Риган ван дер Рис — высокий, загорелый, с гривой светлых волос — вышагивал взад и вперед по своей роскошно обставленной библиотеке, зажав в зубах сигару. Внезапно разозлившись, он смял ни в чем не повинную сигару и бросил на стеклянный поднос, стоявший на столе из тикового дерева. Сжав руки в кулаки, он метался по комнате, словно запертый в клетке лев.

Ригану совершенно не хотелось жениться вторично, обзаводиться сейчас женой не входило в его планы. Но тем не менее его испанская невеста прибыла и, как только что выяснилось, привезла с собой массу проблем. Первая — она в трауре по поводу недавней смерти ее дяди.

— Черт возьми! — воскликнул Риган. — Это означает, что одно из подчиненных мне судов, используемых для защиты наших торговых кораблей от испанцев, напало на фрегат Кордесов! Мне следовало бы более строго предупредить этих чертовых пиратов. Слава Богу, что они не тронули сеньориту и ее брата! Но за смерть дяди я, возможно, должен буду ответить, и это справедливо, черт побери! И все же леди, кажется, не настолько умна, чтобы связать…

Ему было известно, как испанки соблюдают траур: тяжелые черные платья с высокими тугими воротниками, длинными обтягивающими рукавами и дюжиной жестких кринолинов. Лицо практически скрыто кружевной мантильей, а пальцы все время заняты перебиранием четок.

В голове Ригана мелькнула мысль, что, возможно, приличия ради свадьбу придется отложить до окончания траура. Но он тут же отбросил эту мысль как несостоятельную: на острове такой номер не пройдет! У здешних женщин слишком длинные языки; жены купцов и торговых агентов — все они, будучи замкнутыми островным пространством, создали свои особые правила поведения. Чем они занимаются тайно, за закрытыми дверями своих будуаров, пропитанных мускусом, — это другой вопрос. Но Ригану хорошо было известно, что, согласно здешним нормам, он обязан будет жениться на скорбящей сеньорите во имя сохранения ее репутации. Ибо никто не поверит, что сеньорита Кордес сможет жить под его крышей и быть свободной от его притязаний.

Он усмехнулся, вспомнив слухи о самом себе, гуляющие по гостиным местных капитанов, торговых агентов и фермеров от Зондского пролива до Китайского моря. Хотя Риган ван дер Рис пользовался уважением как хороший специалист своего дела, но большинство мужчин почитало его также повесой и знатоком женщин, от которого нужно держать подальше своих жен.

Улыбнувшись собственному отражению в зеркале, висящем на отделанной кедром стене, Риган решил, что всеобщее мнение о его бесчисленных любовных похождениях довольно лестно, хотя и сильно преувеличено.

Затем его мысли снова обратились к будущей жене. Как она выглядит? Скорее всего, сварливая и тощая, кожа да кости, с которой невозможно будет лечь в постель. Несомненно, она страшна как смертный грех, а зубы наверняка лошадиные! Ему приходилось наблюдать подобные браки, устроенные родителями. Ладно, он даст девушке свою фамилию и крышу над головой, но большего обещать не может!

— Проклятие! — вскрикнул Риган, ударив кулаком по ладони другой руки. Удовольствия он будет получать там, где ему захочется. Он совсем не собирается заниматься любовью с этой худой и узкоглазой испанкой.

* * *

За Сиреной и Калебом прибыла повозка ван дер Риса, которой управлял небольшого роста, подвижный человек с блестящей желтой кожей и любознательными, быстрыми глазами. На ломаном голландском он объяснил, что зовут его Лин Фу и что менеер прислал крытую повозку, дабы избавить юфрау от взоров любопытных горожан. Хотя поездка по джунглям и холмам дольше и утомительнее, но плавание на проа вдоль побережья выставит ее напоказ перед всеми зеваками порта. Менеер предположил, что юфрау не хотелось бы показываться в обществе прежде, чем она отдохнет и приведет себя в порядок после перенесенных испытаний.

Лин Фу смущенно смотрел вниз, переминаясь босыми ногами на пыльной дороге.

Сирене все было понятно: менеер ван дер Рис не хотел, чтобы окружающие обозревали его невесту прежде, чем он увидит ее сам. Первым желанием девушки было отказаться от повозки и потребовать лодку. Но, хотя ей и не хотелось в этом признаться, она сама была не готова предстать перед любопытными взорами. Да, они с Калебом поедут к поместью менеера в повозке, обогнув город и избежав возможных встреч с его друзьями.

Ее сундуки поместили в задней части повозки, а Калеб сел рядом. Единственное сиденье занимал Лин Фу, так что Сирене пришлось сесть рядом с Калебом, среди сундуков и других вещей.

День был жаркий, несмотря на то, что с берега дул легкий ветерок. Когда тарантас, присланный менеером, затрясся по пыльной, изрезанной колесами дороге, внутри повозки сделалось непереносимо душно; девушка с тоской подумала о глотке свежего, чистого морского воздуха — звенящего соленого воздуха на борту милой «Раны».

Сидя поверх сундуков, можно было разглядеть деревню, расположившуюся на узкой прибрежной полосе: одни островерхие крыши были покрыты черепицей, другие — соломой, но в самой деревне чувствовалась стабильность. Казалось, что эта деревня, раскинувшаяся между джунглями и морем, существовала здесь вечно. Затем деревенский пейзаж исчез из вида, а Сирену совсем утомили палящее солнце да красная пыль, клубящаяся под колесами. Волосы на затылке девушки прилипли к коже, под мышками неприятно вспотело, а черно-коричневое бумазейное платье — одно из тех, что так любила носить Исабель — сделалось влажным от пота под грудью и между лопатками. Оставалось только мечтать о том просторном, открытом костюме, придуманном Сиреной и оставшемся на «Ране».

Она взглянула на Калеба, уснувшего на дне повозки. Бедный мальчик! Он бегал все утро: сначала нашел и привел на фрегат Яна, затем вместе с Сиреной снова вернулся в деревню, где они договорились с рыбаками насчет покраски корабля и парусов. «Братишка» заслужил этот короткий сон перед новым для него испытанием — встречей с менеером ван дер Рисом.

Менеер ван дер Рис! Одно упоминание этого имени заставляло вздрагивать. Сейчас она ехала на встречу со своим врагом!

* * *

Гретхен Линденрайх надела короткий жакетик без рукавов, который едва прикрывал ее полную бело-розовую грудь, оставляя талию и живот открытым, а на ее бедрах красовалась разноцветная юбка-саронг. Как и большинство женщин на острове, Гретхен часто носила малайский костюм, в котором легче было переносить дневную жару. В отличие от местных дам, яркий шелковый костюм Гретхен был настолько укорочен, насколько она могла себе это позволить в присутствии слуг.

Через высокую стеклянную дверь, ведущую в сад и занавешенную тонкой газовой тканью, женщина уловила какое-то движение. Подойдя ближе, она заметила, как за кустом японской хурмы мелькнуло ярко-оранжевое платье.

— Эта чертовка Суди! — выругалась Гретхен, и некрасивая гримаса скривила ее губы. — Разве ее волнуют мои платья!

В знойных и влажных тропиках жизненно важной заботой каждой женщины было сохранение гардероба. Плесень, проникавшая всюду, даже за плотно закрытые двери шкафов, оседала в складках одежды и разрушала ткань, которая потом быстро сгнивала и расползалась на куски. Бывало, не раз какая-нибудь женщина попадала в неловкое положение, когда в присутствии гостей вдруг отрывался рукав или лиф платья. И хотя Гретхен могла себе позволить покупать прямо со склада и довольно недорого различные товары, среди которых были новые европейские платья и белье, она очень ревностно заботилась о своих туалетах и берегла их, будь то подарок или платье ручной работы. Она не желала расстаться ни с одним из своих нарядов и не могла позволить, чтобы сырость разрушала их. Поэтому постоянной обязанностью Суди было стоять у гладильной доски и раскалять тяжелые утюги на горячей жаровне, нагревавшей, в свою очередь, комнату до невыносимого зноя. Гретхен не разрешала открывать двери, выходящие в сад, заявляя, что оттуда в дом проникает сырость, делающая бессмысленным глажение одежды.

И теперь, увидев оранжевое платье Суди в саду, бдительная хозяйка пришла в негодование. Ее предупреждали, что эти индусские девушки — очень ненадежные слуги и за ними нужен строгий надзор. Уже не в первый раз обнаруживалось, что румяная пятнадцатилетняя служанка уклоняется от своих обязанностей и тайком бегает на свидания с молодым дьонго семьи Даанс.

Гретхен быстро побежала в чулан, отыскала там кожаный кнут для лошадей и, будучи вне себя от гнева, направилась в сад. Ее стройные, красивые ножки в легких туфлях бесшумно шагали по гравиевой дорожке. Обойдя веранду, полная решимости найти непокорную Суди с возлюбленным и как следует проучить обоих, разгневанная женщина направилась по тропинке, ведущей к окраине сада. Было очень жарко, и тонкие струйки пота уже текли по ее телу. Проклиная про себя постоянную жару, Гретхен посмотрела внимательно на небо и с облегчением заметила собирающиеся темные тучи. Значит, скоро грянет послеобеденная гроза, которая, хотя и увеличивает влажность, зато уменьшает жару.

Когда она в поисках влюбленной парочки подошла к высоким тисовым зарослям, ограждающим ее сад от редко используемой проселочной дороги, ведущей в Батавию с запада, ухо женщины уловило топот лошадиных копыт и грохот колес повозки. Первая мысль была о Ригане, который часто сопровождал свои повозки, груженные мускатным орехом. При мысли, что она снова увидит возлюбленного, сердце Гретхен затрепетало. Ведь она не видела его уже несколько недель, с той самой ночи, когда он сообщил о прибытии испанской невесты. Глазам ее не терпелось увидеть Ригана, руки мечтали коснуться его, а губы жаждали поцелуев.

Раздвинув густые тисовые ветки, Гретхен увидела едущую по дороге повозку, и от радости у нее перехватило дыхание. Без сомнения, это была повозка Ригана, которой управлял этот хитрый Лин Фу. Однако самого Ригана нигде не было видно. Но женщина продолжала стоять. Может быть, он следует за повозкой на некотором расстоянии, чтобы пыль не попадала ему в лицо?

Какое-то движение в глубине повозки привлекло внимание Гретхен. Там, расположившись на сундуках, сидела некая дама в черном и утирала потное, запылившееся лицо. Темные волосы выбились из прически, а черное бумазейное платье в этой жаре выглядело удушающим.

Внезапная догадка осенила женщину: итак, это и есть испанская невеста Ригана! Не удивительно, что он послал за ней крытую повозку вместо того, чтобы привезти ее на проа по гавани и прохладным лагунам. Только посмотрите на нее!

Смех начал разбирать Гретхен и, уже не сдерживаемый, перешел в раскатистый хохот.

До Сирены донесся чей-то смех. Как давно она не слышала смеха, чьего бы то ни было — чужого ли, собственного ли! Но в этом смехе слышалась издевка, а также презрение и высокомерие… Не потому ли все лицо ее сразу вспыхнуло?

Гретхен смело раздвинула кустарник пошире и, не обращая внимания на колючие ветки, высунула голову и открыто смеялась Сирене в лицо.

Взгляды женщин скрестились — и смех застрял в горле у немки. Вместо жалкого и униженного создания, которое она ожидала увидеть, на нее холодно и мрачно смотрела надменная испанка с властным, волевым лицом. Спина Сирены напряглась, подбородок высоко поднялся, а ярко-зеленые глаза вызывающе блеснули. Довольно продолжительное время женщины смотрели друг на друга, пока повозка не скрылась, оставив Гретхен стоять в облаке красной пыли.

Вернувшись в сад, она какое-то время хранила молчание (выражение лица испанской невесты парализовало белокурую вдову), затем, медленно двигаясь к дому, вспоминала все с самого начала, и в ее мозгу ее вновь всплыла вся смехотворность этой встречи. Вид испанской невесты, потной и покрытой дорожной пылью, упакованной в непроницаемое черное платье, снова развеселил Гретхен. «Риган, очень скоро ты заскучаешь по моим светлым волосам и белой коже, — подумала она. — Если твоя неопрятная испанская невеста пахнет так же, как и выглядит, то все ароматы Востока не помогут ей». Постепенно веселое настроение вернулось к жизнерадостной вдове, и она, снова расхохотавшись, вошла в спальню и упала на прохладные шелковые покрывала. Ничто не мешало ей предаваться приступам безумного веселья!

* * *

Эхо издевательского смеха незнакомой блондинки продолжало звучать в ушах Сирены. Тщетно пытаясь смахнуть с юбки липучую красную пыль, она подумала, что смех этой женщины имеет что-то общее с глумлением пиратов Блэкхарта, и ненависть снова переполнила девушку. Она сумела справиться с пиратами в океане и уж как-нибудь одолеет эту полураздетую блондинку, которая так открыто насмехалась над ней.

* * *

Лин Фу направил лошадей к дому ван дер Риса, и повозка затряслась по гравиевой дорожке. Глядя на этот гравий, Сирена вспомнила, что корабли, возвращающиеся в Ост-Индию с неполным грузом, набирали в трюмы — для балласта — гравий, который потом на островах использовался зажиточными поселенцами для дорожек при своих домах и для мощения улиц — таким образом они справлялись с неизбежной грязью, образовывающейся после ежедневных дождей.

Грохот колес разбудил Калеба. Он сел, заспанный и удивленный, лицо его раскраснелось от жары, а глаза сияли. Сирена ласково погладила темную голову мальчика. Не без угрызений совести она внезапно осознала, как редко в последнее время думала о Калебе как о ребенке. Может быть, это оттого, что вместе с ней ему пришлось стать свидетелем совсем не детских сцен, совсем не детские свалились на него переживания. Во время всех испытаний он был ее единственным другом, и она вполне полагалась на его здравый разум и силу характера. А еще Калеб доказал, что у него сердце льва. Когда во время репетиций и заучивания их новых ролей Сирена называла его братишкой, она понимала, как многозначительно это слово. Девушка любила мальчика, как настоящая сестра, и для нее он был в гораздо большей степени братом, чем если бы они имели общих родителей.

Сейчас ей хотелось защитить Калеба. Такое чувство не возникало в ее душе с тех пор, как мальчика избил плетью Блэкхарт. Юнга был наказан за то, что хотел вылечить Сирену и возродить в ней желание жить. И вместо того чтобы отплатить ему за преданность, она вовлекла его в свой новый план отмщения менееру ван дер Рису, план довольно рискованный для ребенка. Возможно, было бы лучше рассказать правду менееру ван дер Рису, сообщить ему об Исабель, о дяде и просить его помочь ей вернуться в Испанию. И тогда Калеб был бы в безопасности: она смогла бы забрать его с собой и дать ему все, что необходимо молодому человеку.

Сирена шумно вздохнула. Что за мысль пришла ей в голову? Просить помощи у ван дер Риса! Разве она забыла, что пиратское нападение на «Рану» именно на его совести, а значит, смерть Исабель и дяди Хуана тоже?

Возможно, этот высокопоставленный голландец сам запланировал нападение на корабль. Скорее всего, он не имел желания жениться на испанке, а пока Исабель была жива, он был связан словом чести. Но его прельщало приданое (получить сундуки с золотыми монетами было слишком заманчиво). Поэтому он и приказал встретить их в море, всех на борту убить, а золото и корабль захватить!

Как, должно быть, он расстроился, узнав, что сеньорита Кордес с братом найдены живыми на полузатонувшей «Ране». Сирена улыбнулась, представляя изумление менеера. Должно быть, сейчас он размышляет, что случилось с Блэкхартом и его командой, где сейчас Блэкхарт, как двоим Кордесам удалось избежать смерти?

Она с удовольствием посмотрит на белокожее хитрое лицо ван дер Риса — так Сирена представляла всех голландцев.

Повозка остановилась у главного входа двухэтажного дома с белыми колоннами и массивными резными дверями. Территория вокруг дома выглядела тщательно ухоженной, даже в этот момент несколько садовников трудились, обрезая ветки кустов и деревьев и пропалывая яркие цветники. Запах специй и цветов наполнял воздух, экзотические птицы звонко щебетали на деревьях. И дом, и территория вокруг — все говорило о гордости хозяина за свое гнездо. Много средств и труда было вложено в это приобретение ван дер Риса. В темно-красном камне, которым были выложены ступеньки крыльца, Сирена узнала розовый мрамор, привозимый из Китая. В Европе из этого камня изготавливали ювелирные украшения, считавшиеся очень красивыми и дорогими, а здесь, на Яве, влиятельный представитель голландской Ост-Индской компании использовал его для ступенек крыльца своего дома!

Калеб и Лин Фу помогли девушке сойти с повозки. Когда китаец повернулся, чтобы снять багаж, мальчик бросился было помогать ему, но Сирена остановила:

— Нет, братишка, — прошептала она, — ты уже не юнга на корабле. Ты — Калеб Кордес, сын крупного судовладельца. Помни, что у тебя есть слуги, которые выполнят все твои желания.

Мальчик покраснел: еще не вошел в дом ван дер Риса, а уже совершил ошибку! «Нужно быть более осмотрительным и осторожным», — подумал он. Новая роль ему давалась с трудом: Калеб чувствовал себя в ней неловко, не в своей тарелке. «Как должен вести себя сын богатого судовладельца?» — то и дело задавался он вопросом.

Вздохнув и пожав плечами, он подошел к Сирене. Они ждали на прохладной, затененной веранде, пока кто-нибудь ответит на умышленно тихий стук сеньориты в дверь.

Мальчик чувствовал ее состояние, хотя Сирена ни словом, ни взглядом не дала понять Калебу, что возмущена этой неприветливой встречей. Ощущение было такое, словно она нищая, просящая милостыню. Казалось, что сейчас эти богатые двери распахнутся и высокомерный слуга, глядя сверху вниз, заявит, что нищих принимают с черного хода.

Сирена протянула руку, чтобы постучать во второй раз, но в этот момент дверь широко распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся девушка лет семнадцати. Она испуганно переводила взгляд с Сирены на Калеба и вся дрожала, отчего свободное цветное платье, свисавшее с ее плеч, трепетало. Затем, казалось, придя в себя, она повернулась на каблуках и побежала в зал.

— Юфрау! Юфрау приехала!

В конце зала послышался какой-то шум, потом звук громкого шлепка и приглушенное рыдание.

Высокая, статная женщина с седыми волосами, уложенными на голове в высокую корону, вошла в зал и быстро направилась к прибывшим с выражением испуга на лице и плотно сомкнутыми губами.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, юфрау! — улыбнулась она, показывая белые зубы. — Проходите в дом. На улице такая жара. Проходите, пожалуйста. Я — фрау Хольц, экономка менеера. Входите, — повторила она с сильным немецким акцентом.

Сирена с Калебом вошли в прохладный зал, и фрау Хольц быстро закрыла за ними тяжелые двери.

— Мы стараемся, чтобы в доме не было жарко, — объяснила она, как будто вошедшие были маленькими, глупыми детьми, не понимающими, что двери нужно держать закрытыми.

Целая группа слуг, включая и плачущую молодую девушку, появилась в просторном зале с каменными полами.

Фрау Хольц строгим голосом сказала:

— Эта глупая девчонка будет уволена, юфрау. По ее вине вам пришлось ехать из деревни в грузовой повозке. Она не способна правильно выполнять распоряжения! Разве новая хозяйка дома должна ездить в грузовой повозке? В Батавии на причале стоит лодка, специально подготовленная для вашей встречи. Эта идиотка, — воскликнула экономка, указывая пальцем на дрожащую девушку, — все перепутала! Даже сейчас менеер находится на берегу, готовясь встретить вас. Ах эти ленивые слуги! Будьте уверены, юфрау, эта девушка будет уволена, как только менеер узнает, что она натворила.

Сирена взглянула на молоденькую служанку с кожей цвета меда и почувствовала к ней жалость. Кроме того, ее нисколько не испугала властность фрау Хольц. Было очевидно, что дом ван дер Риса находился в руках этой женщины. По всей видимости, она управляла домом много лет и тайно была недовольна вторжением новой «мефрау». Больше из-за упрямства, чем из желания утвердить свои права, Сирена оказала:

— Я не хочу, чтобы девушку увольняли. Разве такое важное поручение можно было давать ребенку? Согласитесь, фрау Хольц, что вам следовало бы самой заняться этим.

Челюсть у экономки отвисла. Фрау Хольц пыталась найти нужные слова, но Сирена заговорила прежде, чем та собралась с мыслями.

— Я хочу, чтобы меня немедленно провели в мою комнату. Мой брат также нуждается в отдельной комнате и чистой одежде, пока для него не приготовят новый гардероб.

— Да, юфрау. Я прослежу за этим сама, — сказала экономка, кивнув в сторону широкой изогнутой лестницы.

— В том нет необходимости, фрау Хольц, — холодно заметила Сирена. — Девушка, которую вы находите такой неумелой, вполне справится с этим. Думаю, что она даже может быть моей горничной. Наверняка она легко всему научится, если обращаться с ней по-доброму!

Фрау Хольц отступила в сторону, давая Сирене и Калебу пройти наверх. Поднимаясь по лестнице, они услышали голос экономки, холодно обратившийся к девушке:

— Что ты стоишь, Джулия? Юфрау хочет, чтобы ты прислуживала ей. Проводи юфрау и покажи ее комнату, а также комнату молодого сеньора. Я пришлю сейчас к нему Питера для услужения.

Фрау Хольц произнесла все это так отрывисто и мрачно, что Сирена пожалела о своем поступке, подорвавшем авторитет экономки. Джулия, как ее назвала фрау Хольц, напутала, плохо выполнила свою работу и, если быть справедливой, вполне заслужила выговор. И теперь, после того как Сирена вступилась за девушку, их отношения могут осложниться.

Но когда Джулия приподняла подол своего свободного цветастого платья, чтобы подняться по лестнице, экономка заговорила снова — на этот раз голос ее был мягче и добрее:

— Джулия, юфрау была настолько великодушна, что простила тебе твой промах, из-за которого ей пришлось испытать столько неудобств. Ты должна хорошо ей прислуживать и быть преданной.

Обернувшись, чтобы посмотреть на фрау Хольц, Сирена удивилась, увидев смягчившееся выражение лица этой женщины. Лицо Джулии светилось, черные глаза радостно сверкали, и она улыбалась экономке. Поняв, что ошиблась в фрау Хольц, Сирена мгновенно почувствовала раскаяние. Оказывается, несмотря на строгое обращение, эта женщина справедлива и добра к слугам. Она была выше мелочных придирок. И Джулия, и другие слуги явно знали об этом и уважали требовательную экономку.

* * *

— Юфрау, здесь гораздо прохладнее, — заметила Джулия, вводя Сирену в апартаменты, предназначенные для будущей хозяйки.

Все стены были задрапированы тонкой шелковой тканью: по неравномерно расцвеченному фону, колеблющемуся от светло-голубого до насыщенного индиго, рассыпан расшитый золотой нитью рисунок — гранаты и диковинные птицы с фантастическим опереньем. На полу лежали толстые ковры. Занавеси на окнах были из прозрачного светло-голубого шелка, и свет, струившийся сквозь них, создавал впечатление, будто вся комната — мягкое светло-голубое облако.

— Вы хотите принять ванну? — спросила Джулия, стоя за спиной Сирены и расстегивая пуговицы черного бумазейного платья.

— Да, конечно. Ванна — это то, что мне сейчас необходимо. Но прежде, чем ты пойдешь подготавливать ее, скажи мне, где находится комната брата.

— Внизу, через зал — налево, юфрау. А сейчас я займусь ванной. Менеер скоро захочет встретиться с вами, — Джулия опустила глаза, — я опозорила менеера перед его будущей женой. Он будет очень сердиться на меня.

— И будет совершенно прав, — строго заметила Сирена, решив подкрепить авторитет фрау Хольц. — Но я уверена, что, если ты пообещаешь хорошо прислуживать мне, он будет справедлив к тебе. А теперь быстрее приготовь воду для ванны.

— Хорошо, я сейчас принесу воду. Потом вы сможете отдохнуть. Менеер ждет юфрау к ужину. Я слышала, что он заказал особенно хороший ужин!

Сирена побледнела, услышав стук в дверь. А что если это менеер ван дер Рис?! Сейчас она совсем не готова встретиться с ним! Только не в таком виде!

Джулия открыла дверь и впустила фрау Хольц.

— Я пришла узнать, не нужно ли вам что-нибудь… — побелевшее лицо сеньориты встревожило экономку. — Джулия, быстро — мокрое полотенце на лоб юфрау. Ну, ну, присядьте, сюда, моя дорогая. Джулия, поспеши!

* * *

Благодаря заботам фрау Хольц и Джулии, Сирена быстро пришла в себя.

— Фрау Хольц, когда менеер вернется домой, пойдите к нему и объясните, что я не могу никого видеть в таком состоянии. По крайней мере, несколько дней. У меня большое горе, и я буду видеться только с братом, — хотя голос Сирены звучал тихо и мягко, в ее словах звенел металл.

Экономка осталась с юфрау, чтобы проследить за слугами, вносившими сундуки с веранды. Джулия снова вернулась, сопровождая двух слуг, тащивших огромные оловянные чайники с горячей водой, которую они вылили в золоченую поясную ванну после того, как Джулия раскрыла ее, отодвинув в сторону лакированную китайскую ширму. К горячей воде добавили несколько чайников холодной, чтобы ванна была приятной для тела.

Когда слуги ушли, Сирена обратилась к фрау Хольц:

— Я хочу, чтобы на мою дверь поставили засов! Пожалуйста, распорядитесь, чтобы это сделали как можно быстрее. Никто не должен входить в мою комнату без моего разрешения! Я в трауре. Надеюсь, это понятно?

— Да, юфрау, — в один голос ответили Джулия и фрау Хольц.

Экономке распоряжения Сирены показались странными, но она ничего не сказала. Одному Богу известно, что можно ждать от этой испанки!

* * *

Фрау Хольц еле дождалась возвращения Ригана.

Пройдя с ним в библиотеку, чтобы ответить на его вопросы о сеньорите, она плотно закрыла за собой дверь, а затем подробно рассказала о всей суматохе, связанной с прибытием его невесты.

— Она не… она никого не принимает, — сказала экономка, приподняв брови. — Ей известно, что вы ждете ее к ужину, но она заявила, будто находится в отчаянии от перенесенного горя, а также велела сделать засов на дверь в ее комнате, чтобы никто не мог без разрешения войти к ней!

Риган подавил усмешку. Все это было так необычно! Кто-то смог обескуражить фрау Хольц! Он был доволен. Пожилая и властная экономка гордилась собой и своими правилами, установленными в доме благодаря долгим годам службы у его отца, а затем у него самого.

Понимая, что фрау Хольц ждет, когда хозяин разозлится, он приподнял густые брови, стараясь изобразить гнев, и сказал:

— Я немедленно пойду и поговорю с юфрау, — ему очень захотелось познакомиться с женщиной, заставившей невозмутимую фрау Хольц разволноваться!

Экономка удовлетворенно улыбнулась и удалилась. Когда она уходила, Риган заметил, что из ее прически выбилась седая прядка. Теперь ему еще больше захотелось познакомиться со своей испанской невестой, потому что в последний раз он видел растрепавшуюся «корону» экономки в далеком детстве, когда мальчишкой позволил себе ударить фрау Хольц.

Риган, широко шагая, пересек зал, поднялся по лестнице и остановился перед комнатой своей суженной. Взявшись за резную ручку, он, поколебавшись мгновение, распахнул дверь.

Сирена, приняв ванну, зачесала свои густые волосы в тугой узел на затылке и надела свободного покроя голубой халат.

Она изумленно обернулась, когда Риган ворвался в ее комнату. Взбешенная внезапным вторжением, что совершенно противоречило ее просьбе, она чуть было немедленно не выплеснула свой гнев, но, спохватившись, сдержалась, чтобы выглядеть как испанская леди, перенесшая горе (в конце концов, это соответствовало действительности).

— Я сказала фрау Хольц, что никого не принимаю. Я в трауре! — задыхаясь, произнесла она и опустила веки, чтобы скрыть опасный блеск в глазах.

Разозлившись на ее замечание, Риган горячо возразил:

— Я пришел, чтобы поприветствовать вас в вашем новом доме и извиниться за недоразумение, заставившее вас добираться в грузовой повозке, — представив, как эта испанская аристократка ехала в грузовой повозке в жару по пыльной дороге, он едва сдержал улыбку и продолжил, стараясь придать своему голосу сочувственное выражение: — Как только Ян Ферхоок рассказал мне всю историю вашего с братом спасения с полузатонувшего фрегата…

— Я принимаю ваши извинения, менеер, — прервала его Сирена и, отвернувшись, стала смотреть в окно, выходящее в сад.

Риган понял, что на самом деле она не приняла его сбивчивые извинения, но решил не настаивать.

Он был поражен представившейся ему картиной: возле длинного окна, в которое проникал свет послеобеденного солнца, стояла девушка. Ее стройное, слегка округлое тело с полной грудью и тонкой талией, угадывавшееся под тонкой тканью легкого халата, не могло не вызвать восхищения. Разглядывая ее прекрасное лицо, Риган вдруг осознал, что ему крупно повезло. Другим мужчинам потребовалась бы вся жизнь, чтобы найти себе такую красавицу-невесту! Ее темные блестящие волосы оттеняли слегка смуглую, но безупречную кожу лица. Тонкие черты, большие и широко расставленные зеленые глаза, опушенные густыми и длинными ресницами, полные манящие губы… Она была прекрасна!

Риган ван дер Рис привык к тому, что всегда вызывал непреднамеренную зависть у окружающих. Он немедленно осознал, как украсит эта женщина его гостиную. У него был самый роскошный и ухоженный дом, самые плодородные плантации; он занимал самое высокое положение в голландской Ост-Индской компании на островах. А теперь у него будет самая красивая жена на Яве! Белая жена, и при этом не «дочь компании». Она не была одной из тех жестоко эксплуатируемых девушек, которые, в соответствии с разработанной в компании схемой, должны были заботиться о том, чтобы торговые агенты чувствовали себя довольными. Этих девушек посылали в Ост-Индию для продолжения белой расы на Востоке. «Дочери компании» — это, в основном, девушки из бедных семей. Некоторые из них были из самых низших слоев общества, с задворок голландских портовых городов. Им за счет компании давали некоторое образование, немного воспитания, а затем эксплуатировали как любой другой продукт общества: их выдавали замуж за торговых агентов, плантаторов, купцов или служащих компании, которым ранее не удалось подыскать для себя белых жен. Причем, зачастую в результате подобных браков возникали счастливые семьи, ведь лишь немногие «приличные» девушки решались добровольно покинуть родину и променять относительно спокойное существование на полную неизвестности жизнь в тропиках, да еще с мужем, которого они раньше и в глаза не видели.

Если бы единственным критерием для жены было иметь белую кожу, то Гретхен Линденрайх подходила бы как нельзя лучше. Но репутация немки не подняла бы престиж Ригана на острове.

Ван дер Рис совсем не склонен был жениться на ком бы то ни было, но поскольку он должен был жениться, эта испанская сеньорита обещала быть завидной женой…

Видимо, все его мысли отразились у него на лице, но Сирена приняла это за выражение удивления тем, как ей удалось остаться невредимой после нападения пиратов. И тут она внимательно посмотрела на своего жениха. Ее зеленые глаза расширились от удивления. Вместо пожилого, толстого дикаря перед ней стоял высокий, сильный, загорелый мужчина с копной светлых волос.

Уловив изумление девушки, его голубые глаза весело блеснули. Риган заговорил мягко — его испанский был с сильным акцентом.

— Мы обо всем сейчас договоримся, и вы сможете вновь предаваться вашей скорби, — насмешливо заметил он. — Наш брак был устроен нашими отцами. Их соглашение будет нами выполнено, как только это станет возможным.

Сирена опустила глаза, мысли ее путались. Она не была готова увидеть красивого и сильного мужчину. Такой вряд ли позволит своей жене изображать из себя целомудренную, всю в молитвах «монашку». Только не такой мужчина! Сердце ее бешено заколотилось. Девушка подняла глаза, стараясь придать своему лицу спокойное, безмятежное выражение.

— Я прошу вас, менеер, отнестись с уважением к моему трауру, который продлится год. Мне нужно много молиться. И я должна присматривать за своим младшим братом…

— Наша свадьба состоится ровно через месяц. Это достаточный срок, чтобы вы оправились от перенесенных испытаний. Вам скоро станет известно, что, хотя Ява и находится очень далеко от европейских дворов, приличия должны быть соблюдены.

Риган решил, будто изумление, мелькнувшее в ее глазах, относится к тому, что он настаивает на слишком раннем сроке свадьбы. На самом деле Сирене стоило большого труда не броситься на него с кулаками, требуя ответа на вопрос о том, какую роль он сыграл в этом «испытании», о котором так легко говорит.

Риган, желая сгладить выражение тревоги на ее красивом лице, решил смягчить жесткость своих предыдущих слов.

— Сеньорита, я всего лишь забочусь о вашем честном имени. В ваших же интересах, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее. Но я не требую от вас делить со мною постель, пока ваш траур не закончится.

«Как великодушно с его стороны!» — язвительно подумала Сирена, но вслух пробормотала:

— Благодарю вас, менеер.

Она сжала перед собою руки, чтобы остановить их дрожь. Что такое нашло на нее? Еще ни один мужчина не заставлял ее дрожать, за исключением отца, и то лишь когда она была в чем-то виновата и знала, что заслужила его гнев. Даже капитан пиратов, когда стегал ее плеткой по обнаженной спине, не заставил ее дрожать!

Риган подошел ближе. Его высокий рост поразил ее.

— Сеньорита… — начал он, поколебавшись, — я не могу постоянно обращаться к вам так: «сеньорита Кордес». Не правда ли?

— Разумеется, менеер. Учитывая наши отношения, это было бы абсурдно, — подняв глаза, она произнесла с высокомерием: — Вы должны меня называть Сиреной.

— Сирена… Ваше имя вам очень подходит. Такое спокойное, парящее в воздухе…

А в это время все внутри Сирены клокотало: «Ты трус! Сын гадюки! Hijo de puta — сын проститутки! Знаешь ли, что девушку, на которой ты должен был жениться, звали Исабель и что она действительно была такой, как ты сейчас говоришь?!

Риган увидел, что сеньорита опустила глаза, и почувствовал: она как-то отдалилась от него. И это рассердило его.

— Посмотрите на меня! — тихо приказал он.

Сирена подняла на него глаза и снова поразилась его росту. Ей редко приходилось встречать мужчин, на которых приходилось смотреть снизу вверх. Так как она сама была высокой, то большинство мужчин были равного с нею роста. Но, стоя рядом с Риганом, она доставала ему только до плеча. А еще он был очень загорелым. Наверное, тоже любитель уходить в море и подставлять лицо соленым брызгам? Сирена взглянула на его руки. Да, так и есть: он знает, как поднимать паруса и держать в руках штурвал. Его большие и сильные ладони покрыты мозолями. Интересно, как эти руки прикасаются к женщинам?.. Вспыхнув, она снова опустила глаза.

Заметив, как покраснели ее щеки, Риган улыбнулся. Что-то такое было в этой девушке. Или это ее глаза? Он так и не понял, отчего она избегала смотреть ему в лицо. Неужели он каким-то образом оскорбил ее чувствительную душу? Чушь! Он всегда предпочитал женщин с характерами, которые даже в постели знают, чего хотят. Ба! Эта перепуганная девчонка будет лежать рядом с мужчиной как новорожденный теленок, хныкая и просясь к мамочке на родину. Придется искать удовольствия на стороне! Испанка будет сидеть с ним за столом, а он будет воздавать ей должное как жене: будет кормить и одевать ее и брата, а в свободное время она может молиться за его грешную душу!

Внезапно он протянул руки и сжал ее лицо в своих мозолистых ладонях. И держал крепко, но нежно. Его насмешливый взгляд встретился с холодным взглядом ее зеленых глаз. На какое-то время Риган растерялся. Что-то взволновало его, когда она смело и испытующе посмотрела ему в лицо. На этот раз не она, а он в смущении отвел взгляд.

— Я полагаю, вы сдержите свое слово, менеер. И мне не нужно будет выполнять свои супружеские обязанности, пока я в трауре.

И снова ее изумрудные глаза опасно сверкнули. Риган замер. Возможно, он слишком поспешно сделал свои выводы. Кажется, этот новорожденный теленок с характером. И если с умом…

Через минуту он уже шел по темному коридору, не помня, как покинул ее.

Сирена без сил упала на край бело-голубой постели, стараясь совладать с охватившей ее дрожью. Риган ван дер Рис будет опасным противником! Она поняла, что это не тот человек, которого легко одурачить. Острый ум светился в его голубых глазах. По его квадратной челюсти можно было судить об упрямстве этого человека. Тщательно все обдумав, она поняла, что не рост и сила менеера взволновали ее, а он сам, его животный магнетизм.

Сдержит ли голландец свое слово и действительно не станет предъявлять свои супружеские права? И хочет ли она, чтобы он сдержал свое слово?