Алекс донес пакеты до кабинета на первом этаже и вывалил их содержимое на ковер перед камином. Мы зашуршали коробочками и инструкциями.
— Написано, что лучше делать утром, — прочла я.
— Возьми тогда мой, тут написано, что можно делать в любое время, поскольку он сверхчувствительный.
— А с этим что делать? — показала я на гору упаковок и инструкций.
— Можно сжечь, — предложил Алекс, указывая на камин.
Он сложил картонки, поднес специальную зажигалку и поворошил угли. Поработал кочергой, распределяя топливо в камине. Все это время я сидела рядом, подтянув ноги к подбородку. В туалет по-прежнему не хотелось.
Алекс закончил с камином, вернул все на место. Что-то полистал в телефоне, и я ждала снова звуки Ниагарского водопада или что-нибудь подобное, но вместо этого он опрокинул меня на ковер, вовремя подставив свой локоть мне под голову, и стал целовать меня.
И как только я расслабилась, целиком отдаваясь его поцелую, рука Алекса скользнула ниже, добралась до моих ребер… и он стал меня щекотать!
Я выгнулась от хохота, с трудом выдохнув, пока его пальцы пересчитывали мне ребра:
— Что ты… делаешь?
— Написано, что если сильно смеяться от щекотки, то можно захотеть в туалет.
Я снова неверяще хохотнула, а потом подпрыгнула и с криком «Помогло!» понеслась в ванную. Меня остановили только хохот Алекса и крик: «Ты тесты забыла!»
Пришлось вернуться. Взять охапку тест-полосок и исчезнуть.
Спустя пару минут я вернулась. Тесты остались ждать результата в ванной.
Я опустилась на ковер рядом с Алексом.
— Теперь надо чуть-чуть подождать.
— У меня есть одна идея, как скрасить ожидание, — прошептал он и снова коснулся моих губ.
Он опустил меня на ковер, а я обвила руками его шею.
— Ты же говорил, что сегодня тебе надо отдохнуть.
— Похоже, уже отдохнул, — выдохнул он в шею, обдавая жаром.
Нависая надо мной, он целовал невесомо и бережно — в щеки, лоб, губы, шею. Я потянулась к нему бедрами, нашла его губы и проникла языком в его рот.
Он сжал мою грудь через одежду, и я вскрикнула, таким сильным и острым было это ощущение. Грудь словно переполняло изнутри, и я впервые почувствовала, какими болезненными стали соски. Их ощутимо покалывало, пока Алекс ласкал их через одежду.
Даже утром эти движения не ощущались так, как сейчас.
Алекс, впрочем, быстро убрал пальцы с сосков и накрыл всей ладонью сначала одну грудь, потом другую.
— Я думал, мне показалось… Они стали больше, — прошептал он. — Мягче…
Задрал мою футболку и стал целовать грудь, минуя соски, которые болезненно реагировали на такое отсутствие внимание со стороны Алекса. Хотелось, чтобы он втянул их в рот и поиграл ими на языке, и одновременно с этим не хотелось, поскольку приятные ощущения граничили с раздражающими.
— Детка, что не так? — он легко поцеловал меня в губы и навис над моим целом.
— Соски… — выдохнула я. — Они…
— Они великолепны, — шепнул мне Алекс. — Так призывно торчат, посмотри на них…
— Они болят!
— Ясно, мэм. А когда я делаю так?
Он стал аккуратно целовать грудь, подбираясь ближе к центру. А после медленно провел языком по ореолу, глядя на меня, и я выгнулась от удовольствия.
Удивительно, что раньше пульсация удовольствия явственно ощущалась только между ног, а теперь оба соска пульсировали так, что меня разрывало на части. И одновременно с этим я понимала, что касаться их строжайше запрещено. Это было схоже с ощущениями, когда в детстве ковыряешь ранку от выпавшего зуба языком — и приятно, и больно. Только сейчас ощущений, конечно, было в сто крат больше. И они были куда запретнее.
Алекс провел губами по животу до пупка и вернулся. Меня словно поджаривали на медленном огне.
— Хочу тебя, — захныкала я. — Больше не могу терпеть.
— Правда? — удивился он. — Но мы ведь только начали.
И он прочертил круг языком вокруг соска на второй груди, и перед глазами потемнело. Я уперлась руками в его грудь, толкнула на спину. Мне бы ни в жизни не удалось уложить его на лопатки, если бы он сам не позволил этого. Сейчас он был не против, так что растянулся на ковре, глядя на меня с улыбкой снизу вверх.
Я рывком стянула с него джинсы и боксеры. Он потянулся ко мне, но я только прорычала:
— Руки прочь, мистер! Сейчас ты будешь умолять меня о том же.
Я накрыла его член губами и без прелюдий, подготовки и церемоний, позволила ему скользнуть так глубоко, как только было возможно. Я была голодна. Боже, я ощущала какое-то яростное желание, затопившее сознание. Владеть и овладеть. Ощутить его в себе и взорваться.
Это был самый яростный, агрессивный минет, какой мне доводилось делать. Я взяла с места в карьер, и теперь не могло быть и речи о нежных движениях языка, напоминавших порхания бабочки. Я двигалась быстро, требовательно, резко, даже без помощи его руки, которой, обычно, он направлял меня.
Улыбка сошла с его лица. Я почувствовала, как напряглось его тело. Как возбуждение из заигрывания перешло сразу в кульминационную стадию. Алекс застонал, впервые так громко.
— А ты умеешь убеждать… — низко пророкотал он, подхватил меня за руки и уложил перед собой на ковер.
Извиваясь, я стала стягивать с себя одежду, и потом он просто сорвал ее с меня, одним быстрым движением. Развел мои бедра, задержав взгляд ненадолго между ними. От одного только взгляда я прогнулась так, словно он провел там языком.
— Войди в меня, — простонала я и вскрикнула, когда он только провел членом по набухшим влажным складкам.
— Войти и трахнуть? — уточнил он невозмутимо и снова потерся членом о клитор.
— Да, — выгнулась я.
— Сильно?
Он двигал бедрами сильнее, терся о меня, но я нуждалась в большем. Сейчас. Внутри. Заполнить. Овладеть.
— Да! — крикнула я, чувствуя, что сейчас кончу даже от таких ласк.
— Как скажешь.
И он толкнулся в меня, заполнил всю до отказа, разом, до самого основания. Опустился рядом на локти, ответил на мой лихорадочный жаркий поцелуй и стал двигаться, вбиваться. Глубже. Сильнее.
Я кричала, потому что время сдержанных стонов в этот раз давно прошло, впивалась в его губы и прикусывала их. Приподнимала к нему бедра, не желая выпускать его ни на миг. Я пила его страсть, растворяясь в его сильных движениях, потому что именно это сейчас было мне жизненно необходимо.
Я терлась о низ его живота клитором, разводила ноги сильнее, и в то же время меня пронзала острая боль даже от мимолетного касания сосков о его грудь.
Удовольствие переплелось в такой тугой узел противоречивых чувств, что больше не было сил терпеть, но недоставало еще какой-то капли, какой-то незначительной детали, без которой, как потерянный паззл, наслаждение была неполным.
Я закусила собственную губу, освободила руку и опустила вниз, касаясь себя пальцем. Алекс накрыл мою руку своей, направляя, словно лучше знал мое тело, и может быть, так и было.
Подушечкой пальца я коснулась напряженной ноющей горошины, провела пальцем вокруг, наслаждаясь мягкостью. А потом вернулась к ней и потерла ее резко и требовательно, желая шагнуть скорее за край, рухнуть с обрыва в реку наслаждения.
Перед глазами потемнело, я почувствовала, как волна дрожи зарождается глубоко внутри меня. Как поднимается и охватывает все тело, как передается Алексу, который так и не умерил движений, и если бы не эти быстрые, резкие, умелые движения, я бы не познала и половины того, что теперь в одну долгожданную секунду катапультировало меня в омут оргазма. Я закричала, обхватывая Алекса руками и ногами, вжимаясь в него каждой клеточкой своего тела.
И почувствовала, как он взрывается следом. Он едва не рухнул сверху, покачнулся, но удержался на локтях после того, как сильно ударил в последний раз бедрами, желая быть еще глубже внутри меня в этот решающий миг.
Я отдала ему всю себя, содрогаясь от собственных ощущений, и почувствовала, как меня сотрясает его громкое стремительное сердцебиение.
Через несколько секунд Алекс рухнул рядом, все еще переплетая пальцы наших рук. Как и я, он быстро и часто дышал.
— Что это было?… — прошептал он через пару минут, едва восстановив дыхание. — У меня руки до сих пор дрожат. И не только руки.
Я тихо засмеялась. Удовольствие растекалось по венам густым спокойствием. Хотелось спать. Вспыхнувший вдруг пожар унялся также внезапно.
— Сможешь когда-нибудь повторить? — Алекс приподнялся на локте.
У него был действительно безумный взгляд. Безумно-счастливый.
— Не знаю, — прошептала я. — Ты стал моим… наваждением. Совершенно внезапно.
Он рухнул на ковер, прижавшись к моему плечу. Его рука, которая легла мне на живот, едва подрагивала.
— Как же охрененно кончать в тебя, детка. Ты мой личный сорт героина, так и знай. Я люблю тебя.
Он поцеловал меня в плечо.
— Ого, — пробормотала я, — ты признался первым. Похоже, это и правда было что-то невероятное.
— Так и было, ты же знаешь. Помочь тебе встать?
— Пожалуйста. А не то усну прямо на ковре.
Алекс поднялся первым, протянул мне руку, помогая встать, а потом подхватил на руки.
— Детка, ты ведь помнишь? Нам надо в ванную.
— Зачем?... Ох, тесты! Я опять обо всем забыла.
Алекс отпустил меня на пороге и включил свет. На всех поверхностях лежали тесты. И со всех сторон, куда ни глянь, плюсики, две полоски, галочки и даже прямолинейное «Yes».
— Ты беременна, — прошептал он, — действительно беременна!
— Ага, — кивнула я, ощущая себя смертельно уставшей. — Я же говорила.
Он снова подхватил меня на руки и закружил по кабинету. За окном уже стемнело, и единственный свет давал слабый огонь в камине. А за окнами переливался подсвечивающийся бассейн.
— Отнести тебя в кровать?
Я смогла только кивнуть.
Глаза закрывались сами по себе. Даже не могла держать их открытыми. Алекс так и вынес меня в холл, голую, и сам был без одежды. Он что-то говорил еще о том, что сейчас позвонит Джейку, Эдварду и всем, кому надо… но я заснула где-то на середине лестницы, и как он донес меня до спальни и уложил в кровать, я уже не помнила.
*******
Боже.
Какие.... у них песики красивые :)))))
* * *
Утром я проснулась в восхитительнейшем, невероятном расположении духа. Вот просто как открыла глаза, так сразу и захотелось вскочить с кровати, закружиться по спальне и спеть песенку хором с маленькими птичками, которые стали бы клевать зерна из моих рук. Это здорово получалось у всех принцесс Диснея, а мной владело pure happiness — счастье высшей пробы.
И длилось оно ровно до того момента, как из горизонтального положения я перешла в вертикальное.
Стоило коснуться ногами пола, как вместо танцев мои ноги понесли меня к туалету, а из горла… о нет, рвались отнюдь не песни. Я едва успела. Меня вывернуло наизнанку, и я рухнула на кафель, безжизненная, как Белоснежка после отравленного яблока.
Что со мной, черт возьми?!
Ах да.
Я же беременна.
Я все еще сидела возле унитаза, пытаясь отдышаться, когда в дверном проеме появился Алекс.
— Хотел сказать доброе утро, но, кажется, не стоит.
— Уйди, — едва успела сказать я и меня снова вывернуло.
Вашу ж мать! Так теперь всегда, что ли, будет?
— Может, кофе? — крикнул он из гардеробной.
Ему не стоило произносить этого. От одного только воспоминания, каким терпким и горьким может быть один только аромат, я извергла из себя все и даже больше.
— Понял! — отозвался Алекс после паузы. — Гугл говорит, что надо есть соленые крекеры прямо в постели, чтобы утренняя тошнота прошла легче.
Легче? Что, черт возьми, это значит? Блевать не пять раз, а один?
Но на предложение похрустеть соленых крекеров организм никак не отреагировал. Я смогла подняться, добраться до раковины и прополоскать рот и потом почистить зубы. Кстати, бледной я при этом не выглядела, как бывало при кишечном гриппе, например.
Когда я закончила чистить зубы, то вышла в спальню. Алекс сидел на кровати с телефоном в руках. Я сказала:
— Яичницу. Бекон. Сок. Никакого кофе. И свой лучше выпей раньше, чем я спущусь. И те ореховые пирожные, что мы купили вчера.
Алекс кивнул.
— А ты?
— А я в душ.
— Поцеловать тебя можно?
— Если тебе не противно.
Он обнял меня и притянул к себе, поглаживая по спине.
— Мне не противно, мне очень тебя жаль.
Я шмыгнула носом.
— Иди и добудь мне бекон, Алекс.
— Слушаюсь, моя королева, — улыбнулся он.
В душе меня ждало еще одного открытие — соски болели даже от бьющих в них струй воды. Пришлось отворачиваться или стоять, зажимая соски руками. И да, грудь стала тяжелее, Алекс вчера не ошибся. Так быстро? Боже, так и должно быть? Почему так быстро все происходит: и тело меняется, и настроение, и состояние?
Когда я спустилась на завтрак, то надо же… Сюрприз!
От запаха бекона, который я так жаждала еще полчаса назад, я пулей вылетела из-за стола.
— Убрать его с твоей тарелки? — крикнул Алекс из столовой.
— И быстрее, — прохрипела я.
Итак, я осталась без бекона и кофе. Маленькая детка внутри меня, не отбирай хотя бы орехи, пожалуйста.
Я села за стол и хлебнула кислого апельсинового сока. Стало чуть легче.
— Это токсикоз, — сказал Алекс, — и ученые до сих пор не могут объяснить его механизм.
— Вот же бездельники, — проворчала я.
— Он, обычно, заканчивается ко второму триместру.
— Обычно? — повторила я с ужасом. — А может, не закончиться?!
— Да, и это плохая новость. Хорошая в том, что на протяжение всей беременности он бывает редко. И что у тебя это пока только в первый раз, и больше может не повториться.
— Спасибо, гугл.
Алекс стрельнул глазами в мою сторону.
— Не смей переименовывать меня в записной книжке.
— А ведь я даже не думала об этом, пока ты не сказал… — протянула я, ковыряя вилкой еду. — Так мне надо утром есть крекеры прямо в постели?
— Да, не вставая. Пишут, что это помогает.
— А орехи?
— Нужно пробовать. Каждому помогает что-то свое.
Я протянула руку через стол и сжала его пальцы.
— Спасибо.
— Не за что. Я очень стараюсь помочь, но, черт, мне не понять и десятой доли всего, что ты чувствуешь.
— Мое тело уже меняется, Алекс, — прошептала я неожиданно для самой себя. — А что будет дальше? Сейчас ведь только… самое начало!
— У тебя примерно пятая неделя. Беременность исчисляют в неделях от первого дня цикла. А тело… Оно должно измениться, иначе ты не сможешь родить и выносить. И нормально, что тебя это пугает.
— Пугает? — повторила я. — Да я в ужасе! И пока меня будет тут разносить вширь или я буду блевать, обнимаясь с унитазом, ты будешь без футболки рассекать на съемочной площадке верхом на байке!
— И каждую долбанную минуту думать о тебе. Кстати, чаще всего меня будут мутузить, как грушу, на этой площадке. Это же боевик.
— Там будет эта… — я пощелкала пальцами. — Я видела сцену у тебя в финале, как ты ее заставляешь лечь грудью на этот самый байк…
— Джессика Браун?
— Она самая! Эту сцену тоже будут снимать с твоим дублером? Что ты так улыбаешься?
— Никогда не видел еще, чтобы ты ревновала. Ты такая воинственная с вилкой в одной руке и круассаном в другой.
— Алекс, — сказала я, медленно откладывая вилку в сторону, — это вообще-то серьезный разговор.
— Я весь во внимании. Что ты спрашивала? Кто будет нагибать Джессику Браун над байком? Ну, я буду. Я ведь главный актер. А именно этим главные актеры и занимаются. Такое важное дело нельзя поручать другим. Может, мне потом еще и «Оскар» дадут, за лучший недотрах на публике. Ради меня даже введут такую номинацию.
— Ладно, — вздохнула я, кусая губы, чтобы не расхохотаться. — Что-то я и правда перегнула палку. Я вообще-то не ревнивая.
— Когда я играл с Оливией, ты злилась? — спросил он.
— Ни капли.
— И сейчас не надо, детка. Какие бы формы ни были у Джессики, мне нравятся твои. И я всегда хочу прокатить на байке именно тебя, запомни это.
— Только это будет не скоро, Алекс.
— Мы вроде никуда не спешим, — улыбнулся он. — Я сейчас хотел съездить в посольство. И нам должны привезти детей сегодня, помнишь?
— Да. Сейчас я отдышусь и пойду одеваться для посольства.
— Не нужно, я поеду сам.
— Сам? Но это же мои документы. Мой развод.
— Посмотрим, что я смогу сделать сам. Если ничего не выйдет, поедем вместе. Договорились?
— Ладно, — протянула я.
Алекс точно не сталкивался с российской бюрократией до этого. Чтобы кто-нибудь из чиновников отдал или решил вопрос без основного лица? В жизни не поверю, что такое может произойти.
— Просто мне кажется, ты зря потеряешь время.
— Посмотрим, — повторил он.
После завтрака, проводив Алекса, я подхватила ноутбук и спустилась к бассейну, где в тени, стала перечитывать первый сценарий «Короля драконов» и наработки к нему, чтобы вдохновиться идеями для второго фильма.
Проблема была в том, что вторая часть изначально вообще не предполагалась. Драматичный финал, конечно, мог стать предпосылкой к продолжению, но иногда фильмы заканчивались именно этой нотой, которая означала открытый, неоднозначный финал.
С другой стороны именно такой финал давал пищу для размышлений о том, каким может быть вторая часть. С таким финалом она могла быть какой угодно. Хоть десять лет спустя, хоть вбоквел, хоть сиквел. Кевин выслал мне отзывы фокус-групп, которые уже смотрели фильм целиком, правда, без финальных обработок и спецэффектов. После просмотров этим людям раздавали анкеты, в которых они должны были ответить на определенные вопросы по сюжету, героям, ощущениям и так далее. Чтением этих анкет я и занялась после того, как освежила память сценарием первой части.
Номер заказа 1469970, куплено на сайте LitNet
В анкетах был вопрос о тйом, развитие какой сюжетной лминии вы бы предпочли во втором фильме, и многие вкыбрали именно отношения между сбежавшей кзоролевой и королем драконов. Что было банальщиной, которая особо и не помогала, потому что о ком еще снимать второй фильм, если не о главных героях? Конечно, фокус-группы могли быть полезными, но не стоило ждать от них, что они смогут написать сценарий за вас.
Я переписывалась с группой сценаристов после того, как получила отмашку от Кевина на второй фильм, и пока это были любые, даже самые сумасшедшие идеи, не подкрепленные ни какой информационной базой. Важнейший брэйнсторм мы устроим на встрече после нового года, и эта встреча станет нашей отправной точкой.
А сценарий должен был быть готов уже к маю. Черновой вариант, разумеется. Для того чтобы создатели фильма могли окончательно определиться с бюджетом, местами для съемок и членами съемочной группы.
С приглашенными на роли актерами нужно было определяться как можно раньше, чтобы не попасть впросак с их графиком, если речь шла о супер-популярных звездах или чтобы было достаточно времени в запасе для того, чтобы провести кастинг.
От этих мыслей меня и прервала внезапная смс-ка.
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Умираю от скуки в очереди»
ИРЭН: «Могу выслать анекдот»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Лучше фото твоих сисичек»
Я хмынула, подняла телефон над собой и щелкнула.
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Серьезно? Это платье»
После второй фотки с вырезом он ответил:
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ: «Уже лучше. Но опусти вырез на пару дюймов ниже»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«А еще лучше сними платье»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ: «Серьезно, они в этом посольстве могут работать ЕЩЕ медленнее?»
ИРЭН: «Могут. Если в Москве у них это получается, то здесь, наверное, тоже. Удивляюсь, что тебя вообще впустили»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Я сделал секретаршу чуть более сговорчивой»
ИРЭН: «Как?»
ИРЭН: «АЛЕКС»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Детка, не нервничай. Ты теперь, правда, собираешься ревновать к каждой?»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Секретарша работает здесь со времен Джимми Картера»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Если ты не знаешь, то это такой американский президент, во время правления которого моя бабушка зажигала с дедушкой»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«И знаешь, как мне удалось растопить ее черствое сердце?»
ИРЭН: «Как же?»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Я сказал ей, что скоро стану папой»
Удивительно, ему удалось одной фразой выбить у меня почву из-под ног. Из состояния «Убивать!» я перемахнула в «Черт возьми, как трогательно!»
Ладно, он заслуживал поощрительный приз за такое.
Я приспустила платье, сжала грудь обеими руками, чтобы она казалась лучше и больше и быстро сфоткала. Потом оделась.
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Люблю. Люблю. Люблю»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Это для каждой и тебе»
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«PS. Послу они тоже понравились»
Когда прошел еще час, и я за это время четыре раза успела сходить в туалет, успев набросать как минимум три разных сюжетных линии для одного и того же фильма, то получила новое смс.
КОРОЛЬ ДРАКОНОВ:«Срочно еду к Джейку. Все отменяется»
И едва я успела нажать ответить, как мне пришла еще одна смс-ка.
ДЖЕННИ: «Прости, дорогая. У Кайли ветрянка»