— Ева Константиновна, тут та-а-а-акое!

В кабинет влетела Зинаида Львовна, глаза горят, серебристые волосы напоминают оживших змей Медузы Горгоны.

— Спокойно, Зинаида Львовна, что случилось?

Крыша обвалилась, вот как пить дать, рухнула на стеллажи и все, нет ее библиотеки.

— Там бригада приехала! Жалюзи будут устанавливать!

Ева вскочила из-за стола.

— Какая бригада?

— Идите сами посмотрите!

Ева вышла с опаской. Высокие парни в спецовках вносили стремянки.

— Вы директор? — спросил один из них.

— Я. А кто вас?…

— Распишитесь здесь, прочтите это, выберите цвет и структуру жалюзей.

— Жалюзи, — поправила Зинаида Львовна.

— Ага, — кивнул парень, — никак не запомню.

От цветов в каталоге разбегались глаза.

— Но у нас нет денег…

— За все уплочено.

— Уплачено, — подсказала Зинаида Львовна.

— А, — сказал парень. — Ну да. Цвет выбрали?

— Нет еще.

— Бежевенький, наверное? — спросила Зинаида Львовна. — Чтобы поспокойней и со стеллажами гармонировало.

Ева покосилась на железные стеллажи, на которых пятна ржавчины скрывали десять слоев синей краски. Ткнула в модель «Бежевая пастель».

— Фронт работ большой. Начнем с двух сторон, — сразу распорядился бригадир. — Одна бригада в кабинете, другие здесь. Есть еще помещения?

— Читальный зал, — ответила Ева.

— Туда щас людей вызовем. К вечеру закончим.

— Прямо сегодня? — восторженно отозвалась Зинаида Львовна.

— Точно, мать, сегодня. Чуть намусорим, не серчай, хорошо?

Сердце суровой библиотекарши растаяло в миг.

— Да что вы, ребятушки, я вам чаю сейчас заварю, на всех пирожков, правда, не хватит… но я варенье достану…

Зинаида Львовна увела бригадира показывать читальный зал.

Ева осталась стоять, пригвожденная к полу.

Всему происходящему должно быть объяснение. Это не государство и не чиновники. Она была у всех. И все делали страшные глаза, когда она заикалась о том, чтобы занавесить окна. Прорва денег! Уйма денег! Откуда в бюджете такие деньжища! Отвечали они ей, как один.

Деньжища не могли появиться на ровном месте.

А значит…

Она медленно обернулась к окнам. На размытой дороге возле микроавтобуса с логотипом фирмы «Мир Жалюзи» стояла низкая красная машина.

Она, наверное, должна поблагодарить его?

А как? Грамоту ему благодарственную распечатать и подписать? От лица всех читателей библиотеки имени Ломоносова выражаем благодарность меценату Вениамину… Фамилию не знаем.

Что-то подсказывало Еве, что есть иные способы отблагодарить Веню. Куда приятнее.

Он сидел в машине, за рулем. Не сводил с нее пристального взгляда.

Кто он вообще такой и откуда взялся в их глуши? Зачем вложил столько денег в неприбыльное, гиблое дело? Неужели она того стоит?

— Зинаида Львовна! — крикнула Ева. — Мне отойти надо, вы за главную!

— Приходите вечером работу принять у мальчиков.

— Обязательно.

Ева спустилась по рассыпающимся ступеням, Веня вышел к ней навстречу. Предугадал ее желание подойти к машине, но сухой земли там не было. Только кочки, как в болоте.

Двумя широкими шагами Веня встал возле нее на последней ступени.

— Доброе утро, Ева Константиновна, — сказал он первым.

— Доброе. Я должна вас поблагодарить… за этот жест…

— Вы ничего не должны. Если только вам этого не хочется.

Ева тут же вспыхнула.

— Это очень благородный поступок, и я…

— Сядьте в машину.

Ева посмотрела на сидения через лобовое стекло. О Боже.

— Зачем? — спросила она.

— Я должен вам кое-что показать.

— Что? — спросила она слабым голосом.

Веня расхохотался.

— Черт возьми, не то, что ты подумала!

— Я ни о чем таком не думала! — с жаром заверила его Ева.

— Конечно, — совершенно серьезно кивнул Веня. — Едешь? Я не буду приставать к тебе. Мне не нужна благодарность такой ценой. Мне нужна ты и твое добровольное согласие. С меня достаточно секса в благодарность за шубку, часы или еще что-нибудь. Я сделал это… Ну потому что это явно эффективней какого-то букета.

— Гораздо эффективней, — согласилась Ева.

Веня вернулся к машине и раскрыл пассажирскую дверь.

— Я бы перенес тебя на руках через эту грязь, но боюсь, что ты будешь против.

— Буду, — согласила она, перескочила на уцелевшую с советских времен бетонную плиту, потом еще прыжок на сухой островок и вот она уже в машине.

— Чудеса, — отозвался Веня, захлопнув дверь.

Он сел и завел мотор.

— Куда же мы едем?

— В одно заброшенное и никому не нужное здание.

— Что? Я только что покинула одно такое же.

— Библиотека спросом не пользуется? — грустно улыбнулся Веня.

— Да, — вздохнула Ева. — Увы. Мы здесь остались на отшибе и никому до нас нет дела.

— А если бы вам предложили переехать? Куда-нибудь ближе к цивилизации?

— С чего бы кому-нибудь предлагать такое? — насторожилась Ева.

— Я видел состояние здания, оно удручает. Там даже капремонт не поможет, так все плохо. Проще новое… отстроить, — его голос дрогнул.

— Никто не будет строить для нас новую библиотеку, — грустно сказала Ева.

Веня ничего не ответил.

Он выехал в центр, миновал сверкающие магазины, остановки, свернул с главной улицы, поехал мимо домов, чья архитектура отсылала к 19-тому веку.

И потом остановился.

Ева увидела «Особняк Бернардацци», прочла она на мемориальной табличке, прибитой на углу дома. Вход обрамляли колонны. Здание выглядело пустым и заброшенным.

— Веня, я не понимаю…

— Идем со мной.

Он снова открыл перед ней дверь, позвенел ключами и пришлось подналечь, чтобы ключ открыл старый ржавый замок. Потом они вошли внутрь.

Внутри было пыльно. Ева чихнула.

Это оказалась большая просторная комната-прихожая-холл, с высокими потолками и лестницей, уводящей на второй этаж.

— Ух ты, — выдохнула она.

Воображение рисовало зажженные свечи, хрустальные бокалы и шорох длинных юбок с кринолинами. Кажется, дом был полон призраков, которые только спрятались от звука людских голосов.

— Ага, — согласился Веня.

Они походили по дому, обмениваясь восторженными взглядами, и не говорили ни слова. Потом Веня даже взял ее за руку, потому что деревянный пол опасно заскрипел, и он сказал, что не хочет неприятностей. Переломы и травмы в случае провала пола был именно одной из таких неприятностей.

Это было лучше музея, хотя здесь и не было экспонатов. На стенах оставались обрывки обоев разных эпох, и они рассказывали о доме лучше, чем древесные кольца на срезе пня.

Они обошли весь дом, и за окнами уже стало темнеть.

— Веня, — спросила Ева, — зачем мы здесь?

— Тебе понравился дом?

Он говорил это тоном любящего мужа, который вместе с женой выбирал семейное гнездышко.

Ладно, не будем рушить иллюзию.

— Очень, — призналась Ева.

— Тогда он будет твоим, — сказал он, шагнув прямо к ней.

— Что?!

— Боже, я думал, что смогу, но нет, я совершенно не могу находиться рядом с тобой и не думать о тебе…

— Веня! — она отступила, но он поймал ее за талию и вжал в свое тело.

— Не уходи, пожалуйста.

— Но ты…

— Я не сделаю с тобой ничего, чего бы ты сама не хотела, — шептал он, покрывая ее лицо поцелуями. — Дай мне зеленый свет, пожалуйста. Прерви это безумие, пока я не сошел с ума.

— Ты выбрал Нику…

— Я бы ее не выбрал, если бы ты осталась. Я был с ней, но думал только о тебе…

Ее обдало жаром.

— И все то, что ты делал с ней…

— Черт возьми, да, я мечтал сделать это с тобой. Я представлял тебя.

Кровь в венах вскипела. Его жаркое дыхание опалило шею, он стянул с нее пиджак, но она вернула его на место.

— И ты… Больше не виделся с ней?

— Нет. И не хочу. Пожалуйста, Ева… Дай мне оказаться в тебе. Дай попробовать твои губы на вкус. Почувствовать соски между пальцев.

Пальцы уже пробрались под отворот блузы, уже ласкали полушария груди, скрытой кружевом бюстгальтера.

Она вытягивалась струной в его руках. И готова была стонать от одних только прикосновений.

— Скажи это, — шептал он, исступленно лаская все, до чего мог дотянуться. — Скажи, что тоже хочешь…

— Да… — выдохнула Ева. — Да!

Он подхватил ее на руки, взлетел по каменной лестнице на второй этаж. Выбил ногой дверь, и Ева ахнула.

Комната оказалась совершенно чистой. Идеально убранной. Посреди стоял письменный стол и офисное кресло.

— А ты подготовился, — сказала она с горечью.

А значит, он даже не предполагал, что она может отказаться.

— Вообще-то нет, за домом закреплена женщина, но убирается она, видимо, не везде. Халтурит и убирается только в комнате, отведенной под офис. Мне сказали, что тут везде должно быть чисто. Я не готовился… Я надеялся, но… Ты слишком часто от меня сбегала.

Веня снова надвинулся на нее, сбрасывая на ходу пальто, шарф, стягивая блейзер через голову.

Ева выдохнула при виде поджарого, крепкого мужского тела. Пробежалась пальцами по каменной груди, сжала плечи. Сама прильнула к его губам, а он подхватил ее и посадил на стол. Раздвинул ноги и встал между ее ног, целуя в губы, запуская пальцы в волосы.

— Пора и тебя раздеть.

Пиджак полетел на пол, следом блуза. Он целовал ее лихорадочно, страстно, покрывая горячими поцелуями лицо, шею, грудь и руки. Она расстегнула бюстгальтер, и он провел языком по вздернутым соскам.

— Хочу тебя, — выдохнула Ева. — Сейчас. Не могу больше.

Он провел пальцами между ее ног, и задохнулся от восторга.

— К черту прелюдию? — спросил он, погружая в нее пальцы.

— К черту, — прошептала она, стягивая с себя белье.

— Я в тебе не ошибся.

Он расстегнул джинсы. Подхватил ее ноги под колени и широко развел в стороны.

— Помоги мне.

Ева нашла рукой член, провела несколько раз по нему.

— В тебя, — выдохнул Веня. — Быстрее.

Она направила его, и он ударился бедрами, входя в нее во всю длину. Она выгнулась со стоном, готовая принять еще.

— Ох, черт, — он вышел из нее снова почти целиком и вбился опять, — как хорошо. Готова?

— Да.

И он стал двигаться. Так быстро, что ножки стола со скрежетом проехались по полу, а сама мебель заскрипела, застонала, вторая ее стонам. Пустое помещение разносило эхо ее стонов. Она раскрывалась перед ним полностью, желая принадлежать только ему. Без остатка. Без оглядки.

Он срывал с ее губ поцелуи, пока самозабвенно трахал, нависая над ней. Впечатывая свое тело в нее. Жестоко, резко, быстро, не давая восстановить сбившееся дыхание или вдохнуть полной грудью.

Иногда он опускал глаза и смотрел на нее, раскрытую перед ним, и то, как он входит в нее. И после этого всегда целовал ее с большим жаром, вытворяя языком в ее рту особый танец. Чувственный танец, которому вторили движения бедер.

Ева опасалась, что его не хватит на такую долгую скачку, что скоро все кончится. Ей всегда нужно было больше времени, которое, обычно, редкий партнер дарил ей. Десять-пятнадцать минут и все, тяжелое дыхание и конец, а распаленная Ева ловила руки, губы, чтобы хотя бы так довести себя до пика.

Веня и не думал останавливаться. И когда спросил:

— Сменим позу, малышка?

Ее сердце чуть не выпрыгнуло от восторга.

Он опустил ее. Ноги не держали, ослабевшую в коленях Еву Веня развернул к себе спиной и надавил рукой на поясницу, Ева прогнулась и легла грудью на стол.

Он поводил между ее ног ладонью, заставляя вздрагивать каждый раз, когда касался чувствительной точки. После он нагнулся и стал целовать ее ягодицы, провел языком между ног, но не задержался, поднялся и тут же заполнил ее всю, приближая оргазм. Толкая ее к пропасти наслаждения.

— Хочешь кончить сейчас? — спросил он, работая бедрами.

Она не могла говорить, только встречать его приподнятой попкой, готовая ко всему, что он может дать ей. Она кивнула.

Веня провел пальцами между ее ног, снова касаясь пылающей точки. Он брал ее и ласкал, и ей только и оставалось, что вцепиться руками за край стола, чтобы устоять на ногах, потому что удовольствие было рядом. Было уже здесь, разгоралось и искрило, как Бикфордов шнур, предупреждая о скором взрыве.

Она свела ноги вместе и почувствовала, как зарычал Веня. Она сжала его пальцы, он не мог ими двигать также свободно, как прежде, но подушечки все еще оставались в нужном месте. И он просто шевельнул ими. В последний раз.

И ее накрыло.

Она выгнулась в крике, ослепшая и оглохшая от силы наслаждения. И чувствовала, как волны расходятся по всему телу из центра удовольствия. Она так давно жаждала чего-то подобного, сильного, сокрушительного и всепоглощающего.

Она почувствовала, как Веня практически вжал ее в стол, накрыв собственным телом. Повернула голову и ответила на полубессознательный поцелуй. И как он зашипел, снова что-то ужасно матерное, и вошел в нее так глубоко, что она вскрикнула, прижимаясь к нему всем телом. Растворяясь в нем.

Он почти рухнул на нее. Его сильное и громкое сердцебиение, казалось, сотрясает ее всю. А ее собственное сердце билось в унисон с его, в том же бешеном ритме.

Он вышел из нее, и она ощутила сожаление, что сказка кончилась. Реальность снова тут и скоро опять ее настигнет со всеми нерешенными трудностями.

Ева никому из мужчин не говорила, что всегда мечтала заняться сексом во второй раз сразу после первого. Она знала, что ее жажду не так-то легко утолить, всегда знала, и за эти годы молчания, кажется, желание скопилось в таком количестве, что, конечно, одного оргазма, пусть и такой силы, все равно было мало.

И когда Веня поднялся, отпуская ее, она повернулась к нему и прижалась всем телом. Целуя жарче, призывнее, чем должна была бы после завершения.

И он, к ее удивлению, отвечал ей с той же страстью. Это не были поцелуи прощания.

Он снял с нее юбку, которую в прошлый раз только задрали до талии. Сбросил с себя джинсы. И повлек ее на пальто, которое он швырнул на пол. Расправил мягкую темную ткань и лег сверху, привлекая Еву к себе. Из кармана достал второй презерватив и оставил лежать рядом на полу.

Ева не верила своим глазам.

— Разве ты можешь еще?

— Могу. И во второй раз это будет дольше.

Ее щеки вспыхнули, когда она призывно прильнула к нему, стараясь не думать о том, что сейчас она, голая, лежит на полу на пальто, рядом с ним и мечтает только о том моменте, когда он снова окажется внутри нее.

Обычно, ее трудно было завести, но когда это уже происходило, ей требовалась уйма времени, чтобы кончить, а этого-то времени, обычно, у мужчин уже не было.

Неужели ей повезет на этот раз?

Она приподнялась и провела губами по его груди, животу и остановилась возле члена. Посмотрела на Веню.

— Не бойся, — улыбнулся он, — он будет рад твоему ротику. Повернись ко мне попкой, и я не дам тебе заскучать.

Она взяла его в рот, мягкого и податливого, солоноватого на вкус, и он стал твердеть на глазах. Возвращаться к жизни.

Веня провел всеми пальцами по ее складкам и остановился на попке. Ева охнула. Некстати вспомнились все рассказы Ники.

«Я хотел сделать это с тобой», — сказал сам Веня.

Неужели сделает?

Он мягко водил подушечками пальцем по ягодицам, вызывая мириады мурашек на ее коже. Вынуждая ее покачивать бедрами, поддаваясь следом за его рукой.

— Страстная, — прошептал Веня, — ненасытная… Я знаю, как сделать так, чтобы ты забылась, Ева. И я это сделаю…

Она глухо застонала, когда два его пальца оказались в ней, а большой поглаживал попку.

— Глубже, — сказал он, поддаваясь к ней бедрами.

Член вошел в глотку, головка скользнула по небу. Ева проглатывала и выпускала его, водя по окрепшему стволу обеими руками.

Ее тело от настойчивых прямолинейных ласк снова взмокло и изнывало, предвкушая. Она всегда немного стеснялась своей гиперреакции на секс. Всегда стонала так громко, что уши закладывало, всегда выгибалась и дрожала от проникновения так страстно, что приходилось сдерживаться. Никто не говорил ей, что это нормально, никто из ее мужчин не хвалил и не поощрял ее.

Ей часто хотелось напора и грубости вместо ласк, но она боялась сказать об этом прямо партнерам, которые, казалось, засыпали у нее между ног, двигаясь медленно и аккуратно.

Веня действовал жарким тараном, и после даже освободил руку, схватил ее волосы и стал насаживать ее рот на свой член. И Ева впервые поняла, что хотела именно такого обращения, но не представляла, как смогла бы рассказать об этом мужчине.

Веня не причинял ей боли, но действовал грубо, жестко, пока имел ее рот. Он словно проверял ее, и она хотела бы сказать, что хочет и готова к большему, но сейчас было не время для разговоров.

Может быть, потом. Если у них будет это потом.

— Хочу кончить в твой рот, но еще сильнее хочу твою задницу.

Он потянул ее лицо к себе, по-прежнему намотав локоны на кулак, впился в покрасневшие, припухшие от минета губы.

Потом спросил с обескураживающей прямолинейностью, хочет ли она его рот на своей киске или можно переходить дальше?

Она хотела дальше.

— К черту прелюдию, — повторила она.

Его глаза вспыхнули. Он словно не верил, что она, правда, тоже такая. Что ей нравится то же, что и ему.

— Тогда вставай ко мне своей попкой, широко разведи ноги. Голову положи на руки. И расслабься, малышка. Дай мне сделать тебе хорошо.

Она исполнила. Это была, пожалуй, самая бесстыдная ее поза, хотя она и мало отличалась от той на столе. Но пикантности ей добавляло то, что он собирался с ней сделать и куда войти.

Зашуршала упаковка презерватива. Ева чувствовала прохладу между широко разведенных ног, где все горело от предвкушения.

Веня снова провел рукой по влажным складкам, а головка члена уперлась выше, надавила, посылая по телу спазмы удовольствия, граничащего с болью. Она напряглась, и Веня снова надавил ей на поясницу.

— Нет, не сжимайся. Прогнись. Откройся передо мной. Ты делала уже это?

Ева покачала головой.

Было странно признаваться, что она не могла предложить своим мужчинам этого сама. Ника говорила, что все парни в восторге от такого вида секса, но почему с серьезной, строгой Евой-отличницей они не хотели заниматься им. А сама она не могла предложить им это.

— Моя попка, — прошептал Веня, поглаживая ее киску. — Только моя.

Ева прогнулась в пояснице, как он просил. Снова ощутила давление, уже знакомое, но не испугалась, заставила себя не задерживать дыхание. Сосредоточилась не на боли, а на крупицах удовольствия, которого потом будет больше, как обещал тихим жарким шепотом Веня, пока медленно проникал в нее внутрь, расстегивая мышцы.

Его пальцы порхали по клитору, и Еву разрывало от ощущений.

А потом стеснение пропало, Веня оказался внутри. Жжение и неприятные ощущения пропали совсем.

На смену пришел только чистый экстаз.

Она застонала в голос, освобождая свои желания и то, какой природа и создала ее. Веня стал аккуратно двигаться, позволяя ей привыкнуть.

Она выгнулась, еще сильнее раздвигая бедра, позволяя пальцам проникнуть в киску. Двойное трение возносило к небесам, заставляя кричать от наслаждения.

Экстаз длился и длился, внутри все содрогалось и сжималось. Начавшись, оргазм и не думал прекращаться, к тому же Веня двигался все быстрее.

— Не могу, — процедил он сквозь зубы, — не могу… Ты слишком сильно меня заводишь.

От этих слов Ева вспыхнула и сгорела во второй раз в его руках, и он кончил одновременно с ней, вздрагивая всем телом.

Он аккуратно вышел из нее, и рухнул рядом. Ева вытянула дрожащие ноги, дыхание было частым, как у кошки в автомобиле. Удовольствие было вычерпано из ее тела до дна. Она, наконец, получила его в полной, почти безграничной мере.

Его было так много в процессе, что теперь и не требовались поглаживания или поцелуи. Достаточно было слышать шумное дыхание мужчины рядом, его запах, смешавшийся с ее запахом.

— А ты материлась, — произнес довольный Веня.

— Правда? — удивилась Ева. — Когда?

— Когда кончала. Не красней, Ева. Ты чудо. Ты такая… настоящая.

Она засмеялась и закрыла лицо руками.