Дождь барабанил в окно, действуя Энни на нервы. Она подвинулась, и Деннис слегка шевельнулся во сне. Ей хотелось встать и выйти в кухню, но она боялась, что Деннис проснется и опять заведет беседу о том, о чем они неожиданно заговорили накануне вечером после чертовски приятного секса. Возможно, если она потихоньку соскользнет с кровати, он не заметит, хотя спит всегда очень чутко.

Энни посмотрела на музыкальный будильник на тумбочке, но не разглядела стрелок; после их любовной гимнастики она оказалась не на той стороне кровати, на которой спала обычно. Она устало вздохнула. Как-то неожиданно в ее жизни все смешалось. Энни подвинулась на несколько сантиметров, подождала немного и подвинулась опять, не отрывая глаз от мужчины, лежащего рядом. Голубоглазый блондин, Деннис был таким же высоким, как Пит, но более худощавым. Он не занимался спортом, его слишком заботило увеличение банковского счета. Деннис работал по восемнадцать часов в сутки, и даже больше, а счет все никак не хотел расти. Энни снова подвинулась ближе к краю кровати. После своей последней встречи с Питом около года назад Деннис вбил себе в голову, что они должны жить вместе. Он доказывал ей, что они оба здорово сэкономят, если будут платить за одну квартиру, пусть и трехкомнатную. Энни не соглашалась, и тогда Деннис принимался ворчать и вспоминать Пита, как делал всегда, если что-то не получалось так, как ему хотелось. К чему он вел, стало ясно лишь несколько часов назад.

Деннис шевельнулся и пробормотал что-то во сне недовольным тоном, будто спорил с судьей. Его лицо исказила неприятная гримаса. Энни затаила дыхание.

«Почему бы нам не оформить наши отношения? — спросил он вечером, выпустив ее из объятий. — Давно пора пожениться». В тот момент Энни чуть не подскочила в кровати. Она никогда не думала о том, чтобы выйти замуж за Денниса, даже мысли такой не держала. Она его не любила. Он нравился ей исключительно как сексуальный партнер. Иногда они часами занимались любовью.

Деннис успокоился и теперь негромко похрапывал. Энни предприняла последний бросок и наконец очутилась на краю кровати. Затем оглянулась. Лицо у спящего было умиротворенное, как у младенца. Странно, но Энни никогда не могла представить Денниса ребенком. Казалось, что он родился взрослым расчетливым хитрецом, трясущимся за каждый цент. У него, конечно, имелись некоторые представления об этике, но, на взгляд Энни, явно недостаточные. Она никогда, ни при каких обстоятельствах, не смогла бы обмануть клиента или взять с него лишнее. Деннис же интересовался только предварительным гонораром, количеством часов, которые ему придется потратить на работу, и тем, что он получит по завершении процесса. Выиграв дело, он считал своим долгом вытянуть из клиента добавочное вознаграждение.

Так что она тогда делала в одной постели с человеком, к которому не испытывала даже уважения? Выйти замуж за Денниса? Никогда, даже через миллион лет. Похоже, пришло время сказать ему, что они неплохо провели время вместе, но хорошего понемножку, пора расставаться. Когда-то, на первых порах знакомства, она неожиданно для себя сболтнула Деннису про свои чувства к Питу, и он согласился, что их отношения ограничатся сексом, но теперь нарушил договор. Ладно, пора вставать.

Энни опустила ноги на пол и посмотрела на Денниса. Тот все еще мирно похрапывал, теперь уже громче, чем пять минут назад. Это означало, что он крепко спит и она может выйти из спальни незамеченной.

Энни знала, что больше не уснет, и поэтому заварила себе травяной чай, закурила сигарету и села на табурет. Вот в таких мелочах и проходит вся жизнь, а потом ты умираешь. Она подумала о Пите; мысли о нем не покидали ее практически никогда. Они не виделись почти год, хотя регулярно болтали по телефону. Он жил на чемоданах, разъезжал по всему миру и зарабатывал деньги — существование в совершенно бешеном темпе. Энни почувствовала, что если сейчас углубится в воспоминания, то разрыдается. Ну уж нет, она не станет лить бесполезные слезы ни из-за Пита Соренсона, ни из-за Денниса, ни из-за любого другого мужчины. Энни глотнула чая, обожгла язык и выругалась. Зазвонил телефон, и она сняла трубку.

— Да, — прошептала она, проведя по небу обожженным языком.

— Энни, это Пит. Чем занимаешься?

Энни встала и прикрыла дверь.

— А ты как думаешь, чем я могу заниматься в три часа ночи? — Не могла же она сказать, что сидит в кухне и думает о нем. — Только что обожгла язык.

— В три часа ночи?

— Да. Откровенно говоря, мне что-то не спится. А откуда ты звонишь?

— Из Бангока. Я хочу жениться на тебе, Энни.

Глаза Энни наполнились слезами, но это не помешало ей угадать по голосу Пита, что он, похоже, основательно нализался. Об этом она ему и сказала.

— Совсем чуть-чуть, — откликнулся он через пару секунд. — Проклятие! Я ненавижу эту страну.

— Ты все ненавидишь, Пит, — отрезала она. — Юриспруденцию, путешествия, Бангок или Лондон. Существует что-нибудь, что ты любишь? — Она переступила с ноги на ногу. — А я ненавижу, когда мне звонят в три часа ночи и начинают распускать сопли.

— Я тебя люблю. Правда. И мне жутко не нравится этот… Деннис.

— Я сама решаю, с кем мне спать. Который час по местному времени?

— Три часа дня. У нас разница в двенадцать часов, и тебе следовало бы знать об этом.

— Мне много о чем следовало бы знать, но я не знаю. И почему же, Пит-праведник, ты пьян в такое время?

— У меня сегодня выходной, а осматривать достопримечательности в одиночку мне не хочется. Помнишь, как Лео подарил нам поездку в Париж? Вот было здорово, а?

— Да, — тихо ответила Энни, несколько смягчившись. — Это было здорово.

— А как тебе с Деннисом? Вы всегда находите общий язык?

— Не твое дело. Беседа получается точь-в-точь как в каком-нибудь паршивом романе.

— Ты не выйдешь за меня замуж, Энни? Я спросил, а ты не ответила. Почему?

— Потому что ты пьян. Спроси меня еще раз, когда протрезвеешь и приедешь сюда. Опустишься на одно колено с цветами в зубах и с коробкой конфет в руке.

— Зачем? Я специально напился, чтобы сказать тебе то, что сказал.

— Почему ты хочешь жениться на мне? — Энни затаила дыхание, ожидая ответа.

— Я хочу иметь семью и детей. Ты говорила, что хочешь того же самого. Навсегда вместе: ты и я, я и ты. Ну?

— Вчера вечером Деннис тоже сделал мне предложение, Пит.

На другом конце провода воцарилась мертвая тишина, и Энни уже решила, что Пит повесил трубку.

— Скажи ему, чтобы он поцеловал тебя в задницу, — наконец проговорил он. — Деннис недостаточно хорош для тебя, и, кроме того, он не имеет ни малейшего понятия о морали. Ты же не любишь его, Энни. — Пит говорил настолько невнятно, что она не могла разобрать доброй половины слов. — Ты собираешься принять его предложение?

— Что?

Пит расхохотался.

— Нет, конечно, нет. Нужно очень сильно любить человека, чтобы остаться с ним навсегда. Меня этому научил Барни. Когда мы поженимся?

— Когда ты протрезвеешь и еще раз попросишь меня об этом.

Он снова ненадолго замолчал.

— Значит, если я протрезвею и снова попрошу тебя стать моей женой, ты согласишься?

— Вот когда попросишь, тогда и узнаешь ответ. Терпеть тебя не могу, когда ты пьян.

— Я тоже. Но здесь больше нечем заняться.

— Изучай местные памятники, — посоветовала Энни.

— Я очень хочу иметь семью. Мне нужно кому-то принадлежать, Энни. Нужен дом, дети, игры с мячом. Собака, которая будет всю ночь сидеть возле кроватки нашего ребенка, если он заболеет. Пикники. Я хочу этого, Энни. Время летит слишком быстро. Я так этого хочу. — Она тоже хотела этого. — Я не скажу ни слова против, если ты пожелаешь после свадьбы продолжать работать, делать карьеру… Соглашайся.

— Попроси меня еще раз, когда придешь в себя.

— Хорошо, я это сделаю. Завтра подойдет?

— Да, завтра, Пит.

— Ты все еще мой лучший друг, верно? Ты думаешь обо мне, когда я уезжаю? Что ты ела на ужин? Господи, я так хочу тебя увидеть. Ты не сможешь приехать? Ведь тебе всегда хотелось попасть на Восток. Здесь, на Таиланде, такие магазины!

— Я тоже по тебе очень скучаю, Пит. Но на Таиланд прилететь не смогу, несмотря на прекрасные магазины и все остальное.

— Почему, Энни?

— Потому.

— Меня бесят такие ответы, особенно когда я слышу их от тебя. Так почему?

— Потому, что я так сказала.

— Разбуди Денниса и расскажи ему обо всем. Я хочу, чтобы ты это сделала, Энни. Сразу после того, как мы закончим разговор, слышишь?

— Поцелуй меня в задницу, Пит, — зло выпалила Энни, зная, что обиднее этой фразы для Пита ничего нет, а потом положила трубку и заплакала, вытирая лицо рукавом своего старого любимого халата.

Казалось, она всю жизнь ждала, чтобы Пит попросил ее выйти за него замуж. Он пообещал, что позвонит ей завтра, вернее, уже сегодня, и сделает предложение еще раз. Но она знала, что трезвый он никогда не решится на такой шаг. Вспомнит ли он вообще про их разговор? Энни сомневалась. Сколько она его знала, Пит никогда не выпивал больше двух-трех рюмок, объясняя это тем, что ему не нравится, когда он теряет над собой контроль.

Энни допила остывший чай. Почему именно сегодня? Сначала Деннис, потом Пит. Если бы она вела дневник, то непременно записала бы все, что думала по этому поводу; это помогает собраться и принять решение. Два предложения. Одно от пьяного Пита, другое — от человека, который «не имеет ни малейшего понятия о морали». Видно, любви и счастья никогда не хватает на всех и Энни Габриэль в числе обделенных.

Она прождала целый день, поглядывая то на молчащий телефон, то на Денниса, который никак не хотел уходить. Никто не позвонил. Ближе к вечеру Энни отправила Денниса домой, сославшись на мигрень и почти не солгав при этом — ей и в самом деле хотелось вызвать у себя сильнейший приступ мигрени за то, что она поверила Питу, его словам. Энни просидела у телефона всю ночь, но он так и не зазвонил. В понедельник она не отлучалась из дома ни на минуту и ежечасно проверяла домашний автоответчик. Тишина. Пит не позвонил ни во вторник, ни в среду.

— Поцелуй меня в задницу, Пит Соренсон, — рыдала она в туалете, в седьмой или восьмой раз поправляя макияж.

Только в пятницу Энни поняла, что ждать больше нечего.

Наполненные бессмысленным ожиданием дни настолько измотали ее, что по дороге в спальню она едва держалась на ногах. Слезы не прекращались, словно текли из бездонного колодца. Когда громкие рыдания сменились всхлипываниями, Энни прошептала в подушку:

— Я так хотела принадлежать тебе, Пит. Я знаю, что люди не могут до конца принадлежать друг другу, но я так чувствую, я хочу так чувствовать.

Когда она наконец закрыла опухшие от слез глаза, ей показалось, что миру пришел конец.

* * *

Пит проснулся со страшной головной болью — сказалось выпитое накануне. Теперь он понимал, что испытывает Энни, когда у нее мигрень. Как она только выдерживает такие адские муки? Энни есть Энни, этим все сказано. В памяти всплыл их вчерашний разговор. Пит застонал. Он опоздал со своим предложением всего на один день, а теперь слишком поздно. Деннис, сукин сын, опередил его. Энни сказала, чтобы он перезвонил еще раз, когда протрезвеет. Нет, он не станет соваться в их отношения. Если ей нужен Деннис, пусть забирает его со всеми потрохами. Хотя он никак не вписывался в ее мечты о будущем.

«Это я хотел такой же жизни. Я, а не глупец Деннис. Ему наплевать и на ухоженный двор, и на пряные травы на подоконнике. Он терпеть не может каминов, потому из них надо выгребать золу. У Денниса, наверное, даже нет смокинга, и он никогда не мечтал собирать антиквариат. Боже мой, Энни, он и в кресло-качалку не сядет, если ты ему не заплатишь за это наличными».

— Знаешь что, Энни, поцелуй-ка ты меня в задницу, — пробормотал Пит, еле ворочая языком. — И не проси меня через год, чтобы я вел дело о твоем разводе.

Черт ее побери, эту Энни. Как она могла принять предложение Денниса? А может, она его не приняла? В разговоре с ним Энни просто констатировала факт. Пит никак не мог припомнить все, что она ему сказала. В его памяти с кристальной ясностью отпечаталось лишь одно: она не ответила «да» ему. Если бы она его любила, то сразу бы согласилась выйти за него замуж, не ставя условий.

Питу было очень одиноко. Он хотел снова стать маленьким и расплакаться. Ему не хватало Барни, который всегда умел ободрить и успокоить его.

Будущее плавало в тумане. Что-то тяготило его, и Пит не мог понять, что именно. Наверное, он сам. С этими мыслями он отправился в ванную.

— Все, что мне надо, — вопил он, стоя под душем, — это иметь семью, быть рядом с кем-то. Неужели я так многого хочу? Наверное, да, иначе Энни приняла бы его предложение. — Ты разбила мне сердце, Энни Габриэль. Не знаю, смогу ли я простить тебя когда-нибудь. Честное слово, не знаю.