Сан-Франциско, 1987 г. Монсеньор

На вежливый стук в дверь никто не откликнулся. И он вошел сам. Увиденное заставило его нахмуриться. Марк, весь потный, в бреду метался на постели. Из уголка рта стекала кровь. Он стонал и скреб ногтями покрывало. Возле кровати на полу скорчился Байя. Его широко открытые глаза неподвижно смотрели в одну точку, и то, что они видели, ужасом отпечаталось на лице подростка. – Тысячу чертей вам в глотки! Что вы творите, глупые мальчишки! – густым баритоном рыкнул вошедший, встряхнув седой гривой волос.За ним сразу же захлопнулась дверь. Сама. Шторы плотно задернули окно. В наступившей темноте, становясь все заметнее, появился светящийся круг. Вверх стали подниматься холодные языки пламени. Казалось, будто огромный цветок медленно распускает свои феерические лепестки. Гость хлопнул в ладоши. Огненные языки метнулись к кровати и, взорвавшись яркими искрами, Заклинающий Круг исчез.Марк очнулся первым. Сел, привалившись к спинке кровати, стер кровь с подбородка. Устало прикрыл глаза.– Спасибо, – безрадостно-тусклым голосом поблагодарил он шефа.Монсеньор посмотрел на него с жалостью.– Пойду, приму душ. Я чувствую себя грязным… – ни на кого не глядя, Марк встал и прошел в ванную. Там что-то упало, разбилось. Послышались ругательства, потом шум льющейся воды.«Вот чертенок! Никакого почтения к моим сединам…» – шумно отдуваясь, Монсеньор повернулся к Байе. Тот уставился на него так, словно видел впервые, но постепенно выражение растерянности и какого-то жалобного неверия исчезли с мальчишеского лица.– В-вы… – вскочил он на ноги. – Ненавижу! Вы все – ЛЖЕЦЫ! Никогда не прощу вас за то, что вы сделали с Марком! – воскликнул Имонн, с омерзением отшатнувшись от шефа. – Твари! Вы все до единого… мерзкие твари!Байю лихорадило от охватившего его яростного гнева, сжимая кулаки, он не замечал слез, текущих по щекам.– Извини… – печально вздохнул Монсеньор, – но для твоего хрупкого сердечка, отрок… то будет непосильная ноша…Смотревшие на мальчика карие по-отечески добрые глаза изменились. От желтоглазого тигриного взгляда Имонн сначала замер как вкопанный, а потом медленно осел на пол. Монсеньор подхватил его на руки, отнес на кровать. Накрыл одеялом.– Поспи немного… и тысяча чертей храни вас обоих от этих воспоминаний! – пожелал он от всего сердца.Прошел к окну, отдернул штору, сел на подоконник. Свет так никто и не включил, и темнота скреблась в стекло каплями дождя, шумом ветра, шелестом листвы.Марк вернулся в халате, вытирая полотенцем мокрые волосы. Открыл шкаф. Сбросил халат на пол. Натянул трусы, джинсы, достал футболку. Понюхал, поморщился, бросил на пол, достал другую, надевая, спросил:– Отрок спит?В темноте он хорошо видел могучий силуэт шефа на фоне окна, Монсеньор продолжал сидеть на подоконнике.– Да, я позаботился о нем, – отозвался тот, наблюдая за Марком. – Твои кошмары – слишком большое потрясение для него. Пускай поспит.Но насторожили Марка не слова шефа, насторожила интонация.– Вы же здесь не просто за тем, чтобы проведать нас, вручив очередную кредитку на расходы? Я прав? – заподозрил он неладное. И стоило ему услышать имя Оуэна, сразу же нервно заходил по комнате туда-сюда.– Тебе стоит встретиться с ним!Монсеньор произнес это категорично, начальственным тоном.– Но я не хочу его видеть! – взорвался Марк. Разве он перебрался в Сан-Франциско не для того, чтобы быть подальше от этого чудовища? Он вообще ничего не желал о нем знать!– Он убивает…– ХА! ХА! ХА! Какая сногсшибательная новость! Оуэн убивает! – Марк картинно развел руками. – А раньше не убивал… Так, цветочки нюхал?! Да он уже столько крови пролил, что мог бы и утопиться в ней! Жаль, что не хочет!– Он оставляет трупы, – посуровел Монсеньор, не принимая его саркастичного тона.– Трупы? – уставился на шефа Марк. На лице его явно читалось недоверие. – Ему что, славы захотелось? Или последние мозги растерял?! – усомнился он.Монсеньор немного помедлил, прежде чем сказать то, что Марка вряд ли обрадует.– Думаю, таким образом, он «зовет» тебя…Марк в ответ нахмурился.– Да он просто больной на всю голову ублюдок! Почему бы не поместить его в клинику? В палату с обитыми стенами. Запереть на замок, а ключ потерять!– Не поможет, ты же знаешь…– Но помечтать-то можно?!Засунув руки в задние карманы своих левайсов, он снова заходил по комнате.– А если… – встрепенулся он радостно.– И это не поможет, но помечтай… Мечтать никому не вредно… – философски заметил Монсеньор.Марк обидчиво насупился.– Ну почему я? Почему снова я? – плюхнувшись со всего маху в кресло, он взъерошил еще влажные после душа волосы. «Я не хочу его видеть! Нет – я не могу его видеть! У него непонятная власть надо мной! Меня это пугает… Какие бы силы я ни прилагал, чтобы вырваться… Я всегда буду лишь рыбкой, попавшейся в сети. Даже отчаянно сопротивляясь, я все равно продолжаю плыть к нему в руки…» Оставив в покое свои волосы, он сидел в кресле, откинувшись на спинку, запрокинув голову. В его позе проявилось что-то безнадежное. Обреченное.Хорошо зная нежелание Марка видеться с братом, Монсеньор вновь смотрел на него с жалостью. Только вот Оуэн не был бы Оуэном, если бы не заставил всех плясать под свою дудку.– Я не поеду к нему! – Марк резко поднял голову. – Во-первых, меня укачивает! Морская болезнь, знаете ли. А в самолетах, опять же, – клаустрофобия. Так что встреча отменяется! – глянул он на шефа с веселой злостью.«О, у малыша режутся зубки! К чему бы это?» – хмыкнул себе в усы Монсеньор, тоже делая вид, что и понятия не имеет о способностях своего подопечного «мерцать».– Но в машине, смотрю, тебя не укачивает! – заметил он добродушно. – Видел твой зеленый Camaro SS. И фигурка гончей к месту. Со смыслом… Увлекаешься гонками? Хвалю!Марк как-то странно глянул на шефа.– Машина не подводная лодка, на ней океан не пересечешь!– Да и не надо через океан, – «утешил» его тот. – Просто доехать до Нью-Йорка!– Что? Оуэн в Штатах?! И давно? – подхватился из кресла Марк и забегал, нарезая круги по комнате.– Где-то с середины лета, – ответил спокойно Монсеньор, не обращая внимания на его столь бурную реакцию.Марк резко затормозил посреди комнаты.– Откуда он узнал, где я живу? Кто сказал ему? Кто-то из вас проговорился, да?!– Никто не говорил! – убежденно заверил его Монсеньор. – Аура Силы – у нее свой особенный запах! Наверное, он послал Шибан по твоему следу…– Шибан? – переспросил Марк. – Удивительно, и как это они не падают замертво, столкнувшись друг с другом… Проклятые допельгангеры [2] ! – он сжал кулаки. – Когда же они все передохнут?!– О, да мой мальчик! – согласился с ним Монсеньор. – Я бы и сам кастрировал эту тварь, попадись они мне! Уж больно похотливое создание!– Так в чем же дело? – нехорошо прищурился на шефа Марк. – Разве ты не круче этой подзаборной шавки?!Проявляя снисхождение, тот снова хмыкнул.– Речь не о крутизне, мой мальчик! Эквилибриус, э-э… тьфу ты, эту латынь! Короче, не дано – так не дано!На этой бодрой фразе Монсеньор вдруг заинтересовался погодой за окном. Как же, ему хотелось… Да мало ли что ему хотелось! Он принес Клятву опрометчиво, как и остальные, и теперь ничем не мог помочь, даже предостеречь не имел права. Марку предстояло сражаться со своей судьбой в одиночестве.– Его игры привлекли к себе ненужное внимание, – вернулся он к началу их разговора. – У людей есть организация, что-то там на букву «фы». Так вот, кажется, они всерьез заинтересовались его «художествами». Сам понимаешь, семья недовольна, а говорить он будет только с тобой. Это его условие. Так что поезжай! Тебя Оуэн обязательно послушает! Не хватало еще, чтобы государственные ищейки что-то вынюхивали…– Да ладно вам! – невежливо перебил шефа Марк. Лицо его стало отчужденным, а глаза по-настоящему злыми. – Почему бы и остальным не оторвать свои задницы от ваших тронов и дружно, всей толпой, не завалиться к Оуэну в гости? Устроить мордобой с битьем посуды и крушением мебели? Хе-е… повеселитесь! Потом ноги в цемент, закатать в ковер, обвязать цепями и сбросить в Гудзон. И никаких проблем! Я по телику видел, у людей этот способ – самый действенный!«Нахальный мальчишка! За ремень, что ли, взяться?» – волевое лицо Монсеньора, делаясь каменным, посуровело.Марк подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу.– Я не поеду в Нью-Йорк. Пусть убивает… Мне все равно…Проклятое дежавю! Это уже было. Монсеньор вот также, добродушно посмеиваясь, уговаривал его встретиться с этой сволочью, и он, дурак, согласился.