Правление Карла 2-го Стюарта, 17 век. Руан, Нормандия

Плотнее надвинув капюшон плаща на изуродованное лицо и перешагивая через несколько ступенек сразу, он стал быстро подниматься наверх, к себе в комнату; напрасно понадеявшись, что для хозяйки гостиницы, мадам Леру, его возвращение останется незамеченным. Не тут-то было… – Месье виконт! Месье виконт! – уже неслось ему вслед. По деревянным ступенькам застучали каблучки, догоняя его. Он успел задвинуть засов, захлопнув дверь прямо перед любопытным носом женщины. «Ну же, уходи! Уходи! У меня совсем не осталось времени…» – привалившись спиной к двери, мысленно гнал он ее прочь.А мадам взволнованно, с искренней заботой спрашивала, не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья и будет ли виконт ужинать. Она испекла его любимый вишневый пирог. Сделав над собой усилие, прозвучавшим спокойно голосом он сказал через дверь, что ужинать уже не станет. Слишком устал с дороги. И улыбнулся бы, если бы смог, представив, как она обиженно дует губы там, в коридоре. Наконец, пожелав ему доброй ночи, женщина ушла.Облегченно вздохнув, он огляделся. Стараниями мадам комната даже в его отсутствие всегда оставалась уютной. В камине жарко пылал огонь. Толстый ковер на полу. Кровать под балдахином из зеленой тафты. Мягкая перина, застеленная покрывалом из лисьих шкур. Упасть и забыться сном – пожалуй, это интересовало его сейчас больше всего, но сначала, скинув с плеч тяжелый дорожный плащ, виконт подошел к зеркалу.На себя было страшно смотреть. Левая половина лица практически отсутствовала, обожженная до кости. Глаз вытек. Каштановые пряди волос засохли и слиплись, потемнев от запекшейся крови. С подбородка свисал рваный лоскут кожи, а собственное отражение криво скалилось из зеркала, показывая зубы, не прикрытые губами, которых тоже не было. От него воняло смрадом обугленной плоти и кровью. «Самонадеянный болван! Так тебе и надо!» – «похвалил» он сам себя.Левая рука плохо слушалась. Потянул перчатку и, чтобы не заорать от боли, стиснул зубы. Перчатку пришлось снимать, вернее, отдирать вместе с мясом. Забелели оголенные костяшки пальцев. «Достойно рукопожатия со смертью, виконт!» – хмыкнул он с легкой бравадой. Сознание вдруг замерцало, стало ясно: еще немного, и у него не хватит сил добраться до Круга.«Какого черта ты просто не выбросил это тело?» Тысячи раскаленных игл вонзились в мозг. Боль – он больше не контролировал ее. Его сильно качнуло вперед. Ухватившись за край полога, обрывая его, рухнул на постель. «Как глупо, но она… Она не заслуживает такого отчаяния – стоять завтра над твоим хладным трупом…» – мелькнуло в угасающем сознании.Вокруг кровати слегка задрожал воздух. Ярким узором расцвел Заклинающий Круг. А он продолжал падать в темноту. И это ощущение полета со сломанными крыльями завораживало его. «Поймай меня! Не дай мне разбиться…»

Разбудил виконта голос мадам. С истеричными нотками, голос глубоко встревоженной женщины. Сначала доносившийся как будто из подземелья, он становился все ближе, ближе. И вот… – Месье виконт! Вы меня слышите? Сейчас же откройте дверь! Месье виконт!Обнаружив себя лежащим поперек кровати, лицом вниз, он нехотя пошевелился. Проверяя. Боли не было. Но вставать все равно не хотелось. Хотелось спать беспробудным сном. Неделю, другую.– Хорошо… Хорошо! – охрипшим спросонья голосом отозвался он, переворачиваясь на спину. «Какая назойливая…»– Месье виконт… я принесла ваш обед! Завтрак вы, к сожалению, проспали! Вы не больны? Послать за доктором?!Неохотно он сел на кровати, спустил ноги вниз.– Я не стою вашего беспокойства, милейшая мадам Леру! Поверьте мне, я в добром здравии! Честное слово! – воскликнул бодро. – Просто очень устал! Оставьте поднос, я заберу. Да, и спасибо за вашу заботу! – спохватился виконт.За дверью звякнуло, потом застучали каблучки, удаляясь. Он прислушался. Не вернется ли назад? «Такая настойчивая…» Встал. Голову тут же закружило от слабости, перед глазами поплыло. Немного постоял, привыкая. Потом, сконцентрировавшись, шагнул к двери. На счет «раз» отодвинул засов, на «два» приоткрыл дверь. На «три» затащил поднос с едой. Задвинул засов обратно и сполз по стене вниз. Ноги не держали. От приложенных усилий на висках выступили капли пота. « Caramba, bastardo », – обругав самого себя, потянулся за посыпанной кунжутом горячей булочкой. В животе сразу же заурчало от голода. Просто великолепно!– Вставайте, виконт! Вставайте! Не будете же вы есть с пола, подобно собаке? Так не подобает вести себя благородному шевалье… – иронизируя, он заставил себя подняться. Поставил поднос на стол и без сил упал на стул. В животе снова заурчало. Но это был уже совсем другой голод.«Черт, этого только не хватало!» – подумал он, с жадностью набрасываясь на еду. Съел все до последней крошки. Допивая подогретое, с корицей и пряностями, вино за здоровье своей хозяйки, от всей души поблагодарил мадам, знавшую о его слабости к сладким винам.Сыто прищурившись, с удовольствием потянулся. Расправил плечи. Настроение поднялось. Сил прибавилось. Поражение уже не казалось таким постыдным. «Черт возьми, это еще не конец! Я вернусь и выпотрошу тебе кишки!»Открыв окно, виконт помочился, не заботясь, есть ли кто там внизу. Немного постоял, вдыхая морозный воздух. Замерзнув, захлопнул окно и подошел к зеркалу. Левая половина лица была на месте. Глаз тоже. Правда, щека пока розовела нежной кожей отрока, не знающего бритья. «Так уже лучше… гораздо лучше… Вот только от эспаньолки и усов придется избавиться… А то это выглядит как-то странно…» – остался он доволен осмотром, потирая щетину на другой щеке.С рукой дела обстояли хуже. Хотя сухожилия, мышцы и кожа вновь прикрыли отвратительно белеющие кости – пальцы не шевелились, не реагируя ни на одну мысленную команду. Виконт нахмурился. Он был левшой. Это означало, что какое-то время даже шпаги не сможет удержать в руке, не говоря уже о сотворении заклинаний. Оказаться настолько беспомощным! Взгляд, каким одарило его собственное отражение, выразил все, что он подумал о себе в этот момент. Но казнился виконт недолго. Беспечная бравада, как и безрассудная отвага, были свойственны молодому человеку.«Хорошо бы принять ванну…» – с улыбкой глянул на свои перепачканные кровью волосы, но вместо этого, завалившись на кровать, мгновенно уснул. Вокруг, разгораясь, заплясали радужные языки призрачного пламени.«… к то позволял тебе являться в мои покои в Образе Зверя! Ты охотился! От тебя пахнет кровью! Твои лапы… Ты перепачкаешь мне всю мозаику на полу! В ответ на грозный окрик огромный белоснежно-полосатый Тигр с громким рычанием запрыгнул на ложе. –  А тáк я достаточно мил… для тебя? – спросил Бьякко, растянувшись на парчовом покрывале. В янтарных глазах мускулистого гиганта с бронзовой кожей и ослепительно-белой взлохмаченной шевелюрой светилась насмешка. Сэйрю не ответил. В застывшем неподвижно высокомерном взгляде Дракона плавилось золото его неудовольствия. Он недолюбливал младшего брата. Считая, что тому незаслуженно досталась вся Мудрость Веков. Прорицатель! Разве подобает Оракулу вести себя с такой легкомысленной беззастенчивостью? Фиговый листок кое-кому не помешал бы… –  Зачем пожаловал? –  Отдавший голову вернулся… Кайя возродился! –  Это уже не новость для меня. С чем пожаловал ты?! Бьякко, нарочно вытерев перепачканные кровью ладони о драгоценное покрывало, криво усмехнулся. Он ненавидел старшего брата за то, что тот сделал с Имару. С нежным, доверчивым Имару. И, не задумываясь, порвал бы это нефритовое горло, если бы только мог забрать назад свою Клятву. –  Освободи его! Верни ему Силу! Кайя убьет его! –  Ну и что… –  Как «что»? Если Кайя убьет брата… Имару больше не возродится! Никогда! – воскликнул Бьякко и вдруг хищно подобрался, меняя облик. – Неужели ты задумал нарушить Равновесие Круга?! Дракон надменно вскинул голову, увенчанную короной белых рогов. –  Не твоя забота – печалиться о нем! Я сам позабочусь о своем возлюбленном! А что до твоей просьбы – Я никогда не освобожу его! Сэйрю величаво поднялся. Серебристые, отливающие в зелень волосы окутали его фигуру ниспадающим до земли плащом. –  Не желаешь ли позавтракать со мной? Я поведаю тебе свой замысел, – смягчился он. – Потому что тебе предстоит воплощать его… Бьякко покладисто кивнул. Красная, с благородным золотистым оттенком, жидкость плескалась в тончайшем фарфоре, просвечивающем на свету в их пальцах. –  И каков же твой замысел? – спросил Бьякко, делая глоток. – Неужели время искупления для него уже пришло? Но готов ли он? –  Зачем ты говоришь об искуплении? Зная, что и маленькая снежинка, упав на вершину горы, может скатиться к ее подножию огромным снежным комом, сметая все вокруг… Узкая кисть осторожно звякнула чашечкой о блюдце, как и в предыдущий раз, но голос Сэйрю заметно похолодел. –  Подойди! – позвал он того, кто с трепетом ждал, когда же на него обратят внимание. Бьякко забыл о чаепитии. –  Это… «что»?! Да Кайя увидит… и сразу взбесится! –  Вот и пусть бесится! Холодный взгляд Сэйрю сказал гостю, что время визита истекло. В янтарных глазах гиганта появился опасный блеск. «Как бы я хотел перегрызть тебе горло! – Тигр нервно хлестанул себя хвостом по бокам. – Это ты заставил Имару обезуметь. О, как легко тебе было убивать его, ослепленного ненавистью! Твоя «снежинка» Сэйрю – она сошла лавиной на все наши головы! Твое жестокое, эгоистичное сердце… Прокля́тое, когда же оно успокоится?!» В длинном прыжке распластав свое могучее тело, унося на спине фигурку золотоволосого отрока, Бьякко исчез в шелесте лезвий тростника. В своем Царстве…» Книга 12-ти Лун, глава пятая

Мадам Леру сердито, но сдержанно распекала нерадивую служанку, когда услышала его шаги. Впервые за неделю виконт вышел из своей комнаты, и она сразу же забыла о такой мелочи, как разбитая тарелка. Он спускался вниз одетый в простое дорожное платье: камзол из серого лионского сукна, отделанный всего лишь позументом и серебряными пуговицами, но мадам не могла отвести от него взгляда. Это лицо. Эти каштановые, слегка волнистые волосы. Эти синие, сияющие сапфирами глаза. И губы, что хотелось целовать и целовать. Она незаметно вздохнула. Мужчина, спускавшийся по лестнице, был пределом всех ее мечтаний. Предметом всех ее тайных желаний.Правда, мадам не питала особых иллюзий, прекрасно понимая, какая пропасть лежит между ним, благородным шевалье, и ею, заурядной буржуа. Но все равно не могла отказать себе мечтать о том, что когда-нибудь виконт позволит ей своим телом согреть его постель.–  Mon Dieu! Святой Франциск! Месье, я так рада наконец-то видеть вас в добром здравии! Вы как раз к ужину! Ваш любимый пирог скоро будет готов! – заторопилась она к нему навстречу. – Ну, что вы, право же, совсем засмущали меня! – застенчиво улыбнувшись, вынимая ей сердце этой улыбкой, виконт присел к столу. – Я всего лишь немного устал и отсыпался. Только и всего…– Немного устали? Отсыпались? Целую неделю?! О, вы такой обманщик, месье! – не поверила его словам мадам Леру.Положила перед виконтом меню и на правах хозяйки присела рядом. Обсуждая с ним блюда, опять мысленно вздохнула. Не она ли коварными посулами переманила к себе лучшего в Руане кондитера, чтобы баловать любимого мужчину, оказавшегося сладкоежкой, изысканными десертами?Впервые переступив порог ее гостиницы, отдавая слуге дорожный плащ с треуголкой, виконт с интересом огляделся вокруг; видимо согласившись с чем-то, беспечно тряхнул головой, и каштановая прядь непокорно упала на лоб. Рассмеявшись, он пятерней зачесал волосы назад. У нее захватило дух. Поднимаясь за ней по лестнице, новый постоялец даже не подозревал, что уже похитил сердце женщины.Расставляя столовые приборы, мадам Леру задумалась. Виконт совсем не походил на других дворян, что останавливались у нее в гостинице. Высокомерные, заносчивые – они так и кичились своим происхождением. Нет, конечно же, она обманывала себя. Разумеется, виконт был таким же, как и остальные дворяне: заносчивым, высокомерным, а порой и грубым. Невнимательным и бесчувственным. Но вместе с тем глаза его лучились добротой. Порывистый и непосредственный. Мужчина с душой ребенка. Порой он напоминал ей потерявшегося щенка, а сейчас особенно, зачем-то сбрив бородку и усы, отчего выглядел моложе и незнакомо.