Разговор и, правда, вышел долгим. Мы с Гелей уговорили почти две бутылки вина. Ага, она даже попросила называть ее просто Гелей. Мол, с «Ангелиной Федоровной» из уст подчиненных она еще смирилась, но если еще и я начну ей «выкать», она этого не переживет.

— Мне ведь всего тридцать, Настя! Ой, не смотри ты на меня волком. Я и сама Роме все высказывала о том, когда узнала, что он решил прикрыться мной, словно щитом. Сделал из меня стерву-разлучницу, да?

Неопределенно пожав плечами, я сделала большой глоток вина. Да, я награждала ее словечками и похлеще, но вот так в лицо это как-то некомильфо говорить.

— С чего же начать? — вздохнула она, потянулась к ракушке на голове, вытащила заколку и золотые волосы рассыпались по плечам.

До чего же она красивая… Да, именно такой я ее и представляла, такая женщина и должна быть рядом с Ромой.

— Наверное, с самого начала нужно, — вздохнула Геля.

Я только кивнула и сделала еще один глоток.

— Ох, и любила я его когда-то, Настя, — сказала она.

Махом, я допила свой бокал. Такое на трезвую голову я точно не готова слушать. Даже сам факт, что у Ромы было прошлое, резал по живому. Слишком я к нему прикипела. Слишком большой эгоисткой была, не могла даже представить, что когда-нибудь смогу вот так делиться переживаниями с его бывшими.

Но от меня никто откровений и не требовал. Я была как тот Васька, который слушает, да есть. Только у меня было вино. И вот его я пила, как воду. От шока, удивления и ступора алкоголь меня даже не брал.

Геля и Рома познакомились еще на первом курсе. И как-то сразу у них все завертелось. Первая любовь, первый раз для обоих, первые отношения. Даже подумывали о свадьбе, но решили подождать до окончания обучения. И хорошо, потому что с каждым годом свободного времени у Ромы становилось все меньше.

— Он работал, как проклятый, Настя. И днем, и ночью. Брал подработки, стажировки, вел дела и учился. На меня времени совсем не оставалось. Я стала видеть его только по выходным и то, если сама приезжала к зданию суда, в котором у Ромы было очередное заседание. И вроде я понимала, что нельзя ревновать к работе, но у меня не получалось.

Это я понимала хорошо. Я и сама ревновала Рому к каждому клиенту, который звонил в неурочное время. Зерно правды в ее словах было — Рома не умел останавливаться, готов был работать круглые сутки, без стеснения задвигая личную жизнь в сторону, хотя сейчас вполне мог остановиться и взять выходные. Не обязательно было надрываться, впрягаясь за всех, всех денег не заработаешь и всех не спасти, но, по-видимому, трудолюбие уже вошло в привычку. А работа со временем заменила для него все на свете. Даже любимую женщину. Ведь когда-то он любил эту Ангелину, раз даже о свадьбе речь зашла.

— Знаешь, — продолжала Геля, обновив вино в моем бокале. — Однажды я поняла, что мы еще даже не женаты, а я уже пилю его по любому поводу. Наши сверстники в это время гуляли ночи напролет, целовались и пели песни под гитару на съемных квартирах, кое-как подтягивали хвосты в университетах, а уж какие стихи некоторые из них писали любимым… А Рома… Рома работал. Стихи? Песни? Ха. Он вообще не говорил о своих чувствах. Конечно, я срывалась из-за этого, требовала красивых признаний, а Рома смотрел на меня, как будто я с ним на хинди говорила. В этих законах, где черт ногу сломит, он, значит, разбирался, на суде сложные речи толкал, а сказать обычное: «Я люблю тебя» — не мог.

Я выпила свой бокал чуть ли не залпом. Закусила конфетой из коробки, которую подвинула мне Геля с сочувствующим видом. А потом решилась. Откашлялась и спросила:

— За все это время, что вы были вместе… Он хоть раз признавался тебе в любви?

Геля покачала головой. Я уставилась на нее, должно быть, квадратными глазами.

— Совсем ни разу? — ахнула я.

— Не-а. Я когда это поняла, ты не представляешь, как меня накрыло. У всех моих подружек были песни, открытки, признания, смс-ки, они чирикали по телефону со своими парнями: «Нет, это я тебя люблю сильнее, а я тебя сильно-пресильно». А у меня был Рома. С выдержкой железного человека и эмоциями робота. Который не мог произнести этих трех слов. Ни за что на свете.

Я аж подавилась конфетой.

— Ага, — кивнула Геля, — вижу, он не изменился. Ну что ж, сожалею, подруга. Меня-то уже попустило, прошли годы. К тому же я встретила своего мужа и получила свою порцию романтики, на которую так рассчитывала, пока была с Ромой. Моему мужу тоже нужны обнимашки, как и мне, даже после пяти лет брака мы по-прежнему часами прощаемся по телефону. А Рома… Это Рома. Не могу сказать, что он не любил меня. Любил, наверное. Просто по-своему. Ему не нужна вся эта мишура, эти громкие признания, он скорее докажет эти чувства делом, чем словами.

Я совсем сникла и поняла, что шмыгаю носом. Увидела то, чего между нами не было. А теперь Геля мне глаза открыла на то, что и ждать ничего не стоит.

— Ясно, — протянула я. — Теперь понятно. Я-то думала, что у него за плечами трагическая история любви, которая и превратила его в такого робота… А он просто всегда таким был. Чудовище оказалось обычным чудовищем, а не заколдованным принцем.

— Ну я бы так не сказала, — многозначительно отозвалась Геля. — Кажется, ты меня все же плохо слушала, Настя. Рома доказывает свои чувства делом, а не словами. И это куда ценнее, чем бесчисленные красивые речи, за которыми ничего не стоит. Ну кроме желания затащить женщину в постель.

Я окончательно смутилась.

— Вижу, ты меня не понимаешь, — сказала Геля. — Так вот перестань на минутку страдать. И вспомни, как быстро ты нашла работу и квартиру. Думаешь, это целиком твоя заслуга?

— Д-да, кажется? — неуверенно отозвалась я.

— А вот и нет. Зачем, по-твоему, Рома позвал меня на этот скучный до зевоты благотворительный бал?

Жестокая женщина. Хочет, чтобы я даже произнесла вслух эту правду. Ладно.

— Чтобы… избавиться от меня. Я надоедала ему своими чувствами и щенячьим восторгом в глазах. Я ведь… Даже призналась ему первой! И не один раз! А ему, как я теперь понимаю, все эти сантименты на хрен не сдались.

— Ошибаешься, Настя. Рома человек прямолинейный. И если бы он хотел от тебя избавиться, как от своей помощницы, он бы тебя просто уволил. А ты ушла сама, помнишь?

— Он меня вынудил.

— Вот! А почему? Потому что сам он бы никогда тебя не отпустил. Послушай, я никогда его таким не видела. Даже когда сама с ним встречалась. Ему было очень сложно тебя отпустить, и я не понимала, почему он все-таки решился, но потом они разговорились на балу с Дмитрием Александровичем. Рома сказал, что ты достойна того, чтобы добиться всего сама. Но пока ты его помощница, каждый будет думать, что это Исаев тебя пропихивает за особые заслуги в постели.

Авдеев тоже был на приеме?! А еще, похоже, мой нынешний босс знал, что я спала с Ромой. Получил прямое подтверждение от самого Исаева. М-да.

Так вот почему Дмитрий Александрович даже не удивился моему звонку. Он, его, можно сказать, ждал. Знал, что Исаев даст мне отворот-поворот.

А ведь как изменился в лице Рома, когда услышал обвинения Ника Рида в том, что я не адвокат, а всего лишь «его подстилка». Сам Рома же считал, что я достойна лучшего. Он не раз говорил мне эти слова, вот только я каждый раз трактовала их по-своему.

— Вижу, кое-что до тебя уже дошло, — сказала Геля. — Собственно, и меня Рома позвал не просто так. Уж точно не для того, что ты там себе напридумывала. По глазам вижу, не отрицай. Понимаю, что тебе несладко пришлось, и Рома мог бы быть мягче, но… Что с него взять. Он привык рубить с плеча. Так вот, Насть, я нужна была Роме, чтобы подыскать для тебя квартиру. Тебе ведь жить негде было, а он сказал, что ты не должна возвращаться в свой дом, где все случилось с отчимом. Хоть он там уже и не живет.

Рома и про Павлика знал. Господи.

— Так этот звонок агента… о квартире? Это все благодаря тебе?

— Благодаря Роме, — кивнула Геля. — Я хотела сама с тобой поговорить, но после того, что Рома учудил с этим балом, я понимала, что ты и слушать меня не станешь. А он ерундой, Настя, мается. Нельзя так. Да, работа важна и для тебя тоже, но ведь нельзя ради нее отталкивать от себя единственного близкого человека! А Рома заладил про то, что ты еще студентка и тебе нужна карьера, а он такой плохой, только о себе думает. Хотя мне кажется, что все наоборот. Он только о тебе и думает. Понимаешь?

— Не совсем.

— Насть, он не умеет признаваться в любви. Не умеет говорить громких красивых слов. Ничего из этого не умеет, я тебе точно это говорю. И вряд ли у него была возможность научиться. Рома доказывает свою любовь заботой и действиями. Но мы с тобой женщины, упрямые женщины, к тому же, и нам нужно любить ушами, верно?

— Геля, ты же не знаешь меня, — сглотнула я. — Вдруг я такая-сякая, просто раскрутила богатого мажора на шмотки, деньги и квартиру?

Ангелина расхохоталась.

— Скажешь тоже! Рома таких в два счета на чистую воду выводил. И уж точно не стал бы столько делать для той, которая просто тянет из него деньги. После меня у Ромы не было ни с кем нормальных отношений, я ведь следила за ним. Только и оставались, что товарно-денежные отношения в духе: «Спасибо за оргазмы, деньги на тумбочке». Мы виделись с ним периодически на всяких светских мероприятиях. Так вот у тех силиконовых кукол, что его сопровождали, на лице было написано, почему они рядом с ним. И Рому никогда не задевало, что там говорят у них за спиной. А стоило этому адвокату намекнуть, что работать-то ты умеешь головой или только ртом, знаешь, как Рома отреагировал? Он весь вечер был на взводе. Я так поняла, что он не в первый раз это слышит, но что с наших людей возьмешь? Они видят молодую девчонку, за которую успешный адвокат горой, так им плевать, что ты действительно хороший специалист. Им проще ярлык повесить. Значит, она просто сосет хорошо. Ты прости, что грубо, но я это по себе знаю, Насть. Это агентство я сама поднимала, но даже мои подруги до сих пор считают, что это муж мне во всем помог. Нет, он помогал, конечно, но только моральной поддержкой. А обществу не докажешь, что женщина и сама может чего-то добиться, не раздвигая при этом ноги перед каждым встречным. Вот Рома так и поступил с тобой. Отпустил в свободное плавание, а сам ушел в тень, потому что любит. Еще как любит, Настя…