Лекс не знал, кто больше возбужден, он или Ариэль. В ряд стояли сорок семь двухколесных велосипедов, четыре — с тренировочными колесами, восемь трехколесных, четырнадцать красных фургонов с убирающимися бортами, роликовые коньки и роликовые доски, рядом лежали теннисные ракетки, коробки с теннисными мячами и самый невообразимый ассортимент игрушек для бассейна. Кроме этого, всевозможные куклы в хлопчатобумажных нарядах, игрушечные машины, качели и кроватки.
— А вот и школьный автобус! Слышите, это поют малыши. Они всегда поют, возвращаясь домой. Боже, кажется, я не волновался так с того дня, когда в детстве получил на Рождество новую рубашку. У меня была подружка, и я не мог дождаться, когда смогу покрасоваться перед ней. Она знала, что рубашка новая, и сказала, что мне очень идет и я очень красив. А у вас есть подобные воспоминания?
— Да, — негромко ответила Ариэль. — Дети идут. Вы собираетесь выступить с речью?
— Выступить?
— Ну, знаете, что-то вроде «я купил их вам, потому что…». То-то дети удивятся! Думаю, вам обязательно надо что-то сказать.
— Пожалуй, вы правы. Эй, ребята, идите сюда! Сюрприз! Это все для вас. Каждый должен найти свое имя, — Лекс продолжал свою речь на испанском, да так быстро, что Ариэль ничего не поняла.
Дети выстроились в очередь за подарками. Розовые и фиолетовые велосипеды — для девочек, синие и красные — для мальчиков. На мальчишеских позади сиденья — металлические корзины, у девочек перед ними — белые стульчики. На всех велосипедах, даже на трехколесных, установлены звонки, и, конечно, сразу поднялся невообразимый звон. Но не он, а удивленно-радостное выражение в глазах детей отозвалось в сердце Ариэль щемящим чувством.
— Вы сделали доброе дело, мистер Сандерс, — Ариэль потянула его за рукав. — И не говорите, что не испытываете радости от своего поступка. Люди, которым в жизни повезло, должны иногда что-то отдавать. В противном случае, никакое богатство ничего не значит. Вон идут мамы, которые ничего не понимают. Самое время сообщить о стиральных машинах и сушилках.
— Надеюсь, они примут известие, как надо. Люди иногда бывают слишком щепетильны в отношении подарков, благотворительности и тому подобного. Однако они сами щедры на подарки, особенно если делают что-то своими руками. О черт, они же наверняка подумают, что стоимость купленного будет вычтена из их зарплаты, — жестикулируя и качая головой, Лекс принялся объяснять: — Нет, нет, подарки. Бесплатно. От души, — он похлопал себя по груди, голос дрогнул. Ариэль разобрала слова «стиральные машины» и «прачечная». Потом Лекс указал на нее и взял за руку.
— О, si. Si, senor, — женщины заулыбались, дети засмеялись, а Лекс облегченно вздохнул.
— Что вы им сказали? — Ариэль подозрительно смотрела на него.
— Что мы собираемся пожениться. Когда-нибудь. Я не утверждаю, что сейчас. Сказал, что это ваша идея.
— Вот это да! Как вы могли сказать такое? Я вас почти не знаю! Нет, Лекс, вы обязаны сказать, что пошутили.
— Я дам вам время получше узнать меня. Повторяю, я не говорил, что мы поженимся очень скоро. Когда-нибудь — это может быть как угодно долго. И не могу теперь объяснить, что пошутил, какой же я буду босс? Я должен держать слово. О Боже, они хотят увидеть ваше кольцо!
— Посмотрим, как вы выпутаетесь, мистер Хитрец, — прошипела Ариэль.
Лекс вытер лоб. Еще пять минут он о чем-то говорил, потом еще раз вытер пот со лба.
— Ah, si, senor Лекс.
— Что вы теперь сказали? — требовательно спросила Ариэль.
— Что вы слишком худая — они и сами это заметили — и кольцо оказалось слишком велико, поэтому пришлось его отослать для подгонки.
— А что они говорят?
— Хотят знать, шикарная ли будет свадьба, — расхохотался Лекс.
— Да, и очень удивятся, когда вы предстанете перед алтарем в гордом одиночестве, — съязвила Ариэль. — Не стану ничего говорить, потому что понимаю, как вам не хочется терять лицо перед своими работниками, но вовсе не собираюсь выходить за вас замуж. Мы же только сегодня познакомились!
— Давайте прогуляемся, чтобы вы узнали меня получше. В общем, я — открытая книга. Спрашивайте, что хотите. В конце концов, вы только что потратили пять тысяч долларов моих денег, а еще нужно оплатить счет за транспортировку. Итак, что вы хотите знать? — Лекс снова потянулся к ее руке.
Ариэль ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось рассердиться на этого человека, но в сердце не было и капли злости. Лекс Сандерс — очень приятный человек. Они шли рядом, но не слишком близко.
— Почему бы вам не остаться на обед? Фрэнки вернется не раньше шести. Вы могли бы переночевать здесь, а рано утром уехать к себе.
— Нет, не смогу. Может быть, в другой раз.
— Когда?
Ариэль улыбнулась:
— Когда вы меня снова попросите. Знаете, как это делается? Назначьте свидание. Звоните в дверь, Долли открывает, дает ценные указания, говорит, что вы должны привезти меня домой к полуночи. Свидание.
— Как насчет субботы?
— Отлично. Заезжайте за мной в семь.
— Прекрасно. Вы ездите верхом?
— Да, и довольно неплохо — пришлось готовиться к одной роли. О, воспоминания остались на всю жизнь. Обычно я катаюсь верхом один раз в месяц.
— Есть что-нибудь, что вы не умеете? — полюбопытствовал Лекс.
— Да. Не умею готовить и, кстати, не планирую учиться.
Сандерс запрокинул голову и оглушительно расхохотался. Снова его смех заставил Ариэль вздрогнуть.
— Вы сказали, что в детстве были бедны. Откуда же все это? — Ариэль обвела рукой небольшой поселок.
— Моя семья работала на плантациях авокадо. Я понравился хозяину, и тот отослал меня учиться в сельскохозяйственную школу. После окончания колледжа я вернулся сюда, чтобы присматривать за плантациями и отрабатывать затраты на мое обучение. Потом владелец умер и оставил ранчо мне. Оно составляло около одиннадцати акров, и еще один кусок, акра три-четыре. Я много работал, откладывал деньги, понемногу покупал землю. У меня есть еще собственность в Мексике, где я тоже выращиваю авокадо. Долгое время жизнь была тяжелой, затем дела потихоньку стали поправляться. Несколько соседних ранчо оказались в трудном положении, и я купил их на аукционе. Сейчас владею ста тысячами акров. Всю работу по дому делаю сам. Когда я купил дом, здесь было всего пять комнат. Понадобилось десять лет, чтобы превратить его в то, чем он является сейчас. Бывали дни, когда я думал, что никогда не закончу. Пару раз собирался нанять подрядчика, но потом отказался от этой мысли. Решил все сделать сам.
— Почему?
— Помните, я говорил о девушке, на которую хотел произвести впечатление новой рубашкой? Ну так вот, я обещал ей все, луну, звезды и большой дом. Луна и звезды здесь больше и ярче, чем в любом другом месте, где я бывал. Иногда кажется, стоит только протянуть руку и сорвать их с неба… Теперь у меня есть и дом, вот только девушка уехала…
Ариэль подумала, что никогда не слышала более грустной истории.
— А что случилось? О, не обращайте внимания, это не мое дело. Извините, не надо было спрашивать.
— Все в порядке. А что с девушкой случилось потом, я не знаю.
Ариэль посмотрела на часы.
— Пожалуй, пора возвращаться. Что это за фургон въезжает в ворота?
— Это Фрэнки. Рано вернулась. Ну ладно, я первым буду у конюшни.
— Настоящий джентльмен позволил бы победить леди, — вздохнула Ариэль через пять минут.
— Так бы и сказали, что хотите выиграть, я бы сжульничал.
— Я не говорила о жульничестве. А как вам понравится, если я одержу победу, скажем, в теннисе?
— Если вы играете лучше, это хорошо. Как-нибудь переживу.
— Мне нравится выигрывать!
— Мне тоже.
— Эй, идите-ка сюда. Тут есть кое-кто, кто хочет познакомиться с вами. Посмотрите, как она сидит! Умная собачка, мисс Харт. О'кей, девочка, выходи. Пора познакомиться с новой хозяйкой. Пусть подойдет к вам. Ей нравится корм «Фиг Ньютонс», положите немного себе в карман, а когда она к вам подойдет, дайте. А уж если вы при этом скажете, что она хорошая девочка, Снуки вас оближет, такое у нее любвеобильное сердце, я даже удивляюсь. Ей надо вас обнюхать.
— О Боже, сколько же она весит? — ахнула Ариэль.
— Девяносто шесть фунтов и ни унции жира.
— Великолепная… И огромная! Как вы думаете, она будет… ну, это… защищать меня? Если собака такая нежная и ласковая…
— Это инстинкт. Если ей покажется, что вам угрожает опасность, она сделает все, что нужно, сразу поймет, что вы — хозяйка, когда начнете кормить ее, выгуливать, давать угощение. Почаще хвалите! Собаке необходимо чувствовать принадлежность кому-то. Пусть остается на ночь в вашей спальне. Собаки становятся очень бдительны, когда хозяин спит. Тогда вы беззащитны, и они прекрасно понимают это. У меня тоже есть пес, и когда я принимаю душ, он лежит у двери и сторожит. В это время он — мои глаза и уши. Я сразу это поняла, — Фрэнки улыбалась.
Овчарка закружилась вокруг Ариэль, обнюхивая джинсы, ботинки. Потом тихонько гавкнула — раз, второй… Ариэль вытащила из кармана корм и протянула ей. Снуки осторожно взяла угощение, а Ариэль почесала ее за ушами.
Опустившись на корточки, Ариэль приблизила лицо к собачьей морде и прошептала:
— Думаю, мы с тобой чудесно поладим. По пути домой куплю тебе что-нибудь вкусненькое.
Снуки легла на землю и перекатилась на спину, явно давая понять, что ей надо почесать живот. Ариэль так и сделала.
— Интересно, смогу ли я научить ее тереть спину мне, — усмехнулась она.
— Совершенно не удивлюсь. Вы ей нравитесь, — отозвалась Фрэнки. — Ну ладно, я должна вас покинуть. Хочу проверить, как там Клео и малыш. Приятно было встретиться с вами, мисс Харт. Спасибо, что взяли Снуки. Мне намного легче от сознания, что собака попала в добрые руки.
— И вам спасибо. У вас есть визитная карточка? Я буду приводить Снуки на осмотры.
Фрэнки подала визитку, Ариэль положила ее в карман.
— Что ж, мне тоже пора, надо еще по пути купить еду для Снуки. Хороший был день. Лекс, спасибо, что пригласили. Думаю, увидимся в субботу.
— Было замечательно, правда? Надеюсь, у нас впереди много чудесных дней. Как и Фрэнки, мне спокойнее от того, что у вас теперь есть собака, — Сандерс захлопнул дверцу. Снуки, сидевшая рядом с Ариэль, дергала ремень безопасности, напоминая хозяйке, что его надо защелкнуть.
Лекс смотрел вслед «Рейнджроверу», пока не услышал, как захлопнулись железные ворота. Вдруг захотелось побежать вслед за Ариэль, и он с трудом подавил это желание. Хотелось быть рядом с ней, когда она войдет в свой дом с немецкой овчаркой, хотелось быть частью ее жизни. Отгоняя эти мысли, Лекс покачал головой. Почему после стольких лет ему встретилась эта женщина? Что особенного в Ариэль Харт? Не найдя ответов на свои вопросы, Лекс направился к конюшне, где его ждали кобыла и жеребенок.
* * *
— Прекрасный вечер, Снуки, — Ариэль расстегнула ремень безопасности. Овчарка терпеливо дожидалась, пока хозяйка выключит мотор, обойдет машину и откроет дверцу. Она грациозно выпрыгнула из салона и остановилась в ожидании команды, но Ариэль дала ей пирожное, которое собака проглотила с огромным удовольствием. — Это твой новый дом, девочка. Давай пройдемся, чтобы ты могла все обнюхать. Чувствуй себя свободно, если надо — подними лапу. Ох да, я забыла, что ты же девочка, тебе надо присесть, — воспользовавшись предложением, Снуки так и поступила. Ариэль вспомнились слова Фрэнки — почаще хвалить. — Снуки — хорошая девочка. Пойдем, прогуляемся по саду, — огромная собака послушно пошла рядом. Несколько раз останавливалась, обнюхивая то дерево, то куст, и сразу же догоняла Ариэль. — Иногда там, в Лос-Анджелесе, я мечтала, что ощущаю запах апельсиновых деревьев. Но больше всего я люблю аромат леса. Свежей земли, буйной зелени… Он такой пронзительный! По-моему, сейчас выпускают мужской одеколон с таким запахом. Хотя… не совсем с таким, — Ариэль разговаривала с собакой, надеясь, что та все понимает. — Называется «Вуд Глен», — Ариэль вовсе не чувствовала, что поступает глупо. Овчарка склонила голову, внимая каждому слову.
— Ну, а теперь бегом до двери! Я тебя обгоню! — Снуки выразительно смотрела на хозяйку, не понимая, приказ это или нет. — Беги, Снуки! — Ариэль сорвалась с места. — Вот так! — овчарка с быстротой молнии обогнала ее и уже сидела на каменных ступенях, когда Ариэль, тяжело дыша, только появилась из-за угла. — Придется подыскать что-нибудь поинтереснее, — Ариэль достала из пакета еще одно пирожное и вручила победительнице. — Сейчас познакомимся с Долли. Она тебя полюбит, можешь поверить.
Ариэль открыла дверь и отступила в сторону, пропуская Снуки вперед. Увидев на кухне огромную черную собаку, Долли даже подпрыгнула.
— Что это? — пискнула она.
— Это Снуки! Мне дал ее Лекс Сандерс. Она подготовлена по программе «Видящий глаз», но оказалась слишком большой любительницей поиграть. Снуки обучена, и она моя. Хочу, чтобы ты приготовила для нее нечто особенное. Бифштекс. Картошку, гамбургер… Что-нибудь вкусненькое. Может быть, овощи? Мне дали упаковку с собачьим кормом. А что будем есть мы? Снуки любит «Фиг Ньютонс», не забывай включать его в список продуктов. Она восхитительна, правда? Весит девяносто шесть фунтов, и ни унции жира! Долли, скажи хоть что-нибудь.
— Она хорошенькая… Мне нравится, как у нее торчат уши. Сегодня у нас тушеное мясо и картофельное пюре. Как ты думаешь, она съест немного?
— То, что хорошо для нас, хорошо и для Снуки, — с умным видом заявила Ариэль. — Эта собачка будет нас защищать. Я уже чувствую себя спокойнее. Ты тоже почувствуешь, когда к ней привыкнешь. Мы будем брать Снуки в офис, она станет нашим талисманом. А какие у нас овощи?
— Свежая морковь и горошек.
— Хорошо, и Снуки в пюре добавим. Я приму душ. Пойдем, Снуки! Я покажу тебе дом. Как ты думаешь, надо сделать ей постель? Их ведь как-то устраивают! — крикнула Ариэль через плечо.
— Обязательно купи атласное одеяло от «Буллокса» и несколько ковриков! — фыркнула Долли.
— О'кей!
Долли рассмеялась. Как приятно снова видеть Ариэль счастливой, и дело не только в собаке. Это Лекс Сандерс имеет какое-то отношение к тому, что в глазах подруги появился свет. Долли принялась накрывать на стол, размышляя о симпатичном мужчине, столь неожиданно вошедшем в жизнь Ариэль. Она посмотрела на стол и заметила, что поставила три прибора.
— Ну уж нет, собаки едят на полу, — сняла третью тарелку и поставила на ковер рядом со стулом Ариэль.
* * *
С появлением Снуки жизнь двух женщин пошла по наезженной колее. У собаки есть определенные потребности, о которых нужно заботиться. Лекс Сандерс внес в их рутинное существование такую свежую струю, какой женщины никак не ожидали. Дни легко переходили в недели, а недели складывались в месяцы.
— У меня такое чувство, словно жизнь проносится мимо, не хватает дня, — ворчала Ариэль теплым апрельским утром. — Сегодня экзамен по вождению, вечером в среду — показательное выступление по борьбе, а в пятницу вечером мы будем состязаться с мужчинами в стрельбе. В субботу обедаю у Лекса и знаю, что он захочет… думаю… может, лучше отменить свидание? Кажется, я еще не готова… Мужчины… они такие… Как давно это было! — голос звучал неуверенно.
— Это примерно то же, что езда на велосипеде — ты просто не можешь разучиться. При условии, что тебе нравится. У меня сложилось представление, что ты более чем готова. Не трусь, Ариэль, тебе просто необходимы подобные отношения.
— Долли!
— Да-да. Кто, думаешь, возродил улыбку на твоем лице? Кто зажег искры в твоих глазах? С чего это ты заказала столько новых платьев? Только не говори, что это для Снуки! Ариэль, посмотри правде в лицо, ты влюблена, и я думаю, это просто чудесно! Лекс Сандерс, похоже, из тех парней, которые попадаются один на миллион. По-моему, не стоит упускать его. На мой взгляд, он тебя любит. Ну, что ты собираешься делать?
— Что будет, то будет. Всему свое время. И перестань беспокоиться о моей сексуальной жизни! Черт побери, Долли, я приказываю!
— Ты взволнована, все лицо горит. О'кей, шучу. Ариэль, я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты уже пригласила его полюбоваться своими успехами в карате?
— Нет, и не собираюсь. Я дошла только до коричневого пояса, а кроме того… Лекс может… Знаешь, иногда мужчин пугает, когда женщины делают подобные вещи. Я пока прекращу занятия, но возобновлю, как только мастер Мицу вернется из Японии. Кстати, пока ты не спросила, в тир Сандерса я тоже не приглашу. По той же причине. Обещаешь не рассказывать?
— Обещаю, но Сандерс гордился бы тобой. Уж такой он человек. Лично я вообще думаю, что не родился еще тот, кто сумел бы запугать Лекса Сандерса.
— Полагаю, Долли, ты права. Он, конечно, уникальный мужчина, единственный в своем роде, и очень мне нравится, — выпалила Ариэль.
— Я знала, знала! Свадьбу можно отпраздновать на заднем дворе. Я все устрою. Превзойду сама себя! Хочу быть главной подружкой невесты, и, клянусь, мы так натренируем Снуки, что та сможет нести кольцо! Я знала, я все знала! — пропела Долли.
Ариэль бросила в подругу кухонное полотенце, щеки ее пылали, глаза сияли.
* * *
Лексу Сандерсу было не по себе. Одетый в один из шести темных костюмов, пошитых на заказ в Гонконге, он выглядел профессиональным брокером с Уолл-стрит. Сегодняшний наряд он называл костюмом «для воскресных встреч» и в основном надевал на свадьбы и похороны. На этот раз Лекс присутствовал на похоронах одного из старых друзей, владельца соседнего ранчо. Он задержался, чтобы выразить соболезнование родственникам и принять участие в ленче, устроенном после похорон.
Опечаленный утратой друга, ушедшего в мир иной, Лекс подошел к машине. Этот автомобиль, также для «воскресных встреч», использовался не чаще, чем висевшие в шкафу костюмы. Помимо всего прочего, «Мерседес» смущал Лекса — ему вообще не стоило покупать эту машину. Но он приобрел автомобиль еще в те времена, когда думал, что нуждается в дорогих вещах, чтобы компенсировать их отсутствие в юности. Позднее Лекс пришел к выводу, что внешние атрибуты — каковы бы ни были — не могут служить мерой стоимости человека. Теперь, сидя в роскошном седане, он ощущал себя еще более виноватым. Потому что совсем недавно укорял Ариэль Харт за покупку иностранного автомобиля. Черт побери, ничего-то он не способен сделать как надо! Лекс рывком сорвал с шеи галстук, стоивший больше, чем некоторые зарабатывают за неделю, и швырнул его на заднее сиденье. Потом попытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, а когда не получилось, просто оторвал ее и выбросил в окно. Он потер саднящую шею и мысленно обругал Тики, так сильно накрахмалившую безупречную белую рубашку, закатал рукава, еще раз поскреб шею и лишь затем завел мотор.
Через несколько минут Сандерс уже мчался по автостраде 5 к своему дому. Однако вместо того, чтобы свернуть к ранчо, поехал дальше, вспомнив, что Ариэль сдает экзамен по вождению грузовика. Он бросил взгляд на часы. Если мчаться на пределе, еще есть шанс успеть и узнать, прошла ли она испытание. Ему хотелось в случае успеха первым поздравить Ариэль. Если же ей не повезло, лучше сделать так, чтобы она не видела его. Сердце затрепетало при мысли, что он увидит Ариэль. Интересно, уж не влюблен ли он? Если все эти странные чувства означают именно это, придется решить ряд серьезных юридических вопросов. От этой мысли снова зачесалась шея.
Мелькало под колесами шоссе, одну фантазию сменяла другая. Время пролетело быстро, и вскоре Сандерс оказался неподалеку от школы вождения, где Ариэль и другие служащие «Эйбл боди тракинг» сдавали экзамен. Лекс с трудом припарковал серебристый «Мерседес» на стоянке, в закусочной сделал заказ, хотя есть совершенно не хотелось, сел за один из столиков под открытым небом, откуда была хорошо видна площадка для вождения. Он сразу же заметил Ариэль и мгновенно встал — в этот момент она ловко, как профессионал, забралась в кабину. Сандерс скрестил пальцы на удачу, не спуская глаз с 18-колесного грузовика, тронувшегося со стоянки. Дважды Лекс улыбался, когда Ариэль совершила сложный маневр удачнее, чем это делал он сам два года назад, проходя то же испытание. Он даже не сознавал, что затаил дыхание, когда с шумом выдохнул воздух. Черт побери, что он тут делает? Шпионит? Ему не нравилось это слово. Если Ариэль увидит его, то… что тогда? Лекс понимал, нужно уйти, но ноги словно приросли к земле.
Через двадцать минут, когда Ариэль, выполнив всю программу, остановила громадную машину, Лекс почувствовал себя так, словно только что преодолел марафонскую дистанцию. Она открыла дверцу кабины, в победном жесте подняла сжатый кулак. В этот миг Лекс с радостью продал бы душу дьяволу ради того, чтобы оказаться рядом. Ариэль спрыгнула на землю, хлопнула раскрытой ладонью по ладони Долли, широко улыбнулась и изобразила нечто вроде джиги. Лекс замер, широко раскрыв глаза, тяжело опустился на плетеный стул, дыхание вдруг стало резким и прерывистым. Когда-то, много-много лет назад, одна девушка точно так же станцевала джигу после победы в спортивном конкурсе…
Пять секунд спустя он уже сидел в серебристом «Мерседесе». Супершпион Лекс Сандерс возвращался домой, в тот мир, где ему было привычно и комфортно. Воспоминания всегда располагают к уюту.
Еще через полчаса он проехал железные ворота, открыв их с помощью прибора дистанционного управления, остановил машину у старого, высохшего дерева. Тяжело ступая по лестнице, рвал пуговицы белой рубашки, на ходу сбрасывая туфли от «Брукс Бразерс». Стащив носки, натянул чистые, выглаженные джинсы и свежую свободную футболку, надел толстые белые носки, сунул ноги в поношенные рабочие ботинки и облегченно вздохнул. Теперь он стал тем, кем был на самом деле. Пригладил темные вьющиеся волосы и замер, поймав свое отражение в зеркале. Конечно, человек с сумасшедшим взглядом — это не он! И тем не менее — это он. И все из-за того, что некая женщина станцевала дурацкий танец, напомнивший о девушке, которую он когда-то знал. Нет, не просто о девушке, о его жене.
Лекс вернулся в спальню и сел на край кровати. Господи, он не станет разговаривать сам с собой! Тебе чертовски необходим психиатр, Лекс Сандерс. Тебе давно следовало сходить к врачу или нанять частного детектива и отыскать Эгги. Ты можешь позволить себе и врача, и сыщика, почему же ты не сделал ни того, ни другого?
— Заткнись! — обратился он к своей совести, слово шипением сорвалось с губ. Но совесть не собиралась подчиниться и замолчать.
Потому что тебе было стыдно. Вот в чем дело. Ты не хотел видеть усмешку в глазах гринго, когда сказал бы, что женат на белой девушке. Ты знал, о чем они шептались бы за твоей спиной! Даже сейчас ты не хочешь поверить, что будет по-другому. Тебе нравится быть Лексом Сандерсом, а Феликса Санчеса ты похоронил и теперь беспокоишься из-за Ариэль Харт. Что, если она захочет пооткровенничать, а ты что-то сболтнешь? Как она воспримет это? До тех пор, пока не забудешь Эгги Биксби, ты не сможешь полюбить никакую другую женщину, даже Ариэль Харт. Сегодня тебе представлены все необходимые доказательства.
Лекс опустил голову и закрыл лицо руками, плечи задрожали. Ему вдруг снова захотелось стать Феликсом Санчесом. Он тосковал по своей улыбчивой матери и усталому отцу, много работавшему, чтобы семья выжила в условиях постоянной бедности. Лексу необходимо было выплакаться, очистить душу. А когда слез не осталось, он умылся, причесал непослушные волосы, уже начавшие седеть, и с выражением угрюмой решимости прошествовал в кабинет, достал из ящика пожелтевшие бумаги, позвонил в первое по списку детективное агентство и спокойным, ровным, лишенным эмоций голосом сообщил все, что хотел, оговорил детали и назвал номер своей кредитной карточки. Пока вопрос с Эгги Биксби не решен окончательно, нужно придержать бурно развивающиеся отношения с Ариэль Харт. Было бы нечестно продолжать встречаться с ней, когда такая простая вещь, как незатейливый танец, способна выбить его из колеи. Лекс мог утешаться просмотром ее фильмов. Чувство было такое, словно на него вывалили целый грузовик коровьего навоза.
Тяжелый кулак с силой опустился на крышку стола. Если бы кто-то рассказал подобную историю, как бы отреагировал сам Лекс? Очень просто. О чем ты говоришь? Что имеешь в виду, утверждая, что до сих пор любишь девушку, которую встретил и на которой женился тридцать четыре года назад? Вернись в реальный мир, старина! Такое случается только в кино, где через полтора часа влюбленные падают в объятия друг друга. Разве нет? Да, именно так бы он и сказал. Вот почему ему никогда не хотелось рассказывать о своем прошлом, не хотелось видеть в глазах людей жалость и непонимание. Лучше держать все в душе.
Лекс оглядел уютную комнату, построенную собственными руками. Тяжелые дубовые полки уставлены тысячами книг, которые он все прочел. Мебель темно-красного, мужского цвета отличалась особым удобством. Часто получалось так, что не было сил подняться на второй этаж, и Лекс оставался ночевать на диване. Он сам выбирал плотный материал для штор, прекрасно гармонировавших с ковром пшеничного цвета, миссис Эстрада пошила их и повесила на окна. Письменный стол Сандерс тоже изготовил сам: еще с детства у него проявился талант к ручной работе. Лампы из потемневшей бронзы с темно-красными абажурами освещали комнату теплым, мягким светом. Домоправительница Тики внесла свой вклад и уставила дом цветами, которые регулярно поливала. Но жизнь комнате придавали акварели, написанные детьми работников. Вот изображение коровы в изысканной позолоченной раме. О том, что это корова, можно догадаться по надписи, которую пятилетний художник нацарапал в углу: «Карова». Корова перепрыгивает через золотистую луну с заостренным верхом, совсем как в детском стишке. В небе сверкают звезды, под ними плывут пушистые зеленые облака, а синяя лужайка покрыта красными маргаритками. Но больше всего Лек-су нравился поезд, нарисованный на большом листе оберточной бумаги. В этой комнате он проводил большую часть свободного времени. Это была его комната, собственными руками сделанная для себя самого. Не хватало только музыкального автомата «Вурлитцер», автомата с кокой и машины для жвачки.
В течение многих лет Лекс пытался раздобыть оригиналы, но никто не хотел расставаться с такими сокровищами. Они были частью его юности, юности, которой, по сути, у него не было. Лекс рассылал заказы, писал письма, звонил. Совсем недавно один дилер из Лас-Вегаса сообщил, что нашел все три раритета, но цену охарактеризовал как астрономическую. Лекс решил, что слово «астрономическая» означает для разных людей разные суммы. Когда пытаешься заполнить пробелы своей жизни, деньги занимают второстепенное место.
Его план — если бы, конечно, удалось раздобыть все сокровища — состоял в том, чтобы сидеть в этой комнате и проигрывать старые пластинки времен далекой юности. Он бросал бы в автомат монеты и до одури пил сладкую коку, потом закладывал бы пенни в машину со жвачкой и жевал до боли в челюстях. В подвале хранились четыре ящика с кока-колой, разлитой в бутылки с длинным горлышком, рядом стояли четыре коробки с жевательной резинкой, маленькими шариками всех цветов радуги. Наверху, в шкафу, лежали груды пластинок, скупленных у коллекционеров по всей стране. Интересно, что подумала бы об этом маниакальном увлечении Ариэль Харт, если рассказать ей.
— Ты совсем свихнулся, Лекс Сандерс, — пробормотал он. — Домой нельзя вернуться, как сказал какой-то писатель, и был прав. Воспоминания — всего лишь воспоминания, поэтому так и называются. Однажды что-то случается, а потом жизнь идет дальше. Но я хочу…
Хочу знать, каково прихлебывать коку и слушать музыкальный автомат. Хочу, чтобы в кармане звенела мелочь, и бросать ее в машину. Хочу жевать эти маленькие шарики и выдувать пузыри. Хочу попробовать это хотя бы раз в жизни. Это будет совсем не то, спорил он с собой. Наплевать, хочу попробовать. Мне это просто необходимо. И я попробую, черт подери! И закрою эту главу моей жизни.
— Тики!
— Si, senor Лекс, — Тики боком прошла в комнату.
— Я не вернусь к обеду. Поеду через границу. Хочешь, чтобы я что-то передал от тебя или привез оттуда?
— Да, я напишу список. Две корзины для падре, сеньор Лекс?
— Сколько хочешь. Положи сладостей детям и несколько книжек с картинками, которые мы получили на днях. Пусть Мэнни заправит машину.
Тики стояла, перебирая пальцами край белоснежного фартука.
— Сеньор Лекс, сегодня телефон в доме звонил много раз. Никто не говорит. Я говорю: «Алло, алло», молчат. И вчера тоже.
Лекс нахмурился:
— А раньше такое случалось? Иногда люди набирают не тот номер и вешают трубку, когда слышат незнакомый голос.
— Я говорю: «Это телефон сеньора Сандерса», — покачала головой Тики.
— Если подобное повторится завтра, скажи мне, я позвоню в телефонную компанию. Может быть, удастся определить, откуда звонят. Тики, ты боишься?
— Нет, сеньор. Ворота закрыты, Мэнни всегда здесь. Я не хочу, чтобы у вас были проблемы, сеньор.
Лекс обнял пожилую экономку.
— Обо мне не беспокойся. Скажи, а мороженое для детей доставили?
— Да, рано утром. В холодильнике. Вечером позову детей и дам всем по одной порции шоколадного. Завтра будет земляничное, а послезавтра ванильное. Маленький Торо не любит шоколадное — говорит, что это грязь. Дам ему земляничное.
— Грязь? Ему всего четыре — откуда ему знать, какова грязь на вкус? — улыбнулся Лекс.
Тики пожала плечами. Лекс снова улыбнулся и все еще улыбался, когда уже сидел за рулем грузовика. Как всегда, прежде чем включить зажигание, оглядел свое ранчо.
— Благодарю тебя, Господи, за все, что дал мне, и все, что позволил сделать для других.