— Мы так никогда не соберемся, — проворчал Рома, притягивая меня к себе.
Был понедельник, и мы стояли посреди его гардеробной, куда пришли после душа и того, как проснулись вместе в моей спальне. На мне, пока я помогала Роме с брюками и рубашкой, было только полотенце, которое могло в любой момент упасть к ногам и оставить меня совсем без одежды.
— Еще только пять пятнадцать, у нас полно времени, — отозвалась я, целуя его в шею после каждой застегнутой пуговицы. — И я каждое утро мечтала это сделать, пока сражалась с этими чертовыми пуговицами.
— Раз ты исполняешь свои мечты, то я исполню свои.
Он резко дернул и отшвырнул полотенце в сторону. Я ойкнула от неожиданности.
— Посмотри на себя, — промурлыкал этот искуситель. — Ты отражаешься во всех трех зеркалах в разных ракурсах. Я мечтал однажды увидеть тебя такой.
Я посмотрела на одну из зеркальных панелей в гардеробной. Зрелище, конечно, было огонь — он полностью одетый, в дорогую рубашку, черные брюки, даже обут, а в моих руках только галстук и больше никакой одежды. Я поняла, что снова возбуждаюсь, глядя на это, но взяла себя в руки и сосредоточилась на узле.
Рома положил ладонь мне на грудь, пока я занималась галстуком, и очертил круг вокруг соска. Дышать сразу стало сложнее. Почему мне так срывает крышу от его прикосновений? От его близости? Я и не думала, что бывает такое, когда невозможно насытиться чужой лаской. Когда хочется только еще больше, сколько бы ни было ее вчера.
— О чем ты еще мечтала, Настя? — проговорил он, глядя на меня сверху вниз, пока его пальцы играли с моими твердыми и вовсе не от холода сосками.
— Ох… Я не помню, — соврала я.
Я помнила, еще как помнила, просто пусть это для Ромы станет сюрпризом.
— А ты?
Он притянул меня к себе, скользнул пальцами ниже, между немного разведенных ног, и выдохнул в шею:
— Хотел, чтобы во время рабочего дня, я в любое мгновение мог сделать так, — и он провел пальцами, размазывая по моему телу мою влагу, а у меня аж заискрило перед глазами. — Так что не надевай трусики, Настя.
Он отстранился, как ни в чем не бывало, деловито посмотрел на часы.
— Я сделаю нам кофе, а ты одевайся. К началу переговоров с Дальним Востоком у меня есть все необходимые документы, а записывать сегодня тоже ничего не надо. Позавтракай спокойно.
Если он думал, что сейчас, после того, как он меня раздразнил, мои мысли занимала яичница, то он глубоко ошибался. Впрочем, я постаралась никак себя не выдать.
Смирено вернулась в свою спальню, уложила волосы в высокий хвост и прибегла к легкому макияжу. Все это я продолжала делать обнаженной, наслаждаясь тем, как кипит в моем теле желание, как оно множится и толкает на сумасшествия.
Я не забыла вчерашних разговоров, пусть вчера и было много секса, много поцелуев и других бесед о чем угодно. И собиралась брать от отношений с Ромой все, что могла получить сейчас от него. Здесь и сейчас, сказал он, значит, так тому и быть. Не хочу потом жалеть о каждом упущенном шансе.
Эта стажировка нечто большее для меня. И я сейчас не только про бесценный опыт в юриспруденции.
К сожалению, до Ромы у меня ни с кем из мужчин не было нормальных отношений, так что, наверное, неудивительно, что теперь я ныряю в этот омут с головой. Юношеский максимализм, как он есть.
Рома серьезнее, опытнее, он знает, какие отношения ему нужны. И я должна брать с него пример, а не растворяться в нем без остатка. Может быть, и я смогу быть как он?
Я выбрала черные ажурные чулки, кружевной пояс, скольжение которого по бедрам без нижнего белья неимоверно возбуждало. Кружевной, прозрачный бюст, который ничего не скрывал, и уж тем более не мог справиться с моим возбужденными сосками. Узкий галстук и черные туфли с красной подошвой на высоких каблуках.
Вот и все.
В самый раз.
Именно в таком виде я и вышла на завтрак. Рома уже сидел за ноутбуком, полностью сосредоточившись на разговоре. Он изредка кивал и отвечал на вопросы собеседника, пока я не появилась в поле его зрения.
Его взгляд потемнел за секунду. Роме определенно понравилось и не понравилось то, что он увидел, так как собеседнику пришлось повторить вопрос дважды, прежде чем Рома ему, наконец, ответил.
С каменным выражением лица, как будто каждый день готовлю завтрак в самом сексуальном в мире нижнем белье и без трусиков, я отворила дверцу холодильника. Нагнулась, чтобы достать немного льда из морозильной камеры. Сегодня мне хотелось холодного сока и холодного кофе на завтрак, поскольку сама я пылала.
Услышала, как собеседник спросил, все ли в порядке со связью, потому что Рома внезапно пропал из кадра.
Я выпрямилась, и он тогда же вжал меня в дверцу холодильника, которую я успела захлопнуть.
— Я же сказал одеться, — прорычал он едва слышно.
— Я и оделась, — невинно хлопая ресницами, отозвалась я.
— Берегись, Настя, — прошептал он мне в шею, царапая зубами. — Месть будет страшной.
Я аж задрожала вся от предвкушения.
Рома быстро оставил меня, поправил штаны в паху и вернулся в поле зрения камеры, извинившись, за свое поспешное исчезновение. Больше он ни разу не посмотрел на меня. Только в камеру, стиснув челюсть так, что с трудом получалось говорить.
Ох, если он думал, что этот суровый вид испугает меня, то он тоже ошибался.
Позавтракав, я оставила часть омлета Роме, а сама вернулась в спальню и оделась. Натянула узкую юбку карандаш с высоким поясом и шелковую блузу. Покрутилась перед зеркалом, оставшись довольной.
Пусть я и одета, но теперь Рома прекрасно знает, что скрывается под всем этим строгим офисным дресскодом.
Когда я вышла, от омлета уже и след простыл, а Рома ждал меня в дверях. Пора было выезжать. Поездка в лифте, как и поездка на машине прошли без эксцессов. Я снова печатала под диктовку законы, приказы, письма, пока мы передвигались от пробки к пробке.
В офисе поначалу тоже казалось, что все будет, как обычно. Даже градус моего возбуждения стал спадать, хотя меня и держало в тонусе отсутствие на мне нижнего белья. Но занудные законы и архивные дела делали свое дело, эту часть нельзя было делать вполсилы, отдаваться этому частично. Рома, может быть, и мог. Мой же профессионализм еще оставлял желать лучшего, поэтому мне приходилось врубать все свои знания на максимум.
В офисе Рома не делал для меня никаких поблажек.
***
За час до полудня у нас была клиентка, и по виду Ромы я поняла, что дело сложное и при этом перспективное. Даже за неделю я научилась считывать отношения и будущее всех его дел по одному только выражению его лица.
Клиентка пришла не одна, в сопровождении мужчины, и я выдохнула. Черти что, но, кажется, я начинала ревновать Рому даже к фонарным столбам.
Елена Романова, как ее звали, говорила на чистом русском, тогда как ее спутник поздоровался на английском с британским произношением. Он был в черном, а одну его руку до самого запястья покрывали мрачные татуировки с символикой смерти. Большую часть разговора он молчал, поскольку говорили на русском, но при этом, ничуть никого не стесняясь, он смотрел на Елену с таким выражением лица, что казалось, стоит ей покинуть кабинет, и он набросится на нее, как оголодавший волк. Только вряд ли растерзает до полусмерти.
Я ей даже позавидовала. Хотелось бы мне, чтобы Рома смотрел на меня также. Не только в спальне или на кухне, а везде, всегда. Но… Как обычно, в нашем случае всегда имелось чертово «но».
Например, преподаватели не смотрят так на своих студенток.
Я заставила себя сосредоточиться на деле, тем более, Рома то и дело отвлекался и называл мне дела, которые следовало принести ему для подготовки к этому делу. Список получался внушительный. И я понимала почему.
Речь шла об оформлении опеки, но все усложнялось не только тем, что оба опекуна были гражданами разных стран, а в России, как и в Британии имелись свои «подводные камни». Так еще и девочка, над которой Елена Романова и мистер Картер собирались оформить опеку была из арабской страны. И не просто — а беженкой из одной в другую, и при этом большую часть года проводила в Канаде.
Для этого дела Исаеву требовалось знать и оперировать столькими законами сразу, что у меня голова шла кругом. Неужели он справится? Я слышала, как в начале разговора Елена сказала, что они уже сотрудничали с несколькими известными юристами Москвы, что дело тянется, но без результатов, а им через месяц уже пора возвращаться в Британию.
Рома обещал изучить дело и связаться с ней через неделю для окончательного вердикта, возьмется он за это дело или нет. Они поднялись, и я заметила, как мистер Картер с облегчением выдохнул, когда они распрощались, и Елена заговорила с ним на английском.
Взгляды, которыми обменивались влюбленные, резали меня буквально по живому.
— Закажи нам обед в офис, — распорядился Рома, когда клиенты ушли. — Будем работать сегодня без перерывов.
Я кивнула. Даже сама успела забыть о том, какие наполеоновские планы у меня были на сегодняшний день. Рабочая рутина поглотила все.
Обед был быстрый, и я успела сгонять в архив еще трижды, по поручениям Ромы, пока он справлялся с гарниром. Левой рукой Рома с непривычки ел медленнее.
Весь рабочий стол Исаева оказался завален папками и подшитыми делами. Он не успел бы пересмотреть их сам и за две недели, поэтому поручил мне просматривать их вместе с ним и зачитывать моменты, которые, как я считала, могли помочь ему с делом об опеке.
Я устала стоять на каблуках, поэтому позволила себе прислониться бедром к его столу, пока зачитывала ровным голосом кое-какие отрывки. Рома или кивал и просил отложить, или качал головой и просил убрать то или иное дело.
— Садись на край стола, Настя, — бросил он невзначай. — Ты же устала. Скинь эти туфли, уже никто не придет. Ильич тоже уехал.
Я послушалась, спорить уже не хотелось. Скинула обувь и села на край освобожденного письменного стола, закинув ногу на ногу. И продолжила листать дела и зачитывать их вслух для Ромы.
Но я вздрогнула всем тело и сбилась, когда почувствовала его горячие ладони на моих щиколотках.
Рома с задумчивым видом поглаживал подушечками пальцев мои ноги и казался настолько погруженным в свои мысли, что не сразу ответил на мой вопросительный взгляд.
— Продолжай читать, — велел он. — Сосредоточься на деле, Настя. Не сейчас.
Не знаю, что означало это его «не сейчас», потому что он так и не убрал руки, а только поднялся выше. От колен до бедер. А после мягко надавил, заставляя меня развести перед ним ноги, насколько позволяла узкая юбка.
Теперь, сидя передо мной в кресле, он прекрасно видел границу кружевных чулок и то, что на мне не было трусиков.
Я снова сбилась, облизала губы, так как во рту моментально пересохло.
— Я же просил читать, — отозвался Рома.
Я продолжила. Буквы плясали перед глазами, потому что его пальцы подхватили край юбки и задрали ее до самой моей попки.
Теперь я была наполовину обнажена перед ним и в таком вот виде сидела на его рабочем столе среди папок.
Краем глаза я увидела, как Рома облизал один из пальцев. А после коснулся меня между ног.
— Читай, Настя, — проговорил он глухим от возбуждения голосом. — Иначе мы и к Новому году не закончим.
Его палец двигался медленно, лениво, поскольку сам Рома продолжал делать вид, что слушает меня и анализирует детали дела, которые я зачитывала вслух.
Ладно.
Я шире развела ноги, но мужественно продолжила читать. Рома ввел этот палец в меня. Я проглотила стон и заставила себя не отвечать его движениям бедрами, а сосредоточиться на тексте.
Рома подъехал ближе, нагнулся и провел языком по внутренней стороне бедра.
— Рома… — простонала я.
— Читай, Настя. Я взял тебя в помощницы, чтобы ты работала, а не для всего остального, — тут же отозвался он.
Ох, ну конечно.
К этому мигу я уже настолько сильно развела ноги, что сбросила часть папок с другого края стола. Рома присоединил к первому пальцу второй, а его язык выписывал восьмерки на моих бедрах. Вся я дрожала от нетерпения и желания, которое вернулось и вспыхнуло с новой силой.
В тишине кабинета я слышала его тяжелое дыхание и то, как двигались его пальцы, скользя в моей влаге. Я дышала неглубоко и часто. Об оргазме не следовало и мечтать. Рома делал все, чтобы его отсрочить.
— Рома-а-а… — снова застонала я. — Пожалуйста.
Он поднял взгляд на меня.
— А кто ходил голой сегодня передо мной? Кто чуть не сорвал мне конференцию? Я ведь предупреждал тебя о мести. Так что читай дальше. Почувствуй, как я весь день сгораю от нетерпения задрать эту юбку на тебе и снова увидеть тебя без одежды.
Его пальцы задели какую-то сверхчувствительную точку внутри меня, и я задрожала сильнее. Папка вывалилась из моих рук. При всем своем желании я бы не смогла удержать ее. Я-то не была роботом, чтобы продолжать читать, пока он почти трахает меня на своем столе.
Поэтому просто откинулась назад, опустившись спиной на его стол, и шире раздвинула ноги с хитрой улыбкой.
Рома пинком отправил от себя офисный стул и поднялся.
— Настя, Настя… мы ведь должны работать, — прошептал Рома, проворачивая во мне пальцы, выбивая из меня очередной стон. — А ты на моем столе…
Я притянула его за галстук к себе. Опасный маневр, как говорят в футболе, потому что у Ромы была единственная рука, и та была во мне. Он чуть не рухнул на меня, но успел заменить травмированное запястье локтем, чтобы упереться им в стол.
— Давай, Рома, — процедила я в его губы. — Сделай это на своем рабочем столе. Пожалуйста.
Он набросился на мои губы. Я обвила бедрами его талию, отвечая на резкие глубокие движения пальцев.
— Эти чулки сводят меня с ума, — прошептал он, отстраняясь.
Зашумел в ящиках стола, зубами надорвал упаковку. Со всем справился одной рукой за считанные секунды.
Подтянул мои бедра ближе к краю стола.
— Разведи ноги шире, — велел он.
И вошел в меня разом, во всю длину, наполняя до отказа. Я выгнулась в пояснице, настолько долгожданными были эти ощущения.
Рома навис надо мной, бережно опираясь о стол локтем правой руки. И зажал мне рот левой.
— А вот теперь будь тихой, Настя, — сказал он и стал двигаться.
После, когда мы привели одежду в порядок и снова принялись за работу, Рома признался что заставил меня читать самый бесполезный документ из всех, какой только можно было найти.