Ройалл сидела в своей комнате в «Королевстве Бразилии», обдумывая, как ей дальше вести себя с бароном. В отчаянии от того, что ее попытки вернуть детей в их семьи на «Регало Вердад» не привели к успеху, она решила отыскать что-нибудь, что дало бы ей возможность торговаться и заставило бы барона призадуматься.

Открыв саквояж с бумагами отца, она изучала их, ища документы, дающие право на владение «Королевством Бразилии». Там были фразы, которых она не поняла, просматривая их раньше, и Ройалл решила отнести документы отцу Жуану в надежде, что он сможет помочь разобраться в них. Было бы неразумно просить растолковать их барона или его адвоката. Они просто высмеют ее и посоветуют не забивать свою хорошенькую головку тем, чем не следует. Нет, только отец Жуан сможет ответить на ее вопросы.

Когда она складывала бумаги обратно в саквояж, ее рука наткнулась на книгу в твердом переплете — дневник отца. Это ее немного приободрило, и она открыла дневник. В тот же миг Ройалл подумала о мистере Моррисоне, адвокате, который написал отцу и информировал его о… о чем? Что именно рассказал мистер Моррисон отцу, что заставило его порвать отношения с бароном? Определенно, дело было не только в игнорировании «Закона о свободном праве» принцессы Изабель. Нет, там был намек на нечто такое, чего Ричард Хардинг не мог простить. Ее взгляд остановился на словах «жестоко избил раба до смерти».

Ройалл почувствовала, как неприятная дрожь пробежала по ее спине. За этими сверкающими серо-стальными глазами скрывался убийца!

Она осторожно положила дневник на место и спрятала саквояж на дно комода. Надо пойти на кухню и поговорить с Еленой. Возможно, экономка знает, где она сможет найти мистера Моррисона.

Кухня была темной и прохладной, скрытой в глубине дома от палящих лучей солнца. Елена в этот момент давала указания поварихе-индианке и проверяла содержимое кладовой, составляя список покупок. Заметив Ройалл, она подняла голову и посмотрела на пришелицу с надменной враждебностью.

— Елена, я бы хотела поговорить с тобой. Надеюсь, у тебя найдется свободная минутка? Мне нужно получить ответы на некоторые вопросы. Сейчас же, Елена!

Елена отложила ручку и подошла к ней. Ройалл смягчила тон, как бы извиняясь за холодность, с которой начала разговор.

— Да, сеньора Бэннер, чем могу помочь вам?

— Вчера вечером я вспомнила, как отец упоминал о своем старом знакомом, некоем мистере Моррисоне. Я подумала, что, возможно, тебе известно, где я могу найти его. Насколько я поняла, он был адвокатом и теперь уже отошел от дел.

— Возможно, я смогу помочь вам, сеньора, — сказала Елена, и в ее черных глазах вспыхнуло любопытство.

Ройалл доставило некоторое удовольствие почувствовать, что равнодушие Елены можно чем-то смягчить.

— Сеньор Моррисон был адвокатом семьи Ньюсамов, когда еще был жив отец барона. Он был частым гостем в «Королевстве Бразилии», когда у барона была резиденция в старом большом доме. После смерти старика и после того, как сгорел настоящий большой дом, я с ним не виделась. Барон не желает принимать сеньора Моррисона; у него была ссора с этим джентльменом вскоре после смерти отца. Уверяю вас, сеньора: барону не понравится, если он узнает, что вы ищете сеньора Моррисона.

В последних словах Елены звучало явное предостережение.

— Мне нет дела до того, понравится это барону или нет, Елена. Он не имеет права указывать мне, с кем я могу или не могу видеться. А теперь ответь на мой вопрос, Елена: ты знаешь, где я могу найти мистера Моррисона?

Взгляд Елены стал настороженным, и она снизила голос почти до шепота.

— Вы найдете сеньора Моррисона в его городском доме в Манаусе, на Венгар де Сольтеро, авеню Холостяков. Это большой дом с каменными львами у подножия лестницы.

— Спасибо, Елена. Пожалуйста, вели оседлать мою лошадь: я еду на прогулку.

* * *

Ройалл пришпорила лошадь. Нужно самой убедиться, в каких условиях живут индейцы и негры. Себастьян не произнес этих слов вслух, и тем не менее она знала, что он имел в виду, «Посмотри и сравни. Посмотри, откуда берутся средства на твое безбедное существование». Ну что ж, она посмотрит, и посмотрит немедленно!

Ройалл так была поглощена своими мыслями, что не заметила Джейми, пока он не подъехал к ней спереди и не напугал ее. Юноша быстро натянул поводья и засмеялся.

— Я дам тебе пенни, если скажешь, о чем ты думаешь, — сказал он.

Ройалл улыбнулась.

— О своем костюме для бала.

Лицо юноши засветилось при упоминании бала.

— Что ты наденешь, Ройалл? — спросил он умоляющим тоном.

Ройалл погрозила пальцем.

— Подожди и увидишь, Джейми Ньюсам, — поддразнила она. — Скажи, а Елене известно, что ты катаешься? Ты же знаешь, что отец запретил.

— Я взрослый человек и буду делать то, что пожелаю. Я не намерен никого слушать!

Раздражение исказило его черты. Затем он заговорщически улыбнулся.

— Скажи, куда ты едешь?

— Я собираюсь посмотреть рабочий поселок. Ты не хочешь поехать со мной?

Она решила не придавать значения тому, что он ослушался своего отца. Джейми, казалось, был шокирован.

— А отец знает, куда ты поехала? — взволнованно спросил он.

— Нет, Джейми. Не думаю, что мне требуется разрешение на осмотр земли, которая наполовину моя, — ответила она.

Джейми смотрел на нее и не находил слов. Он нервно потер большой и средний пальцы друг о друга.

— Это уже недалеко отсюда.

Приблизившись к маленькой деревушке, Ройалл услышала голоса. Она выпрямилась в седле, вглядываясь вдаль.

Когда они подъехали ближе, Ройалл сначала даже не поверила своим глазам. Никогда еще не видела она такой нищеты. Внезапно их заметили, в деревне воцарилась полная тишина. Дети, мужчины и женщины — все в лохмотьях — стояли молча; их лица были покрыты болячками. Люди сбились в кучу, глядя полными ненависти глазами на приближающихся всадников. Враждебность была направлена на Джейми, в этом Ройалл была уверена. У мужчин на лицах читалась безысходность, женщины молчали, их дети хныкали от голода. Молодой леди стало не по себе от подобного зрелища. Санитарные условия были ужасными, от вони слезились глаза. Силы небесные! Негры, живущие отдельно от индейцев, находились в тех же условиях. Единственным отличием было то, что они выглядели больными, очень больными. Ее внимание привлек холмик земли позади убогих хижин. Ройалл моментально поняла, что это такое. Могила! Переведя взгляд дальше, она заметила еще две свежих. В этот момент на середину поляны вышел высокий негр, и Ройалл закрыла глаза от ужаса, когда увидела шрамы от ударов хлыста, которые заблестели под ярким солнцем на спине мужчины. Она взяла себя в руки и потребовала сказать, сколько человек больны. Никто ей не ответил.

— Джейми, — позвала она. — Иди сюда. Спроси их, сколько больных. Немедленно!

Парень, казалось, был рассержен, но подчинился ее приказу.

— С дюжину или около того, — коротко ответил он.

— Какие меры принимаются? — гневно спросила Ройалл.

Джейми попытался объяснить:

— Здесь был надсмотрщик, и он говорит, что рабы просто ленивы, а не больны.

— Не больны! Мне они все кажутся больными. — От негодования голос леди переходил чуть ли не на визг.

Она снова пришпорила лошадь, чтобы лучше рассмотреть деревню и заметила огороженное место. Подъехав к нему, увидела с дюжину маленьких детей, которые сидели на земле и играли в грязной канаве.

— Почему эти дети находятся за оградой? — потребовала она ответа у Джейми. Ее глаза метали молнии.

— Мы оберегаем их. Они лучшие. Дети получают лучшую пищу и лучшую одежду. Это лучшие экземпляры пометов, — хихикнул Джейми.

— Они всего лишь дети! — ахнула Ройалл.

Женщины тихо стояли вокруг, ненависть и страх поочередно сменяли друг друга на их лицах. Никогда, даже в самых страшных снах Ройалл не видела такого убожества и человеческих страданий. Это были жалкие подобия людей, которые не знали ничего, кроме тяжелого труда и нищеты. Она подумала о Себастьяне и его деревне и поняла, почему он ненавидит «Королевство Бразилии» и его владельцев: разница была налицо.

— Почему ты так рассердилась, Ройалл? — взмолился Джейми.

— Ты считаешь, что у меня нет причины сердиться, Джейми?

— Но, Ройалл! — продолжил тот, щелкнув пальцами. — Ведь они лишь рабы.

— Никогда больше не щелкай передо мной пальцами, Джейми! Ты слышишь меня? Никогда! — крикнула Ройалл, направив лошадь от канавы. — Никогда больше!

Ройалл страдала. Она сама себе становилась противна, когда вспомнила о всех тех красивых вещах, которые сама имела в жизни; и все эти преимущества были куплены потом и смертями вот этих угнетенных людей. Женщина утешалась мыслью, что ее отец не знал истинного источника его благосостояния. Ройалл была уверена, что если бы он знал, то провел бы полную ревизию. Если он мог сделать что-то, значит, сможет и она. Но в данный момент она была беспомощна! Будучи дочерью Ричарда Хардинга и женой Мак-Дэвиса Бэннера, Ройалл усвоила, что единственный способ оказать противодействие — это разговор с позиции силы. Вначале она должна точно выяснить свои права, затем найти единственного человека, который мог прояснить для нее положение дел, — адвоката мистера Моррисона.

Пока Джейми отводил в конюшню взмыленных лошадей, Ройалл устало поднялась на веранду и повалилась в плетеное кресло. Она не знала, сколько так просидела. Вдруг ее внимание привлек чей-то разговор. Моментально стряхнув с себя задумчивость, она стала прислушиваться к голосам, звучащим снаружи. Это Джейми и Елена о чем-то спорили. Ройалл понимала, что ей следует встать и уйти; она не любила подслушивать, но жара так утомила ее, что ей не удалось двинуться с места. Визгливый голос Джейми доносился особенно отчетливо.

— Они говорят, что им некогда играть, Елена, — жаловался он. — Отец и Карл слишком заняты, и у тебя нет времени. Ройалл сердита из-за индейцев в деревне и не хочет поговорить со мной. Что же мне делать? Ты даешь Морайе и Несси слишком много работы, и мне скучно.

— Джейми, — последовал ласковый ответ, — почему бы тебе не взять своих солдатиков и не выставить их на веранде? Скоро станет прохладнее, и я принесу тебе сок.

— Я не хочу играть с солдатиками! Я не хочу сока! Я хочу, чтобы кто-нибудь со мной поиграл!

— Все слуги заняты. Ты же знаешь, что у них много работы, Джейми, и нагрузка довольно тяжелая. У каждого свои дела. Кроме того, мальчики должны играть с мальчиками.

— Здесь нет мальчиков, чтобы играть со мной, — вздохнул Джейми. — Морайя такая хорошенькая и на ощупь такая мягкая.

Елена оцепенела.

— Ты прикасался к ней, Джейми? Джейми, ответь мне. Ты прикасался к Морайе?

— Я просто ущипнул ее за руку, — надулся он.

— Джейми! Сколько раз я говорила тебе, сколько раз я предупреждала тебя, что индейские отцы сердятся, когда ты хочешь «играть» с их маленькими девочками!

— Глупые индейцы! Никому нет дела, и никто меня не замечает!

Громкий треск послышался вслед за этой вспышкой раздражения.

Ройалл тихо сидела, лихорадочно размышляя над услышанным. Сердце ее похолодело, когда она припомнила, как Джейми игриво дергал Морайю и других девочек за косички. Она также вспомнила испуганное выражение на девичьих лицах при его появлении. Ройалл думала, что это из-за того, что он сын барона и они боятся обидеть его. Теперь же… Ее передернуло: она поняла, что все не так. Джейми оставался маленьким мальчиком, заключенным в сильное тело мужчины.

Она услышала топот — это Джейми сбежал вниз по ступенькам, не обращая внимания на крик Елены.

— Джейми, вернись! Вернись, Джейми!

Ройалл сидела тихо, не двигаясь. Ей не следовало вмешиваться в семейные дела. Теперь она многое начинала понимать, слушая доносящиеся из дома горестные всхлипывания экономки.

Елена опустилась на деревянный кухонный табурет и плакала, чего с ней не случалось уже много лет. Но эти слезы не были исцеляющими — эти слезы растравляли старую боль, которую она давно похоронила. Джейми должен знать, должен понять, увидеть, что его легкомыслие может привести к опасности.

Она снова всхлипнула от мысли о том, во что превратится ее жизнь без этого парня. Он был единственным, ради кого она жила, и жизнь без него станет невыносимой. Утерев слезы краем фартука, Елена подумала о том, как странно, что полюбила его, словно собственного сына, а ведь было время, когда она ненавидела пухлого, розовощекого малыша. И всему виной Карлайл Ньюсам! Она ненавидела человека, который гордо называл себя бароном, присвоив титул, которым люди наградили его отца в знак большой любви и уважения.

Мысли о бароне привели ее к воспоминаниям о его покойной жене, сеньоре Катарине. Елена впервые приехала в «Королевство Бразилии», когда Карлайл привез ее из Рио-де-Жанейро в свой дом на Амазонке. Он сделал ее своей любовницей, и она верила, что любит его. Она верила ему и тогда, когда он говорил, что не спит со своей женой. Затем светлокожая жена-англичанка забеременела вторым ребенком, а Елене было приказано стать горничной сеньоры. Она стыдилась, вспоминая холодность и равнодушие, которые проявляла в отношении сеньоры Ньюсам. Тут же в памяти всплыли мелкие жестокости, которые она устраивала, когда сеньора в страшных мучениях производила на свет своего второго сына. Но, несмотря на все пакости Елены, сеньора поправилась и переложила на нее заботу о новорожденном.

Воспоминания заставили Елену поморщиться. Еще ей вспомнился день, когда барон с женой уехали в карете на соседнюю плантацию, оставив Джейми с ней. Рассерженная и оскорбленная, превратившаяся из любовницы в служанку, Елена оставила мальчика без присмотра, а когда наконец вернулась к нему, то обнаружила, что он упал со стула. Мальчик лежал без сознания четыре дня, но это не испугало Елену, так как Джейми был бы не первым ребенком, умершим в «Королевстве Бразилии».

Елена с горечью и ненавистью к барону вспомнила свою собственную глупость. Тогда она носила во чреве собственного ребенка, и барон приказал ей избавиться от него. Карлайл не желал иметь никаких ублюдков в своем доме. Убив своего, она вынуждена была нянчить чужого — светлокожего мальчишку Ньюсамов!

Вскоре даже для случайного наблюдателя стало очевидным, что Джейми развивается хуже, чем его брат в эти годы. Он был медлительным, неуклюжим, и, хотя физически развивался нормально, его умственное развитие задерживалось. Когда ему исполнилось шесть лет и умственную отсталость уже нельзя было отрицать, сеньора Катарина слегла в постель и стала чахнуть. Через год она умерла, а ненависть Елены к отцу Джейми продолжала расти с каждым днем. Чувствуя на себе вину за такое состояние мальчика, она стала опекать Джейми и полюбила его так сильно, как — она была уверена — могла бы любить своего собственного ребенка.

Какой гордой и надменной она была, когда Карлайл взял ее в любовницы. Ничто другое не имело значения, только ее любовь к нему, любовь, которая была огромной и всеобъемлющей, преданной и всепрощающей. Но он убил эту любовь. После этого ее жизнь превратилась в существование, полностью сосредоточенное на защите ребенка, вверенного ее заботам.

И теперь еще этот интерес Джейми к четырем маленьким девочкам, которые по настоянию барона были оставлены на плантации! Она видела, как ему нравилось трогать их, наблюдала за выражением его глаз. Насколько было бы лучше, если бы сеньора Бэннер добилась своего и девочки были возвращены своим родителям. Особенно для Джейми. Тогда не было бы никого, кто мог бы соблазнять его.

Елена говорила барону о возрастающих сексуальных потребностях Джейми, но ответом ей был лишь грубый смех хозяина.

— Ей-богу, Елена, ты меня удивляешь! Как аккуратно ты подбираешь слова. А скажи-ка мне, — прошептал он, больно сжимая ей руку, — почему ты считаешь, что должна деликатничать со мной? Разве мы не испытывали мгновений, когда были отброшены всякие условности?

Его серые глаза многозначительно сверлили ее, пробуждая старые воспоминания.

— А что касается Джейми, — продолжил Карлайл, явно наслаждаясь смущением Елены, — для чего же еще копить состояние, если не для того, чтобы давать сыну все, что он пожелает?

Елена вырвала свою руку и торопливо ушла. Вслед за ней летел его грубый, хриплый смех, вызывавший дрожь и укреплявший в женщине решимость защитить Джейми не только от него самого, но и от его отца.