Курт сдернул свое пальто с вешалки и выбежал из дома. Повисла тяжелая тишина. Лиссе было трудно дышать.

  — Так что же все-таки случилось? — спросила Ханна. — Не хочешь рассказать?

  Все выглядит так, словно произошла обычная ссора влюбленных, подумала Лисса.

  — Нет. Не сейчас. Мне бы хотелось уйти, Ханна. Конечно, если ты не против. — Женщине хотелось броситься за Куртом. Догнать его и все объяснить.

  — Куда ты пойдешь? — поинтересовалась Ханна. — Сегодня Рождество!

  У Лиссы на глазах выступили слезы от этих слов. Ей хотелось кричать от внезапной боли. Она и Курт, возможно, забыли об этом светлом празднике, но для Ханны он очень много значил!

  — Мне жаль, что я порчу тебе Рождество...

  — Это не в первый раз, — с грустью в голосе сказала Ханна. — Когда родители Курта были все еще вместе... Впрочем, неважно. Если бы ты помогла Джанет, я была бы тебе признательна.

  Лисса кивнула. Покидая гостиную, она обернулась. Ханна стояла у бара и наливала себе херес. Возможно, Лисса могла бы составить ей компанию, но она сомневалась, что херес поможет ей справиться с отчаянием.

  Когда почти весь беспорядок был ликвидирован, Лисса начала думать о том, вернется ли Курт вообще. Но когда она уже вытирала последнюю каплю липкого соуса, хлопнула входная дверь ив кухню вошел Курт с двумя большими пакетами пончиков.

  Мне очень жаль, что я вышла из себя, хотелось сказать Лиссе. Я не должна была тебе лгать. Но теперь слишком поздно; он никогда больше ей не поверит.

  Он стоял перед ней, и холод в его глазах остудил ее пыл.

  — Не будим портить бабушке праздник. — Его голос был как сталь.

  — Прекрасно. Каков твой план?

  — Я притворюсь, что тебя не существует, а ты притворишься, что не существует меня.

  — Я уже сказала бабушке, что хотела бы уехать.

  — Не беспокойся. Я купил билет. Поздно вечером я сам улечу.

  Он даже не стал дожидаться своего личного самолета! Неужели так ее возненавидел? Однако для спокойствия души она должна сказать правду.

  — Кстати, позволь тебе кое в чем отчитаться. Я не делала аборт. — Девушка запихнула швабру в уборную и покинула комнату, даже не взглянув на Курта.

  Только переживи этот день — и больше ты его не увидишь, успокаивала себя Лисса.

  Казалось, что зима будет длиться вечно. Затем наступила холодная весна. Иногда Лисса думала, что солнце уже никогда не засияет вновь. Но время шло. Закончились занятия в университете. И теперь не имело значения, что о ней думает Курт.

  Наступил день выпускного бала. Он был солнечным, но не очень теплым. Университетский городок утопал в аромате сирени.

  Возможно, было глупым поступком вырядиться в кепку и платье и явиться так на официальную часть. Лисса все равно бы получила диплом, независимо от того, пришла бы она или нет. Правильнее было бы провести день в поисках работы. К тому же у нее не было семьи, которая могла бы гордиться ею.

  Лисса не пригласила Ханну на церемонию. На самом деле девушка не видела ее уже несколько недель; даже когда они встретились с директором женского приюта, единственной темой разговора было преобразование дома Ханны. Но, даже если бы повестка дня была не такой прозаической, Ханна все равно не упомянула бы своего внука. Когда он поздно вечером уехал из дома, всю следующую неделю пожилая леди не говорила о нем ни слова. Но его присутствие было все еще ощутимым, а аромат его лосьона после бритья все еще витал в самых неожиданных местах.

  Она не знала, что Курт сказал своей бабушке. Но была уверена, что ничего особенного, дабы не портить Ханне Рождество.

  После того, как тыквенный пирог был съеден, Курт уехал в аэропорт, и с тех пор Лисса ничего о нем не слышала. Не то чтобы она ждала от него какой-нибудь весточки, но ее сердце каждый раз замирало, когда она приходила на работу и находила там сообщение, адресованное ей.

  Но шли недели, а ее надежда угасала. Девушка все еще сердилась на него за то, что он осудил ее, посмел подумать, что она могла избавиться от ребенка. Впрочем, она сильно сожалела о том, что солгала ему.

  Темными ночами Лисса размышляла о том, что все могло бы быть по-другому. Нет, не о том, что она смогла бы удержать Курта ребенком. Ей не хотелось, чтобы он чувствовал над собой давление...

  Ректор назвал ее имя. Лисса гордо запрокинула голову и поднялась на сцену, сооруженную в центре огромного газона. Прозвучало несколько приветствий; девушка увидела своих коллег по студенческому совету, и на ее душе стало светлее. Декан факультета экономики вручил ей диплом, пожал руку и прошептал:

  — Мои поздравления, Лисса. Тебя ждет блестящее будущее, я знаю.

  Череда имен завершила церемонию, и дипломированные специалисты с дипломами в руках начали спускаться с возведенной для них сцены, чтобы пойти повеселиться и отметить это событие. От такого наплыва людей лестница у сцены сместились в сторону, ближе к кустам сирени. Ее ступеньки были сильно расшатаны. Когда Лисса ступила на них, ее нога заскользила, а каблук провалился в трещину. Девушка запуталась в своем длинном черном платье. Спускаться со сцены оказалось гораздо труднее, чем подниматься на нее. Лисса была благодарна человеку, который протянул ей руку и помог обрести под ногами твердую почву.

  Девушка перевела дыхание и вдохнула... аромат лосьона после бритья. Аромат, который, как она думала, больше никогда не почувствует.

  Ее рука покоилась в руке Курта.

  — Мои поздравления, — сказал он.

  Лисса всего лишь кивнула ему. Это была единственная благодарность, которую она могла выразить.

  И хотя Лисса уже не стояла на опасных ступеньках, ей показалось, что земля начала уходить из-под ног. Девушка боялась довериться своим ногам. Словно прочитав мысли Лиссы, Курт крепче сжал ее руку.

  Она посмотрела вокруг.

  — Ханна здесь? — выдохнула Лисса.

  Курт покачал головой.

  — Так как ты не пригласила ее на официальную церемонию, она не смогла получить свободное место. А стоять на ногах всю торжественную часть она не в силах.

  — Очень вежливо прийти сюда в качестве ее делегата.

  Давай все выясним. Ведь ты здесь не из-за меня. Я знаю это точно.

  — Хочешь пунш или пирожные? — спросил Курт.

  — Нет. Я не останусь больше на этом празднике.

  — Потому что у тебя слишком много дел? — непринужденно поинтересовался он.

  Словно его это волнует.

  — Да нет, остаток дня я буду отдыхать. А завтра приступлю к поискам работы.

  — Тогда мое предложение просто замечательное. — Внезапно Курт стал серьезным. — Лисса, я хочу... Я должен с тобой поговорить.

  — О, думаю, ты уже все сказал мне на Рождество, Курт. Прости, но мне бы не хотелось повторно это услышать. Спасибо, что пришел на церемонию вручения дипломов. Скажи Ханне, что я как-нибудь зайду к ней и мы поболтаем, и... — Она сняла кепку и поправила рукой волосы.

  И не нужно посылать мне рождественских открыток; если я захочу что-нибудь узнать о тебе, то почитаю деловые журналы.

  — Лисса, — тихо проговорил Курт. — Я собираюсь сказать тебе то, зачем я сюда пришел. Ты можешь стоять здесь и слушать меня или можешь уйти, но я все равно последую за тобой. Я буду кричать до тех пор, пока не пойму, что ты услышала мои слова. Тебе решать, как поступить.

  Это было бы замечательным представлением для толпы: на сцене — ректор университета, который все еще зачитывает имена опоздавших выпускников, а в это время Курт кричит на весь городок. Вот только что? Опять обвинения?

  Толпа собралась за праздничным столом, и люди, спускающиеся со сцены, обходили Лиссу и Курта и присоединялись к торжественной трапезе.

  — Но почему прямо сейчас? — устало спросила девушка. — Ведь было достаточно времени для разговора, Курт. Почему тебе обязательно нужно испортить мой выпускной?

  — Я не собираюсь его портить. Я пришел, чтобы попросить у тебя прощения.

  Она резко повернулась к нему.

  — Попросить прощения? За что? У меня так много версий, что я даже не знаю, с какой нужно начать.

  — Давай начнем с самой главной. Прости меня за то, что необоснованно обвинил тебя. Я имею в виду аборт. За то, что осмелился даже предположить такое. Тогда в моей голове все смешалось. Казалось, что она раскололась на мелкие кусочки, а потом из них сложилась картина, которая мне совершенно не понравилась. Я не хотел верить ей, но, когда я обвинял тебя, ты ничего не отрицала. И твой взгляд тогда... — Курт перевел дух. — Конечно, словами не загладить вину. Лисса, мне очень жаль, что я так вел себя. Понимаешь, тогда мне и в голову не пришло, что, возможно, у тебя был выкидыш. Ведь так все и произошло?

  Лисса помедлила с ответом.

  — Думаю, так.

  Курт нахмурился.

  — Что ты имеешь в виду под словом «думаю»?

  — Все случилось очень быстро. Когда я только заподозрила, что беременна, я купила себе тест. Результаты показали отсутствие беременности, но в инструкции к тесту было сказано, что на раннем этапе беременности он может не показать положительный результат. Позже я хотела купить еще один тест, но у меня началось кровотечение и... Вот и все. Так я никогда и не узнала правду. Хотя в глубине души я уверена, что носила твоего ребенка. Так говорит мне мое сердце.

  — У тебя было такое виноватое выражение лица, да и я не мог мыслить здраво.

  Лисса поняла, что ей нужно быть благодарной ему за то, что он наконец-то признался в своей неправоте.

  — Я очень рада, что крайней мере ты хоть что-то понял. И сколько же тебе потребовалось времени, чтобы признать свою ошибку?

  — Около месяца. Я был очень зол на тебя. — Замолчав на минуту, Курт продолжил: — К тому же ты не призналась мне в своей лжи.

  — Не надо сваливать на меня вину, Курт.

  — Я даже не думал об этом. Я причинил тебе сильнейшую боль. Мне потребовалось время, чтобы осознать, почему ты солгала мне и даже не подумала сказать правду. Разумеется, тобою руководила сильнейшая обида.

  — Я не горжусь тем, что тогда сказала тебе, — признала Лисса. — Но если тебе потребовался всего лишь один месяц, чтобы все осознать, тогда почему ты ждал до сегодняшнего дня, чтобы поговорить со мной?

  Курт потупил взгляд.

  — Знаю, как странно это звучит, но я боялся. Ведь я понимал, какой ужасный поступок я совершил. Я не мог представить, что ты согласишься поговорить со мной после того, что я натворил. Шесть лет назад ты даже слушать меня не стала.

  — Ты имеешь в виду тот день, когда я выбежала из математического класса, а ты догнал меня? День, после того, как мы... Курт, ты не особо настаивал на разговоре.

  — Возможно, мы оба кое-чему научились.

  Возможно, с сомнением подумала Лисса. Хотя, если бы он позвонил ей этой весной, она бросила бы трубку. Она тоже была сердита на него. Даже сегодня Лисса не желала его слушать.

  — Но я не мог позволить всему этому так просто закончиться, — продолжал Курт. — Я должен был сказать тебе, что мне очень жаль, что все так произошло. В то же самое время я знал, что дела у тебя идут хорошо. Я понимал, что тебе нужно закончить университет, и не хотел рисковать твоим будущим. Не хотел расстраивать тебя. Вот почему я ждал, когда наступит твой выпускной.

  — Понимаю. Очень умно с твоей стороны. Кстати, откуда ты знал, что дела у меня идут хорошо? От Ханны, полагаю?

  — Нет. Бабушка никогда не упоминала твоего имени. Я звонил декану экономического факультета.

  Декану, человеку, который только что пожал ей руку и пробормотал: «Тебя ждет блестящее будущее».

  — Думаю, он рассказал тебе о моей дипломной работе?

  — Не совсем. Но на самом деле он согласился следить за тобой. И кажется, он был впечатлен твоими успехами. Что ты теперь собираешься делать, Лисса?

  Он завершил свою речь, поняла она. Извинения закончились. Сейчас он поговорит на абстрактные темы и уйдет.

  — Искать работу.

  — Есть одно местечко в моей компании, если тебя, конечно, это интересует.

  — Ты хочешь нанять меня, Курт? Я совсем не умею продавать. Буду только отпугивать покупателей. Нет, спасибо.

  — Это работа другого плана, — произнес Курт. — Я хотел бы, чтобы ты установила новую систему отслеживания. Ты говорила, что могла бы создать ее.

  Это была бы работа ее мечты! На мгновение Лисса задумалась о том, как бы это было замечательно...

  — Спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться от него, Курт.

  Это были единственные слова, которые она смогла произнести. Работать рядом с ним, работать на него и не быть с ним? Нет, этого она не переживет.

  Курт кивнул. Казалось, его нисколько не удивил ее отказ. Молодые люди дошли до конца аллеи. По обеим сторонам тротуара росли сосны, и от них веяло прохладой. Затянувшееся молчание тяготило обоих. Девушка посмотрела на Курта и спросила:

  — Ты хочешь еще что-нибудь сказать, прежде чем я уйду?

  Ему потребовалось время, чтобы ответить:

  — Я все разрушил, не так ли?

  Да, ты все разрушил, хотелось сказать Лиссе. Но ей пришлось признать, что у них не было ничего, что можно было бы разрушить. Она всего лишь пожала плечами, надеясь, что не сломается и не заплачет.

  — Лисса, позволь мне проводить тебя до дома.

  Девушка стиснула кожаный переплет диплома, так что побелели костяшки пальцев. Но в действительности не было никакой веской причины, по которой она могла отказать ему пройтись с ней по общему тротуару в этот солнечный весенний день. Она снова пожала плечами и ускорила шаг.

  — Ты не спросила меня, почему я так легко догадался о том, что ты была беременна, — высказал вслух свои мысли Курт.

  — Ты же параноик!

  — Я так не думаю. Ты говорила, что была больна той весной... Видишь ли, я понял одну вещь: подсознательно я желал, чтобы у тебя был ребенок.

  Лисса была так потрясена его словами, что едва устояла на ногах. Курт схватил ее руку и крепко сжал.

  — Мои родители... — медленно начал он. — Они постоянно ругались не из-за того, что им был нужен я. Они ругались, потому что не хотели, чтобы я вообще появлялся на свет.

  В его голосе не было боли. Он всего лишь констатировал факт.

  — Курт, мне очень жаль...

  Он пожал плечами.

  — Они поженились только потому, что мать была беременна мной. И едва терпели друг друга. Все детство я чувствовал собственную ненужность.

  — Тогда я тебя не понимаю. Если это было так тяжело для тебя, то почему ты хотел обречь другого ребенка на подобные мучения?

  — Потому что я — не мои родители.

  Лисса кивнула.

  — Но...

  — Я любил бы своего ребенка. И когда какое-то время я думал, что у меня был ребенок и я потерял его...

  «Это был не ребенок, — сказала она тогда, — это была неприятность». Какой же удар нанесла ему ее ложь, сказанная в пылу гнева!

  Неудивительно, что он стал подобен камню, когда Лисса произнесла эти слова. Возможно, она не смогла бы ранить его сильнее.

  Курт посмотрел на нее так, словно видел ее впервые.

  — В тот день я просто сошел с ума, — продолжал Курт. — Я не пытаюсь найти оправдание — его просто нет. Если бы я знал, что ты не делала аборт, мне не потребовалось бы столько времени, чтобы осознать, каким дураком я был. Лисса, я отдал бы правую руку, если бы можно было повернуть время вспять и вновь пережить те пятнадцать минут нашего разговора.

  — О, только не руку, Курт, — пробормотала девушка. — Без нее будет трудно взобраться на твою знаменитую стену.

  Курт пропустил ее шутку мимо ушей.

  — Мне потребовалось целых шесть лет, чтобы понять: та наша ночь не была случайностью.

  — Конечно, не была, — фыркнула девушка. — Ты все спланировал.

  Он покачал головой.

  — Курт, не надо отрицать, что не было никакого пари!

  — Все было не так, как ты думаешь. Я сказал одному из ребят, что ты будешь давать мне уроки математики, а он начал отпускать шутки, говоря, что, должно быть, я хочу от тебя нечто большее. Но ведь все молодые парни выделываются перед своими друзьями. Я пытался прервать глупые слухи, но после той невероятной ночи...

  Он тоже считает ту ночь невероятной?

  — Сначала я был слишком ошеломлен, чтобы думать. Со мной прежде никогда такого не случалось. Но ты была похожа на испуганного кролика и в такой спешке убежала из моей комнаты... — Он вздохнул. — А на следующий день начались сплетни, которые было уже не остановить.

  А услышав о пари, она вообще отказалась с ним разговаривать...

  Да, мы оба оказались дураками, подумала Лисса. Если бы они тогда поняли свои чувства к друг другу, их взаимное влечение могло бы перерасти в нечто большее.

  Но теперь уже нет смысла размышлять о случившемся.

  — В тот день ты не захотела уделить мне минуту внимания, — продолжал Курт. — Я и подумал, что тебе это не нужно, и прекратил попытки. Даже убедил себя в том, что не стоит доверять женщинам, которые сначала спят с тобой, а потом поворачиваются к тебе спиной.

  — Подожди-ка... Я повернулась к тебе спиной?

  — Я не говорю, что тогда был прав, но, разумеется, ты причинила мне боль, когда ушла с безразличным видом. И когда я начал подозревать, что ты была беременна и даже не сказала мне...

  Она тяжело вздохнула.

  — Я же говорила тебе, Курт, что не была в этом уверена на сто процентов. Мне нечего было тебе говорить. Я не видела никакого смысла в том, чтобы подойти к тебе и поделиться, возможно, беспочвенными подозрениями.

  Курт слегка улыбнулся.

  — Да, теперь я все понимаю. Должно быть, ты испытала облегчение, когда все закончилось... но мне очень жаль, что все не произошло по-другому.

  Девушка остановилась в нескольких шагах от дверей пансиона.

  — Это не было облегчением, — возразила она. — Что ж, я пришла.

  Курт больше не смотрел на Лиссу. Все его внимание было сосредоточено на фасаде дома, и на мгновение девушка поняла, о чем он думает, глядя на этот дом. Подъезд грозил в любую минуту развалиться. Лестница осела. С двери облетела краска.

  — Мне очень не хотелось бы, чтобы ты здесь жила, — сказал Курт. — Но, боюсь, моего желания будет мало.

  — Правда? Тогда почему же ты развопился, когда Ханна хотела отдать мне свой дом?

  — Потому что мне не хотелось, чтобы он принадлежал тебе, — признался Курт.

  — Звучит противоречиво.

  — Я не хотел, чтобы между нами стоял дом, чтобы мы каждый раз ругались из-за него, как это делали мои родители. — Курт повернулся к Лиссе лицом и положил руки ей на плечи. — Я не желал, чтобы ты была связана домом, потому что хотел взять тебя с собой.

  Ее сердце учащенно забилось и готово было вырваться из груди. Такого она прежде никогда не чувствовала.

  — Лисса, пожалуйста, дай мне еще один шанс. Мне очень трудно, — проговорил Курт.

  Девушка долгое время смотрела на него. Что-то было в выражении его лица, буря страстей в его взгляде...

  — Я иду внутрь.

  Его хватка усилились, а потом ослабла. Он отпустил ее руку.

  — Хорошо. Спасибо, что выслушала. Могу я как-нибудь позвонить тебе?

  — Если хочешь, можешь войти. — Лисса начала подниматься, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет он за ней или нет. Девушка и так это знала, все тело пылало — он был прямо за ее спиной.

  Лисса открыла дверь и сказала:

  — Теперь у меня есть микроволновая печь, так что я могу нагреть воды для кофе или чая. Что ты будешь?

  Курт пожал плечами.

  — Кофе, наверное.

  Лиссе нужно было занять чем-нибудь руки. Она наполнила водой из графина две кружки и поставила их в крошечную микроволновую печь. Девушка краем глаза заметила, как Курт подошел к каминной доске.

  Там больше не было маленькой рождественской елки, но в центре каминной доски восседал Тукс — талисман, который Курт подарил ей на Рождество.

  По удивленному вздоху мужчины Лисса поняла, что он увидел серебряный сувенир.

  — Ты сохранила его. — Курт повернулся к Лиссе. Его глаза сияли. — Ты не выбросила его. Почему, Лисса?

  — Потому что он сделан из серебра.

  — Только снаружи. Так что он не представляет большой ценности.

  Девушка достала две кружки с горячей водой и добавила в них быстрорастворимый кофе.

  — Тукс ни в чем не виноват.

  — Да. Только я. Минуту назад ты сказала, что не испытала облегчение, когда поняла, что не беременна. Почему, Лисса? Потому что ты хотела ребенка?

  — Потому что я так и не узнала правды. Все эти годы я пробовала убедить себя в том, что не была беременна, что это было всего лишь игрой моего воображения. Но... не смогла забыть...

  — Ребенка?

  Лисса кусала губы.

  — Нет, Курт. Я не смогла забыть тебя.

  Мужчина не двигался. Когда он заговорил, его голос был нежным:

  — Однажды ты спросила, почему у меня было так много женщин и ни с одной из них меня не связывали серьезные отношения. Ты была причиной этому, Лисса. Ни одна из этих женщин не была тобой.

  Лисса отвернулась.

  — Если ты ждешь, что я поверю тому, будто все эти годы ты страдал без меня...

  — Это правда. Тогда в раздевалке, еще не зная, кто ты, я готов был подраться с атлетами, которые пускали слюни, глядя на тебя. Ты уже была моей, и в глубине души я знал это. Я люблю тебя, Лисса.

  Девушке хотелось плакать, смеяться, кричать от счастья.

  — Знаю, что я не сделал ничего хорошего, чтобы доказать свои слова. Но клянусь, я докажу...

  — Да, — промурлыкала Лисса. — И начнешь это делать прямо сейчас.

  Курт крепко обнял девушку и жадно приник к ее губам. Этот поцелуй говорил больше, чем простые слова. Затем мужчина с неохотой отпустил Лиссу и положил свои руки ей на плечи. Когда он заговорил, в его голосе звучало беспокойство:

  — Ты пойдешь со мной, Лисса? Будешь со мной работать? Выйдешь за меня замуж и возьмешь себе бабушкин фарфор?

  Последнее сомнение вспыхнуло в девушке.

  — Я не знаю, Курт. Я люблю тебя, но если честно, боюсь...

  В глазах мужчины читалась боль.

  — Потому что я не слушал тебя. Потому что не верил тебе и думал, что ты могла совершить такой? ужасный поступок, как аборт. Клянусь тебе, такое больше не повторится. Со временем ты поймешь, что сейчас я говорю тебе правду. Только дай мне последний шанс, Лисса!

  Девушка медленно кивнула. Курт взял ее руку и поцеловал каждый тонкий пальчик. Затем снова заключил ее в объятия и поцеловал так, что она забыла обо всем на свете.

  — Курт, насчет той невероятной ночи, которую мы провели вместе... Что, если она не такая невероятная, какой будет сегодняшняя ночь?

  Он нежно погладил Лиссу по волосам. Затем улыбнулся. В его глазах появились озорные огоньки.

  — Непременно, — прошептал Курт и снова поцеловал ее.