Две недели спустя

Мой телефон зажужжал, сообщая о новом письме на почте, но мы уже приблизились к кованым воротам клиники, за которыми толпа с фотоаппаратами и камерами пришла в движение. Посмотрю, уже в машине. Останавливаться нельзя.

— Дайте пройти! Дайте мисс Воловиц и мистеру Кейну дорогу! — раздался зычный голос по ту сторону ворот.

Это Абрахам.

Алекс взял его на место Тревора. Абрахам под два метра ростом и меньше всего он напоминает водителя, скорее телохранителя, и не сложно догадаться, что именно этот факт и стал решающим в его трудоустройстве.

А еще Абрахам — муж Дженни, и если бы не это я бы никогда не согласилась сесть к нему в машину. Он действительно выглядит устрашающе. А еще все тесты на вождение, которые Алекс заставил его сдать перед приемом на работу, он выполнил виртуозно и безопасно.

Абрахам получил сильную травму на последних съемках и с карьерой каскадера пришлось повременить. Все это я узнала от Дженни, которая писала мне, пока я лежала в больнице.

На папарацци Абрахам действует так же, как появление Моисея перед Красным морем. Журналисты расходятся в разные стороны, Алекс крепче сжимает мою руку. Все рассчитано по секундам.

Я поправляю темные очки-авиаторы, хотя в этом и нет необходимости, но я нервничаю. Журналисты жужжат, как рой рассерженных пчел. Перед выходом Алекс сказал, что будет проще, если я не буду отвечать вообще, независимо от того, какие звучали или выкрикивались в спину вопросы. И еще буду держать лицо немного опущенным, скрывая глаза за темными очками. Вопросы сыпались, как град пуль из пулемета. Выдержать это было очень непросто.

Абрахам распахнул передо мной двери затонированного лимузина и зычно крикнул над толпой:

— Никаких интервью!

Я нырнула в машину первой, Алекс следом. Дверь тут же захлопнулась.

Абрахам обошел машину и сел на водительское сидение.

— Все по плану, сэр? — спросил Абрахам, трогаясь с места.

— Да, к моим родителям. После езжай домой. Как-никак канун Рождества.

— Есть, сэр. Спасибо. Когда вас забирать?

— Двадцать шестого утром.

— Хорошо.

Абрахам поднял перегородку между пассажирами и водителем, и машина мягко вошла в поворот. Больница оставалась позади.

Боже. Наконец-то.

— Как ты? — Алекс сжал мои пальцы.

— Голова немного кружится, а так вроде нормально.

Он притянул меня к себе, целуя в макушку.

Я вспомнила о телефоне и открыла новое письмо. Перечитывать пришлось несколько раз. Я не верила своим глазам.

— Дэвид Ройс возьмет мой сценарий!

— Еще бы он его не взял после всего, — мрачно отозвался Алекс.

Радость померкла.

— Ты говорил с ним? Это ты… уговорил его?

Алекс покачал головой.

— Я говорил с ним только кем утром две недели назад, когда нашел твою восторженную записку о лекции Ройса на курсах. И к моему ужасу, он тогда сказал, что он вообще-то на съемках в Новой Зеландии. Поверь, мне было не до сценариев, когда я узнал об этом. Так что я здесь точно не причем.

— Тогда почему…

— А разве Кевин тебе еще не звонил?

— Нет.

И тогда телефон зажужжал снова. Я бегло прочитала новое письмо, а потом еще раз… И завопила от счастья.

— Кевин хочет снимать продолжение «Короля драконов»!!!

— Да, — улыбнулся Алекс, обнимая меня крепче. — Поздравляю.

— Ты уже знал?

— Случайно, Эдвард внес в мое расписание на этот год даты примерной съемки на осень.

— Уже осенью?! — запаниковала я. — Но еще не было премьеры первой части. И не было сборов, и не было…

— Как ни прискорбно, но все скандалы работают во благо фильмам. И сейчас прогнозы Академии о грядущей популярности февральского фильма выросли невероятно. Ему пророчат успех, и вряд ли это будет не так. Кевин чувствует такие вещи.

— Так а что с Ройсом?…

— Так и Ройс чувствует, — улыбнулся Алекс. — А еще этот скандал с похищением. Думаю, Ройс заинтересовался, навел справки о новом сценаристе, увидел, вероятно, что ты уже связывалась с ним, да?

Я кивнула.

— Ну и вот, — продолжил Алекс, — а потом Ройс нашел сценарий, который ты ему, вероятно, отправляла, прочел, сделал выводы. И вот. Ты всего добилась сама. Это целиком твоя заслуга, Ирэн.

Я посмотрела на телефон. На Алекса, сидящего рядом. На кольцо на пальце.

— Невероятно… Каких-то два месяца, и моя жизнь так изменилась.

— И она еще будет меняться, разве нет? — он коснулся моих губ.

Провел губами по моей шее, спустился к груди, обвил талию и коснулся застежек на спине.

— Вот почему ты так настаивал на том, чтобы я надела платье этим утром…

— Виновен, признаю. Это был дьявольски хитрый план. Ты не должна была догадаться.

— Алекс, — задыхаясь от его поцелуев, сказала я, — там же… Абрахам.

— Здесь звуконепроницаемая перегородка. И как ты думаешь, почему я выбрал лимузин на сегодня? Чтобы поразить Джейка?

— Ты с утра только и думал об этом, что ли? — удивилась я.

— С утра? Детка, ты провела в больнице почти две недели. Наш последний раз был с клубничным джемом, и я настолько на взводе, что у меня встает даже на его запах.

Я рассмеялась.

— Я просто не уверена, что смогу сделать это в машине…

Алекс отстранился.

— Проблема в машине или в тебе?

— Боюсь, что во мне. Хотя и в машине тоже. Она движется, и если мы тоже начнем, то боюсь, меня укачает. Меня уже немного подташнивает.

— Все окей, — Алекс притянул меня снова себе, пытаясь унять дыхание. — Доктор сказал, что тебя может иногда тошнить из-за сотрясения, но не часто.

Сотрясение. Точно. Вот из-за чего это все.

Правда же?

***

— И когда вы поженитесь? — спросил Джейк, передавая Алексу пюре из батата.

Я потянулась к бокалу вина. Больная тема. Я еще не выпустила пар после того, как Алекс рассказал мне по дороге к его родителям, кто и как решал за нас, когда нам пожениться.

Алекс покосился на меня, опасаясь, что я опять взорвусь.

— Все в порядке, — кивнула я мрачно.

Еще и вино кислое и не лезет совсем, ну что такое. И секса в лимузине не было, и вино теперь разонравилось. Да что ж такое!

— Расскажите нам, — сказала Шарлотта, сидевшая напротив Алекса.

— Да! — подхватила Роуз, подружка Джейка. Сексапильная блондинка с ярко-розовыми губами. — Мы увидим весь Голливуд на церемонии?

При виде ее, я подумала, что, слава богу, так и не покрасила в блонд. Потому при встрече с Роуз мне бы срочно захотелось вернуть естественный цвет волос. Блондинкой я бы точно не выглядела так эффектно, как она. Была бы бледной мышью на ее фоне.

(Спасибо Господи, что сделал меня слишком ленивой для внезапных порывов).

Джейк хохотнул и пригубил вина. Роуз посмотрела на него и спросила:

— Что такое, милый?

— Да так, ничего, — отозвался брат Алекса.

Он менял девушек, как перчатки, сказал мне Алекс, когда мы только приехали и с ней познакомились. Очень сомневаюсь, что она будет рядом с ним не то что на нашей свадьбе, Джейк мог расстаться с ней даже до Нового года, до которого оставались считанные дни.

Сама Роуз об этом, как ни печально, даже не догадывалась. Она вся светилась в своем кашемировом нежнейшем розовом блейзере, тонкими золотыми браслетами на изящных кистях. Она была сошедшей со страниц глянца моделью. Рядом с ней обычным женщинам — таким, как мне, — было некомфортно.

Мои ноги были короче, чем у нее. Я подпирала рукой щеку, когда сидела, и могла развалиться в кресле перед камином, а не сесть как она, на краешке с ровной спиной и длинными ногами Барби в узких брюках.

Ну и голливудская улыбка, куда ж без нее.

После приезда, пока мы бродили по дому, Алекс рассказывал мне, что брат нагло пользуется родственными связями. Есть полно желающих, которые понимают, что нет никаких шансов переспать со звездой, а вот брат звезды — другое дело, тем более что он-то совсем даже не против!

Именно Джейк, а не Алекс, не пропускал ни одной юбки и первым принялся отговаривать Алекса в свое время от первого брака.

Теперь Алекс собирался жениться во второй раз, а Джейк до сих пор даже не завел постоянной подружки. Поэтому шансы Роуз побывать на нашей свадьбе стремились к нулю также уверенно, как и столбик ртутного термометра за окном.

Родители Алекса жили на границе двух штатов Невады и Калифорнии. И под Рождество у них было ощутимо прохладней, чем в солнечном ЛА.

Алекс отложил вилку и стал рассказывать.

— Эдвард настаивает на том, чтобы мы поженились перед премьерой, то есть в феврале. Кевин этому противится, потому что говорит, что все произошедшее с Ирэн уже достаточно подогрело интерес к фильму. И настаивает на том, чтобы мы поженились в ноябре, сразу после того, как кончатся съемки второй части.

— Для которой еще даже нет сценария, — вставила я.

Еще одна больная тема.

— То есть ты не можешь выйти за него, потому что тебя уже похищали в этом месяце? — хохотнул Джейк.

— Что-то вроде того, — кивнула я. — Или надо договориться с еще одной сумасшедшей фанаткой о новом похищении перед премьерой второй части.

— Не смешно, — сказал Алекс.

Я сжала его руку и сказала беззвучно: «Прости».

— Знаешь, Алекс, а ведь у нас с твоим папой было что-то похожее, — сказала Шарлотта. — Помнишь, дорогой?

Отец Алекса и Джейка сидел во главе стола, но с тем же успехом можно было посадить там манекен или его портрет в рамке. За те неполные сутки, что мы провели в доме, отец Алекса и десятком слов не обмолвился.

Даже когда Алекс впервые знакомил меня с ним, или когда Шарлотта сказала ему на кухне: «Ой, дорогой, ты отхлебнул лимонный сок для соуса», его лицо ровным счетом ничего не выражало.

Рядом с отцом даже Алекс был прямо таким живчиком. Знаете, он уж совершенно точно смеялся чаще, да и мимика была живее. Может быть, стоило благодарить профессию актера. Потому что Джейкоб Александр Кейн был судьей, и именно профессия обязывала его часами сидеть с каменным выражением лица. С чем он, поверьте мне, справлялся блестяще. С таким же лицом, как и на суде, Джейкоб-старший присутствовал и на семейных торжествах.

Когда я спросила Алекса об этом, он сказал, что помнит отца таким с детства.

А вот Джейку досталась вся мамина жизнерадостность и эмоциональность. Алекс сильнее напоминал отца, и я очень надеялась, что он не превратится в каменную статую за семейным столом лет так через десять-двенадцать.

Джейкоб Кейн-старший поднял глаза на жену и кивнул. После снова принялся за еду.

— Наши родители решили, что могут за нас определить дату свадьбы, — продолжила Шарлотта. — Моя мама хотела подвести свадьбу под какую-то благотворительную акцию своего комитета в марте, а родители Джейкоба просили ни в коем случае не проводить церемонию весной, поскольку у них у двоих братьев уже были свадьбы, которые прошли в апреле и мае, а потом еще пара племянников родились тоже весной. Они сказали, что весной у них перебор семейных торжеств.

— Так вот почему бабушка с дедушкой приходили с такими несчастными лицами на мой день рождения в апреле! — рассмеялся Джейк.

— Да, дорогой, — улыбнулась Шарлотта, — когда Алекс родился в сентябре, они были на седьмом небе от счастья. Но когда ты родился в апреле, они сказали, что это были последние свободные от праздников деньки. И что в первый раз у нас вышло лучше.

Мы с Джейком рассмеялись, звонко хихикнула Роуз. Алекс с отцом улыбнулись.

— И когда же вы поженились? — спросила я.

— В феврале, — ответила Шарлотта и ее щеки зарумянились.

— А Алекс родился в сентябре, — сказал Джейк. — Понятно. Кто-то классно оторвался на новый год, — снова рассмеялся он.

— О да, — весомо произнес отец Алекса. Впервые за все время застолья.

Джейк рассмеялся еще громче, а Шарлотта легонько ударила мужа в плечо со словами:

— Как раз сейчас мог бы и помолчать.

Джейкоб-старший поднял брови, мол, у нас взрослые сыновья, Шарлотта, думаешь, они не знают, как появляются на свет дети?

Больше до самого конца застолья и когда мы ушли в холл, к камину и елке, когда пили горячий шоколад с бренди, а Роуз безупречно сыграла соната Шуберта, за все это время отец Алекса больше не произнес ни слова.

Уже вечером, в гостевой спальне далеко за полночь, мне не спалось. Я вертелась и крутилась на пышном матрасе, утопая в дюжине подушек и под пушистым, как булочка бургера, одеялом. Сдавшись, я села, а потом юркнула в небольшую гардеробную, принялась просматривать вещи, которые взяла с собой.

Нет, у меня не было с собой ничего похожего на кашемировые блейзеры и обтягивающие брюки. Только свободные джинсы, толстовки, вязанные свободные платья с капюшонами, чтобы носить их с сапогами.

Я снова вспомнила, как вечером у камина не знала, куда деть руки, ноги, волосы. Хотелось сесть на ковер, как сидел Джейк и Алекс, обнять его и прижаться к нему, но девушек усадили в кресла. И напротив меня сидела Роуз в позе «Жаклин Кеннеди ждет журналистов». У нее даже помада не стерлась с губ после еды. Ее волосы были словно только что уложены опытной рукой стилиста, а не так, как должны выглядеть волосы под вечер, когда причесывалась в последний раз утром.

— Что случилось?

Я вздрогнула. На пороге появился зевающий Алекс, щурясь от яркого света. Мое сердце сразу пропустило несколько ударов. Домашний, лохматый, сонный. Такой родной и только мой.

Я стояла с платьем в одной руке и джинсами в другой.

— Решила сбежать, Золушка?

Я обняла его, не выпуская одежды из рук. Слишком крепко, чему он и удивился.

— Ты меньше радовалась мне в больнице, когда мы, наконец, увиделись, — заметил он.

Как объяснить ему этот наплыв чувств? Не поймет ведь все мои страдания по тому, что я обычная женщина. Совсем не такая, как Роуз, которая отлично бы смотрелась на страницах газет и журналов рядом с ним во время дефиле по красной дорожке.

А я?

Я вот не смогу сесть так, чтобы с меня захотелось писать картины или увековечить в мраморе. Или пользоваться столовыми приборами с таким изяществом, что Королева Британии прослезилась бы от умиления.

Конечно, он уже не раз говорил, что только для остального мира он — звезда, и никто не собирался видеть в нем обычного мужчину. И для него ведь все просто. Он уже говорил мне об этом, а повторяться — для него странно, переживать во второй раз о том, о чем уже говорили — тем более! Не поймет. А я струсила при первом же столкновении с красавицей-моделью.

— Переживаю из-за премьеры, — сказала я.

Алекс забрал из моих рук одежду.

— Так я тебе и поверил, что в декабре ты вскочила из-за того, что ждет нас только в феврале.

Я тяжело вздохнула.

— Тебе не нужно носить дома одежду с подиума, — сказал он. — Если только сама не захочешь. Я вижу, как ты киснешь рядом с Роуз.

— Черт. Не думала, что это так заметно.

— Джейк с ней и вполовину не счастлив так, как я с тобой. Не в модельной внешности дело, но он это пока не понимает. Продолжает выбирать женщин глазами.

— Ага. Глазами, — рассмеялась я. — Как будто ты выбирал меня иначе. И при встрече, конечно же, не думал только о сексе.

Я прижалась к нему всем телом и почувствовала, как крепнет его возбуждение.

— Это большая разница, когда у тебя стоит на каждую или только на одну, — многозначительно ответил Алекс.

— Больше не хочу говорить о твоем брате, — прошептала я, вытягиваясь на носочках и касаясь его губ.

— Согласен, — сказал он, стягивая с меня футболку для сна через голову. — Ты как?

— В порядке. Ты говорил здесь очень тонкие стены, — прошептала я.

— Мы будем тихо.

Его пальцы скользнули по моей груди.

— Легко тебе говорить, — выдохнула я.

Алекс подхватил меня на руки и вернулся в спальню. Уложил на кровать.

— Давай уберем эти подушки, пожалуйста, почему их так много?

Алекс сверкнул улыбкой в темноте, скинул парочку на пол, но какие-то оставил.

— Приподними бедра, — сказал он и подсунул под меня одну из них.

Мои бедра оказались вровень с его лицом, когда он лежал, приподнявшись на локтях. Он поднялся, провел ладонями по бедрам и подцепил трусики.

— Подушки могут быть полезны, — сказал он, осыпая живот поцелуями.

Потом медленно стянул с меня белье и стал подбираться все выше, ведя языком от коленей, к бедрам. Выводя восьмерки и обжигая дыханием.

Я взяла одну подушку и вцепилась в нее зубами.

— Так дело не пойдет, — сказала я, отбрасывая ее в сторону. — Иди ко мне, иначе я перебужу весь дом своими стонами.

Не слушая меня, он нагнулся и впился губами в меня, пока его язык вращался и вытворял такие вещи, от которых кровь вскипела моментом. Я выгнулась, прикусив губу.

Затем он поднялся и лег рядом.

— Не смог пройти мимо, — признался он.

Я поцеловала его и заглушила стон поцелуем, потому что его руки вернулись туда, где только что был язык. Закинула ногу на его бедро, раскрываясь перед ним, а сама провела руками по напряженному члену.

Боже, как я скучала по нему. До этого доктор прописал строгий постельный режим и никаких встрясок и резких движений.

А теперь наступило Рождество, и вот мы здесь. В доме его родителей, шепчемся, как подростки, и стараемся не шуметь. Обозначенная доктором неделя уже прошла. Тошнота и головокружения уже меня не беспокоили так, как в больнице в первые дни. Да и меня ведь выписали, значит, все в порядке.

— Я буду аккуратным, — прошептал Алекс, прерывая поцелуй.

Думает о том же, что и я. Надо же.

Я кивнула, попыталась стянуть с него трусы, но не смогла, и ему пришлось остановиться и помочь. Он снова вернул мою ногу к себе на бедро и провел пальцами между ног, но я и так была более чем готова.

— Хочу кончить, когда ты будешь во мне, — прошептала я.

— Детка, мы кое-что не обсудили… — ответил он хрипло.

Он провел членом по моим складкам, нежным, долгим, тягучим движением, и я вцепилась в его руки.

— Сейчас? — выдохнула я.

Он снова дразнящим движением провел по мне, и я задрожала, выгибаясь ему навстречу.

— Как мы будем предохраняться? — спросил Алекс, удивительным образом сохранявший способность мыслить и говорить.

— Не знаю, — прошептала я, думая только о том, когда он, наконец, войдет в меня. — А что у нас есть с собой?

И еще раз головкой по клитору и ниже горячим пульсирующим членом.

— Ничего, — просто сказал Алекс.

— Боже, — пискнула я, — если ты сделаешь так еще раз…

Я не договорила, потому что он, конечно, сделал это еще раз. Я впилась зубами в его плечо, пальцами оцарапала спину.

— У Джейка что-то должно быть…

Головка задела клитор, и меня прошило током.

— Да, но сейчас три часа ночи, и Джейк скорей всего спит.

— Тогда вспомни, как было с джемом.

— Снова джем, проклятье, — с этими словами он направил его в меня и вошел.

Я ослепла от удовольствия.

Не прерывая глубокого поцелуя и не покидая меня, Алекс перевернул меня на спину и остался нависать надо мной почти на вытянутых руках. Поцелуй пришлось прервать. А потом он вышел из меня полностью. Надавил головкой и снова стал погружаться миллиметр за миллиметром, так медленно, что пожар нетерпения внутри меня взмыл до потолка, охватывая все тело, сжигая в предвкушении.

Он вошел весь и сделал какое-то движение бедрами, так что искры из глаз посыпались. Я потянулась к его губам, но он был сильно выше, поэтому стала целовать его напряженные руки, прикусывая и облизывая их. Кажется, кусала куда ощутимее, так что завтра на его руках останутся хорошие такие засосы.

Я горела от желания и движений, резких, быстрых, частых. Но Алекс вышел, провел членом, задевая головкой клитор. И эти неловкие движения приносили столько удовольствия здесь и сейчас, что заставляли только сильнее сжимать зубы на коже Алекса.

— Ты хочешь, чтобы я вошел?

Нет, он все-таки не человек. Как ему удается еще и разговаривать?

— Да, черт возьми!

Он вошел в меня только головкой, едва-едва. Еще. Еще! Я шире развела бедра, выгибаясь к нему всем телом.

А потом он нагнулся, втянул в рот мой сосок и стал вводить член  все также медленно, тягуче, и это удовольствие было густым, как мед. Сокрушающим, как десяток оргазмов разом.

Медленно, на всю длину, растягивая меня собой и перекатывая на языке сосок.

Я выгнулась в пояснице, обхватила его ногами, не желая, чтобы он уходил, приподнялась, повиснув на его шее.

И тогда Алекс стал двигаться быстро, не покидая меня и наполовину, добираясь до центра удовольствия, и я очень сомневаюсь, что мне удавалось при этом вести себя тихо.

Я разлетелась на мириады звезд, и его поцелуи собрали меня заново, вернули к жизни, после того, как я пережила вместе с ним не одну маленькую смерть, а как минимум две подряд, одну за другой.

Он почти рухнул на меня, едва устояв на локтях, когда вбился так глубоко, что казалось, сил на обратную дорогу уже не осталось.

Я вывернулась, коснулась его основания, помогла ему выйти. Сжала и без того подтянувшиеся твердые яйца. И тогда он кончил мне на живот, пока я водила по нему рукой и целовала Алекса в губы.

После Алекс рухнул рядом и прошептал с закрытыми глазами:

— Дай мне две секунды, и я принесу полотенце.

— Спи, я лучше быстро в душ.

Когда я вернулась через пять минут, он действительно уже спал. Я устроилась рядом, почему-то снова вспомнила ту ночь и наши игры с джемом. Как мы переместились в джакузи, а после на кровать и снова занялись сексом. И на Алексе точно не было презерватива, ни в первый, ни во второй раз. Это ведь не опасно? И потом у него ведь отличная реакция.

Вроде бы.