Лиам

Она пристраивается у меня под боком, и это идеально. Я должен был уйти. Черт, я не должен был приходить, но мне хотелось увидеть Арабеллу. Ладно, по крайней мере, я продолжаю убеждать себя в этом. Правда в том, что я соскучился по Натали.

И это превращает меня в подонка.

— Этот фильм такой тупой! — бормочет она рядом со мной.

Уверен, женщинам нужно приобрести руководство по фильмам, которые мужчины никогда не возненавидят. И этот фильм был бы в списке. «Лучший стрелок» был бы еще одним. Этот фильм полон горячих цыпочек и крутых разборок ВМФ.

— Было бы намного лучше, если бы ты не жаловалась, — отвечаю я, благодарный за отвлечение.

— Засранец, — бормочет она, вздыхая, но потом располагает руку на моем животе, обхватывая меня за талию.

Я бы сказал что-нибудь остроумное, но не хочу, чтобы она двигалась. Ощущая близость ее тела, я начинаю желать большего. Это неправильно по многим причинам. Я нарушаю главный мужской закон, но не могу остановиться. Черт, если бы я знал, почему я даже думаю об этом… она не хочет меня. Она хочет своего мужа, а я всего лишь ее упрямый друг, который не уходит.

Натали поглаживает мой живот, и я пытаюсь остановить появляющийся стояк.

Монахини.

Пауки.

Джастин Бибер.

Бабуля.

Содрогаюсь от последнего, но рад, что подумал об этом.

Я никогда бы не объяснил, почему мой член встает от этого дурацкого фильма. Она бы наверняка поняла, что происходит. От того, что ее чертова рука находится так близко к моему мужскому достоинству, я глубоко вздыхаю и повторяю список еще раз. Мне нужно сосредоточиться и перестать думать.

Фильм идет дальше, и она начинает смеяться над ним вместо того, чтобы говорить о его тупости.

— Видишь, я говорил тебе. Это великий фильм, — я немного отстраняюсь и довольно ухмыляюсь.

Она смотрит на меня, а затем быстро отводит взгляд. Но я вижу ее насквозь. Я видел, как она смотрела на мои губы дольше, чем обычно.

Натали качает головой. И когда снова сморит на меня, на ее лице опять та самая маска.

— Когда я заставлю тебя смотреть «Идеальный голос» или «Дневник памяти», ты поймешь, что такое настоящий великий кинематограф.

— Чтобы это произошло, тебе придется связать меня и заткнуть рот, дорогая. Единственный девчачий фильм, который я могу посмотреть, это «Смертельное оружие», — самоуверенно отвечаю я.

— Во-первых, «Смертельное оружие» — это не девчачий фильм, — она остается на месте, но я чувствую, что она засуетилась. Натали легко завести. Я чувствую: когда она на взводе, то возвращается прежняя она. А не эта фальшиво-счастливая чушь.

— Я вынужден не согласиться, — говорю я и перемещаю руку на ее спину.

— Ты согласишься.

— Ты просто не увидела в нем эпичную мелодраму.

Натали презрительно усмехается.

— Ты идиот. Там вообще нет романтики! Это история про двух копов, которые стараются, чтобы их не уволили.

Я смеюсь и прижимаю ее ближе к себе.

— Мел Гибсон пытается заставить офигительно красивую девчонку быть с ним.

— Это второстепенный сюжет. Это даже не основа фильма.

— Абсолютно девчачий фильм. Я выиграл, — я усмехаюсь, зная, что у меня совершенно нет аргументов. Это был первый фильм, что пришел мне на ум, и я хватаюсь за соломинку.

Она глубоко вздыхает.

— Я сдаюсь. Невозможно переубедить дурака.

Я позволю ей остаться при своем мнении. В этот раз.

Когда мы оба затихаем и возвращаемся к просмотру фильма, пальцами я начинаю гладить ее по спине. Я даже не замечаю, что делаю, пока не чувствую, что она напрягается. Ее дыхание замирает, и она садится. Она не хочет меня.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Или, может, попкорн? — спрашивает она.

То, как она заправляет волосы за ушко, как ее глаза смотрят в пол, как ее идеальные губы прикушены, говорит мне обо всем. Ей нужно сбежать и увеличить дистанцию.

— Попкорн было бы отлично.

Мне самому нужно немного дистанции.