Никогда не признаваться в любви во время секса. Никогда.

Вернее — никогда больше.

Сказанного уже не вернуть, и я, Настя Тихомирова, только что призналась в любви своему профессору и боссу в одном лице, в то время как он довел меня до оргазма в своей шикарной белой ванне на львиных ножках.

Никогда больше.

Пена опадала. Эйфория тоже. Вода казалась холодной.

На самом деле, ему просто некогда было ответить, утешала я себя, лежа в этой слишком просторной для меня одной ванне. Просто телефон зазвонил сразу же после моих слов. Не мог господин адвокат сказать клиенту: «Простите, я слишком занят. Нужно вправить мозги одной влюбленной дурочке».

Господи.

Никогда больше, Настя, слышишь?

Даже Роме. Особенно Роме.

Нельзя списать на то, что он плохо расслышал, или был слишком занят, пока сам кончал. Расслышал он хорошо. У него рука была сломана, а не слух пропал. Да и я никогда не была тихой.

А еще не умела останавливаться.

А теперь уже поздно.

Я сама приблизила чертово «когда», и уже чувствую его ледяное дыхание, от которого моя кожа покрывается мурашками. Хотя и уговариваю себя, что это всего лишь остыла вода. Просто пора вылезать из ванны. Все закончилось, и это тоже.

Рома все еще разговаривал по телефону. Его голос был мрачнее глубин Мариинской впадины. И это не предвещало ничего хорошего. Из-за моего признания он такой или потому что новости плохие? Или кому-то просто не повезло, что не вовремя подвернулся под руку?

Я вылезла из ванны, неловко обхватив себя руками. Прошлепала босыми ногами к халату. И тогда в ванну вернулся Рома.

— Собирайся, Насть. Надо ехать к Нику.

— Ром, ну сколько можно? Если у него опять глюки, то зачем тебе мчаться через половину города к нему? Просто проверь все по камерам…

Исаев медленно покачал головой. И от его потерянного взгляда мне стало еще более не по себе.

— На этот раз не глюки, Насть. Ник в отделении, его задержали. Он действительно кого-то сбил.

Рома потер лоб, избегая моего взгляда.

— Черт, я ведь отпустил Василия, и он забрал машину.

Да, обязательный техосмотр, о котором говорил водитель. Обещал к понедельнику, а в выходные работы было меньше.

— Давай такси возьмем. Так будет быстрее.

Рома кивнул.

— Я быстро оденусь, — сказала я и затормозила в дверях. — А ты… уже оделся. Сам.

Рома словно бы с удивлением уставился на брюки и наброшенную на плечи рубашку.

— Просто снял ортез, чтобы просушить, пока говорил по телефону с Ником… И как-то оделся, даже не заметил, Насть. Мне все равно нужна твоя помощь с пуговицами, ладно? И галстук.

— Конечно, — улыбнулась я так широко, что аж скулы свело. — Ты пил сегодня таблетки? Запястье, наверное, не должно уже болеть так сильно, ведь прошло… Кажется, уже дней двадцать после перелома?

— Я перестал пить таблетки еще с того утра, как стал просыпаться с тобой в одной постели, — глухо ответил Рома. — Иди одевайся.

Не говоря больше ни слова, я устремилась в комнату, натянула первые попавшиеся джинсы, свободный свитер. Это Рома будет на работе, у меня дресскод может быть свободнее. И это Роме надо спешить, будь моя воля я бы дала этой звезде промариноваться в изоляторе как следует. Надеюсь, он никого не убил.

Вот же Ник Рид, доездился. И допился.

Времени на разговоры не осталось, одевшись, я быстро помогла Роме с галстуком и пиджаком. Мы вышли и поспешили к такси.

Я не первый раз посещала СИЗО, и мне здесь не нравилось, но по работе приходилось мириться.

Ник вышел бледный и растрепанный. В этот раз, похоже, флиртовать со мной он не собирался. Парень сел за стол, и Рома велел ему рассказать все, как было. История была похожа на предыдущие. Концерт, машина, светофор.

Кажется, не заметил красный, ах, потому что принял аспирин от головной боли. Ну ладно, не аспирин. Ну ладно, запил не водой.

Меня трясло от гнева. Как же можно быть таким беспечным засранцем! Если в первую встречу Ник меня скорее забавлял, то сейчас я злилась. Утешало только то, что он никого не убил. Но ведь могло быть иначе.

Хотелось дать засранцу подзатыльник, а потом долго орать ему прямо в лицо, обзывая последними словами. Но я, конечно, держала себя в руках и радовалась, что Рома одним своим присутствием помогает быть собранной и профессиональной.

— Понятно, Николай, — проговорил Исаев, когда задержанный умолк. — Я тебе советую чистосердечное. Искренне советую. Та девушка, слава богу, только ногу сломала. Все могло быть хуже, поверь.

Звезду эстрады аж подбросило на стуле.

— Ром, ты обдолбался? Как я потом буду петь? Меня же погонят ссаными тряпками.

— Не погонят. Выплати девочке хорошую сумму на лечение. Дай десяток интервью со слезами на глазах и раскаянием, уже сейчас запишись в клинику и пройди лечение. Скорее всего, при таком раскладе тебя любой судья пожалеет и даст только условку. Через полгода вернешься с хитом и будешь жить поживать, как раньше. Только желательно без наркоты. Это я тебе уже как человек советую, а не как адвокат.

Ник дергал губами и заламывал руки, он почти плакал.

— Не могу я, Ром. Не могу… Давай лучше все отрицать! Ты же волшебник, все говорят…

Я думала, Исаев продолжит его уговаривать, ведь стратегия была идеальной, но он встал из-за стола и жестко проговорил:

— Можешь уйти в несознанку, но камеры все засняли. Факты вещь упрямая, доказательная база шикарная. Обвинение будет рыдать от счастья. Станешь упираться — сядешь для прецедента. А потом еще весь интернет тебя будет песочить. Твое дело. Думай. А мы выйдем перекурим.

Мы же оба не курим, чуть не ляпнула я, но хватило одного взгляда на Рому, чтобы засобираться на выход. Мы обошли изолятор, вышли к аллее, вдоль которой прогуливались парочки.

— Кофе и сэндвич? — привычно спросил Рома.

Я кивнула. Он двинулся к кофейне на колесах, взял нам по стаканчику и дождался два горячих сэндвича. Я уже устроилась на скамейке и теперь сдерживала дрожь. Надо было взять и куртку с собой, стало прохладно.

Рома вернулся, опустился рядом. На меня он не смотрел. Я также избегала прямых взглядов и разглядывала деревья, с левой стороны скамейки.

— Смотри, какой славный. Кис-кис-кис, — позвала я котика, который шнырял среди кустов и отчаянно мяукал.

— Наверно, потерялся. Такой чистенький и милый.

Я протянула руку, и кот моментально потерся о нее, включив внутренний моторчик.

Рома скривил лицо, не разделяя моих восторгов.

— Откуда только взялся… Господи, Насть, ты ведь не будешь?…

Да, я решила покормить беднягу. Пусть ветчина из моего сэндвича — не самая правильная еда для кота, но другой у меня не было, а кот, сразу видно, был голодным.

Мимо прошла парочка, они обнимались и целовались. По ним сразу было видно, что они влюблены. Я покосилась на Рому. Он вертел стакан в своих руках.

Все это время я боролась с чёрствостью Ромы всеми возможными способами, но он никогда не говорил со мной о чувствах или тревогах. Его максимум был — взять обещание, что я никогда не вернусь домой.

Разумеется, он теперь делал вид, что никакого признания и не было. Примерно так же, как сейчас игнорировал существование симпатичного потерянного котика.

Мы, должно быть, странно выглядим со стороны. Собранный красивый мужчина в дорогом костюме и я, студентка в обычных джинсах. Сидим в разных сторонах скамьи. Никто и не подумает, что нас что-то связывает. Сторонний наблюдатель разве что решит, что бедная дурочка влюбилась в преподавателя, раз бросает в его сторону печальные взгляды, пока кормит кота. Старо как мир. И как неуместно в жизни Ромы.

— Ты ему все скормишь? — не выдержал мой профессор.

И я все-таки не сдержала улыбки. Он мог носить хоть латы вместо костюма, я-то знала, что за всей этой броней скрывалось горячее сердце.

— Да, если захочет, — ответила я, не сдержав улыбки. — Я не умру от голода, а он может.

— Ты не спасешь всех, малышка, — проговорил Рома ласково.

Кот поел, но уходить не торопился. Мурчал и терся об ноги. Мне хотелось того же, только потереться о Рому. Коснуться снова щекой его щетины, обвить руками и ногами тело.

— Нет, но я могу попробовать.

Кажется, я уже имела в виду не животных.

— Насть, ты будущий юрист. Это сложная профессия. Ты должна быть жёсткой. Сама понимаешь.

— Я понимаю, Ром, но ведь необязательно при этом становиться бесчувственным зомби.

«Как ты», — очень громко подумала я про себя. Думаю, он «услышал», хотя виду, конечно, не подал.

— Необязательно, — повторил Рома, соглашаясь со мной.

Я достала из сумочки телефон и сфотографировала довольного кота.

— Есть сервис для потеряшек, — ответила я на вопросительный взгляд Исаева. — Загружу туда фотку, добавлю локацию. Если он убежал, возможно, есть шанс, что найдется.

— Да, в этом есть смысл, — кивнул Рома. — Ему повезло, что он встретил тебя.

И, кажется, это снова было не о коте перед нами.

— Найди дело Голикова, — отстраненным деловым тоном сказал Рома. — У меня что-то даже заметок в электронном виде по нему не осталось. Кажется, пятнадцатый год. Там похожий случай. Нужно будет подготовить прошение о выходе под залог. Укажи обязательно желание сотрудничать со следствием, — велел он, не поднимая глаз.

— С чего ты взял, что Ник согласится сотрудничать, когда мы вернемся? — не удержалась я.

— Он дебил, Насть, но не совсем конченый. Поэтому будет. Как миленький. Посидит сейчас с зеками и бегом побежит признаваться во всем. Поверь. Кстати, в понедельник сама поедешь на допрос. У меня другая встреча, никак не разорваться.

Вести дело такой звезды, как Ник Рид? Да мои одногруппники спят и видят во снах дела таких масштабов. Не каждый вообще дорастет до клиента такого размера, а у Исаева другое назначено. Да с кем? С самим президентом? Это же Ник Рид, да газеты разорвут его на кусочки, как узнают, а как просклоняют имя адвоката.

— Но… — пискнула я, совершенно не готовая к такой ответственности. — Разве я могу?… Я ведь всего лишь твоя помощница! Мое дело запонки да галстуки.

Рома впервые взглянул на меня. Его брови сошлись на переносице.

— Ты вроде как отличница, Настя, — процедил он хорошо знакомым ледяным тоном. — Должна знать, что при курировании практикующим адвокатом, можешь сама представлять интересы клиента. У тебя за плечами не какие-то трехмесячные курсы секретаря-референта, твоя жизнь не ограничивается моими рубашками!

— Я знаю, просто…

Но Рома прервал меня.

— Просто я совершенно забыл о том, что действительно важно, — бросил он и поднялся.

Швырнул стаканчик в урну и добавил:

— Время вышло, пойдем.

Рома как в воду глядел. Ник моментально объявил, что на все согласен.

Это означало, что я должна буду в понедельник присутствовать на допросе, а потом и на очной ставке.