Алекс, видимо, решил, что я застыла из-за открытой двери, воспользовался моментом. Поднял меня и встал сам, захлопнул дверь и вернулся ко мне.

— Останемся здесь или идем в спальню?

У меня так кружилась голова, что я не смогла стоять, рухнула на стул, с которого он только что встал, и Алекс решил, что я хочу остаться здесь.

Я посмотрела на него.

Мой король драконов хоть и старался казаться суровым и неприступным, таким, на самом деле, не был. Ему с лихвой хватило испытаний и боли, разве не жестоко заставлять его снова страдать?

Я совсем не думала о себе. Чувствовала, что я-то все выдержу и вынесу и, прежде всего, сделаю так, чтобы чертовы предсказания с рождественской ярмарки не имели силы над нашей с ним жизнью.

— Что не так? – спросил он, коснувшись моей щеки.

Я прижалась к его руке, чувствуя, как колотится сердце. Сейчас мы не будем о плохом, только о хорошем. Я впервые увидела его счастливым. Настолько счастливым, каким еще ни разу не видела.

— Я люблю тебя, — прошептала я, чувствуя, как одна предательская слезинка все-таки бежит по щеке.

Он рывком притянул меня к себе, сжал до хруста костей, а потом резко отпустил, словно одумавшись.

— Я тоже тебя люблю. И хочу, чтобы ты говорила со мной, если что не так. Я вижу, что тебя что-то тревожит, ты не умеешь скрывать эмоции. Давай я позвоню твоей маме?…

Я улыбнулась сквозь слезы.

— Она не говорит по-английски.

— Мы придумаем что-нибудь, хорошо? Обещаю. Я хочу видеть тебя счастливой. Если что-то не так со сценариями, давай разорвем контракты, если тебе кажется, что ты не потянешь их.

— С этими сценариями я справлюсь, просто… не буду брать новые.

— Время пролетит быстро, обещаю, ты скоро вернешься в строй. Ты сделаешь самую незабываемую карьеру в Голливуде, не волнуйся об этом, — он провел губами по шее к плечу, а его руки уже забрались мне под футболку.

Бюстгальтера под ней не было.

— Трезво оценивай свои возможности, Ирэн.

Его руки легли мне на живот.

— Особенно сейчас.

Он нарисовал знак бесконечности подушечками пальцев вокруг пупка. Потом подхватил свою футболку за края и стянул ее через голову. Следом полетела моя.

Я прижалась к нему грудью, а пальцем провела по крыльям черного дракона чуть ниже пупка. И сказала неожиданно для самой себя:

— Хочу такую же татуировку.

Алекс и бровью не повел. Кажется, для меня наступил благословенный период, когда он собирается потакать всем моим желаниям.

— Это может быть больно, — только и сказал он. – Правда, будет зависеть от места, где набивать.

Он накрыл мои груди ладонями.

— Этих малышек я мастеру не отдам, — он поиграл пальцами на сосках, и я чуть не вскрикнула от нахлынувших ощущений.

— Похоже, чья-то грудь уже стала чувствительнее…

В ответ я смогла только всхлипнуть, а он усадил меня на стол, нагнулся и втянул один сосок в рот. Он прав, черт возьми.

Я чувствовала малейшее касание его языка, а сам сосок изнывал от жара его рта и от того, как Алекс нежно водил языком вокруг него.

— Боже, я сейчас кончу…

Вот теперь мне удалось его удивить. Он посмотрел на меня снизу вверх, закрыл глаза и потеребил сосок языком, а после втянул его в рот, пока вторую грудью ласкали его пальцы.

Я сильнее обхватила его талию бедрами и сдержала свое слово. Это не было сильным оргазмом, только легкой волной удовольствия, которая выгнула мое тело дугой, а внутри вспыхнул иссушающий страстью пожар.

— Вау, — выдохнул Алекс, возвращаясь к моим губам. – Я читал о таком только в книгах.

— Что это были за книги такие? – прошептала я.

— Разные. Но, детка, нам нельзя заигрывать с твоей грудью долго, это может быть опасно.

На меня как будто ушат холодной воды вылили.

— Опасно?

— Стимуляция сосков на ранних сроках.

Он говорил это и продолжал меня целовать, пока руки поглаживали голую спину – верх и вниз. Вверх и вниз.

— Ты так спокойно об этом говоришь?

— Поверь, это спокойствие дорогого мне стоит. И к тому же, я не хочу пугать тебя. Есть множество вещей, которые одновременно могут быть полезными и опасными. Не надо думать обо всем разом. Хорошо? Обещаешь не гуглить? Я знаю, о чем говорю.

— Ты уже сам это все нагуглил? — слабо отозвалась я.

— Ага. Давай выберем тебе место для татуировки, если ты еще не передумала.

— А ты не против?

— Это твое тело, детка. Ты взрослый человек, как я могу что-то тебе запрещать? И потом, может быть, сейчас это поможет тебе отвлечься. Расслабься, Ирэн.

— Дождемся задержки?

— Да, — поцеловал он меня. – Не накручивай себя раньше времени. Сможешь?

— Попробую.

Он оставил меня и, обойдя стол, вернулся к пригласительным. Нашел среди цветных картонок ручку и вернулся вместе с ней ко мне.

— Теперь я хочу тебя раздеть.

— А если кто-нибудь войдет?

— Никто не войдет. Это запрещено и это наш в дом, в конце-то концов.

Я кивнула. Он стянул с меня капри вместе с трусиками, пробежался руками по бедрам и подвел к зеркалу на стене. Вокруг на полках стояли многочисленные награды Алекса – я мигом отразилась во всех золотых поверхностях, не говоря уже о бесстрастном зеркале.

Рефлекторно сжала бедра и закрыла руками грудь.

— Не надо, — прошептал он. – Расслабься. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

Он поцеловал меня жарким поцелуем, пока его руки скользили по телу – талия, бедра, ягодицы.

— Ты еще одет, — простонала я, касаясь его члена под одеждой.

— Ага. Иначе это быстро кончится.

Его ладонь заскользила по бедрам и остановилась на ягодице. Он обошел меня и опустился на одно колено.

Его дыхание опалило кожу. Я почувствовала его губы чуть ниже поясницы.

— Здесь?

— Что здесь? – я забыла, как дышать. Не говоря уже о том, о чем мы говорили до этого.

— Набить тебе дракона.

Я вздрогнула, когда он щелкнул ручкой.

— А там больно?

— Немного. Просто здесь ты его почти не будешь видеть.

Он что-то нарисовал на ягодице.

— Но его часто буду видеть я.

Он провел языком по рисунку.

— И все на пляже будут видеть, если ты наденешь бикини.

Алекс поднялся и развернул меня к зеркалу боком.

— Сердечко, — улыбнулась я.

— Художник из меня никакой, — хмыкнул Алекс. – Дракона я тебе не нарисую.

Я посмотрела на сердечко, склонив голову.

— Он ведь привлекает к себе внимание?

— Еще какое.

— Тогда нужно выбрать не такое вызывающее место.

Алекс коснулся моей лопатки.

— Вот хорошее, но опять же, на спине ты видеть его не будешь.

Он нарисовал сердечко и там. Пришлось убрать волосы, чтобы увидеть.

— Да… Тогда предплечье?

Алекс вывел на моей левой руке сердце примерно таких же размеров, что и его дракон ниже талии.

— Здесь я буду его видеть.

— Будешь, поэтому взвесь все хорошенько. Рисунок может быстро надоесть. Он должен много для тебя значить.

Я запустила пальцы под его шорты, пробежалась по очертаниям черных крыльев.

— Этот дракон значит для меня очень много. Ты знаешь.

Алекс кивнул, притянул меня к себе. Игры закончились, поняла я, по его потемневшим глазам.

Я опустила руку ниже, сжала его член, а он потянулся к губам, возобновляя тот глубокий нежный поцелуй.

Одна его рука держала меня за талию, а второй он провел по моим бедрам. Я немного развела ноги и поддалась к нему, одновременно с этим сильнее сжимая его член. Но одежда стесняла мои движения, поэтому я только и могла, что, сжав его, водить большим пальцем по головке и немного вокруг нее.

— Хватит, детка, — выдохнул он. – Я не выдержу.

Он опустился на колени и провел языком снизу вверх. Я качнулась, вцепившись в его плечи.

Уткнулась в бесстыдное отражение в зеркале. Его голова между моих ног, руки скользят по бедрам. Язык повторил с клитором тоже, что с грудью несколько минут назад, и я охнула.

— Я сейчас упаду, Алекс…

Он моментально потянулся к стулу одной рукой и подтянул его ко мне, и я рухнула. А он только развел шире мои ноги и, оставаясь вровень с моим лицом, прошептал:

— Люблю, как ты кончаешь. Как стонешь. Отдаешься. Люблю тебя всю.

Его пальцы заскользили медленно, тяжело, сверху вниз. Я уперлась пятками ему в бедра. Он стоял на коленях, вровень с моим лицом, а рука, достигнув низа, снова взмыла вверх. И он опять повел все пять пальцев вниз, медленно, наслаждаясь каждым миллиметром.

Все разрывающие меня эмоции я могла выразить только в поцелуе. Знала, что даже если буду молить о том, чтобы он двигался быстрее, чтобы он, наконец, подарил мне оргазм, он не послушается. Да и я, положив руку на сердце, не готова была променять эти тягучие ласки ни на что иное.

Всего два раза он провел по мне, а я горела изнутри. Я едва сидела на месте. Бедра дрожали под его медленной томительной лаской.

Он дошел до низу, и я выгнулась навстречу, умоляя всем телом, чтобы хотя бы один его палец вошел в меня, но нет. Он оторвал руку и вернул ее на живот.

Не чувствовать его пальцы на себе было еще хуже. Алекс словно бы увлекся поцелуем и не двигал пальцами, и я извивалась от бушующего внутри меня пламени. Утолить мою жажду мог только он. А он изводил меня ожиданием.

Пальцы заскользили вниз. Все пять. Медленно. Я чувствовала каждый.

Я задрожала крупной дрожью, когда он стал вести ими по клитору. Мгновения казались вечностью. Я горела от желания кончить сейчас, чтобы пытке пришел конец, и от желания никогда не отпускать их от себя и снова ощутить это тягучее скольжение на себе.

Еще раз он провел ими сверху вниз, и я всхлипнула от пытки. Тех крох наслаждения было недостаточно, чтобы кончить, хотя, если это будет продолжаться снова и снова, то я обязательно взорвусь, разлечусь на тысячи осколков.

Алекс отстранился от моих губ, а его пальцы снова стали ползти вниз.

— Детка, нам нужно кое-что сделать… Пока наш дом не превратился в детский сад.

Я развела ноги еще шире, подрагивая от едва уловимого, близкого и в то же время недостижимого оргазма.

— Мне будет больно?... – всхлипнула я, прекрасно зная, к чему он клонит.

— Может быть, чуть-чуть. Я мог бы ответить, что нет… Но я честен.

— Хочу кончить. Сейчас.

— Нет, твое возбуждение сгладит острые ощущения, а оргазм будет сильнее. Потом. Когда я буду в тебе.

— Это шантаж.

— Нет, я сделаю, как ты скажешь.

Его пальцы задержались на клиторе, надавили, и я зажмурилась от темного пламени страсти, которое пылало внутри.

— Хорошо…

Он впился в мои губы, словно не веря, что я все-таки согласилась.

— Здесь? – спросила я потом.

— В спальне.

— Я не дойду, — простонала я.

Алекс подхватил меня на руки, открыл дверь с ноги и устремился к лестнице.

********

Бедный парень выходит на улицу только в дождь, потому что он просто огонь :)))

* * *

В спальне Алекс сбросил почти все с кровати, оставив только большую подушку по середине.

— Ляжешь на нее животом. Твоя попка должна быть приподнятой, хорошо?

— Я боюсь.

— Я люблю тебя, — он поцеловал меня, — и не сделаю тебе больно. Обещаю. Детка, не думал, что скажу это, но мне нужна «Пантера».

Внизу живота все заныло от предвкушения. А во рту, наоборот, пересохло. Я неопределенно махнула в сторону прикроватной тумбочки.

От вида розовой «Пантеры» в его руках колени подогнулись. Алекс бросил ее на кровать, прижал меня к себе. Я стянула с него шорты, опустилась на колени раньше, чем он остановил меня. Но остановилось, не доходя до члена, только обхватила его рукой. А сама провела языком по дракону и поцеловала его долгим, жарким поцелуем.

Член в моих руках дернулся в нетерпении.

— Ложись, — прохрипел Алекс.

Я взобралась на подушку, пока он достал из своей тумбочки ярко-красный тюбик и пару презервативов.

— Что это?

Вместо ответа Алекс щелкнул крышечкой и выдавил на пальцы тягучую бесцветную жидкость. Подошел ко мне с улыбкой и провел по складочкам между ног, его пальцы заскользили волшебным образом, едва касаясь.

Смазка. Ясно-понятно.

— Еще, — выдохнула я. – Еще!

Его пальцы двигались почти невесомо, увлажненные и скользкие. Словить удовольствие теперь стало еще сложнее, хотя он двигал рукой быстрее, настойчивее.

А потом он отвел руку и приставил ко мне едва вибрирующую «Пантеру», тоже обильно смазанную увлажнителем.

Я поерзала, надеясь, наконец, добиться разрядки. Уж с собственным-то вибратором я справлюсь. Но я услышала, как хмыкнул Алекс, как прогнулась под ним кровать, он встал позади меня. Погладил бедра, ягодицы, я развела их в стороны, бесстыдно при этом выпячивая к потолку задницу. Умоляя об оргазме или том, чтобы он вошел в меня.

Я сходила с ума от желания. Ловила пусть не его руки, но хотя бы «Пантеру», но Алекс только водил ею по клитору, нежно, снова подогревая, приближая к оргазму ненавязчиво, неуловимо.

— Войди в меня…

Он ввел палец, и я выгнулась, насадилась на него, тщетно пытаясь испытать от этого удовольствие.

— Мало.

Алекс навис надо мной, перемежая слова поцелуями в плечо и спину:

— Ты хочешь меня?

— Да.

— Хочешь мой член внутри себя?

— Да!

— Я хочу твою попку, детка.

Он провел скользким пальцем между ягодиц, и меня прошило током. Сильное, жгучее желание откликнулось на эти движения. Сдерживаемая лавина страсти дала трещину.

Я выгнулась в пояснице, потерлась попкой о его живот.

— Да, Алекс. Сделай это…

Я хотела его. Хотела всего и везде. Ему удалось вырубить все предохранители, и на смену страху пришло только башнесрывное желание.

«Пантера» продолжала легко вибрировать между ног, не давая прийти в себя, не сбавляя градус наслаждения.

Я вздрогнула, когда между ягодиц упала прохладная гель-смазка. Управляя левой рукой «Пантерой», пальцами правой Алекс стал поглаживать и надавливать. Эти откровенные пронзительные ласки так вовремя пришли на смену тем дразнящим, неуловимым движениям.

Я прогибалась в пояснице ему навстречу. Я перестала понимать и осознавать, что именно делали руки Алекса и где. Я доверилась ему и растворилась в его мягкой подготовке, в безграничной ласке, когда удовольствие важно было для обоих, а не только для одной стороны.

Иногда он нагибался и целовал мою спину, шептал, как хочет меня и как давно мечтал об этом. Какой вид ему открывается. И что, пожалуй, «Пантере» самое место в его руках, а не моих.

Я застонала в голос, когда он ввел «Пантеру» в меня. Это было, как первый глоток воды после путешествия по пустыне.

Какое-то время Алекс трахал меня «Пантерой», но после вытащил ее, я поддалась к нему, в поисках ее, снова готовая кончить. И ощутила, как он уперся членом выше. В тугое кольцо мышц.

Его пальцы скользили по клитору, уже целенаправленно только там. После стольких раз, когда я была в шаге от оргазма, а тот покидал меня, много времени не потребовалось.

Я задрожала от шквала удовольствия, вцепившись в простыню. И почувствовала, как Алекс надавил и вошел. Едва.

Пальцы, которые замерли, снова пришли в движение, и вот тогда-то оргазм и накрыл с головой, смешался с редкими вкраплениями острых ощущений, прошивших тело. И когда он стих, а я лежала, всхлипывая от мыслей, что вот все и кончилось, Алекс шевельнул бедрами.

Я закричала. И вовсе не от боли.

Все удовольствие, которое только что испытала, было ничто в сравнении с этим. Наслаждение было острее, преступнее, глубже. Оно рождалось глубоко внутри, темной запретной волной.

Я не знала, также хорошо Алексу в этот момент, как и мне, потому что, казалось, ну никому не может быть лучше, чем мне. Что было глупостью столько времени бояться. Что в руках этого мужчины я могу ощутить куда больше граней удовольствия, чем знала до этого.

Что люблю и доверяю. Что готова с ним на все. И что он никогда не причинит боли. Не оставит. И будет любить меня вечно.

Алекс двигался, постепенно ускоряя ритм, позволяя принять больше, погружаясь все сильнее. И спустя какое-то время снова подвел к клитору «Пантеру», и когда я решила, что больше удовольствия уже быть не может, меня снова накрыло.

Я выгнулась в немом крике, пока мелкая дрожь перерастала в головокружительные толчки наслаждения. Меня колотило изнутри, на миг я перестала дышать и после закричала в полный голос, растворяясь, разбиваясь, переставая существовать.

Алекс что-то процедил сквозь зубы, вошел в последний раз, и его дрожь передалась мне. Он рухнул сверху, все еще содрогаясь от собственного оргазма. Притянул меня к себе, вжимаясь в губы, срывая остатки крика с моих губ.

— Я люблю тебя, — шептала я, — как же сильно я тебя люблю…

Он водил руками по моим волосам, лицу, рукам, бедрам и талии. Целовал, улыбался, благодарил за эти незабываемые ощущения. А потом обе руки Алекса снова легли мне на живот.

Я посмотрела на его ладони, а потом на него – его глаза были закрыты.

— Алекс…

— Подожди, — прошептал он. – Я молюсь.