Колокольчики прозвенели несколько сбивчиво. Никого не было в магазине – ни покупателей, ни продавца, ни управляющего, но едва смолк перезвон, как дверь мастерской открылась и оттуда вышел Райли. Его попытка улыбнуться в предчувствии покупателя настолько не удалась, что Мег едва не расхохоталась. Узнав ее, он отказался от попытки улыбнуться.

– Доброе утро, – весело сказала она.

– Доброе утро.

– Как идут дела?

– Как всегда.

Мег перестала вести светскую беседу: с тем же успехом можно было разговаривать с глыбой льда.

– Вы нашли замену Кэнди?

– Пока нет.

Мег решительно положила сумочку на прилавок.

– Лучше расскажите мне быстренько, что у нас есть в магазине. Я не могу обслуживать покупателей, не зная, что у нас есть.

Ей доставило удовольствие видеть, что он способен на простые человеческие эмоции. От удивления у него приоткрылся рот и расширились глаза. Они оказались орехового цвета, а вовсе не карие, как ей казалось раньше.

– Но вы не можете…

– Никогда не говорите мне – вы не можете!

Он узнал эти слова и чуть было не улыбнулся. Но ту гримасу едва ли можно назвать улыбкой, она опять ошиблась.

– Я неудачно выразился, мисс Вентури. Вы можете здесь делать все, что захотите, а что касается меня – то и в любом другом месте. Но вам не обязательно играть в продавщицу. Я вполне обойдусь один. – Его губы вновь искривила гримаса. – Бизнес не особенно напряженный.

– Он станет напряженным, когда люди узнают, что я здесь, – сказала Мег. – Может, они и не будут покупать, но зайдут поглазеть и поболтать. Я полгода продавала носки и нижнее белье в магазине в Нью-Йорке. Если я смогла выдержать распродажу в честь дня рождения Джорджа Вашингтона, то здесь-то я тем более справлюсь.

– Дело ваше. Я не могу вам помешать.

«Ты пытаешься», – подумала Мег. Она не ожидала благодарности, но ему не следовало показывать так определенно, что он в ней не нуждается.

– Конечно, не можете, – нежно пропела она. – И уволить меня не можете. Но не беспокойтесь, я не доставлю вам беспокойств такого плана, как Кэнди.

– Поверьте мне, мисс Вентури, такая возможность не приходила мне в голову.

Это была уже не гримаса, но еще не улыбка. По крайней мере, приятно видеть, что у него не совсем атрофированы мышцы лица.

Осматривая вещи в магазине, Мег удивилась количеству и качеству товара. Она знала, что теперь трудно найти хорошие старинные драгоценности. Райли снизошел до ответа:

– У Дэна были контакты по всему миру и высочайшая репутация. Продавцы знали, что он даст самую высокую цену, поэтому несли товар ему. – После паузы он промолвил: – Мне хотелось бы продолжать такую практику.

– Конечно, – рассеянно ответила Мег, осматривая поднос с золотыми браслетами. – Но я думаю, нам надо поднять цены, ненамного, процентов на 10–15. Наша клиентура тоже всемирная. Они могут позволить себе заплатить больше. 750 долларов за этот браслет – смехотворно низкая цена.

Райли взглянул на украшение: золотая цепочка, на застежке опалы и маленькие бриллианты.

– Но здесь золота 10 каратов, Дэн заплатил за него только 250 долларов.

– Он в прекрасном состоянии, и ему 100 лет.

– Застежку чинили.

Мег поднесла к глазам лупу.

– Где? Я ничего не вижу.

– После моей починки так и должно быть.

Мег посмотрела на Райли с недоверием. Он казался серьезным, но она начала понимать, что за каменным лицом живет свой юмор. Она еще раз осмотрела браслет и пожала плечами:

– Поверю вам на слово. Где вы научились так работать?

– В разных местах. – Райли облокотился о прилавок, руки в карманах. – Разве Дэн не говорил вам о моей работе?

– Он мне ничего не говорил о вас.

– О? – На его лице возникло почти комичное выражение удивления. – Но вы сейчас видели, что я могу делать по металлу. Я также вполне компетентен в оправе, но лучше мне удается работа с цветными камнями, чем с бриллиантами. Я занимался дизайном, и у меня диплом колледжа. Год я прожил в Мюнхене, изучая античное ювелирное искусство у куратора в фирме «Шацкамер», год работал в Нью-Йорке у Джозефа Балантайна. – Мег знала, что это лучший ювелир в фирме «Тиффани». – А последние три года я работал у Дэна. Хотите еще что-нибудь узнать?

Он не сказал ей ничего из того, что ей действительно хотелось бы знать: «Кто ты, откуда родом, как ты встретил Дэна? Почему он любил тебя… или боялся?» Но пока рано задавать такие вопросы. А на вопросы о бизнесе он признал ее право.

– Я не сомневаюсь в вашей компетентности, Райли. Если вы были хороши для Дэна, то хороши и для меня. Но будет лучше, если продавать стану я. Даже если браслет и подвергался переделке, коллекционер заплатит за него 1250 долларов и глазом не моргнув. Люди вкладывают деньги в старинные драгоценности, как и в другие виды искусства. Вам же известно главное правило: украшение стоит столько, сколько за него готовы заплатить. Именно сейчас на рынке жарко.

Райли пожал плечами:

– Мне это не подходит. У меня не очень получается иметь дело с людьми.

– Неужели? Вы меня удивляете.

Они двинулись дальше. Мег задержалась возле дорогих сережек, быстро прошла мимо украшений для волос. Она испытывала удовольствие от сознания того, как давно забытые знания возвращаются к ней. Дэн был великолепным учителем. В детстве она практически жила в магазине, а Дэн если не работал с драгоценными камнями, то говорил о них. Девочка обожала его рассказы. Вместо сказок ей рассказывали легенды о тайнах всемирно известных драгоценностей. Некоторые из них были более волнующими и таинственными, чем романы. Капитан Блад – настоящий капитан Блад – украл корону Англии из Тауэра, а после своего ареста он стал охранником при дворе Чарльза Второго, так как считалось, что удачливый вор – идеальный человек для поимки других воров. Она слышала еще одну невероятную историю о камнях из испанской короны, спрятанных в стене замка из 360 комнат накануне вторжения Наполеона. Верный слуга хранил образцы штор из комнаты, в стене которой спрятаны драгоценности. Но брат Наполеона, Жозеф, этот выскочка, которому император передал испанский трон, сразу же сменил внутреннее убранство замка. Когда законный наследник вернулся на трон, никто не мог вспомнить, в какой комнате спрятаны драгоценности. Нельзя было снести все стены – поэтому драгоценности все еще находятся в потайном месте.

Мег подрастала, и рассказы о скрытых сокровищах и убийствах заменил практический опыт магазина. Дэн не позволял ей трогать инструменты, но у нее развивались вкус и понимание ювелирной техники, она стала разбираться в стилях. Лишь после того, как она узнала правду о своем отце, ее любовь к ювелирному делу была отравлена, и девочка отвернулась от всего, напоминающего ей о предательстве отца.

Но она не утратила полученных знаний. Да и перемен особых не произошло в ювелирном деле – изобрели лишь несколько новых приспособлений да усовершенствовали старые инструменты, основа которых была разработана еще в древние века. Но ее знания не устарели. Ей доставляло удовольствие видеть удивление на лице Райли, когда она, рисуясь, с легкостью профессионала пользовалась лупой и сыпала направо и налево специальными терминами и названиями редких камней: морганит, кунзит, амазонит, определяла дату и происхождение разных украшений. Но она все-таки соблюдала осторожность и старалась не слишком блистать эрудицией, но, если она ошибалась, он ее не поправлял.

Наконец они подошли к последней витрине.

На первый взгляд ее содержимое представляло собой эклектику стилей без главной объединяющей темы: не слишком выразительный серебряный брелок – явно произведение современного искусства, брошь с гранатами, ожерелье… Широкое, как египетский воротник, массивное, как кельтская крученая цепь. Она никогда не видела ничего подобного: его агрессивный цвет поражал и притягивал взор. Гранаты, бледно-зеленые перидоты, топазы в широкой коричнево-золотой гамме, аквамарины, аметисты, розовые бериллы, казалось, затмевали друг друга, но, вглядевшись, она очаровалась роскошным дизайном и неожиданно увидела строгую структуру. Только она собралась выдохнуть от восторга, как вдруг структура исчезла, словно привиделась ей, оставив лишь варварское торжество цвета…

Эффект был гипнотический. Она не могла отвести глаз от ожерелья и потянулась к нему, заметив, что руки Райли, сжатые в кулаки, побелели от напряжения и он замер. Она сразу поняла, в чем дело.

Молча она достала ожерелье и, не рассматривая его в лупу, надела себе на шею. Оно было тяжелое, но очень удобное, соединенные части равномерно распределялись по шее и плечам, каждая составная часть заняла предназначенное ей место, создавая впечатление единого, целостного украшения.

Мег повернулась к зеркалу. Ожерелье не слишком выгодно смотрелось на фоне белой блузки, но она легко представила его на фоне обнаженной загорелой груди или черного шелка. Украшение не подойдет к коже молочной белизны. Оно было теплым и агрессивным по цвету, требуя такого же уверенного фона. Вот опять она увидела структуру – гигантские распростертые крылья…

И снова все пропало. Мег опустила руки.

– Не понимаю, почему оно не продано, – сказала Мег, возвращая его на место. – Оно гипнотизирует, очаровывает и лишает присутствия духа. Вы это нарочно сделали?

– Просто так получилось. – Он не возражал против авторства и не спросил, как она догадалась.

– Остальные тоже ваши? – Мег осторожно положила ожерелье на черный бархат подноса и достала серебряную подвеску. В овальной основе изображено тело обнаженной девушки, на вытянутых руках она держит букет цветов. Но худое тело изображено не совсем обычно, в нем было что-то неземное, а руки, поднимающие букет, в какой-то неуловимой точке сами превращались в цветы. Переход от серебряной плоти к серебряным цветам был настолько плавным, что невозможно было определить грань, где кончалось одно и начиналось другое.

Ей не нужно было подтверждение Райли, что он сделал и это украшение. Она знала это. Остальные вещи казались более обычными или копиями старинных изделий. Он экспериментировал с различными видами техники: вот филигрань, грануляция, пике, эмаль, инталия – резное, углубленное изображение на камне. На всех его работах в центре виднелась буква «У». Он ставил ее не из тщеславия, просто будущий продавец в этом случае не сможет выдать украшения за старинные. Но стиль Райли отличался яркой индивидуальностью, он не мог просто сделать копию. Его индивидуальность чувствовалась во всех его работах.

Она долго рассматривала сделанные им вещи. Райли молчал. Если бы она не видела белые от напряжения пальцы – теперь он спрятал их в карманы, – то подумала бы, что в нем не больше человеческого, чем в серебряной дриаде. Даже если ему и наплевать на ее мнение, он все равно жаждет услышать его, как и всякий художник.

Может быть, он считал, что она молчит специально, нагнетая обстановку, но она просто не знала, что сказать.

Мег все разложила по местам, кроме ожерелья.

– А где лежат коробки?

– А что вы… – Он замолчал. – Под прилавком.

Мег нагнулась и, выбрав коробку, положила в нее ожерелье. Оба молчали. Первым не выдержал Райли:

– Что вы делаете?

– Покупаю ожерелье.

– Но вам же оно не понравилось.

– Вовсе нет. Оно нервирует. Но оно поражает. – Она специально избегала слов «прекрасное», «замечательное», «удивительное». Райли стремился не к этому.

Райли вытащил руки из карманов и сказал.

– Ну, лучше пойду работать. Если только у вас нет больше вопросов о магазине.

Мег покачала головой.

Медленно Райли направился к двери мастерской. Он больше не взглянул на Мег.

Он ходит, как император. Словно Цезарь, восходящий на подиум во главе триумфаторов.

Он имеет на это право.

Она снова посмотрела на ожерелье. Дэн абсолютно не подготовил ее к встрече с гением. Его высшая похвала была: «Неплохо». Но как он мог передать ей словами то, что она и сама сейчас не в силах выразить. Она была потрясена: чувствовала себя униженной перед лицом таланта, который ей недоступен; ликовала, что встретила его. Должно быть, ее обуревали те же эмоции, что и Дэна… которые он испытывал к ее отцу.

Мег обхватила себя холодными, мокрыми от пота руками, попыталась выровнять дыхание: она впервые осознала предательство отца во всей его полноте.

* * *

Потребовалось меньше часа, чтобы новость распространилась по всему городу: Мег в магазине. Мег знала, на что обрекает себя, но думала, что дело того стоит, однако некоторые «клиенты» требовали всего ее самообладания. Как она и предсказывала, никто из них ничего не покупал. Некоторые делали вид, что выбирают кольцо или булавку, заставляя ее показывать им поднос за подносом. Они явно наслаждались, что их обслуживает заносчивая наследница самого Даниэля Минота. Одна женщина, более изобретательная, принесла для оценки ожерелье из рога носорога. Мег вежливо ей объяснила, что они не занимаются бижутерией. Тогда женщина уселась на стул и стала рассказывать, как им не хватает Дэна и насколько они рады, что в магазине будет работать его внучка.

Женщина была не первой, намекавшей, что жители не одобряют Райли. Другие были более откровенны. Один мужчина, представившийся как «старый приятель твоего деда», спокойно проинформировал ее, что Дэн повредился в уме и позволил себя уговорить оставить наследство молодому незнакомцу, поддавшись на сладкие речи. Описание настолько не соответствовало Райли, что Мег не сдержала улыбки. Другой посетитель грозил ей пальцем, предлагая «вырыть» Дэна. «Да я видел его за два дня до смерти, и он был здоров, как бык. Убивают и за меньшее. Я уверен, вы обнаружите, что беднягу Дэна напичкали мышьяком».

Мег избавилась от него несколькими хорошо выбранными словами. Горя от негодования, он попытался хлопнуть дверью, но дверь не подчинилась.

Мег еще кипела, как дверь вновь открылась и вошел Майк Поттер. Она заулыбалась:

– Не говори, дай мне догадаться. Ты хочешь купить перстень с розовым камнем или бриллиантовую булавку для галстука.

Он улыбнулся и положил на прилавок свои рабочие руки – он носил только обручальное кольцо, которое после смерти жены надел на мизинец.

– Правильно. Большой блестящий бриллиант.

– Каратов в десять? – подхватила Мег. – Ладно, Майк, сознайся, ты просто не поверил, что я здесь. Пришел посмотреть своими глазами?

– Я знал, ты сделаешь это рано или поздно. Просто не ожидал, что так скоро. Ведь у тебя столько других дел сейчас на уме… Дэн гордился бы тобой, детка.

Мег не ждала простых благородных слов, ее охватил стыд. Майк не говорил бы так, если бы знал, что она пришла не выполнять завещание деда, а шпионить за своим партнером. По крайней мере, пока не увидела творчество Райли… Она отвернулась от смущения, и Майк переменил тему:

– Как идут дела? Много покупают?

Мег все еще испытывала гнев и пожаловалась Майку. Он покачал седой головой.

– Кен Мастерсон – самый большой сплетник в городе. У него голова как сливная труба. Не принимай его всерьез.

– Нет, конечно. – Мег знала, что Райли слышит каждое слово. – Что случилось с этим городом, Майк?

– Дело не в городе, а в нескольких людях, живущих в нем. Им скучно, и они сплетничают обо всем, что слышат.

– Да, но где они слышат? Откуда начинаются сплетни?

– А откуда начинаются все нелепости? Грязные анекдоты?

Майк знал о внутренней связи в магазине. Его взгляд в сторону интеркома не был случаен. Мег улыбнулась и пожала плечами. Дикие обвинения Мастерсона оставили след в ее душе. Но Фрэнсис заговорила об убийстве еще до оглашения завещания.

– Ну, пойду работать. Думаю, пойду поздороваюсь с тобой.

Мег послала ему воздушный поцелуй. Она была уверена, что он не просто поздороваться пришел. Но она не знала, пришел ли он самостоятельно или его прислали старые приятели. На днях ей надо откровенно побеседовать с Майком.

Она яростно терла витрину, когда появился Райли. Он ничего не сказал о подслушанном разговоре, но Мег заметила у него на руке красную полоску ожога.

– Вы готовы завершить работу?

Мег почувствовала, как ее улыбка замерла, словно остывший соус. Ее обидел не его резковатый тон, а его невысказанные слова – не надоело играть в продавщицу? Он был уверен, она уйдет из магазина, как только ей надоест. И это после того как она его так яростно защищала! Если он и гений, то это не дает ему права быть сволочью. Хотя все гении такие, напомнила она себе.

– Я готова идти на обед. Если только вы не хотите идти раньше.

– Я принес с собой сэндвич.

– А я нет. – Она убрала тряпку и пузырек со средством для чистки стекол под прилавок и достала сумочку. – Вернусь через час.

Он ничего не ответил. Просто стоял. Мег открыла дверь.

– Что случилось с колокольчиками? – рявкнула она.

– Я ничего особенного не слышу.

– Значит, вы глухой.

Ей тоже не удалось хлопнуть дверью.

Майк не вернулся на работу. Он обедал. Собрались все четверо, даже Кейт: головы вместе, локти на столе. Мег знала, что говорят о ней. Она пододвинула стул к их столику и кивнула мужчинам, чтобы они сели.

– Я зашел купить сэндвич. Один работаю, и дел много: туристический сезон в разгаре, – сказал Майк.

– Неужели? Я никого не видела. Просто много любопытных.

Майк заулыбался:

– Она говорит, как Дэн. Ему всегда было наплевать, что думают люди.

Он не соврал о сэндвиче. Официантка принесла сверток – шедевр, приготовленный Кейт: с сыром, ветчиной и дюжиной других ингредиентов.

Майк ушел, а Мег заказала салат и холодный чай. Наступила неловкая тишина. Мег посмотрела на опущенные головы. «Господи, благослови их. Они думают, что они такие хитрые…»

– Я прервала личную беседу? Могу уйти, если вы хотите продолжать говорить обо мне.

Эд выглядел виновато. Он всегда казался виноватым, пока не разберется в происходящем. Барби разыграла негодование, и довольно искренне. А Кейт захохотала:

– Ну что поделаешь с этой девчонкой? Конечно, мы говорили о тебе, дорогая. Весь город говорит о тебе.

– И Райли.

Лицо Кейт не изменилось.

– И Райли. Черт возьми, ты не можешь обвинять людей, что они удивлены поступком Дэна. И мы не знаем, почему он так поступил. Мы понятия не имели о его решении. Для нас это такой же сюрприз.

– Если бы мы знали, мы бы предупредили тебя, чтобы ты не была шокирована, – тихо сказала Барби. Ее выцветшие глаза посмотрели в лицо Мег.

– Я верю тебе, Барби. И я вас всех люблю.

Кейт откашлялась.

– Мы не лучше остальных любопытных. Ты утром пришла в магазин. Мы подумали, может, зашла просто так, как на днях заходила с Клифом. Но ты не выходишь и не выходишь…

– И вы послали Майка на разведку, узнать, что же происходит? Это грязный трюк, Кейт. Он открытый человек и не любит всякие недомолвки.

Кейт ухмыльнулась:

– А мы поспорили: Райли сам уйдет или ты его уволишь?

– Я не могу его уволить, даже если захочу. Я могу его убить, но не могу уволить.

– Майк не стал спорить, – защебетала Барби. – Он говорил, что ты просто помогаешь. Кэнди нет, и Райли один на все руки.

Выражение лица Кейт говорило о том, что она не верила в объяснение Майка.

Эд размышлял. Суровые морщины покрыли его розовое лицо. Оно просветлело, и, он довольно посмотрел на Мег:

– Ты права. Ты не можешь его уволить, ведь он тоже владелец.

Мег похлопала его по руке.

– Ты прав, Эд. Но это не единственная причина. Сегодня утром я видела его изделия. Он – гений. Это было бы как уволить Челлини.

Она не была уверена, знает ли Эд это имя. Но смысл был ясен. Все трое закивали в унисон.

– Так и Дэн говорил, – пробормотал Эд. – Странно, Мег, но ты говоришь точно, как Дэн.

Мег больше ничего не сказала о Райли. Она восхищалась внуками Эда, приняла критику Барби своей внешности: «Я знаю, ты слишком занята, милая, но я за час вымыла бы тебе голову и сделала бы укладку», улыбалась по поводу ядовитых замечаний Кейт о посетителях.

Трудно определить, когда она поняла, что ее первоначальное стремление поделиться со стариками своими бедами невозможно осуществить. Они бы сделали все, чтобы помочь ей, именно поэтому она и не могла попросить помощи: астматическое дыхание Эда, больные кости Барби – все они такие слабые, хрупкие, Кейт играла роль суровой женщины, но она тоже не молода. Мег чувствовала их хорошее к ней отношение. Если бы они знали о какой-то угрозе для нее, они бы предупредили.

Все же что-то было не так, как в случае с дверным колокольчиком. Мег подозревала: приятели Дэна знают что-то, чего не знает она. Может, что-то неважное и безобидное. А может, они считают это безобидным. Нет, она даже не будет пытаться спрашивать их.

Заплатив по счету, она пошла в магазин. «Поговорю с ними по отдельности, – решила Мег. – И очень осторожно. Начну с Майка. Он был лучшим другом Дэна, и Дэн ему доверял».

Погруженная в мысли, она не сразу поняла, что дверь магазина закрыта и виднеется записка: «Ушел на обед». Прежде чем она нашла в сумочке ключи, она сумела мысленно составить несколько описаний Райли. Если он собирался на обед, почему он не сказал ей об этом? Боялся, что она предложит пообедать вместе? Да, это было бы для него невыносимо.

Мужчина, шедший за ней, не упустил своего шанса. Теплая, влажная рука дотронулась до руки Мег, и она резко обернулась, держа связку ключей.

– Испугал тебя? Извини. – Аплгейт выглядел довольным, а не извиняющимся.

Он стоял слишком близко, прижимая ее к двери. Хотя он был аккуратно одет, попытка проявить хороший вкус не удалась: розовые полосы на рубашке были слишком широкими и чересчур яркими, подплечники на пиджаке слишком велики и не могли скрыть огромный живот. Мег не удивилась бы, если бы на обратной стороне его узкого галстука была изображена обнаженная женщина.

– Что вы хотите? – Она решила оставаться вежливой.

– Я собирался извиниться, что был вчера… не в себе. Я хочу объяснить…

– Не беспокойтесь. – В ее голосе сквозило скрытое презрение. Она не боялась его, но он был высокий и пьяный. Она вставляла ключ в дверь и наблюдала за ним искоса.

Аплгейт наклонился над ней.

– Дай парню шанс. Я же сказал, у меня есть причина.

– Держи ее при себе. Проваливай. Ты не в состоянии… Отпусти меня!

Она пыталась освободиться, но он придавил ее руки к стене. Он не собирался причинить ей вред, ведь все происходило днем и на главной улице. Ей стоит только закричать… Но ей не хотелось привлекать внимание. Повысив голос, Мег сказала:

– Пойди домой и проспись. Убери от меня свои потные руки, а не то…

– Что ты сделаешь? Позовешь полицейского? Лучше выслушай меня, мисс Гордыня. Ты думаешь, что ты лучше большинства из нас, но есть вещи, которые могут узнать полицейские, а тебе это совсем не понравится…

Дверь магазина открылась, и она упала в руки Райли. Он отодвинул ее в сторону, словно куклу.

– Я работал в мастерской. Что могу для вас сделать, мистер Аплгейт?

Аплгейт подтянулся и попытался втянуть живот.

– Сказал бы я, что тебе сделать, если бы здесь не было дамы.

Райли взглянул на Мег:

– Он вас обидел?

Она откинула со лба выбившийся локон.

– Нет. Я в порядке.

Райли кивнул и вновь обратил внимание на Аплгейта.

– Извините. – Он попытался закрыть дверь, но Аплгейт встал на его пути.

Мег оценила желание Райли избежать скандальной сцены на улице, но ее удивила бравада Аплгейта. Он всегда придирался только к маленьким, кто не мог ему противостоять, и поспешно уходил, если встречал своего ровесника. Они были почти одинакового роста с Райли, но Аплгейт в два раза шире, хотя это был сплошной жир, а не мускулы. Все же он явно провоцировал драку и, как видно, надеялся выйти из нее победителем.

Еще один шаг, и Аплгейт окажется в магазине. Он стоял на пороге и раскачивался на пятках. Он не смотрел на Мег. Райли тоже забыл о ее присутствии. «Типичное поведение пещерных мужчин», – яростно подумала она и потянулась за телефоном, но передумала. Есть способ и проще.

Ее резкое движение удивило обоих мужчин и лишило Аплгейта равновесия, когда он занес ногу, шагая в магазин. Один резкий толчок руками – и эффект оказался более значительным, чем ожидала Мег. Он не просто отступил назад, а зацепился одной ногой за другую и упал навзничь.

Какое-то мгновение Мег боялась, что он ушибся или кости переломал, или голову расшиб. Но после глубокого вздоха последовал поток неприличных ругательств, адресованных женскому полу вообще и некоторым его представительницам в частности. Он начал подниматься с тротуара. Увидев побагровевшее лицо, Мег отчетливо произнесла:

– Я не хочу вызывать полицию, но, если ты сейчас же не уйдешь, я это сделаю. А если ты еще раз подойдешь ко мне или к магазину, я потребую твоего ареста.

Остановились несколько прохожих, движимые более любопытством, нежели состраданием, но среди них оказалась и добрая самаритянка. Худая, пожилая леди с седой прической и в очках нагнулась над Аплгейтом и стала тянуть его за руку, помогая встать.

– Бедняжка, надеюсь, вы ничего себе не поломали. Я всегда говорю, что городские власти совсем не заботятся о тротуарах. Я тоже упала недавно. Может, вызвать вам «скорую помощь»?

Пара представляла собой смехотворное зрелище – хрупкая старушка и огромный, пыхтящий мужчина. Аплгейт предпочел поскорее уйти. Он знал, что непострадавший человек вызывает у зевак смех, а не сострадание. Грубо оттолкнув женщину, он пробрался сквозь толпу любопытных и исчез, предварительно одарив Мег злобным взглядом.

Мег закрыла дверь и перевернула табличку на «Открыто».

– Он даже не хромает, – сказала она со смехом в голосе. – Я не собиралась отправить его в больницу, но немного покалечить его не помешало бы. – Она обернулась к Райли.

Он не смеялся. Его глаза потемнели, а рот превратился в щелку.

– Спасибо, – сказал он белыми губами.

– Что случилось? Я просто…

– Вы защитили своего беспомощного партнера. Благодарю вас.

Он повернулся на каблуках и ушел той же медленной надменной походкой. Придя в себя, Мег состроила ему в спину гримасу, но, когда дверь за ним закрылась, покачала головой и грустно улыбнулась. Он примчался к ней на помощь, обнажив меч и развернув знамена, а она превратила все в фарс. «Но откуда мне знать, что его мужское достоинство можно так легко задеть? Ему не надо доказывать, что он сильнее жирного слюнтяя Аплгейта. Это видно каждому. Я же понимаю, почему он хотел избежать скандала, и восхищаюсь им за это. Может, сказать ему?»

Нет, если она совершила ошибку – а она ее совершила, – теперь было слишком поздно. Извиняться – лишь сыпать соль на раненое самолюбие. Лучше оставить его одного, пока он сам не переживет случившееся. Она поступила необдуманно, а он ведет себя как надутый мальчишка.

Райли продолжал дуться или работать или то и другое до конца дня. У Мег было много работы: она написала новые ценники на некоторые украшения, продала дорогую пару серег давнему клиенту Дэна, приехавшему с Род-Айленда, только чтобы выразить свои соболезнования и узнать, что теперь будет с магазином. Миссис Адамсон была хорошо воспитанной, информированной, приятной леди, ее доброта подбодрила Мег. Женщина не только не обвиняла Райли в убийстве, изнасиловании или обмане. Она ничуть не удивилась, узнав, что Дэн вознаградил своего сознательного работника. «Райли делает прелестные вещи. Только он слишком скромный, правда? Я уверена, он много сделает для процветания бизнеса. Я желаю вам обоим всяческих успехов».

Райли скромный? Это самая веселая шутка, которую услышала Мег за весь день.

Она продала еще два украшения и вежливо, но твердо справлялась с любопытствующими посетителями. Время, проведенное в офисе, оказалось потраченным не впустую. Она узнала новое о магазине, узнала, что зарплата Райли составляет восемнадцать тысяч долларов в год плюс квартира над магазином. Мег помнила, что квартира состоит из двух комнат, кухни и ванной. Дэн получал за нее триста долларов в месяц, но рисковал, так как квартиру от магазина отделял лишь пол, а если его квартирант окажется грабителем? Приняв во внимание все обстоятельства, еще не ясно, кто кому делал одолжение.

Стрелки часов показали пять вечера. Мег повернулась к переговорному устройству. Ее не беспокоило, что она может напугать мастера. Она даже надеялась, что он повредит себе какую-нибудь не очень важную часть тела.

– Пять часов, – объявила она. – Я закрою дверь, когда буду уходить. Увидимся завтра в девять.

Она выключила переговорное устройство, прежде чем он ответил, если собирался это сделать, что маловероятно.

Утром Мег завтракала с бабушкой, избегая встречи с Джорджем и его сыном. Вернувшись вечером, она успокоилась, узнав, что Клифа нет.

– Бабушка тебе сказала, что я работаю? – Мег взяла сэндвич с тарелки и разложила остальные так, чтобы бабушка не заметила, что одного не хватает. Чаепитие не начнется, пока она не придет. Из-за того, что Мег стала работать, время чаепития перенесли на полчаса. Уже полшестого, а бабушка еще не спустилась к столу.

– Да. – Джордж посмотрел на тарелку, но не последовал дурному примеру. – Я рад, что ты соизволила сообщить хотя бы ей, куда ты отправилась.

– Я сделала это не из вежливости, а потому, что обязана ей.

– Я знаю, что мне ты ничем не обязана…

– О, прости, дядя Джордж. Утром я не хотела встречаться с тобой и Клифом, потому что не хотела спорить с вами. А где Клиф?

Джордж улыбнулся:

– Я напомнил ему, что у него есть какая-никакая работа. Я разрешил ему приехать на выходные, но если ты не хочешь…

– Перестань, дядя Джордж. Не думаешь же ты, что я вышвырну твоего сына из единственного дома, который у него есть, только за то, что он иногда действует мне на нервы. Это все равно что иметь старшего брата, который любит командовать, но мы поладим.

Ей придется разбираться и с дядей. Если она решит остаться в Селдоне, он не должен относиться к ней как к ребенку.

– Будет лучше, если ты перестанешь обо всем беспокоиться. Перестань извиняться за Клифа, перестань защищать меня. Я не…

На втором этаже открылась дверь, возвещая о приходе бабушки. Джордж наклонился к Мег, говоря тихо и быстро:

– Ты права. Я слишком заботлив. Но если я вижу, что ты ведешь себя упрямо, вот как сегодня утром…

– Это не упрямство. Но если Клиф прав в отношении Райли, хотя я в это не верю, для меня нет места безопаснее, чем магазин. Весь город знает, что я там. Неужели ты думаешь, Райли настолько глуп…

Она замолчала. Лицо Джорджа мгновенно изменилось, выражая теперь не отчаяние, а приветствие бабушке:

– Мэри, дорогая. Ты прекрасно выглядишь.

Складки голубого шифона обвивали шею бабушки, образуя воротник времен Елизаветы. К этому платью она надела аквамарины и жемчуг. В ее ушах сверкали огромные сине-зеленые камни. Остановившись в дверях с довольным видом, бабушка посмотрела на Мег и слегка нахмурилась.

– Дорогая, ты себя плохо вела?

Мег снова почувствовала себя ребенком. Она переминалась с ноги на ногу, проклиная свою нетерпеливость.

– Я знаю, ты голодна. Но я тебе без конца повторяю, что невежливо начинать есть, пока все не собрались за столом. – Бабушка смотрела на тарелку с сэндвичами. Мег рассмеялась. – А потом разложила бутерброды, пытаясь меня обмануть.

– Извини, – пробормотала Мег.

В шифоновом облаке бабушка подплыла к ней:

– Не будем больше об этом говорить. Я просто хочу, чтобы ты помнила: честность важнее всего, а леди никогда не обманывают.

Она обняла Мег. Мег заметила, как в комнату царственной походкой входит Генриетта. Кошка явно ухмылялась.