«Побить камнями»
Отношение к убийству и воровству по библийским источникам. Убийство. Разница между умышленным и неумышленным убийством ясно выражена в законе (Исх. 21:12 и дал.; Чис. 35:16 и дал.; Втор. 19:4 и дал.), где представлены два признака, которые придают смертельному удару характер умышленного убийства, а именно: употребление оружия или враждебное отношение убийцы к убитому. Если эти признаки отсутствовали, то лишение другого жизни рассматривалось как нечаянное убийство. Убийство вора при взломе среди дня считалось преступлением, ночное же таковым не считалось (Исх. 22:2 и дал.). Для нечаянного убийцы, который не был убитому врагом «вчера и третьего дня», имелось верное убежище в 6 городах, но ни жертвенник, ни город убежища не могли спасти умышленного убийцу (Исх. 21:13 и дал.; Чис. 35:31 и дал.; Втор. 19:11 и дал.; 3 Цар. 2:5, 6, 28 и дал.). Намеренное убийство искупалось только жизнью убийцы (Лев. 24:17). Это основной закон, который признавался уже первым убийцей — Каином (Быт. 4:14), ясно высказан Иеговою уже в Быт. 9:5 и дал.; он был ясен и языческим народам (Деян. 28:4). Убийцу, по обвинению не менее двух свидетелей, должно было немедленно побить камнями (Чис. 35:50). Если убитый был найден на поле и неизвестно было, кто убил его, то ближайший город должен был очиститься приношением в жертву телицы (Втор. 21:1 и дал.). Бог выражает в разных местах Писания Свое отвращение к этому преступлению и говорит о наказании за него (Втор. 32:43; Пел. 9:13; Ос. 1:4; Отк. 22:15). Христос осуждает одинаково строго как фактическое убийство, так и мысленное, т. е. ненависть к ближнему (Мат. 15:21 и дал.; 1 Иоан. 3:15). В Законе ничего не говорится о самоубийстве. Писание судит об этом в случаях самоубийства Саула, Ахитефеля и Иуды Искариота (1 Цар. 31:4; 2 Цар. 17:23; Деян. 1:18). В Деян. 16:28 отношение к самоубийству выражается словами: «не делай себе никакого зла».
Воровство (Исх. 20:15) в некоторых случаях наказывалось смертью (Исх. 21:16; Втор. 24:7). Укравший должен был отдать вдвойне и даже в 5 раз больше того, что украл. Если, напр., украденный вол был найден живым, то вор должен был отдать двух волов, а если вол был уже убит или продан, то укравший должен был отдать пять волов за этого убитого или проданного. Штраф взыскивался с вора посредством продажи его имущества, а в случае недостачи покрытия — даже его самого (Исх. 22:1 и дал.; 2 Цар. 12:6; Срав. Прит. 6:30 и дал.; Лук. 19:8). Если вора ночью случайно убивали на месте преступления, то смерть его не вменялась в преступление (Исх. 22:2).
Дневник лесбиянки цыганки
(изъят при закрытии и посадке в ШИЗО четвертого декабря 1981 года в одном из Пермских женских лагерей)
Репина Любовь Валентиновна, 1955 г. р. цыганка. Ст. 193 ч. 2 УК РСФСР 1961 г. трижды судимая. Угроза или насилие в отношении Должностного лица или гражданина, выполняющего общественный долг.
16.09.1981. Проснулась в 12 часов дня, увидела, что тебя нет рядом. Опять легла и заплакала. Не кушала, потом подошла ко мне Зойка, заставила скушать обед с диетой, не хотела я, но меня упросили те женщины, с которыми мы приехали в Ярославль. Вечером играла в домино, хотела немного отвлечься, но перед глазами стояла ты. Сердце разрывалось на части. После домино села на шконку и начала перебирать вещи. Увидела, что осталась одна пачка сигарет. Написала записку ребятам, попросила купить, но у них не было сигарет, и я больше не стала к ним обращаться. Ложусь спать, время 22.00, я начала писать тебе песенник, пишу все твои любимые песни. Засыпаю, болит рука, я плачу, мне очень холодно, спать жестко, скучно, грустно, вспоминаю тебя, любимая, я сплю.
17.09.1981. Проснулась в 11 часов. Настроения нет, вспомнила, что тебя нет рядом и заплакала. Маленькая моя девочка, когда я увижу тебя? Выдержу ли я, ведь для того, чтобы ждать, нужно много терпения. Но я знаю, выдержу, потому что люблю. Весь день лежу, нет даже сил вставать, закрываю глаза, опять открываю. Ко мне подходят малолетки Стелла и Тереза, дали мне головку чеснока, я спрятала для тебя, моя маленькая, я же знаю, что ты его очень любишь. Потом после обеда они попросили меня спеть «Милые глаза», я спела, без настроения конечно, но они за это вылили на мои банты и носовой платок целый флакон духов и подушили песенник, который я тебе пишу. Я села играть в домино, просто хотела немного забыться. После игры легла спать. Опять перед глазами встала ты. Я заплакала, молила Бога, чтобы скорее он нам дал увидеться. Заснула.
18.09.1981. Проснулась, сегодня уезжаю с этой проклятой тюрьмы, которая отняла у меня тебя. Время 6 утра. Начала собираться, хорошее настроение у меня. Сегодня видела тебя во сне. Глаза так и хочется закрыть, чтобы вновь увидеть тебя. Мой сладкий, собрала все вещи, курить осталось немного, один табак. Но ничего, может быть, кто-то из своих будет в Иванове, тогда попрошу покурить. Жаль, что тебя нет рядом со мной, как ты там, моя девочка хорошая, за тебя я могу отдать жизнь. Все, едем. В боксике были очень долго, покушали. Посадили в машину одних девчонок, посадили в вагон. Сцепилась с одной девчонкой ~ с Галкой Бакуловой, она ехала с крышки. Потом ее перевели в наше купе. Она объяснила, как сейчас в крытой очень строго, но меня это мало интересует. У меня своя цель. Приехали в Иваново в 12 часов ночи, завели в баню для шмона и переодевания. Здесь я посмотрела и поняла, что потеряла мисочку свою в машине, она лежала у меня сверху. Сразу вспомнила тебя. Ведь у тебя есть мисочка, и ты мне уступишь ее. Также вспомнила, что когда я проснулась на следующий день, то увидела мундштук и ложку. Но мундштук я увидела раньше, когда ты со мной прощалась и ушла, я закурила и, увидев мундштук, начала стучать в дверь. Подошла дежурная и я попросила, чтобы тебе отдали мундштук, но она сказала, что не имеет права уйти с поста. Я заплакала и отошла. Итак, нас стали шмонать. В колонию можно комбинацию, чулки желтенькие не дали, все твои ксивы прочитали, и я не хотела давать, но думала, что не пропустят. Подушку тоже не дали. Связываться я не стала. Я должна дождаться тебя. Баня не работала, нас переодели, и в бане мы уснули. Я разлежалась на лавочке и начала все вспоминать и думать о тебе.
19.09.1981. Утром проснулась, зона мне не понравилась сразу. Режим очень слабый, на фабрике курят, бардак полный, беспредел, «музочки» нет, народ поганый. Меня кинули в седьмой отряд. Многих я встретила по Алатогрю, по малолетке, встретила очень многих девчонок, как они были людьми, так и до сих пор остались. Галя с моего отряда меня подогрела. Бригада отнеслась ко мне хорошо. Пришли на распределение. Подошла к Бакусиевой Галке девчонка ~ бугор 1-го отряда и спросила: «Есть ли сильные швеи-мотористки». Галка показала на меня, но сказала, что «эта пацанка будет гнать свое, не бери ее, она хочет уехать на крышку». Когда я пришла проведать 2-й отряд, то своему бугру Таньке сказала, что зона мне не нравиться, и я уеду отсюда. Она начала отговаривать меня, но поняла, что бесполезно. Когда я ушла с секции в свою карантинку, за меня начали говорить. Многие спросили, чтоб меня дали ученицей к Галке; моя бывшая подруга обучает в техкаби-нете учеников по пошиву, сказала бригаде, что я могу любую научить шить, что у меня 5-й разряд, очень сильная швея, выполняла на 250–300 % и что такую работницу, если нам заполучить, то база наверняка будет, но она сказала, что я смогу такое натворить, что за пять лет не разбуздаешься. Ходила на фабрику, мне дали очень легкую операцию ~ «кубики», норма 270, средняя, база тоже такая же. Познакомилась с двумя девчонками «Мустафа» ~ Верка (это я ее так прозвала) и Цветова Любка. Любители посмеяться. У «Мустафы» характер как у тебя, моя милая девочка. Тобой я им все мозги проканифолила. Они меня так и зовут Света-Анжелика. Завидуют и уважают. «Мустафа» три года ни с кем здесь не разговаривала, а когда осталось ей восемь месяцев до свободы, то начала бегать с Любкой Цветовой. Здесь Любка дружит с Валь-кой-цыганкой, мы с ней бывали на малолетке. Она мне сказала, что я не цыганка, что мол ты меня выучила петь и разговаривать, но я ей сказала, что мама всю жизнь прожила в Москве, как вышла в 16 лет замуж, так и не стала сталкиваться с цыганами. Сейчас вечер, надо писать тебе песенник, но неохота, очень хочу спать. Погода — льют одни дожди, скучно. Жду тебя каждый день. Ложусь в постель и сладко засыпаю.
20.09.1981. Сегодня воскресенье. Настроение хорошее, видела тебя сегодня во сне, ты била меня, значит прибьешься. Молюсь, иду завтракать. Кушаю очень плохо, в горле стоит кусок. Сегодня впервые заплакала в столовой, бабы наши обалдели, начали успокаивать. Но я же не ребенок. Шаталась по зоне. Наш бригадир Верещагина Танька пригласила меня попить чай, я пошла. Посидели, почифири-ли, поговорили, опять она начала меня отговаривать, что если ты приедешь в зону, то она сразу тебя возьмет к нам в бригаду. Вечером я ушла к себе в секцию 22, где были ка-рантинщики, легла и ко мне пришли опять друзья. Они меня не покидали, поддерживали духовно, делились многим, и я им очень благодарна. Ложусь спать. Вечером была у своей бывшей подруги, Галки, покушала у нее, она отоварилась, подогрела меня баранками, конфетками, я их спрятала для тебя, мой сладкий, я обещала, что без тебя я не скушаю ни одной конфетки. Пришла поздно. Здесь проверяют в 2-15 ночи — и все, остальное время делай, что хочешь. Как я хотела, чтоб ты была здесь, но когда ты приедешь, мой милый ребенок. Есть ли Боженька на свете или нет. Покурили, друзья уходят, я ложусь, беру твои ксивы, целую их, слезы катятся из глаз, деточка моя сладкая, как я виню себя, что не слушалась тебя. Прости меня, прости за все, моя милая девочка. Мой родненький, как я благодарна Богу за то, что ты у меня есть, такая славная и добрая. Ты меня извини за почерк, но пишу тебе ночью при уличном фонаре. Так хочу, чтоб ты меня поругала, а я хочу погладить тебя no головке черненькой, потрепать за чубчик и погрызть твои ушки, потрепать твой резиновенький носик, но это невозможно делать наяву, только личненько. Засыпаю, моя девочка, вспоминаю тебя и кино «Беглец».
21.09.1981. Встала поздно, написала письмо тебе и домой маме. Поздравила ее, попросила, чтобы она приехала на свидание, на личное. Потом лежала весь день на своей шконке. Пошла на работу, немножко пошила, через час ушла. Кушать стала еще хуже, на диету вставать не стала. Без тебя не хочу ничего кушать, не могу. Пришли опять друзья, попили чай, покурили, попела немного. Потом они ушли, я легла спать.
21.09.1981. Встала опять поздно. Сходила на завтрак. Потом начала вышивать тебе полотенце в подарок. Устала. Вспоминала тебя, немного поплакала, уснула. Сходила после на обед, опять уснула. Вечером пришли друзья, почифирили, посмеялись. Любка Цветова поразилась, насколько грустные были мои глаза, она удивилась нашей любви и этим очень уважает меня. Ко мне и никто не прикасается. Все знают, что бесполезно. Я уже люблю и очень сильно, поражается вся зона. Многие хотят увидеть тебя. Но ты не едешь. Жду от тебя весточки, хоть бы поздравила с днем ангела, не знаю поздравишь или нет, забудешь наверное. Ведь в том году ты мне дарила открытку. Я ее еще раз перечитываю. Уже ночь. Я опять читаю твои ксивы, плачу, желаю тебе всего хорошего, спокойной ночи и засыпаю».
23.09.1981. Проснулась, была проверка, сходила на завтрак, уже несколько дней не могу сдать маски на анализ, много народу. Кровь сдала сразу, но наверное завтра сдам. Сплю почти весь день, ничего не хочется делать. Руки не поднимаются, вспомнила, как 20-го сентября в воскресенье ходила в баню с друзьями, очень трудно было включиться в этот день, но они меня с собой взяли, и я помылась. Спину мне терла Любка, у нее половина Валька-цыганка, но все ее друзья не знают национальность Вальки, мы с ней переговариваемся на нашем языке, и я сразу вспоминаю тебя. Мне нужно учить фразы, но в голову ничего не идет, одна пустота и как быстрей свалить с этой зоны. Вечером шел дождь и ко мне никто не приходил. Весь вечер я была с Надей. Девочка молодая, нейтралитет. Я с ней кушаю. Она меня нигде не бросает, все мне дает: и курить и сахар и все, что есть у нее. Умница девочка. А то бы я совсем пропала бы здесь. Ложусь спать, опять ты стоишь перед глазами, хочу тебя увидеть. Кажется схожу сума, но нужно держать себя в рамках. Не могу ничего делать. Даже не перешиваюсь, один раз всего сидела, все валиться из рук. Что делать, где набраться сил, скажи? Я больше не могу, миленький мой ребеночек черномазенький. Я кажется, засыпаю, и ты спи мой хороший человечек.
24.09.1981. Сегодня встала рано. Пошли с Надюхой, погадали. Лил проливной дождь. Мы все намокли. После позавтракали и пошли в баню. Помылись на славу. Потом я пошла в санчасть. Сходила к гинекологу, сдала мазки, а после делали перевязку. Почти ничего не сошло, в чем дело не знаю. Пришли в секцию, тут зашла нарядчица, сказала, чтобы я переселилась в свой отряд. Я пришла, принесла подвесную кровать. Старшина не стала мне помогать. Я пошла к начальнику колонии Молкову, поговорила с ним. Рассказала за что я сижу, что с сестрой иду по делу, и что вообще хочу уехать с этой зоны, пока еще раз не раскрутилась. Он, сказав чтобы я ничего не творила, хотел поставить меня бугром в бригаду свою, но я отказалась, и он сказал, что если я надумаю уехать, то он тут же оформит в ПКТ, а потом на крытую. Иначе, мол, я совсем тогда не освобожусь. Я очень обрадовалась. Но ему сказала, что посмотрю до 1-го ноября, если не оклемаюсь здесь, то уеду. Потом он мне разрешил остаться в 22-й секции, так как в отряде «местов» нет. Теперь жду тебя, моя сладкая, если до 7-го ноября от тебя не будет никаких известий, я сваливаю с этой зоны. Пришла в секцию, ко мне пришли друзья, почифирили, посмеялись и разбежались. Завтра Любка уходит на свидание на 3-є суток, а я должна пойти 1-го, 2-го, 3-го октября на свидание, но не знаю, письма дойдут или нет. Я писала 21-го, 22-го, 23-го. И послала тебе открытку поздравительную с Днем Конституции. Не знаю, получила ли ты ее или нет. Почему ты не пишешь, что с тобой и где ты? На днях разговаривала с цензором. Просила, чтобы она не задерживала мои письма. Время сейчас 11 часов вечера, сейчас придут со второй смены, надо спать, хотела почитать ксивы твои, по очень хочу спать. Сегодня четверг, можно загадывать сны. Я загадала, чтобы ты мне сегодня приснилась. Всем своим друзьям я тобой мозги проканифолила, они уже с ума сходят, говорят, что я чокнулась. Ну и пусть говорят. Я сплю. Спокойной ночи, мой сладкий ребенок. Ложусь с твоим именем и засыпаю также. А утром встаю и желаю тебе «доброе утро!». Я сплю, а то завтра мне на работу во вторую смену.
25.09.1981. Проснулась рано. Спала очень плохо. В отряде спать отказалась, сплю в карантинке. Сегодня пришел этап, среди них Люба-цыганочка. Мы с ней поговорили по-цыгански. Утром пошла в гладилку, отпарила твою юбку с карманами, после постираю, потом вместе с Надей Зайцевой пошли смотреть кино — первую серию про Джона, фильм очень понравился. Зашла в библиотеку, спросила нет ли у них журналов «роман и газета», помнишь «Хмель» — вот про нее и спрашивала, я ведь тогда в ПКТ не дочитала. Но такого у них нет. Затем пришли в секцию. Ко мне пришли бугор Танька со своей подругой Наташкой и сказали, чтобы я выходила на работу. Я сказала, что выйду, потому что карантин уже снят с меня. После обед. Сегодня впервые скушала первое и второе, и тебя мой милый ребенок вспоминала, кушаешь ли ты. Ведь ты мне обещала кушать все. Вот увижу тебя и сразу пойму, обманываешь ли ты меня или нет, я тебе тогда всю попку искусаю, мой маленький. В 2 часа пошла на работу, сшила при норме 270 единиц ~ 340. Освоиться мне не дала Галка ни одного дня. В бригаде все обрадовались и восхищались моей скоростью. За всю смену ни одной единицы завала. Но они все знают, что я работаю до 7-го ноября. После праздника ухожу в свой мир и еду на тюремный режим. Мне там будет намного легче. Очень устаю. Пришла с работы, мы с Надей покушали и она мне сказала вот, мол, приедет твой цыган, я отдам тебя ему в годности и сохранности. Девочка очень умная, нейтралитет, она меня поддерживает морально и материально. Пожелали друг другу спокойной ночи и разбежались, она пошла в отряд свой, а я в свою карантинку. Лежа думаю сейчас о тебе, что именно думаю, ты сама знаешь, подробно писать не буду, мне нужно много пройти до крытой и не раз халарэ могун гин. Полойян? Я могла бы писать дневник по-цыгански, но это очень долго. Мой сладкий явдарик, лэ ман, потангинэ май, мэ умира ва битгоро. Пасёв манца, мэ тут кагиаги, миро иха-моро, тожночмьпо чиргиклори. Мэугэян. Лачират. Завтра у нашей «машин» день рождения.
26.09.1981. Сегодня у «машин» день рождения. Встала поздно в самую проверку. Чувствую себя плохо. Сходила на завтрак. Потом с Надей Зайцевой сходила в кино, смотрели вчерашний фильм, вторую серию. После пообедали, и я легла отдыхать. Уснула, на работу прозвенел звонок, но работать не хочется, а идти нужно. На фабрике познакомилась с одной девчонкой серьезной, Пачориновой Валькой, она в годах. Теперь она стала моим кентом. Сшила 335 ед. 29 осталось в завале, это хорошо, а то приходишь на голую ленту. После работы пошла к Вальке, покушала, после разговаривали с ней насчет тебя. Мой план она поддержала насчет нашей встречи. Ее тоже за драки наверное скоро отправят, но меня это не интересует. Разбежались мы с ней где-то во втором часу. Я пришла к себе, легла, взяла в руки твои ксивы, читаю и плачу, сколько раз я обижала тебя, мой милый ребенок, прости, если можешь, вот будем вместе, больше никогда ни чем тебя не обижу. Малыш мой, ну а сейчас я буду спать. Очень хочу увидеть тебя и не проспаться. Рипир Светушка, со мэ древан камаси тут.
27.09.1981. Сегодня воскресенье. Вот уже 12 дней, как мы в разлуке. Как много, ужас. Мой золотой ребенок, когда я увижу тебя? Ты обещала приехать ровно через две недели, но почему ты не едешь, я с ума схожу без тебя. Сегодня целый день ходила «по улице» с кентом Варькой, хотела ее примирить с подругой Наташкой, но так ничего и не получилось. Вечером разговаривала с цыганками, потом пела. Ходила в кино «Альба Регия», фильм ~ дрянь. Потом смотрела фильм по телевизору — 4-ю серию «Первые радости», помнишь, мы в Калинине по радио слушали? Сейчас я пришла в секцию к себе. Сильно болею уже четыре дня гриппом, завтра пойду к врачу, надо лечиться, петь не могу, ты меня заколдовала, голос пропал совсем, хриплю. Сейчас буду спать. Читаю твои ксивы каждый день, мой миленький малыш, плачу, вся зона обалдела от моей любви и преданности к тебе, и уважают. Ну, а теперь я сплю, завтра с утра в 5 часов на работу. Спокойной ночи мой сладкий, спи спокойно, помни, что у тебя есть я и очень скучаю по тебе, и комом сердце разрывается на части, а что делать, нужно терпеть и ждать от тебя весточки. До завтра.
28.09.1981. Сегодня встала в пять утра, меня разбудила Надька Зайцева. Отработала кое-как. Понравилась я одной «цыпе»-Людочке. После отбоя пошла к ней, покурили, поговорили, я ей сказала, что уважаю ее как хорошую девчонку и обижать ее не собираюсь, так как у меня есть подруга, которую я очень люблю и мы получили с ней срок. Но она, мне кажется, ничего не поняла, но я постараюсь ей объяснить. Людка мне и в работе помогает, и как товарищ неплохая, просто умница. Мой милый малыш, очень скучаю без тебя, когда же ты приедешь? Я погибаю без тебя, слышишь? Я очень хочу, чтобы до тебя дошли мои молитвы. Напиши мне хоть открытку, ведь скоро мой праздник, неужели ты забудешь меня поздравить? Сладкая моя девочка, очень сильно хочу к тебе, скучаю. Сейчас буду спать, время 2 часа ночи, сейчас будет проверка по секциям. Я не могу спать, мой милый малыш. Мне очень страшно без тебя и холодно. Приходи скорее, черномазенький, любимый мой ребенок, пожалей меня, детка моя. Что сейчас творится в моей душе. Ты ведь не можешь забыть меня, нет. Я ведь знаю, как ты сильно любишь меня. Сейчас я буду спать. Спокойной ночи, мой милый капризный ребенок. Целую тебя очень нежно в твои бантики-губки. До завтра.
29.09.1981. Проснулась рано, умылась и пошла на работу, всю смену спала за машинкой, но Людка-«цыпа» меня всю смену разгружала. Она отлично поняла, что я ее уважаю как подругу, и ничего больше не может быть. Мой милый ребенок, неужели я когда-нибудь смогу тебя променять, никогда в жизни ошибок я не делаю. Хожу по зоне в твоем розовом бантике, пусть улыбаются, но это же твоя единственная память, и я вообще никого здесь не признаю. Вечером прорвались с кентом на фабрику, посмеялись с Любкой Светловой, я чуть не лопнула от смеха. Детка моя, такой хороший режим здесь, просто прелесть, если бы ты только приехала сюда, я была бы просто счастлива, отбоя здесь вообще не существует, проверка ночью в 2-15, и все, остальное идут гонки, а я сплю. Черномазенький мой, я сегодня с кентом каталась на коляске по всей зоне, насмеялась от души, а сейчас мой кент уступил мне свою постель в отряде, так как я очень сильно болею, а ей нужно с девчонкой со своей побить. Я-то сплю в этапке, а рядом первый отряд и ее девчонка рядом с моей секцией живет. А в наш отряд ворота закрываются и никак не попадешь. Но ты можешь не волноваться, все будет путем, если приедешь, будешь в моем отряде, тебя возьмет наш весь отряд, все видят, как я страдаю, и притом я швея, и ты знаешь, как я работаю. Ну, теперь я иду спать. Целую тебя и обнимаю. До завтра. Может увижу тебя во сне. Завтра 30, день ангела — Вера, Надежда, Любовь, а тебя нет, как плохо, любимый мой человечек, приезжай скорее, ладно? Я очень жду тебя, мой сладенький, и весточку тоже.
30.09.1981. Сегодня день ангела, никто меня не поздравил, очень обидно, это не та зона, что была, ни музыки, ничего нет, здесь только сожительство, а так ничего нет и кино еще, а так скучно. Малыш мой милый, нового ничего нет. Я сильно на нервозе, ведь завтра у меня должно быть личное свидание, заявление я оформила еще 20 сентября на 1-е, 2-е, 3-є октября, но здесь так долго письма идут, ели не приедет, значит просто не получила письма, не успела, приедет тогда в любой день. Сладкая моя, новенького сегодня ничего нет, была политика, но так как я сплю в этапке, то ко мне завалилась кентяра «Армян», и мы уснули. Потом я вышивала, готовлю для тебя подарок к дню рождения, не знаю, встретимся ли мы до твоего дня рождения, но ты должна знать, что я обязательно отмечу твой и мой праздник, как только встретимся, так и отметим твой день рождения и мой 30-го сентября. Мой малыш, ну теперь я буду спать, мой маленький цыганеночек пушистинький, так я хочу к тебе, детка моя, если бы ты только знала, но, увы, я знаю, что это невозможно. Жду от тебя весточку, что с тобой, как ты там? Ведь я не знаю ничего, сильно переживаю, а вдруг ты передумаешь, но я очень верю тебе и знаю точно, что ты приедешь. Ну, а теперь я ушла в мир сказок. Целую очень нежно. До завтра, мой миленький ребеночек.
01.10.1981. Сегодня я очень расстроилась, мама не приехала, что случилось, не знаю. Но я все равно продолжаю ждать ее. Мой сладенький, очень устала, постирала в прачке и помылась. Коечка вся чистенькая, ты же знаешь меня, а как ты миленький, кто тебе сейчас стирает, мой сладенький? Детка моя, после вышивала тебе полотенце. В каптерке я выписала все для тебя, беру все, собираю гостинцы. При встрече отдам. Интересно, а ты мне тоже наверное, копишь что-нибудь вкусное, да копишь, ты же знаешь, что я очень сладкое люблю и вообще я у тебя клуб ничка, да? Мой хороший, сейчас я буду спать, спокойной ночи. Когда же ты приедешь, цыганок, я жду тебя, жду, а ты все не едешь, вот приедешь и я тебе ушки грызть буду и попку тоже — вот. Целую тебя, очень нежно, маленький мой, так хочу, чтобы ты меня поцеловала, это ужас какой-то. Сегодня меня приглашали спать в отряд, но я отказалась. Буду спать в этапке до тех пор, пока тебя не дождусь, слышишь? До завтра, цыганочек мой, родненький человечек, когда придет от тебя весточка, не молчи, пиши, я же каждый день жду.
02.10.1981. Проснулась поздно, отработала хорошо, после работы сидела, вышивала, а вечером пела в своем отряде, всем понравилось, я девочкам сказала, что если бы сестра была рядом, то они закачались бы. Посидела, почифирила с кентом и «Людкой-Цыпой». Потом до 2-х ночи сидела у нее, разговаривали. А теперь пришла спать. Начальница отряда сегодня читала все мое дело. Я ей сказала, что 20-го ноября я уеду на крытую. Она сказала, мол, езжай, хоть сейчас, пиши заявление, и я ей ответила, что может еще передумаю. Вдруг я уеду, а ты приедешь. Пока держусь, мой миленький ребенок. Сейчас почти не сплю, гуляю на «улице» и днем и ночью, а потом негде будет подышать свежим воздухом. Все поражаются моей верности к тебе, угощают конфетами, а я собираю их тебе в копилку. Я без тебя не скушала ни одной конфетки. Не могу, мой сладенький, мой хороший, сейчас я ухожу в мир сказок. Как я хочу к тебе, хоть глазком посмотреть. Когда ты меня поцелуешь, об ласкаешь, а? Дождусь ли я, мой золотой, скажи? Когда будет наша встреча, но тогда берегись ~ я тебя замучаю, потом буду грызть тебя, после и вовсе скушаю — вот. Целую тебя очень нежно и обнимаю. До завтра, любимая. Все мозги тобой проканифолила и никто, ни один человек ко мне и не попытался прикоснуться, знают, что все бесполезно. Да и про крытую никто не отговаривать, знают, что все бес-толку. Светушка, мама так и не приехала, даже не знаю, что мне и делать. Почему ты не пишешь, ведь я тебя поздравила с Днем Конституции, а ты почему не поздравляешь? Что с тобой, любимая моя девочка, отзовись, пожалуйста. Каждую ночь читаю твои ксивы, и сердце разрываться на части, ты так близко и далеко, но знай, моя хорошая, что ты заполнила мое сердце, и я тебя никогда никому не отдам и ни за что не променяю.
03.10.1981. Новенького ничего нет, настроение так себе, отработала хорошо. Хотят поставить меня бугром, но я отказываюсь, мне это не нужно, так как у меня есть своя цель. Мой золотой, очень скучаю и хочу к тебе, не прошло ни одной минуты, чтобы я не вспоминала о тебе. Мой сладкий, моя любовь к тебе еще больше разгорелась, не могу без тебя, что делать даже не знаю. Как-нибудь нужно крепиться. Почему ты не пишешь? В чем дело, что с тобой случилось? Тысяча вопросов, и ни на один вопрос нет ответа. Неужели так трудно черкануть? Порой мне кажется, что ты меня забыла, тогда я начинаю вспоминать нашу дружбу от начала до конца и читать твои ксивы, и сразу все плохое рассеивается. Мой сладненький, так хочется погрызть тебе ушки, ужас, знаю, что это невозможно. Малыш мой любимый, я для тебя выучила песенку детскую, приеду и тогда спою. Пришла с работы, с 2 до 7 часов вечера спала. Живу в карантинке, жду тебя, не ухожу, да и нарядчица уже со мной смирилась, говорит, раз ждешь сестру, то ладно уж, жди. Мой хорошенький, черномазенький ребеночек, сейчас я буду спать. Я когда тебе пишу, у меня такое ощущение, что как будто ты рядом, и я разговариваю с тобой. Спокойной ночи, сладкая моя ягодка. Многие здесь поражаются моей любви к тебе и этим же самым уважают. До завтра. Днем, когда спала, видела тебя во сне, ты меня сильно била, а я плакала. Жду что-то хорошее. Я же в сны не верила, а теперь верю и Боженьке молюсь, чтобы он дал нам встречу, иначе я умру без тебя.
Мне и так без тебя жизнь не интересна, а вот когда я с тобой, я самая счастливая на свете, ты для меня слишком дорога, ты мое самое родное и близкое, что есть у меня и я благодарна судьбе, что встретила тебя. Ну, а сейчас я ухожу в мир сказок, может быть я вновь увижу тебя, только ты меня, пожалуйста, не обижай, не бей, ладно? Целую очень нежно, до завтра.
04.10.1961. Сегодня воскресенье, ровно 20 дней, как мы расстались, а кажется так много мы не виделись. Что делает любовь, ужас какой-то. Я брожу по зоне, как сумасшедшая. Как обидно, что тебя нет рядом. Ходила в кино, фильм про летчика ~ «Улан» (?). Фильм хороший. После познакомилась с одной девчонкой — Верой, с ее компанией. Выпила чифиру и пела до самого ужина. Все воскресенье пропало. Очень скучаю без тебя, немного повишивала, теперь ложусь спать. Спокойной ночи, детка моя, как я люб лю тебя и сильно скучаю. Мальчик мой, завтра начинается трудовая неделя, может быть от тебя что-нибудь получу. Мама не написала мне ни одного письма, не знаю в чем дело. Завтра пойду фотографироваться, здесь без фотографий не отоваривают. Послала начальнику нашенской тюрьмы в спецчасть заявление на счет денег, пусть пришлют, надо затариться куревом, а потом ехать. А то с пустыми руками не по кайфу. Мой цыганенок, спокойной ночи. Целую тебя очень нежно. До завтра.
05.10.1981. Здравствуй, мой милый малыш. Ну и дела у меня! Сегодня вечером после работы чуть не раздралась с Валькой Минькян, с цыганкой. Понимаешь, я хожу к Людке кушать, она меня кормит, мы с ней остались лучшими подругами, а в ее проходе спит Наташка Высоцкая. В об щем, я у нее пробыла почти до 2-х часов ночи, и эта Валька приходила ночью к Наташке, она была в соре со своей половиной с моим другом Цветовой Любкой. Потом на следующий день Валька сама мне сказала об этом. Ну, а когда была проверка и мы стали с Любкой разговаривать, я ей взяла и сказала, что я ее Вальку не признаю за беспредел. Ну на этом и зацепилось. А сегодня были главные разборки. Наташка на моей стороне, все девчонки в зоне против ее. Потом разбирали Любку и я в открытую сказала все и добавила, что с этого дня я их вообще никого не признаю.
Мой сладкий, ну это все ерунда. Сегодня получила из дома поздравительную открытку с днем ангела. Мама письмо не написала, завтра я ей напишу и тебе тоже, не знаю, ты хоть весточку от меня получала или нет? Я еще, когда ты уехала в Ярославль, написала письмо на цыганском языке, не знаю, получила ли ты его. Почему молчишь, что с тобой? Маленький мой, так хочется к тебе, ужас, но когда я увижу тебя, а? Приезжай скорее. Я давно бы собралась, но жду твоих дальнейших указаний и открытку с шифровкой. Сегодня распорола сарафан и жакетку, завтра поглажу и раскрою, сделаю юбку и куртку. Выписала тебе теплые штанишки желтого цвета, буду шить олимпийку, чтобы там мой худенький ребенок не зябла. После бегала по начальству подписывать заявление на отоварку — 7 руб лей. Завтра в половине двенадцатого дня нас будут фотографировать. А то без фотки, если нет на карточке, то не отоваривают. Деньги мне еще не пришли, а тебе? Мой сладенький, сейчас я буду спать, очень я устала, спокойной ночи — целую очень нежно и хочу тебя увидеть во сне и побыть с тобой. До завтра, не скучай.
06.10.1981. Светушка, здравствуй, мой миленький зайчонок. Сегодня на фабрике включили музыку и я так сильно плакала, сидела на корточках в коридоре и плакала. Ко мне подошла начальница цеха и спросила, кто меня обидел, я вскочила и ушла за машинку, а слезы все продолжали лить и лить. Я каждую минуту вспоминала тебя, любимая детка моя, как я хочу к тебе, что с тобой и где ты, я ничего о тебе не знаю. Ты же обещала мне написать, а сама не пишешь, почему? Сегодня начальница сказала, чтобы я перешла к себе в отряд, для меня освободилось место, но я же не иду туда из-за тебя. Завтра все равно нужно переходить. Ну ничего, там хорошо, чисто, туалет теплый в отряде, хорошие умывальники, титан включает каждый себе, никаких дневальных нет, все на самообслуживании. Было бы для нас великим счастьем, если бы ты приехала сюда, цыганочек мой, очень я сегодня устала, завтра праздник, День Конституции, впервые для меня праздник пустой и безрадостный, никогда не думала, что я смогу так холодно отнестись к нему, а все ты. Ты забрала все у меня: душу, сердце, радость, а в замен оставила себя, и я счастлива. Как я хочу к тебе. Как я жалею, что в вагоне не была с тобой, помнишь, когда было тесно и ты спала. Де-точка, когда я тебя увижу? Сколько еще нужно пройти, ужас, но я пройду через все преграды и разыщу тебя, слышишь? Ведь я очень люблю тебя, у голенек мой черненький, где мои глазенки, а? Миленький мой, люблю тебя всем своим организмом, душой, всем сердцем и умом, так сохрани эту чистую любовь на всю жизнь. Здесь людей Боженька не одарил таким сильным чувством чистоты и искренности любви, а вот у нас все есть. Правда, малыш? Ну, а теперь я ухожу в розовый туман, в свой любимый мир сказок, где буду искать своего уголечка и обязательно найду. Целую тебя очень нежно и обнимаю. До завтра деточка моя. «ТКАЧ».
07.10.1981. С праздником тебя, детка моя. У нас в зоне музыки нет. Привезли фильм «Точка отсчета». Пела сегодня весь день. 22 октября буду петь на сцене «Маэстро» и «Ищу тебя». В воскресенье сказали приходить на репетицию. Переселилась в отряд, все просят списать песни, но мне неохота. Написала письмо домой и тебе записку, и послала открытки города Краснодара с песнями. Новенького ничего нет. Ходила на концерт. Здесь одна девчонка пела песню «Давай попробуем вернуть», я плакала, я вспоминала тебя, эта девочка пела в ресторанах на свободе, вот это поет, молодец. Малыш, ну когда ты приедешь и почему не пишешь, в чем дело, я тебя ругаю в записке. Сейчас ухожу спать. Сегодня среда, завтра загадаю сон на тебя. Спокойной ночи, люблю, скучаю, целую очень нежно всю, всю. «САТУРН».
08.10.1981. Сегодня у меня радостный день. Получила от тебя письмо и от мамы. Наконец-то. Мама написала мне, что на свидание приехать не могла, так как была на больничном. Письма все соберу до встречи. Светушка, значит ты почти уже в дороге, а я приеду позже, 23, 24, 25 ноября у меня будет личное свидание, а с пустыми руками ехать не хочу. Настроение отличное, шила, как лошадка, от радости. Ответ я написала и отправила через начальницу. Мама делала запрос в Верховный Совет насчет приговоров, но они написали ей отказ, так как она не является участницей всего судебного процесса. Она написала жалобу в Москву прокурору. Мой мальчик, я очень хочу приехать до дня твоего рождения, но наверное ничего не получится, приеду позже, но ничего, как приеду, сразу и отметим. Сладенькая моя детка, очень хочу к тебе, люблю и скучаю, моя славная, россинушка бедненькая, когда наступит наш день и мы встретимся. Здесь очень тяжело попасть на крытую, но я все равно приеду, ты только жди. Черненькая моя головушка, ручка у меня зажила, все пока хорошо. Сейчас я пойду спать, завтра нужно сходить в баню и прачку. Спокойной ночи, целую очень нежно много раз.
09.10.1981. Сегодня вызывала начальница, она читала полностью мое дело и ксивы, которые изъяли в ПКТ, помнишь и ты и я какие, так вот она дала мне полную раскладку, что задумано, все наши планы мне рассказала и здесь писать ничего не буду, а вот когда встретимся, то все расскажу, хорошо? Сегодня ходила в прачку и в баню, помылась хорошо, очень устала. Потом опять вызвала начальница, сказала, что меня она поставит бугром, все поблажки разрешит и меня будет видеть сквозь пальцы, но я наотрез от всего отказалась. Мне ничего не нужно ведь без тебя, любимый мой человечек, жизнь сама не интересна. Я хочу к тебе. Если бы ты попала сюда, а это было бы великим чудом, но, увы! Ничего, моя сладкая, как приеду туда, сразу встану бугром, а бугры там живут на шикарную ногу. Мой миленький, ну ладно, новенького за этот день больше ничего нет, пойду спать, завтра хочу утром рано сходить в гладилку. Ты не волнуйся, я ни с кем не связываюсь и обо мне ни одна не скажет, что я плохая у тебя. Я смотреть-то ни на кого не смотрю, видеть никого не вижу. Ну ладно, ухожу в свой мир сказок, хочу увидеть тебя и побыть с тобой, мой любимый человечек, моя махонькая девчушка. Целую тебя много раз и очень нежно, смотри у меня, не шали и не грусти, поняла. «ГРУЗИЯ».
10.10.1981. Светушка, доброе утро. Сходила в гладилку, накрутила волосы, завтра идти на репетицию, потом вышивала полотенце, завтра будем с Надькой-«Зайкой» распускать носки шерстяные, 42 размер, а потом она свяжет себе и мне, а то мне холодно. Погода хорошая. Сходила на работу, кое-как отработала, ведь сегодня суббота, пришла с работы, умылась, покушала. Поругалась с Людкой-«Цыпой», больше не замечу ее. Поругалась с ней из-за работы. Но это все ерунда, лишь бы у нас с тобой было бы все хорошо, да, моя детка сладкая? Ты сидишь в ПКТ, а я на зоне, мне так больно душевно, но я еще креплюсь и откуда у меня столько сил, это ты мне во всем помогаешь, за то, что ты у меня есть. Маленькая моя черненькая девочка, завтра мы с Надей пойдем в кино, ты не обижайся, ладно? Она у меня опекун. Ну а теперь я спать буду, очень устала, миленький мой, скоро я тебя увижу, все из-за свидания я задерживаюсь, хочу мать увидеть и втолковать ей все. Она мне написала в письме, что она и тебе написала и ждет ответа. Ты ей пиши, ладно? Ну все, ушла в мир сказок, сильно люблю, нежно целую и обнимаю, грызу ушки и играю с твоим носиком резиновым, я очень соскучилась по нему. У — вот, мой сладенький возьми меня к себе, а? Я к тебе сегодня сама ночью приду, ладно? Ну все, побежала, а то сказали, ворота закроются, целую в губки, до завтра мой цыганенок пушистенький, глажу тебя нежно по твоей черненькой головке.
11.10.1981. Сегодня воскресенье. Ходила в кино «Суровые конкистадоры» (?). После пришла на репетицию, но так и ушла, не разрешили мне выступать в смотровом концерте, так как люди СВП очень поганы, многие забываются, особенно председатели, что они такие же осужденные. Вечером познакомилась с Наташкой «Седой» и ее подругами. Я тебе не писала, но у меня есть здесь еще один верный друг Кораблик-Людка, у нее тоже раскрутка лагерная с Челябинской зоны. После мы с тобой, когда встретимся, я тебе о всех подробно расскажу, ладно. Вечером я хотела пойти и поругаться с одной козой, которая работает в нашем клубе, но меня позвала в гости Вера, помнишь, я тебе о ней писала, она дружит с Шабаровой Светой. После у них обглоталась с горя, что и тебя нет рядом и все так пусто кругом и жить неинтересно — 12 штук «теофед-ринчика». Мы с Корабликом не спали всю ночь, гуляли, пели на всю зону песни. А потом я села писать ерунду, это начальница просила 13 листов. Написала только семь, сейчас иду на работу. Ну ладно пошла, как работать буду, даже не знаю.
12.10.1981. Отработала кое-как, завалили браком и записали на комиссию по браку, завтра пойду, и между прочим, Кораблика тоже записали. Но, Светушка, брак не по моей вине, после объясню. Я психанула, хотела вообще уйти с работы, но удержалась, я должна дождаться мать, а потом я могу рваться к тебе. Мой малыш, не обижайся на меня, ладно? На работу приходили девчонки с Наташкой, пили чай. После смены пришли, и сразу легли спать. Потом проснулись, рванули с Корабликом на фабрику. Пишу тебе, и она мне из ложки капусту дает, я ей говорила, что сейчас возьму вот и напишу сюда, а она только улыбается и молчит. По фабрике погуляли, и я почистила себе хлястики — это входит в мою операцию, а когда кончилась смена, то мы пошли к девчонкам, пожрали, покурили и разошлись. Пришли в секцию, и я вышла в коридор дописать ерунду, которую давала начальница. После я пошла спать. Слышишь, милый мой ребеночек, время три часа ночи, пойду хоть вздремну. До завтра, целую очень нежно мою капризную, ревнивую девочку, моего сладкого цыганёнка.
13.10.1981. Пришла на работу, сплю на ходу, кое-как, еле-еле отработала, пообедала. Сейчас дописываю тетрадь для начальницы, сейчас пойду на брак, стала спорить и доказывать этим тунеядкам технологию. Доходила, дали наряд ~ три дня уборки. Но это ерунда, ты же знаешь, я им так наубираюсь, что сами рады не будут. В восемь вечера проверка, и я сразу лягу спать. Светушка, родненькая моя, как я не хочу быть в этой зоне, сегодня ночью сцепилась с одной надзорной — «Кармэн», она у меня забрала тетрадь начальницы и мой дневник. Я спокойно подошла к ней и сказала ей: «Кармэн, тебя никогда не били, так знай, ты будешь первой моей жертвой в зоне». Она начала возмущаться, я ей сказала, чтобы она вернула мне мой дневник, и она безмолвно отдала его и тетрадь начальницы, тут же и мы с ней тихо-мирно разошлись. Мой золотой, не ругай меня, ладно, но поверь, я сейчас могу сделать еще одно новое лагерное преступление, если меня не отправят на крышку, меня там будет ждать кое-кто (уголёчек). Ну ладно, мой сладенький, звонок на проверку, а после я сразу спать лягу, спокойной ночи, моя любимая девчушка, очень скучаю без тебя и сильно люблю тебя, ох, как хочу почувствовать тебя, твою нежность, ласку, ох и доберусь же я до тебя, берегись тогда, все ушки отгрызу и попку, у — вот. До завтра. Целую тебя очень нежно в твои маленькие капризные губочки, треплю за волосики черненькие, и глажу по головке. Ну ладно, пошла и ухожу в мир сказок к тебе, очень соскучилась. «СНЕГ»-«САТУРН»-«ТКАЧ».
14.10.1981. Мне осталось сидеть 2 года и 8 месяцев, как мало, а я еще с тобой не встретилась. Жду свидания, а оно будет 23, 24, 25 ноября, когда теперь буду на крышке, я даже не знаю, но начну действовать с 28 ноября. Новенького ничего нет, если не считать выговора в личное дело, за то, что хотела пожарить себе картошки. Но это мне на руку, а то будет суд и скажут, что мол нет ни одного нарушения. Вечером вышивала, готовлю тебе сразу два полотенца, сколько успею, сделаю, а остальное уже буду доканчивать на крышке, но постараюсь закончить пораньше. Ну вот и все, сегодня очень тосковала по тебе, ни на одну минуту не подумала о чем-то, только ты стоишь перед глазами. Я очень жду встречи, милый мой ребенок, отсюда уехать очень тяжело, дают сразу 6 месяцев ГКТ, мне будет очень трудно, но я выдержу, от всего откажусь, и от пищи тоже. Здесь в ПКТ и ШИЗО батарей нет. В ПКТ телогрейки и темные платки не дают, очень, говорят, холодно, но ничего, я пройду сквозь все преграды, но мы встретимся. Ну а теперь я ушла спать, завтра рано вставать, здесь время с Москвой на час раньше. До завтра, любимый мой человечек, целую много, много раз, всю, всю.
15.10.1981. Сегодня ровно месяц, как мы в разлуке, а кажется, что так давно. Ты всегда живешь в моем сердце, мой маленький, ведь ты у меня одна, в зоне об этом все знают и уважают за мое постоянство к тебе и преданность. Никто ко мне не прикалывает, если приглашают попить чаю, иду, пью, и с моих уст не сходит твое имя, очень многие меня называют твоим именем Светушкой. Сегодня новенького ничего не было, сходила в прачку и вышивала, а теперь спать буду. Тетрадь я начальнице написала, она поблагодарила и сразу подписала заявление на ларек на 4-е рубля. Спокойной ночи, очень люблю тебя, у ми-раю деточка моя, ох, и доберусь же я до тебя, все ушки отгрызу, носик твой резиновенький и потреплю твою черненькую головку. Ты волосики растишь, о, они наверное стали у тебя большие, да? Вот встретимся, я увижу. Ну ладно, пойду спать. Целую очень нежно твои губки. До завтра.
16.10.1981. Отработала смену, после ходила на политику и сразу там вышивала. Спать легла ровно в 7 часов вечера и до утра. Я стараюсь больше отдыхать, ведь когда мы с тобой встретимся, будет не до сна. Целую тебя, до завтра, мой миленький малышок-цыганок.
17.10.1981. Сегодня делали фотки, заявление у меня на ларек подписано, значит во вторник я отовариваюсь. Куплю чай, а на него тебе подарок ко дню рождения 1-го февраля, хочу купить тебе ручку с золотым пером по 32 рубля или по 21 рубль, здесь все дешево, так что подарок я привезу хороший. Сегодня суббота, отработала, потом пошла прямо в секцию, дружу только с верным другом Надей Зайцевой, она очень хорошая, характер, как у тебя, очень добрая, но знает кому чего дать, хорошо разбирается в людях. Мой малыш, очень хочу спать, в чем дело не знаю, наверное слабость, устала просто от зоны, сижу-mo много, да и ностро-ение без тебя нет, ничего мне не мило, девочка моя, слышишь: очень тоскую и люблю. Ложусь спать, может быть тебя увижу, почему я не увижу тебя во сне, может быть ты меня забыла? Нет, ты меня не можешь забыть, ведь я еще маленькая и непослушная твоя Анжелика, ты же не сделаешь ей больно и не дашь ей грустить, да? А то все волосики тебе выдеру и попку надеру, у — вот. Мой маленький, спокойной ночи, ухожу в мир сказок за своим цыганоч-ком-принцем, я же Золушка. До завтра, моя деточка, целую мою малышку.
18.10.1981. Сегодня воскресенье. Ходила с Надей в кино, смотрели фильм «Вечерний лабиринт». Кинокомедия, посмеялись. Потом ходила на репетицию, меня включили в программу, пою две песни «Зеркало», твою любимую, и нашу «Зачем цыган меняет только лошадей». Ты запретила мне петь, но ведь я не могу, мой милый малыш, ты же знаешь, что музыка — это ты. Не получается у меня песня «Зеркало», но я научусь. Новенького ничего нет, весь вечер вышивала, сейчас буду спать. До завтра, малыш мой милый, целую, скучаю и очень люблю.
19.10.1981. Перешила себе костюм, потом вышивала, сразу два готовлю тебе в подарок. Да, Заяц Надька подлежит амнистии, но не знаю, пройдет или нет. Сейчас на работу, неохота, а что делать? Жду от тебя письмо, я послала тебе открытки с песнями, но не знаю, получила ли ты или нет. Вечером пришла с работы, умылась, покушала, покурили с Зайчиком и теперь ложусь спать. Не дождусь, когда будет свидание, скорее бы, и сразу свалю отсюда. Моя деточка, иду спать, каждую минуту думаю о тебе, спокойной ночи. Целую очень нежно в твои капризные маленькие, пухлые губки и крепко обнимаю. До завтра.
20.10.1981. Настроение хорошее. У меня здесь есть подруга, я ее называю «Тюлью» — Тюлева Лена, я с ней поделилась о тебе, я сегодня вышивала и читала твои ксивы. Маленький мой черномазенький, любимый человечек, как я хочу к тебе! Боже мой, что ты со мной сделала, нет, это просто какая-то ненормальная любовь. Неужели это правда, что в разлуке еще больше можно любить? Деточка моя, я очень хочу к тебе, пожалей меня, возьми к себе. Меня Лена называет Света, я ей, рассказывала, когда подетски с тобой разговаривала, и она тоже передразнивает меня. Мой маленький, сейчас на обед, а потом я буду спать, ты же знаешь, когда мы работаем во вторую смену, я всегда сплю. Стараюсь отдыхать больше, потому что потом мне некогда будет отдыхать, я буду тебе ушки грызть, трепать твою черненькую головку и буду трогать пальчиками твой резиновый носик. Деточка моя, отработала, сейчас буду спать. Очень устала, до завтра, золотой мой ребеночек. Целую очень нежненько. До завтра.
21.10.1981. Ничего новенького не было, ждала от тебя письмо, но так и не дождалась, настроение неважное. Вечером получила бумагу напечатанную, я же тебе уже писала в дневнике, что я дала запрос в Калинин начальнику спец-части, так вот написали, что личные деньги, а не заработанные. Я потом тебе покажу этот документ. Я перевела деньги на вещь ~ довольствие, а в ноябре с ростом отоварюсь сразу на 7 рублей, а в декабре (4-го) отоварюсь и сваливаю на крытую, больше здесь делать будет нечего. Надька Зайцева просит, чтобы я подождала, когда она уйдет по амнистии, посмотрю как и что, а то и ждать не буду. Вечером после работы написала жалобу прокурорам Кали-нина и Москвы. Сейчас ложусь спать. Очень скучаю и тоскую по тебе, нет сил больше, но нужно держаться. Пойду спать, деточка моя любимая, роднее тебя у меня и нет никого, спокойной ночи, мой милый и добрый ребеночек, черненькая моя головушка, ох, и доберусь же я до тебя. Я вот здесь в зоне чувствую себя так, как будто никогда не была в этой жизни, но я не переживаю, мы свое нагоним, правда, Светушка. Ну ладно, до завтра. Целую.
22.10.1981. Ходила в прачку и в баню. Сильно устала. Сегодня ходила на генеральную репетицию, но ее не было, а завтра должен быть концерт. Вечером принесли письмо мне, я очень рада, что получила от тебя две открытки, мама написала, что приедет на свидание 27, 28, 29 октября, я очень довольна, завтра оформлю заявление на свидание и попробую отовариться. Спасибо, мой милый малыш, когда получаю от тебя весточку, то как будто нахожусь на седьмом небе. Что было бы, если у меня не было тебя, я умерла бы от тоски, да, у — вот. Сейчас написала ответ маме и тебе письмо и открытку с песней «Давай попробуем вернуть». Но я напишу тебе потом много, после свидания, а то ведь я не знаю, что к чему. А теперь я пойду спать, завтра утром нужно бежать в гладилку. Спокойной ночи, любимая моя девочка, не тоскуй и не скучай, скоро встретимся, все будет хорошо. Целую тебя очень нежно в твои губки-бантики. До завтра. «САТУРН» — «ТКАЧ» — «ЛОТОС».
23.10.1981. Сегодня я впервые отоварилась на четыре рубля, купила одного курева, потому что оно очень дорогое, купила чай. На работу не ходила, за меня осталась работать сменщица, а я выступала. Не думала, что меня так хорошо встретит публика. Теперь просят, чтобы я спела на 7 ноября. Концерт прошел отлично, я не работала почти всю смену. Хорошо, я хоть отдохнула, а то уже все пальчики у меня болят, у ~ вот. Нет тебя рядом, чтобы поцеловать их, и они у меня тогда болеть не будут, ты же сама хорошо знаешь. Помнишь, я тебе скажу «бобо», ты лизнешь язычком, поцелуешь и сразу все быстро заживает. Детка моя, очень тоскую по тебе. Сегодня подписала заявление на свидание 27, 28, 29 октября, скоро мы с тобой увидемся. Мне нужно еще бандероль дождаться, чтобы тебе рейтузы привезти. Мой сладкий ребеночек, очень устала, утром ходила в гладилку, отпарила себе френчик и погладила белье. Сейчас буду спать, да сегодня мы разговаривали с одной девчонкой, Валькой Кунцевич, она тоже едет туда, куда и я, ну мы с ней договорились насчет одного дела, чтобы быстрее уехать, писать ничего не буду, а вот, когда приеду, все расскажу тебе, что и к чему, поняла? Ну все, мой сладенький, я пошла спать, еще три денька и я пойду на свидание. Спокойной ночи, черненькая моя пушистая головка, спи сладко и пусть тебе приснюсь я. Целую очень нежно, всю-всю, всю. До завтра. «СНЕГ»-«ЭЛЕКТРОН»~ «ТКАЧ»~ «ГРУЗИЯ».
24.10.1981. Сегодня день прошел нормально. За две коробки чая купила тебе стереооткрытку за 60 копеек. На свидании поздравлю тебя через маму. Отрабогпала хорошо, остался большой завал, до свидания должна его скинуть. Пришла с работы, старшина запросила чаю, я попила и стала писать одно задание (выписки из постановлений), начальница просила. А сейчас я иду спать, а то дежурные гонят, время 2 часа 15 минут, проверка, целую очень нежно, скучаю, люблю сильно-сильно, до завтра мой милый ребеночек. Я побежала в свой мир сказок.
25.10.1981. Светушка, родненький мой, как я по тебе соскучилась, всю смену о тебе думала и завалилась, ужас, до свидания и не разгружусь наверное, но ничего. Мой сладкий, день прошел однообразно, ничего новенького не было, весь день провалялись в постели, вышивала, кино смотрела «Желаю успеха» и по телевизору «Это все о нем». Моя деточка, играет музыка «Маэстро» и я плачу, помнишь, мы под нее танцевали, мой сладкий, женщина моя любимая, когда я тебя увижу, а? Сейчас буду спать, даже страшусь остаться в одиночестве. Приготовила для тебя в подарок песню «Давай попробуем вернуть». Я ее пою каждый день. Мой маленький, ухожу, прямо пописать не дадут эти дежурные, прямо, как сяду писать, так они идут, ну ладно, завтра напишу. Целую тебя очень нежно, скучаю, тоскую. До завтра мой милый добрый цыпленочек.
26.10.1981. Сегодня Надька Зайцева ходила на комиссию три раза и оказалось, что это не она подлежит, а другая, значит 5 декабря я закрываюсь в ПКТ, а там на крытую, все будет хорошо. Вечером пришла с работы, сходила в баню, подписала у Моревой заявление на свидание, прошила весь свой завал, выполнила поручение начальницы и теперь иду спать. Надька меня накрутила, завтра будет свидание. Мама выехала в 11 часов 35 минут сегодня. Завтра утром будет здесь. Ну, а сейчас я пошла спать. Спокойной ночи мой сладкий, люблю сильно, сильно, жду встречи преданно и честно, ни одна здесь не скажет обо мне плохо, хожу в твоем бантике. Светушка, на свидании попрошу маму, чтобы выслала тебе бандероль и мне тоже послала. Ну все, я пошла спать. Спокойной ночи, мой сладенький, до завтра, целую очень нежно. «КЛЕН».
27.10.1981. Сегодня встала утром рано, накрасилась, развела кудри. Жду маму, во сколько приедет — еще не знаю, время 4 часа утра. И не спится. Сладкий мой, надо скорее дергать отсюда, очень хочу тебя видеть, но пока невозможно, нужно много еще выдержать. Ну ладно, побежала на работу. Побежала, а то уже развод. Целую тебя, не знаю теперь, когда доберусь до тетради, могут вызвать на свидание прямо с работы. Ну да ладно, после свидания напишу. Целую еще раз очень нежно.
30.10.1981. Здравствуй, милая моя Светушка. Сегодня только пришла со свидания ~ трое суток с выводом на работу. На свиданке покушала всего, но без аппетита, тебя не было рядом, поэтому и ничего не лезло. Разговаривала с мамой, она мне говорит: «Люб, а мне кажется, что у вас со Светой более серьезно, чем я думала». И я ей сказала правду, что я тебя очень люблю и живу с тобой. Она удивилась, сначала начала отговаривать, говорила, что ты меня обманешь и т. д., ведь ты же цыганка, что ни на какую крытую ты не пойдешь. Но после долгих объяснении она все поняла и поверила тебе, она уже противоречила своим словам, а в последний день спросила, какого числа я буду срыватъся, ей сказала, что 5-го декабря, заодно и дождусь бандероли. Она спросила почему ты, Светушка, ничего у нее не просишь, она тебе все вышлет, что нужно. Я ей сказала, что на крытой можно зеленый чай до 300 граммов, мама обещала нам на сухари все выслать. Разговаривали о разном, о суде нашем, она написала такую жалобу, что там в Верховном обалдели. Сейчас она будет подавать на пересуд. Нас осудили неправильно. Я ей тобой все мозги проканифолила, пела на цыганском языке. На свидании я была вместе с Любкой Рахимовой. Сделали грев: три мешка с едой, и парфюмерией — это успели спрятать девчонки. А глазное чисто чай, теофедрин, духи, все заначили, и сигареты английские и «Космос» — это все лежит у опера на столе. Двух девчонок, которые взяли наш грев, посадили в ШИЗО на десять суток. Светушка, очень обидно, что главное я все заначила, у меня были шансы все вынести, меня не шмонали, но ведь я не знала, что меня не будут шмонать. Здесь очень строго, вольняшкам родителям невозможно ничего пронести, даже чаю. Но мать все принесла, она кого угодно обманет, ты же сама знаешь, какая у нас с тобой мама аферистка. Этот чай, который я пронесла, пила сама, я ведь не спала на свиданке ночью, все кушала и кушала и болтала. Так что приеду без чая и без колес, моя девочка, но мне ничего не нужно, лишь бы ты была рядом. Я пронесла немножко чаю и одну упаковку теофедрина. Но это у меня тебе на подарочки. Преобрела много хорошего. Вышла со свиданки, познакомилась с одной девчонкой Людкой Мизиньчиковой. Хорошая девчушка. Она мне подарила для тебя специально авторучку, блокноты, красивые открытки и так подогревает хорошо. Ну вот, вроде и все более, подробно я тебе все расскажу, потому что если все писать, то и тетради не хватит. Ну ладно, иду спать. Спокойной ночи. Целую очень нежно. До завтра.
01.11.1981. Светушка, доброе утро детка моя! Получила от тебя письмо от имени уголька. Умница, и не подкопаешься, как написала, молодец. Настроение отличное. Весь день провалялась на людкиной постели, сходила в баню, в кино «День праздника». Вечером ходила на репетицию. Светушка, прости, я дни перепутала, 3-го ходила в баню, мне Надька Зайцева отдала от тебя письмо. А 1-е воскресенье, ходила па репетицию, буду на 7-е ноября петь две песни «Ищу тебя» и «Это ошибка» ~ хорошо получается, ты меня прости, пожалуйста, ладно? Ну, когда я пою, я думаю только о тебе. Милый мой ребенок, когда мы с тобой встретимся, а? Скорей бы 5-е декабря, я хочу 17 ноября отовариться и 4 декабря, а уж потом сваливать отсюда. Все начальство в курсе дела. А теперь иду спать. Весь день сегодня вышивала тебе полотенце, очень устала. Спокойной ночи, мой сладенький цыпленочек, знай сомэ древан камам тут. Палиян. До завтра, мой золотой.
02.11.1981. Доброе утро, мой сладкий. Чувствую себя хорошо, настроение бодрое. Весь день вышивала, боюсь не успеть. Пообедала, немного поспала. На работе мне принесли от тебя открытки, на конверте написано «уехала», значит ты уже в дороге, какая же ты у меня умничка. Теперь дело за мной. После работы в 23.00 меня вызвала к себе начальница. Спросила, точно ли я хочу на крытую, я сказала «да», она даже не стала меня отговаривать, поняла, что все бесполезно, у меня своя цель, так что все бесполезно. Спросила, какого числа и кто моя жертва, и что я хочу натворить. Я ей назвала дубачку «Кармэн» и осужденную председателя колонии Шандаровскую. Она мне сказала, что сначала я до Нового Года посижу в ПКТ, а потом в конце января отправят. Я ей сказала, что если в течение 10 дней мне не сделают суд, я им такого натворю, что за 10 лет не разбуздают. Светушка, родненькая моя, когда получила письмо от тебя, Уголька, ты написала шесть листов письма, а ты уехала, значит все зря писала и выслала с 7-м ноябрем стерео-открытку, значит ты ее тоже не получишь, узнаю у одной девчушки завтра адрес крышки и черкну тебе. Ну а теперь я пойду спать. Спокойной ночи, мой милый принц, Золушка твоя очень устала и хочет спать. Всего хорошего, ухожу в мир сказок, моя хорошая девочка. До завтра. Целую тебя очень нежно в твои бархатные губки. А в воскресенье пойду и буду списывать тебе песни, у нашего руководителя есть почти все. Ну все, я ушла, еще раз целую. До завтра.
03.11.1981. Светушка, здравствуй моя детка. Сегодня перевела деньги на каптерку и сразу высчитали аванс 4 рубля. Настроение хорошее, знаю, что ты уже на месте и мне уже спокойно. А я приеду обязательно, только попозже. Мальчик мой милый, я очень хочу к тебе, увидеть тебя, поговорить, у меня очень много новостей. Сегодня послала маме поздравительную открытку с Октябрем, которую ты мне выслала и там написала, что я получила от тебя письмо и открытки, что ты сообщила мне прямо на конверте «уехала». Мама теперь знает. У Галки Бакуловой завтра возьму адрес крышки. Мы с ней разговаривали. У нее сидит там половина «Муха». А Галку вывозили с зоны в Вышний Волочек, но не приняли ее там, она встретилась с Наташкой Васильевой, ее, оказывается, угнали с крышки в Волочок. Ну, писать много не буду, приеду — все расскажу. А сейчас я пойду спать. Спокойной ночи, мой золотой ребенок, знаю есть ты, ждешь меня, как Бога, ничего, мой сладкий, потерпи, скоро приеду и увидимся. Целую очень нежно твои маленькие губки, хочу их целовать бесконечно, сейчас это невозможно. До завтра.
04.11.1981. Доброе утро, детка моя Светушка, сегодня был смотр одежды и шмон. Загнали всех в клуб, посмотрели документальные фильме про войну и про Ленина. А потом начали по одному шмонать. Мы все вышли на улицу и нажали на ворота и все убежали. Только прибежали в отряд, по селектору сразу Саркисов объявил вторичное построение. Мы вышли, он нас поругал немного и распустил. После я повышивала немного, потом пообедала и легла спать. Из-за шмона на чае позже вышли на работу. На работе настроение было хорошее и я строила планы за машинкой, как быстрее попасть на крытую. Молков вышел, теперь мне легко уехать. Он знает, что я не хочу быть в этой зоне. С Людкой Миз бегали, пили чай, она отоварилась. После работы пошла к ней в 8-й отряд, покушала, покурила и что ни слово, все твое имя. Все до сих пор поражаются в зоне, говорят многие, что у нас с тобой настоящая любовь. Многие в отряде называют меня твоим именем Светланой и начальница зовет Света-Уголек. Пришла от Люды и сразу легла писать дневник. Сейчас немного повышиваю и буду спать. Ну, я пойду, ладно. Спокойной ночи, мой милый добрый ребенок, до завтра. Целую тебя очень нежно, очень сильно люблю и скучаю, умираю без тебя.
05.11.1981. Доброе утро, мой сладкий. С Людкой ходили в прачку, она стирала, а я купалась в корыте. Она меня мыла сегодня. Стирать не могла, очень болят пальчики. Скорей бы 5-е декабря, хоть отдохнуть. Пообедала, поспала, потом раскроила себе юбку к празднику. На работе чифирила с Людкой, прибежала, завалилась, но к концу смены развалила завал, шила юбку, сумочку под конфеты. Пришла с фабрики, побежала к Людке, покушали, покурили. После пришла в отряд, немного повышивала, а теперь иду спать. Спокойной ночи мой милый малыш. В коридоре у Людки встретила Галку Бакулову, спросила, где она видела Васильеву Наташку, она сказала, что в Калининской тюрьме. Их всех перевели в 61 камеру за сожительство. Ну ладно, иду спать. До завтра, любимая моя девочка, целую тебя очень нежненько. «КЛОТ» — «ЭЛЕКТРОН» — «МАГНИТ»-«ТКАЧ».
06.11.1981. Доброе утро, мой сладкий. Сходила па завтрак, забежала к Людке. Потом раскроила юбку, взяла на работу ее. Прошила мало. В другом цехе была музыка, шить было некогда. Слушала одну песню, очень хорошую. Людка Кораблева обещала мне ее списать. Я очень плакала под нее. Кончилась смена, я пошла покушала, после вышивала прямо на постели, в 3 часа уснула, горел в секции свет, потому что все делали торты. После уснула, пожелав тебе спокойной ночи, ведь я сегодня плакала навзрыд, перед работой по радио по программе в «Рабочий полдень» пела Софья Ротару песню «Край» и Евгений Леонтьев «Ненаглядная сторона». А в развод мне Маринка, девчонка одна, мы с ней были на свидании, ее сестренка прислала мне песню, которую поет Леонтьев про сентябрь. Я ее берегу. А теперь сплю я. Спокойной ночи, мой сладкий, целую очень нежно. До завтра, нежный мой ребенок. Когда я тебя увижу? «БОГИНЯ»-«ЛОТОС»-«ХОТОС»-«ХЛЕБ».
07.11.1981. Любимая, с праздником тебя. Сегодня праздник. Я вспоминаю его год назад. Ты была рядом и для меня это действительно был праздник, а здесь одна, горечь на душе. Бугор Танька Верещагина пригласила меня к себе. Я скушала два торта за тебя и за себя, ты же не кушаешь маргарин, я же знала, но для тебя я оставила конфеты разные, очень вкусные, когда приеду, ты их скушаешь. Очень много пела, выступила очень хорошо, пела наши с тобой любимые вещи «Это ошибка» и «Ищу тебя», а вечером при Галке Бакуловой под гармошку пела «Зачем цыган меняет только лошадей». Пробовала танцевать танго, но ни одна здесь не умеет. Я Галке говорю: «вот бы сейчас моего уголька», — она улыбается. За песню я получила приз — расческу, очень аккуратненькая, я тебе ее привезу, ладно. Люда меня ругает, почему не прихожу кушать. Светушка, она хотела тебе нажаловаться, говорит, что скажу все Угольку, что ты не кушаешь, а что я могу сделать, если у бугра накушалась до отвала и сала и разных консервов и торты? И кругом чай. Меня пригласила еще еврейка Алька, она с Вышнего Волочка, мой кент по зоне с первого отряда. Потом приехала сюда девчонка с Болонка, она тебя знает, в закройном работала, она 24-го марта освободилась, а 23-го выходила как раз из ПКТ, фамилия ее Власова, ты ее видела. Она очень удивилась, но нас поддержала. Сейчас накрутила волосы, ведь Надька Зайцева — парикмахерша, завтра меня 8-й отряд пригласил к себе на вечер, надо быть тактичной и порядочной. Светушка, удивительного много, никто ко мне не вздумал здесь приколоться. Правильно ты меня учила, следить за своим поведением и быть строгой к себе. Ты знаешь, Светик, милая моя девочка, я у Галки спрашиваю, что говорила ей Васильева Наташка. Она сказала, что очень хорошая пара и очень рада за ней:, что мы не отступаем от своего плана. В общем говорила только хорошее. Мне было очень приятно это слышать и радостно. Сегодня я не вышивала, некогда. Сейчас, пока свет не потушен, немного повышиваю и буду спать. А тебе я желаю спокойной ночи, целую, миленькая моя мама, бабулечка — Света, дай ушко отгрызу и попку — вот. Мой сладенький, я умираю без тебя, так хочу тебя, девочка моя, не могу, такое ощущение, как будто твои ласковые нежные руки гуляют по всему моему телу. Ой, Светушка, как я соскучилась, ужас. Ну ладно, я не буду себя расстраивать. До завтра. Сплю.
08.11.1981. Посмотрела фильм, первую серию вчера, сегодня вторая — «Чрезвычайное Прошествие». Такой фильм хороший. Сегодня вышли девчонки из ШИЗО, которые брали грев. Но я к ним даже не подошла, для чего? Я же не нищая, как они. Мой милый малыш, я целый день вышивала, никуда не ходила, только вечером сходила в 8-й отряд на вечер, спела песню «Маэстро» и мне дали книгу. А после я пришла в секцию и смотрела до 11 часов концерт по телевизору, зарубежная эстрада. На душе очень скучно, плохо мне без тебя. Здесь такая зона, только одна пидорастия на уме, все е…утся по двадцать четыре часа в сутки, и работа. Музыки нет, черт чего. Скорей бы отоварка и сдернуть отсюда. Сейчас я ложусь спать, спокойной ночи, мой сладенький, спи спокойно и помни всегда, что тебя я очень люблю, за тебя пойду в огонь и воду, знай, что ты моя жизнь. Я живу в этом хаосе только твоим именем. Целую очень нежно. «ТКАЧ».
09.11.1981. Отработала кое-как. Смена прошла быстро. Сегодня дважды была проверка. Галка Бакулова свое гонит, попыталась сделать побег: с двумя девчонками плоскогубцами обрезали провод и сработала сигнализация, ее посадили в ШИЗО, она порезалась стеклами и мойками. Творит дело, а мне завидно, я буду еще хуже творить. Все менты знают, что я собираюсь на крытую, но я хитрая и напишу заявление и отдам 6 декабря в понедельник, в Москву, они меня закроют сразу в ПКТ, я знаю, что я буду творить, и они не закроют, я им остановлю все производство, а им этого не нужно. Начальница смеется, пусть смеется, она думает, что я не сделаю. Светушка, ты же меня знаешь, что задумаю, из башки не выбьешь, я ей такое натворю, что за пять лет не распутается. Мой сладкий, Вальку Бессонову, мою подругу, затаскали опера Вавилов с Климовичем, на нее дали показание, что якобы она была, я знаю всех людей, кто там был, ну пусть сами ищут на то они и опера. Пришла от опера вечером, после встречала с девчонками Гальку Ермолову с ШИЗО, попили чай, не спали долго, читали на всю секцию «Человек и закон», а я вышивала, теперь ложусь спать, время 2 часа. Спокойной ночи, любимый, целую очень нежно, тоскую. До завтра, мой милый малыш. «СТОН» — «ХОТОС».
10.11.1981. Доброе утро, мой милый ребенок. Отработала кое-как, настроения совсем нет, ты может быть когда-пибудь подумаешь, что твоя Любушка — тунеядка, я стала почти такой. После работы поносилась по зоне, потом сходила на ужин, поспала, а ночью вышивала. Сейчас иду спать, может быть во сне тебя увижу. Детка моя, вставала с твоим именем и ложусь, жизнь совсем пустая и неинтересная стала. Скажи, Светушка, где набраться сил? Скажи, а? Скорей бы увидеть тебя. Погрызть тебе ушки, потрепать волосики, даже поругаться не с кем, у — вот. Ну ладно, пошла я спать. Спокойной ночи, мой хороший мальчишка, до завтра. Скоро долго не придется тебе писать, ведь буду все делать через ШИЗО. Ну ничего, я пройду через все преграды, лишь бы быть рядом. Целую тебя очень нежненько. До завтра, мой цыпленок, мой черномазенький.
11.11.1981. Доброе утро, мой сладкий. Сегодня меня чуть не посадили в ШИЗО и оттуда в ПКТ, вызвал опер Зуб ков. Я ему сказала, чтобы меня вывезли на крытую. Начальница ему все рассказала. Там было все начальство и Молков, и Саркисов, и Вавилов, в общем все. Начали меня стращать. Малков сказал, что на этот 81-й год лимит на крытую выполнен. Спросил, есть ли у меня нарушения, я сказала, что нет ни одного замечания, но, если есть, потому сроку — ПКТ, то он может отправить меня на крытую не в Новозыбково, а куда-то на Восток. Но меня не напугаешь, я не в одну зону не войду, хотел меня в Кострому отправить, но я сказала, что у меня там есть соперница. В общем, все не опишешь, приеду все расскажу, не хочу, чтобы кто-нибудь читал все это. Я обещала, что 7-го декабря приду сама с заявлением на крытую. Перешла в другую бригаду к Людке Увадевой. Бригада очень хорошая, сильная, им сказала, что только на 20 дней, она согласилась, а в первых числах даст ученицу, я ведь закрываюсь. В ПКТ начну действовать, как ~ напишу позже. Заранее приготовлю листовку вместе с заявлением, отдам Зубкову, чтобы было алиби. Светушка, ты же знаешь меня, я молчу, могу не нарушать, но если начну действовать, то держись. Моя сладкая, осталось немного. Малков сказал, что если я ничего не буду делать, то на крытую он и так меня отправит, а я буду под распиской гулять на зоне. Но я никому не верю, после лагерной раскрутки. В общем, приеду, обо всем поговорим, ладно? Пришла, попила чай с бугром Людкой У., после повиливала и сейчас буду спать. Очень устала. Спокойной ночи, сегодня всю смену думала о тебе, как мэ кагиаги тут, ужас, если бы ты только знала, я знаю, что ты моя любовь, искренность и преданность чувствуешь на расстоянии. Ну ладно, я пошла, целую очень нежно. До завтра уголечек, мой черненький, сладкая моя женщина, любимая, ох и замучаю же я тебя, у — вот.
12.11.1981. Сегодня прошел день хорошо. Работала в 27-й бригаде, подала 380 единиц. Всю смену с бригадиром и ее подругой Людой Антоновой пили чай. Они соберут меня в крытую ~ Надька Зайцева, Любка Рахимова, Людка Meзинчикова проводят, все будет нормально. Скорее бы 7-е число, отоварюсь сразу на 7 рублей и можно трогаться. Мой сладкий, сегодня читала твои ксивы и так захотела к тебе, что слезы навернулись и заплакала, мне так плохо без тебя. Переселилась в 27-й, лежу одна, ни с кем не разговариваю, вышиваю полотенце, читаю ксивы и целую их. Я очень люблю тебя, Светушка, как хочется закричать что люблю, но кому, тебя нет, а эти люди не поймут, что такое настоящая любовь. Сейчас я буду спать, сначала почитаю книгу «Ищите ветра в поле», автор Алексей Грачев. Говорят, хорошая книга. Но я, как всегда, одну страницу прочту и спать лягу. А ты спи, мой милый малыш. Спокойной ночи. Спи сладко-сладко и пусть тебе приснюсь я. До завтра. Целую тебя в губки, щечки, носик резиновенький, в шейку, так хочу, чтобы ты обняла меня, ой, Светушка, закрою глаза и все вспоминаю, так хорошо, детка моя, я тебя замучаю, когда встретимся, ни на минуту не отпущу от себя, буду смотреть и любоваться. Ну все, я ушла в мир сказок. Целую. До завтра.
13.11.1981. Здравствуй, мой золотой. Отработала хорошо, нового ничего нет. Весь вечер вышивала, а сейчас ложусь спать, очень устала. Еще много нужно вышить, мне нужно подарить тебе вовремя, поняла? Ну все, я сплю. Спокойной ночи. Очень скучаю по тебе, милая моя, любимая девочка. Скорей бы встретиться. Целую очень нежно, всю, всю. До завтра. «ЛИСТ».
14.11.1981. Доброе утро, мой хороший уголечек, отработала хорошо, после работы хотела пойти в баню, но получился целый скандал с больницей. Я чуть ли по башке не настучала, но она все-таки пустила. Видишь, Светушка, я заболела как женщина в четверг 10-го и хотела идти в прачку со своим отрядом, но я решила сначала посоветоваться с Людкой Мизинчиковой и она мне сказала, чтобы я не ходила, раз болею, пойдем вместе в субботу. Но я и понадеялась на нее. А она взяла и сходила в пятницу с одной девчонкой Ольгой, а в субботу со мной не пошла. Я на нее очень обиделась. Светушка, ведь так друзья не поступают? Я постирала, помылась, сходила на ужин, на проверку и легла. Спать. Конечно, всегда вспоминаю и желаю спокойной ночи тебе. До завтра, любимая моя девочка. Целую тебя очень нежно. «САТУРН».
15.11.1981. Сегодня воскресенье. Сходила на завтрак. Потом в кино ходили с Надькой Зайцевой. Смотрели фильм «Повторная свадьба». Очень хороший, нам он понравится. В главных ролях Миронов. Приеду, расскажу. После кино пообедали и я начала искать свою ложку, которую подарила тебе. У меня все поукрали, платок на голову, кружку, ложку. Но сегодня я все нашла у посторонних людей. Теперь у меня все на месте, и я очень довольна. Телевизор смотреть не разрешили и только я написала жалобу прокурору, вечером сразу дали смотреть кино. А так весь день вышивала. Вечером немного попела, и после проверки в 8 часов легла спать. Очень за день устала с вышивкой, но я знаю, что это для тебя, любовь и терпение к тебе преодолевают все усталости. Все, я сплю. Целую очень нежно. До завтра. «ХОТОС»-«ЛОТОС»-«КЛЕН»-«ТКАЧ».
16.11.1981. Доброе утро, моя милая девочка. Сходила на завтрак и сразу залезла к себе на койку вышивать. До обеда вышивала, после обеда уснула, видела тебя во сне. После пошла на работу, отработала отлично. Прошила около 400 единиц. На проверке выматюгалась в рот с пожарником, за то, что в ночную меня записали, что я якобы курила в строю. Теперь напишет рапорт и завтра вызовет начальница. Черт с ними, пусть вызывают, мне все равно. Я еле сдержалась, чтобы его не ударить. После работы пришла, умылась, немного повышивала. А сейчас иду спать. Спокойной ночи, мой сладкий, ухожу в мир сказок, пойду, поищу тебя там, может увижу. Самое главное, чтобы ты меня помнила, а я тебя никогда не забуду, ты же моя и я тебя никому не отдам, потому что люблю умеренно и преданно. Ну все, я ушла. Целую тебя очень нежно, глажу волосики твои черненькие, целую гложи твои, золотой мой, помни меня всегда и знай, что я всегда буду перед тобой чиста и преданна, потому что сильно люблю. До завтра.
17.11.1981. Светушка, моя родненькая девочка, доброе утро. Сегодня купила в книжном ларьке тебе в подарок две книги, правда, они дешевые, но не в цене дело, они сами по себе очень интересные. Купила настоящий календарь, открытки, два набора городов Владимир и Суздаль. Моя сладенькая девочка, пока стояла в очереди, замерзла, как цуцик, опоздала на обед, спасибо на раздаче дали покушать, а то бы голоднейшая я была бы. Спать после обеда было некогда, вышивала. Отработала хорошо, правда у одной Тоньки стоял оверлок, по норму мы все равно дали, даже больше. После работы решила дать нашему бугру почитать твои ксивы, которые ты мне писала в ПКТ, она прочла и говорит: «Вот это любовь», теперь она меня не будет удерживать, наоборот поможет, она на днях мне уже говорила об этом, я ей дала три ксивы, а сегодня остальные. Рапорта на меня пока нет, пожарник выходной пока, по думаю, что будет, да еще и мент с куревом застал. Светушка, здесь очень странные порядки, например, если ты куришь в неположенном месте, то лишают курева, если варишь чай, то лишают чая и покупай тогда одну еду. На счет этого хорошо. Сейчас немного повишиваю и усну. Я пошла, мой дорогой. Спокойной ночи, любимая моя женщина. Целую тебя очень нежно и обнимаю. Скоро 7-е, осталось немножко, и на этом я закончу пока писать с 7-го декабря, тогда еще буду писать неизвестно, пройти нужно очень много. Ну все, я ушла, до завтра.
18.11.1981. Здравствуй, моя милая девочка. Сегодня я проплакала весь день, болели желудок и печень, я уже не хотела идти на работу, но вроде полегчало, и я пошла. Завтра мне дают ученицу на мою операцию, а сама я буду работать смежником-операционником. Он почти нечего Tie делает, если где крой урезан, пойдет в закройный и подрезает. Работа «не бей лежачего». Скоро лягу на низ, но до 7-го. Я решила твердо ехать, я же умираю без тебя, милый мой цыганёнок, как же я могу здесь остаться, а? Сейчас предложи мне свободу, я не пойду, потому что очень люблю тебя и приду по зову своего сердца. Сейчас буду вышивать, а потом спать. Завтра наш банный день, я пойду постираю и помоюсь. Теперь у меня три домашних простыни и хорошая упаковка. Мне Людка-«Цыпа» оставила простынь, а упаковку отдала бабка, которая работает в поликлинике, она ушла по амнистии. Ну ладно, я пошла, детка моя сладкая, любимая моя женщина, спокойной ночи, целую тебя очень нежно, ой, как я хочу тебя, Светка, ну, держись. Приеду, замучаю. До завтра. «ТКАЧ».
19.11.1981. Доброе утро, мой золотой. Сходила в прачку, помылась. После обеда легла, поспала до работы. На работе ничего почти не делала, только обучала ученицу на свою операцию и проверила в начале смены крой. Очень устала, завтра пойду в гладилку. Сейчас ложусь спать. Работали до 12 часов ночи. Время 1 час 30 минут ночи. Спокойной ночи любимый мой человечек, очень скучаю по тебе, «дунюшка» тоже очень соскучилась, совсем скрылась от всех из виду, бережет себя для тебя. До завтра, моя кисонька, люблю тебя больше жизни своей. Целую очень нежно, всю, всю. «ЛИСТ».
20.11.1981. Сегодня у меня плохой день. С утра пошла в гладилку. Встала в 5 часов утра, а гладилку открыли в 6 часов. Я пришла обратно и уснула до 8 часов прямо в одежде. Потом проверилась и пошла гладить до завтрака. Пришла в столовую, опоздала на две минуты. А у нас стол такой голодный, как не придешь, так нет никогда хлеба. Я разругалась со всей бригадой и ушла опять гладить. Вдруг меня вызвала одна девчонка, Людка Короткова, и сказала, чтобы я пришла в секцию. А до этого я еще возмущалась в гладилке, и одна баба услышала и передала все бугру Людке Урвачевой. Я пришла, Людка и говорит при всей секции: «Анжик, если тебе не нравится у нас, уходи в свой 17-й». Я вспыхнула и ушла. На обед я не пошла. Людка У. дала мне еще утром пайку хлеба. Так она пролежала у меня до самого вечера. Я психанула, та баба все перевернула, весь мой базар в гладилке, и я решила в этот день срываться, Написала заявление на крытую, листовку. А когда все собрались идти на работу (у нас на замок секцию закрывают), Людка со своей подругой увидели, как я собрала коробку, вынесла матрац. Они опешили и спросили в чем дело. Людка подошла ко мне, извинилась и сказала, что с этим разберется, что мол я обещала уехать, а сегодня 20-е, в общем, она мне все втащила в секцию и мы ушли на работу. Кое-как отработала, попила с ними чай. Пришла с работы и легла, но потом решила покушать. На тумбочке лежала моя пайка хлеба, и я не успела его взять, как его украли. Я подошла к Людке У. и сказала. Она в рот отматюгала всю секцию, а потом ее подруга нашла мне стакан молока, дала хлеба, и я покушала. Светушка, знаешь, они очень давно сидят в этой сучьей зоне — 6 лет и остались людьми. А ведь здесь их почти нет. После покурила, лежа написала запись в дневник и сейчас ложусь спать, очень устала, нанервничалась за день. Спокойной ночи, кошечка моя, люблю и сильно тоскую. Целую тебя очень сладко и нежно. До завтра.
21.11.1981. Светушка, доброе утро. У меня сегодня горе. Я сильно плакала. Я вышивала тебе целых два месяца полотенца два, сегодня стирала в соленой воде и они полиняли. Я этого не переживу, детка моя, столько в них было вложено труда, любви, преданности, чистоты, а так попортить. Прямо не могу, надеюсь, что еще отстираю, а если нет, то прости, ведь я тебе готовила ко дню рождения. Боже мой, я буду их стирать каждый день, а в хлорку жалко бросать. После покушала и уснула до работы. На работе разобрала крой, занесла в закройный некоторые детали, после пошила немного, сшила Людке У. две наволочки, подали 360 единиц. Да, Светушка, шла на работу, было темно, а вышла, снегу по колено. И так хорошо на улице, я тебя сразу вспомнила. Если бы ты была рядом, то я бы в тебя бы кинула снежком. Но, увы. Тебя нет рядом со мной, ты живешь в моей душе, в моем сердце. Многие здесь завидуют моей преданности к тебе, но они никогда не поймут, что такое настоящая любовь женщины к женщине. Правда? Пришла с работы, покушала с Зайцевой и опять пошла стирать полотенца и так будет каждый день. Ну а сейчас я буду спать, время 2 часа ночи. Здесь время на один час позже чем в Москве. Спокойной ночи, мой маленький цыганеночек, целую тебя очень нежно и грызу ушки и головку, ну ~ вот. До завтра.
22.11.1981. Сегодня воскресенье. Сходила на проверку, позавтракала, сейчас ухожу в кино «В день свадьбы». Приду, напишу дальше. Я пришла, мой милый малыш. Посмотрели с Зайцем кино. Фильм такой хороший, одна любовь. А я сидела и представляла нас, как мы будем отдыхать одни на море, я ведь помню хорошо твою мечту. Покушала, немного на лестнице попела, потом начальница 11 отряда дала нам телевизор, лишь бы мы не орали. Я посмотрела немного и уснула. Проснулась к фильму, 5-я серия «И это все о нем». Посмотрела его, сходила на ужин. После ужина покурила в туалете, по телеку посмотрела «Международную панораму», сходила на проверку, немного попела и сейчас ложусь спать. Кончился стержень, дописываю чужой ручкой. Спокойной ночи, мой сладкий. Полотенца оба испортила, но ничего, больше не буду вышивать — напрасный труд, линяют нитки. Целую тебя очень нежно и обнимаю. Завтра в ларек пойду пораньше, бугор отпускает половину второго. До завтра. «ЛОТОС»-«ТКАЧ»-«МАГНИТ».
23.11.1981. Сегодня отоварилась на 7 рублей. Купила одного курева, 200 грам конфет, и ничего. Настроение хорошее. Хочу тебе авторучку с золотым пером купить за чай, если получится, то куплю в подарок ко дню рождения. Купила тебе полотенце махровое, я им пока буду пользоваться, приеду, отдам тебе. Мой сладкий, капелька моя родненькая, сходила на ужин, а после проверки уснула до утра, как ложусь вообще, мгновенно говорю тебе «спокойной ночи», целую, как всегда ночью и засыпаю. До завтра, моя любимая девочка. «ХОТОС»-«ЛОТОС».
24.11.1981. Доброе утро, Светушка. Настроение хорошее, отработала отлично, шила сегодня, был большой завал, за час до конца работы сидела в цехе и курила. После работы пообедала, хотела прошить костюм подруге Власовой Вальке (она приехала в зону, освобождалась 24 марта с Вышнего Волочка, она работала в закройном и нас хорошо знает), но машинка была занята, она у нас стоит прямо в гладилке. Пришла в секцию, были проводы 2-х цыганок, которые уходили по амнистии, пели, пили чай. А я лежала на кровати, вспоминала тебя и плакала, ведь ты все равно лучше всех поешь и танцуешь, ты мне подари, пожалуйста, танец, на 21 июня, ладно? К твоему дню рождения я не попаду, но не беда, как приеду, сразу отметим, ага? Сходила на ужин, на проверку, с Надькой Зайцевой не разговариваю, почему обиделась — не знаю, но ты же знаешь меня, я ведь первая никогда не подойду, нужна буду, сама подойдет, правда. Сейчас ложусь спать, очень устала. Спокойной ночи, моя сладкая женщина. Люблю тебя больше своей жизни, помни об этом всегда. До завтра. «ТКАЧ»-«СТОН».
25.11.1981. День прошел хорошо. После работы покушала и уснула до самого ужина. После проверки легла спать. Сегодня посадили Людку Мизиньчикову «Ксюшу» в ШИЗО с переводом в ПКТ на 6 месяцев за драку на работе. Она ножницами одну бабу ударила. А 7-го пойду и я в ШИЗО. Ко мне сегодня на работе подходил главный мастер и предложил быть бугром, но я категорически отказалась. Я знаю, что жила бы здесь, как королева, но нет тебя и мне не мил этот мир, поеду в твой мир, ладно? Ты только жди меня. Я спокойна, потому что всегда верю тебе. А обо мне не один человек не скажет плохо. Я одна, даже ни с кем не кушаю. Сейчас ложусь спать, читаю твои ксивы, целую, некоторые смотрят на меня, но они никогда не поймут тех чувств, которые я питаю к тебе. Сейчас была пятиминутка. И мне дали наряд по секции дежурить, но я отказалась, Светушка, ты же знаешь меня, моя сладкая. Людка Антонова сказала, что скажет про меня начальнице, да мне все равно, я всю администрацию ненавижу, представляю, сижу на постели, перед глазами начальница, стукнуло бы мне в башку, и я бы кинулась на нее, вот тебе и еще срок, да? Зачем они мне нужны, правда? Ну, ладно. Черт с ними, сейчас почитала «Человек и закон» и сплю. Спокойной ночи, моя сладкая женщина. Скорей бы 7-е — сорваться. Надоело все, кушать в ШИЗО не буду. Целую тебя очень нежно, как я хочу тебя, Светушка, Боже мой, но увы, это сейчас невозможно. До завтра. «ТКАЧ».
26.11.1981. Сегодня день прошел нормально. Закончили месячный план, а это значит неплохую копейку заработала для нас с тобой, мой сладкий. После работы сходила в прачку, помылась, пришла, начала петь на лестнице «Обиду», прямо замучили меня с этой песней. Вызвала начальница в кабинет. Просила, чтобы пела потише. Я при ней отказалась дежурить по секции. Она ничего не сказала, только спросила, не передумала ли ехать в крышку. Я сказала, что нет, неинтересно в зоне и т. д. Она сказала, что узнает, что положено в ПКТ из курева и шмоток, спросила, все ли я вещи возьму с собой, я сказала, что все, а то украдут. Но мы с ней разговор оставили до завтра, она меня отлично поняла и чувствую, поможет попасть быстрее на крытую и я почему-то верю ей, правда с сомнением, но что-то есть. Завтра договорю с ней. После была проверка. А потом накрутилась, хвостики хочу завязать, мне «Сказка» Ольга Баринова дала два белых банта и два желтых подарила одной цыганочке, уж больно она меня просила их и я не могла отказать, ведь она же наша кровь. Светушка, у меня пропали твои носовые платочки «неделька», я очень плакала, может быть еще увижу у кого-нибудь, но вряд ли, и платочки твои носовые пропали. Прямо не знаю, что за зона, и так все прячу, прячу и толку нет. Надо уезжать отсюда скорее, а то голой останусь. Сейчас прошла пятиминутка и я ложусь спать. Спокойной ночи, мой милый малыш, люблю тебя очень сильно, помни об этом и никогда не забывай. Целую тебя всю, всю крепко и очень нежно. До завтра, любимая моя девочка, капелька моя родненькая. «ТКАЧ»-«КЛЕН»-«СНЕГ»-«СТОН».
27.11.1961. День прошел нормально. Отработала, после сходила на обед и в гладилку. Власова Валька погладила мое белье, а я перешивала костюм ее подруге, но не закончила, завтра закончу. Пришла, сходила на ужин, после до проверки одела твой розовый бантик и пошла к начальнице. Она меня надушила духами и спросила, чем она мне может помочь. Я ответила, чтобы побыстрее отправили на крытую. Она сказала, что меня и так отправят. Прошла проверка, покурила и сейчас ложусь спать. Спокойной ночи, моя девочка любимая, на проверке вспоминала тебя и заплакала и снежинки крупные медленно падали на мои ресницы и пушистый платок. До завтра, сильно тоскую по тебе, умираю, но держусь, скоро встретимся и скоро я закончу на некоторое время писать свой дневник, а после всех преград, продолжу. Целую очень нежно. «САТУРН» — «ЭЛЕКТРОН»-«МАГНИТ».
28.11.1981. Доброе утро, Свешушка. День прошел хорошо. Отработала нормально, сходила на обед, после ходила в гладилку дошивать костюм Власу. Не дошила, завтра на работе дошью. Пришла с гладилки, у начальницы своей попросила шашки, поиграла с Людкой Савочкиной, она недавно вышла из ПКТ ~ 6 месяцев сидела. После опять разговаривала с начальницей, выпросила у нее телевизор, но не смотрела, ничего хорошего не было. Немного попела после проверки, а сейчас ложусь спать. Завтра воскресенье, а мы работаем, а в понедельник работать не будем, будут снимать остатки на работе. Скоро 7 декабря, скорее бы, уже мне больше нельзя ждать. Ну как-нибудь, спокойной ночи моя милая девочка. Прямо стоишь перед моими глазами, как будто ты рядом, только куда-то отошла. Я прямо совсем чокнулась. Валька Бессонова очень уважает меня за такую преданность и постоянство. А ведь я люблю тебя, цыганенок мой черномазенький. Люблю больше своей жизни, слышишь? Ну ладно, пошла спать. Спокойной ночи, пусть тебе приснюсь я, а ты мне приснись, потому что я тебя почему-то не вижу во сне, хотя думаю о тебе постоянно. Целую тебя очень нежно, как я соскучилась по твоим ласкам, очень хочу чтобы ты поцеловала меня, хоть один разочек и очень хочу увидеть тебя, мой сладкий. До завтра, я ушла спать. «ТКАЧ».
29.11.1981. Сегодня воскресенье, а мы работали. Я всю смену шила личное. Френч дошила Власу и две наволочки сшила нашему бугру. Пришла с работы, покушала, так объелась картошки, думала, что лопну. После умылась, подмылись, разделась и легла в «люпечку». Хотела поспать, но Людка Антонова внесла телевизор и я смотрела «А пука, девушки». Как мне понравился там последний танец, участница конкурса танцевала, а пел американский ансамбль. После этой программы было кино «И это все о нем», последняя серия. Потом сходила на ужин, досмотрела кино, сходила на проверку, а сейчас буду спать. Теперь только отдыхаю, ничего не делаю. Надо беречь здоровье. Милый мой малыш, я сегодня плакала, вспоминала тебя, не могу, люб лю тебя очень сильно. Переживаю: вдруг приеду на крытую и не буду с тобой в одной камере, я тогда жизнь покончу самоубийством, я не смогу быть одна без тебя и никто мне не нужен, будет все хорошо, если рядом будешь ты, ни одного замечания и пахать буду за пятерых. Золотой мой, спокойной ночи, завтра мы не работаем, выходной, кино пойду смотреть «Шесть офицеров», я сразу вспомнила, как я сидела в ПКТ, а ты смотрела этот фильм, помнишь ты с Хасяном и Райкой-французом сидела? Я все помню. Спи сладко-сладко, не дрыгай ножками, печенька моя горяченькая, без тебя холодно, мне с тобой было всегда тепло. До завтра, любимая моя нежная капелька. Целую тебя очень нежно, мою сладкую черномазенькую, цыганскую девочку и люблю и тоскую по ней очень сильно. «ЛОТОС» — «МАГНИТ» — «ТКА Ч» — «САТУPH» — «БОГИНЯ» — «ЯХОНТ» — «СНЕГ»-«ГРУЗИЯ»-«ЛИСТ».
30.11.1981. Доброе утро, моя сладкая капелька. Сходила в кино ~ фильм понравился, я сразу вспомнила тебя. Пообедала, лежа читала твои ксивы и письма. Почему от тебя нет весточки, детка моя, что случилось? Напиши хоть одну строчку. От мамы тоже ничего нет, смотрела телевизор, потом сходила на ужин, на проверку, немного попела. Я немного приболела, горлышко болит и насморк. Я помню, как ты меня лечила в Калининской тюрьме, как конфетки делала из сахара, молоко кипятила. Светушка, на диету я так и не встала, не смогу кушать ее, вот приеду на крытую, будем кушать вместе, а так лучше умру, чем буду получать ее. Сейчас ложусь спать, спокойной ночи, моя хорошая, осталось до ШИЗО ровно семь дней, скорее бы, сил больше нет. Целую тебя очень нежно всю-всю, моя услада, ты для меня «ТКАЧ» и я для тебя тоже такая же, ни одна не скажет обо мне плохо, приеду — сама убедишься, мне здесь только завидуют. До завтра.
01.12.1981. День прошел хорошо. Светушка, меня прямо вольные мастера и контролеры замучили. Сегодня пришли и давай меня упрашивать, чтобы я не уезжала, а я все равно стою на своем. Бесполезно. Они меня хотят бугром поставить, а я не хочу, я к тебе хочу, маленькая моя, ты меня совсем, наверное заждалась. Да при шмоне спицы забрали и шерсть, я без носок осталась. Но Валька Бессонова отдала свои черненькие, я их навяжу, и будет нормально. Светушка, я сегодня скушала твои конфеты, которые берегла для тебя, так захотелось сладкого, прости меня, ладно? Но просить здесь я ни у кого не хочу ничего, мне не дадут, все такие жадные, вредные, ненавистные. Скорей бы 7-е, уехать побыстрее хочу, когда еще увезут, неизвестно. Сейчас ложусь спать, очень устала, с 17-й бригады ушла одна в отказ, бугор ихняя попросила пошить и я шила всю смену. Спокойной ночи, мой сладкий, я очень люблю тебя, любимая моя нежная капелька. Спи спокойно и помни всегда, что ты у меня одна такая хорошая, черненькая девочка, а я у тебя тоже одна. Поняла? Целую тебя очень нежненько в твои маленькие, пухленькие, капризнейшие губки и нежно обнимаю, целую всю, носик резиновенький, щечки, ушки целую и грызу и головку треплю черненькую, целую твои нежные пальчики, шейку, всю, всю до капельки. До завтра, милый мой ребенок. «ТКАЧ»-«САТУРН»-«МАГНИТ»-«ЭЛЕКТРОН»-«ЛИСТ».
02.12.1981. Получила от матери письмо. Приеду, покажу тебе его, описывать не буду, только единственное напишу, что она меня спросила, мол, поеду я или раздумала, если поеду, то она писать больше мне не будет. Я ее отругала в письме и написала, что пусть больше мне не пишет и нервы мне нечего трепать. Светушка, в это воскресенье и в то должны работать, но меня это не интересует. Значит 6-го я закрываюсь. День прошел нормально. Завтра отоварюсь на 7 рублей, 6-го мы работаем в вечер, с утра будем отмечать день рождения Вальки Бессоновой. Она мне сегодня носки дала шерстяные. Я их распустила и отдала вязать БАБКЕ-ГАЛКЕ, она моя ученица, я ее обучаю на операцию. Сейчас прошла пятиминутка, и я ложусь спать. Спокойной ночи, моя девочка сладкая. Очень хочу к тебе. Завтра нужно идти в магазин; встану в 5 утра, в прачку пойдет Надя Зайцева, мы с ней помирились, она постирает, а я отоварюсь и только помоюсь, и все. Ну ладно, буду спать. Завтра рано вставать, спокойной ночи моя сладенькая ягодка, люблю тебя больше своей жизни. До завтра, моя хорошая, в зоне творится черт чего, все в отказах, рвутся в ПКТ, кто на крытую. приеду с одной девчонкой, Васильком, мне ее так жалко, очень справедливая девочка, а Галки Бакуловой добавили ШИЗО и она ждет суд на ПКТ. Я как раз приеду в ШИЗО и будет суд. Я наверное подоспею, но работать я не буду и пищу принимать не буду. Целую тебя очень нежно. Всё, я ушла в свой добрый и прекрасный мир сказок. До завтра, любимая. «ЛОТОС»-«ХОТОС»-«КЛЕН»-«ЛИСТ».
03.12.1981. День прошел хорошо. Сегодня ко мне подошла начальница и спросила, кто повесил на ДПНК две листовки, а я ж ей сказала, что никто. Она поверила… Шестого я не выхожу на работу, все, начинаю действовать. Сижу в секции, курю и пишу тебе. Здесь свободно курят и в секциях и на фабрике за машинками. Меня все по началу удивляло, сам режим опер Зубков сказал мне, что если бы я о тебе сказала раньше, он запросил бы тебя в нашу зону. Им очень не хочется меня отпускать, но они не в силах ничего со мной сделать. У меня цель, и в моем понятии она должна быть осуществлена. Очень устала сегодня. Стирала, мылась, ходила в магазин, купила мыло и курево, ни одной конфетки. Шестого отмечаю день рождения Зальки Бессоновой ~ друг. Хотела ей оставить коробку свою, но не буду, не хочу. Сейчас ложусь спать. У Люды Антиповой день рождения, я ее поздравила от нас двоих и сразу поздравила с Новым годом. Тебя я не смогу поздравить, буду в ШИЗО, но ты не переживай, ладно? Знай, что я рвусь к тебе. Это будет лучше всяких поздравлений. Ну все, пошла спать. Целую очень нежно, очень хочу к тебе, тоскую и сильно люблю. Спи сладко, осталось два дня. До завтра, любимая моя девочка. «САТУРН» — «МАГНИТ»-«ТКАЧ»-«ХОТОС».
Далее дневник прерывается.
Прошу обратить внимание — цыганка влюблена в цыганку, любовь пронизывает все ее действия и поступки. Дневник ценен тем, что показывает день за днем однообразную, постылую, никчемную лагерную жизнь, ее дрязги, разборки, ШИЗО-ПКТ. Этот документ — редчайшее свидетельство из первых рук, да вдобавок цыганских!!!
Письма-приколы заключенного Александра Бушмакина к Надежде Шиляевой
Напомним, что вплоть до 1980 года в СССР не печатались объявления-знакомства в газетах. Зэки находили адреса через своих товарищей по зоне, а также знакомых. Адреса служили (были) объектом купли-продажи. На первые газетные объявления, как правило, откликались зэки, и некоторые «дамы» получали до десятки тысяч писем с предложением переписки и знакомства. Также такие письма получали мужчины, но не только из женских зон. В 1983 году в Новосибирске один молодец, кстати, слесарь, немец, 32 лет от роду, имеющий двухкомнатную квартиру и давший «объявление о браке» получил столько писем, что привез в редакцию газеты… несколько мешков, забитых предложениями.
Письмо от 05.05.1974.
Здравствуйте, Надя! Вы, возможно, догадываетесь, кто Вам пишет. Скорее всего, да. Думаю, что это даже в какой-то мере упрощает давно избитые истины. Верно, ведь? Я мог бы свое письмо Вам начать с банальной, ничего не значащей фразы, но фразы эти давно пропахли нафталином. И, честно, не вызывают во мне никакого чувства, кроме отвращения. Наконец, я мог бы пойти на компромисс — показать себя не тем, кто я есть. Но я уже давно понимаю, что в выборе между лезвием честности и пошленькой ложью не существует никаких сентиментов, более того, я отвергаю всякую ложь. Ведь она граничит с подлостью, а подлость — это скрывать плохое в себе. Может поэтому я и обращаюсь к Вам с просьбой на переписку. Если Вы не против, то изредка мы будем обмениваться письмами. Вы согласны? Лина писала мне, что Вы ~ чудесный человек, и мне не хочется ошибиться в Вас, хотя очень трудно бывает верить в пару строк, но ведь почти всегда они оказываются чистой водой родника… Мое имя Саша, мне 22 года, отбываю наказание в исправительно-трудовой колонии за хулиганство. Возможно, Вам Лина рассказывала обо мне, пусть в общем, но все равно какое-то представление у Вас есть.
Что еще я могу написать о себе? О взглядах? Но они претерпели серьезный экзамен, во многом изменились, теперь я не смотрю на жизнь через разноцветное стеклышко, а вижу ее такой, какая она есть. Впрочем, что это я? Вы и сами понимаете эти «азы» не хуже меня. Здесь я заканчиваю вечернюю школу. Открытый доступ к подписке на современную художественную литературу дает мне возможность выписывать уйму газет и журналов, занимаюсь самоподготовкой. Кроме всего здесь есть небольшая библиотека. В чтении и работе нахожу свою радость. Это даже помогает мне забыться, уйти в самого себя. И еще я люблю музыку, стихи. Музыка и поэзия — это самый сильный эскулап душ человеческих. Любой недуг, любую боль человека можно излечить магической силой. Это, наверное, все, что хотел Вам написать в своем первом письме.
Надя, еще одна просьба — давайте перейдем на «ты». Обращение на «Вы» сковывает, я волнуюсь страшно и теряюсь при этом так, что, извини за выражение, сам черт не знает, какую ахинею я понесу в следующий миг.
А теперь, Надя, хотелось бы задать тебе несколько вопросов. Если можно, то напиши коротко о себе. О своей работе, находишь ли ты в ней ту радость, свойственную людям, душевно любящих eel Чем именно она привлекает тебя? Твои занятия в свободное время? Что больше всего любишь, твои увлечения? Кино, театр, музыка, книги, спорт? И учишься ли где-нибудь? Надя, ты, пожалуйста, спрашивай больше меня, а я тебе буду отвечать то, что у меня есть, к вранью же я не привык. Извини, может быть здесь что-то не так, но, право, я не знаю о чем еще писать.
Буду ждать твоего письма.
До свидания, с уважением, Саша
Иллюстрации 1–4 из дневника Биглер Елены Анатольевны 1957 г.р. Дважды судима. Покончила жизнь самоубийством в 1981 г.
Письмо от 03. 06. 1974.
Здравствуй, Надя! Письмо твое получил, спасибо большое. С ответом, правда, задержался, извини. Были экзамены, поэтому и не смог ответить сразу. Но сейчас все позади. Все волнения тревоги и заботы. По крайней мере, времени свободного теперь — уйма! Как раз то, что так нужно было мне, чего иногда так не хватало. Сложность только состоит в том, чем заполнить это время, но я всегда ста-рался уйти в книги; читая, не так остро ощущаешь действительность. Надя, ты просила меня написать о своей жизни, но, право, даже не знаю, удастся ли мне что-то написать… Ведь я уже давно не верю в «святые наивы» — а то, что так крепко сидит в голове — неподвластно бумаге. Разве можно доверить мысли перу, заранее зная, что они не для пера, а для диалога между близкими людьми?
Впрочем, попытаюсь совершить небольшой экскурс в свое прошлое, но сначала я немного отступлю от всех правил письма, ты разрешишь? Надя, тебе не приходилось никогда ездить верхом на лошади? Если да, то возможно известен тебе такой ее бег — аллюр. Нечто подобное и я хочу изобразить в своем письме. Парадоксальное сравнение? Но почему-то я простую вещь всегда сравнивал со сногшиба-тельной. Но извини за пустую болтовню. Прошлое мое, как ни странно, научило меня жить! Именно оно дало мне правильную тропу в жизни. И пусть трудная она, пусть шаткая и обрывающаяся была она, и нередко терял я ее конец, но мне кажется сейчас, что все сомнения оставили меня, и я уже на выбранном, верном пути. И хотя нет его еще, он как бы нереален, но начало этому пути уже есть, и я с каждым днем шагаю по нему, только здесь путь этот резко ограничен, нет возможности развивать значимую скорость, но все-таки пути моему, моей тропе положено нетало. И без сомнения — он выведет меня в жизнь. Вот что лежит в основе всех моих желаний сейчас. И причины, порождающие эти желания — неискоренимы. Каждый миг, как известно, таит в себе опасности, чтобы пройти через них нужны голова и ум, холод и жар сердца, смелость и риск. Ну, а в данное время я ведь тоже подвержен риску — карабкаюсь по крутой, отвесной почти, стене-пропасти с риском сломать себе шею, не так поставил ногу, не за тот кустик ухватившись рукой. Я уже добрался выше половины этой стены, подо мной глубоко внизу — мое прошлое. И жилу я надеждой, что действительно все идет к лучшему, что я доберусь до конца этой стены. Нет, я не буду оглядываться назад, я буду лишь помнить — позади самая сумасбродная пора моей жизни, оставившая мне сотню другую ярких впечатлений и… и абсолютный нуль. Ну, а впереди? Впереди моя тропа, мой путь. Пусть он подернут еще дымкой тумана, пусть! Но я то знаю, что за туманом — мое счастье, которое так долго и упорно прячется от меня. И я не стану дожидаться, когда рассеется туман, я пойду прямо — к своему счастью, никуда не сворачивая.
Наверно, я и впрямь сейчас похож на пресловутого Иванушку-дурачка, гонявшегося за жар-птицей и в конце концов… и в конце концов оставшегося с пером в руке от этой жар-птицы. Вот и пойди пойми, что это за штука такая — счастье?
Но я не смотрю на мир сквозь призму тоски и отчаяния, я живу теми настроениями, которые даны каждому человеку.
Надя, ты только не подумай, что я близок к чувству патетики. Упаси Бог! Презирал всегда фразеров, которые на словах витийствовали, а на деле оказывались жалкими пошляками и трусами. Но вот сейчас, когда пишу тебе, вдруг начинают скулить сомнения — а нужно ли было все это писать? Так что, Надя, ты сама разреши мои сомнения — правильно ли я писал или нет? Сам-то я стараюсь в какой то степени компенсировать эти сомнения. Ну хотя бы тем, что пишу эти строки искренне. И еще потому, что не знаю, будут ли интересны мои письма? Несомненно, я был бы рад, если бы они приносили тебе хоть немного радости.
Знаешь, Надя, мне самому очень понятна твоя тяга к дому, к школьным товарищам, наверно, это потому что сам прошел через такое чувство. Безусловно, все мы имели в детстве друзей, свыклись с ними настолько, что жили одними интересами и стремлениями. Но гили года, мы взрослели и приходила неизбежная пора выбора своего места в жизни. Тогда и встретили мы новых людей, кто-то из них станет в будущем нашим другом, кто-то останется просто знакомым.
Но не приведи, жизнь, нас к равнодушию! Не приведи к тому, чтобы мы отвернулись от своих друзей в час беды! Я вряд ли смогу определить эту странную пустоту, лучше чем ее определил французский прозаик Антуан де Сент-Экзюпери, он сказал: «Не бойся друга — друг может только предать. Не бойся врага — враз может только сгубить. Бойся равнодушного, потому что именно от равнодушия — и убийство, и предательство».
Я сейчас задумываюсь очень часто над этими словами, смотрю на себя, и радостно осознаю, что нет, не было во мне еще такой черты. Ведь сколько лиц прошло в моей жизни, но я не забыл их, я помню. Правда, все они утраты. Ведь это тоже жизнь — утраты! И я знаю, что без них я не был бы тем, чем должен быть. Я принимаю их. Понимаешь, Надя? Но ведь это мало ~ одни утраты. И нужно иметь еще что-нибудь. Все равно, как назвать это: радость, счастье, дружба, я об этом и говорил. Такое чувство, чтобы постоянно был уверен, что ты необходим. Я ведь ушел из дома в 14 лет. Тоже работал в Ижевске, строил автозавод. Жил сначала в общежитии, а потом у брата моего отчима. Все шло очень хорошо… никаких сомнений. Я даже жизнь не пытался анализировать. Я думал, что существую — и этого достаточно. Жизнь мне нравилась: ведь я не скучал. И работа была по душе — монтажник стальконструкций. Многие из моих знакомых видели в моей профессии романтику. Ия, как мог, пытался разубедить их. Какая же это романтика, думал я, — ставить на основание колонны, потом фермы, а потом карабкаться на двадцатиметровую высоту и на лютом ветру и морозе закручивать стальные гайки. Жутко подумать!
Впридачу, когда у кого-нибудь спадала рукавица, то ему на руки приходилось лить кипяток из чайника. Весело?! Но главное — работу свою я любил. И о смерти я не думал. Это вовсе не значит, что я полная посредственность, нет, я просто рядовой человек, а в слове «посредственность» есть некий уничижительный оттенок, которого я, право, не заслуживаю.
В армии я увлекся конным спортом. И еще… еще впервые обратил внимание на стихи. Раньше я не обращал на них внимания, даже считал их не мужским занятием. Но вот однажды к нам на вечер поэзии приехал Евгений Евтушенко и прочел цикл стихотворений. Меня поразили тогда вот эти строки:
Люди сильны друг другом.
Спаянностью несходств,
И не безличным крюком
Ибо они не скот!
Теперь же, без стихов, не могу чувствовать себя человеком. В них я нашел все! И свою боль, радость, горечь утрат, счастье, восхищение, нежность и ласку, добро и зло. Ведь стихи — это человеческая души, в них все человечное.
А книги? В книгах каждый из нас рождается снова. Чистота наша, наши взгляды ~ это выверила жизнь, а книги — ответчики наших мыслей, они учат нас любить прекрасное.
Надя, тебе еще не надоела моя скучная демагогия? Честно сказать, я уже заканчиваю свое письмо.
Совсем забыл! Надя, на этот адрес не пиши. Прошел суд на поселение и 9-го числа уезжаю, сразу же как буду на новом месте, напишу тебе. Словом, сколько изменений произошло, что я не знаю — радоваться мне или грустить.
Но вообще-то рад за себя. Свободен!!
Можешь ли ты представить ~ какое сейчас у меня состояние?!
Пожалуй, у меня все, что хотел написать тебе.
До свидания, Саша
P.S. Надя, передай, пожалуйста, Лине, чтобы она мне пока ничего не писала. Я напишу ей. И надеюсь, что в следующем письме, ты напишешь немного о себе.
Письмо от 06.07.1974.
Здравствуй, Надя! Вернулся из кино, а мне письмо. Я думал от мамы, а оно от тебя. Что о себе. В моей жизни абсолютный покой. А еще лучше — тишайшая тишь. Но это не так, на самом деле чувствую себя сидящем на вулкане. И думаю, что извержение этого вулкана не за горами. Впрочем, этому сейсмическому явлению способствуют свои, довольно таки веские явления… И разумеется, причины тоже. Работаю пока у геофизиков, но, вероятно, к осени уйду на новое место. В поселке превосходный клуб, по вечерам — танцы. В общем, в свободное от работы время можно вполне сносно развлечься. Вот и все о себе.
Поздравляю тебя с совершеннолетием, пусть в жизни твоей будет полно счастья, как цветов. Думаю, что ты примешь мои поздравления, ведь лучше позже, чем никогда. Ты видела мою фотографию? А мне, право, она давно уже не попадала в руки. Я и сам не могу представить себя четырехлетним. Наверное, это очень смешно выглядело бы, если б перенестись лет на восемнадцать назад и посмотреть на самого себя в таком возрасте. Знаешь, Надя, ты лучше пиши о себе, а в моей жизни так мало интересного было, мне очень рано, пришлось увидеть всю грязь этого «мирка», а так мало я видел радости.
Пиши. Жду. Саша
Письмо от 16.08.1974.
Moncher amis, Надя!
Прочь все сентиментальные обращения нашего утилитарного века, века XX, века атомного, века экстравагантного и т. д. и т. п. Итак…
Я хотел бы, действительно, отбросить все «здравствуй» и «прощай» и просто сказать тебе: «Милая Надюша, поговорим обо всем, обо всем на свете».
И право, сегодня мне бы хотелось сказать так много и многое, что боюсь — не хватит запаса смелости, но поверь, такое чувство преследует, словно завтра сказать это все, — будет поздно, слишком поздно. Поговорить же хочется о многом, а именно: о красоте поэзии и уродстве человеческих чувств, о листьях зеленых и листьях желтых умирающих: о любви самой разной — прекрасной и подлой (поверь, последний эпитет очень точен, ибо я на собственной шкуре испытал эту ласку подлой любви). А словом…
Я создан весь, чтобы тебя любить,
Когда ты есть, я не могу не быть.
И не все это еще, не все…
Мне далеко до дому,
И труден мой путь впереди.
И до тебя другому
Лишь улицу перейти!
Все так же, твой быстрый почерк
Ложится в моей судьбе,
Не в строчках, так между строчек
Прочесть бы: «Который путь короче лежит к тебе?!».
Так вот, я о поэзии, о детях ее — стихах говорю как о розах. О розах говорить можно вечно, хотя бы вот так: есть розы благоуханные. Нежная красота их похожа на тот оттенок фантастичности, которым улыбка солнца открывает маленькие пушистые облачка, по вечерам провожающие его издали, Есть розы алые: они напоминают цвет свежей раны, и каждый оттенок их похож на кровавое пятно. Есть желтые розы, желтые, как огонек восковой свечи, как лицо осени. Это печальные розы разлуки, розы смирения перед судьбой. Приветствовать эти благородные розы надо молча, увидев на чей-нибудь груди. Есть розы белые, как луна, когда рано утром солнце застанет их на небе и взгляды их встретятся. Это розы безмолвной и безнадежной любви, желания и печальных одиноких грез. Есть розы ~ черные — это розы вечные, потому что никогда не отцветают. У них острые шипы и большие махровые лепестки. Эти странные розы растут в человеческих душах. Это черные розы тоски и печали.
И впрочем, -
Любимая! Грустно, грустно.
Вдали от меня твой след.
Ты хочешь сказать все устно,
А времени нет и нет.
И сердце в тревожной думе,
Ведь там же с тобою он,
А я здесь, как в узком трюме,
И давит со всех сторон.
Плачу в погоду злую —
Хоть бы одно словцо!
И по ночам целую
Придуманное твое лицо.
Губы… глаза и руки…
Слезы так жгут, так жгут.
Спасибо тебе за муки,
За счастье в пять минут.
Милая, милая! Только!
Побудь же со мной, побудь…
Крикнул бы: мук довольно!
Да слезы сдавили грудь.
Бош он)?d£/i поэта, —
Плакать и песни петь.
И до твоего ответа,
Милая, от пустячной беды,
Не дай умереть!
Знай, Надюшка, так и жизнь моя,
Как солнце катится.
И я боюсь, что однажды утром,
В синей свежести нового дня,
Я проснусь очень взрослым и мудрым
И никто не узнает меня.
Тебе, наверное, изрядно поднадоело мое лирическое настроение? Знаешь, хочу задать тебе очень серьезный вопрос — даже не знаю, как подойти к этому…
— У тебя есть парень? Есть человек, которому б ты могла доверить все свое сокровенное? Поверь, но я очень бы хотел услышать твой ответ. Я задаю тебе вопросы эти и невольно отпадает все, что хотел сказать тебе… Ты мне скажи только, — нужен ли я тебе? Если «да», то всегда с тобой буду я, всегда, понимаешь? И если «да» прозвучит, то я очень хочу просить твоей фотографии. Ведь я тебя действительно придумал: в снах моих ты синеока, волосы русые, брови в разлет… Хочется увидеть тебя, хотя бы на фотографии. Еду. Пиши. Когда-то очень, очень давно, мое имя было Сашенька, а сейчас я пишу тебе.
Пиши. Жду. Саша
Письмо от 21.09.1974.
Здравствуй, Надя! Получил письмо твое и фотографию, — просто я обязан сказать тебе: «Спасибо, спасибо тебе за все». Знаешь, у меня сейчас настроение прескверное, ты извини, может и письмо будет пропитано этим настроением. Да и в последнее время у меня впечатление такое сложилось, — словно в жизни моей витает некоторая неопределенность. Глупость, конечно. Но ведь глупость ~ это источник нашего опыта. Впрочем причиной всей этой галиматьи, по моим соображениям, является одна немаловажная деталь — скука. Я скучаю. Скучаю ужасно, а откуда это все собралось, я и сам не знаю. Вот ведь, черт побери, как иногда бывает! Все надоело, без исключения все. Забросил даже книги. Это страшно, но я ничего не могу с собой поделать. Хотя я убедился в самой жизни, что это никакое не зрелище и не праздник, а попросту — трудное занятие. Я, наверное, настроен сегодня воин-ственно-писсемистически, потому и стараюсь отстоять или даже заново создать мрачноватые образы прошлого… Но писать об этом я не хочу, а если б и хотел, то не написал бы все равно. Не люблю возвращаться к истокам, потому что я привык видеть себя в будущем. Ко всему, доминанта моя — несвобода. А это как-то должно еще держать все горечи и обиды в самом дальнем уголке сердца. Так лучше. Не безбольнее, нет! Просто немного легче, чем держать их в своей памяти. И не потому ли все чаще и чаще я прибегаю к чудо-лекарству, к стихам. К стихам чудным, волшебным, к стихам священным? Вот, например, к таким. Это у Сергея Острового…
Океаны ломают сушу,
Ураганы сгибают небо.
Исчезают земные царства.
А любовь остается жить.
Погибают седые звезды.
Серый мамонт вмерзает в скалы.
Острова умирают в море.
А любовь остается жить.
Топчут войны живую зелень.
Пушки бьют по живому солнцу.
Днем и ночью горят дороги.
А любовь остается жить.
Я к тому это все, что если
Ты увидишь, как плачут звезды,
Пушки бьют по живому солнцу,
Ураганы ломают твердь ~
Есть на свете сильнее чуда:
Рафаэль написал Мадонну,
Незапятнанный свет зачатья
На прекрасном ее лице.
Значит день не боится ночи.
Значит сад не боится ветра.
Горы рушатся. Небо меркнет
А любовь остается жить.
Не знаю, действительно ли воскресают из мертвых, но вот от минутного унынья, сетования на пресную жизнь, ~ это правда. Воскресают!!! Мистика?! Нет, сама жизнь. Вот такие дела. Ко всему еще и добавим слово ~ вера. Вера в лазурное утро. В синь нового дня. В звездные ночи. В соловьиное пенье. Вера в будущее. Вера в новое.
Надюшка, ты не огорчайся только и не злись на меня, ладно? К сожалению у меня нет своей фотографии и я вряд ли смогу что-то выслать тебе. Но я напишу маме, и если остались какие-то мои снимки, то обещаю тебе их выслать. Здесь же я не имею ни малейшей возможности сфотографироваться, потому что нет в поселке даже самого захудалого ателье. А любительские снимки, которые делают некоторые из наших, настолько плохи, что их попросту говоря, приходится выбрасывать.
Что еще написать тебе? Право, я даже не знаю. Писать о работе, о свободном времени — значит повторять все уже написанное. А ипохондрия эта уйдет от меня, я знаю. Представляешь, какая все же она нудная штукенция, порой по целым часам валяешься на койке и смотришь в белый потолок, вроде и ничего то там нет, а перевести свои мысли в клубок стремлений попросту не хватает сил. Вот и идут дни за днями в таком ритме.
Осень. Побелорусски сентябрь называют «вересень». Правда, красивое имя? Березы желтые свои листья сбрасывают. Шумит и шуршит по тайге листопад. А рябина горит рубиновым светом. Я ведь сейчас в выходные часто ухожу в лес. Как-то чувствуешь себя по другому там. Душевноеравновесие обретаешь, что ли? Словом, и грустно и радостно. Других эпитетов не найду, пожалуй, вот сейчас все.
Надюшка, приезжай обязательно, буду ждать. Конечно, если сможешь… Буду ждать, видишь, снова повторяю. Ивооб ще, я всю жизнь готов ждать. Ну ты напиши, как живешь у себя, дома. Что нового? Жду тебя и писем твоих. Очень.
Черные, глубокие как недра,
Потянулись тучи у виска…
Отними у человека небо -
И ему останется тоска.
День сегодня необычно светел,
Закачались ветки… Ну и пусть! ~
Отними у человека ветер —
И ему останется лишь грусть.
Клин гусиный, выверенный точно,
Где-то опускается на лес…
Надо ли говорить за то, что
Мне не хватает ветра и небес?
Или в полдень, где сквозь все границы
Солнце пробивается опять.
Мне к плечу любимой прислониться,
Просто, помолчать?
Просто, помолчать? Не знаю. Но Боже!
Так хочется говорить обо всем, обо всем.
А рядом — никого. Пустота. Приезжай.
Письмо от 24.09.1974.
За стеклами окна, в сумерках наступающей сентябрь ской ночи шуршит своими струями дождь. // этот шум дождя, и эта ночь, и комнатный полумрак настолько сегодня по душе мне, что я улыбаюсь невольно и пишу для тебя свое письмо. «Добрый день, Надюшка!», — шепчу я, как волшебное заклинание, эти слова, словно ты и впрямь можешь услышать их…. А впрочем…. Я ведь знаю, ~ ты не спишь, ты лежишь, наверное, с открытыми глазами и ждешь, ждешь, ждешь своего чуда, которое столь долго не может прийти к тебе.
И так пройдет ночь и начнется новое утро нового дня, — дня совсем обыденного, без излишних прикрас и чудес. «День, как день», ~ вздохнешь ты с сожалением, что вновь не принес он для тебя чуда. Но, как бы хотел я сказать тебе, вдохнуть в тебя свою веру, что будет чудо, будет! Настанет оно, придет к тебе тогда, когда ты меньше всего будешь ждать его. Верь мне. Будет чудо. Будет Луна в полнеба! Будут звезды светить в ночи. Ведь все-все впереди.
Пусть будут у нас тоскливые, тянущиеся дни, недели, месяцы, но мы будем верить, что они все равно кончатся. Переживем. Не впервые.
Не завидую мирной, спокойной реке;
Равнодушные воды лениво текут
И теряются где-то, как будто в песке —
Не река, а гнилой, застоявшийся пруд.
Сердце тянется к волнам стремительных дней!
О, душа, мне бы ритм твой заветный сберечь
От летящих навстречу гремящих камней,
Что готовы меня, словно птицу, подсечь
Где-то жадный вампир кровь людскую сосет.
Друга трус предает. Праздник празднует вор.
Но довольно! Ничто их уже не спасет,
Хватит сил у меня, чтобы дать им отпор.
Загляну я в пустые глаза палачу, ~
Путь ему прегражу и отброшу назад.
Если подлость увижу, вовек не смолчу ~
Пусть в меня остроносые камни летят.
Пусть порою в меня попадают они,
Устою, нестерпимую боль затая, —
От бесчестия только, Бог, сохрани,
Заклинаю! (Хоть в Бога не верую я).
Жизнь не жизнь без страданий, тревог и забот,
Жизнь — стремление ввысь, и полет, и борьба…
Что, скажите, безвольного, слабого ждет,
Что мучительной доли смеренной раба?!
Жизнь щедра — одаряет и злом, и добром,
У меня и печали, и радости есть,
То пою, то груду неизвестно о чем,
Есть враги и друзей, неподкупных не счесть.
Ну, а если душа словно лед холодна,
Безразлично ей все, никого ей не жаль-
Жизнь пуста… Каравану подобна она,
Что плетется унылой дорогою вдаль.
Рамз Бабаджан
Нужна ли нам, такая душа, как лед? Нет, нет, нет. Лучше смерть, чем смотреть на мир сквозь призму уныния и безразличия! Верно ведь, Надюшка?! Вот потому, наверно, и выбрал я для себя, для жизни своей, для тропы в будущее не патетический афоризм, не словеса краснобайства, самое простое, чего нужно придерживаться — всегда и всюду.
Что бы ни было ~ помнить надо
Принцип жизни моей неизменен:
«Мы должны научиться не падать
В самый горестный час на колени!».
И не фразёр я. Нет. Трудно писать о себе. Кто я? Не знаю. Просто ~ я человек. Пожалуй, и все, что нужно о себе сказать. Увы, но я и не идеал, ведь как и у каждого, у меня, наверное, существуют свои недостатки. А вообще-то, мне двадцать два. Много это или мало, право же, не могу сказать. Но иногда у меня возникает такое впечатление, словно я уже старик, что за плечами не два десятка, а целых пять. И впечатление это так поражает меня, что я уже начинаю думать не о количестве лет, а о том, что как короток путь человеческий. Странно, не правда ли?
Но я люблю жизнь. Я ее люблю такую, какая она есть. Помню, еще раньше, когда мне было шестнадцать лет, я видел в жизни лишь красочные идиллии и романтику. Прошло время. Я стал иным. И уже привык принимать от жизни и радости, и горечи, и добро, и зло… Потому что — это жизнь. В детские, самые счастливые воспоминания, улетели идиллистические пасторали, разноцветные стеклышки, сквозь которые я смотрел на мир восторженными глазами. Детские воспоминания, почему они самые яркие, самые светлые? Да потому что в них самое дорогое мне — ласковые руки матери, добрые лица бабушки и деда. Плеск голубиных крыльев над крышей родного дома. Шуршание сена и запах парного молока. Белый цвет черемухи, песни соловьиные в ивовых кустах. Игры моих сверстников. Словом, это тот мир, за который сейчас бы я отдал всю жизнь свою, если бы взамен мне предложили целый день жизни в детстве. Так сладко и больно вспоминать все это! И бешеный галоп лошади, рвущей воздух своим стремительным бегом. И ты сидишь, прижавшись к ее шее и чувствуешь, как по телу хлещут струи воздуха. А сердце стучит в ритм бега, ~ «та-та-та, та-та-та»… И озеро, заросшее прекрасными белыми лилиями. И сосновые боры, дурманящие голову своим смолистым запахом. И белые березы, шепчущие на ветру о вольной шири земли.
И березы плачущие под дождем, когда при вспышках молнии сквозь стекло я смотрел, как стекает, опадая на землю, алмазные слезы с ветвей.
Боже мой! Как много может уместить в себя маленькое сердце. А ведь оно всего-навсего лишь кусочек биологического мира, но все разно оно вмещает в себя неизмеримое. И звезды каких бы экзотических широт не сверкали над ними, куда бы не забросила нас злодейка-судьба, все равно! Все равно не забыть нам неяркого блеска семи звезд Большой Медведицы, не забыть того Солнца, которое светило нам. Потому что это наше родное…
Идти по широкому полю
И где-то в средине пути,
Понять и заплакать от боли,
Что незачем дальше идти.
И горькое это прозренье
Единственной мыслью взойдет;
Никто тебя в дальнем селенье
Не знает. И даже не ждет.
И нужно назад возвращаться,
Опять до него не дойдя…
Как медленно будут качаться
Цветы в ожиданье дождя!
И тихо касаться одежды,
И тихо шептать тебе вслед,
С какой-то упрямой надеждой,
Что ты обернешься в ответ.
Я не знаю, кто написал это, но вот, именно сейчас эти строки пришли ко мне; полузабытые, полуистертые в памяти. Каждый миг — это взросление. И так хочу я, чтоб в жизни каждого из нас каждый миг был озарен цветом счастья!! Так будет. Я верю. А ты? Быть может, Надюшка, в мыслях своих я далек от самой жизни, но так лучше. Ведь у меня свой счет времени. Собственно, у каждого он свой. Например, у меня Новый год начинается с 11 июля. Парадокс? Но это, действительно, так — одиннадцатого числа каждого месяца я приближаюсь к своему Новому Году. А это год — мой последний год. И уже с 11 июля будущего года наступит новая жизнь. По крайней мере, я то знаю, что это будет трудно, очень трудно начать новую жизнь. Только осознавать, что в 23 нужно начинать новую жизнь. Но надо! Будет трудно?! Пусть! Ведь через все нужно проходить. Даже через огонь, чтобы переплавиться… Что ж во всем нужно предъявлять свой неизмеримый счет ко всему. Особенно к самому себе. Понимаешь меня, Надюшка? Ты пиши, ладно. И больше о себе. Мне без твоих писем, знаешь, как бывает трудно. Если б знала ты!..
Вот пишу, а не могу написать того, чего бы хотел. Ты ведь верно сказала, что бумага так мам может отразить. На ней никогда не напишешь самого главного, хотя я считаю, что письма — это зеркало человеческой души. Но ты славная…
Пиши, жду. Сашка
Письмо от 06.10.1974.
Здравствуй, остров маленькой Надежды. Здравствуй, огонек блистающего в ночи маяка, здравствуй звезда моя, светящаяся издалека среди мириад своих соплеменниц… Здравствуй, Надежда!
Твое письмо ~ это мое чудо.
Твои стихи — это грезы мои, грезы ласковые, щедро облитые светом солнечных лучей. Спасибо за все чувства твои, которые ты, быть может, питаешь к человеку, находящемуся так далеко, — далеко от твоих глаз, от твоих слов, от твоей добрейшей души. Ведь ты добрая, да? Впрочем, я знаю — ты добрая и очень славная. От злых людей никогда не получишь таких писем, никогда.
А я сижу сейчас в тихом уголке (всегда выбираю этот уголок) и пишу тебе свое письмо. Время уже 11-й час. С работы возвращаюсь поздно. Пока умоешься, переоденешься и поужинаешь, — смотришь, а время уж уже 10. Так и живу я; живу ожиданием вечера, когда малиново-багровый шар скроется за горизонтом и лишь блики зарниц на кромках облаков будут напоминать о солнце и его, ни с чем не сравнимой, пожалуй, теплоте. И я-то знаю, что каждый вечер может принести мне твои письма. Ия жду их. Иду, как последний фанаткамикадзе в упоении последних часов смерти, жду каких-то мистических образов, воскресших в отуманенной памяти. Я не проявляю эмоций, а вернее держу их в своем сердце. Иначе же никак нельзя. Перед кем я должен проявлять их?! Перед этим миром?! Упаси меня Бог! Ведь я вовсе не считаю себя предметом всех насмешек. Нет! Нет! И еще сто Нет!
Но вся эта «ерунденция» ~ ничто в сравнении с тем, что меня окружает, И это, к сожалению, злая ирония моей судьбы. Здесь, не старающееся ударить в лицо. Зачем? Чтобы быть битым? Эта грязь, эта липкая мерзость поступает иначе: до боли в сердце уколоть ржавой иглой сплетни ~ это, видите ли, ее хобби. Оскорбление в открытую? Чушь! Все происходит за спиной. Даже боль физическую они причиняют не лицом к лицу, а гораздо проще: удар ножа в спину или удары из-за угла.
Горько и подло? Но это такой мир, где господствует грубая сила и наглость граничит с пошловатой трусостью. Это такой мир, в котором подчас жизнь слабых бывает бессмысленна и невыносима. Как я уже говорил, трусость преобладает над храбростью, честность уступает место пошлости и подлости. Вместо красоты слов — извольте отведать путанный блатной жаргон, заимствованный на протяжении многих лет от всей нечистоты. Славненько, не правда ли? Куда уж может быть славнее! Ну, вот надо же, страхи какие рассказываю тебе! Извини. В отношении же этого «мирка» ~ одно средство для меня: сердце и душа мои одеты в панцирь непроницания всего, что назойливо хочет влезть своими грязными руками в меня.
Так увидеть хочется тебя!!!
И знаешь, наверно, это скоро будет совсем невозможно. Еще не было дождей, а уже октябрь. Это осень. А в этот период туманы и дожди — адская напасть! Говорят, здесь почты в такое время не бывает целыми неделями. Ужас! Но все-таки ты в силу возможности, приезжай. Если же возможности никакой не будет, то остается одно — ждать лета. А летом… Даже не верится, что увижу тебя. А ведь я уже стал забывать и город, в котором жил. Милый Михайловский парк! Как бы я хотел, хоть на минутку, очутиться там. Побродить по его аллеям, послушать шелест его листвы, шум фонтана. Но, увы! Все так далеко еще. Но я верить буду, что когда-нибудь мы вместе будем бродить по зеленым скверам и шепотом читать свои стихи, я буду верить в тонкий аромат ландыша, и в жужжание шмеля, летящего низко над травами, и в шум сосновых боров, буду верить в твой шепот, в твои глаза, в трепет твоих губ, буду верить в тебя.
Жди меня и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Мелкие дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест,
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест,
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра.
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем врагам назло.
Кто не знал меня, тот пусть
Скажет: «Повезло!»
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, -
Просто, ты умела ждать,
Как никто другой.
Константин Симонов
Скоро Новый Год! Чувствуешь?! Новый! И я рад. Нy а как же ты, Надюшка? Скучаешь? Мне ведь очень хочется, чтобы письма мои, как подснежники весной, приносили для тебя пусть небольшую, но радость. Пиши все-все и обо всем. Я буду ждать. Спокойной ночи тебе, Надюшка!
До свидания. Жду. Саша
Самой нежной, самой красивой на свете,
Самой любимой…
С кем мне тебя еще можно сравнить?
Строчкой какой осторожно дотронуться?
Главное то, что ты можешь хранить
Женскую скромность, а это — достоинство!
Главное то, что в тебе доброта
Так постоянна, как солнце на небе.
Не на замках она, не заперта;
Вот она вся тут, так и просится на люди.
Главное, ты и мила и умна.
Глупости бабьей в тебе не насовано.
Вся ты осмысленна, озарена,
Все в тебе дивно и все согласованно.
1974 год
Письмо от 11.10.1974.
Получил все твои письма, но прежде всего — «Здравствуй». Возможно, и даже очень возможно, тон письма моего будет несколько холоден, но если ты та, какую я знаю по письмам и какая живет во мне, она поймет все и простит мне. Я не считаю себя в праве вторгаться в чужие души. Кто я? Мелкая монетка, затерявшаяся в уличной пыли. Это и не спокойствие. Спокойствие — душевная подлость. И это я уже давным-давно уяснил для себя. Я не особенный, нет! Я — как сотни, тысячи, миллионы других людей. Правда, от всех меня отделяет одна, довольно таки существенная и немаловажная деталь — я осужденный. Ненавижу и глубоко призираю тех, кто считает нас подонками. Впрочем, по бытующему ныне убеждению, эти люди правы. //о го-тов заключить пари, даже на свою жизнь, что в корне они неправы. Нельзя равнять единицу с массой! А ты? Ты, Надежда, когда-нибудь вдумывалась в смысл этого позорного и страшного слова — «осужденный»? Если нет, то очень я тебя прошу, подумай, и реши все сама… Знаю, что делаю себе больно, но иначе я не мог поступить. Понимаешь? Что о себе? Живу, сомнения свои испытываю. Все подвергаю проверке. Только всели? Завтра последний день на больничном. А послезавтра ~ на работу. Так вот и живу. Сейчас прокрутил целую кассету магнитофона и думал, что музыкой развею все свое дурное настроение, но увы, на душе так же холодно, как и на улице. Неуютно. Пожалуй, это все, что хотел бы я написать тебе.
Жду. Саша
Письмо от 12.10.1974.
На столике — стопка писем твоих.
В письмах — твой угловатый почерк.
Не одна ли звезда у нас двоих?!
Но между строчек, белый-белый прочерк.
А письма твои — мой избранный путь,
И судьба моя с ними схожа.
Какая ты есть, такою и будь!
Прошу тебя, и стихи эти просят тоже.
В вечер на лист ложатся слова…
Ничего, что написаны они неискуссно,
Ничего, что от мыслей — кругом голова,
И ничего, что сегодня я грустный…
Пули, ножи, веревки и порошки…
Нет счету средствам костлявой смерти,
А вот от грусти и зеленой тоски —
Твой милый почерк на конверте.
И наверняка, старушка-мать согнется,
Своим сердцем предчувствуя беду.
Тайга стеной за мной сомкнется
Там, где я в нее войду.
Или в лесном пожаре сгину
Иль в жажде крови рысь меня порвет?
И ничего, что жил беспечно время торопя,
Сто тысяч раз тебе спасибо за науку:
Любить тебя. Бояться за тебя.
И не приму для сердца я иную муку…
Надежда, выпал первый снег. Белый-белый. А небо ~ затянуто еще осенней хмарью. Холодно. Это от снега. Струится парок от дыхания. Клин журавлиный уплывает на юг. Там тепло. Море. Здесь — октябрь. И зима не три месяца, а до самого мая. Как и обещал, с первым снегом засел за книги. В основе — зарубежные классики. Изредка ~ математика. Словом — жизнь идет. Хоть и тихо, но идет. Впрочем, не будем касаться этих сторон. Ты пиши изредка, но пиши. Новостей у меня абсолютно никаких, ты лучше болы ше пиши о себе, ладно?
Жду. Саша
P.S. Чуть не забыл: у меня к тебе будет преогромнейшая просьба. Если есть возможность достать сборник В. Федорова «Седьмое небо», то я прошу тебя — сообщи мне, пожалуйста.
Письмо от 20.10.1974.
Пишу письма. И знаешь почему? Все эти последние дни живу, как во сне. Ожидание, ожидание, ожидание…
Что я жду? На что надеюсь? Сам не знаю. Говорят, что тот, кто просит прощения и живет целую жизнь в молитве, тот стоит, склонив голову на коленях. А человек не ради этого рожден на свет божий. Ты только, Надежда, не пойми меня неправильно. Мне очень стыдно за свое письмо, и я обязан извиниться перед тобой. Забудем его. Собственно дело не в письме, а совсем в другом. Когда я писал тебе об этом «втором мирке» у меня всегда возникало нехорошее ощущение. И вот сейчас я вдруг понял, что никогда не нужно касаться человеческой души теми эмоциональными сторонами, в которых ты сам живешь. Ведь ее (нашу душу) легко можно запачкать и больно ранить. И это не сентиментальный бред, нет — это важная сторона жизни. А у тебя — очень чистая душа, я верю в это. Верю как в никого другого. Обещаю тебе, что с этого момента я никогда, слышишь, Надюшка, никогда, даже мысленно, не буду касаться этой застоявшейся лужи. Ну хватит об этом. Ты знаешь, у нас сейчас погода скверная: то дожди, то снег. Не хочется даже выходить на улицу, сидишь дома целыми вечерами, как барсук в своей норе. Грустно. Но читаю книги ~ это меня спасает. Недавно, а точнее дня три-четыре назад ходили фотографироваться: погода стояла пасмурная, но нам мастер сказал, что фотографии постарается сделать более лучшего качества. Если что получится, то я сразу же вышлю тебе. От мамы писем еще не было, я просил ее, чтобы она выслала мои старые фотографии, но ведь на снимках мне было девятнадцать лет, а сейчас уже двадцать два. Наверное я очень изменился, а впрочем, мне мама говорила, что ни на капельку нет изменений. Может быть это и правда. Не знаю. Читаю Сергея Острового. Мне он очень нравится. Нравится так же, как и все другие поэты. А сколько их, нравящихся мне? Много. И Евгений Евтушенко, и Василий Федоров и Виктор Каратаев, и Расул Гамзатов и Роберт Рождественский… А как не любить Уильяма Шекспира? Или Данте? Или Пушкина и Лермонтова? Или Поля Валери? Или Бальмонта? Или Блока… И как не читать этих писателей: Бальзака, Анри Барбюса, Мопассана, Антуана де Сент-Экзюпери, Франса, Уэллса, Прусса, Боккаччо, Ченгиза Айтматова, Валентина Распутина, Гладкова, Леонова, Алексея Толстого, Гончара, Бондарева, Василия Белова?.. Не читать их, значит не восхищаться живописью Тициана, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Рубенса, Караваджо, Гойя, Рембрандта, Делакруа, Сурикова, Левитана, Веницианова, Кустодиева… Значит не закрывать глаза в упоении, слушая сонаты Чайковского, Сибелиуса, Дебюсси, Бетховена, Шопена, Глиэра, Мурадели… А вообще — значит не жить.
В детстве, насколько я помню, моя первая учительница Домнина Татьяна Георгиевна, учила нас любить все прекрасное на Земле: цветы, музыку, синее небо, солнце… Однажды я спросил: «А зачем мне она, музыка?». Она удивленно посмотрела на меня. Сколько людей после этого смотрели на меня, удивляясь моим поступкам (хорошим и плохим). Иногда мне бывает до боли обидно — почему не научила меня природа большому искусству: не удивлять людей.
Особенно когда речь идет о плохом. Никто не может научить меня этому… Даже жизнь. Она ведь первая преподнесла мне неожиданность, горькую неожиданность. В ее мельничных жерновах я — зерно, которое стремится сохранить себя. Сохранюсь ли? Кто знает. И есть ли у меня будущее, когда у меня нет пока дороги? А что такое дорога? Высокая должность? Власть? Богатство? Нет, у человека только тогда может быть дорога, когда он честный… Без честности у него могут быть взлеты и падения, но настоящей дороги не будет.
Скучаю по всему хорошему, не по вымышленным идиллическим пасторалям, а по самому что ни есть настоящему и прекрасному. Понимаешь меня? А впрочем, ведь каждый человек хочет видеть себя лучшим, чем на самом деле. Видеть же себя в непристойных иллюзиях и цирковых аттракционах невероятно глупо и… смешно. «Ну, а любовь, нежность?», — спросишь ты. Несомненно в своем вопросе ты будешь права. Но ведь и количество ежедневно выражаемой и потребляемой нежности ограниченно. Другими словами: ни один человек не может существовать целый день и тем более недели, месяцы, годы на уровне страстной нежности. Человек устает от всего, даже от любви. Ах, Надежда, Надежда, ничего-то ты и не знаешь обо мне, о моей путанной-перепутанной жизни. Ну и слала Богу, что ты не знаешь. Вот если бы нашу жизнь можно было изобразить в виде графика, то я думаю, что все мои прожитые годы представляли бы себе немыслимый лабиринт пропастей, пиков и речных долин. Кажется, так мало прожито, уже столько неоспоримых истин, типа дважды два, и столь же неудачных аксиом. Все было и… и ничего уже нет. Как, странно? Оказывается, верно: жизнь — не цветущий сад. Здесь встретишь все: муки и радости, беды и счастье, горечи утрат и несравнимые ни с чем находки, смех и слезы… Вот и ты несраенимая ни с чем находка… И мне страшно потерять эту находку. Я не представляю сейчас себя без тебя, без твоих писем… Что был бы я, что бы значил я, если бы не было этой находки! Ничего. Пустота. Вот видишь, Надюшка, мы знакомы только лишь по письмам, мы большие друзья, а в конечном и выяснилось, что один из нас (конечно же я) не умеет выражать своих чувств. Но ведь ты сама написала «что за странное существо — человек?!». Вот и решай сейчас головоломку об этом странном существе, но ее не решить. Хомо сапиенс — человек разумный, так нас называют, способен на самые невероятные сумасбродства. Ведь это верно? И к чему нам строить свои графики жизни, ломать головы над давно избитыми истинами? Мы существуем, и этого достаточно. А о наших делах (добрых и злых) разумеется, если такие будут, скажут нам потомки. А пока? А пока — мы молоды. И в нашу жизненную основу входят только те принципы, которые мы изобрели сами. Мы любим свет, и любим все белое: белые березы, снег белый, белый цвет ландыша. Все нам кажется- дивным, потому что мы молоды. Надюшка, я страшный демагог, да? Но, пожалуй, я закругляюсь. Писал бы еще, но времени нет. Уже третий час ночи. А утром снова на работу. Вновь в руках оживет, не придающий никаких факторов, топор, и будет возвращаться к людям, те предметы, которые им нужны будут. Вот такая моя сейчас специфика работы: топор, рубанок, молоток, гвозди. А результат работы — готовые вагончики для лесников. Вот и романтика. За станком и то лучше. Ну, а что нового у тебя? Какие изменения произошли? Чем ты занимаешься в свободное время? Пиши обо всем, обо всем.
Женщины, если вы так прекрасны и восхитительны, если ваши глаза сравнимы с землетрясением, если белому мрамору хочется стать вашим телом, если Ромео любил Джульетту, если человечество начинало из-за вас войны, если столько раз вам на этой земле объяснялись в любви, почему среди вас есть несчастные? Есть одинокие? Женщины, если почти каждая из вас стала матерью, если вы так любите своих детей, если вы отдаете им самое светлое, самое лучшее, если любой из них кажется вам совершенством, если в каждом из них вы храните свое продолжение, если вы им даете добро ~ от пеленок, от первого крика. Почему среди них есть убийцы? И есть негодяи? Женщины, если ваши движения так музыкальны, если ваши улыбки еще мелодичней, чем ноты, если вы порождение созвучий высоких и вечных, если видят вас даже слепые и слышат глухие, если песня, соната, симфония — женского рода, если муза и музыка — тоже молнии вашего неба. Почему среди вас нет Бетховена? Нету Шопена? Почему? Почему? Почему? Или мы еще мало вас знаем? И вы, как планеты, которые кружатся в космосе, кажутся рядом, и которых мы видим, летим к ним все время навстречу, но которые так далеки и так иногда одиноки, что приблизиться к ним нам дано не всегда! И не всем, А Бетховен велик. Только чтобы он значил без вас…
Это — Островой
И вот еще:
Что самое длинное? Ночи?
Когда ты остался один?
А может быть, ночи короче,
Бегущих во тьме холодин?
Что самое длинное? Холод?
Бестрепетный, стылый денек?
А может не холод, а голод?
Нехитрого счастья паек?
Что самое длинное? Вера?
Сплошных ожиданий дожди?
А может, не вера? А мера?
Того, что уже позади?
Ни то, ни другое, ни третье.
А тот неугаданный час,
Который почти на столетье
Поссорил, любимая, нас.
Вот и пролетело время… Все равно сейчас не усну, буду ждать рассвета. Я просто зажмурю глаза, плотно-плотно, и увижу тебя. Быть может, увижу тебя сосредоточенной на какой-нибудь мысли, шагающей под хмурым небом октября. Или весело улыбающейся. Или спящей. Но все же увижу тебя. И мне сразу же станет легче жить на свете. Потому, что есть ты. Маленькое чудо с огромными, как бездна ночи, глазами. Ты только напиши мне. Спокойной ночи тебе, маленькое чудо, и голубых-голубых снов, самых желанных снов тебе, Надюшка. Пиши. Очень жду.
Саша
Хочу все спросить тебя, а каким ты меня представляешь? Не забудь ответить.
Письмо от 26.11.1974.
Здравствуй! Двадцать третий день лежу в больнице. Сашка сыграл в Дон Кихота ~ рыцаря печального образа… Было трудно сначала. Но сейчас обещают везти в Киров. Три ножевых раны. Две удачные, а вот третья… Ты не беспокойся — все нормально. По крайней мере здесь я еще буду дней двадцать. Все хорошо. Девчонки и парни приносят книги — спасибо. Жарко вот только и душно очень. А вообще не хочу уверять тебя ни в чем, просто, если б это случилось еще раз — поступил точно так же бы.
До свидания, твой знакомый по письмам Александр.
Ноябрь, 28, год 74-й. Бушмакин
Письмо от 17.12.1974.
Здравствуй, Надежда. Действительно прошло много времени, а я все молчу, молчу… Был сон, просто, кошмарный сон и… и ничего нет, все кончилось. Нет! И совсем я не забыл тебя! И сам не пойму — отчего это? Все хорошо. Самочувствие — нормальное. Вся эта канитель, слава Богу, обошлась. Эскулапы лишь только заштопали дырки этакими аккуратными швами. А вообще мне везет, видимо родился в рубашке. О случившимся мама знает. Забудем все, ладно? Мне не хочется вспоминать, Надюшка, а ведь я, не Дон-Кихот, я ~ Сашка, и все. И никто другой. Что еще? Проз о, даже не знаю. Ты извини. Валяюсь вот в постели, на груди лежит хорошая книга — «Барсуки» Леонова, а не могу читать. В башке — дикий ералаш. Ты пиши о себе больше, как там ты. А я вот соберусь с мыслями. Немножко отдохну и напишу тебе длинное-пред-линное письмо.
Жду. Пиши. До Свидания. Саша
Поздравительная открытка от 17.12.1974.
Надюшка!!! Новый год! Что желают все земляне друг другу в этот день? Друзья — желают счастья и цветущей молодости. Влюбленные ~ вечной и красивой любви… Мне остается соединить эти желания в одно целое и пожелать тебе: быть молодой и счастливой, любить и быть любимой.
Саша. 17.12.1974
Письмо от 08.01.1975.
Судя по всему, я вступил в новую полосу жизненных неурядиц. Во всяком случае; я иг испытываю ощущения полной удовлетворенности жизнью и работой. Причины? Их много. Их так много, что, право, я затрудняюсь их перечислять. Кроме всего, ты знаешь, что причины меня нисколько не интересуют, отчасти это потому, что во всей жизни на первое место я ставлю факты. Факты, факты и только факты! Я настолько привык к ним, что они стали, везде и всюду, моими спутниками, они стали самой необходимостью.
Итак, итак, присутствуют причины и факты. Я отталкиваю всевозможные причины прочь, будь они настолько веские, что от них зависела бы даже моя жизнь, попросту — я их игнорирую. И как правило, ставлю или вывожу в культ божества — факт. Есть факт — нелепая неразбериха моей жизни, неудовлетворенность ею и иногда полное органическое отвращение к ее поворотам. Порою, она (жизнь) заставляет меня с холодным беспристрастием взирать на ее финты, на ее взлеты и падения, на ее шаги вперед и назад… Да мало ли еще какие сюрпризы она мне не преподносит?!
И вот, понимаешь, когда нужно волноваться, сильно переживать, в подобных случаях меня все эти чувства обходят как бы стороной, я чувствую это, но ничего не могу с собой поделать, и мне остается лишь одно — спокойно глазеть на поступки, слушать слова, но при этом воспринимать все не так, как бы мне бы этого хотелось.
Странная логика? Да, пожалуй, так. Но поверь, все действительно происходит так, и ни капельки иначе. Я мог, несомненно; отвергнуть все домыслы — откуда появились сия новая черта во мне, но к великому сожалению (своему, конечно!) я не сделаю этого. Пойми, мне так гораздо покойнее и лучше. И все то дело не в том, что я намеренно ищу уголок благоденствия и полнейшего покоя. С уверенностью могу сказать, что не колеблясь бросился бы в любые житейские трудности. И еще я знаю, что только лишь упорная и настойчивая борьба привела б меня к успеху, пусть даже маленькому, я совсем не самоуверен! Но все равно, все было бы так, как и должно быть с каждым самостоятельным человеком. Надеюсь, ты не осудишь меня за такой тон письма? И не бахвал я какой-нибудь там, самовлюбленный эгоист, ты уже поверь мне в этом. Пожалуй, существует во всем этом парадокс. Да, да! Именно, парадокс! Разница лишь в том, что я приближен к первому факту. Ему отдаю предпочтение больше, нежели второму. Но ты можешь с удовольствием сейчас констатировать, что суть первого факта — маленькое мещанство! Категорически отрицаю это!
Не стану писать всего тебе, что скопилось во мне, да и, собственно, этого не передашь в письмах. Вот видишь, я даже ничуть не сожалею о своих словах. Случилось так, что я стал отходить от какой-то своей, очень старой линии. Это и есть наверное ощущение почувствовать себя далеко не юным бездельником, а человеком, вступающим во вполне свободную стадию формирования и мужания. Вдаль ушли детские развлечения. Словно кони огненнорыжей масти (что за чудо-кони?) — умчались иллюзии. Улетели журавли, придуманных моим воображением рыцарских поступков и дел. Как синее мгновение промелькнула первая любовь. Прошла, обняв своим синим крылом, оставив навсегда в памяти сердца, волнующие до сих пор милые образы. Оставила мелодию, мелодию вечную и прекрасную. Мелодию любви. И навсегда, навсегда до первых седин, до старческих морщин будут волновать первое ее чувство и ощущение преогромнейшей силы, будут целебны, как самое чудодейственное лекарство. Потом будут черные годы, покрытые вечным мраком и еще хуже — неизвестностью. Но ни эти годы, ни мрак, ни неизвестность не покорят душу человека, отбросившего идиллистические мечты и поставившего цель ~ выжить! Во чтобы то ни стало выжить. Но, выжив, не захиреть, не завянуть, а продолжать жить на земле. Как же все таки это емко и необъятно ~ жить на земле!
Не говорю о том, что в совершенстве обладаю житейской мудростью (есть ли она у меня?), ибо знаю, что мой жизненный опыт ничтожно мал. Иначе говоря, если б я и обладал хоть толикой этой самой мудрости, то не совершал бы необдуманных поступков. И это уже о чем-то должно говорить. Тебе не приходилось слышать такое слово — работяга? Если да, то надеюсь, что оно всегда взывало в тебе какие-нибудь ассоциации. Именно к этому племени людей я и отношу себя. Скупо? Ну, нет! Впрочем, могу добавить — я даже дорожу этим словом. И это же, собственно, приводит меня к подобным мыслям?
Последние четыре года жизнь текла в одном строго ограниченном русле; это — работа, книги, сон. Но вот что-то изменилось в этом отлаженном ритме, что-то возникло новое и вместе с этим новым возникли и мои сомнения. Возможно новое и является моей новой жизнью, тогда почему эти сомнения? Почему? Почему?
Быть может ты поможешь их разрешить? Только зачем? Не надо. Я ведь чувствую, что все пройдет у тебя. Поверь, мое сердце никогда не обманывало меня.
Порой, Надежда, я задаю себе вопрос: когда же прекратятся твои письма, надо полагать, рано или поздно такое случится. И это, наверное, неизбежно. Как-нибудь тебя прорвет, и тогда моя откровенность и жестокосердие (жестокосердечие) станут тебя попросту бесить и раздражать. Это и будет концом. Наши отношения, подхваченные смерчем проклятий и взаимных упреков, рассыплются на части. И мне будет жаль, очень жаль, когда такое случиться, тебе тоже, только мы оба окажемся бессильны что-либо изменить. Все это наводит меня на печальные размышления, ты прости меня, ладно? Прости мрачные мыслишки мои. Но они ни в какую не хотят уходить от меня, не дождавшись твоего ответа. Серьезно или просто так все это? Тот же гамлетовский вопрос «Быть или не быть?», только перефразированный немаловажным чувством всего человеческого рода.
Мне не нужно успокоение — как всегда, успокоение — корни фальшивой игры. И я никогда его не приму. Ведь это будет выглядеть совсем не так, как вот эта писанина:
Быть нелюбимым! Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.
Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою
Какая жизнь — сходить с ума!
Как тень по комнате шататься!
Какое счастье — ждать письма
По месяцам — и не дождаться!
Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на все согласен?
Он равнодушен и жесток,
Зато воистину прекрасен.
Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Знаешь, всегда непросто бывает писать тебе. Дело не в мыслях, словах и даже целых выражениях, а совсем в другом. Нет, совсем непросто взять и написать тебе! Бывает, что я целыми чесами мучительно размышляю о том, что я буду писать тебе? Достаточно, наверное, черкнуть пару сухих, ничего незначащих фраз, что жив и здоров, что настроение такое-то, что стоит отличная, поднимающая твой душевный мир на заоблачную высоту, погода и т. д. и т. п.
Но не могу я вот так писать тебе, не могу и все тут. Другому, может быть, я и написал бы, но для тебя… Для тебя — не имею проза! Ты согласна со мной? За каждой моей строчкой — мои глаза, мое сердце, наконец. Ты ведь должна чувствовать это, должна все понимать. Потому что я знаю — ты не такая, как все. По крайней мере, для меня ты не как все. И это тоже ты отлично понимаешь. Впрочем, суть не в этом. Нагие знакомство — это наши письма. Только лишь письма. Условное знакомство. Можно говорить и так. Ты ведь разрешишь? Ни о чем не загадываю на будущее, но все же хотелось бы очень заглянуть вперед ~ что там? Но… вновь это всепоглощающее и запрещающее «но». Значит, судьба моя ~ эти «но». Вот если б не было их, то я тотчас же отбил бы тебе всего одно телеграфное слово «Встречай»! Как трудно проходят эти последние месяцы?! Если б ты только знала! Сейчас, чтобы как-то побольше загрузить себя читаю, «Историю» и «Литературу». Художественной литературе внимания уделяю очень мало, почти забросил. В чтение входят лишь программированные классики. Изредка хожу в киношку. Для разнообразия. Новый год встретил нормально. Словом, все без каких-либо изменений. Что же еще написать? Наверное это все. Да и что писать. Все старое. Ну, а сейчас ты напиши мне. Что у тебя? Какие изменения произошли? Как ты проводишь время? Ты пиши все, все. А я буду ждать, ведь это мой удел — ждать. И я уже смирился с ним. Порой появляется желание взбунтоваться, но я преодолеваю такое желание, с трудом, но преодолеваю. Пиши. Жду.
Спокойной ночи тебе, Надюшка. Сашка
Письмо от 15.04.1975.
Здравствуй, Надежда! Надеюсь, ты простишь мне упорное мое молчание. Надеюсь, что да. Ведь ты — Надежда. А значит, сам смысл имени твоего о чем-то должен говорить, так ведь!
Причинами же не запасся. Да и нужны ли они?
По-моему нет, не нужны.
А тебе, тебе нужны они, эти причины?
Их объяснить готов, но не сейчас, не завтра, а при встрече нашей.
Разумеется, если она будет еще, наша встреча.
Впрочем, ни о чем не сожалею, кроме лишь одного, что впереди — неизвестность.
Гнетущая мрачная пустота. Тьма, одним словом.
«Не верю в Бога, верю в Богиню, собой пригожих, а не постноликих».
Слова Н. Островного
Строчки-то оказались мифом, блестящей наигранностью слов, этакими театральными декорациями.
И словам не верю сейчас. Даже своим.
Теряю веру, но главное не это. Глазное в том, что окончательно убедился, а вместе и разочаровался в никчемности разных бравад словесных.
Искренность? Блеф. Она не существует.
Понимание друга, вера в него, в его идеалы? Мишура одна, да и только.
Любовь? Ширма…
Дружба? Детский наив.
Верно. Люди живут по волчьим законам. Так и быть должно.
Господи! Каким большим ребенком был. И система «беззакония и беспредела» не открыла глаза мои на жизнь.
Пожалуйста, входите в меня, прекрасная жизнь, для тех, кто смотрит на меня в стеклышко разноцветное.
Да что это? Словеса одни.
Глупо, как будто жалуюсь. Кому? В сущности никому. Только лишь знакомой по письмам.
А я-то, я-то, дурак, все ведь жил, построенным в себе симметрическим мирком, где одно было — хорошо, другое ~ плохо. Мерзость. На рвоту тянет.
Ты меня прости.
Надежда, мой совет тебе и при встрече нашей выскажу его (а она будет у нас одна — единственная, больше их не будет).
У тебя будущее блестящее.
Все у тебя предопределено заранее.
Ты ~ чистота стерильная.
Не хочу пачкать все это.
Ты забудь меня, ладно?
Зачем я тебе, такой вот, изломанный, искореженный?
Вот, как в воду ледяную окунулся.
Мурашки по телу. У нас разное все.
До свидания. Сашка
Благодарю за Рождественского. И спасибо тебе, спасибо за все, ты ведь понимаешь меня? И будь счастлива.
Переписка шла по адресам: Сначала Бушмакин А.В. писал из № 427230, Удмуртская АССР, Увинский р-н, Каракалай, П/Я ЯЧ 91/3-Б, затем ему смягчили режим и отправили в колонию-поселение по адресу: 618643. Пермская обл., Чердынский р-н, село Верхняя Колва. Адреса Шиляевой Надежды: 426054, г. ИЖЕВСК, пр. Металлургический, дом 15 или Кировская обл., Кирово-Чепецкий р-н, п/о Чуваши, деревня Коршуниха, где А.В. Бушмакин был убит.
Письмо трафарет — подставляется только Имя. Значительная часть заключенных начинают писать письма только в тюрьмах, до этого им сей жанр не был знаком. Этими письмами-трафаретами активно пользуются умственно отсталые зэки.
Образец
Здравствуй, моя несбывшаяся мечта!
Пусть это слово уже не тревожит твое пылкое сердце и печаль не омрачает твои ярко-голубые глаза. Ах, как часто я сравнивал их с морской волной, которая омывала твои стройные ноги и ласкала твое загорелое тело. Все это было и поныне живет в моей памяти. Это тот единственный дар, что я имею от тебя без твоего разрешения. Ведь хранить в своей памяти прекрасный образ еще никому не запрещалось. Я благодарен судьбе лишь за то, что она смогла на какой-то миг объединить стук наших сердец и слить воедино наши дыхания. Мне тревожно от того, что все это было, было так давно, но в памяти нашей свежо, как утренняя роса. Мои губы еще хранят тепло твоих поцелуев, жарких и пылких. Ты была искренне жадна до жизни и до мужской ласки. Ты не хотела замечать печали в моих глазах всякий раз при расставании. Тебе было нужно мое тепло. Оно ушло в тебя, в твое тело, разлившись приятным дуновением времени. Ты была счастлива по-своему и не смогла понять, да просто и не стремилась к тем ощущениям, что тревожили мою душу. А ведь ты была для меня больше чем роса на рассвете, на алых лепестках роз. Больше той радости, что заполняет сердце людей нашедших свой причал в тихой гавани после всех скитаний. Нет слов, чтобы выразить мое состояние, которое овладевает мной, моею душой и всем моим телом. Но если бы ты птицей упала в пропасть с перебитым крылом, издав прощальный крик, то и мои крылья в один миг оказались переломлены встречным ветром, который несся бы мне на встречу со дна той бездны, которая поглотила твое тело. Пусть эти слова будут для тебя мало значить, но я знаю, что твои пальцы с тоненькими прожилками синих вен, дрожа будут держать это письмо, а голубые глаза, чуть поблекшие со временем будут, пристально всматриваться в каждое слово из этого письма. И никакая нервная дрожь не потревожит твоих крупных плеч. Ты даже инстинктивно не потянешься за носовым платком, чтобы слегка прикрыть им свой маленький носик. Мне очень нравилось, когда ты непроизвольно морщила свой гладкий лоб, отчего твой носик становился еще более привлекательным. Я осторожно целовал тебя, боясь твоего отрицательного кивка. И той боязни ты не читала в моих глазах, хотя мне казалось, что ты пристально смотришь на меня. А потом ты тихо смеялась чему-то внутреннему и далекому для меня. И все же я счастлив при одной мысли, что ты была и осталась в моей памяти и моем сердце.
Дело в том, что многие зэки инонационалы — кавказцы, среднеазиаты не знали русского языка, а писать полагалось только по-русски (цензоры других языков не знали), то националы пользовались для письма… набором фраз или письмами-трафаретами.
Тип иронического письма женщине с «зэковским» колоритом
Разрешите мне передать пламенный, воздушный, упорно улыбающийся, цензуры улыбающийся, начальником заверенный, бригадой проверенный, как спирт чистый, как одеколон душистый, огромный привет.
Дорогая моя, с тех пор, как я увидел Вас, я получил рану от вашей красоты. С тех пор я начал думать о вас. Мысленно прижимаю Ваши груди, как к груди прижимаю бревно, выпускаю очередь поцелуев в Ваши алые губы. Поверь мне, очень нравится Ваш голос, как голос отрядника «отбой», клянусь вам без всякой чертовщины моей совковой лопатой. Я представляю ваши глаза, как сверкающие прожектора на вышке часового. Любовь моя к вам бесконечна, как речь мастера перед работой. Вы извините, что перед вами я не стою, как перед начальником. Но разрешите мне и дайте срок занять в вашем сердце место, и я уверен, мы совершим с вами быстрый прыжок в «ЗАГС» для полной отдачи друг другу. После чего я буду бросаться на блестящее лезвие грудью, с целью сломать девичью гордость и продолжать натиск до самого конца. Затем мы заключим договор против агрессивных соединений. На этом я кончил писать. Жму вашу руку, как прижимаю кирпич к кладке, и знаю, когда прочтете письмо, то улыбнетесь во все 32 зуба, как голодная лошадь.
И ваша улыбка будет похожа на мой 58 размер шапки.
До свидания, твой любимый
Жуткое воровство
«Жуткую картину увидели работники Архангельского мясокомбината, придя утром на смену. Огромный бык стонал, истекая кровью. Кто-то ночью отрезал у него заднюю ногу, вырезав у него самую мясистую ляжку. Разбойники предварительно ударом кувалды оглушили быка по голове. В Ломоносовском РОВД по этому факту возбуждено уголовное дело о воровстве мяса с комбината. Но почему не за факт истязания животного? Оказывается, в Уголовном кодексе нет таковой статьи, карающей за подобное зверство. Если преступников найдут, то судить их будут только за воровство».
И. Орлов. «В стране Ельцина». М. 1993 стр. 72
Деление проституток по-новосибирски:
1- й сорт — «целлофани» — это студентки или учащиеся профтехучилищ и техникумов. Считается, что их нежная кожа шелестит как целлофан.
2- й сорт — «совместительницы» — это работники гостиниц и официантки.
3- й сорт — «гастролерши» — это периодически убегающие из дома девочки.
4- й сорт — «железки» — это женщины без места жительства и занятий, двигающиеся по Отечеству на «железке», по железной дороге.
Профессионал автоугона о секретах своего ремесла
Есть угоны заказные, есть текущие, то есть что на глаз попадется. От первых чаще всего нет спасения. Если понадобится — с гаражом уметут. Они хорошо оплачиваются, тщательно, с использованием современной электроники, готовятся и блестяще осуществляются специально организованными бригадами. Все как в кино. Это обычно машины сверхновых моделей, представительские иномарки для солидных людей стоимостью под сотню тысяч (а то и больше) долларов. Так угнали «колеса» Борового, у артистов Абдулова и Буйнова или, например, совсем недавно у славного рассказчика Евдокимова. Ясное дело, «заказы» случаются и для того, чтобы кому-то насолить, припугнуть. Тут уж, если что, и перед кровью не останавливаются.
Угнанную по заказу тачку три дня держат в отстойнике. Именно столько (по положению в ГАИ) машина находится в активном розыске. А потом она передается в «текучку». Выдержанную в отстойнике тачку грузят в крытый трайлер, заставляют ящиками, скажем, с детским питанием или с продуктами.
И с документами под какую-нибудь гуманитарную помощь — полный вперед! В Чечню, на Кавказ, а оттуда морем или даже по воздуху — в Турцию, Болгарию, Румынию, Польшу… да хоть куда, где платят. А чтобы легче ехалось, берут с собой пару миллионов рублей в «пятидесятках» и при каждой проверке отстегивают сколько надо.
Иное дело — повседневные угоны на глаз. Здесь лидируют «восьмерки» и «девятки» (особенно 99-я модель; эта машина вообще, можно сказать, еще до продажи угнанная, особенно если окраска «форель» или «мокрый асфальт»). Гораздо реже нападают на остальные марки «Жигулей», да еще в возрасте. Если их угоняют, то на запчасти. А самые безопасные машины — новый «Москвич» и «Таврия». 31-я «Волга» в этом списке из-за своей прожорливости и неповоротливости где-то в середине.
Таким образом, по моему опыту, около 30 % угоняемых в Москве машин уходят по заказу. Из наших больше всего, — новые (до года) «восьмерки» и «девятки». После трех лет езды вероятность угона заметно ниже.
Теперь о сигнализации. Многие уверены, что чем дороже, чем импортнее сигнализация, тем она надежнее. Есть чудаки, готовые выложить за суперэлектронику 600–700 долларов. Для нашего брата-профессионала снять подобную систему — одно удовольствие. Прежде всего засекаем ее частоту. Достаточно остановиться в 20–30 метрах от «объекта» и при помощи портативного радиолокатора в момент включения хозяином сигнализации зарегистрировать значение ее волны. Разброс частот, кстати, очень невелик. А дальше…
Дальше хозяин идет, скажем, в магазин за бутылочкой «Смирновки». За ним наш человек с рацией. Если что — предупредит: линяйте! Но времени обычно вполне хватает. Угонщики включают генератор, на нем «набирают» нужную частоту — машина открыта! Если на руле «костыль», руль в одно мгновение перекусывают кусачками-щипцами. Бывает, используют портативную дисковую пилу, перед ней никакой запор на педалях или руле не устоит. Кстати, вполне можно уехать и с блокированными педалями, пользуясь только «газом» и ручным тормозом.
Аббревиатуры и тюремно-лагерные слова, встречающиеся в тексте
На стыке XIX и XX веков в русской литературной и разговорной традициях сокращения встречались крайне редко. Взрывное появление аббревиатур относят к эпохе «революций» и Гражданской войны 1917–1922 годов. Источником подобного явления, как отмечал профессор А.М. Селищев, явились библейские тексты, где они часто присутствуют, и широкое распространение их в идише — языке Восточноевропейских евреев. Аббревиатура, особенно в 20-50-х годах охватила все сферы жизнедеятельности советского общества. Она активно перешла в «феню» — воровской жаргон.
Людей, сохранивших в то время дореволюционное образование, аббревиатура «шокировала», «давила», и они сопротивлялись, превращая ее «расшифровкой» в смеховой пласт. Часто опасный для жизни, ибо была она с подтекстом: СССР — Смерть Сталина Спасет Россию, ВКПб — Второе Крепостное Право Большевиков, ОГПУ — Организация Государственных Политических Убийств и т. д.
Следует отметить, что распространенность аббревиатур в русском языке приметили даже идеологи нацизма — А. Розенберг, Ґ. Лейббрандт, Г. Шварц-Бостунич. Они считали, что таким путем Коминтерн пробивает дорогу к мировому господству. В многочисленной (до 300 названий одних только газет и журналов) коллаборационистской прессе, издававшейся на оккупированных Вермахтом территориях, было указано убрать эти аббревиатуры из употребления. Аббревиатуры на «фени» вплоть до настоящего времени балансируют «на скрытности», «проверке своих» и т. д. Она многообразна, региональна, требует расшифровки (специальных словарей). Сфера их функционирования — лагерно-тюремное общение, татуировка, переписка в письмах и «ксивах». В нашем случае Репина Л.В. подписывает аббревиатурой письма. Расшифруем их:
БОГИНЯ — Буду Одной Гордиться И Наслаждаться Я;
ГРУЗИЯ — Грущу, Разлука Уже Заела, Истосковалась Я;
ДПНК — Дежурный Помощник Начальника Колонии — административное лицо колонии, заменяющее начальника в период его отсутствия в дневное и ночное время;
КЛЁН — Клянусь Любить ЕЁ Навеки;
КЛОТ — Клянусь Любить Одну Тебя;
Крытка — тюрьма, лагерь с усиленным режимом;
Ксива — В первоначальном значении документ, дающий право жительства, выдаваемый из волостного правления. Ныне — сообщение, письмо, записка;
ЛИСТ — Люблю И Сильно Тоскую;
ЛОТОС — Люблю Одну Тебя Очень Сильно;
МАГНИТ — Милая, А Глаза Неустанно Ищут Тебя;
ПКТ — Помещение камерного типа — туда препровождаются злостные нарушители режима сроком до 0,5 года;
Приколы — рассказ, показание, байка, анекдот;
Прокладка — приманка, используемая как ворами, так и работниками уголовного розыска;
САТУРН — Слышишь, А Тебя Уже Разлюбить Невозможно;
СВП — Секция Внутреннего Порядка. Члены ее — осужденные, активно вступившие на путь исправления, носят повязку и следят за порядком в зоне;
СНЕГ — Сильно Нравятся Единственные Глаза;
СТОН — 1. С Тобой Одни Несчастья;
2. Счастье Тонет От Нечистых;
3. Сердцу Ты Одна Нужна;
«Теофедринчик» (теофедрин) — лекарство с большим содержанием кофеина, применяется при хронических заболеваниях: кашле, астме. В зонах используется как наркотик;
ТКАЧ — Тебе Клянусь, Ангел, Честью;
Филки (филы) — деньги;
Фуфло — то, чего никогда не было, ложь, подвох, обман; ягодицы, задница; сфабрикованные сотрудниками милиции компрометирующие материалы.
ХОТОС — Хочу Одну Тебя Очень Сильно;
ХЛЕБ — 1. Хранить Любовь Единственную Буду;
2. Христос Любит, ЛЕлеет Бедолаг;
Шерсть — «блатные заключенные, придерживающиеся воровских традиций, обычаев, не соблюдающие режим содержания;
ШИЗО — Штрафной изолятор — помещение закрытого типа (камеры), куда помещаются нарушители режима сроком до 15 суток.
ЭЛЕКТРОН — Эта Любовь Единственная, Которую Ты Разожгла;
ЯХОНТ — Я Хочу Одну Навеки Тебя;