ауре понравились эти места. Она никогда не бывала в горах, видела лишь плоское и однообразное побережье, и величие гор поразило ее до глубины души. У подножия высоких скал росли деревья: каштаны и грецкие орехи. Густые и мрачные пихтовые и еловые леса сменялись светлыми березовыми рощами. Дорога становилась все более извилистой и каменистой. Наконец около полудня извозчик пустил лошадей легкой рысцой и крикнул:

– Мы на месте, барышня!

При виде монастыря Святого Иакова Аура разволновалась. Эта школа – интернат для благородных девиц – скорее напоминала крепость.

Здание стояло посреди большого парка, показавшегося ей на первый взгляд романтическим, как первозданный лес, а при ближайшем рассмотрении – просто запущенным. Живые изгороди и кустарники давно не стрижены, трава на газонах выше, чем следует. Там и сям виднелись заросли пушистых елей. Земля неровная, кое-где торчат камни. Дорога от ворот к зданию интерната вымощена бревнами. Под колесами кареты бревна издавали ужасающий треск.

Здание интерната в плане представляло восьмигранник. Стены высокие, из грубого, плохо отесанного камня. Зубчатые фронтоны, пологие крыши. Окон совсем мало, да и те узкие, как бойницы, видимо, прорублены в стенах уже после строительства. Еще Аура обнаружила полдюжины пристроек. Перед главным входом – белые колонны. Она совсем не разбиралась в архитектуре, но все-таки догадалась, что во всем этом сооружении дико перемешаны разные стили. Подойдя ближе, девушка прочла над входом высеченные на камне старой крепостной стены слова: «Non nobis, Domine, non nobis sed nomine tuo da gloriam». Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу.

К Ауре неспешно и с достоинством подошла седовласая дама с высоко подобранными волосами. Представилась: фрейлейн Браун, классная дама. Лицо у нее было серым и морщинистым, а доброта в голосе показалась Ауре фальшивой. Впрочем, она именно так и представляла себе школьных наставниц.

Как только Аура зашла в вестибюль интерната, у нее зарябило в глазах: пол был выложен красно-коричневым мрамором в шахматном порядке. На стенах висели многочисленные хрустальные светильники, по углам стояли изящные резные диваны, но садиться на них запрещалось: вокруг них были протянуты канаты. Аура почувствовала себя как в музее.

На противоположной стороне зала начиналась лестница шириной во всю стену, она вела в подвальный этаж. Над нею сквозь высокие окна был виден восьмиугольный внутренний двор.

Вдруг снизу послышался резкий стук каблуков. Над верхней ступенькой сначала появилась голова, затем высокая сухопарая фигура.

– Госпожа директор, – шепнула фрейлейн Браун. – Мадам де Дион.

Аура собралась было шагнуть ей навстречу, но классная дама ее остановила:

– Подождите, пока она сама к вам не обратится.

Директриса была в белом и без единого украшения. Видимо, ее, как и фрейлейн Браун, такие пустяки не интересовали. На ее длинных пальцах Аура не увидела ни одного кольца. Лицо мадам де Дион было вытянутым и угловатым. Когда она улыбнулась, в ряду белых ровных зубов сверкнул один серебряный. Несколько секунд Аура не могла отвести взгляд от серебряного зуба. Затем ее внимание привлекли брови директрисы. Изогнутые, словно нарисованные, они подчеркивали ее и без того строгий вид.

– Аура Инститорис, – произнесла директриса глубоким, по-мужски низким голосом. – Мы давно вас ожидаем. – Может, это и был упрек, но углубляться директриса не стала. – Меня зовут мадам де Дион, я много лет руковожу этим учреждением.

«Господи, она серьезно: „учреждение“, не „школа“»? – Аура почувствовала комок в горле. Однако подала директрисе руку. Та сильно, почти до боли, пожала ее. Аура спрашивала себя, не пытается ли мадам де Дион запугать новую ученицу. Если так, то в какой-то мере ей это удалось.

Аура хотела что-то сказать, но директриса, глядя как будто сквозь девушку, уже кивала кому-то за ее спиной:

– Принесите ее багаж в мой кабинет. Позже я его осмотрю.

Аура не поверила своим ушам. И глазам не поверила, когда увидела, как пожилой мужчина, очевидно, помощник мадам де Дион, взял оба чемодана и пронес мимо нее. Дорожная сумка болталась у него на правой руке.

Стараясь говорить спокойно и любезно, Аура обратилась к директрисе:

– Разве багаж отнесут не ко мне в комнату?

Фрейлейн Браун взглянула на нее с осуждением.

– Так принято. Мадам де Дион проверяет, нет ли среди вещей учениц запрещенных предметов.

– Запрещенных… предметов? – Ауру вдруг захлестнула обжигающая ярость.

– Прежде всего речь идет о печатных изданиях. О литературе определенного рода, столь популярной сейчас у юных особ. Не допускаются также фотографии знакомых мужчин. – Фрейлейн Браун неопределенно повела рукой, а директриса молча смотрела на Ауру.

Аура вздохнула.

– У меня ничего такого нет, – тихо произнесла она.

– Посмотрим, – ответила учительница.

– Нет. – Холодная улыбка застыла на лице Ауры. – Вы не понимаете. Никто не будет обыскивать мой багаж!

С этими словами она прошла мимо директрисы и, подойдя к пожилому слуге, придержала его за плечо.

– Прошу прощения, – решительно обратилась к нему Аура. – Отнесите, пожалуйста, вещи прямо в мою комнату.

Резкий вздох за спиной заставил Ауру обернуться. Она вздрогнула: директриса подкралась к ней совсем беззвучно.

– Ступайте, – прошипела мадам де Дион слуге. – Немедленно отнесите вещи в мой кабинет.

Аура не обратила на нее внимания. Невзирая на присутствие грозной директрисы, она попыталась вырвать дорожную сумку из рук слуги. Старик остановился как вкопанный и умоляюще взглянул на Ауру. Но поздно. Рывок оказался слишком сильным, замок на сумке разошелся, и все содержимое высыпалось на верхние ступеньки.

В вестибюле повисло молчание, и оно казалось страшнее самого пронзительного крика. Никто не проронил ни звука, даже фрейлейн Браун. Опустившись на корточки, Аура стала подбирать вещи. Оробевший старый слуга поставил чемоданы и протянул ей пустую сумку.

Аура сидела на верхней ступеньке, нарочно повернувшись спиной к старшим. Она избегала взгляда директрисы. Все ее вещи валялись вперемешку: книги, умывальные принадлежности, щетки, зеркало… И вдруг Аура заметила сложенный лист бумаги. Она точно знала, что ничего такого в свой багаж не укладывала. Письмо от Даниэля? Девушка проворно спрятала листки в карман пальто, надеясь, что никто их не заметил.

В тот же миг кто-то схватил ее за волосы и дернул рывком. Вскрикнув от боли и негодования, Аура выронила из рук все вещи. Да еще и, не удержав равновесия, рухнула прямо под ноги мадам де Дион.

Директриса глядела на Ауру сверху вниз, не выпуская ее длинные локоны. На секунду показалось, что она вот-вот еще раз изо всех сил дернет девушку за волосы. Но директриса разжала кулак и кивнула слуге, чтобы тот наконец отнес чемоданы в ее кабинет. Затем подала Ауре руку.

– Вставайте, – процедила она сквозь зубы. – Воспитаннице моего интерната не подобает ползать по полу у всех на виду.

Аура готова была вцепиться ей в глотку. Кожа головы горела, она не помнила себя от боли. Наконец девушка поднялась с пола, надеясь, что это не выглядело слишком неуклюже. Аура открыла было рот, намереваясь высказать, как она возмущена подобным унижением.

Но мадам де Дион вновь ее опередила.

– Фрейлейн Браун покажет вам комнату, – холодно сообщила она. – Об этом инциденте нам лучше забыть. Вещи вам принесут во второй половине дня.

Обогнав старого слугу, директриса зашагала по лестнице. На нижних ступеньках она обернулась и приложила костлявую руку к груди, растопырив пальцы.

– Если я еще хоть раз замечу у вас обкусанные ногти, придется намазать их тем, что вы точно не захотите взять в рот. – И она спустилась в подвальный этаж.

Фрейлейн Браун подошла к Ауре.

– Молчите. Так нужно.

По пути в комнату Ауры обе не проронили ни слова.

Соседку по комнате звали Козима. Она узнала о том, что произошло в вестибюле, еще до того, как Аура вошла. Слухи о дерзости новенькой разнеслись по коридорам со скоростью лесного пожара. Передача новостей в интернате была налажена превосходно – именно она по-настоящему сплачивала девушек.

Спустя несколько минут Аура уже стояла возле узкого окна и разглядывала горы. Кругом – ни одного здания, только горные вершины, темные леса и луга. Монастырь Святого Иакова все больше напоминал ей тюрьму; даже великолепные пейзажи не могли скрасить это впечатление.

Как только фрейлейн Браун оставила девушек наедине, Козима попыталась разговорить Ауру. Соседка была на год младше ее. Большие зеленые глаза на маленьком и нежном, но озорном личике казались просто огромными. На фоне белого платья ее каштановые волосы до плеч походили на темный капюшон. Козима приехала из Северной Италии, но по-немецки говорила свободно, хоть и с легким акцентом.

– У тебя есть белая одежда? – обратилась она к Ауре, которая в это время стояла к ней спиной. – Директриса требует, чтобы все ходили в белом.

– А если нет? – Аура обернулась. – Могу я съездить в Цюрих и купить?

Козима села на край кровати.

– Хочешь удрать, да? Сначала все хотят. Поверь, через несколько дней ты и думать о таком забудешь. В нашем интернате – самые строгие правила, поэтому родители и отправили тебя именно сюда.

Вспомнив про кольца на бедрах, Аура решила, что уж у нее-то отвращение к этим старым стенам никогда не исчезнет. Боль всегда будет напоминать ей о клятве.

– Хотя бы в парк можно выходить? – спросила она, опустившись на кровать. Комната была небольшая, до кровати соседки – всего несколько шагов. На каменном полу лежало что-то вроде циновки, печь в углу, потрескивая, согревала воздух. По крайней мере, тут не холодно.

– В парке можно гулять сколько угодно, – ответила Козима. – После уроков, конечно. А если договоришься с учителями, можешь выйти и за территорию. Никто в своем уме не будет пытаться отсюда убежать: до города страшно далеко. Пришлось бы идти пешком больше суток, и это быстрым шагом. Не говоря уж о том, что на дороге полно развилок. Заблудиться проще простого!

Аура внимательно слушала.

– Похоже, ты и сама пробовала сбежать?

– Я – нет. Две старшие девочки – ты с ними еще познакомишься – пытались удрать отсюда год назад. На другой день лесорубы отыскали их в чаще – они чуть не замерзли насмерть. А других так и не нашли. Просто исчезли. – Козима сидела на одеяле, скрестив ноги. Белое платье она натянула на колени. – А может, это пустая болтовня. Наверное, учителя хотят нас запугать. Думаю, родители забрали тех девочек домой, а нам не говорят.

– Мои меня точно не заберут. – Растянувшись на кровати, Аура тоскливо уставилась в потолок. Представила, как директриса обшаривает ее чемоданы, и тут же почувствовала, что в ней вновь закипает ярость.

– Ты сюда надолго? – спросила Козима.

– Чуть больше, чем на три года, пока мне не исполнится двадцать один.

– А мне еще четыре года осталось, – глубоко вздохнув, пожаловалась Козима. – И провела я тут уже два.

– Почему в твоей комнате оказалась свободная кровать?

– Монсеньор переселил Карлу в другую комнату. Старшая сестра тайком принесла ей несколько книг: «Фанни Хилл», «Кузины полковницы» и тому подобное. В общем, непристойные книжки, – добавила она, пожав плечами.

– Кто такой Монсеньор?

– А, ведь ты не знаешь! – Козима хихикнула, как ребенок. – Так мы называем мадам де Дион. Голос у нее, как у мужчины, правда? – И шепотом добавила: – И груди нет.

– За то, что она вытворяет, ее еще не так стоило прозвать. Как она вообще узнала про книги?

– Карла не делала из этого большой тайны. Наверное, кто-то ее выдал. Так или иначе, нашу комнату вдруг решили обыскать.

– Ты тоже читала эти книги? – с подозрением спросила Аура.

Козима в ужасе замотала головой.

– Я? Ну, Карла зачитывала мне пару предложений. – Она опять хихикнула. – Боже, там… – Вдруг Козима поняла, на что намекала Аура. – Ты ведь не думаешь, что это я им рассказала?! – с вызовом, даже гневно воскликнула она.

– Нет, – успокоила соседку Аура. – Конечно же, нет. – Она вновь задумчиво взглянула наверх. На стене у самого потолка прилип раздавленный комар.

На лице Козимы засияла примирительная улыбка.

– Будем дружить?

– Разумеется. – Поймав ее взгляд, Аура прочитала в нем искреннюю тоску. «Вот что делает с нами интернат, – мелькнуло у нее в голове, – превращает в печальных маленьких девочек, которые ищут хоть чуточку тепла».

Аура встала, обняла Козиму и сказала:

– Будем дружить.

На секунду девушки прильнули друг к другу, затем разомкнули объятия. Взгляд Ауры упал на пальто, брошенное на спинку кровати. Взяв его, она стала шарить по карманам в поисках письма, обнаруженного в дорожной сумке. Наконец отыскала листки и долго держала их в руках, рассматривала, раздумывала, стоит ли читать. Раньше Даниэль часто писал ей письма, но полгода назад перестал.

В итоге она решила, что прочитает письмо, когда никого не будет рядом. Если только тут вообще можно хоть на минутку остаться одной. К тому же Аура слишком устала, мысли путались в голове. Взглянув на Козиму, она увидела, что та улыбается.

– У тебя там остался друг? – спросила девушка, кивнув на сложенные листки.

– Это в прошлом. – Аура сунула письмо под подушку, но тут же вспомнила, что комнату могут обыскать, вытащила письмо и спрятала его в высоком голенище своего ботинка.

– Может, отдохнешь немного? – мягко предложила Козима. – В первый день после обеда Монсеньор освобождает новеньких от занятий.

Аура нерешительно пожала плечами, но потом согласилась, что поспать ей не мешает. Быстро скинув одежду, девушка нырнула под одеяло. Пальцами нащупала кольца на бедрах. Они были холодными, хотя кожа горела.

Козима молча наблюдала за новой соседкой. Улыбнувшись ей, Аура закрыла глаза.

Когда она проснулась, за окном было темно. Козима, зевая, свесила худые ноги с кровати. Заметив, что Аура не спит, девушка засмеялась.

– Ты проспала весь вечер и всю ночь.

– Который час? – Аура потянулась.

– Половина шестого. Обычное время подъема в интернате.

Аура сразу вспомнила о своем положении, об интернате и директрисе.

– Великолепно, – вздохнула она, садясь в постели.

Рядом с кроватью стояли чемоданы. Аура и не заметила, как их принесли.

Чуть позже она отправилась вслед за Козимой в умывальню, где уже было человек десять; все оживленно болтали. Большинство воспитанниц оказались младше Ауры, даже младше Козимы. Одни украдкой посматривали на новенькую, другие подходили познакомиться. Аура постаралась быть со всеми дружелюбной.

Вернувшись вместе с Козимой в комнату, Аура первым делом решила проверить, на месте ли письмо Даниэля. Не желая снова оскорблять Козиму своим недоверием, терпеливо дождалась, пока та оденется. Порядок в чемоданах не был нарушен, но Аура не сомневалась: директриса все осмотрела. А то, что обыск не оставил никаких следов, еще больше ее обеспокоило.

Надевая ботинки, она убедилась, что письмо на месте. Аура сдвинула его к правой лодыжке и вместе с Козимой отправилась на занятия. Девушка надеялась, что после обеда наконец-то найдется минутка прочитать письмо.

Воспитанницы интерната Святого Иакова делились на шесть классов, в каждом – не больше двенадцати учениц. Все предметы, за исключением гимнастики, для которой объединяли несколько классов, вели классные дамы. Мужчин в интернате не было, не считая Марека, старого слуги. Готовкой, стиркой и уборкой занимались поварихи и прачки. Отцам разрешалось общаться с дочерьми, но только в отдельных помещениях, не в той части здания, где жили девушки. Братьев же пускали неохотно.

Все это Аура узнала в течение первых нескольких часов. Фрейлейн Браун воспользовалась возможностью произнести в своем классе нудную полуторачасовую речь о жизни в интернате, о поведении, подобающем дамам, и о благопристойных нравах. Козима училась в другом классе, но не потому, что была младше. Аура подозревала, что, скорее всего, мадам де Дион специально делала так, чтобы девушки не находились вместе двадцать четыре часа в сутки. Это подозрение подтвердили одноклассницы Ауры. Их соседки по комнатам тоже учились в других классах.

Занятия кончились в три часа дня, после них, в дополнение к обычной гимнастике, девушкам предписывалась физическая активность. Из-под надзора преподавательниц их отпустили только около пяти. Теперь можно было провести некоторое время в библиотеке, попить какао и прогуляться в парке.

Аура решила прочитать письмо Даниэля на открытом воздухе. Побродив по запущенному саду, она наконец нашла укромное местечко в тени елей.

Развернув листки и увидев, что почерк вовсе не Даниэля, Аура ужасно расстроилась. Пять страниц были с одной стороны исписаны мелкими старомодными буквами. Аура уселась на влажную траву, не беспокоясь, что испачкает белую юбку, и начала читать. Уже смеркалось, и ей пришлось низко склониться над бумагой, чтобы разобрать написанное. С гор дул ледяной ветер, но Аура его почти не замечала. Мурашки бегали у нее по коже вовсе не от холода. Читая фразу за фразой, она все глубже погружалась в бездну ужаса. Письмо предназначалось Джиллиану, незнакомцу из поезда. Но потрясло девушку даже не это. Не раз она готова была изорвать письмо в клочья. Слезы текли у нее по щекам, капали на бумагу, оставляя чернильные кляксы. Но они не могли смыть чудовищные обвинения и откровения.

«Мы с Нестором Инститорисом знакомы уже много лет, – так начиналось письмо. – Даже дольше, чем может охватить моя память.

Мы могли бы стать друзьями, но ты ведь знаешь, как это бывает… Стоит разочароваться в человеке, и дружба превращается в НЕНАВИСТЬ, причем гораздо быстрее, чем это порой случается между просто знакомыми. Мы легче прощаем ошибки незнакомым людям, чем тем, кого ценим. Кто же из нас совершил ошибку: я или Нестор? У каждого из нас свое мнение на этот счет».

За этим вступлением последовало описание жизни замка Инститорисов в таких подробностях, которые мог знать только тот, кто часто там бывал. Аура подумала было про Фридриха, но потом вспомнила, что с отцом они никогда не дружили, и неважно, как давно они знакомы. Оставалось только подозревать, что кто-то из деревенских или, того хуже, из прислуги следил за обитателями замка и докладывал автору письма. Но даже это пугало Ауру не так сильно, как написанное ниже:

«У Нестора есть дочь. Он с нетерпением ожидает ее совершеннолетия, и я очень хорошо понимаю почему. Сейчас ей семнадцать или восемнадцать лет. Нестор ревностно следит за тем, чтобы она хранила невинность, которая для него – НАИВЫСШАЯ ценность. Его приемный сын, должно быть, пытался заигрывать с ней. И зря. Нестор позаботился о том, чтобы общение с девушками больше не доставляло юноше радости. Несчастный случай, трагедия. И вот с их отношениями ПОКОНЧЕНО. Как по-твоему, разве такой человек, как Нестор, не заслуживает смерти?»

Эти слова поразили Ауру. Все это ложь! Мерзкая, подлая ложь. Отец никогда в жизни бы так не поступил, никогда! С другой стороны, она точно так же не могла себе представить, что отец отправит ее в интернат.

Неужели несчастный случай с Даниэлем подстроил Нестор? Аура едва не вскрикнула от возмущения. Перечитала эти строки несколько раз и продолжила чтение.

Дальше было только хуже.

«Ты спросишь, почему Нестор так заботится о непорочности своей старшей дочери? Мой дорогой, могу представить, как ты, сидя в поезде, ломаешь над этим голову. У тебя уже дрожат руки, в тебе вскипает ярость. Ты хочешь его УБИТЬ, не так ли? Заставить СТРАДАТЬ за все его злодеяния. Разве нет? О, я знаю тебя, Джиллиан. И знаю, о чем ты думаешь. Ведь ты человек высоких моральных качеств, несмотря на свое ремесло. Похоже, твоя двойственная природа сделала тебя слишком добросердечным.

Нестор ищет КАМЕНЬ. Да, нас объединяет именно ПОИСК. Он испробовал множество путей, сотни и сотни направлений. Как и я. И главная его надежда – собственная дочь.

Позволь немного углубиться в теорию. В XVII веке жил некто Михаэль Майер. Он был лейб-медиком при дворе короля Рудольфа II и состоял в ордене розенкрейцеров. Из-под его пера вышли самые значительные работы, посвященные нашему ремеслу. А теперь – внимание! В манускриптах Майера сказано, что обрести философский камень можно, совершив ИНЦЕСТ! Да, Джиллиан, именно к этому он призывает нас, своих последователей.

Вот что он пишет: „Сведи брата и сестру, протяни им чашу любви, дабы они испили из нее“. Вот как, если верить словам Майера, можно получить камень. Еще пример: „Вскрой грудь своей матери стальным клинком, вонзи его ей в утробу и проникни в ее лоно. И ты обретешь безупречную материю“. Брат с сестрой, сын с матерью, отец с дочерью… Да, Джиллиан, таковы указания Майера. Впрочем, не он первый пришел к этим выводам, но первый, кто об этом написал. Можешь сам проверить.

Теперь понимаешь? Нестор хочет зачать ребенка со своей дочерью! РЕБЕНКА, который, как он полагает, поможет обрести философский камень. Aurum potabile. Lapis philosophorum. Бессмертие, Джиллиан, и абсолютная чистота! Главное – девушка должна быть совершеннолетней и непорочной. Только подумай, Джиллиан, БЕССМЕРТИЕ!»

Несколько минут Аура не могла отвести взгляд от этих слов. Глаза застилали слезы, буквы горели, будто раскаленное клеймо. Начинало темнеть, Ауре следовало поторопиться, чтобы успеть дочитать до конца. Но ей стоило немалого труда продолжить.

«Нестор думает, что я мертв. И это ОН первым пожелал мне смерти. Много лет назад Нестор нанял убийцу. Тот меня недооценил, я ускользнул, но выжил только благодаря чуду. Старый знакомый спас меня. И я все еще ЖИВ. Пожалуй, напрасно мы считаем себя хозяевами своей судьбы, как ты думаешь?

Как видишь, Нестору давно пора умереть. Надеюсь, его смерть будет для тебя приятной. Что касается его дочери, Ауры, – позаботься и о ней. Вдруг Нестору не хватило терпения? Как знать, не отважился ли он на небольшой эксперимент? Что, если она уже носит в чреве плод своего отца? Убей ее. А затем возвращайся, мой луч солнца во мраке, мой дорогой Джиллиан. Возвращайся и будь СВОБОДЕН».

Так заканчивалось письмо без подписи. Стемнело, перечитать еще раз не выйдет. Но Аура и не смогла бы. Ее тошнило от одного прикосновения к этой бумаге, тошнило от каждого слова и даже от почерка. В ужасе отшвырнув листки прочь, девушка терла руки о мокрую траву, пока на земле не появились глубокие борозды. Она испытывала сильнейшее отвращение, а еще, к своему ужасу, была уверена, что все написанное – правда. Перед глазами проплывали воспоминания: как Нестор пришел в ярость, увидев, что они с Даниэлем держатся за руки. Он тогда перебил целую гору склянок у себя в лаборатории, кричал на Ауру, угрожал выгнать Даниэля с острова. Словом, вел себя как безумец. И он отправил ее в этот интернат, в школу для девушек, куда мужчинам вход закрыт. Причем именно до ее двадцать первого дня рождения, до совершеннолетия! Видимо, боялся, что на острове Ауру не уберечь. Может быть, и Кристофера он взял в ученики лишь для того, чтобы дочь возненавидела сводного брата и история, которая случилась у нее с Даниэлем, не повторилась?

Господи, да она сама себе противна из-за этих мыслей! И все же внутренний голос нашептывал ей, что все это правда. В замке только Аура знала, чем отец занимается в своей лаборатории. Он поведал ей об этом много лет назад, возможно, как раз для того, чтобы впоследствии было легче убедить дочь согласиться на то, что он задумал.

Бессмертие. Философский камень. И цена этому – разделить ложе с собственной дочерью. Отец сошел с ума, без сомнений. Да и таинственный автор письма, похоже, такой же безумец.

А Джиллиан? Почему он оставил Ауру в живых вопреки четкому приказу?

Аура с трудом поднялась. Колени дрожали. Она на ощупь собрала в темноте разбросанные листки. Вечером сожжет письмо в печке. А затем при первой возможности сбежит отсюда. Нужно поскорее вернуться в замок и вызвать отца на разговор. Пусть расскажет обо всем, что сделал и что собирается сделать.

Конечно, если он еще жив…

Западный вокзал в Вене располагался на стыке трех районов: Фюнфхаус, Нойбау и Мариахильф, но притягивал к себе людей со всего города. Отсюда отправлялось множество поездов, и суматоха всегда стояла страшная. Джиллиан вышел из вагона. Огляделся. Так и есть: эти двое уже поджидают.

Штык и Клык, видимо, чтобы хоть как-то отличаться друг от друга, надели длинные пальто разных цветов: на одном было серое, на другом – коричневое. Но что толку? Одинаковые осунувшиеся и угловатые лица, белые как снег волосы – в толпе близнецы выглядели так, будто два мертвеца забрели на великосветский бал.

Джиллиан зашагал им навстречу. Сердце бешено колотилось. До сих пор он не был уверен, что телеграмма, которую он послал из Мюнхена, вообще дойдет до Лисандра. Джиллиан адресовал ее дворцовым слугам в надежде, что те передадут послание тайному обитателю подвалов. Но сейчас его поразило, что сообщение и впрямь дошло до адресата. За последние годы ничего не изменилось: влияние Лисандра безгранично.

– Хозяин недоволен, – пробурчал тот, кого Джиллиан принял за Штыка.

– Наш милый полумальчик-полудевочка не справился, – добавил Клык.

Джиллиан старался сохранять спокойствие. Он прошел мимо, уверенный, что парочка последует за ним.

– Нестора Инститориса больше нет в живых. Как и хотел Лисандр, – ответил он.

Какая-то молодая женщина с ребенком, испуганно оглянувшись, поспешила отойти подальше. Сперва Джиллиан решил, что она услышала его слова, но потом понял: ее напугали близнецы. И почему Лисандр, имея такие богатства, не наймет слуг, которые бы не так бросались в глаза?

Штык вдруг схватил Джиллиана за плечо. Тот обернулся и злобно посмотрел на близнецов. Штык тут же убрал руку и, едва заметно ухмыльнувшись, взглянул на брата.

– Тебе велели позаботиться как о Несторе, так и о его дочери, – сказал Штык.

– Он дал маху, – добавил Клык.

О том, что случилось, Джиллиан сообщил Лисандру в телеграмме. Конечно, умолчав о подробностях.

– Девчонка ускользнула от меня: в поезде было полно народу. Что мне оставалось делать?

Его гнев понемногу сменялся беспокойством. Джиллиан надеялся, что Лисандр останется доволен смертью Нестора, а к Ауре, в крайнем случае, подошлет другого убийцу.

«Как же быть?» – Этот вопрос Джиллиан задавал себе сотню раз. Допустит ли он, чтобы Ауре причинили вред?

– Разве мы здесь затем, чтобы раздавать советы? – обратился Штык к брату. – Нет, мы должны только доставить его к Лисандру.

– Хозяин ждет его, милого полумальчика-полудевочку, – ухмыляясь, подтвердил Клык.

Джиллиан тут же схватил его за воротник.

– Только попробуй еще хоть раз меня так назвать! – угрожающе прошипел он. – Только попробуй! – В эту секунду он готов был убить Клыка, здесь и сейчас.

Но Клык только ухмыльнулся еще шире. Не говоря ни слова, он дождался, пока Джиллиан успокоится и отпустит его. А затем невозмутимо поправил воротник пальто и зашагал дальше.

– Экипаж ждет у вокзала.

Штык кивком велел Джиллиану следовать за братом. Тот неохотно подчинился.

И вот он сидит в карете рядом с этими белобрысыми чучелами. На окнах – красные бархатные шторки, закрепленные со всех сторон, чтобы не открывались, когда экипаж подбрасывает на выбоинах. На кучере – дворцовая форма. Дверцы украшены императорским гербом.

Штык и Клык сидели напротив Джиллиана, сунув руки в карманы пальто. Джиллиан понял: Лисандр явно не в восторге из-за допущенной им оплошности. Но он ведь убил Нестора, а это, кажется, и была главная цель Лисандра. Теперь его терзали сомнения. Не велел ли Лисандр близнецам наказать Джиллиана за то, что Аура еще жива? Не явились ли они на вокзал, чтобы его убить?

Чем больше он об этом думал, тем больше беспокоился. И коварные ухмылки близнецов не прибавляли оптимизма.

Джиллиан попробовал было чуть отодвинуть шторку и выглянуть наружу, но она крепко держалась на крючках. Что, если его везут вовсе не в Хофбург, а куда-нибудь подальше от посторонних глаз?

Штык и Клык на вид довольно хлипкие. Да к тому же неуклюжие и неповоротливые. И все же слуги Лисандра опасны даже для Джиллиана – пусть он и сам убийца. Уж он-то знал, что такое недооценивать врагов.

Карета громыхала по мостовой, стук колес гулко отдавался внутри. Значит, они еще в центре. Может, действительно едут в Хофбург и Джиллиан зря беспокоится?

– А когда Лисандр меня ждет? – спросил Джиллиан.

Повернувшись к брату, Штык произнес:

– Хозяин хочет видеть его немедленно, верно?

– Да, – согласился Клык. – Немедленно.

При всех недостатках Лисандра нетерпеливым его назвать было нельзя. Он тактически планировал все на несколько лет вперед и никогда не торопил события. В чем же дело? К чему такая спешка? Пожалуй, Лисандр не станет и слушать Джиллиана, а тут же его устранит.

«Ну все, хватит!» – промелькнуло в голове у Джиллиана. Он вдруг разозлился. Довольно с него этих безумных игр. Лисандр хочет поговорить? Пожалуйста, но на его, Джиллиана, условиях.

Он дернул дверную ручку. Задвижка щелкнула, и дверь распахнулась. Клык, сидевший у выхода, опомниться не успел, как Джиллиан врезал ему кулаком в лицо. Челюсть хрустнула – к немалому удовольствию Джиллиана. Вскрикнув, Клык выплюнул на ладонь два выбитых зуба и застонал. И пока он ошарашенно разглядывал зубы, Джиллиан выскочил из кареты на полном ходу.

Он сгруппировался, но все же сильно ударился правым плечом о мостовую. Вдобавок прямо на него несся встречный экипаж. Джиллиан едва успел увернуться, и карета с грохотом пролетела мимо.

Вскочив, Джиллиан увидел, как придворный экипаж резко затормозил метрах в десяти от него. Лошади испуганно заржали. Братья вылезли из кареты и побежали к Джиллиану. Клык прижимал руку ко рту.

На обочине расположились со своими товарами уличные торговцы. А значит, экипаж ехал явно не в Хофбург: торговых улочек на пути к дворцу нет.

От боли в плече Джиллиан едва стоял на ногах. Шатаясь, он заковылял мимо прилавка торговца тканями и заметил краем глаза, что Штык и Клык достали револьверы. У Клыка изо рта текла кровь, капала на ворот рубашки. При виде близнецов, вышедших из придворного экипажа, люди бросались врассыпную, торговцы прятались за прилавками. Братьев, наверное, приняли за полицейских, ну а Джиллиана – за преступника. Он заметил, как люди в страхе его сторонились.

Близнецы пока не решались стрелять, но было ясно: долго церемониться они не станут. И им плевать, что они могут попасть в прохожих. Герб Хофбурга развязывает им руки. Лисандр, должно быть, платит за такие привилегии невообразимые суммы.

Джиллиан перебрался через какие-то корзины и коробки и оказался позади торговых рядов, а оттуда свернул в узкий переулок. Плечо то и дело напоминало о себе, резкая боль пронзала все тело, но где уж Джиллиану обращать на это внимание. Переулок оказался лишь узенькой щелью между стенами домов; изредка встречались запертые на засов двери. Джиллиан понял, что напрасно свернул сюда. Штык и Клык теперь не только прекрасно его видят, но и стрелять могут свободно.

Оглянувшись, Джиллиан заметил, что близнецы уже подобрались к началу переулка. Тут же оценив ситуацию, они остановились и прицелились.

Первая пуля просвистела на волосок от головы Джиллиана, вторая ударилась о стену чуть левее и срикошетила, немного задев его. Джиллиан с криком отшатнулся к правой стене. Ему повезло: в следующую секунду прогремел еще один выстрел, и пуля попала бы в цель, если бы Джиллиан не шарахнулся в сторону.

Вдруг он заметил в двух шагах перед собой проход между домами. Пригнувшись, шмыгнул за угол и услышал, что Штык и Клык пустились в погоню. Их шаги громыхали по грязной мостовой, громким эхом отдаваясь в узком переулке.

Проход вел в соседний переулок, и на этот раз Джиллиан узнал место. Прямо перед ним оказалась скотобойня у реки на южной окраине Мариахильфа. Держась за правое плечо, Джиллиан пересек переулок. Через открытые ворота вошел во двор скотобойни. Кругом сновали рабочие в грязных фартуках. Некоторые смотрели недоверчиво, но большинство не обращали внимания на чужака. Уже несколько дней Джиллиан не снимал свои темные брюки и черную рубашку с рюшами. Куртка его, вся в пятнах, порвалась на плече, когда он упал на мостовую. Вот-вот Джиллиана примут за вора и вышвырнут отсюда.

Обернувшись, он увидел, что Штык и Клык тоже пересекают переулок. Револьверы они спрятали под пальто, но их вид и без того привлекал внимание.

Однако тут никто не видел, как близнецы вышли из императорского экипажа. Они лишились своего преимущества, их уже не принимали за полицейских.

Но близнецов это мало волновало. Они пробирались сквозь толпу рабочих, расталкивая их локтями, со всех сторон на них сыпались проклятия и пинки. Наконец Штык вытащил револьвер и прицелился. Ругательства мгновенно стихли, рабочие расступились, так что получился проход, в конце которого был хорошо виден Джиллиан.

Он метнулся в цех, где на длинных цепях с потолка свисали сотни разрубленных пополам коровьих туш. В нос ударил сильный запах крови и сырого мяса. Джиллиан бежал, то и дело натыкаясь на туши.

Кто-то попытался остановить близнецов, и тут же прогремел выстрел. Джиллиан не разобрал: то ли стреляли в человека, то ли дали предупредительный.

Из погрузочных ворот на другом конце цеха пробивался дневной свет. За воротами блекло мерцала гладь реки. Еще виднелись сходни – по ним обычно таскали коровьи и свиные туши. Всего в нескольких шагах от Джиллиана крепкие грузчики относили разделанное мясо на баржу. Джиллиан протиснулся мимо них к воротам. Рабочие ругались и толкались, но никто не бросил свой груз, чтобы задержать гермафродита. Каждый, кто видел его лицо, в изумлении останавливался.

Прогремел еще один выстрел. Штык и Клык ворвались внутрь, расталкивая рабочих, и стали озираться по сторонам в поисках Джиллиана. Близнецы обнаружили его, когда он протискивался на баржу мимо носильщиков. Сходни раскачивались под их весом, Джиллиан потерял равновесие и чуть не упал в воду. По счастью, какой-то рабочий, прикрикнув на Джиллиана, мол, что тут ходишь, протянул ему руку. Но, увидев на сходнях близнецов, удивленно замер. Джиллиан толкнул рабочего, и тот свалился в воду. Тут же начался страшный переполох: побросав мясо, рабочие бросились на помощь товарищу. А близнецы продолжали протискиваться сквозь толпу.

Проворно ускользнув от рук второго рабочего, который попытался его схватить, Джиллиан побежал по палубе и заметил, что двое схватили несчастного Клыка под руки. Тот выпустил из рук револьвер и получил сильный удар в лицо, стоивший ему еще нескольких зубов. Увидев, в какой опасности его брат, Штык приставил револьвер к груди рабочего, махавшего кулаками, и нажал на курок. Рабочий пошатнулся и свалился в реку, остальные в панике кинулись врассыпную. Штык подал брату руку и помог ему подняться.

Джиллиан перемахнул через леер и бросился за борт. Вода оказалась ужасно холодной: на мгновение ему показалось, что сердце того и гляди остановится. Выплыв на поверхность, Джиллиан обогнул баржу и под ее прикрытием проплыл немного в сторону, а затем вылез на сушу примерно в пятнадцати метрах от сходней. Взбудораженные рабочие скрыли его от глаз близнецов.

Около скотобойни реку пересекала железная дорога. Она шла параллельно улице Мариахильфер к Западному вокзалу. Джиллиан промок и продрог, но боль в плече немного утихла благодаря ледяной воде. Он поплелся в северном направлении.

«Пройти бы только километр до вокзала, – с горечью думал он, – а потом проехать еще полмира – туда, где Лисандр меня не найдет».

 

Глава

5

Дождавшись, когда слуга оставит еду у лестницы на чердак, Кристофер прислушался к затихающим шагам, а потом прокрался вниз по ступенькам и взял поднос. Убедившись, что его никто не видел, он поднялся обратно и закрыл за собой дверь. Мясо и овощи Кристофер бросил в пламя под котлом. Часа через два он вернет поднос с пустыми тарелками на лестницу, где его заберет слуга.

Вот уже пятнадцать дней Кристофер таким образом избавлялся от еды, предназначенной Нестору. До сих пор никто ничего не заподозрил. Много лет Нестор ел в одиночку тут, наверху, ни разу не встречаясь со слугами лично. Так что с виду все шло как обычно. Никто не подозревал, что труп Нестора уже две недели как погребен среди грядок.

Кристофер отнюдь не гордился своим поступком. Но все же он знал: это единственная возможность сохранить тайну сада на чердаке и, что еще важнее, использовать в своих целях. Не скрой он того, что случилось, и сюда немедленно пришли бы и уничтожили результаты трудов старика, на которые ушли десятилетия. С тех пор как Аура гневно хлопнула дверью, ключ от чердака был только у Кристофера. Пройдут месяцы, возможно, годы, прежде чем кто-то начнет задавать вопросы. А до тех пор лаборатория Нестора в надежных руках.

Кристофер даже нашел способ ненадолго заходить в библиотеку старика, не боясь задохнуться и упасть в обморок от запаха переплетного клея. В одном из шкафов в лаборатории Кристофер обнаружил нечто вроде стеклянного шлема с кожаным воротником, который плотно застегивался на шее. Видимо, Нестор надевал его, когда работал с ядовитыми или зловонными веществами. Воздуха в шлеме хватало на несколько минут. Каждый раз, входя в библиотеку, Кристофер надевал эту штуковину, хотя весила она немало, да и выглядел он в ней смешно.

Лучи света падали сквозь витражи. Кристофер изучал названия книг, стоявших на длинных полках, выбирал отдельные тома и выносил в оранжерею. Он и там почти всегда читал, не снимая шлема. Только когда становилось совсем душно, а глаза слезились, он откладывал шлем и завязывал рот и нос мокрым платком. Это немного помогало справиться с приступами.

За прошедшие две недели Кристофер прочитал больше, чем за всю жизнь. Читал он пожелтевшие полуистлевшие книги с крохотными буквами, иногда рукописные. Некоторые оказались такими тяжелыми, что за раз унесешь только одну. Книги в основном были написаны на латыни – не каждый из воспитанников приюта смог бы их прочесть. Но Кристофер изучал латынь под руководством брата Маркуса. Конечно, он владел ею не в совершенстве, но достаточно хорошо, чтобы разобрать, о чем речь. Он не читал книги от корки до корки – скорее выискивал интересные места, чтобы составить хотя бы общее представление о том, чем Нестор здесь занимался.

Постепенно Кристофер начал понимать, как проходят те или иные эксперименты, узнал, что скрывается за таинственными надписями на склянках, разгадал несколько тайн атанора. Главное правило: печь всегда должна быть разогрета, огонь нельзя гасить, даже если котел не используется. По утрам, прежде чем отправиться на занятия с Даниэлем и Сильветтой, Кристофер по нескольку часов кряду подбрасывал уголь в огонь. Он никому не рассказывал, чем занимается на чердаке. Даниэль, похоже, догадывался, что Кристофер проводит все свободное время наверху, но лишь подозрительно косился на него, ни о чем не спрашивая. Братья вообще не разговаривали: после отъезда Ауры их отношения окончательно испортились.

Совсем по-другому к Кристоферу относилась Сильветта. Она смотрела на него с детской непосредственностью, без тени недоверия. Девочка действительно воспринимала его как брата и близкого друга: просила помочь с домашними заданиями, а однажды даже предложила покататься вдвоем на лодке вокруг острова. Кристофер любил Сильветту, как брат сестру, и с радостью согласился, хотя в лаборатории было много дел и ехать ему не хотелось. В тот вечер Сильветта призналась Кристоферу, что всегда мечтала иметь черные локоны, как у мамы и Ауры. Кристофер сказал, что светлые волосы – тоже очень красиво, но переубедить девочку ему не удалось.

Дружба их крепла с каждым днем, и порой Кристоферу казалось, что приемная мать начала понемногу ревновать.

С тех пор как Аура уехала, Шарлотта стала немного другой. Она по-прежнему хлопотала по дому, собирала семью за столом, следила, чтобы все спускались к чаю, окружала детей лаской и заботой. И все же что-то изменилось. Шарлотта выглядела подавленной, и в конце концов Кристофер стал тревожиться, не заметила ли она исчезновения Нестора. Может быть, старик все же иногда наведывался к ней по ночам и теперь она тоскует? А вдруг Шарлотта захочет подняться на чердак?

Опасения Кристофера рассеялись, когда во время чаепития в зеленой гостиной в восточном крыле замка Шарлотта призналась, что огорчена отъездом дочери. Они перед этим поссорились, и Аура уехала в полной уверенности, что за ссылку в интернат ей стоит благодарить мать. А ведь это была идея Нестора, и никто, в том числе Шарлотта, не знал, что им руководило. Признание Шарлотты принесло Кристоферу облегчение. Он перестал опасаться, что его тайна раскроется.

Кристофер целые дни проводил в оранжерее на чердаке, стараясь разгадать ее тайны и побольше узнать об уходе за тропическими растениями. Поначалу он не смог найти у Нестора ни одного справочника по ботанике и попросил Сильветту принести что-нибудь из семейной библиотеки в западном крыле замка. Девочка с готовностью выполнила просьбу, но, к своему разочарованию, в принесенных книгах Кристофер обнаружил лишь немногие из растений, которые росли под стеклянным куполом оранжереи.

Кристоферу пришлось еще раз перерыть библиотеку Нестора, и после долгих мучений он отыскал наконец книгу о растениях для алхимических опытов. Она называлась просто: «Зеленая жизнь», но за этим названием скрывался куда более глубокий смысл. В книге говорилось не столько о ботанике, сколько о вечной жизни.

Кристофер прочел о редких, а то и вовсе вымерших травах, которые могли послужить алхимикам для экспериментов. В основном речь шла о растениях со дна морского, но упоминались и более редкие: голубой плющ, например, якобы встречается только на Луне. Кристофер собирался уже отложить эту глупую книгу, как вдруг наткнулся на главу, которую кто-то – вероятно, Нестор – пометил красными чернилами.

К удивлению Кристофера, глава была посвящена вовсе не уходу за очередным растением. В ней приводился пересказ отрывка из древней поэмы: эпоса о Гильгамеше. Кристофер стал читать со все нараставшим интересом.

Гильгамеш, могущественный правитель шумерского города Урука, в одной из битв потерял своего верного друга Энкиду. Тот умер прямо у него на глазах, и Гильгамеш погрузился в уныние, задумавшись о собственной смерти. И тогда он отправился на поиски волшебного цветка жизни. На пути, полном испытаний и опасностей, ему повстречался прародитель рода человеческого – Утнапишти, переживший Всемирный потоп, за что боги одарили бессмертием его самого и его жену. Утнапишти решил испытать Гильгамеша: если правитель Урука сумеет бодрствовать ровно шесть дней и семь ночей, то и он будет жить вечно. Но Гильгамеш не справился с испытанием и вынужден был покинуть бессмертную пару.

Позже на дне Абзу – Мирового океана – Гильгамешу удалось наконец отыскать цветок жизни – хрупкое растение, которое дарует старому человеку молодость. Гильгамеш обрадовался и решил принести цветок своему народу – в родной Урук. Он знал: семь лет, пока длится путь домой, цветок будет набирать силу. Когда до дома оставалось всего ничего, Гильгамешу захотелось искупаться в озере. И пока он купался, приполз змей и съел цветок жизни, весь до последнего лепестка. Сбросив старую шкуру, змей исчез, снова лишив человечество бессмертия, как сделал когда-то, приведя к искушению Еву в райском саду.

Вслед за пересказом поэмы шло приблизительное описание условий, при которых можно вырастить цветок жизни, найденный Гильгамешем. И тут Кристофер понял, зачем Нестор устроил сад под крышей. Его не интересовали ни пальмы, ни папоротники, а лишь грядки посреди сада – те самые, где теперь покоилось его бездыханное тело.

Здесь, на нескольких квадратных метрах, Нестор пытался вырастить таинственный цветок Гильгамеша. Но, видимо, безуспешно. На грядке росли какие-то цветы, но они совсем не походили на тот, что описан в книге.

Цветок Гильгамеша так и остался легендой. Кристофер загорелся идеей продолжить поиски, ставшие делом жизни Нестора. Но сперва придется изучить все возможности лаборатории. Нестор провел здесь не одно десятилетие, собирая знания по крупицам – как же Кристоферу усвоить все за несколько недель?

«Нет, – вздохнул юноша, – цветок Гильгамеша подождет».

Однажды вечером, спустя пятнадцать дней после смерти Нестора, Кристофер сделал сразу три открытия и, что самое удивительное, это случилось не в лаборатории и не в оранжерее.

Первая тайна раскрылась, когда Кристофер спускался с чердака к семейному ужину. Юноша вбежал, запыхавшись, в столовую на первом этаже восточного крыла, где обычно собиралась семья, и обнаружил, что все уже разошлись, а стол убран. Впервые Кристофер потерял счет времени и опоздал – высокие часы между окнами показывали без одной минуты семь. Ужин подавали в половине шестого, и еще около часа семья не расходилась. Обычно все собирались в гостиной, где Шарлотта принимала Фридриха в прошлый приезд, так что Кристофер знал, куда идти извиняться за опоздание на ужин.

Часы начали бить семь, когда Кристофер хотел уже захлопнуть за собой дверь в столовую.

До сих пор он слышал только, как часы бьют шесть, и очень удивился, когда раздался совсем другой, глухой звук. Затем дверца часов со скрипом отворилась, и внутри показалось темное углубление. Кристофер вспомнил, что в первый день за ужином Сильветта хотела рассказать ему что-то об этих часах. В памяти всплыло, как девочка показала на часы и начала было свой рассказ, но мать резко оборвала ее. С тех пор никто больше не заговаривал о них, и Кристофер забыл сцену за ужином. Что ж, загадка вот-вот разрешится сама собой!

Из корпуса часов, который в тусклом свете, падавшем из коридора, походил на гроб, показался белый деревянный скелет в натуральную величину. Показался и замер. В руках скелет держал косу. Несомненно, он символизировал смерть. Помедлив, Кристофер вернулся в столовую, к часам, чтобы получше разглядеть фигуру. Его восхитила необычайно тонкая работа – скелет был совсем как настоящий. Вдруг из темноты показалась вторая деревянная фигура, но сделана она была не так искусно, как скелет. Причем грубость черт казалась намеренной, будто мастер не желал, чтобы фигура походила на конкретного человека.

Деревянный человек остановился позади Смерти с косой, поднял правую руку и опустил ее на череп скелета. Средний и указательный пальцы выдвинулись, вонзились в глазницы и потянули череп назад. Тот, казалось, отделился от шеи, хотя Кристофер заметил державшие его темные нити. Скелет упал. Из часов донесся скрипучий смех – вероятно, его издавали трещотки.

Победно держа череп перед собой, деревянный человек со скрипом скрылся в часах, а следом исчез и безголовый скелет. Дверца с треском захлопнулась, и стрелки двинулись дальше. Представление длилось ровно минуту.

Кристофер, восхищенный искусным механизмом, вышел из столовой и закрыл за собой дверь. Очевидно, это Нестор придумал такую сценку. Что ж, рано он взялся праздновать победу над смертью. Время представления, кстати, было выбрано не случайно: именно цифре «семь», как выяснил юноша, алхимики придавали особое значение.

Все еще под впечатлением, Кристофер направился в гостиную, как вдруг в глубине коридора услышал приглушенный смех. Так ему открылась вторая тайна.

Отворив ближайшую дверь, Кристофер спрятался за ней. Немного погодя он увидел в щелку, как Шарлотта идет по коридору в сопровождении друга семьи – Фридриха фон Везе. Вероятно, тот прибыл в замок днем. Правой рукой барон весьма развязно обнимал Шарлотту за талию. Не оставалось ни малейшего сомнения в степени их близости.

Кристофер застыл от удивления и возмущения, но тут же сказал себе, что тайная личная жизнь Шарлотты его не касается. И все же любопытство оказалось сильнее. К тому же он подумал, что увиденное может ему пригодиться.

Кристофер неслышно проследовал за парочкой через восточное крыло замка. Любовники остановились у двустворчатой двери, украшенной резными крестами. Это был вход в часовню, которую Кристофер до сих пор видел только снаружи. Фридрих огляделся по сторонам. Он едва не заметил Кристофера, но тот успел спрятаться за шкафом. Барон и Шарлотта шагнули в темноту, дверь за ними затворилась.

Кристофер вышел из своего укрытия и приложил ухо к двери. Послышался смех Шарлотты, потом скрип и звук шагов. Наконец все стихло. Ни шума, ни голосов.

Кристофер боялся потревожить парочку, опасаясь, что неловко будет всем троим, но любопытство взяло верх. Он выждал еще минутку, потом надавил на тяжелую латунную ручку, приоткрыл дверь и заглянул в щелку.

Часовня оказалась небольшой – размером как две столовые. Справа и слева шли ряды старых деревянных скамеек, у передней стены высился каменный алтарь. На четырех витражах двухметровой высоты изображались библейские сцены.

Оглядевшись, Кристофер понял: часовня пуста. Здесь не было ни одного укромного уголка, куда могли бы спрятаться Шарлотта с бароном, разве что они расположились прямо на холодном полу за алтарем.

Часовню освещала только масляная лампа, оставленная у подножья алтаря. Рядом чернело квадратное отверстие в полу.

Осторожно приблизившись к краю, Кристофер глянул вниз. Крутая лестница тонула во мраке, виднелось лишь несколько первых ступенек.

Юноша взял лампу, видимо, оставленную Фридрихом, и стал бесшумно спускаться. Снизу повеяло холодом и запахло сыростью. Наверное, это и был один из тайных ходов под морем, о которых рассказывал Нестор за день до смерти, – тот, что вырыли когда-то пираты на случай внезапного бегства.

Лестница уходила метров на десять в глубину, становилось все холоднее. Свет лампы бросал отблески на влажные стены. Там и сям на камне виднелись островки плесени. Кристофер поморщился, представив себе, какие твари тут водятся.

В конце лестницы оказался тоннель высотой метра два, уходивший прямо в темноту. Через каждые несколько шагов встречались массивные балки – они поддерживали свод.

Кристофер остановился и прислушался. Тишина. Ни голосов, ни шагов. Либо Шарлотта и Фридрих где-то остановились, либо уже миновали тоннель, если он на самом деле короче, чем кажется в темноте.

Кристофер покрепче сжал лампу и продолжил путь. От мысли, что прямо над головой бушует море, захватывало дух. Он обливался потом, несмотря на холод. Страх нарастал с каждым шагом, но ведь Шарлотта и Фридрих только что шли тем же путем, и это придавало Кристоферу мужества.

Пройдя метров семьдесят или восемьдесят, Кристофер заметил, что тоннель начал подниматься. Еще через несколько шагов каменный свод кончился и перешел в земляной. Видимо, Кристофер проходил под одним из пяти островов, окружавших замок. И в следующий миг он понял, под каким именно.

Кристофер так и замер на месте, едва сдержав крик. Прямо над ним в свете качавшейся лампы вырисовывались какие-то неясные очертания. Да ведь это гробы! Одни хорошо сохранились, другие совсем рассыпались от старости. Днища выступали из земли, и там, где дерево прогнило, свисали потемневшие от времени и грязи человеческие кости. В мерцании тусклого света виднелись очертания черепов и ребер, длинные кости покачивались, словно хрустальные подвески на люстре. Белые клочья паутины развевались на ветру.

Здесь, на острове-кладбище, пираты когда-то хоронили своих мертвецов. По-видимому, на протяжении столетий гробы проседали, пока наконец не провалились до самого свода тоннеля.

Кристофер, пригнувшись, пробирался под кладбищем. Он ждал, что вот-вот какой-нибудь полуистлевший мертвец схватит его в наказание за любопытство. От одной мысли об этом по спине бежали мурашки.

Пройдя примерно половину пути под кладбищем, Кристофер разглядел впереди лестницу, ведущую наверх к открытому люку. Снова послышались голоса, но слов было не разобрать.

Кристофер испугался, что свет его лампы могут увидеть наверху. Но Шарлотта и Фридрих, видимо, увлеченные друг другом, ничего не замечали.

Скрепя сердце Кристофер погасил лампу и пошел дальше. Темнота вокруг стояла непроглядная, лишь через люк пробивался слабый свет свечей. Кристоферу не терпелось поскорее выйти из подземелья. Он спешил, то и дело натыкался на скелеты, паутина лезла в лицо.

Превозмогая отвращение, юноша добрался до лестницы, остановился и прислушался. Шепот сменился напряженным дыханием, перебиваемым тихими стонами Шарлотты. С минуту Кристофер стоял в нерешительности, пытаясь собраться с мыслями. Наконец, поборов страх и волнение, он стал бесшумно подниматься по ступеням. В конце двухметровой лестницы виднелся люк. Он выходил в круглое помещение – очевидно, склеп посреди острова-кладбища.

Кристофер осторожно выглянул из люка. От круглого отверстия лучами расходилось двенадцать каменных постаментов, на которые ставят гробы во время прощания. В изголовье каждого постамента в стену были вмурованы каменные плиты. За ними покоились предки Инститорисов. В склепе был даже камин, чтобы те, кто приходит сюда вспомнить умерших, не мерзли. В камине полыхал огонь: по всей видимости, Фридрих побывал здесь еще днем.

На каждом постаменте горело по свече. Кроме одного: там лежали одеяла и подушки, а на них в мерцании света были хорошо видны два обнаженных тела. Кристофер покрылся холодным потом, увидев приемную мать в страстных объятиях Фридриха. Глаза закрыты, с губ срываются стоны. Шарлотта извивалась всем телом, жарко целовала Фридриха. Огонь в камине не сильно согревал промозглый склеп, но любовники не замечали холода. Судя по небрежно разбросанной одежде, времени даром они не теряли.

Боясь, что его заметят, Кристофер то и дело прятался обратно в люк. Он понимал, какая тайна ему открылась и как много для приемной матери будет значить его молчание. И не сомневался: наступит день, когда это ему пригодится.

Еще некоторое время Кристофер следил за парой, прикидывая, какую выгоду можно извлечь из чужой тайны. Он прислушивался к клятвам, которые нашептывали друг другу любовники, наблюдал за их движениями, запоминал все до мелочей. Кристофер наслаждался мыслью, что отныне Шарлотта будет принадлежать ему так же, как Фридриху, но не телом, а душой – это даже лучше. Ведь тот, кто имеет власть над Шарлоттой, может распоряжаться всем замком Инститорисов.

Наконец Кристофер спустился по лестнице и зажег масляную лампу. Как на крыльях он летел по мрачному тоннелю назад к часовне.

И там его ждало третье за день открытие.

У алтаря с закрытыми глазами молился Даниэль. Кристофер сперва не заметил его и уже почти вылез из люка, но в последний момент погасил лампу и спрятался. Только благодаря своей осторожности Кристофер и на этот раз не попался. Еще когда он только поднимался по ступенькам, он уже старался не шуметь: вдруг кто-то из слуг, живущих в замке, ходит сюда молиться по вечерам. Но вот кого Кристофер никак не ожидал увидеть здесь на коленях перед алтарем, так это Даниэля.

Он и не подозревал в сводном брате такой набожности. Но еще больше Кристофер удивился тому, что Даниэль наверняка заметил открытый люк, но не спустился туда. Стало быть, он знает, кто и зачем посещает остров-кладбище. А вот догадывается ли Шарлотта, что приемному сыну известно о ее ночных похождениях?

Но если Даниэль так религиозен, то, с его точки зрения, Шарлотта совершает страшный грех. И тут Кристофер понял: именно поэтому Даниэль и молится. Он просит Всевышнего простить Шарлотте ее прегрешения. Как благородно с его стороны.

Кристофер усмехнулся. Брат Маркус воспитывал его в христианской вере, но в глубине души он всегда сомневался в постоянном незримом присутствии Господа.

Кристофер молча наблюдал за Даниэлем, все еще погруженным в молитву. Зажмурившись, тот бормотал что-то невнятное. На алтаре одиноко горела свеча. Отблески пламени блуждали по огромному деревянному кресту над алтарем, мерцали в витражах стрельчатых окон. Один из витражей изображал Богоматерь, над которой витает Святой Дух.

Рубашка Даниэля выбилась из брюк. Кристофер видел его со спины, но все же разглядел сложенные в молитве руки и закатанные рукава.

– Прости меня, Господи! – отчаянно шептал Даниэль хриплым голосом.

Из кармана брюк он достал крошечный пузырек. Положив правую руку на алтарь, капнул темной жидкостью на чистый бинт.

«Ах ты мошенник!» – возмутился про себя Кристофер. Так вот почему кровотечение не прекращается! Даниэль нарочно освежает пятна. Зачем? Ну конечно, чтобы Шарлотта продолжала переживать и заботиться о нем, а все в замке сочувствовали его тяжкой доле.

Неужели все здешние обитатели – не те, за кого себя выдают? Да, похоже, в этом замке у каждого есть своя грязная тайна.

Может быть, всему виной сам остров? Что, если страшное прошлое этих мест сводит всех с ума?

Даниэль встал, задул свечу и прошел мимо люка к двери. Свет из коридора проник в часовню, и Кристофер заметил влажный блеск на щеках сводного брата. Дверь тихо затворилась, и снова воцарилась тьма.

 

Глава

6

Вытаскивать кольца оказалось намного больнее, чем вставлять. Тогда, в приступе гнева, Аура продела под кожу все тридцать восемь колец, одно за другим, а вынимала теперь по одному, подолгу готовилась к этому, заранее предчувствуя боль.

Сегодня – четвертое кольцо. Прошло уже четыре месяца в интернате. Вообще-то Аура опоздала на целый день и с ужасом осознала, что равнодушие, которого она так боялась, уже начало овладевать ею, раз она совершенно забыла об этой дате.

Капелька крови побежала по бледной коже бедра. Аура остановила ее пальцем, прежде чем та упала на белую простыню. Промокнув ранку платком, Аура прикрыла ноги одеялом. В коридоре погасили свет. Через полчаса во всех комнатах тоже должно быть темно. Такие здесь порядки.

– Как же тебе, наверное, больно! – Козима не могла отвести взгляда от ног Ауры. Ее лицо исказила гримаса, будто она сама чувствовала боль.

– Немного, – отозвалась Аура, бросив кольцо в ящик туалетного столика. Оно звякнуло о другие. Еще тридцать четыре кольца должны оказаться там, прежде чем она покинет интернат. Так долго ждать девушка не хотела.

Уже дважды она собиралась бежать. Один раз – в ночь, когда прочла то страшное письмо, потом – две недели спустя. Оба раза Аура добежала до стены парка, во второй раз даже влезла на нее, но вспомнила предупреждение Козимы: город слишком далеко и в горах легко заблудиться.

С тех пор Аура все ждала, когда к интернату подъедет чей-нибудь экипаж. Но кто станет помогать воспитаннице интерната сбежать?

Склонив голову, Козима окинула соседку задумчивым взглядом.

– И чего ты так упираешься? Если все время повторять, как здесь ужасно, легче ведь не станет.

Аура ничего не сказала соседке о письме.

– А как иначе не сойти с ума в этом дурдоме?

– Просто смирись, – неуверенно ответила Козима. – И постарайся думать о хорошем.

– Замечательный совет.

Юная итальянка понимающе улыбнулась.

– Другого выхода нет. Занимайся тем, за что твои родители заплатили кучу денег: читай книги, слушай на уроках, учись хорошим манерам…

– Кто бы говорил! – Аура иронически покачала головой. Кого-кого, а Козиму нельзя было назвать прилежной ученицей. – Я убегу отсюда при первой возможности.

– Некоторые ждут такой возможности годами.

– И я дождусь.

Хихикнув, Козима пробормотала что-то невнятное и натянула одеяло до подбородка.

Ауре было не до шуток. И все же Козима уже не раз поднимала ей настроение в минуты отчаяния. Аура была ей благодарна и за то, что соседка никому не рассказывала о кольцах и о предстоящем побеге. Наверняка все воспитанницы втайне мечтали сбежать. Аура не сомневалась, что и Козиму посещают такие мысли, просто она скрывает это лучше других.

Погасив свет, девушка уснула.

Ночью Аура проснулась. Она прислушалась – стояла полная тишина. Сквозь занавески пробивался лунный свет. Козима крепко спала, закутавшись в одеяло. Наверное, Аура проснулась, увидев что-то во сне. Она потянулась, устроилась поудобнее и приготовилась снова уснуть.

Как вдруг услышала какой-то резкий звук. Она вздрогнула. Звук повторился. Мигом оказавшись у окна, девушка осторожно отодвинула занавеску и выглянула во двор. Так и есть: она слышала ржание лошади. В тусклом свете луны Аура разглядела повозку – не экипаж, а простую телегу, заваленную бурыми мешками с бельем. И кому только взбрело в голову посреди ночи везти белье в прачечную?

Аура подумала, не разбудить ли Козиму. Сон как рукой сняло, и снова уснуть все равно не получится. Не попытаться ли выяснить, чья это телега и что она здесь делает так поздно? Кто знает, быть может, это тот самый удобный случай… Но нет, не стоит торопиться. Девушка уже протянула руку к плечу Козимы, как вдруг поняла: в одиночку легче остаться незамеченной. Так и не разбудив соседку, Аура быстро натянула платье, обулась, с минуту посомневалась, но в итоге взяла черный плащ Козимы.

Аура осторожно пробиралась по коридору. Миновав две соседние комнаты, она услышала шорох и тихий шепот. Видимо, не только ее разбудил шум с улицы. Аура подождала немного, не выйдет ли кто в коридор, но двери оставались закрытыми, и она пошла дальше. Другие воспитанницы либо не придали звукам особого значения, либо просто не решились нарушить правила интерната и выглянуть в коридор. Покидать комнаты ночью строго запрещалось, а на случай нужды под кроватями стояли горшки – прямо как в Средневековье.

Лошадь снова заржала, Аура вздрогнула. Подошла к ближайшему окну и глазам своим не поверила: телега исчезла! Как ни вглядывалась девушка в темноту, ничего не увидела. И кучер, и повозка словно сквозь землю провалились.

Но Аура не отчаивалась. Спустившись по широкой главной лестнице, она очутилась в длинном коридоре на первом этаже. Коридор вел в вестибюль, откуда другая лестница шла в кабинет мадам де Дион под внутренним двором.

Пройдя по коридору, Аура замерла у двери в вестибюль и прислушалась, но за толстой деревянной дверью не было слышно ни звука. Осторожно надавив на ручку, девушка заглянула в щель. Никого. Только из подвала доносился приглушенный шепот – похоже, там кто-то спорил. В окнах – непроглядная тьма.

Чуть помедлив, Аура собралась с духом и вошла в вестибюль. На ходу девушка поплотнее закуталась в плащ, пряча белое платье. В неотапливаемых каменных коридорах было холодно, к тому же от волнения ее пробирала дрожь.

И вот она уже на верхней площадке лестницы, ведущей в подвал. Ступени метров десять шириной лишь по краям освещались крошечными ночниками на стенах. Середина оставалась в полной темноте.

Аура стала спускаться. Ученицам разрешалось заходить в кабинет директрисы только по официальному приглашению. Но куда больше девушку пугала сама мысль о том, что ей придется спуститься в подвал монастыря.

Снизу послышались тихие голоса. Один из них Аура узнала: это директриса. Голос ее собеседника звучал грубее, с хрипотцой. Неужели мадам де Дион по ночам принимает мужчин у себя в кабинете? Будь на месте директрисы кто-то другой, Аура, может, и поверила бы. Но трудно отыскать в целом мире женщину, которая бы интересовалась противоположным полом меньше, чем мадам де Дион. Не зря же девочки прозвали ее Монсеньором.

Затаив дыхание, Аура пошла дальше. Внизу лестницы была приоткрытая дверь. За ней – небольшой коридор, с ответвлениями в обе стороны, в конце его – еще одна дверь, тоже открытая.

Там, уперев руки в костлявые бедра, спиной к двери стояла директриса и с кем-то оживленно шепталась. Ее собеседника Аура не видела.

Оцепенев на секунду, девушка попятилась и тут увидела, что мимо директрисы прошел сутулый человек с мешком на плечах. И понес его из подвала. Аура догадалась, что незнакомец отогнал повозку к черному ходу монастыря, подальше от посторонних глаз.

Девушка осторожно поднялась по лестнице в вестибюль и попыталась выйти на улицу через главный вход. Заперто. Аура подошла к узкому, как бойница, окну и, отодвинув щеколду, распахнула его. Решеток на окнах не было – вряд ли в такую глушь забрел бы вор. А с тех пор как две воспитанницы интерната заблудились в лесу, сбежать никто не пытался.

Аура выпрыгнула из окна и, тихо ойкнув, приземлилась рядом с колонной у входа. Закутавшись в плащ и надев широкий капюшон, девушка побежала вокруг главного здания и пристроек, стараясь держаться подальше от окон. Свет нигде не горел, все будто вымерло. На залитой лунным светом поляне деревья и кусты казались черными бесформенными пятнами.

Аура разглядела полосы примятой травы – следы колес проехавшей повозки. У последней постройки – сарая с садовыми принадлежностями старого Марека – девушка остановилась. Прижавшись к стене, выглянула за угол.

Повозка, как и ожидала Аура, стояла метрах в двадцати, у черного хода. Сутулый человек в плаще с капюшоном, только более старомодном, чем у Ауры, и обтрепанном по краям, тащил на плечах мешок с бельем. Вот он бросил его в повозку и пошел назад. Лица девушка не разглядела, и уже через мгновение человек скрылся в дверях.

В прачечной монастыря не стирали постельные принадлежности и скатерти, поэтому ничего необычного в том, что за бельем кто-то приехал, не было. А учитывая расстояние до города, неудивительно, что добрался он до интерната только ночью.

Аура кинулась через двор к повозке. Она не хотела упустить первый за четыре месяца шанс. На мгновение девушка вспомнила про Козиму, и ей стало совестно, но не из-за плаща, а из-за того, что оставила подругу одну. Но ведь ни у кого не было таких серьезных причин для побега домой, как у Ауры.

Девушка забралась в повозку, отодвинула в сторону мешок с бельем и, свернувшись калачиком, легла на его место. При свете луны ее плащ не отличался по цвету от мешков. Надеясь, что в темноте никто ничего не заметит, она подтянула поближе другие мешки.

У черного хода раздался шепот, дверь закрылась. В траве зашаркали шаги: кто-то приближался к повозке. Под мешками Аура ничего не видела, оставалось полагаться только на слух. Девушка затаила дыхание, мысли путались. Накативший страх перерастал в панику.

Повозка накренилась – кучер забрался на козлы и стегнул лошадь. Послышалось негромкое ржание, и повозка тронулась с места. Аура не могла поверить, что все это происходит с ней. Неужели она больше не увидит интернат и отвратительную директрису?

Девушка все ждала, когда колеса загрохочут по бревенчатой дороге, но ничего не услышала. Впрочем, тогда бы шум разбудил весь интернат. Значит, повозка едет другим путем, возможно, напрямик через парк.

Не в силах больше терпеть, Аура попыталась выглянуть наружу. Высвободив правую руку, она чуть-чуть раздвинула мешки, закрывавшие обзор. Но разглядеть удалось лишь деревянный борт повозки и неясные очертания деревьев в лунном свете.

Вскоре повозка остановилась. Кучер что-то прошептал, ему ответили. Без сомнений, второй голос принадлежал Мареку, старому слуге. Тут же послышался скрип: открылись главные ворота парка. Повозка снова тронулась. Аура на ходу разглядела худое лицо Марека. Ей показалось, что он смотрит на нее. Прямо в глаза. Но повозка спокойно проехала мимо, слуга не поднял тревогу. Ворота со скрипом закрылись.

Когда Аура ехала в интернат, дорога из города заняла полдня, при том, что экипаж был запряжен парой лошадей. Девушка смирилась с тем, что остаток ночи ей придется провести среди вонючих мешков. Как бы ей хотелось проспать всю дорогу! Но спать нельзя. Нужно быть начеку.

И все же ее одолевала смертельная усталость. Аура изо всех сил боролась со сном, но в конце концов сдалась и решила, что смотреть все равно не на что, кроме деревьев и лугов, окутанных мраком ночи. Глаза закрывались сами собой. Она только чуть-чуть вздремнет.

Аура проснулась, когда телегу тряхнуло на глубокой выбоине. Девушку охватила паника.

Сколько она проспала? Несколько минут? Часов? Она уже хотела было вскочить и осмотреться, но вовремя опомнилась. Лежа все в той же позе, Аура попыталась отогнать сон и разглядеть хоть что-нибудь у обочины дороги. Далеко ли еще до Цюриха? Может, они уже подъезжают к городу? Ну хотя бы до долины добрались?

Раздумывая об этом, Аура вдруг с ужасом осознала: повозка едет вверх, в горы!

Но ведь там ничего нет: ни деревни, ни даже одинокого домика. И уж конечно никакой прачечной.

Она еще раз осторожно ощупала мешки. Рука затекла, и прошло некоторое время, прежде чем Аура что-то почувствовала. Мешки мягкие. Белье. «Хорошо, что хотя бы не трупы», – с долей цинизма подумала девушка.

Несколько минут Аура раздумывала, не стоит ли спрыгнуть и бежать подальше от повозки и жуткого кучера. Но вспомнились ужасные рассказы про заблудившихся девушек: мысль о том, что ее, выбившуюся из сил, найдут в лесу какие-нибудь дровосеки, совсем не прельщала.

Аура еще раз все хорошенько обдумала. Она же не беспомощный ребенок, которого бросили одного. И не избалованная девица, каких в интернате десятки.

В конце концов она решила спокойно подождать. Все лучше, чем наткнуться на компанию дровосеков, возможно, несколько недель не видевших женщину.

Казалось, прошла вечность, прежде чем лес остался позади. Наконец, выглянув из повозки, Аура увидела широкий луг. В ночном небе все еще светила луна, заливая высокую траву молочно-белым сиянием.

Повозка остановилась под отвесной скалой на краю луга. С замиранием сердца Аура прислушалась: кучер грузно спрыгнул с козел. Похоже, он совсем выбился из сил.

Он подошел к повозке. На фоне луга, залитого призрачным светом, Аура увидела его черный силуэт. Человек поднял руки. Аура застыла и едва не вскрикнула. Кучер схватил мешок, лежавший в передней части телеги, совсем рядом с беглянкой. Этот мешок явно был тяжелее и тверже других. Страх вмиг вернулся. Девушка ничего не могла рассмотреть из своего укрытия, но вдруг ей послышалось, будто кто-то стонет. В мешке!

Аура оцепенела. От ужаса она не могла даже думать. «Прыгай! – наконец пронеслось в голове. – Беги что есть сил!»

Но она не пошевелилась. Лежала, прислушиваясь к происходящему вокруг. Человек в плаще вскинул мешок на плечо и ушел. Через секунду скрипнула дверь, скрытая от глаз Ауры. Мешок, из которого больше не доносилось ни звука, видимо, уже в доме.

Аура не сомневалась: из подвала интерната незнакомец вынес именно этот мешок. В памяти всплыли рассказы воспитанниц о девушках, которые внезапно исчезали после попытки сбежать.

Аура выждала еще несколько секунд. Убедившись, что человек в плаще ушел, она отодвинула мешки с бельем и, облегченно вздохнув, слезла с повозки. Девушка бросилась было бежать, но, взяв себя в руки, вернулась и сдвинула мешки на место. Чтобы никто ничего не заметил.

При этом взгляд Ауры скользнул поверх повозки, и она заметила неподалеку деревянную хижину, стоявшую в окружении высоких елей у самой скалы на краю луга. Девушка решила, что в хижине, должно быть, три или четыре комнаты. Постройка так сильно покосилась вправо, что, казалось, вот-вот завалится. Единственное окно с передней стороны было зашторено, входная дверь открыта.

Наружу пробивался свет свечи, тусклая полоса терялась в траве. Послышался глухой удар – видно, кучер бросил свой груз на пол.

На минуту страх вдруг покинул Ауру. Ей даже удалось собраться с мыслями. «Скорее бежать!» – пронеслось у нее в голове. И тут же: «Но что станет с девушкой?»

Аура уже не сомневалась, что в мешке – одна из воспитанниц интерната. Даже если она и в сознании, то вряд ли способна защитить себя. Аура понятия не имела, что этот человек собирается делать с девушкой. Но воображение рисовало картины одна страшнее другой.

Аура торопливо обогнула повозку и подобралась к окну. Ей представилось, как девушка сидит, забившись в угол, не зная, как защититься от незнакомца. И в ее воображении у девушки было лицо Ауры…

Окно было так плотно занавешено, что снаружи ничего не удалось разглядеть. Аура скользнула к углу хижины и стала пробираться вдоль боковой стены. Окон больше не было. Между задней стеной и утесом она разглядела ров в несколько шагов шириной. Судя по нестерпимой вони, он служил сточной канавой. Но чтобы обойти хижину, придется пробраться вдоль нее.

Аура пошла по узкой тропинке у отвесной скалы; что-то подсказывало ей: стен хижины с этой стороны лучше не касаться. К счастью, в темноте было не разобрать, чем наполнена сточная канава. Ауре показалось, будто в зловонной жиже что-то тускло поблескивает. Очень хотелось миновать это место поскорее. Аура заторопилась, из-под ног в канаву посыпались комья земли. Девушка испугалась, что поскользнется и свалится в эту канаву, вонявшую так сильно, что она едва не теряла сознание.

Наконец, миновав ров, Аура добралась до угла хижины. Осторожно осмотрелась – никого. Трава с этой стороны дома была изрыта бороздами, как будто здесь не раз что-то волочили по земле.

В этой стене также не было окон. Аура даже обрадовалась. Но мысль о беззащитной девушке заставляла ее идти дальше. От страха, злости и отвращения кружилась голова.

Снова оказавшись у фасада, Аура обнаружила, что дверь закрыта. Дрожа от страха, девушка огляделась. Человека в капюшоне нигде не было. Повозка с лошадью стояла, как и прежде, у входа, мешки лежали на месте. Видимо, во всех остальных действительно перевозили белье.

В тот же миг из хижины послышался пронзительный крик. Затем – глухой удар. Еще крик, уже слабее. И тишина.

Аура приникла ухом к стене. Она расслышала, как что-то протащили по полу, затем хлопнула дверь. Либо незнакомец закрыл девушку в другой комнате, либо вошел туда вместе со своей жертвой. Тогда, скорее всего, в передней никого!

Аура подошла к двери и легонько толкнула ее. Дверь приоткрылась. Девушка осторожно заглянула в щель. Пусто. Перед кирпичным камином, полным остывшей золы, валялась какая-то тряпка – похоже, покрывало, в которую была завернута жертва. На потолочных балках висели связки высушенных трав. В свете свечи они отбрасывали причудливые тени. На лежанке у боковой стены – скомканное одеяло. От покрывала до двери в дальней стене тянулся кровавый след.

Аура долго не решалась войти в хижину, но наконец медленно переступила порог. Колени дрожали. В доме было холодно. Неудивительно, ведь камин не горел. В спертом воздухе стоял какой-то тяжелый запах. Из-за второй двери снова послышались звуки: треск рвущейся ткани и быстрые шаги по деревянному полу.

Оглянувшись в поисках какого-нибудь оружия, Аура увидела на полу рядом с лежанкой длинную деревянную палку с развилиной на конце. Костыль! Аура подняла его, прикинула на вес, но даже толком не поняла, тяжелый он или легкий. Не сводя глаз с двери, она прислушивалась к каждому шороху.

Из-за двери донеслась брань, затем оглушительный грохот и женский крик. Дверь распахнулась от удара.

Пошатываясь, в комнату вошла девушка. Аура узнала одну из заблудившихся беглянок, Марлу, на год старше ее самой. Длинные рыжеватые волосы слиплись от крови, струйкой вытекавшей из раны на лбу. Глаза широко раскрыты, на разорванной ночной рубашке – алое пятно.

Еле держась на ногах, Марла заковыляла к входной двери, совершенно не замечая Ауру. Споткнувшись о порог, она упала ничком, с трудом перевернулась на спину, впилась в Ауру взглядом, протянула к ней руки, будто прося о помощи.

Аура заметила, что кровь по лицу Марлы стекает как-то странно. Кто-то начертил у нее на лбу знак, похожий на иероглиф.

Аура пошла к Марле, ноги у нее подкашивались. Та все еще тянула к Ауре руки, потом открыла рот, но не издала ни звука.

Опомнившись, Аура поняла: Марла не тянется к ней, а показывает на что-то у нее за спиной.

Аура обернулась и одновременно инстинктивно пригнулась, ускользнув от чьих-то рук, которые чуть было не вцепились ей в волосы. Ничего не видя перед собой, она наугад ударила костылем.

Раздвоенный конец палки угодил незнакомцу прямо в колено, да так сильно, что тот с воплем рухнул на пол. Он попытался подняться, но запутался в своем черном плаще. Снова размахнувшись, Аура постаралась попасть костылем врагу по голове, скрытой под капюшоном. На мгновение в черных складках ткани мелькнуло худое старческое лицо, палка угодила прямо посередине. Человек повалился на пол.

Аура обернулась к Марле, чтобы помочь ей подняться, но той в доме не оказалось. Не выпуская из рук костыль, Аура без оглядки бросилась прочь. Ледяной ветер с гор и тишина ночи немного привели ее в чувства, хотя она все еще дрожала всем телом и едва стояла на ногах.

В полосе света, падавшего из открытой двери на поляну, между домом и повозкой, Аура увидела Марлу. Она лежала на животе, и только сейчас Аура заметила ее израненную спину. Похоже, старик в плаще пытался прикончить ее топором или тесаком. Аура склонилась над Марлой, но та уже не дышала. Лишь пальцы ее вздрогнули и обмякли.

Гибель Марлы показалась Ауре страшным, до боли реалистичным сном. Ей представилось, что она вот-вот очнется от этого кошмара на мокрой от пота простыне.

Аура заглянула в хижину: старик так и лежал на полу. Не помня себя, девушка вернулась к повозке и, недолго думая, распрягла лошадь. Животное беспокойно било копытом по высокой траве. Шкура была влажной от пота, из ноздрей шел пар.

Аура в последний раз оглянулась. Ничего не изменилось. В дверном проеме виднелось пятно черной ткани, укрывшей неподвижное тело незнакомца. А что, если она его убила?..

Аура с трудом взобралась на спину лошади: седла не было и поводья слишком длинные. Лошадь казалась старой и уставшей, но когда девушка ударила ее в бока, вдруг встала на дыбы. Едва удержавшись, Аура поскакала к спуску с горы. Вскоре она добралась до заросшей тропы на опушке леса. Кто знает, куда она ведет… «Главное, скорее убраться отсюда и попасть в долину», – пронеслось у нее в голове. Аура помчалась вперед без оглядки, пригибаясь под низкими ветками: прочь отсюда, в долину, в город, к спасению!

 

Глава

7

Слушая музыку, Джиллиан порой воображал, что видит ноты. Они кружили над ним, будто комариный рой. Танцевали в такт музыке – то быстрее, то медленнее. При этом Джиллиан всякий раз думал: «Ну вот и все: ты окончательно сошел с ума!»

Сейчас ноты, нарисованные его воображением, прыгали и извивались в каком-то диком танце. Театру ужасов «Гран-Гиньоль» можно многое простить: и убогие постановки, и неумелую игру актеров. Но музыка, звучавшая со сцены, была совершенно чудовищна – так же ужасна, как сюжеты пьес.

Джиллиан ждал за кулисами своего выхода на сцену. Он служил здесь статистом – одним из немногих, ведь в «Гран-Гиньоле» даже ведущие артисты не гнушались исполнять второстепенные роли. Театр существовал лишь два с половиной года, но Джиллиан не сомневался, что его основатель Макс Мори скупил подержанный реквизит у всех театров Парижа. Мори отличался непритязательным вкусом и предпочитал не сорить деньгами.

Вот уже почти четыре месяца Джиллиан жил в Париже и третий месяц играл на Монмартре в труппе бульварного театра «Гран-Гиньоль», который одновременно пользовался и дурной славой, и большим успехом. Скажи кто-нибудь Джиллиану до его поспешного бегства из Вены, что он станет актером в парижском театре, он бы не удостоил эти слова даже усмешки. А теперь удивлялся, что никогда прежде – ни в Вене, ни в других городах, где он жил, – ему никто не предлагал играть в театре. Джиллиан, как никто другой, знал о своем обаянии, о том, как он ошеломляет и притягивает людей. На сцене это очень пригодилось.

Джиллиан был не мастер говорить, а уж по-французски и вовсе изъяснялся с трудом, но Мори выпускал его на сцену всего раз-другой за спектакль. И тогда с публикой творилось что-то невероятное… Гул разговоров и смех в зале стихали. Все как один зачарованно смотрели на гермафродита, и неважно, участвовал ли тот в действии, или просто стоял на заднем плане. Мори, поставивший не один спектакль, сразу же заметил поразительную реакцию зрителей. Да, Джиллиан обладал удивительной властью над людьми, включая и самого Мори.

Джиллиан снял комнату недалеко от улицы Шапталь, где и находился театр «Гран-Гиньоль». Хозяином был старый мастер, торговавший искусственными глазами. Старика звали Раймон Пиобб, и он не только сдал Джиллиану пыльную комнатушку в мансарде, но и взял его в помощники. Каждый день до обеда Джиллиан полировал маленькие дутые шарики из белого стекла. А после – мыл бесчисленные кисти, чистил коробки с красками и вклеивал мягкие подушечки в маленькие деревянные футляры, в которых искусственные глаза доставляли клиентам.

Пиобб называл себя мастером кукольных глазок – он унаследовал мастерскую от отца, – но в основном зарабатывал изготовлением искусственных глаз для людей. Для начала старик прочел новому жильцу длинную лекцию об истории своего ремесла и его важности.

– В моем деле, как и в любом другом, бывает сезон и не сезон, – объяснял старик, ловко жонглируя тремя стеклянными глазами: карим, серым и огненно-красным. – С Рождества до середины марта покупают вяло, зато потом, до конца октября, глаза просто нарасхват! Черт его знает почему. Глаза для дам несколько дороже, чем для господ: там работа тоньше. Я вкладываю в них чуть больше блеска и огня. – Пиобб хихикнул и, поперхнувшись, выронил один глаз. Джиллиан ловко подхватил его, прежде чем тот разлетелся вдребезги.

Неплохо, мой мальчик! Ты мне нравишься. Спасибо большое. – Старик снова принялся жонглировать стеклянными глазами. – Так на чем я остановился? Ах да, глаза для дам… Приходит ко мне какая-нибудь дама или господин с безобразной дырой на лице, и первым делом они позируют мне, как модели художнику. Я внимательно рассматриваю здоровый глаз и делаю новый – точь-в-точь такой же. Подлинное искусство, скажу я тебе! Есть у меня одна клиентка, мадам… ну, неважно… Она вот уже пять лет замужем, а муж до сих пор не заметил, что у нее искусственный глаз! И все только благодаря старику Пиоббу, уж поверь мне! – Пиобб опять захихикал, но глаз на сей раз не выронил. – Некоторые клиенты вынимают искусственные глаза на ночь, кладут под подушку или в стакан с водой на туалетном столике. Как правило, это мужчины. Женщины не вынимают их ни днем, ни ночью. А знаешь ли ты, что одним искусственные глаза служат чуть ли не вдвое дольше, чем другим? Все дело в слезах. Кто-то плачет реже, кто-то чаще, а слезы разъедают поверхность, как кислота. Так что плаксы – мои самые любимые клиенты! Они появляются на пороге моей мастерской каждые два-три года – кто чаще, кто реже… Хочу открыть тебе одну тайну, мой мальчик! – Впрочем, едва ли это была такая уж тайна, если старик заговорил о ней в первый же день. Джиллиан тем не менее внимательно слушал. – Большинство моих покупателей вовсе не богачи, а прислуга. Ну кто возьмет в дом одноглазого слугу? Такие люди оказываются на улице без средств к существованию. Но в Париже есть благотворительное общество, которое снабжает бедняков искусственными глазами. Моими глазами, так-то! Они покупают их за полцены, это тоже хорошие деньги. В общей сложности я продаю от двухсот до трехсот глаз в год, и это только беднякам! И еще штук сто – состоятельным людям. Кроме того, есть заказы из-за границы. К счастью, на свете не так много мастеров, которые делают стеклянные глаза. Двое в Лондоне и по одному в Риме и Милане. Все. Так что дела идут хорошо, даже очень хорошо, грех жаловаться.

Именно Пиобб рассказал Джиллиану о театре ужасов «Гран-Гиньоль», одном из самых известных бульварных развлечений города. Люди отовсюду стекались на улицу Шапталь, в четырехэтажное здание с белым фасадом и строгими колоннами у входа. Рядом стояли деревянные афишные тумбы. Вниманию публики предлагались пьесы вроде «Экспериментов доктора Лорда» или «Маркиза де Сада». Характеры героев этих незамысловатых историй были выписаны совершенно топорно. Зато на сцене разыгрывались пытки и убийства, зрителям демонстрировали ванны с кислотой и ошибки хирургов. Последнее – самая популярная и самая омерзительная часть репертуара.

Однажды, в свободное от работы в лавке Пиобба воскресенье, Джиллиан стоял около театра, как вдруг к нему подскочил какой-то человек и смерил взглядом с ног до головы. На лице его тут же отразилось восхищение, так хорошо знакомое Джиллиану. Незнакомец представился: Макс Мори, основатель, руководитель, автор и режиссер многочисленных постановок в театре «Гран-Гиньоль».

Мори взял Джиллиана в театр буквально с улицы, и тот согласился скорее шутки ради, а не потому, что действительно верил в свой актерский талант. Так гермафродит, прибывший в Париж без гроша в кармане, уже через несколько недель трудился сразу в двух местах: днем помогал Пиоббу делать стеклянные глаза, а по вечерам играл в театре «Гран-Гиньоль». Роли были почти без текста, и Джиллиан легко совмещал эти два занятия – к немалому удовольствию обоих нанимателей.

Лежа по вечерам в постели, Джиллиан иногда посмеивался над тем, куда завела его судьба. К работе и в театре, и в мастерской он относился с юмором, к тому же решил, что Париж ему нравится не меньше Вены, а может, и больше. Он не отказался бы провести так еще несколько месяцев, а то и год. Жил Джиллиан беззаботно, подружился с чудаковатым Пиоббом, а вот от актеров в театре держался на расстоянии. Многие из них косо поглядывали на дилетанта. Странное воздействие Джиллиана на людей их поражало, но, к счастью, никто не догадывался, что виной тому – двойственная природа, которую он тщательно скрывал.

В тот вечер Джиллиан готовился выйти на сцену театра «Гран-Гиньоль» в шестьдесят первый раз. Зал шумел особенно громко: на сцене безумный ученый ставил жуткие опыты на девственницах, то есть возможностей для демонстрации крови, обнаженной плоти и дурного вкуса было предостаточно. Зал сотрясался от криков и аплодисментов. Те немногие, кто понимал, что все это происходит не всерьез, бурно веселились, а остальные, кому ужас в глазах полуобнаженных актрис казался неподдельным, шумно негодовали и сокрушались. Джиллиан давно раскрыл секрет театра «Гран-Гиньоль»: стоит настроить зрителей не только против негодяев на сцене, но и друг против друга – и о театре будут трубить на всех углах. Успех рос с каждой новой пьесой, не проходило и дня, чтобы театр так или иначе не упомянули в газетах.

Размышления Джиллиана прервал Мори. До выхода на сцену оставалось три минуты. Странно, что режиссер тревожит его в такой момент.

– Тебя там спрашивают, – сказал Мори, кивнув на зал. – Говорят, они твои старые знакомые.

– «Они»? – удивился Джиллиан.

– Да, близнецы, как мне показалось. Очень странная парочка. Спроси при случае, не хотят ли они поступить ко мне: от одного их вида мурашки по спине бегут!

Мори развязно хлопнул Джиллиана пониже спины. Пора на сцену. Джиллиан вышел под софиты, в одной руке он держал отрезанную восковую руку, в другой – деревянный топор.

Несколько минут он старался уследить и за действиями безумного ученого на сцене, и за публикой в зрительном зале. Следуя указаниям ученого, Джиллиан – на этот раз не просто безмолвный слуга – собирал части трупов, составляя из них нового человека, и краем глаза поглядывал в зал.

Стены зала были обтянуты темной тканью, последние ряды едва виднелись в темноте. Посередине с потолка свисали два огромных позолоченных деревянных ангела с блаженными улыбками на устах.

В одном из передних рядов Джиллиан увидел близнецов. Штык, а может Клык, кивнул ему с дружелюбной улыбкой. Тут Джиллиан понял: игра в прятки окончена. От гнева Лисандра не спастись, уж ему-то следовало это знать!

Джиллиан подумывал, не сбежать ли прямо сейчас, но не решился. Да и не стоило устраивать переполох в зале. К тому же Штык и Клык мирно сидели на своих местах, наблюдая за его игрой и, что совсем уж невероятно, похоже, получали удовольствие.

Через несколько минут Джиллиан наконец ушел со сцены. Едва зайдя за кулисы, он сорвал парик и пулей пронесся мимо ошарашенного Мори к черному ходу.

На улице, в свете одинокого газового фонаря, стояли Штык и Клык: руки в карманах, на лицах – фальшивые улыбки. Их вытянутые тени на мокрой мостовой тянулись к Джиллиану. Выругавшись, он захлопнул дверь и, не найдя на ней засова, бросился бежать сквозь лабиринт гардеробных и гримерок. Услышав, как дверь за спиной скрипнула, он свернул в коридор, ведущий на сцену.

Две «убитые» девственницы, перепачканные кровью, хихикая, шли ему навстречу. Обе застыли в изумлении, когда Джиллиан промчался мимо. Он побежал за кулисы, надеясь отыскать Мори. Режиссера нигде не было. Только двое рабочих курили, облокотившись о декорации. На сцене, судя по звукам, тем временем разыгралась настоящая бойня.

Пробежав мимо рабочих, Джиллиан поискал Мори с другой стороны кулис, но и там его не оказалось. Режиссер собрал бы людей и на какое-то время задержал близнецов, но, судя по всему, Джиллиану придется рассчитывать только на себя.

Спустившись под сцену по маленькой винтовой лестнице, он очутился в лабиринте опор и балок. Джиллиану пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой. Штык и Клык намного выше его ростом – им здесь будет нелегко. Сверху доносился топот безумного профессора, аплодисменты и испуганные крики зрителей.

Дверь в конце помещения под сценой вела в подвал. Там хранился реквизит, деревянные модели пыточных орудий, сценические декорации и исторические костюмы.

На металлической винтовой лестнице послышались шаги. Обернувшись, Джиллиан увидел длинные тонкие ноги близнецов. Рабочие сцены, если и пытались их остановить, то явно безуспешно. А может, их приняли за новых статистов – ходячих мертвецов, например.

Вбежав в подвал, Джиллиан захлопнул за собой дверь. Придвинул к ней хирургический стол, а на него взгромоздил два тяжелых ящика. Едва он закончил, как в дверь заколотили.

Джиллиан был здесь всего однажды, несколько недель назад, когда Мори показывал ему театр. Тогда подвал показался ему небольшим, и сейчас Джиллиан удивился, какой он просторный. Когда-то здесь, видимо, был винный погреб: запах пробкового дерева все еще витал под мрачным сводчатым потолком. Ряды полок скрывали другой конец комнаты. Несколько тусклых лампочек едва освещали помещение.

Подвал театра был двухуровневый, сейчас Джиллиан находился на верхнем. Нижний уровень начинался чуть дальше, прямо под зрительным залом, откуда доносился едва слышный шум.

На нижний уровень вела лестница. Там все то же: сводчатый потолок, редкие лампочки, ряды полок… Стук в дверь сменился сильными ударами. Металлические ножки стола заскрежетали о каменный пол.

Джиллиан отыскал выключатель и погасил свет на верхнем уровне подвала. Сбежав по ступеням, он спустился вниз, осторожно пробрался через груды реквизита и оказался в дальнем конце помещения. Память не подвела: на улицу отсюда вел каменный желоб, по которому в подвал когда-то спускали уголь. Уже много лет он не использовался и до сих пор был покрыт черной пылью: никто его ни разу не чистил.

Джиллиан услышал, как дверь на верхнем уровне наконец поддалась. По полу застучали шаги: близнецы шли по его следу.

Схватив ящик, оклеенный цветной бумагой, Джиллиан встал на него, забрался в желоб и пополз вверх. Стыки камней были забиты углем, несколько раз Джиллиан чуть не соскользнул. Из-за угольной пыли было трудно дышать. Он изо всех сил пытался сдержать кашель, но не получилось. Близнецы его услышали.

Не успел Джиллиан проползти и полутора метров, как шаги стихли. Посмотрев вниз, он увидел мертвенно-бледные лица близнецов.

Тощие, костлявые, как у скелетов, руки тянулись к нему – близнецы пытались схватить его за ботинки, но не дотягивались. Джиллиан взбирался выше и выше и уже одолел половину пути. Наверху ничего не было видно: его собственная тень загораживала свет из подвала. Там должен быть люк. Оставалось надеяться, что он не заперт.

Кто-то карабкался следом – до Джиллиана доносился хруст суставов. Обернувшись, он увидел только одного из близнецов. Второй, наверное, побежал на улицу, чтобы встретить его снаружи.

В темноте Джиллиан наткнулся на деревянную крышку люка. Пошарил по ней, но щеколды не нашел. Конечно, ее нет, ведь люк открывается снаружи, а не изнутри. Он попробовал выломать крышку: забрался повыше и уперся в нее головой и плечами. Крышка скрипела, но не поддавалась.

Преследовавший его близнец уже успел подняться на несколько метров, за все это время не проронив ни слова. Джиллиан различал его силуэт в полумраке и удивлялся, почему тот не стреляет. Неужто Лисандр хочет видеть его живым? Может, он зря так боялся?..

Наконец, люк с громким треском поддался. Джиллиан едва не соскользнул вниз, но удержался. Еще раз ударил по крышке, и она с грохотом отлетела в сторону. Джиллиан ловко подтянулся и уже поставил было ногу на край люка, как вдруг понял, почему крышка вдруг открылась…

Перед ним стоял второй близнец. Мертвенно-бледными руками он вцепился в плечи Джиллиана. Гермафродит вскрикнул и, дернувшись, случайно угодил ногой в лицо первому преследователю. Тот взвыл и съехал на несколько метров вниз по желобу.

Второй близнец выволок Джиллиана из люка в темноту заднего двора. В домах вокруг светились окна, но, похоже, никто не слышал крики. Ноги Джиллиана коснулись земли. Близнец попытался развернуть его и перехватить сзади.

Слуги Лисандра, конечно, превосходили Джиллиана ростом и силой, но не могли сравниться с ним в ловкости. Тогда, в Вене, с заряженными револьверами, они имели преимущество, но в рукопашной схватке у близнецов не оставалось шансов.

Джиллиан без труда вырвался и, развернувшись, ударил противника, целясь ребром ладони в кадык. Но тот пригнулся, и удар пришелся в лоб. Не смертельный удар, но достаточный, чтобы сбить с ног. Близнец рухнул как подкошенный, и в ту же секунду за спиной Джиллиана раздался крик:

– Штык!

Обернувшись, Джиллиан увидел второго близнеца, очевидно, Клыка. Тот уже наполовину высунулся из шахты. Мигом вскочив, Джиллиан изо всех сил ударил его в челюсть. Клык вскрикнул, и Джиллиан увидел дырки на месте зубов, оставшиеся после их последней встречи в Вене. Отшатнувшись, близнец ударился затылком о край люка и с грохотом покатился вниз.

Штык тем временем уже поднялся и бросился на Джиллиана. Оба упали и стали с ревом кататься по земле. Первым поднялся Джиллиан. Штык рванулся вперед и схватил его за ногу. Гермафродит попытался высвободиться, но не тут-то было: близнец вцепился крепко. Из подвала послышался шум: Клык поднимался наверх.

Вдруг распахнулось окно, и кто-то, выругавшись по-французски, вылил во двор ведро помоев – прямо на Штыка и Джиллиана. Близнец на секунду отвлекся, Джиллиан вырвался и помчался к подворотне, ведущей на улицу Шапталь.

Представление, похоже, только что кончилось. Толпа тянулась от театра к перекрестку, где зрителей из высшего общества ожидали экипажи. Надежда затеряться среди людей мгновенно растаяла, когда первые несколько человек почуяли запах, исходящий от беглеца. Толпа расступалась. Громко возмущаясь, люди с отвращением шарахались в стороны.

Джиллиан добежал до перекрестка, повернул налево, на широкую, ярко освещенную улицу. Заморосил холодный дождь.

Джиллиан свернул направо, в длинную подворотню. Там, в глубине двора, находилась лавка старика Пиобба. Десятки искусственных глаз смотрели в ночь сквозь зарешеченные окна.

Приводить сюда близнецов ему совсем не хотелось, но это был единственный способ раз и навсегда отделаться от них. В своей мастерской Пиобб хранил старое громоздкое ружье, купленное много лет назад у уличного торговца, после того как несколько пьяных гуляк, задумавших поиграть на бильярде стеклянными глазами, ворвались в лавку.

Порывшись в карманах, Джиллиан нашел ключ, но когда поднес его к замку, обнаружил, что дверь приоткрыта. Нерешительно толкнув ее, он вгляделся в темноту.

– Месье Пиобб? – крикнул он. – Вы здесь?

Джиллиан шагнул внутрь. Под подошвой хрустнуло стекло. Убрав ногу, он увидел раздавленный стеклянный глаз.

– Месье Пиобб!

Чем дольше он вглядывался в темноту, тем отчетливее видел на полу множество стеклянных глаз. Многие были разбиты, но в зрачках еще светилась жизнь.

Джиллиана охватила холодная ярость. Он опоздал. Сюда близнецы наведались раньше, чем в театр.

Снова послышались шаги. Обернувшись, Джиллиан увидел близнецов метрах в двадцати от лавки. Нырнув в темноту подворотни, они ненадолго пропали из виду, но стук подошв по мостовой раздавался все ближе и ближе…

Джиллиан бросился вперед – искусственные глаза под ногами превращались в стеклянную крошку. Почти вслепую, в полной темноте, он нашел выдвижной ящик. Тот был открыт – видимо, близнецы старались выдать разгром за дело рук грабителя. Ружье на месте. Схватив его, Джиллиан нащупал в стволах два патрона. Заряжено.

Он повернулся к тускло освещенному прямоугольнику двери. Штык и Клык как раз подходили к лавке. В темноте они его не видели.

– Хозяин велел доставить его живым, – громко произнес Штык. Слова явно предназначались Джиллиану.

– Наверное, у него есть поручение для милого полумальчика-полудевочки, – ответил Клык.

Штык укоризненно посмотрел на брата. Несмотря на все, что близнецы натворили, провоцировать Джиллиана Штыку не хотелось. Похоже, он действительно нужен Лисандру живым.

С ружьем наготове Джиллиан затаился в темноте. Близнецы переступили порог. Стеклянные глаза хрустели у них под ногами. «Где же, черт возьми, Пиобб? Что с ним сделали эти подонки?» – спрашивал себя Джилиан.

Только он об этом подумал, как взгляд его упал на ноги, торчавшие из-под прилавка. Джиллиан беззвучно присел на корточки. Его переполняли отвращение и злость. Даже в темноте он разглядел: перед смертью старика жестоко пытали.

Мгновенно вскочив, Джиллиан прицелился и с расстояния в несколько шагов выстрелил Клыку в живот. Близнец беззвучно повалился спиной на витрину – стеклянные глаза запрыгали вокруг него, как мячики.

Штык с криком бросился к брату – Клык не шевелился. Развернувшись, он наклонился и вгляделся в темноту: туда, откуда раздался выстрел.

– Напрасно… – выдавил близнец, задыхаясь от слез. – Напрасно он это сделал…

Оскалившись и скрючив пальцы, как когти, он ринулся вперед, перемахнул через прилавок и оказался рядом с Джиллианом. Тот нажал на курок. Пуля вошла Штыку в живот, почти разорвав его пополам. Штык рухнул на пол, накрыв собой десятки стеклянных глаз.

Джиллиан брезгливо отбросил разряженное ружье. Варварское оружие. Никогда прежде он не пользовался столь грубым и отвратительным орудием убийства.

Переступив через тело Штыка, он подошел к витрине. Клык, жалобно постанывая, беспомощно прижимал руки к зияющей ране. Ему, должно быть, ужасно больно. Взгляд его казался таким же пустым, как и у стеклянных глаз, разбросанных вокруг.

Джиллиан быстро и хладнокровно прикончил его и, дернув за ноги, отбросил от витрины. Затем поднял тело Пиобба и уложил его на прилавок, словно павшего в битве короля: глаза закрыты, руки скрещены на груди.

Скоро сюда нагрянут жандармы, но Джиллиан не пожалел времени, чтобы отыскать уцелевший стеклянный глаз, и спрятал его в карман. На удачу. Или просто на память. Взбежав на чердак по деревянным ступеням, Джиллиан побросал свои вещи в дорожную сумку. Он вышел из дома через черный ход как раз в ту минуту, когда в конце улицы показались фонари полицейских.

Лисандр заплатит за все. У Джиллиана наконец снова появилась цель.

Но он понимал, что не справится в одиночку. Ему нужен союзник, столь же страстно мечтающий о смерти Лисандра, – тот, кто поможет воплотить мечту в реальность.

Потный, воняющий помоями и совершенно обессиленный Джиллиан стремглав бежал по переулкам Монмартра. И вдруг он понял, к кому обратиться за помощью.

 

Глава

8

– Поздравляю, Сильветта!

Глаза девочки округлились. Она с любопытством уставилась на коробочку в руках Кристофера. Шутливо попыталась выхватить подарок. Дразня сестру, Кристофер со смехом высоко поднял коробочку, но потом все же отдал ей.

– Спасибо! – обрадовалась Сильветта и побежала в свою комнату. – Большое-пребольшое спасибо!

Кристофер вошел следом и закрыл за собой дверь. В комнате Сильветты было тепло. Слугам поручили следить, чтобы в детской всегда было жарко натоплено. Кристофер забывал топить у себя в комнате, поэтому частенько мерз, лежа в постели. Но ему было не до того: хватит с него и одной печи: на чердаке. Он гордился тем, что за четыре месяца пламя атанора ни разу не погасло.

Сильветта забралась на кровать и принялась с нетерпением разрывать пеструю оберточную бумагу. Сегодня ее одиннадцатый день рождения, и Кристофер поздравил ее первым. С самого утра, еще до начала уроков – даже Шарлотта пока не приходила.

Пока девочка открывала подарок, он с улыбкой оглядывал комнату. Здесь почти ничто не говорило о том, что это детская. На туалетном столике – расчески и баночки с кремами, совсем как у взрослых барышень. Только две плюшевые игрушки на кровати с балдахином выдавали возраст Сильветты. На оконном витраже была изображена крутая лестница в небеса, по ней толпой шли люди. Некоторые уже поднялись до самого верха, а на тех, кто стоял на нижних ступенях, нападали крылатые черти, то и дело сбрасывая кого-нибудь вниз. Витраж состоял в основном из красных и желтых стекол, и лучи восходящего весеннего солнца освещали комнату, словно зарево пожара.

Наконец Сильветта справилась с оберткой. Вежливо, совсем по-взрослому, улыбнулась, хотя очень удивилась, увидев подарок.

– Это то, о чем ты всегда мечтала, – сказал Кристофер, подойдя поближе.

– Да? – Сильветта все еще улыбалась, но в голосе слышались нотки разочарования.

В коробке лежал пузырек размером с ладонь девочки, наполненный жидкостью противного грязно-коричневого цвета.

– Это нужно выпить?

– Нет, ни в коем случае! – засмеялся Кристофер. – Отравишься! К тому же пахнет твой подарок отвратительно.

– Но, Кристофер, что это? – спросила девочка, растягивая слова, и посмотрела на юношу умным взглядом – тоже как взрослая.

Присев на край кровати, Кристофер осторожно взял пузырек из ее рук и посмотрел сквозь него на свет.

– Помнишь, мы катались на лодке вокруг замка, и ты открыла мне свое заветное желание?

– Конечно, помню, – ответила Сильветта, все еще не понимая, к чему он клонит.

Кристофер кивнул и встряхнул закрытый пробкой пузырек.

– Теперь твое желание исполнится. Ты говорила, что хочешь черные волосы, как у мамы и Ауры. Так вот они! Вернее, с помощью этого средства твои волосы станут черными.

Голубые глаза Сильветты засияли.

– Это краска для волос?..

– Что-то в этом роде. Я сам приготовил.

– Ты? А ты умеешь?

– Я попросил одну светловолосую кухарку срезать для меня прядь своих волос и покрасил их этой жидкостью. Волосы стали черные как смоль. Точь-в-точь как у Ауры и мамы.

– Правда?

– Честное слово! – с шутливой серьезностью ответил Кристофер.

Сильветта с радостным криком бросилась ему на шею. От неожиданности он повалился на спину, а девочка звонко чмокнула его в щеку.

– Как здорово!

Сияя от счастья, Сильветта взяла у него пузырек и кинулась к туалетному столику. Усевшись поудобнее, девочка принялась рассматривать в зеркале свои светлые локоны, то и дело с надеждой поглядывая на темную жидкость.

Кристофер опустился на корточки возле нее.

– Давай объясню, что надо делать.

Убедившись, что Сильветта ничего не перепутает, он собрался уходить.

– Увидимся на уроке, – сказал Кристофер и уже взялся за ручку двери, но Сильветта крикнула:

– Подожди! – Она спрыгнула со стула и бросилась к нему, снова став похожей на беззаботного ребенка. – Я хочу тебе кое-что показать. – Девочка взяла Кристофера за руку и потянула за собой. – Только это секрет!

Добродушно улыбаясь, Кристофер последовал за Сильветтой к огромному, украшенному изысканной резьбой шкафу с одеждой. Открыв правую створку, девочка сдвинула в сторону многочисленные наряды. За ними обнаружился какой-то предмет, накрытый тканью. По форме он был похож на картину в раме.

– Это мой самый большой секрет, – гордо сказала Сильветта, заговорщически взглянув на Кристофера. – Никто о нем не знает, ни один человек на свете! Пообещай, что никому не расскажешь.

Кристофера тронула ее детская доверчивость. Кроме брата Маркуса, еще никто и никогда не относился к нему с такой симпатией.

– Обещаю, – шепнул Кристофер, обняв девочку. – Но ты уверена, что хочешь показать мне эту вещь? – добавил он, когда Сильветта уже собиралась сдернуть ткань. – Ведь тогда секрет перестанет быть секретом.

Сильветта задумалась. Потом снова повернулась к брату:

– Ты не хочешь посмотреть?

– Что ты! – воскликнул Кристофер. Ему вдруг стало грустно. – Конечно, хочу. Но тебе не кажется, что такую честь нужно сначала заслужить?

– Ты ведь теперь мой брат. И ты сделал мне подарок.

– Даниэль тоже тебе что-нибудь подарит. И мама.

Сильветта нахмурилась.

– Но их я люблю не так сильно, как тебя.

«Я закопал твоего отца в саду на чердаке, а ты говоришь, что любишь меня», – подумал Кристофер. Ему вдруг стало так тошно, что захотелось уйти из этой комнаты, от этой невинной девочки, которая так ему доверяет.

Обняв Сильветту, он сказал:

– Секрет перестает быть секретом, когда о нем расскажешь. Даже если я никому его не открою. Подожди немного. Когда-нибудь я его заслужу. Понимаешь, о чем я?

Кристофер испугался, что его отказ обидит девочку. Последние слова прозвучали неловко, но, к его удивлению, на кукольном личике Сильветты появилась понимающая улыбка.

– Мы дадим друг другу клятву, да? Ты защищаешь меня, а я тебя. Если я помогу тебе, то ты откроешь мне свой секрет, а если ты поможешь мне, то я открою тебе свой.

Кристофер провел рукой по ее длинным волосам.

– Так и сделаем. Клянусь.

– И я.

Сильветта аккуратно завесила платьями раму, завернутую в ткань, и закрыла шкаф. Кристофер смотрел на девочку, но его снова стала мучить совесть, и он отвел взгляд, чтобы та не заметила страданий в его глазах.

Кристофер вышел из комнаты, погруженный в раздумья. Он чувствовал свою вину, но понимал: ничего уже не изменить. С пути, на который он ступил, не свернуть. Раскаиваться поздно. Слишком многое произошло за последнее время.

Однажды вечером, почти месяц назад (неужели это было так давно?) Кристофер отыскал Шарлотту в западном крыле замка. К этому времени все уже разошлись по своим комнатам. Кристофер подгадал, чтобы разговор с приемной матерью состоялся в такой день, когда ее любовника не будет в замке. Барон приезжал на остров каждую неделю и обязательно оставался на ночь. Следить за Шарлоттой и бароном, подслушивать их разговоры во время любовных утех в фамильном склепе вошло у Кристофера в привычку. Он изо всех сил убеждал себя, что наблюдает за парочкой не просто из любопытства, а для того, чтобы побольше узнать об их слабостях.

В тот вечер Шарлотта рано ушла спать и уже переоделась в ночную сорочку, когда Кристофер постучал к ней.

– Кристофер? Что случилось? – В глазах Шарлотты мелькнул испуг.

«Твое семейное счастье дало первую глубокую трещину», – с горечью подумал юноша, а вслух спросил:

– Можно зайти на минутку? Не волнуйся, ничего не случилось.

– Конечно, входи, – растерянно ответила Шарлотта и поспешила накинуть шелковый халат.

Кристофер закрыл за собой дверь.

– Садись. – Шарлотта указала на кресло у витражного окна. Из будуара, где они теперь стояли, в спальню вела двустворчатая дверь. Там виднелась кровать с балдахином, застеленная белоснежным бельем. «Надо же, как чисто и опрятно, – подумал Кристофер. – Она создала себе уютный мирок, лживый и искусственный».

Убранство комнаты весьма впечатляло. Повсюду были ракушки: на комодах, на полках, на невысоких подставках, в витрине, стоявшей между окнами, и даже на рисунке обоев. В основном ничем не примечательные, хотя попадались и необычные, наподобие той, что привез Фридрих из колонии: крупные, диковинных цветов, с множеством завитков. Кристофер знал, что приемная мать любит ракушки, но и не подозревал насколько – в этой комнате он никогда прежде не бывал.

– Они великолепны, правда? – спросила Шарлотта, заметив, что Кристофер оглядывается по сторонам.

– Да…

Кристофер все еще стоял посреди комнаты, а Шарлотта расположилась на золоченой кушетке, обитой темно-красной тканью.

– Я люблю слушать шум моря, – сказала она, и настороженное выражение лица сменилось мечтательно-грустным.

Кристофер не сразу понял, что Шарлотта имеет в виду шум раковин, а не прибой за окном.

– Но ведь море у тебя прямо под окнами! Неужели поддельный шум прибоя ты любишь больше, чем настоящий?

– Честно? – Шарлотта взглянула на Кристофера. Потом потерла виски. – Я ненавижу море. Все так и переворачивается во мне, когда я сажусь в лодку и от воды меня отделяет лишь тонкая деревянная перегородка. Море пугает меня. Пугает его бесконечность и глубина… Господи, да от одной только мысли становится дурно! Наверное, я одна в этом замке люблю витражные окна. За ними не видно этой серой пустыни. – Шарлотта тряхнула головой, словно отгоняя от себя эту картину. – Волны, волны до самого горизонта… Море так враждебно. А каждая ракушка – это его частичка, и я могу делать с ней все, что хочу. Разобью ракушку – и море исчезнет. Не смотри не меня так, Кристофер! Это правда. В каждой ракушке – кусочек моря. Послушай сам. Я слушаю океан, когда мне захочется. Но могу и заставить его стихнуть навсегда. Ракушки помогают мне смириться. Смириться с жизнью на острове, окруженном морем. И справиться со страхом. – Шарлотта смущенно улыбнулась. – Иногда я чувствую себя такой беспомощной…

Кристофер понимал, что момент не самый подходящий, но все же тихо спросил:

– Поэтому ты встречаешься с Фридрихом в склепе?

Шарлотта побледнела. Взгляд ее померк.

– И давно ты знаешь?

– Довольно давно. Месяца три, а то и больше.

– Тебя это не касается, Кристофер. И никого не касается.

Она старалась говорить строго, но голос дрожал.

– Кое-кого это все же заинтересует, – возразил он.

Повисло молчание. Наконец Шарлотта поняла, что Кристофер имел в виду: он вовсе не смущен и не расстроен своим открытием.

Лицо Шарлотты исказилось от возмущения. Кристофер понимал, что поступает низко и подло, но в то же время наслаждался своей властью над Шарлоттой, чувствовал прилив сил, ему открывались новые перспективы. Если уж он хочет походить на Нестора, ничего другого ему не остается. Это единственно верный путь.

– Боже мой, ты мне угрожаешь?..

– Нет, – ответил Кристофер. Уверенность стала его покидать. – Я ничего ему не расскажу. Это одолжение ты заслужила.

– Одолжение? – Голос Шарлотты, казалось, вот-вот сорвется. – Я забрала тебя из приюта, сюда, в наш замок, в нашу…

– Семью? – перебил Кристофер. – И это ты называешь семьей? Твой муж прячется от всего света, Ауру отослали в интернат, Даниэль – калека, а Сильветта… Она любит тех, кто с ней честен, а ты ее обманываешь.

– О чем ты говоришь? – Шарлотта начала выходить из себя. – О чем, черт побери, ты говоришь?! Тебе Аура рассказала?

«Аура знала? Как я раньше не догадался!»

– Нет, – ответил он тихо. – Но неужели ты думаешь, это не очевидно для любого, кто знает про твои шашни? Думаешь, Нестор верит, что он отец Сильветты? Да стоит только на нее взглянуть, и все сразу ясно!

Шарлотта вскочила с кушетки, скрючив пальцы, как когти, будто хотела наброситься на Кристофера.

– Убирайся! Прочь с моих глаз!

У Кристофера задрожали колени, но он не отступил.

– Уверена? Не боишься, что кое-кто узнает правду?..

Губы Шарлотты исказились в злобной усмешке.

– По-твоему, Нестор не знает о нас с Фридрихом? Как бы не так!

– О, Нестор наверняка все знает. А вот Сильветта… И если ей рассказать…

Шарлотта влепила Кристоферу пощечину, расцарапав лицо до крови. У него даже дыхание перехватило.

– Ты не посмеешь! – с трудом выдавила она. – Ты никогда не поступишь так с Сильветтой. Я не верю тебе!

– Я люблю Сильветту как младшую сестру, – искренне признался Кристофер, проведя рукавом по лицу. Увидев кровь на манжете, он побледнел. – Но, думаю, она имеет право знать правду и о своем происхождении, и о том, что ее зачали на могиле!

Шарлотта вздрогнула, как будто ее ударили. Кристоферу даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Но она совладала с собой.

– Что ты задумал? – тихо спросила она, смерив его ледяным взглядом. – Чего ты хочешь?

Кристофер на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, Шарлотта стояла прямо перед ним. Он испугался, но сразу взял себя в руки.

– Еще не знаю, – признался юноша. – Но точно знаю, с чего начать.

– С чего же?

– Даниэль должен уехать.

Шарлотта недовольно фыркнула:

– Уехать? Ты с ума сошел! Это Нестор тебя надоумил?

Кристофера вновь охватил ужас. Что, если Шарлотта попытается разыскать старика на чердаке? Он поспешно ответил:

– Отец ни при чем. Он даже не знает, что я здесь. – Кристофер глубоко вздохнул. – Это я хочу, чтобы Даниэль уехал.

Шарлотта резко отвернулась и заходила туда-сюда по комнате. Полы ее халата развевались.

– Я бы запросто могла отослать тебя вместо него.

– И потерять Сильветту. Как уже потеряла Ауру.

Шарлотта с ненавистью взглянула на него.

– При чем здесь вообще Даниэль? Что он тебе сделал?

Кристофер и сам задумывался об этом, но ответа так и не нашел. Дело было не в драке и даже не в их открытой вражде. Но во взгляде Даниэля таилось нечто странное, будто он следил за Кристофером, за каждым его шагом, ловил каждое слово. Кристофер ощущал присутствие сводного брата, даже когда того не было поблизости.

Ему все время мерещилось, что Даниэль за ним охотится, наблюдает, подсматривает. Какова бы ни была причина, он чувствовал: Даниэль опасен. Для него и его дела. Дела Нестора.

Кристофер шагнул к двери.

– Просто сделай, что я сказал! – отрезал он, но голос его дрогнул. – Даниэль должен убраться. Мне все равно куда. Лишь бы я его больше не видел.

– А потом? – прошептала Шарлотта. – Чего ты потребуешь потом?

– Посмотрим.

Кристофер вышел и закрыл за собой дверь.

Очень тихо, почти беззвучно, будто не хотел потревожить Шарлотту в ее печали.

С тех пор прошло три недели. Но даже сегодня, в день рождения Сильветты, Кристоферу не стало легче – скорее наоборот. Ему все время казалось, что кто-то тайно наблюдает за ним. А поскольку Даниэль покинул замок, Кристофер решил, что это Нестор. Вернее, дух Нестора.

Впрочем, Даниэль не совсем покинул замок. Кристоферу не сказали, куда девался сводный брат, но через некоторое время он сам это выяснил.

Даниэль поселился в старом маяке, на самом северном из пяти островов, окружавших замок. По ночам через окна оранжереи Кристофер видел тусклый свет, пробивавшийся из-под двери маяка. И орланы перестали сидеть на перилах.

Кристофера все устраивало. Он был рад, что сводный брат больше не путается под ногами. От Нестора он знал, что замок соединяется с маяком таким же подводным тоннелем, как и с островом-кладбищем, но никак не мог отыскать вход в него. Сильветта не знала, слуги тоже лишь пожимали плечами, а Шарлотта делала вид, что понятия не имеет, о чем речь. Кристофер понимал, что она притворяется, но настаивать не решался. Шарлотта ходила как в воду опущенная, и это его раздражало. Он бы с удовольствием отослал из замка и ее. Может быть, тогда он перестал бы чувствовать укоры совести.

Кристофер не слышал, как Шарлотта сообщила Даниэлю, что он должен уехать, и мог только представить себе реакцию сводного брата. Он воображал, как Даниэль проклинает его, грозится отомстить, но в глубине души знал, что на самом деле тот не желал ему зла. И наверняка даже сожалел о том, что ударил Кристофера тогда в коридоре.

Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее убеждался, что Даниэль безропотно принял свою судьбу. Безропотно и с кислой миной на лице.

Кристофер уже несколько недель не ходил на уроки. К чему разыгрывать пай-мальчика? Его положение в замке упрочилось, и никто ему теперь не указ. В оранжерее есть дела поважнее, и они не терпят отлагательств. Конечно, ему не хватало общения с Сильветтой во время уроков, но они наверстывали упущенное после обеда. Играли в карты, катались на лодке. Только когда Сильветта предложила съездить в деревню, Кристофер отказался. Он еще не готов ступить на материк, пусть даже на несколько часов. При мысли об этом Кристофер будто чувствовал, как на плечо ему ложится рука, словно сам Нестор шепотом предостерегает его.

Вот уже несколько месяцев как на грядке в центре сада колосилось неизвестное растение. Именно там, где покоился Нестор. Сначала Кристофер принял росток за сорную траву. Садом он почти не занимался, все свое время отдавая науке. Но вдруг ему в голову пришла одна мысль…

Взяв из библиотеки книгу об уходе за растениями для алхимических опытов, Кристофер снова углубился в легенду о Гильгамеше. В той главе не оказалось ни единого рисунка, однако имелось зашифрованное описание, которое Нестор даже подчеркнул: цветок Гильгамеша иначе назывался «Мечом жизни». Кристофер попробовал сорвать листок и порезался об острый край. Так он убедился, что высокое растение с клинообразными листиками и есть цветок Гильгамеша.

Однако Кристофер не решался испробовать цветок на себе. Кто знает, что будет, если его съесть? Да и в легенде сказано, что цветок набирает силу семь лет. А если он ошибся и из тела Нестора выросло не чудодейственное снадобье, а яд? И вообще, почему цветок Гильгамеша появился именно на могиле Нестора, при том, что многим поколениям алхимиков и целителей так и не удалось его отыскать?

Нет, Кристофер ни в чем не был уверен. У него были только предположения. Он даже хотел подмешать цветок кому-нибудь в еду, но отказался от этой затеи. Если растение и впрямь дарует бессмертие, то давать его кому-либо, кроме Сильветты, он не станет. А здоровьем девочки Кристофер дорожил так же, как своим. От мысли, что может навредить сестренке, он приходил в ужас.

Остаток дня Кристофер провел на чердаке, в который раз изучая загадочное растение под микроскопом и сравнивая строение листьев со всеми рисунками растений, какие смог найти. Все бесполезно! Он выяснил только одно: науке это растение неизвестно.

Вечером Кристофер спустился к ужину. В последнее время он все чаще и чаще пропускал семейные трапезы, но сегодня – в честь дня рождения Сильветты – решил прийти. Девочка не простила бы его отсутствия.

Шарлотта уже сидела за столом. Она не удостоила Кристофера даже взглядом. Чем питался Даниэль, Кристофер мог только догадываться. Наверное, кто-то из слуг знал тайный ход к маяку и носил ему еду. По крайней мере, к ужину Даниэль не являлся с тех пор, как стал жить на маяке. Кристофера удивило, что Шарлотта покорно исполнила его требование. Как видно, скрыть от Сильветты тайну ее внебрачного рождения было для Шарлотты куда важнее, чем он предполагал. И конечно, Кристоферу это было только на руку.

После того разговора с Шарлоттой семейные ужины стали совсем безрадостными. За столом почти не разговаривали, а если кто-то заводил беседу, ее поддерживала лишь Сильветта. В этот вечер кухарка и слуги особенно старались порадовать трех оставшихся членов семьи. Празднично украсили стол, на люстру повесили бумажные гирлянды, а Сильветту ожидал торт с одиннадцатью свечами.

Кристофер и Шарлотта молчали, пока служанки накрывали на стол, снимали крышки с дымящихся блюд, зажигали свечки на торте.

Сильветта запаздывала. Приготовления к ужину закончились, но лишь спустя несколько минут в коридоре послышались ее шаги. Как всякий ребенок, девочка давно с нетерпением ждала праздника. Тем удивительнее было, что она задержалась.

Не успела именинница войти, как в коридоре раздался испуганный возглас одной из служанок:

– Но фрейлейн Сильветта…

Шарлотта насторожилась, Кристофер нетерпеливо повернулся. В дверях появилась Сильветта.

– Боже! – вырвалось у Шарлотты. Она так резко вскочила, что чуть не опрокинула стул.

Волосы Сильветты были черными, даже немного отливали в синеву. Локоны чуть разгладились от раствора, и на первый взгляд девочка могла показаться уменьшенной копией Ауры. Сильветта сияла от счастья.

– Мама, смотри, какие у меня волосы! – воскликнула она.

Кристофер с гордостью смотрел на младшую сестру. Приготовленный им раствор отлично подействовал, и даже обошлось без побочных эффектов. Кожа головы ничуть не окрасилась. Но Кристофер радовался не столько своему успеху, сколько тому, что мечта Сильветты наконец осуществилась.

Подбежав к дочери, Шарлотта схватила ее за плечи и закричала:

– Кто это сделал?! Отвечай сейчас же, кто это сделал с тобой?

– Но мама… – испуганно пискнула девочка. – Я…

– Кто?!

– Кристофер приготовил мне подарок.

Обернувшись, Шарлотта гневно уставилась на Кристофера поверх пламени свечей.

– Как ты мог?.. – Ее лицо перекосилось от злобы и ненависти.

– Почему ты так сердишься? – спросил Кристофер. Его действительно удивила такая реакция. – Сильветта довольна.

– Она теперь как Аура. И как я. – Глаза Шарлотты наполнились слезами. Она резко смахнула их рукой. – Сильветта была другой, чистой. – Шарлотта обняла дочь и прижала ее к себе. – Что он с тобой сделал, мой ангелочек…

С этими словами Шарлотта отпустила Сильветту и бросилась вон из зала.

Девочка, вся в слезах, смотрела, как мать в развевающемся платье бежит по коридору. Повернувшись к Кристоферу, она наклонила голову, задумчиво провела рукой по иссиня-черным волосам и вдруг одарила его такой улыбкой, что у него мурашки побежали по коже.

Люк перед алтарем оказался закрыт – этого стоило ожидать. Кристофер нащупал ручку и хотел поднять крышку, но она не сдвинулась ни на сантиметр. И тут он увидел замок. Шарлотта и Фридрих кое-чему научились.

После того как Кристофер объявил приемной матери, что обо всем знает, любовники встречались на кладбище уже в третий раз. В предыдущие два раза Кристофер не осмелился следить за ними. Шарлотта предупредила Фридриха, а уж тот, конечно, готов дать отпор.

Но сегодня, сразу после дня рождения Сильветты, Кристофер решил выяснить, что они о нем говорят. Что-нибудь непременно говорят – в этом Кристофер не сомневался. Барон – человек неглупый, он наверняка придумал какой-то способ приструнить обнаглевшего приемыша Шарлотты.

Обнаружив, что тайный ход закрыт, Кристофер выбежал из замка. Стояла холодная ночь. Шумел прибой. Бледный свет месяца выхватывал из черноты неба клубы облаков. Ветви кипариса над головой таинственно перешептывались на ветру. Прибавив шагу, Кристофер поспешил миновать темную рощу. Лишь завидев мерцающую гладь залива, он перевел дух.

Кристофер запрыгнул в одну из оставленных у причала лодок, отвязал канат и принялся изо всех сил орудовать веслами. Когда он обогнул восточную сторону замка, он был уже весь мокрый от пота. В лунном свете проступили очертания острова-кладбища. Издали он казался лишь скалистым утесом, но Кристофер знал, что это впечатление обманчиво. В центре острова была впадина, похожая на кратер. Там и стоял среди старых пиратских могил фамильный склеп Инститорисов.

Сто метров до острова Кристофер плыл больше получаса. Волнение было сильное, и лодка с трудом продвигалась вперед. Но вот и потрескавшийся утес. Кристофер выпрыгнул из лодки и рывком вытащил ее на берег.

Насквозь мокрый от пота и морской воды Кристофер вскарабкался по скале и увидел посередине острова углубление. В темноте едва угадывалось круглое строение, окруженное колоннадой, – фамильный склеп. По склонам тут и там виднелись надгробные камни и кресты. На некоторых могилах остались лишь бесформенные груды камней. Сердце Кристофера сжалось при виде старого пиратского кладбища.

В склепе не было окон, но из-под двери пробивался мягкий свет свечей. Проскользнув между могилами и каменными глыбами, Кристофер остановился у колоннады. Осторожно приблизившись к потрескавшейся от времени двери, прильнул к ней и самодовольно ухмыльнулся: из склепа ясно доносились голоса любовников. Но никаких вздохов и шорохов, как раньше, – ни малейших признаков страсти. Любовники спорили и, похоже, уже давно.

– Ты не можешь допустить, чтобы тобой командовал ребенок, – сурово произнес Фридрих.

– Кристофер уже не ребенок, – возразила Шарлотта. – Вот почему он так опасен.

– Опасен? Да он просто злобный и неблагодарный мальчишка. Больше ничего.

– Ты его плохо знаешь.

– Что же он сделает? Нестору о нас известно. А Сильветта… Думаешь, она этого не переживет?

– Нет! Ей нельзя знать правду, понимаешь? Я не хочу потерять и ее.

Кристофер услышал шаги. Видимо, Фридрих расхаживал туда-сюда.

– Ты собираешься всю жизнь скрывать от нее правду?

– Зачем ей правда? Нестор, может, и чудовище, но она считает его своим отцом. И пока не задумывается всерьез над тем, чем он занимается.

– А если в один прекрасный день задумается? – раздраженно спросил Фридрих. – Шарлотта, ты же знаешь, он отправит ее вслед за Аурой. Нестор терпеть не может, когда вмешиваются в его дела.

Шарлотта фыркнула.

– Какое счастье, что до меня ему уже давно дела нет.

Снова шаги. Тихий шорох одежды: любовники обнялись.

Наконец Фридрих сказал:

– Кристофера надо выдворить из замка. Хотя бы ради Даниэля.

– Бедный Даниэль! Я так волнуюсь за него. Он же такой слабый, такой чувствительный. Не могу даже представить, чем он там целыми днями занят.

– Ты боишься, что он опять попытается наложить на себя руки?

– С тех пор как уехала Аура, я думаю об этом каждый день, каждый час. Больше ни о чем.

Шарлотта тихо заплакала.

– Тем более надо избавиться от Кристофера. И кстати, почему он целыми днями торчит на чердаке?

– Откуда мне знать? Наверное, помогает Нестору… Чем бы тот ни занимался. Я туда сто лет не поднималась. Не исключено, что Нестор вообще уже мертв.

– Может, пришло время его навестить?

Голос Шарлотты прозвучал испуганно:

– Ты хочешь пойти к нему?! К Нестору?

– Почему бы и нет? Что он мне сделает? Ну обругает. А я открою Нестору глаза на интриги его любимчика.

– Не удивлюсь, если именно Нестор за всем этим стоит.

– Ну а Сильветта?

– Она ему безразлична, ты же знаешь. Он и глазом не моргнет, если Сильветта узнает правду.

Голоса смолкли. Кристофер затаил дыхание.

– Завтра утром я пойду к мальчишке и разберусь с ним, – объявил Фридрих.

– Если ты его поколотишь, вряд ли это поможет.

– Поколочу? Нет, боюсь, он уже не в том возрасте. – Фридрих горько усмехнулся. – Скорее утоплю в море.

– Не говори ерунды.

– Кто тебе важнее? Мальчишка или Сильветта? – Шарлотта ничего не ответила, и барон продолжил уже спокойнее: – Он не оставляет нам выбора. Ведь так?

– И зачем я привезла его сюда…

– Не вини себя. Ты же сама говоришь, что он изменился. Он не был таким, когда ты его усыновила.

– Не был.

– Кто же знал, каким он станет.

– Это все Нестор, уж поверь мне. Он умеет влиять на людей. Меняет их…

– Нестор – отшельник, – резко перебил Фридрих, – и, возможно, преступник. Но не колдун. Если Кристофер в самом деле изменился, как ты говоришь, значит, причина в нем самом, а не в Несторе.

Так продолжалось еще некоторое время. Шарлотта винила Нестора в своих несчастьях, а Фридрих пытался ее то утешить, то вразумить. Барона кидало из крайности в крайность, что ясно говорило о его собственных сомнениях. Кристофер самодовольно ухмылялся.

Наконец Шарлотта сказала, что уже поздно и пора возвращаться. Фридрих попробовал было ее отговорить, но в конце концов согласился.

– Хорошо, иди первая. Только оставь ключ в замке: я пока уберу одеяла.

Кристофер прислушался к звуку шагов: Шарлотта спускалась по лестнице в подземный ход. Убедившись, что Фридрих остался один, а Шарлотта уже ничего не слышит, Кристофер изо всех сил налег на дверь. Она с грохотом распахнулась и ударилась о стену, подняв облако пыли.

Фридрих вздрогнул, но быстро совладал с собой. Он спокойно смотрел на Кристофера сквозь завесу пыли.

– Ну конечно, – тихо проговорил барон. – Я полагаю, ты все слышал.

– Главное – слышал, – сухо ответил Кристофер. – Если я правильно понял, вы собираетесь меня утопить.

– Хорошо, что ты это запомнил. Не придется повторять. Угрозы так глупо звучат, когда ты в ярости, верно?

Кристофер понял, что зря ворвался в склеп. Барон бывал в колониях, он знаком с туземцами и их нравами, а Кристофер хотел напугать его, неожиданно распахнув дверь? Он уже порывался сбежать, но вдруг ощутил такой гнев, будто слова Фридриха пробили брешь в плотине, за которой скрывалась вся накопившаяся за долгие годы злость. Сперва она вытекала по капле, а теперь как будто понеслась неудержимым потоком.

Барон стоял посреди склепа между каменными постаментами, расходившимися лучами. Кристофер так и остался в дверях. Их разделяло несколько шагов. Если отступить сейчас, можно сразу убираться из замка, этой же ночью.

«Нестор, – в отчаянии подумал Кристофер, – отчего же ты мне не помогаешь?»

Никто не ответил, но вдруг все тело Кристофера охватил жар, он почувствовал прилив сил.

– Вы это всерьез? – спросил юноша настороженно. – Вы в самом деле хотите меня убить?

Мне не впервой. – Барон напрягся всем телом, черты лица стали жестче. – Мальчик мой, ты наломал столько дров, что уже не знаешь, как выпутаться, верно? И вот мы оба уперлись, как бараны, и не знаем, что делать.

– И вы действительно готовы рассказать Сильветте, что вы ее отец?

Фридрих звонко рассмеялся.

– Я? Отец Сильветты? Кто сказал тебе такую чепуху?

– Вы меня разочаровываете. – Кристофер злобно ухмыльнулся. – Я думал, блефовать – ниже вашего достоинства.

Барон снова рассмеялся и вдруг бросился на Кристофера. Не успел тот опомниться, как Фридрих ударил его кулаком в подбородок. Взвыв от боли, Кристофер отпрянул, налетел спиной на колонну и осел на землю. Острые камни впились ему в спину.

Он стонал, пытаясь подняться, но барон придавил его ногой к земле.

– Что ты возомнил о себе, щенок?! – Голос барона дрожал от ярости. – Думаешь, пришел, пригрозил и тебе это сойдет с рук? Так же как с Шарлоттой? – Он сильнее надавил ногой на грудь Кристофера, тот едва мог вздохнуть. – Ты жалкий неудачник! Я знавал немало таких, как ты. Следовало уже давно разобраться с тобой. Шарлотта защищала тебя, говорила: мол, это все влияние Нестора. Но мы-то оба знаем, что Нестор ни при чем. Ты просто дрянь. Жалкий паразит. И обращаться с тобой надо как с паразитом! Я могу раздавить тебя здесь и сейчас!

– Так… чего же вы… ждете? – с трудом проговорил Кристофер. Казалось, ребра вот-вот треснут под ногой Фридриха.

– Не строй из себя героя! – прошипел барон. – Думаешь, ты бросил вызов судьбе? Как бы не так! Ты просто дурак. – Еще раз надавив на грудь Кристофера, барон убрал ногу и окинул его презрительным взглядом. – Не хочу даже руки марать о такое ничтожество! Посмотри на себя, как ты лежишь и жалобно скулишь!

– Что вы… хотите сделать? – Каждый вдох обжигал легкие, каждое слово давалось с трудом.

– Уже утром тебя здесь не будет. Ясно? Не будет. Никаких прощаний с Сильветтой. Ты растворишься в воздухе, как будто тебя тут и не было никогда.

– Вы уверены, что Шарлотта тоже этого хочет?

– Хватит и того, что этого хочу я.

– И что, вот так просто убьете меня? В приюте забьют тревогу, и слуги…

Фридрих склонился к нему, глаза его показались Кристоферу двумя глубокими черными провалами.

– Мальчик мой, в море тело даже искать не станут. Все подумают, что ты просто удрал. С сиротами такое случается. – Барон схватил Кристофера за шиворот, приподнял и швырнул на острые камни. – И не смей мне дерзить.

С этими словами Фридрих развернулся и направился к двери.

Пошарив вокруг себя, Кристофер наткнулся на камень величиной с кулак. Недолго думая, он швырнул его вслед барону.

Камень угодил прямо в затылок. Фридрих пошатнулся, сделал шаг-другой и упал на одно колено, ударившись плечом и головой о колонну. Он со стоном повалился на землю и попытался повернуться, чтобы взглянуть на Кристофера.

Луна скрылась за тучами. Внезапно начался ливень. Настоящий водопад хлынул с небес.

Все тело Кристофера болело, особенно сильно – грудь и спина, но ему все же удалось встать на четвереньки. Взгляд его упал на обломок каменного креста. Юноша подтащил его поближе, встал и обхватил обеими руками. Тот оказался очень тяжелым, поднять его стоило немалых усилий.

Глаза Фридриха широко раскрылись, когда Кристофер приблизился. Кровь заливала светлые волосы. Барон силился встать, но то и дело заваливался на бок. Кристофер подошел совсем близко.

Барон захрипел, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из груди вырывались лишь стоны. Глаза застилало пеленой, тело сводили судороги. Он воздел правую руку к небу, будто моля о пощаде.

Кристофер наклонился над Фридрихом, из последних сил поднял каменный крест и обрушил ему на голову. Раздался хруст, и тело барона обмякло. Только рука осталась поднятой, как одинокое знамя на поле проигранного сражения.

Кристофер понимал, что жизнь уже покинула распростертое перед ним тело, но в слепой ярости продолжал наносить удар за ударом. Наконец он отбросил крест в сторону и рухнул на колени.

В таком положении Кристофер провел около часа, а кровь барона все текла и текла по камням. Наконец, поднявшись, юноша ухватил мертвое тело за ноги, поволок вверх по склону и, миновав скалистую гряду, спустился к воде. Затем вернулся за каменным крестом. Расстегнув пиджак и рубашку барона, Кристофер положил крест ему на грудь, с трудом застегнул несколько пуговиц и перетянул ремнем. Втащив тело барона в лодку, он отплыл на несколько десятков метров от острова – в противоположную от замка сторону – и перекинул тело через борт. Лодка накренилась, черпнув воды, и труп соскользнул в воду. Каменный крест потянул барона ко дну, и через несколько секунд на морской глади не осталось ни следа.

Преодолевая отвращение, Кристофер вернулся на остров, где убедился, что дождь смыл с камней кровь. Юноша прибрал за любовниками в склепе. Старался, чтобы все выглядело так, будто Фридрих сам привел склеп в порядок и покинул остров. Кристофер даже прошел через подземный ход к часовне и закрыл люк. Вернулся, погасил все свечи и, уже уходя, заметил самую большую свою оплошность: сломанный замок на двери. Пришлось просто прикрыть дверь, хотя рано или поздно ее распахнет ветром. Ну и пусть, это ничего не доказывает.

Наконец он столкнул лодку в воду и поплыл обратно к замку. Свет в окнах не горел. Да и на черной глади моря лодку все равно не разглядишь.

Незаметно пробравшись в замок, Кристофер торопливо поднялся в лабораторию и сжег свою одежду в пламени атанора. Улегся на старую кровать Нестора на другой стороне сада и, глядя в ночь через стекло, попытался привести в порядок свои мысли и чувства. Все страхи, сомнения и угрызения совести ушли, под конец осталась одна-единственная ясная мысль: «Нестор гордился бы мной».

 

Глава

9

Блуждая по окраинам Цюриха в поисках полицейского участка, Аура заметила свежее объявление на афишной тумбе: пропали три девушки, одной – четырнадцать лет, двум другим по шестнадцать. У Ауры появилась надежда, что здесь ее выслушают и отправят в горы полицейский отряд. А когда все закончится, ей позволят вернуться домой.

Тем сильнее было ее разочарование, когда в полиции ей не поверили! Офицер, конечно, принял заявление, но решил, что Аура – просто очередная дурочка, которая сбежала из интерната и решила напоследок насолить директрисе. Он даже не стал этого скрывать – наоборот, высказал Ауре все, что о ней думает.

Офицер не отрицал, что за последние несколько недель в Цюрихе действительно пропали несколько девушек, однако их следы не ведут за пределы города и уж тем более – в горы. Да и вообще женский монастырь Святого Иакова пользуется безупречной репутацией и уже не одно десятилетие занимается воспитанием высокородных девиц, которым нечем заняться.

Аура вскочила со стула, стала кричать, а когда и это не помогло, попробовала даже умолять. Наконец она повела себя так, как, по мнению офицера, и должны вести себя женщины: скромно потупила взгляд и заплакала. Смягчившись, офицер пообещал ей отправить в горы поисковый отряд. Однако он подчеркнул, что не станет беспокоить мадам де Дион по пустякам. Для начала его люди проверят хижину и лишь затем, если будут найдены улики, – что маловероятно – он сам побеседует с госпожой директором.

На просьбу Ауры отпустить ее домой офицер лишь рассмеялся. Об этом, конечно, не может быть и речи: как воспитанница интерната Аура находится под опекой мадам де Дион, и он не вправе решать ее судьбу. Услышав эти слова, Аура совершенно отчаялась, но ей все же разрешили провести день в полицейском участке и дождаться возвращения посланного в горы отряда.

С самого утра и до глубокой ночи Аура просидела на неудобной деревянной скамейке, даже не притронувшись к журналам, которые ей принесли, зато охотно поела фруктов и булочек: кто-то из полицейских поделился с ней обедом.

Поисковый отряд вернулся около полуночи. Лица полицейских осунулись, все трое чуть не падали с ног от усталости и на чем свет стоит ругали эту «маленькую дрянь», которая наплела небылиц. Да, хижину они отыскали, но, судя по всему, она уже много лет пустует. Камин холодный. Никаких следов убийства. Ни старика, ни девушки поблизости не обнаружили. Нашли только следы лошади и повозки, но что из этого? Крестьяне иногда пасут скот на окрестных лугах и останавливаются в хижине на несколько часов, а то и на всю ночь.

Полицейского, допросившего Ауру утром, вызвали в участок: смена его давно закончилась. Он пришел в бешенство и приказал той же ночью под охраной доставить девушку обратно в интернат. На разозленного офицера не действовали ни крики, ни уговоры, ни угрозы. А угрюмый надзиратель, приставленный следить за Аурой во время поездки, пригрозил надеть на нее наручники, если она не будет вести себя как следует. Аура трижды пыталась сбежать, но в конце концов ей пришлось покориться судьбе.

Экипаж подъехал к интернату около половины шестого утра. Со времени побега прошло чуть больше суток. Фрейлейн Браун заявила, что так распереживалась из-за случившегося, что даже заболела, и пообещала надзирателю провести с Аурой воспитательную беседу. А мадам де Дион явилась лишь после того, как полицейский уехал. Она молча посмотрела на Ауру, с каменным лицом выслушала все обвинения и оскорбления, а затем коротко распорядилась запереть беглянку в ее комнате.

Чтобы выполнить указание директрисы, пришлось позвать двух преподавательниц и старого Марека. Аура кричала и колотила в закрытую дверь, но никто не обращал на это внимания. Вещей Козимы в комнате не оказалось, кровать ее была заправлена. Видимо, директриса переселила юную итальянку в другую комнату.

Через несколько часов за Аурой пришли. Марек и одна из кухарок крепко схватили девушку. Следом в комнату вошла фрейлейн Браун и вытащила из-за спины платок, пахнувший чем-то сладким. Что толку кричать и вырываться? Браун прижала пропитанную хлороформом ткань к лицу Ауры, и через несколько секунд та потеряла сознание.

Аура почувствовала, будто кто-то легонько щекочет ей правую ногу – словно подул ветерок. Сначала голень, затем бедро… Девушка поняла, что это не ветер.

Аура хотела подняться и не могла, будто была прикована к кровати. Одеяло и подушка куда-то исчезли, Аура лежала обнаженной прямо на матрасе.

Она раздета, но ей не холодно. Только руки и ноги словно налились свинцом. Она не связана, но не в силах пошевелиться: тяжесть собственного тела кажется неподъемной.

Аура хотела вскрикнуть, но крик замер в груди. Ей почудилось, будто она глубоко под водой: мысли путались, очертания предметов расплывались. Может быть, она спит и ей снится кошмар? Ну конечно! Однако в следующий миг она поняла, что это не так, и прежний страх вернулся. А вместе с ним – мысли об осах.

Ей казалось, что осы повсюду, пусть она их и не видит. Она ощутила легкие прикосновения к коже: на одной ноге, на другой… Вот что-то коснулось правой руки…

Аура резко подняла голову. Другие части тела ее не слушались. Руки и ноги лежали неподвижно, как палки. Она оглядела себя и увидела черную точку, ползущую по правому колену. Оса не спешила, словно понимала, что ее жертва беспомощна.

«Жертва?» – пронеслось в голове у Ауры. Осы не станут жалить, если не шевелиться. Но при мысли о том, что насекомое могло ужалить в любой момент, по телу пробежали мурашки. Аура задрожала, как от холода.

Пока одна оса ползла по правому бедру, две другие уже добрались до талии. Грудь вздымалась и опускалась все быстрее, паника нарастала. Аура опять попыталась закричать и снова не издала ни звука. Голос пропал.

Держать голову становилось все труднее, словно невидимая рука давила на нее, прижимая к матрасу. Шею свело, было невыносимо больно. Аура обливалась холодным потом. Она не видела своих рук, вытянутых к изголовью кровати, но чувствовала, как насекомые ползают между пальцами. Попыталась сжать руки в кулак – тщетно. Осы все ползли и ползли по рукам, приближаясь к лицу.

Оса, которую Аура заметила первой, ползла по правой ноге прямо к темному треугольнику внизу живота. А те, что лезли по бедрам, теперь подбирались к пупку. Девушка все явственней ощущала мягкие прикосновения насекомых, как будто те оставляли едва заметные следы. Сперва по коже пробегал холодок, а потом начиналось резкое жжение, словно с каждым шагом насекомые впрыскивали яд.

Осы облепили тело девушки со всех сторон: лезли по ребрам, взбирались по груди. Коричневые соски сжались, когда по ним заскользили осиные лапки. Аура сразу вспомнила, как оса ужалила ее в грудь и как ей было больно. Во сне это случилось или наяву, она уже не помнила.

Аура открыла рот, но крикнуть не успела, почувствовав, как что-то шевелится в уголках губ. Оцепенев от ужаса и отвращения, она плотно сжала губы. Девушка поняла, куда нацелились осы! Что же делать?!

Аура приподняла голову – волосы внизу живота шевелились. Нет, не волосы – это шевелились усики насекомых. Осы пробирались между бедер прямо к ее чреву. Аура хотела сдвинуть ноги, но не могла пошевелиться. Ей оставалось лишь беспомощно наблюдать, как целый рой насекомых пробирался к цели. Крылышки подрагивали, но жужжания не было слышно.

Осиная армия разошлась на два фланга. Одна половина желто-коричневым ковром покрыла ее бедра, другая взбиралась по шее и вискам. Осы набились в ноздри. Дышать становилось все труднее, Ауре пришлось широко раскрыть рот. Рой насекомых потек по деснам и языку прямо в глотку. Другие осы нашли вход в ее чрево.

Насекомые кишели повсюду. И словно по команде одновременно вонзили жала во влажную, трепещущую плоть.

Неясные очертания вновь сложились в четкую картинку, как в калейдоскопе, который Аура так любила в детстве. Она увидела лицо.

Брови нахмурены, но глаза сияют. Гладкая кожа, изящные скулы. На щеках – ямочки, хотя человек не улыбается. Но самое удивительное: едва Ауре удавалось уловить в его чертах какой-нибудь изъян, как он исчезал буквально на глазах, и лицо вновь казалось совершенным.

Незнакомец схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Сон рассеялся, уступив место реальности. И почему она не может просто лежать, наслаждаясь красотой склонившегося над ней лица?..

– Аура! – настойчиво позвал человек.

Она не сразу узнала свое имя.

Но вдруг поняла, кто перед ней. Однако вскрикнуть не успела: незнакомец зажал ей рот рукой.

– Аура, – умоляюще прошептал он. – Не кричи. И не говори ничего. Они в любой момент могут заметить, что я здесь. Тебя накачали какими-то лекарствами, и ты уснула. Но сейчас нужно взять себя в руки!

Аура лежала на сером матрасе совершенно голая. Куда же девались осы? Неужто они все забрались в ее тело?

Нет, это лишь сон. Галлюцинация.

– Я уберу руку, – вкрадчиво произнес человек, – а ты не будешь кричать. Хорошо?

Аура поспешно кивнула, хотя еще не решила, сдержит ли обещание. Человек убрал руку, и она глубоко вздохнула. Несколько секунд она просто смотрела на него широко раскрытыми глазами – его лицо казалось совершенным. Несмотря на все, что он с ней сделал! Нет, не с ней: с ее отцом. А может, ничего и не было? Эти четыре месяца Аура не получала вестей из дома, не считая нескольких коротких писем от Сильветты. Никаких известий о смерти Нестора. Тем более о том, что его убили.

– Некогда объяснять, – прошептал Джиллиан. Он сам велел Ауре молчать, но все же удивился, что она послушалась. В его взгляде мелькнуло восхищение. – Ты смелая, Аура, – похвалил он. – Но тебе придется стать еще смелее, чтобы мы смогли выбраться отсюда незамеченными.

Аура вспомнила все. Интернат. Директриса. Старик в хижине в горах. Убитая девушка. И наконец, заточение в комнате.

– Надевай! – Джиллиан бросил ей ворох одежды. – И поторопись! Женщина, которую я заставил сказать, где ты, может очнуться в любую секунду. Я не думал, что буду так долго приводить тебя в чувство.

– Вы пришли меня убить? – тихо спросила Аура, машинально натягивая одежду. Ту самую, в которой сбежала из монастыря. Даже плащ Козимы был здесь.

– Конечно, – ответил Джиллиан. Стоя у закрытой двери, он прислушивался к звукам в коридоре. – Для того и стараюсь. Понятно, что я не смог бы убить тебя голой.

Аура покраснела и от этого смутилась еще сильнее. Она сама себе удивлялась. Ей стоило бояться Джиллиана, и неважно, как он ведет себя теперь. Он убил ее отца, он гнался за ней в поезде, хотел убить и ее тоже.

Но ведь он этого не сделал. Он ее отпустил и вдобавок подкинул письмо.

Что за странный наемный убийца? Аура решила ему довериться. Все равно выбора у нее нет.

Приоткрыв дверь, Джиллиан выглянул в коридор. Аура увидела сломанный замок.

– Бежим! – шепнул он, пока девушка завязывала шнурки непослушными пальцами.

Джиллиан вышел в коридор, Аура – за ним. Голова кружилась, подступала тошнота, в животе урчало от голода. Но похоже, она еще легко отделалась. По крайне мере, не спятила.

Шторы в ее комнате были плотно задвинуты, и только сейчас, в коридоре, она увидела, что за окнами – кромешная тьма. Сколько же она пролежала без сознания? Один день или целую неделю?

Джиллиан осторожно шел впереди, ведя Ауру за собой. Ступал он совершено беззвучно, зато шаги Ауры отдавались громом литавр. Лампы на стенах тускло освещали коридор, из комнат не доносилось ни звука. Видимо, стояла глубокая ночь.

Они дошли до двери в вестибюль. Джиллиан проскользнул вперед, Аура плелась сзади. Никем не замеченные, они прошли мимо лестницы, ведущей в подвал и кабинет директрисы. Джиллиан открыл входную дверь и вывел Ауру на улицу. В лицо ударил холодный ночной воздух.

Между двумя колоннами неподвижно лежала черная собака со свернутой шеей.

– Твоя работа? – тихо спросила Аура. «Ты», «вы» – какая теперь разница? Не время церемониться.

Джиллиан кивнул.

– У ворот еще одна.

Они пробирались через темный парк.

– Раньше сторожевых собак в интернате не было.

У Ауры перехватило дыхание, как будто холодный воздух, попадая в легкие, превращался в лед. Она совсем ослабла.

– Видно, они извлекли урок.

Джиллиан ускорил шаг, Аура едва поспевала за ним.

На мгновение девушка вспомнила Козиму – и тут же почувствовала угрызения совести. Разве можно оставить ее? Но снова у Ауры не было выбора. Скажи она Джиллиану, что без подруги не уйдет, он бы вряд ли согласился за ней вернуться.

Вторая сторожевая собака действительно лежала у ворот парка. Из пасти текла кровавая пена.

– Она тебя укусила! – воскликнула Аура.

Теперь, когда действие лекарств начало ослабевать, она стала обостренно воспринимать малейшие детали. Каждая мелочь казалась ей необычайно важной, но как только Аура высказывала свои наблюдения вслух, они тут же улетучивались из памяти.

Взявшись за руки, Аура и Джиллиан выбежали в открытые ворота, и вдруг позади, в восьмигранной башне монастыря, раздался звон колокола. Исчезновение Ауры заметили.

– Что они станут делать? – задыхаясь, спросила Аура.

Джиллиан потащил ее в лес, прочь от дороги. Теперь они продирались вниз по склону, к долине, прямо через заросли.

– Не думаю, что они будут нас преследовать, – ответил Джиллиан. Он даже не запыхался. – Да и кому нас преследовать? Преподавательницам? Старому слуге?

Должно быть, он наблюдал за интернатом какое-то время, раз так хорошо знал его обитателей.

Ветки хлестали Ауру по лицу, но она не жаловалась: она сбежала, и это главное!

– В интернате ведь нет телефона? – спросил Джиллиан. – По крайней мере, ни столбов, ни кабеля я не видел.

– Кажется, нет.

Шли они долго. Наконец, переведя дух, Аура спросила:

– Куда ты меня ведешь?

Разумеется, она не собирается никуда идти с Джиллианом, но расспросить не мешает.

– В Цюрих.

– А потом?

– Поговорим об этом, когда доберемся до города.

– К Лисандру?

Не сбавляя шага, Джиллиан обернулся и странно взглянул на Ауру.

– Зачем мне это?

– Ведь он твой заказчик.

– Если бы я выполнял его заказ, не отдал бы тебе письмо.

Аура резко остановилась. Мысли ее постепенно прояснялись: действие лекарств окончательно прошло. Слабость вдруг сменилась напряжением. В глазах девушки сверкнула ярость.

– Пускай ты и спас меня! – вспылила она. – Пускай я теперь перед тобой в долгу. Но не думай, что я полная дура и побегу за тобой куда угодно!

Даже в темноте Аура разглядела, как на губах Джиллиана заиграла легкая улыбка.

– Если бы я так думал, не пришел бы сюда.

– А зачем ты пришел?

– Я не знал, что эти люди собирались с тобой сделать. Да и теперь не знаю. В общем, я хотел просто навестить тебя и немного побеседовать. Вежливо, спокойно и без всех этих… сложностей.

Смерив его недоверчивым взглядом, Аура откинула прядь волос с мокрого от пота лица.

– Ты ничего не знал о том, что происходит?

– Нет. Я пришел в интернат попросить тебя о помощи.

Ей хотелось сказать в ответ какую-нибудь колкость, но слов не нашлось.

Джиллиан заметил это и вновь улыбнулся. Аура невольно отметила про себя, как он удивительно красив даже в тусклом свете луны.

– Это правда. Мне нужна твоя помощь, Аура. И, честно говоря, твои деньги.

– Мои… деньги? – Аура не смогла скрыть удивления и рассмеялась. – Разве похоже, что у меня есть деньги? Господи! – Больше ей нечего было сказать, и она только закатила глаза.

– Не похоже, – немного разочарованно протянул Джиллиан.

Аура перестала смеяться: она вдруг поняла кое-что важное.

– Но ты все равно меня освободил… Хотя знал, что у меня нет ни гроша.

Джиллиан ничего не ответил. Он думал, что делать дальше.

– Ты сможешь достать в Цюрихе наличные деньги? У тебя есть бумаги, которые можно предъявить в банке? Или родственники, к которым можно обратиться?

– Нет. – Джиллиан спас ее, хотя наверняка знал, что денег у нее нет. Так почему, черт возьми? Однако Аура не стала мучить его расспросами, а лишь поинтересовалась: – Для чего тебе, собственно, деньги? И за какие заслуги я, по-твоему, должна их тебе дать? Неужели за то, что ты подбросил мне письмо? – Девушка горько рассмеялась. – Честно говоря, когда я его прочитала, мне стало только хуже.

– Мне жаль, – ответил он мягко. Пожалуй, даже слишком мягко для той ситуации, в какой они оказались. Если и был в совершенстве Джиллиана какой-то изъян, так это чрезмерная чувствительность. Впрочем, именно эта черта когда-то понравилась Ауре в Даниэле, а в Джиллиане сейчас привлекала несравненно больше.

– Идем, – поторопил он, – нам нужно…

Оглушительный топот лошадиных копыт где-то неподалеку прервал Джиллиана на полуслове. С грацией кошки он обернулся и прислушался.

– Кто-то скачет по дороге, – прошептала Аура, а Джиллиан уже бросился к лесу. Девушка старалась не отставать. Подол ее платья то и дело цеплялся за ветки и колючки. В конце концов, проклиная все на свете, она подобрала юбку выше колен и побежала дальше с голыми ногами. Кольца на бедрах тихо позвякивали при каждом шаге.

Когда Аура наконец догнала Джиллиана, тот сидел за кустом и наблюдал за лесной дорогой, залитой лунным светом. Стук копыт приближался со стороны интерната. Вот-вот из-за поворота покажется всадник.

– Ты ведь не собираешься…

– Тихо! – Джиллиан бросил на нее строгий взгляд.

Аура обиженно замолчала. В воздухе повисло напряжение.

Из-за деревьев показался всадник. Аура с первого взгляда узнала старого Марека. Пришпорив лошадь, он пустил ее галопом, и это чуть не сгубило его, потому что Джиллиан, резко свистнув, вдруг выскочил на дорогу. Лошадь испугалась, встала на дыбы, но старик держался в седле лучше, чем ожидал Джиллиан. Очевидно, он был неплохим наездником. Марек щелкнул хлыстом, и лошадь рванулась вперед, прямо на Джиллиана. Тот едва успел отскочить в сторону. С торжествующей улыбкой Марек проскакал мимо и через миг исчез за поворотом. В темном лесу теперь лишь отдаленно слышался перестук копыт.

Аура обеспокоенно склонилась над Джиллианом и сразу поняла, что тот в порядке.

– Отличная работа, ничего не скажешь! – съязвила она.

Злобно взглянув на девушку, Джиллиан с ворчанием поднялся.

– Он не был похож на опытного наездника.

– Ты тоже не похож на опытного убийцу.

Несколько мгновений он, казалось, силился понять: комплимент это или нет.

– Лошадь бы нам пригодилась, – начал Джиллиан, но тут же оборвал сам себя: с какой стати он должен перед ней оправдываться?

«Я его смущаю», – подумала Аура. Ей это польстило.

Джиллиан снова вышел на дорогу и прислушался.

– Что? Еще кто-то скачет? – спросила девушка, хотя сама не слышала ни звука.

– Нет. Но хватит и одного.

– Что он задумал?

– А что бы ты сделала на его месте?

– Поскакала бы в город и заявила в полицию. Сказала бы, что из интерната сбежала воспитанница, а еще лучше – что ее похитили. Так убьешь сразу двух зайцев.

Джиллиан кивнул.

– Надо быть поосторожнее, когда доберемся до Цюриха.

– А другой дороги нет?

– Хорошо, что удалось найти хотя бы эту.

Они снова пустились вниз по склону, пробираясь в ночной лес.

– Ты так и не сказал, зачем тебе деньги, – немного погодя напомнила Аура.

Джиллиан криво усмехнулся.

– Когда Лисандр попросил, – он поморщился, произнеся это слово, – устранить тебя и твоего отца, мне пришлось отказаться от множества других заказов.

– Хочешь сказать «убийств»?

– Нет, этим я давно не занимаюсь. Надо было исполнить кое-какие поручения, кое о чем позаботиться, кое-что выкрасть. Само собой, люди, которые дали мне эти задания, не очень-то любят, когда их подводят. Так что в Вене у меня теперь немало врагов. И все же мне придется вернуться.

Аура нахмурилась.

– И тебе нужны деньги на билет?

– Нет, не в этом дело. – Джиллиан ухмыльнулся. – Мне нужно нанять людей. И купить оружие.

– Оружие?

Джиллиан пожал плечами.

– Без него нам не удастся покончить с Лисандром.

– Нам?!

К вечеру следующего дня они благополучно добрались до железнодорожного вокзала в Цюрихе, но там-то и начались настоящие трудности. Джиллиан легко провел Ауру по городским улочкам, без колебаний выбирая верный путь на перекрестках и развилках. Способность Джиллиана ориентироваться даже ночью на пути, пройденном всего один раз, приумножала его загадочное очарование. Но то, что он сделал в дамской комнате вокзала, еще сильнее поразило девушку.

Едва войдя в здание вокзала, беглецы заметили в толпе огромное количество полицейских – они кого-то высматривали среди пассажиров. Аура и Джиллиан догадывались, что ищут именно их. Конечно, у полицейских был лишь словесный портрет беглецов, и все же велика опасность, что среди них могли быть те, кто видел Ауру в участке. В любом случае у них наверняка есть подробное описание внешности девушки – в отличие от Джиллиана: его ведь не видел никто, кроме Марека и одной из преподавательниц, и те лишь мельком в темноте.

Последние сомнения исчезли, когда Аура и Джиллиан подслушали, как полицейский рассказывает любопытному путешественнику об опасном преступнике, похищающем девушек, и о его безвольной жертве. Тут-то Джиллиану и пришла в голову та самая странная мысль.

– Так, идем! – Он кивнул на дверь вокзальной уборной.

Аура поморщилась, когда Джиллиан взял ее за руку и потащил за собой – не только потому, что ей не понравилось, что он обращается с ней, как с ребенком, но и потому, что это могло привлечь внимание.

– Знаешь, почему на двери нарисована фигурка в юбке? – возмутилась Аура. – Это дамская комната!

– Жди, – отрезал Джиллиан и осторожно заглянул внутрь. Аура, как могла, прикрывала его от любопытных взглядов.

– Ты в своем уме? – растерянно прошипела она, но Джиллиан уже проскользнул в уборную. Сердито фыркнув, Аура последовала за ним.

Здесь стояла невыносимая вонь. На каменном полу виднелись грязные лужицы, зеркало давно покрылось сеточкой трещин. Обе кабинки были свободны. Кроме Ауры и Джиллиана, в помещении никого не оказалось.

– Входи! – Джиллиан указал на правую кабинку.

– Зачем?

– Давай же.

– Будь добр, объясни мне…

– Аура, скорее!

Недовольно ворча, девушка вошла в кабинку, гадая, что он задумал. Джиллиан стал протискиваться вслед за ней. Аура пришла в ужас.

– Что ты…

– Тсс!

Она молча отступила в сторону, освободив немного места. Джиллиан прикрыл дверь. Через узкую щель он поглядывал наружу.

«До чего я докатилась… – мрачно подумала Аура. – Прячусь в кабинке уборной вместе с убийцей моего отца. Видно, я сошла с ума».

Ее вдруг осенило: она ведь даже не спросила Джиллиана, исполнил ли он поручение. Убил Нестора или нет?

«Конечно, убил!» – решила Аура. И как ни странно, эта мысль не то что не вызвала отвращения, но даже не особенно ее расстроила. Видимо, она еще не осознала, как ужасно все то, о чем прочитала в письме, хотя и не сомневалась, что это правда.

Дверь уборной скрипнула – кто-то вошел. По мокрому каменному полу захлюпали шаги. Поднявшись на цыпочки, Аура выглянула из-за плеча Джиллиана. На секунду она увидела силуэт крупной женщины: та прошла мимо их кабинки.

Джиллиан не шелохнулся. Аура легонько постучала пальцем ему по спине.

– Что теперь? – нетерпеливо прошептала она.

– Подожди, – ответил Джиллиан не оборачиваясь.

Они услышали, как женщина зашла в соседнюю кабинку. Вскоре она покинула уборную, и Аура опять осталась наедине с Джиллианом.

Девушка уже потянулась, чтобы взять его за плечо и потребовать, наконец, объяснений, но тут снова кто-то вошел. Она тихо вздохнула и убрала руку, решив не отвлекать Джиллиана.

И вдруг события стали развиваться так стремительно, что Аура и опомниться не успела, а все уже было кончено. Джиллиан пулей вылетел из кабинки, бросился на вошедшую, оглушил ее точным ударом в затылок и втащил в соседнюю кабинку. Через деревянную перегородку Аура слышала, как он возится со своей беззащитной жертвой.

«Черт возьми, что он там делает?!» – подумала она.

Две минуты спустя все разъяснилось: Джиллиан открыл дверь кабинки и предстал перед Аурой, освещенный тусклым желтым светом.

На мгновение девушка лишилась дара речи. Вытаращилась на него, открыв рот. Наверняка выглядела она глупо. Но все же не так глупо, как Джиллиан. Впрочем, смешным он мог показаться лишь на первый взгляд. Стоило Ауре отогнать от себя привычный образ Джиллиана, и она увидела перед собой совершенно незнакомую женщину. Очень похожую на Джиллиана, но все-таки женщину.

Он нисколько не походил на мужчину, переодетого в женское платье. Под шляпкой, украшенной пером, было – вне всякого сомнения! – женское личико. Возможно, эта женственность присутствовала в Джиллиане всегда, но так отчетливо проявилась лишь сейчас. На нем было длинное синее платье в пол, скромная черная накидка и палантин – не то из натурального меха, не то из искусственного. Впрочем, в теперешнем облике Джиллиана тоже мало кто распознал бы искусную подделку.

– Как тебе это удалось? – спросила Аура, уставившись на его декольте. Пышной его грудь, конечно, не назовешь, но она все-таки есть. И главное, не скажешь, что ненастоящая.

– Я способный, – сухо ответил он, взяв Ауру за руку. Даже голос его звучал на тон выше. – Бежим.

– Что ты… что ты сделал с той женщиной?

– Она спит. И проспит еще час. Если, конечно, никто ее не обнаружит. Но дверь заперта изнутри.

Аура даже не стала спрашивать, как ему это удалось. Мужчина, способный без грима превратиться в женщину, без труда справится с простой щеколдой в уборной.

Когда они снова очутились в зале ожидания, Аура подумала, что слово «превращение» не вполне подходит. В том, что сделал Джиллиан, нет никакого волшебства. Дело в одежде – и только. В брюках и рубашке он выглядит как мужчина, в платье – как женщина. Все просто! При других обстоятельствах Аура, наверное, посмеялась бы над этим.

Вместе с одеждой Джиллиан похитил у несчастной женщины и кошелек. Содержимого хватило на два билета до Вены. На платформе Джиллиан купил у старика-разносчика полдюжины бутербродов, которые они проглотили с волчьим аппетитом. Аура поинтересовалась у старика, какой сегодня день, и узнала, что три дня проспала под действием лекарств. Девушка опустилась на скамейку, закрыла руками лицо и попыталась собраться с мыслями.

Столько всего произошло за последнее время! В горах за ней гнался убийца. Мадам де Дион торговала девушками. Человек, который еще несколько месяцев назад собирался ее убить, спас ей жизнь, а потом превратился в женщину. Просто невероятно! И в довершение всего Джиллиан попросил ее поехать с ним в Вену и помочь ему покончить со старым врагом Нестора. Кстати, что он имел в виду? Неужто он намерен убить Лисандра? А она здесь при чем?

Шепотом, чтобы никто из пассажиров, стоявших на платформе, не услышал, Аура задала этот вопрос Джиллиану, но он лишь пообещал, что объяснит все в поезде. Если они окажутся в купе одни, он ответит на все вопросы.

– Обещаю, – добавил Джиллиан.

Конечно, Аура не верила ни единому его слову, однако с тихим вздохом положилась на судьбу.

Два часа спустя Джиллиану удалось прогнать из купе единственного попутчика, обвинив его в том, что он неприлично разглядывает дам. Наконец они остались наедине.

В клубах черного дыма поезд, пыхтя, пробирался по зеленой холмистой местности – северным предгорьям Альп. Горы были окутаны чарами зарождающейся весны, небо сияло лазурью, лишь кое-где, как легкие клочья ваты, виднелись белые облака. Над крутыми утесами и пологими склонами парили огромные стаи птиц, возвращавшихся с юга.

Аура даже не удостоила и взглядом всю эту красоту за окном. Путаница в голове постепенно прояснялась, но сердце разрывалось от волнения, словно запоздало отзываясь на произошедшие события.

Только она собралась что-то сказать Джиллиану, как тот ее опередил. Он все еще был в синем платье и безвкусной шляпке с пером, скрывавшей его короткие волосы.

– Итак, ты ждешь объяснений, – начал Джиллиан. Судя по голосу, ему не очень-то хотелось говорить об этом. – Лучше скажи сама, с чего мне начать.

– Расскажи о Лисандре, – предложила Аура, и сама удивилась, как мягко и дружелюбно звучит это имя.

– Лисандр – алхимик, как и твой отец. Известно о нем немного. Последние десятилетия он скрывается в разных укромных местах и дорого за это платит. Судя по всему, состояние у него огромное. Он им не бахвалится, не сорит деньгами направо и налево. Но деньги дают Лисандру власть над людьми – от императора до последнего уличного воришки. Его врагам нет числа, но никто из них не осмеливается ему противостоять. Все, кто знает Лисандра, его боятся. Все, кроме одного…

– Моего отца, – прошептала Аура.

Джиллиан кивнул.

– Одно время мне часто приходилось иметь дело с Лисандром. Последние лет десять, а то и больше я не раз выполнял его поручения.

На вид Аура дала бы Джиллиану около тридцати. Если он проработал на Лисандра больше десяти лет, стало быть, убивать начал с юности. Как ни странно, девушка лишь посочувствовала ему, но не испугалась.

– А больше я о нем почти ничего не знаю, – продолжал Джиллиан. – Лисандр весь окутан тайной, многие и вовсе считают его легендой. Я слышал кое-что об экспериментах, которые он якобы проводил. Но можно ли верить слухам? Сам я никогда не присутствовал при этих экспериментах. Есть еще кое-что: Лисандр испытывает тягу к искусству. Он любит живопись и сам не лишен таланта… – Сделав короткую паузу, Джиллиан поспешил добавить: – Он прибрал к рукам половину подземного мира Вены. Да и наземного тоже.

– Подземного? – удивилась Аура.

– В последнее время он обосновался в подвалах Хофбурга. А туда невозможно попасть без ведома дворцовой охраны. Слуги Лисандра разъезжают в императорском экипаже. И все это, конечно, не бесплатно. Кое-кто из высокопоставленных чиновников получает весьма приличные суммы. И если Лисандру понадобится помощь, он ее получит. – Горькая улыбка мелькнула на губах Джиллиана. – Быть его врагом крайне неприятно.

Аура недоуменно покачала головой.

– И ты всерьез собрался с ним тягаться?

– А почему бы и нет, – все так же с улыбкой ответил Джиллиан. – Ведь у меня такая удивительная союзница!

– Это не смешно, Джиллиан. Я сойду на следующей остановке.

– Сомневаюсь.

– Что же ты сделаешь? Свяжешь меня?

– Да, если придется.

Аура нервно рассмеялась.

– Почему именно я?

– Эта война касается и тебя. Лисандр боялся твоего отца, иначе не поручил бы мне его убить. Надеюсь, он так же боится и тебя.

– Только из-за того, что отец собирался со мной сотворить?

– Лисандр опасается, что это уже случилось и ты уже носишь ребенка своего отца.

Аура рассмеялась, снова слишком резко.

– Он вправду считает, что я беременна?

– Ты же читала письмо. Он не знает наверняка.

– Но я-то знаю! Кроме того, в письме говорилось, что для создания философского камня дочь алхимика должна достичь совершеннолетия. Так что, будь я даже беременна, это ничего бы не значило.

Видимо, у Лисандра есть на этот счет сомнения. Ведь труды алхимиков, в которых об этом написано, очень и очень древние. В наши дни возраст совершеннолетия – двадцать один год. Но ведь раньше многие едва доживали до сорока. Тогда женили детей одиннадцати-двенадцати лет, и девочки вскоре становились матерями. Вполне возможно, что в те времена человек считался совершеннолетним гораздо раньше.

– Но отец никогда…

– Вероятно, он черпал знания из других источников. Или не хотел рисковать.

– А что, если отец ни о чем таком и не помышлял. Что, если… – Аура едва сдерживала слезы. – Откуда нам знать, что было у него на уме?

Джиллиан взял ее за руку.

– Такие люди, как твой отец и Лисандр, всю жизнь искали то, что остальные считают плодом фантазии. Над ними смеялись, их гнали отовсюду, им пришлось скрываться. Но они продолжали искать. Поверь, для них все средства хороши. Лишь бы достичь цели.

Вспомнив о «несчастном случае», произошедшем с Даниэлем, Аура едва заметно кивнула. Она окончательно запуталась и уже не знала, что и думать. Стоило ей ухватиться за какую-нибудь мысль, как та сразу терялась в хаосе других мыслей.

Джиллиан, сидевший все это время напротив Ауры, пересел к ней на скамейку.

– Я должен сказать еще кое-что, – начал он тихо. – Но это непросто. Я не знаю, подходящее ли сейчас время, но думаю, чем раньше…

– Ну, говори же!

Джиллиан смутился и отвел взгляд. Но руку Ауры не отпустил.

– Я узнал это случайно, несколько лет назад. Лисандр однажды уже рассказывал мне о твоем отце. Я и не вспоминал об этом, пока не прочитал письмо Лисандра по дороге к вашему замку. Мне вдруг многое стало ясно.

– Что ты имеешь в виду?

– Нестор не отец твоей сестры. И он всегда об этом знал.

– Всего-то? – Аура усмехнулась.

– Ты знала?

– Мать отрицала это, но не слишком убедительно.

– Но тогда, – воскликнул Джиллиан, – тогда ты должна понимать, что ее настоящий отец заявит свои права… Именно сейчас.

Аура покачала головой.

– Фридриху это ни к чему.

– Какому Фридриху?

– Барону фон Везе. Любовнику моей матери.

Джиллиан откинулся на спинку и глубоко вздохнул. Шляпка свалилась у него с головы, но он этого даже не заметил.

Вдруг Джиллиан наклонился к Ауре и пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты заблуждаешься, – проговорил он, и девушка замерла от удивления. – Был еще кое-кто.

– Еще… кое-кто?

Джиллиан кивнул.

– Настоящий отец Сильветты – Лисандр. Боюсь, он уже послал людей, чтобы забрать ее к себе.

 

Глава

10

Как-то во вторник вечером Шарлотта впервые за долгие годы решила подняться на чердак и поговорить с Нестором. Она изо всех сил колотила в дверь с рельефом пеликана, а Кристоферу ничего не оставалось, кроме как забаррикадироваться изнутри комодом – на случай, если она прикажет выбить дверь. Через полчаса крики и плач прекратились, и Кристофер услышал, как Шарлотта спускается по скрипучим ступеням. Он прождал еще часа два, опасаясь, что она вернется в сопровождении слуг и все-таки вломится на чердак. Наконец, перебрав добрый десяток способов сохранить все в тайне, Кристофер постепенно начал успокаиваться. Кажется, Шарлотта оставила свою затею. «Может, прикажет слугам не приносить больше Нестору еду, чтобы таким способом выманить его из убежища?» Подумав так, Кристофер мрачно усмехнулся.

Похоже, он в безопасности, по крайней мере, на какое-то время. И все же Кристофер понимал, что его тайным занятиям на чердаке скоро придет конец. Сегодня его приемная мать отступилась, но кто знает, до какого отчаяния она дойдет через неделю?

То, что Шарлотта в отчаянии, было совершенно ясно: с тех пор, как Фридрих исчез, Кристофер замечал в ее поведении все больше странностей. Долгое время она боролась с собой, но в конце концов стала срываться на окружающих. Жители замка по-разному ощущали это на себе: кто-то чаще, как Кристофер, кто-то реже, как Сильветта. Сомнений не оставалось: Шарлотта на грани помешательства.

Началось с того, что она начала пропускать семейные трапезы. Все чаще Кристофер и Сильветта сидели за столом вдвоем, а слуги, как могли, старались скрыть свое удивление. Эти посиделки один на один еще больше сблизили Кристофера с Сильветтой, которая все больше отдалялась от матери, найдя защиту и сочувствие у сводного брата. Для девочки одиннадцати лет она с удивительным хладнокровием перенесла эти перемены и спустя какое-то время даже не спрашивала, почему Шарлотты нет за столом. Наконец, когда мать вообще перестала появляться на людях, Сильветта взяла на себя некоторые обязанности хозяйки дома. Дошло до того, что кухарка стала обсуждать с ней меню, спрашивала, какие продукты купить в деревне или у крестьян, и обращалась к ней «фрейлейн Инститорис», а не по имени, как раньше.

Кажется, Сильветта воспринимала происходящее как своеобразную игру и с удовольствием играла роль взрослой. Она очень выросла в глазах Кристофера, который теперь относился к младшей сестре как к равной. Он и сам этому удивлялся, но действительно любил сестру все сильнее.

Вот уже много дней Шарлотта не покидала свою комнату – тем поразительней было то, что ей вдруг захотелось попасть в сад на чердаке. Целыми днями она перебирала свою коллекцию ракушек. Если бы кто-то стал подслушивать у двери, он бы услышал, как время от времени трещат тонкие стенки раковин. Мнимое превосходство над морем – единственная радость, оставшаяся у Шарлотты.

На следующее утро Кристофера разбудил страшный грохот. Он тут же вскочил с кровати и натянул брюки. На миг его охватила паника. Они пришли! Шарлотта, Даниэль, может, кто-то из слуг. Они пришли, чтобы отнять у Кристофера тайну сада. Никаких сомнений: грохот – это удары в дверь чердака.

Грохот повторился.

Кристофер замер. Тут что-то не то. Источник шума слишком далеко. Это явно не стук в дверь.

Он натянул рубашку и свитер и стал поспешно обуваться. Звуки доносились откуда-то снизу.

Грохнуло в третий раз, и тут Кристофер понял: выстрелы! Он запер за собой дверь на чердак и сбежал по лестнице на первый этаж. Там он услышал взволнованные голоса и крики, затем еще один выстрел. Инстинктивно Кристофер бросился в холл.

В замке царила страшная неразбериха. По коридорам разносились женский плач и мужские крики. От волнения Кристофер ничего не мог разобрать. Наконец, распахнув последнюю дверь, он очутился в холле.

Конрад, самый старый из немногочисленных слуг, живших в замке, стоял в халате у входа и размахивал ружьем. Должно быть, он взял его из охотничьей комнаты в западном крыле. Удивительно, что оно еще стреляет. Горничная в ночной сорочке в панике металась по залу. Другая горничная стояла в углу, закрыв лицо руками.

Посреди холла, почти под самой люстрой, на полу неподвижно лежал, тихо постанывая, человек в черном. Подойдя ближе, Кристофер понял, что куртка незнакомца насквозь пропиталась кровью, оттого и кажется черной. Один из выстрелов Конрада угодил ему в грудь. Удивительно, что он еще жив.

– Грабитель! – вскрикнула горничная в ночной сорочке, увидев Кристофера. – Похититель! О Господи! – Она бросилась к раненому.

На мгновение показалось, что она задушит его в приступе ярости. Но девушка все же опомнилась, опустилась на колени и принялась неловко вытирать кровь вокруг раны кружевом своей сорочки.

Конрад перезарядил ружье и выстрелил в предрассветные сумерки. Сквозь открытую дверь виднелась мрачная кипарисовая роща. Пожилой слуга, несмотря на всю свою храбрость, не решался выбежать из замка, ведь за деревьями могли поджидать другие преступники.

– Что случилось? – крикнул Кристофер пожилому слуге. Не выпуская ружье из дрожащих рук, тот повернулся, целясь в Кристофера, но тут же понял, что перед ним не злоумышленник. На негнущихся ногах он подошел ближе и пробормотал:

– Этот изверг и его шайка… они… фрейлейн…

– Сильветта? – Кристофер схватил слугу за плечи и сильно встряхнул. – Где она? Говори же, черт возьми!

– Они забрали ее… забрали… они… они только что убежали!

Недолго думая, Кристофер выхватил ружье из рук старика и бросился в погоню. В стволе оставался один патрон. Кристофер держал в руках оружие впервые в жизни.

Миновав тенистую кипарисовую рощу, он остановился на берегу моря. В предрассветных сумерках, за каменными львами, охранявшими вход в бухту, он увидел лодку. Двое мужчин изо всех сил гребли к материку. Третий держал в руках мешок.

«Сильветта!» – мелькнуло в голове у Кристофера.

– Подонки! – крикнул он. – Верните ее!

Досадуя на свою беспомощность, он выстрелил в мрачное небо, истратив последний патрон, и чуть не упал из-за отдачи. Лодка удалялась, не сбавляя скорости; вот уже и людей не различишь… Кристофер подумал было, что можно догнать похитителей на ялике, но мгновение спустя понял, насколько бессмысленна эта затея. Он резко обернулся и увидел на краю кипарисовой рощи Даниэля. А Кристофер и не заметил, как тот подкрался.

– Ты?! – проревел Кристофер вне себя от ярости. – Чего тебе надо?

Губы Даниэля задрожали.

– Тот человек мертв, – тихо сказал он. – Пока ты тут палил в воздух, я узнал, куда увозят Сильветту.

– Он сам тебе сказал? – удивился Кристофер.

– Да, перед тем как умер.

– И куда же?

Даниэль наконец взял себя в руки.

– В Австрию. В Вену. Так он сказал.

– В Вену? – Кристофер не поверил своим ушам. – Почему, черт возьми, именно в Вену?

– Он говорил еще что-то про Хофбург и больше ничего. – Выйдя из тени деревьев, Даниэль подошел к Кристоферу. Он тоже успел полностью одеться, хотя явно спешил: воротник съехал набок. Лицо его побледнело и осунулось, бинтов на запястьях не было. – Вместо того чтобы стоять тут без дела, надо догонять похитителей.

– Они вооружены. Как мы с ними справимся?

– Конрад сказал, что револьвер только у одного. Похоже, они не думали, что в замке есть оружие.

Кристофер задумался.

– Вряд ли они доберутся до Вены в экипаже, так? Значит, сейчас эти негодяи едут на станцию.

– Но их же сразу заметят!

– Тех, кто рискнул вломиться в замок и украсть ребенка, это вряд ли волнует. Наверняка они усыпили Сильветту. Скажут проводникам, что девочка больна и ей нужен покой. Это не вызовет подозрений.

– Так что же? – Даниэль с беспокойством и недоверием смотрел на Кристофера. – Что ты предлагаешь?

Кристофер нерешительно взглянул в сторону материка. Лодка скрылась в утреннем тумане.

– Поступай как знаешь, – холодно заключил Даниэль. – А я попробую их догнать. – С этими словами он прошел мимо Кристофера, поднялся на пирс и прыгнул в ялик.

Не успел он отвязать канат, как Кристофер уселся позади него на скамейку. Волны хлестали в деревянные борта, раскачивая ялик. Сев бок о бок, юноши погрузили весла в воду.

Сзади, на пристани, показались Конрад и две служанки. Шарлотта не появлялась.

– Держите! – крикнул старый слуга и что-то бросил им вдогонку.

Кристофер поймал запечатанную коробку с шестью патронами.

– На всякий случай! – Голос Конрада еще дрожал.

– Будьте осторожны, господа! – крикнула одна из служанок, но Кристофер и Даниэль ее уже не слышали.

Сводные братья изо всех сил молча гребли к материку.

Джиллиан много говорил этой ночью, Аура же не могла вымолвить ни слова и напряженно слушала его. Ранним утром они добрались до Вены. К этому времени с симпатией, которую девушка питала к своему странному спутнику, могла соперничать только ее ненависть к Лисандру.

Незадолго до прибытия поезда Джиллиан переоделся в уборной. Войдя обратно в купе, он снова выглядел мужчиной. Лицо его ничуть не изменилось, но теперь никому и в голову бы не пришло принять Джиллиана за женщину. Аура смотрела на него, одетого в брюки и рубашку, и воспоминание о его женском образе стремительно развеивалось. Казалось, мужчина и женщина слились в этом человеке воедино, и он сам решал, в каком обличье ему предстать. Лишь загадочная красота в чертах Джиллиана оставалась неизменной.

Аура не стала во второй раз спрашивать, как у него это получается. Скорее всего, он опять сказал бы что-то вроде: «Я способный». Девушка знала: это ее только разозлит. Она махнула рукой и решила дождаться, когда Джиллиан сам расскажет правду. Или не расскажет.

На Западном вокзале, в ячейке камеры хранения, Джиллиан оставил перед отъездом немного денег в конверте. Вместе с тем, что он украл у женщины в Цюрихе, получалось достаточно, чтобы несколько дней сводить концы с концами.

Они сели в дрожки, и Джиллиан приказал извозчику отвезти их в маленькую гостиницу неподалеку от дворцового парка – единственную в районе Хофбурга, которую они могли себе позволить. Из окна номера открывался вид на парк, а сразу за ним виднелся дворец. Аура все еще не могла представить, как они попадут в Хофбург, но Джиллиан успокоил ее, пробормотав что-то про людей, чьей поддержкой они смогут заручиться за скромную плату.

Затем Джиллиан заявил, что ему нужно кое-что уладить, и Аура на несколько часов осталась одна в комнате. Он не сказал, как собирается обойтись без денег, которые ожидал получить от Ауры, а та не стала спрашивать. При всей к нему симпатии она помнила, что он все же вор и убийца. Аура не сомневалась, что Джиллиан сумеет раздобыть еще немного денег. Конечно, ей не нравились его методы, но и совесть ее не мучила. Ей теперь не до спасения души Джиллиана – своей головной боли хватает.

Она легла на кровать, подложив руки под голову, взглянула на облачное небо в окне и попыталась успокоиться. Конечно, ни о каком покое не могло быть и речи, и шум, проникавший с улицы в комнату через тонкое оконное стекло, был тут совершенно ни при чем.

Прошлой ночью, в полумраке душного купе, Джиллиан рассказал ей о том, что узнал о Лисандре много лет тому назад, когда алхимик еще считал ловкого убийцу одним из самых преданных слуг. «Видимо, не без причины», – подумала Аура, и по коже у нее побежали мурашки.

Джиллиан не стал вдаваться в подробности, почему он когда-то был так близок с Лисандром, зато поведал – сперва неохотно, потом все живее и наконец совсем откровенно, – как алхимику удалось нанести унизительное поражение своему злейшему врагу.

– В жизни Лисандра было время, когда он устал прятаться в разрушенных дворцах и подвалах, в глухих деревнях и на островках в Средиземном море. Он решил отправиться в путешествие по Европе, несмотря на опасность наткнуться там на кого-нибудь из давних врагов – прежде всего, конечно, на Нестора Непомука Инститориса, твоего отца. Лисандр подозревал, что Нестор еще жив, но не был в этом уверен. Покушение на него твой отец организовал немного позже – Лисандр первый затеял эту игру. А тогда они ничего друг о друге не знали.

Итак, Лисандр объездил всю южную Европу: острова Эгейского моря, Сицилию, Прованс и Португалию. Думаю, он искал там что-то – алхимики ведь в вечном поиске. Не знаю, нашел он то, что искал, или нет. Исколесив южную часть континента, Лисандр решил побывать и на севере. По дороге он остановился в стариной крепости в Пиренеях. Думаю, тогда-то он и напал на след твоего отца.

– В Испании? – удивилась Аура.

– В Андорре.

– Но мой отец никогда там не…

– Нестор прожил столько лет, что успел немало повидать и много где побывать. Так вот, этой богом забытой крепости в Пиренеях уже несколько сотен лет. Говорят, она стоит на вершине той самой горы, куда снизошел с небес Святой Дух и поселился на дереве.

– Какая чепуха!

– Главное, что люди в это верили. А правда это или нет – неважно. Алхимия – не наука, как химия, хотя многие не видят разницы. Говорят, что алхимия сродни магии – по крайней мере, раньше так считалось. Как бы там ни было, алхимия всегда шла рука об руку с суевериями. В старину люди были склонны наделять волшебной силой не только человека, но и определенные места. Вот и те, кто в древности обитал в Пиренеях, верили, что там, наверху, на дереве поселился Святой Дух, а значит, это место обладает некой силой. По этой причине люди старались обходить вершину горы стороной. – Заметив, что Ауре не терпится поскорее вернуться к рассказу об отце и Лисандре, Джиллиан улыбнулся. – Но я отклонился от темы. Итак, остановившись в этой крепости, Лисандр напал на след твоего отца. Подробностей я не знаю, но он понял, что искать врага надо на севере. В вашем замке, Аура. Это было примерно одиннадцать лет назад.

– Лисандр бывал у нас дома? – недоверчиво спросила девушка. – Тогда я должна его помнить. Я была ребенком, но…

– Бывал ли он в самом замке, и если да, то за кого себя выдавал, я не знаю. Что ты помнишь об отношениях родителей в то время?

– Отец уже обосновался на чердаке. Они с мамой почти не виделись. Отец всегда хорошо ко мне относился, хотя и вел себя немного странно. А вот мать, кажется, начала чувствовать себя вдовой.

Джиллиан согласно закивал.

– Ну, и долго ли было Лисандру ее соблазнить? – Аура медлила с ответом. Джиллиан легонько коснулся ее руки. – Отца твоего ведь пылким не назовешь, правда?

– Да, – тихо ответила девушка.

– Не думаю, что отношения твоей матери и Лисандра продлились долго. Как раз наоборот: удивлюсь, если они провели вместе больше одной ночи. Ведь Лисандр не любви добивался – он хотел лишь нанести Нестору оскорбление. Должно быть, ему нравилась мысль, что он соблазняет женщину, которую когда-то полюбил его соперник. И конечно, ему было приятно спустя девять месяцев сообщить Нестору, что именно он, Лисандр, – отец маленькой Сильветты. Это был настоящий триумф!

Аура вдруг увидела перед собой мать как наяву: несчастная, одинокая женщина на крохотном островке посреди моря. Лисандра она тоже хорошо себе представляла. Джиллиан прав: Лисандру не составило бы труда очаровать Шарлотту признаниями в любви, да и просто подарив ей немного тепла.

Вдруг девушку осенила страшная догадка, и образ обаятельного любовника вмиг рассеялся.

– Думаешь, Лисандр захочет сотворить с Сильветтой то же, что Нестор планировал сделать со мной?

Джиллиан печально кивнул.

– Она его дочь. И однажды она достигнет совершеннолетия. Теоретически его планам ничто не может помешать. Лисандр подбросил Сильветту в твою семью, как кукушка подбрасывает яйца в чужие гнезда, а когда она подрастет, он заявит о своих правах. – Джиллиан ненадолго умолк. Затем вздохнул и продолжил: – Не сомневайся: Лисандр попытается добыть философский камень при помощи Сильветты.

Вернувшись вечером в гостиницу, Джиллиан коротко объявил, что ему удалось связаться с нужными людьми, но им потребуется день на размышления. Однако нервничал он не из-за этого: он боялся, что весть о его возвращении в Вену или, того хуже, о его планах, дойдет до Лисандра раньше завтрашнего вечера. Джиллиан рассказал о своих тревогах, и Аура опять усомнилась, стоит ли ей ввязываться в это. Но тут же вспомнила о Сильветте и сказала себе: Лисандра нужно остановить любой ценой.

Само собой, они обсуждали, не обратиться ли в полицию, но Джиллиан убедил Ауру, что тот, кто имеет влияние при дворе, наверняка сумеет дернуть за ниточку в главном полицейском управлении. И если они обратятся к властям, это только ускорит их поражение.

Джиллиан раскрыл карты: завтра вечером он собирается проникнуть в убежище Лисандра (с Аурой или без нее), чтобы наконец расправиться с алхимиком. И Аура должна решить: пойти с ним или остаться в гостинице. Несколько минут девушка колебалась. Тогда Джиллиан предложил Ауре уехать: он спасет Сильветту и в одиночку. Девушка рассердилась и внезапно вызвалась идти с ним. Это был скорее порыв, чем сознательное решение. Но она утешила себя тем, что, в конце концов, ее недавно чуть не убили в хижине в горах, и то все обошлось, так что и тут бояться нечего.

Ночью им так и не удалось заснуть. Аура позавтракала (стоило только взглянуть на еду, чтобы понять, почему эта гостиница такая дешевая) и вышла из номера за свежей газетой. Угрюмый портье за стойкой с готовностью отдал ей свою. Аура с удивлением отметила, как он при этом на нее смотрел. Впервые девушка, пусть и невольно, воспользовалась своей красотой для достижения цели. Успех ее ошеломил. Догадайся Аура раньше, в полицейском участке в Цюрихе она повела бы себя иначе. Как знать, может, это избавило бы ее от многих неприятностей.

Аура на ходу стала листать газету. Еще одно удивительное открытие не заставило себя ждать. В короткой заметке под жирным заголовком сообщалось, что похититель девушек бежал из Швейцарии в Вену или дальше, на восток, в венгерские земли, вместе с одной из жертв.

Преступник ушел из-под самого носа у полицейских, переодевшись в женское платье. Журналист довольно язвительно высказал свои сомнения в компетентности местной полиции. В вокзальной уборной обнаружили ограбленную женщину. Кассирша смутно припоминала, что дама в похожем платье приобрела два билета до Вены. А в полиции наконец признали: в горах неподалеку от Цюриха совершено несколько убийств, жертвы – юные девушки, а убийца, несомненно, тот самый человек, который теперь выехал из страны. Очевидно, полицейские снова отправились в горы и обнаружили канаву за хижиной и то, что в ней прятали. В конце заметки был словесный портрет преступника и жертвы. Описание Джиллиана оказалось довольно расплывчатым, а вот приметы Ауры были переданы точно: черные как смоль волосы до талии, голубые глаза, темные брови. А хуже всего, что в газете напечатали ее имя.

Еще не дочитав до конца заметку, Аура вдруг почувствовала, что за ней следят. Волосы у нее теперь собраны в пучок, одежду она вычистила. Аура успокаивала себя, что волноваться не о чем. Никому и в голову не придет, что она и есть девушка, описанная в газете. Но беспокойство не проходило. На верхней площадке лестницы Аура тревожно обернулась. Да, чутье ее не обмануло: за ней наблюдали.

– Аура? – нерешительно окликнули ее снизу. И снова, уже радостно: – Аура!

От неожиданности девушка выронила газету. Она глазам своим не поверила.

– Даниэль!

Даниэль бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, заключил Ауру в объятия и страстно поцеловал, как не целовал уже целую вечность. Их захлестнули прежние чувства. А когда Аура снова открыла глаза, она увидела, что кто-то мрачно наблюдает за ними снизу.

Мягко отстранившись от Даниэля, девушка рассеянно оправила платье и холодно сказала:

– Доброе утро, Кристофер.

Они встретились в этой гостинице не случайно. Когда Кристофер и Даниэль добрались до деревенской станции, похитителей маленькой Сильветты уже и след простыл. До следующего поезда оставалось всего ничего – они не успели бы вернуться в замок за одеждой и деньгами. А того, что нашлось в карманах, хватило на два билета и номер в самой дешевой гостинице неподалеку от Хофбурга. Но только на две ночи.

Они приехали сегодня утром и, если бы не встретили Ауру, пожалуй, отправились бы прямиком в полицию. По крайней мере, так собирался сделать Даниэль. Кристофер, напротив, ни в коем случае не хотел обращаться к властям. Зарытый труп Нестора и убитый барон остались за тысячу километров, и все же тяжелое чувство отныне не покидало Кристофера. К тому же уверенность в том, что он поступил правильно, таяла на глазах. Чем дальше Кристофер уезжал от замка и пустынного побережья, тем слабее становилось влияние Нестора.

Неприязнь к Даниэлю никуда не исчезла, в поездке братья серьезно поссорились, причем Кристофер даже не помнил из-за чего. Иногда ему казалось, что он тут вообще ни при чем, что неприязнь к Даниэлю испытывает не он, а кто-то другой. Впервые мысли его прояснились настолько, что он даже задался вопросом: не унаследовал ли он эту неприязнь от Нестора вместе с познаниями в алхимии. Эта мысль напугала Кристофера, и он постарался поскорей ее отогнать.

Но и Даниэль не собирался прощать брату ссылку на маяк и его поведение по отношению к Шарлотте. Попав в этот замкнутый круг, они уже не могли из него вырваться, как ни старались.

И вот они встретили Ауру, и эта встреча многое изменила. С ее появлением в клубок их отношений вплелась новая нить. А когда сводная сестра привела их в свой номер и представила странному незнакомцу, положение только осложнилось.

Его звали Джиллиан, и Кристофер тут же его узнал.

Это был убийца Нестора.

Гостиница располагалась неподалеку от улицы Опернринг, откуда доносилось пронзительное скрежетание трамваев. Обитые железом колеса дрожек грохотали по булыжной мостовой, слышалось ржание лошадей и ругань извозчиков. Все эти звуки смешивались с тихим монотонным гулом голосов тех, кто шел мимо окон гостиницы на прогулку в дворцовый сад.

Аура сидела по-турецки в изголовье кровати, подтянув подол платья до колен и поглядывая то на одного брата, то на другого. Атмосфера так накалилась, что девушке было жарко, несмотря на то что в комнате не топили.

На другом конце кровати сидел Даниэль, одной рукой он потирал затылок, другая лежала на одеяле.

Кристофер не отрывал взгляда от Джиллиана, а тот стоял у окна и даже не пытался скрыть, как ему неприятна эта семейная встреча. Он хмуро смотрел то на Даниэля, то на Кристофера. Иногда бросал взгляд и на Ауру. На его лице она прочла немой упрек. А что ей оставалось делать? Братья и ее застали врасплох – не оставлять же их на лестнице!

Ауру, конечно, раздражало присутствие Кристофера. За прошедшие месяцы ее отношение к сводному брату ничуть не изменилось. Аура незаметно наблюдала за ним. Подозрительно, что при виде Джиллиана Кристофер будто оцепенел. Он явно что-то скрывал, и это беспокоило девушку.

Хуже того: Ауре показалось, что и Джиллиан как-то странно переменился, едва Кристофер вошел в номер. Джиллиан владел собой несравненно лучше, чем ее сводный брат, и все же Ауре почудилось, что Джиллиан узнал Кристофера. Она отлично понимала, что это можно списать на обычную подозрительность, но все же ей казалось, они что-то скрывают, и хотелось узнать что.

– Ну, кто начнет? – спросил Даниэль, взглянув по очереди на каждого из присутствующих. Никто не ответил, тогда он продолжил: – Мы с Кристофером здесь из-за Сильветты.

Аура не обратила внимания на предостерегающий взгляд Джиллиана.

– А что с ней? – с тревогой спросила она.

– Ее похитили, – ответил Даниэль. – И возможно, привезли сюда, в Вену.

Не успела Аура и рта раскрыть, как Джиллиан ее опередил:

– И вы решили приехать в Вену и освободить ее? – спросил он, ухмыльнувшись. – Вот так просто?

Даниэль взглянул на Ауру, надеясь найти поддержку.

– Я не знаю, кто вы и какое отношение имеете к моей сестре, а также почему делите с ней гостиничный номер, – строго проговорил он. – Однако не вижу здесь ничего смешного.

Аура с облегчением вздохнула: значит, Даниэль не читал газет.

– Вам ни за что не справиться с Лисандром, – невозмутимо возразил Джиллиан.

Тут в разговор впервые вмешался Кристофер:

– С кем справиться?

– С человеком, который приказал похитить Сильветту.

– Лисандр – давний знакомый отца, – подхватила Аура. – Точнее, соперник. Он похитил Сильветту, чтобы насолить отцу. – Аура нарочно все упростила: ей сейчас не до объяснений.

Кристофер повернулся к Джиллиану и загадочно улыбнулся.

– А вы хорошо знаете этого Лисандра, да?

– Знал.

– Надо идти в полицию, – сказал Даниэль, – сейчас же.

– В этом нет смысла, – возразил Джиллиан.

– Лисандр – один из самых могущественных людей в Вене, – нехотя пояснила Аура. – Полиция против него бессильна. Не исключено, что она и вовсе с ним заодно.

Даниэль удивленно взглянул на нее.

– Откуда ты все это знаешь?

Аура вкратце рассказала о том, что с ней случилось, с удивлением отметив, как легко ей стало обманывать Даниэля. Еще несколько месяцев назад она и подумать о таком не могла. Их отношения серьезно изменились. Впрочем, сама Аура тоже изменилась. Она умолчала и о нападении Джиллиана в поезде, и о том, что с ней случилось в альпийской хижине, рассказала лишь, как Джиллиан помог ей сбежать. И что теперь он хочет спасти Сильветту.

Кристофер молчал. Было непонятно, поверил он Ауре или нет. А Даниэль настойчиво задавал все новые и новые вопросы, пытаясь выяснить мотивы Джиллиана. Аура, как могла, отражала его нападки. Наконец Джиллиан вмешался.

– Как ни крути, я один среди вас знаю о Лисандре достаточно, чтобы освободить Сильветту.

Даже не глядя на него, Аура поняла: на самом деле Джиллиан сомневается, что этого хватит.

– Мне все равно, доверяете вы мне или нет, – продолжал он, – но можете рассчитывать на мою помощь.

– Как нам повезло! – ехидно подметил Кристофер.

Спрыгнув с кровати, Аура встала рядом с Джиллианом и решительно посмотрела на братьев.

– Есть лишь один способ освободить Сильветту. И Джиллиан его знает. – Аура решила бить наудачу.

Джиллиан весьма туманно изложил ей свой план, но она понадеялась, что теперь-то он расскажет обо всем подробно. Аура с удивлением осознала, что эти трое спорят из-за нее. Неужели это она настроила их друг против друга?

Джиллиан понял, что Аура бросила ему вызов, и одобрительно улыбнулся. Между ними будто проскочила искра, и ее это смутило.

– Аура имеет в виду, – начал он, – что кое-кто поможет нам проникнуть к Лисандру в… ну, пусть будет «логово». Под Веной есть огромный лабиринт каналов и тоннелей, целый подземный город. Люди, которые там живут, называют себя ловцами жира. Я попросил их помочь нам. Однажды они мне уже помогли, надеюсь, и в этот раз не откажут.

– Кто такие эти… ловцы жира? – спросил Кристофер.

Бездомные, бродяги. Кто-то назовет их отбросами общества, но для нас они единственная возможность спасти Сильветту. Вообще-то я надеялся нанять других людей: с оружием, а главное – опытных в таких делах. Но раз денег нет, придется довольствоваться малым. Ловцы жира – народ непритязательный. Пары крон, пожалуй, хватит, чтобы привлечь их на нашу сторону.

– Пожалуй? – переспросил Даниэль.

Джиллиан смерил его взглядом.

– Тебе, мальчик, ловцы жира, конечно, покажутся гадкими отбросами, зато они – сами себе хозяева. Других союзников нам все равно не найти. И если они не помогут – не поможет никто.

– Когда ты узнаешь, согласны они или нет? – вмешалась Аура.

– Сегодня днем Руперт, их главарь, будет ждать нас и все скажет.

– То есть придется лезть в подземелье наудачу? – опешил Даниэль. – А если они не согласятся?

Джиллиан невозмутимо пожал плечами, но Аура заметила в его взгляде беспокойство.

– Тогда нас, скорее всего, схватят люди Лисандра.

– Звучит многообещающе. – Кристофер поморщился.

– Это безумие! – не сдержался Даниэль.

– Нападать на Лисандра, да еще в его собственном доме – вообще безумие, – огрызнулся Джиллиан. – Я охотно выслушаю предложения получше.

После этих слов Даниэль обиженно замолчал. Другого плана ни у кого не было.

– А если ловцы жира все же согласятся нам помочь? – спросила Аура. – Если мы проберемся в подвалы дворца, что дальше?

По лицу Джиллиана мелькнула страдальческая улыбка.

– Дальше вы освободите Сильветту, а я убью Лисандра.

Когда обо всем договорились, Аура предложила отдохнуть до обеда. Даниэль с явной неохотой оставил сводную сестру в комнате с Джиллианом, но промолчал. Видимо, он понял, что потерял Ауру, и, как обычно, винил в этом только себя.

– Твоим братьям я, похоже, не понравился, – сказал Джиллиан Ауре. Они лежали на кроватях, задумчиво глядя в потолок.

Аура решила, что пора вызвать Джиллиана на откровенность.

– Вы с Кристофером ведь виделись раньше?

– С чего ты взяла? – притворно удивился он. Прозвучало это неубедительно. Ауре даже показалось, что он вот-вот ей все расскажет. Наемный убийца, которого мучают угрызения совести, – бывает ли вообще такое? Но вдруг она все поняла. Дело в ней. Только в ней.

– Он застал тебя на месте преступления в нашем замке, – предположила Аура и по его молчанию поняла, что угадала. – Четыре месяца назад, когда ты убил моего отца. Верно? – спросила она, и в ее голосе не было ни грусти, ни упрека.

– Прости меня, – тихо произнес Джиллиан.

Аура поняла, что он просит прощения вовсе не за то, что убил ее отца. Да Джиллиан и сам не смог бы объяснить, за что. Он словно хотел извиниться за все, что произошло с Аурой с тех пор, как они встретились в поезде. Но это было ни к чему.

– Ты не виноват. Все это из-за вражды между отцом и Лисандром, а мы здесь ни при чем.

Джиллиан повернулся и взглянул на нее.

– Аура, я убил твоего отца, а ты даже не сердишься. Как же так?

– Не знаю, – проговорила она очень тихо, даже мягко. – Правда, не знаю.

– Надеюсь, ты меня не возненавидишь, – прошептал Джиллиан. – Если твоя ненависть так же сильна, как умение прощать, – помилуй, Боже, твоих врагов!

Аура засмеялась впервые за много дней. Собственный смех напугал ее: настолько неуместным он казался в эти минуты. Но она не смогла сдержаться.

– Шутишь?

– Нет. Я тобой восхищаюсь. Ты во много раз сильнее братьев, даже если сама этого не понимаешь. Но когда-нибудь обязательно поймешь.

Слова Джиллиана смутили Ауру. Она села. Джиллиан наблюдал за каждым ее движением.

– Ты совсем не боишься того, что нам предстоит? – В голосе девушки слышалось уважение, даже легкая зависть. – Неужели тебе ничуточки не страшно? Поражаюсь твоему хладнокровию!

– По-моему, ничего особенного.

– А вот мне немного хладнокровия сейчас бы не помешало.

– Пожалуй, мне тоже. – Джиллиан неуверенно улыбнулся.

Аура подошла к кровати Джиллиана, наклонилась к нему и поцеловала в губы. Джиллиан удивился, однако мягко обнял ее за талию и притянул к себе на кровать.

На секунду Аура задумалась: кого она целует: мужчину или женщину? Впрочем, сейчас ей было все равно. Нежно отведя в сторону ее черные локоны, он гладил Ауру по щеке и целовал. Поцелуй длился целую вечность.

Затем он скользнул рукой по ее спине и нащупал застежки на платье. Аура затаила дыхание. Джиллиан ловко расстегнул сначала один крючок, потом второй, третий, четвертый… Он не торопился. Замешательство Ауры постепенно проходило, к ней возвращалась ясность мыслей. Она провела рукой по коротким волосам Джиллиана и хотела что-то шепнуть ему, но он прервал ее поцелуем. Аура коснулась ногой его бедра, и в голове у нее мелькнула мысль: пожалуй, она все же ошибалась насчет его женственности. Девушка невольно улыбнулась.

Платье соскользнуло с ее плеч. Джиллиан нежно провел пальцами по ребрам снизу вверх. Кажется, еще ни разу в жизни Аура не ощущала себя столь прекрасной и желанной. Джиллиан – первый, кто подарил ей это невероятное чувство.

Приподнявшись, Джиллиан коснулся губами груди Ауры. Дрожь пробежала по ее телу. Откинувшись на подушку, Джиллиан стал стягивать с девушки расстегнутое платье и нижнюю юбку; Аура помогала ему, сгорая от нетерпения. И вот она лежит перед ним обнаженная. Джиллиан все еще был в рубашке и брюках, но Аура не спешила. Он гладил девушку по бедрам, и сердце ее колотилось все чаще. Аура прижалась щекой к груди Джиллиана и удивилась, какая она мягкая. Расстегнув пуговицы рубашки, она обнаружила, что грудь Джиллиана туго стянута повязкой. Он позволил снять ее. Под повязкой обнаружились два мягких холмика – почти такие же, как у самой Ауры. Джиллиан вздрогнул, когда девушка коснулась его груди кончиками пальцев.

– Не ожидала? – еле слышно прошептал Джиллиан.

Аура не ответила. Склонившись над Джиллианом, она поцеловала его в грудь. Все это было так странно, так неожиданно, но в то же время приятно.

Затем Аура расстегнула ему брюки и медленно стянула. Кожу в нижней части тела покрывали темные завитки волос, хотя на груди их не было совсем. Аура снова прижалась к Джиллиану, их губы слились в страстном поцелуе. Джиллиан запустил пальцы в волосы Ауры, распутывал непослушные пряди, вынимая шпильки.

«Кто же ты на самом деле?» – подумала девушка, но не произнесла ни слова. Джиллиан осыпал поцелуями ее грудь и живот, спускаясь все ниже. Заметив золотые кольца, продетые под кожу на бедрах, он на мгновение задержал на них взгляд, но промолчал. Снова откинулся на подушки, Аура прижалась к нему, их тела сплелись воедино. Последние сомнения исчезли. Джиллиан попытался приподняться, но Аура лишь сильнее прижалась к нему, и они полностью растворились друг в друге.

 

Глава

11

В подземелье было холодно и тихо. Аура шла рядом с Джиллианом, Даниэль и Кристофер – следом.

Пробрались они сюда самым заурядным способом: спустились через канализационный люк на заднем дворе какого-то дома. На первый взгляд могло показаться, что Джиллиан выбрал его случайно. Но Аура знала: он тщательно продумал весь путь. Джиллиан предупредил, что им придется долго кружить по тоннелям, хотя по прямой до дворца не больше сотни метров. Там, под землей, – особые правила: надо выбирать длинные обходные пути, а коротких и прямых избегать.

Даниэль что-то проворчал в ответ на слова Джиллиана, Аура и Кристофер молча кивнули, решив довериться своему проводнику.

Аура не раз ловила себя на том, что украдкой поглядывает на Кристофера. Интересно, о чем он думает? Она-то знает, что сводный брат видел убийство Нестора и, конечно, сразу понял, что Джиллиан и есть убийца. Но Кристофер ничего не сказал – он вообще по большей части молчал. Не будь он так тщеславен и циничен, Аура решила бы, что ему вообще все равно. Но она боялась, что Кристофер преследует какие-то свои цели, и от этого ей было не по себе.

– Почти пришли, – бросил Джиллиан.

И тут же темнота вокруг как по команде пришла в движение. Джиллиан опустил фонарь и жестом приказал спутникам вести себя как можно тише.

Они очутились в зале с трехсводчатым потолком, как будто три железнодорожных вагона поставили бок о бок и убрали стенки. Потолок поддерживали круглые каменные колонны. Вот из-за колонн и стали выходить люди в грязных лохмотьях: в основном мужчины, но были и женщины, и даже двое детей. В темноте они были похожи на призраков. Люди подходили все ближе. Те двое, которых Аура сперва приняла за детей, оказались карликами: мужчиной и женщиной. Почти у всех было какое-нибудь увечье: у кого руки нет, у кого ноги. Лица изъедены язвами, пальцы распухли, как сардельки, у кого-то провалился нос.

Но вот из темноты выступила еще одна фигура. Человек прошел через толпу и остановился перед Джиллианом. Тот кивнул в знак приветствия.

– Руперт, это мои друзья.

Ты говорил только о женщине, – подозрительно пробормотал Руперт. Трудно было разобрать его слова: так он охрип – то ли от простуды, то ли от беспробудного пьянства. Левый глаз Руперта был прикрыт ржавым чайным ситечком.

– Это ее братья, – пояснил Джиллиан. – И у всех нас одна цель.

– А у нас – другая, – буркнул предводитель ловцов жира.

– Что вы решили?

– Это я решил. – Он сделал ударение на «я», чтобы подчеркнуть, что он тут главный.

– Так что же? – Джиллиан и виду не подавал, что ему очень нужна поддержка Руперта.

– Мы поможем вам проникнуть в убежище Лисандра, – ответил тот. – И только. Воевать с ним мы не станем.

Джиллиан окинул его мрачным взглядом.

– Ты же понимаешь, что вчетвером нам не справиться со слугами Лисандра. – Джиллиан рассказал Ауре про Штыка и Клыка и про то, как убил обоих в Париже. Но Лисандр, конечно, давно нанял новых людей. – И наверняка их там целая армия – пусть и не таких головорезов, как близнецы, – подытожил Джиллиан.

– Это ваше дело, – прохрипел Руперт и громко закашлялся. Сдвинув чайное ситечко, он почесал пустую глазницу. – Мы поможем вам незаметно пробраться во владения Лисандра. И все.

Джиллиан вздохнул, но согласился.

– Ладно, пусть будет так.

Руперт протянул ему свою грязную руку.

– Уговор?

– Уговор, – ответил Джиллиан и пожал ее.

Джиллиан и его спутники в сопровождении ловцов жира двинулись дальше. Для этого дела Руперт отобрал двенадцать своих людей. Он сам возглавил отряд. Джиллиан шагал бок о бок с Рупертом, Аура, Даниэль и Кристофер шли сзади, в толпе оборванцев. Все молчали, только Джиллиан и Руперт изредка перешептывались. Ауре хотелось знать, о чем они говорят. Она догнала Джиллиана и тронула его за плечо.

– Никаких тайн, – строго сказала она. Улыбнувшись, Джиллиан шагнул немного в сторону, и Аура пошла между ним и Рупертом. Тот вытаращил глаза: у него в голове не укладывалось, что женщине дают слово в таких вопросах. Тут, внизу, гендерные роли распределялись куда жестче, чем наверху.

– Руперт как раз говорил мне, что мы находимся прямо под Хофбургом, – сказал Джиллиан. Даниэль и Кристофер, шедшие сзади, прислушались. – Мы поднимемся наверх по трубам для стока грунтовых вод. Так что будет немного мокро.

– Лисандр ведь не знает об этих трубах? – спросила Аура.

– О них не знает никто, кроме ловцов жира, – проворчал Руперт.

Аура пристально на него поглядела, обернулась к Джиллиану и прошептала ему на ухо:

– Ты говорил, что в Вене все боятся Лисандра. Ты уверен, что этим людям можно доверять?

Джиллиан ответил громко, чтобы и ловец жира его услышал.

– Руперт – человек чести. И способен оценить вознаграждение, которое я ему предлагаю.

Джиллиан явно надеялся польстить главарю ловцов жира. И это ему удалось: на грязном лице Руперта мелькнула беззубая улыбка.

– Вознаграждение хорошее, это уж точно. – Он указал на потолок и прохрипел: – Пришли!

Фонарь Джиллиана осветил круглое зарешеченное отверстие в камне. Один из ловцов жира с кнутом в руках сделал шаг вперед. Щелкнул кнутом – и конец кожаной плети обвился вокруг одного из прутьев. Ловец жира вырвал ржавую решетку из прогнивших креплений, поймал на лету и тихо опустил на пол. Еще один взмах кнутом – и из темного отверстия появился конец веревочной лестницы.

До Ауры донесся шепот Даниэля:

– Жаль, мы не захватили ружье.

– Нас бы высадили из поезда, – возразил Кристофер.

– Тсс! – прошипел Джиллиан.

Как ни странно, братья послушно умолкли.

Ловец жира потянул лестницу вниз и подергал. Убедившись, что она надежно закреплена, он отступил в сторону и пропустил Руперта вперед. Тот удивительно легко вскарабкался по раскачивающейся лестнице. Джиллиан последовал за ним.

– Теперь ты, Аура, – крикнул он сверху.

Кристофер оттеснил ее к стене.

– Ты же не собираешься бросить тут нас с Даниэлем? – С этими словами он схватился за лестницу и полез вверх.

Джиллиан метнул на него злобный взгляд, но промолчал. Протянув Кристоферу руку, он помог ему подняться.

Несколько минут спустя Руперт, Джиллиан и Аура с братьями очутились в узком колодце. Снизу поднимались остальные ловцы жира, и места становилось все меньше. Вверх по стене вели железные ступеньки – мокрые и скользкие: похоже, совсем недавно тут текла вода.

Когда сквозь темноту стал пробиваться тусклый свет, Руперт сказал:

– Там, наверху, начинаются владения Лисандра.

Эти слова все они расценили как сигнал вести себя еще тише. Аура едва осмеливалась дышать.

Они добрались до следующей ржавой решетки, на этот раз с навесным замком. Руперт достал отмычку, и через мгновение путь был свободен.

– Мои люди подождут нас здесь, – пояснил он, когда все пролезли через решетку в узкий проход.

– Ваша помощь просто неоценима! – едко прошипел Кристофер.

Руперт услышал.

– Ты и понятия не имеешь, чего нам это стоило, мальчик, – пробурчал он в ответ. – И кстати, если бы Лисандр и впрямь нанял так много людей, как говорил наш друг Джиллиан, нас бы сцапали прямо тут.

Ловцы жира остановились с каменными лицами, а Руперт, Джиллиан, Аура и братья двинулись дальше.

– Ловцы жира заключили с Лисандром соглашение, – шепнул Джиллиан Ауре. – Пока они не суются в его владения, он их не трогает. И Руперт, конечно, не станет нарушать договоренность без особых причин.

– И все же он ведет нас к Лисандру. Разве это не нарушение?

Джиллиан ничего не ответил, а когда они немного отстали от главаря ловцов жира, проговорил:

– Руперт умнее, чем кажется. И он знает, что делает.

– Значит, точно предаст нас.

– Вполне возможно.

– Ты шутишь?!

Джиллиан загадочно улыбнулся.

– Сегодня Руперт совершит двойное предательство. Вот увидишь.

Аура резко остановилась.

– Ну уж нет!

Джиллиан схватил ее за руку и потянул дальше.

– Доверься мне, ну пожалуйста!

Кристофер шел рядом с Даниэлем, в нескольких шагах от Ауры и Джиллиана. Теперь он поспешил их догнать.

– Что-то не так? – спросил он с подозрением.

– Возможно, мы все погибнем, – насмешливо ответил гермафродит и снова нагнал Руперта.

– Мы ведь не случайно идем обходными путями? – спросил он. – Чтобы я не мог запомнить дорогу?

Руперт рассмеялся.

– Ты, видно, считаешь, будто компаньон из меня никудышный?

– Скорее уж осторожный.

– Тут ты прав.

Прошло несколько минут. Впереди показалась стена из массивных дубовых бревен – такая же прочная, как и каменные стены подземелья.

– Дальше начинаются владения Лисандра, – сказал Руперт.

Джиллиан нахмурился.

– Ты же не собираешься бросить нас прямо тут?

– Я привел вас сюда, как и договаривались. Так что пора платить.

– Мы договаривались, что ты приведешь нас прямо к Лисандру, – вежливо возразил Джиллиан. – Что-то я его нигде не вижу.

– Значит, платить ты не собираешься?

– Нет, пока не встречусь с Лисандром лицом к лицу.

Руперт что-то прорычал, но не стал затевать ссору. Вместо этого он повернулся к дубовой стене, отсчитал пять бревен слева и надавил на шестое. Оно со скрипом подалось – и все бревна сдвинулись вбок. Образовалась узкая щель, в которую они могли протиснуться лишь один за другим.

– Ты первый, – сказал Джиллиан Руперту.

Поправив чайное ситечко на глазу, ловец жира пролез в щель. За ним прошли Джиллиан и Аура, а потом Кристофер и Даниэль.

– Вам туда. – Руперт указал направо. В конце коридора над низкой деревянной дверью горела одинокая масляная лампа. – Главный зал резиденции Лисандра за этой дверью. С той стороны дверь замаскирована, но он, конечно, знает о ней.

– Еще бы! – Джиллиан снова загадочно улыбнулся. Его напускная таинственность нравилась Ауре все меньше. Оставалось надеяться, что он все-таки понимает, чем они все рискуют.

– Теперь я могу идти? – спросил Руперт.

– Ты сам знаешь ответ.

С ненавистью взглянув на Джиллиана, ловец жира все же пошел дальше. Они остановились у двери, в свете лампы. Круглая медная ручка позеленела от старости. Аура дрожала. По лицам сводных братьев она поняла, что им тоже не по себе. Даже от самоуверенности Кристофера не осталось и следа.

Все они безоружны. Один Джиллиан умеет драться голыми руками. Только он сумеет дать отпор Лисандру – за этим он сюда и пришел. Он одержим желанием собственноручно убить алхимика.

– Открывай! – велел Джиллиан ловцу жира. Голос его прозвучал резче, чем раньше.

Руперт медленно повернул ручку влево. Замок щелкнул. Окинув взглядом каждого из присутствующих, ловец жира дернул дверь на себя.

Они увидели просторный зал. На обшитых деревом стенах рядами висели картины. Одна из них оказалась на двери. И едва Руперт ее распахнул, как Аура поняла, что на ней изображено. Это же ее родной остров – клочок земли, где стоит замок Инститорисов. Только кипарисовая роща была сожжена, замок в руинах, а над ними поднимался черный столб дыма.

Джиллиан вошел в зал и огляделся. Аура и ее сводные братья нерешительно последовали за ним.

Как вдруг Руперт одним прыжком обогнал их, выбежал на середину зала и пронзительно свистнул. Через парадную дверь ворвались две дюжины ловцов жира, словно хозяева тут они, а не Лисандр. Кристофер громко выругался, Даниэль вскрикнул. Оглянувшись, Аура обнаружила, что ловцы жира, которые оставались ждать у ржавой решетки, их догнали. Один за другим они протискивались через потайную дверь и тихо к ним подкрадывались.

– Предатель! – выпалил Даниэль. На Джиллиана он смотрел так, словно это обвинение относится и к нему тоже.

Ловцы жира – грязные, оборванные – выстроились полукругом около своего главаря. В этом великолепном зале среди бесценных картин и роскошных ковров они выглядели довольно странно.

Аура ожидала увидеть на лице Руперта ухмылку, но оно не выражало ничего, кроме печали и, пожалуй, алчности.

Ловец жира протянул вперед раскрытую ладонь.

– Плати! – потребовал он.

Джиллиан даже не шевельнулся.

– Напомнить, о чем мы договаривались, Руперт? Ты получишь плату, когда мы встретимся с Лисандром, и, честно говоря, я уже подумываю, что мне будет не за что тебе заплатить.

– Ах ты собака! – выругался Руперт. – Говорю тебе…

– Прошу вас, – зазвучал приглушенный голос. Он доносился с невысокого помоста в дальнем конце зала, куда вело несколько ступеней. – Не будем опускаться до уличной брани. Или, если угодно, канализационной.

Аура не видела, кто произнес эти слова, но сразу поняла: они у цели. Посреди помоста на деревянном каркасе стояла большая картина. Портрет императора Франца Иосифа в полный рост – в белом кителе, красных брюках, с пышными бакенбардами. Голос доносился из-за картины.

– В чем дело, Лисандр? – крикнул Джиллиан. – Почему ты прячешься от нас?

Алхимик ответил не сразу. Послышался его глубокий вздох.

– Ты совершил ошибку, Джиллиан. Неужели ты всерьез рассчитывал застать меня врасплох? Кстати, должен признаться: я все еще немного расстроен тем, что Штыка и Клыка больше с нами нет. На их обучение у меня ушло… ну, скажем, немало времени.

– Видимо, я тебя недооценил, – ответил Джиллиан.

Аура поняла, что Джиллиан блефует.

– Вы, юная фрейлейн, должно быть, Аура Инститорис? – продолжал портрет монарха голосом Лисандра. – Дочь Нестора. Прошу простить мою дерзость, но вы унаследовали лучшие черты своей матери, дорогая.

От возмущения Аура на миг лишилась дара речи. Наконец она проговорила чуть слышно:

– Где моя сестра?

– В безопасности. – Лисандр тихо рассмеялся. – Под надежной охраной, сами видите.

– Вы что, действительно собираетесь с ней…

– Ах, дорогая, – небрежно прервал ее Лисандр, – с милой Сильветтой ничего плохого не произойдет. Полагаю, Джиллиан многое вам объяснил. Тогда вы знаете, что зрелость ее наступит лишь в день совершеннолетия. Не знаю, придерживался ли Нестор этого условия… – Лисандр сделал многозначительную паузу. – Но я не так нетерпелив и не собираюсь портить маленькую Сильветту раньше времени. До ее совершеннолетия еще десять лет. Все эти годы она будет спать. Спокойно и крепко.

– Что вы с ней сделали? – вскрикнула Аура вне себя от злости. Кристофер в ярости бросился к помосту, но четверо ловцов жира тут же кинулись к нему и сбили с ног.

– Ты, грязный ублюдок! – ревел Кристофер, пытаясь освободиться. – Как ты смеешь так поступать с ребенком?!

– Посмотрите-ка! – заговорил Лисандр с деланым изумлением. – Кто это бросается такими гнусными упреками? Уж не тот ли молодой человек, что так позорно злоупотребил добротой славной женщины? Не тот ли, кто без колебаний утаил смерть Нестора, а сам продолжил его исследования? Не тот ли, кто убил человека и бровью не повел – человека, который так много значил для его приемной матери?

Раскрыв рот от удивления, Кристофер на мгновение приподнялся, но ловцы жира тут же снова повалили его на пол. Аура и Даниэль ошарашенно уставились на брата, пытаясь понять, правду сказал Лисандр или нет. Впрочем, это сейчас неважно, главное – спасти Сильветту.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что Сильветта будет спать? – неуверенно спросила Аура.

Ответил ей Джиллиан:

– Гипноз. Он погрузил ее в глубокий сон. Лисандр не раз такое проделывал.

– Тут нет ничего сложного, – подтвердил Лисандр. – Ваш отец, фрейлейн Аура, тоже с этим легко справлялся. Я погрузил Сильветту как бы в летаргический сон. Это абсолютно безопасно, смею заметить.

Джиллиан язвительно засмеялся.

– И ты всерьез собрался ждать десять лет? Думаешь, у тебя будет столько времени?

– Если обстоятельства снова не изменятся…

– Обстоятельства? – вырвалось у Ауры.

Но тут опять заговорил Джиллиан.

– Хороший ход, Лисандр, – нанять ловцов жира, – взглянув на помрачневшего Руперта, проговорил он.

– Как видишь, я не прогадал, – ответил голос из-за картины. – Ведь именно к ним ты обратился с просьбой привести вас сюда.

Джиллиан кивнул, словно признавая правоту Лисандра, но Аура почувствовала какой-то подвох. Казалось, он с гордостью принял поражение, но, видимо, считал, что не все потеряно. Будто припрятал козырь в рукаве.

– Я мог бы догадаться, – признался Джиллиан, – что ты предложишь Руперту сделку. Хотя, надо сказать, близнецы одевались поприличнее, да и пахло от них лучше.

Казалось, Руперт вот-вот набросится на гермафродита.

– Ты все еще мне не заплатил!

– Уверен, Лисандр заплатит тебе куда больше, – невозмутимо парировал Джиллиан.

– Ты знаешь, о какой плате идет речь, – угрюмо настаивал на своем ловец жира.

– Не хотите ли и меня посвятить в свои делишки? – спросил Лисандр. – Не сомневаюсь: мы с вами, господа, обо всем договоримся.

Даниэль, молчавший все это время, глазам своим не верил.

– Неужели я не сплю?.. – прошептал он.

Аура подошла к нему и взяла за руку.

– Давай сюда! – Руперта по-прежнему заботила только плата за его услуги. Он грузно двинулся к Джиллиану, но остановился на полпути. Даже сейчас, когда вокруг были его люди, ловец жира не решался подойти ближе. Такова была слава Джиллиана.

– Прошу вас, господа, никакого рукоприкладства! – Лисандр засмеялся, хотя ему и не терпелось узнать, что будет дальше.

Джиллиан сунул руку в карман куртки – ловцы жира тут же шагнули к нему. Усмехнувшись, гермафродит достал пригоршню монет и швырнул их под ноги Руперту.

Главарь ловцов жира побагровел от ярости. На висках набухли вены.

– Мы не так договаривались!

Знаю, – спокойно ответил Джиллиан. – Но большего ты не заслужил. – Он с презрением указал на монеты, поблескивавшие на ковре. Самые жадные ловцы жира хотели было броситься подбирать монеты, но Руперт жестом остановил их.

Лисандр молча выжидал. Кристофер все еще лежал на полу – его держали четверо, Даниэль стоял не двигаясь. Только Аура постепенно начинала кое-что понимать.

– Ты ведь знаешь, я могу и силой забрать, – пригрозил Руперт.

Угроза, похоже, не подействовала на Джиллиана.

– Ну попробуй. Сам же пожалеешь, – проговорил Джиллиан и обернулся к Ауре: – Подойди, пожалуйста.

Та отпустила руку Даниэля и шагнула к Джиллиану. Взгляды ловцов жира устремились на нее. В их глазах читалась жадность и похоть. Девушку бросило в дрожь.

Джиллиан вновь сунул руку в карман куртки. Аура не разглядела, что он оттуда вытащил.

– Что там? – напряженно спросил Лисандр. Похоже, у него появилось нехорошее предчувствие.

Улыбнувшись, Джиллиан протянул Руперту сжатый кулак.

– Тебе это нужно?

– Давай сюда! – выпалил Руперт, сгорая от нетерпения.

Джиллиан сильнее сжал кулак, словно хотел раздавить то, что держит в руке.

Снова раздался голос Лисандра – теперь в нем звучало раздражение.

– Джиллиан, отдай ему, что у тебя там. Я устал от ваших игр.

– Не так быстро.

Из-за картины послышался вздох.

– Руперт, что там у него? Что бы ни было, я куплю тебе десяток. Только прекратите наконец ломать комедию.

Ловец жира не шелохнулся.

– Вы не сможете, – пробурчал он. – Даже вы не сможете.

– Отчего же? Сможет, – с широкой улыбкой возразил Джиллиан. – Но только не сегодня. И даже не на следующей неделе. Потребуется некоторое время. Ведь придется заказывать эту вещь в Милане, а то и в Лондоне – в Вене таких мастеров нет. Руперт, неужели ты думаешь, что ради тебя он станет так утруждаться?

Ловец жира заколебался.

– Хватит! – крикнул Лисандр. – Довольно! Руперт, убей девчонку!

Джиллиан обернулся и привлек Ауру к себе. В ту же секунду он поднес кулак, в котором сжимал какой-то предмет, ко рту.

Ловцы жира подались вперед, но главарь жестом их остановил.

– Руперт! – снова раздался крик Лисандра. – Я отдал тебе приказ!

Аура непонимающе глядела на Джиллиана. Ухмыльнувшись, он сунул в рот таинственный предмет. Когда он убрал руку, все увидели: он сжимает зубами искусственный глаз.

В толпе ловцов жира поднялся ропот. Лицо Руперта исказила гримаса беспомощной ярости:

– Только попробуй…

Джиллиан смотрел на него, не скрывая насмешки. Аура вдруг поняла, что теперь пришла ее очередь сделать что-нибудь ради их спасения.

– Джиллиан раскусит его, – угрожающе прошипела она. – Ты ведь знаешь: он так и сделает!

– Руперт! – ревел Лисандр. Он не видел, что делается в зале, и не понимал, почему ловец жира его не слушается. – Убей их! Сейчас же! Убей всех четверых!

– Он этого не сделает, – отрезала Аура. – Руперт, скажи-ка своим людям, пусть расходятся. А еще лучше – вели им привести сюда Лисандра!

– Нет! – крикнул алхимик. – Ты служишь мне, Руперт!

Аура едва не расхохоталась. Она поняла: Джиллиан не просто хитер, но еще и весьма умен. Подумать только: он предвидел все это!

– Руперт, – вновь обратилась Аура к главарю ловцов жира, – клянусь, если твои люди не сделают, что я сказала, Джиллиан разобьет глаз. Так что приведи сюда Лисандра! – добавила она, указывая на картину.

Руперт, побледнев, с ненавистью взглянул на нее, затем нервно указал своим людям на помост и просипел:

– Делайте, что она говорит.

Джиллиан сомкнул губы, словно хотел проглотить глаз.

– Живее, чего встали! – поторопил Руперт ловцов жира.

Те растерянно поднялись по ступеням. Один схватился за раму и толкнул картину в сторону. С грохотом она съехала вниз и упала на ковер.

За ней никого не оказалось. С потолка свисала длинная труба с латунным рупором на конце – будто окаменевшая змея с разинутой пастью.

Воцарилось молчание. Из рупора вдруг раздался хриплый смех.

– Неужели вы думали, что я прячусь тут? За портретом императора!

Ловцы жира нерешительно переводили взгляды с трубы на своего главаря. Аура посмотрела на Джиллиана, но тот, казалось, не особенно удивился. Кивком он указал на дверь, через которую они пришли.

– Нет! – выпалила Аура. – Я не уйду без Сильветты! – Повернулась к Руперту и прошипела: – Где моя сестра?

Он злобно ухмыльнулся.

– А что ты готова за нее отдать, милая?

Джиллиан кашлянул, напоминая, что глаз все еще у него во рту.

Руперт вздрогнул и поспешно добавил:

– Я не знаю, где она.

– Но ведь ее стерегут твои люди!

– Нет. Ты слышала, что сказал Лисандр. Она спит. А кто спит, тот в сторожах не нуждается.

Поднявшись, Кристофер окинул сбившего его с ног ловца жира испепеляющим взглядом.

– Я не уйду без Сильветты, – прошипел он.

Из рупора вновь раздался голос Лисандра:

– Это мы еще посмотрим.

– Он хочет нас задержать, – с тревогой в голосе проговорил Даниэль. – Он что-то задумал.

– Кристофер прав, – сказала Аура. – Мы не можем уйти без Сильветты.

– Плати! – снова проревел Руперт, но никто не обратил на него внимания. Ловцы жира ждали дальнейших указаний.

И вдруг тот, что стоял ближе всех ко входу в зал, крикнул:

– Сюда идут!

В тот же миг все услышали приближающийся топот.

– Придворная стража! – крикнул кто-то. И словно ему в ответ совсем рядом раздался полицейский свисток.

Гермафродит выплюнул искусственный глаз в ладонь и крепко сжал его, готовый в любую секунду раздавить.

– Бежим!

– А как же Сильветта? – вырвалось у Ауры.

– Сейчас мы ничего не сможем сделать.

В тот же миг Кристофер подскочил к Джиллиану и грубо схватил за плечо.

– Это и есть план? Во что ты нас впутал?

Джиллиан сердито сбросил его руку и крикнул, обращаясь к Ауре:

– Стража арестует каждого в этом зале! Надо убираться отсюда.

Но Кристофер бросился к главному входу в зал.

– Я не оставлю Сильветту! – крикнул он, нырнув в темный прямоугольник двери.

– Он бежит прямо в руки страже, – фыркнул Джиллиан. – Собираетесь последовать его примеру?

Даниэль колебался, но Аура уже поняла, что Джиллиан прав. Нет смысла вот так легко отдаваться в лапы приспешников Лисандра.

Между тем ловцы жира толпой бросились к потайной двери, через которую они попали в зал. Они отпихивали друг друга – у прохода творилась полная неразбериха. Руперт что-то громко приказывал им, но все без толку. Никто ему больше не повиновался. Каждый думал только о том, как спастись самому.

У главного входа показались первые стражники с дубинками в руках. Они накинулись на ловцов жира, оказавшихся поблизости. За первыми стражниками уже напирали остальные. Кинув изумленной Ауре искусственный глаз, Джиллиан бросился в бой. Сильным ударом он сбил одного из стражников с ног и отобрал у него дубинку и револьвер. До сих пор не было ни единого выстрела, но все понимали: стражники вот-вот откроют огонь.

Завязавшаяся у главного входа потасовка переросла в настоящий бой: ловцы жира ожесточенно сопротивлялись. Руперта нигде не было видно: должно быть, он уже сбежал.

Джиллиан снова оказался рядом с Аурой и Даниэлем. Кристофер так и не вернулся. Аура втайне пожелала ему удачи. Словно прочитав ее мысли, Джиллиан воскликнул:

– Это не смелость, а самоубийство! У него нет шансов.

Подталкивая Ауру и Даниэля к потайной двери, Джиллиан выстрелил в потолок, чтобы разогнать толпу ловцов жира. Те немедленно расступились, и всем троим удалось добраться до двери. Выстрел, однако, привлек внимание стражников. Лисандр кричал что-то в рупор, но его слова тонули в шуме борьбы.

Оказавшись у двери, Джиллиан остановился, чтобы пропустить Ауру вперед. Даниэль бросился было следом, как вдруг раздался еще один выстрел. Открыв огонь, Джиллиан развязал руки стражникам, и те тоже начали стрелять. Пуля, предназначенная Джиллиану, просвистела мимо и угодила Даниэлю между лопаток. Он вскрикнул и, потеряв равновесие, рухнул на пол прямо за потайной дверью. Выстрелив еще раз, Джиллиан скользнул за дверь, и толпа ловцов жира сомкнулась у него за спиной. Клубок пихающихся и дерущихся людей перегородил проход. В зале еще оставалось больше десятка ловцов жира, не считая тех, кого уже арестовала стража.

Даниэль тихо стонал, лежа на полу. Куртка пропиталась кровью. Аура склонилась над ним, чувствуя себя ужасно беспомощной. Она попыталась помочь брату подняться, но у него не хватило сил. Только вместе с Джиллианом им удалось поставить Даниэля на ноги. Взяв его под руки, они, спотыкаясь, потащили его вниз по тоннелю.

Ловцы жира, которым удалось пробраться через дверь, обогнали троицу, даже не обратив на нее внимания. Один за другим они исчезали за дубовой стеной, протискиваясь в узкую щель. Никто не пошел дальше по темному тоннелю.

– Стражники будут их преследовать, – пояснил Джиллиан, задыхаясь. – А мы пойдем другим путем.

Ранение Даниэля привело Ауру в такое отчаяние, что она едва могла говорить.

– Куда ведет этот ход?

– Еще глубже в подземелье. Надеюсь, там страже не придет в голову нас искать.

Они протащили Даниэля мимо щели в дубовой стене и двинулись дальше по тоннелю. С каждым шагом шум драки становился все тише. Пока никто из стражников не протиснулся через потайную дверь мимо ловцов жира. Но эта задержка ненадолго. В зале раздавались все новые и новые выстрелы, кто-то вскрикнул.

Троица остановилась там, где тоннель разветвлялся. Если пойти прямо, придется тащить Даниэля по крутой лестнице, а это долго. Они повернули направо.

Сзади опять громко зазвучали крики: последние ловцы жира бежали из зала. Но похоже, Джиллиан прав: стражники погнались по лабиринту тоннелей именно за ними.

Еще минуты три все трое тащились по коридору. Наконец Джиллиан остановился.

– Подожди, – сказал он.

Но Аура и не думала останавливаться, хотя чуть не падала от усталости. Едва переводя дух, она потащила Даниэля одна.

– Нет, – с трудом выдавила она. – Нужно идти дальше, нужно…

– Аура! Аура, пожалуйста. Теперь это бессмысленно.

Аура гневно посмотрела на него.

– Даниэль умрет, если мы…

– Даниэль уже мертв, Аура, – перебил ее Джиллиан. Голос его прозвучал необыкновенно мягко.

Аура медленно повернула голову и посмотрела на Даниэля. Казалось, он спит. Раньше она часто видела его спящим, они лежали рядом вот так же близко, лицом к лицу.

Осторожно сняв с плеча девушки неподвижную руку ее брата, Джиллиан опустил Даниэля на пол, сжал его запястье и спустя несколько секунд молча покачал головой.

Аура словно окаменела. Вглядывалась в лицо Даниэля и ждала, что вот-вот заплачет. Но слез не было. Пока не было.

Джиллиан встал и обнял Ауру за талию.

– Пойдем, прошу тебя.

– Ты… ты вот так оставишь его здесь?

– Ему уже не поможешь. С ним мы далеко не уйдем.

Аура сердито отстранилась от Джиллиана.

– Что значит «далеко не уйдем»? Так он с самого начала тебе мешал, да?

– Мы ничем не можем ему помочь.

Аура его не слушала. Она упала на колени рядом с Даниэлем, взяла за руку. Рука была еще теплая. А вдруг Джиллиан нарочно говорит, будто Даниэль мертв, чтобы бросить его?

Джиллиан нежно коснулся ее плеча.

– Пойдем. Они скоро нас догонят.

Аура резко обернулась.

– Он не умер.

– Но…

– Ты врешь. Ты думаешь только о себе!

– Аура, мне жаль…

– Жаль? – огрызнулась Аура. – Ты даже не знал его!

– Они схватят нас, если мы не уйдем.

– Ну так иди!

Аура билась в истерике. Впрочем, ее можно было понять.

Джиллиан мог бы силой оттащить Ауру от Даниэля. Но понимал: так он потеряет ее навсегда.

– В последний раз прошу, – мягко проговорил Джиллиан, – пойдем. Даниэль мертв. Тем, что попадешься в руки врагов, ты не поможешь ни ему, ни себе.

Приподняв голову Даниэля, она положила ее себе на колени.

– Конечно, ты прав, – прошептала она, словно убеждая саму себя, и встала. – Он…

– Мертв! – раздался грубый голос из темноты. – И вы оба тоже.

– Руперт?! – воскликнул Джиллиан.

В свете масляной лампы Аура увидела главаря ловцов жира. Он был один. В руке – револьвер. Дуло направлено на Джиллиана.

– Заплати мне! – потребовал он. – Отдай глаз.

– Отдай ему этот глаз, – со вздохом сказал Джиллиан Ауре. – Он считает, что заслужил его.

Аура полезла в карман платья, но там были лишь осколки. Она нечаянно раздавила глаз, пока тащила Даниэля.

Она посмотрела на дуло револьвера в руках Руперта.

– Так что же? – нетерпеливо спросил ловец жира. – Где он?

– Ты получишь глаз, только сперва отдай мне оружие, Руперт.

Ловец жира язвительно рассмеялся.

– Я сыт по горло твоими играми, девочка. – С этими словами он поднял револьвер, прицелился в грудь Джиллиана и нажал на курок.

Прогремел выстрел.

Джиллиан отскочил. Слишком поздно. Багровое пятно расплылось по его груди.

Руперт торжествующе рассмеялся и снова взвел курок, но Аура опередила его, всем своим весом навалившись ему на руку. Она не помнила себя от ярости, а тут еще вонь, исходившая от ловца жира, подстегнула ее. Раздался второй выстрел: пуля срикошетила от стены и исчезла в темноте.

Но конечно, силы были неравны. Спустя мгновение Руперт сбил Ауру с ног, встал над ней, направил револьвер прямо в лицо и взвел курок.

Как вдруг кто-то схватил его за ноги и рванул. Это был раненый Джиллиан. Ловец жира выронил револьвер – тот отлетел в сторону, остановившись у тела Даниэля. А Руперт с Джиллианом сцепились и покатились по полу.

Аура почувствовала подступающую тошноту. На мгновение у нее потемнело в глазах. Но она победила страх и поспешила на помощь Джиллиану.

Усевшись верхом на груди окровавленного Джиллиана, Руперт душил его обеими руками, ругался и смеялся, как безумный. Джиллиан не шевелился.

– Руперт! – крикнула Аура в спину ловцу жира. Убрав руки с горла безжизненного Джиллиана, тот обернулся. – Вот твоя плата!

Но вместо искусственного глаза Руперт увидел нечто другое. Дуло собственного револьвера.

Яркая вспышка. И больше ничего. Пуля размозжила ему голову.

Обеими руками Аура судорожно вцепилась в револьвер. Затем медленно опустила его. Ей казалось, что ее голова вот-вот расколется на мелкие кусочки. Девушку захлестнули отчаяние и страх. Но сдаваться нельзя. Не сейчас.

Из последних сил Аура оттащила мертвого Руперта от Джиллиана. Гермафродит не двигался. Она положила руку ему на грудь. Ее била дрожь, и она не чувствовала, дышит он или нет. Глаза и рот закрыты. На шее, в тех местах, куда вцепился Руперт, проступают синие пятна.

– Джиллиан! – закричала она.

И вдруг вспомнила его слова: «Пойдем, пожалуйста. Они скоро нас догонят».

Аура с трудом заставила себя подняться. Силы покинули ее. Она пойдет дальше, оставив позади трех мертвецов. Они погибли ради того, чтобы она жила. Девушка перешагнула через тела, даже не взглянув. Вернулась туда, где тоннель разветвлялся, и стала подниматься по длинной крутой лестнице.

Аура ни о чем не могла думать – даже о собственном спасении. Хотела только бежать – все равно куда. Не чувствуя ни скорби, ни сожаления, ни страха, она словно смотрела на себя со стороны: вот какая-то незнакомка, спотыкаясь, карабкается по лестнице. Ей больше не было дела до собственной судьбы.

Наконец Аура очутилась в помещении, битком набитом театральным реквизитом: это был подвал дворцового театра. Она нашла еще какую-то лестницу, а там – выход.

И дневной свет.

Кристофера поймали не сразу, но все же поймали. Он так и не нашел Сильветту и теперь уже не найдет. Поиски оказались напрасны. Он понимал это с самого начала, просто не хотел признавать. Но он хотя бы попытался ее спасти. Он один и больше никто.

Он шел по лабиринту коридоров. Залы, комнаты, пустые каморки. И тут судьба сыграла с ним злую шутку: он попал на склад, где в ящиках лежали отбракованные тома из придворной библиотеки.

Кристофера схватили, когда он корчился в судорогах на полу. Веки распухли, лицо покраснело, он задыхался. Стражники бросились на него. Кристофер даже не сопротивлялся. Несколько человек прижали его к полу. Посыпались сильные удары. И вскоре Кристофер потерял сознание.

Придя в себя, он увидел человека в полицейской форме. Тот внимательно его осматривал, а двое других держали ему руки за спиной.

Полицейский развернул листок бумаги, бегло взглянул на него, показал остальным. Кристофер тоже увидел листок, но словно сквозь пелену. Это был рисунок. Его портрет – очень похожий. Объявление о розыске преступника. Видимо, нарисовал Лисандр.

– Гнусный убийца! – крикнул кто-то сзади.

Подбадривая пинками и тычками, его погнали вверх по лестнице, а затем вывели через арку во внутренний двор Хофбурга. Наконец-то свежий воздух.

Там Кристофера ожидал экипаж с зарешеченными окнами. Его швырнули внутрь. Щелкнули засовы. Экипаж, скрипя, тронулся.

Схватившись за решетку обеими руками, Кристофер подтянулся и встал. Сквозь железные прутья он отрешенно глядел на проплывающий мимо далекий и свободный мир.