На высоте пятисот футов пилот не должен удивляться, увидев обрывки стремительно несущихся навстречу облаков, разбивающихся о ветровое стекло кабины. Легкий одномоторный самолет, казалось, с жадностью проглатывал эти белые перистые клочки. День был ясным, небо — лазурно-голубым. Раннее утреннее солнце выжигало случайные льдинки-облачка, прямые солнечные лучи проникали сквозь кабину самолета, накаляя ее. Не помогали даже вентиляторы, направлявшие в кабину потоки свежего воздуха. Да, день обещал быть великолепным. У Кейдера Хэрриса такая погода ассоциировалась с рыбалкой на берегу реки, когда на удочку можно легко поймать щуку, а если очень повезет, то и сома средних размеров. Прекрасный день для возвращения в Луизиану, в родной город Хейден.

Прищурив глаза и посмотрев на запад, Кейдер увидел длинную полосу утрамбованной земли, ведущую к взлетно-посадочной площадке небольшого местного аэропорта. Бросив взгляд на прибор, указывающий на наличие топлива, он убедился, что может еще минут пятнадцать находиться в воздухе. Тонкая дрожащая стрелка еще не достигла нулевой отметки. Повинуясь внезапной прихоти, он повернул штурвал на двадцать градусов влево, направив самолет к востоку от взлетной полосы. Кейдер не спешил запрашивать у диспетчера аэропорта разрешение на посадку: ему захотелось напоследок сделать большой медленный круг над городом. Поднявшись до семисот футов, он решил взглянуть на места своей юности с высоты птичьего полета.

Там, в дельте Миссисипи, несущей свои неспешные воды в Мексиканский залив, лежал маленький уютный Хейден. Хорошо был виден белый шпиль баптистской церкви, окруженной роскошным зеленым травяным ковром, на котором различались аккуратные ухоженные надгробия. Тихий городок с населением примерно пятнадцать тысяч честных, законопослушных граждан был назван в честь Джэты Хейдена, отца-основателя города, и гордо носил это имя почти сто семьдесят пять лет.

Кейдер улыбнулся про себя. Если смотреть с высоты, то казалось, что Хейден походил на многие небольшие города страны. Пестрая смесь различных архитектурных стилей, начиная греческой античностью и кончая ново-англиканским, свидетельствовала о многообразии жизненных укладов, вкусов и взглядов. Такой городок, как Хейден, можно встретить повсюду на территории Соединенных Штатов, и везде увидишь улицу под названием Шоссе Магнолий или площадь Чайнаберри, а на воскресный ужин в каждом доме подают жареных цыплят и пирог с орехами. Но Кейдер понимал, что именно обитатели Хейдена с их достоинствами, недостатками и предрассудками делали его особенным городом.

Внимательный взгляд Кейдера заметил узкую ленту железнодорожных путей, делившую город на две части. Он снова развернул самолет, предпочитая кружиться над северной частью, подальше от ветхих хибар, где он родился. Куда привлекательней выглядели кварталы, где располагались аккуратные ряды богатых особняков с ухоженными зелеными лужайками.

Кейдер помнил, как члены женского молодежного клуба установили мемориальные доски на зданиях, которые представляли, по их мнению, историческую ценность, — как, например, дом Джэты Хейдена, первый из построенных в городе, или библиотека Джэты Хейдена, основанная супругами Джэтой и Клорис Хейден. Кейдер стиснул зубы и скорчил гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку. Теперь, по прошествии стольких лет, он понимал, что эти мемориальные доски вовсе не означали, что отмеченные ими объекты такие уж примечательные: просто они отражали общее мнение городских дам.

Затем взгляд его остановился на черной крыше средней школы имени Джэты Хейдена. Кейдер посещал эту школу в течение четырех самых важных лет своей жизни: четыре года славы и успехов на футбольном поле, которые привели его сначала в колледж, а потом и в неповторимый мир профессионального футбола.

Еще будучи учеником средней школы имени Хейдена, Кейдер проявил блестящие спортивные способности. Несмотря на то, что он был из бедной семьи, он привлек внимание Фостера Дойля Хейдена, последнего из оставшихся в живых потомка отца-основателя города, последнего, носившего это знаменитое имя. Футбол всегда был страстью Хейдена, и, когда Кейдер оказался в центре внимания всей школы как подающий надежды игрок, Фостер Дойль заметил его. Игра юноши доставляла ему огромное удовольствие, и он постоянно следил за его успехами. Ходили слухи, что Кейдеру предложили стипендию для продолжения учебы в Тьюлейнском университете и он принял это предложение.

Губы Кейдера сурово сжались. Некоторые до сих пор думали, что он продал себя. Кейдер предпочитал называть это иначе: нежеланием проигрывать. Он тогда решил разом порвать со своей прошлой жизнью и прежде всего с Ирэн Хейден, этой странной золотоволосой девушкой с властным темпераментом породистой скаковой лошади и неутолимым аппетитом первоклассной шлюхи. Когда Фостер Дойль сообщил Кейдеру, что Ирэн забеременела, молодой человек решил, что ему придется похоронить все свои честолюбивые планы на будущее.

Он решил, что Хейден потребует от него жениться на Ирэн. Кейдер уже представлял, как придется жить под строгим присмотром Фостера Дойля, выполнять все прихоти этого человека. Но Хейден буквально сразил Кейдера, предложив ему немедленно покинуть город и никогда больше не встречаться с Ирэн… а за это пообещал соответствующее вознаграждение: его зачислят в Тьюлейнский университет, предоставят стипендию, оплатят все расходы, не говоря уже о том, что ежемесячно на его счет в банке будет перечисляться значительная сумма.

Избавление… выход… он сможет заниматься любимым делом. И это больше, чем избавление… это мечта… это то, о чем он думал всю свою жизнь и никогда не верил, что сможет достичь желаемого.

Тьюлейн… жемчужина южных университетов… у него появятся деньги на одежду и автомобиль, ему не понадобится поддержка пьяницы-отца. А для этого нужно всего лишь согласиться на сделку с Фостером Хейденом.

И все же ему трудно было отказаться от Ирэн. Хейден, однако, саркастически отнесся к колебаниям Кейдера. Ирэн должна подумать о своей репутации и не позорить имя отца. Но он обо всем позаботится, и проблемы Ирэн будут разрешены.

Кейдер не сразу принял решение. Да, он любил Ирэн, но невозможно было устоять перед соблазном избавиться от бедности, поступить в Тьюлейнский университет, получать финансовую поддержку Хейдена и добиться затем положения в обществе. У него было бы все. Он обладал прекрасной внешностью; с его физическими данными он мог рекламировать одежду для обложек журналов, не говоря уже о спортивных успехах и сексуальных способностях. Он станет звездой! Кумиром футбольных болельщиков! Его будут преследовать поклонницы, а юноши начнут откровенно завидовать.

К удивлению Кейдера, он болезненно перенес разлуку с родным городом. Посещая подготовительные курсы для поступления в университет, он подписался на хейденскую газету. Именно из нее он и узнал о поразившем всех замужестве Ирэн Хейден, вышедшей за Артура Томаса. Эта новость заставила его переживать. Несмотря на то что он пользовался большим успехом у девушек, его мысли постоянно возвращались к Ирэн. Он смирился с этой потерей, хотя на сердце было тяжело. Но Кейдер пришел к выводу, что это еще не слишком большая плата за избавление.

Однажды вечером, вернувшись после тренировки футбольной команды университета, он случайно прочитал в той же газете сообщение о том, что у Ирэн Хейден Томас родился сын. Быстрый подсчет на пальцах дал ему ответ. Сын. Его сын…

Когда Фостер Дойль заявил, что «обо всем позаботится», Кейдер решил, что Ирэн сделает аборт.

…Взглянув из кабины на город, Кейдер заставил свои мысли вернуться в настоящее. Где-то там внизу, среди этих ухоженных лужаек, живет его сын. Мальчика зовут Кевин Томас. И Кейдер обязательно найдет его и познакомится с ним.

Он не хочет больше ничего терять, оправдывался Кейдер. Он не обменял Ирэн и сына на возможность вырваться из бедности и обрести достойную жизнь. Просто до сих пор он выполнял условия сделки. Даже когда умер отец, Кейдер не стал приезжать в город. И не потому, что ему этого не хотелось. Он должен был выполнять соглашение. И когда в моменты слабости Кейдер чувствовал укоры совести, он самоуверенно полагал, что стоит ему щелкнуть пальцами, как все мгновенно изменится и Ирэн тут же прибежит к нему. Хотя он никогда не воспользуется этим и никогда не станет щелкать пальцами.

Самолет больше не кружил над городом. Теперь внизу расстилались зеленые равнины, а дороги вели к фермам, окружавшим Хейден. В шести или семи милях к югу располагались нефтяные вышки, принадлежащие «Дельта Ойл Компани». Горящие факелы, словно огнедышащие часовые, день и ночь извергали жаркое пламя в полуденное небо. Кейдер нажал на акселератор, приближаясь к серым стальным мачтам нефтяной компании, и улыбнулся: в последние дни мысли о нефтяной компании «Дельта Ойл» были неразрывно связаны с мыслями о старике Хейдене, дедушке всех горожан.

Еще задолго до того, как он приблизился к мрачным нефтеочистительным сооружениям, Кейдер бросил взгляд на широкую долину, покрытую роскошным разнотравьем. Эта долина стала яблоком раздора между магнатами «Дельта Ойл» и горожанами. Здесь находился пляж, который всегда называли пляжем Джэты. И именно здесь «Дельта Ойл» планировала возвести огромные резервуары для природного сжиженного газа.

Здесь располагались спортивные игровые площадки для молодежи, и их судьба теперь зависела от решения городского совета. Фостер Дойль Хейден, последний из здравствовавших потомков основателя города, категорически возражал против планов нефтяной компании. Его мнение имело большой вес в тихом городке.

Фостеру Дойлю Хейдену нравилось, когда к нему относились как к благородному, умудренному опытом седовласому старейшине здешних мест. Его уважали за чувство ответственности перед жителями, за щедрые пожертвования в бюджет его города. Он был образцом совершенства и добродетели. Втайне он подражал Тедди Рузвельту и стремился быть похожим на него: говорил мягким тихим голосом и ходил с большой тростью.

Членам городского совета довольно часто приходилось лицезреть знаменитую трость Фостера Дойля, поскольку он являлся их главой. И когда вопрос касался проникновения в город компании «Дельта Ойл», члены городского совета явно оказывались под влиянием этого человека.

Фостер Дойль был ярым консерватором. Никакие рассуждения о тех благах, которые может принести с собой компания «Дельта Ойл», не производили на него впечатления. Он любил город таким, каким он был всегда: тихим и сонным, не затронутым новейшими влияниями. Вторжение «Дельта Ойл» означало бы конец привычной жизни. Любая коммерческая деятельность вызовет оживление торговли и прилив новых людей в его город. Если присутствие компании «Дельта Ойл» означает грядущий рост города, а это повлечет за собой перемены во всех сферах жизни, то Фостер Дойль не позволит ни того, ни другого. Он не желал терять контроль над городом ради кучки выскочек с революционными идеями, желающими заработать еще больше денег.

Фостер Дойль был уверен в своей власти. Городской совет прекрасно понимал реальность его завуалированных угроз. Члены совета осознавали, что возведение нового медицинского центра может быть отложено на неопределенное время, что они могут не получить денег на строительство нового крыла городской библиотеки, а также не увидят свет другие, более мелкие проекты.

Фостер Дойль крепко держал город Хейден в руках, и его заскорузлые пальцы в любой момент могли сжаться, а ладонь закрыться, словно виза, если он того пожелает. Компании «Дельта Ойл» нужен был человек, способный противостоять влиянию Фостера Дойля. А кто мог лучше справиться с задачей повернуть мнение горожан в пользу «Дельта Ойл», чем Кейдер Хэррис? Уроженец Хейдена, закончивший футбольную карьеру и ставший национальным героем, гордостью своего родного города, Кейдер Хэррис подписал контракт с «Дельта Ойл». Красивый, полный энергии мужчина тридцати шести лет, неотразимо привлекательный для женщин и одновременно пользующийся уважением у мужчин, был вполне способен выполнить задуманное. Компания «Дельта Ойл» считала свою проблему практически решенной.

Должность референта по связям с общественностью была придумана самим Кейдером. Ему хотелось успокоить собственную совесть, хотя фактически вовсе не должность решала все. Его не нужно было уговаривать принять их предложение. Предстояло слишком многого добиться, и он отбросил все сомнения. Он затаил давнюю обиду на город Хейден и теперь возьмет реванш. Сделка с «Дельта Ойл» предоставляла ему прекрасную возможность отплатить за боль и отчаяние, за высокомерное и пренебрежительное отношение горожан, когда он жил среди них. Он заставит их согласиться на строительство этих нефтяных хранилищ, принять их и полюбить. А потом получит деньги и сбежит отсюда, не оглянувшись, даже если эти серые гиганты взорвутся у всех на глазах.

Но не только месть заставила Кейдера принять это предложение. Успех или поражение компании будут означать его собственный успех или поражение. Кейдер прекрасно понимал, что значит быть «бывшим». Компания «Дельта Ойл» считала, что популярность, которой пользуется Кейдер в городе, принесет ему успех. Но ему мало было только популярности. Высокие заработки и солидные денежные призы, которые он заработал, будучи спортсменом, Кейдер успел растратить, ведя слишком расточительный образ жизни. Все, что у него осталось, — несколько тысяч в банке, этот двухмоторный самолет, который ему подарила влюбленная дочь богатого фабриканта, в ответ ожидавшая от него любви, да все убывающая известность. Кейдер понимал, что не может остановиться на середине пути. Надо стать «кем-то», чтобы не остаться «никем». Только деньги смогут помочь ему сохранить свой бывший статус.

Четверти миллиона долларов комиссионных и контракта с «Дельта Ойл» на работу в коммерческой рекламе на радио и телевидении могло стать вполне достаточно для Хэрриса, чтобы поджечь весь этот чертов город, не говоря уже о том, чтобы постараться убедить горожан, что сжиженный природный газ принесет им большую пользу.

Даже мысли об этом приводили Кейдера в волнение. На верхней губе выступили капельки пота. Положив загорелые руки на штурвал, он снова сделал разворот. Кейдер понимал, что должен выполнить задуманное или умереть. Третьего не дано. Иначе он не сможет сделать рывок и подняться вверх по социальной лестнице, чтобы стать кем-то, неважно кем. Это был его последний шанс, и нужно воспользоваться им в полной мере. Он ощутил неприятное чувство, как будто стальной стержень вонзился внутрь и причинял ноющую боль. Да, ему потребуется много усилий, и Кейдер надеялся, что леди Удача не отвернется от него. Казалось, на его спортивны туфли налипла грязь и он скользит вниз по холму. Сейчас на карту поставлено все, и поэтому он постарается выполнить работу для «Дельта Ойл» как можно лучше. «Дельта Ойл» станет его спасением.

Внимание Кейдера привлекло прерывистое чихание правого мотора, взгляд упал на прибор, показывающий наличие топлива. Почти пусто. Хватит только, чтобы сесть. О Боже! Как раз тогда, когда он собирается получить все, он может и закончить свой жизненный путь там, где начал, и врезаться в землю в окрестностях Хейдена. Кейдер схватил наушники, надел их, настроился на нужную волну и запросил разрешение на посадку.

* * *

Санди Уотерс откинула со лба и глаз длинные светло-золотистые волосы и сконцентрировала внимание на дороге, ведя синий «мустанг» по улице с трехрядным движением. Она мягко нажала на тормоз и остановилась у светофора на пересечении бульвара Джэты Хейдена и Лиланд-авеню. Бросив быстрый взгляд на часы с золотой цепочкой, она облегченно вздохнула. У нее еще оставалось время до назначенной консультации у гинеколога Марка Болдуина.

Держа руку на переключателе скоростей, она ждала, когда зажжется зеленый свет, чтобы повернуть на бульвар Джэты Хейдена. И вдруг заметила низко летящий самолет, кружащийся над средней школой. Санди прищурила светло-голубые глаза, защищаясь от ярко сияющего солнца, и наклонилась вперед, рассматривая самолет. Сначала она решила, что это один из сельскохозяйственных «трудяг», который зарабатывает дополнительные деньги, обучая учеников, жаждущих получить летную лицензию. Но приглядевшись внимательнее, она поняла, что он не похож ни на один из латаных-перелатанных аппаратов, которые разбрасывают инсектициды на окрестные поля.

Болезненное воспоминание чуть не заставило ее остановить «мустанг». Когда-то они с Кейдером Хэррисом лежали жарким летом в высокой траве на краю летного поля, наблюдая за поднимающимися и садящимися самолетами. Кейдер буквально сходил с ума по самолетам и часто таскал ее с собой на аэродром, чтобы понаблюдать, как хрупкие машины взмывают в небо, как с трудом заводятся двигатели, готовясь к взлету.

Высокие цветущие травы шелестели вокруг, скрывая их от посторонних взглядов. В траве прятались миллионы насекомых, они иногда жалили нежеланных пришельцев, вторгшихся в их мир. Но Санди с радостью отправилась бы с Кейдером и в змеиную нору, лишь бы лежать вот так рядом и наблюдать, как растет возбуждение в его живых темных глазах, и знать, что очень скоро, насладившись зрелищем взлетающих алюминиевых птиц, он повернется к ней, заключит в объятия и станет учить ее летать, не отрываясь от прогретой солнцем земли.

Санди отвлеклась от своих мыслей, заметив приближавшегося молодого человека и двух девушек рядом. Как они молоды! Такие же молодые, как Кейдер и она сама много лет тому назад… Боже мой, неужели она была такой же? Конечно, была, но никогда не выглядела так, как эти молодые люди, подходившие к перекрестку. Эти учатся в престижных школах, они высокомерны и ухожены, пользуются мылом «Айвори» и зубной пастой «Крест». Когда Санди была школьницей, ей приходилось носить перешитые платья, которые дарила тетушка из Нового Орлеана. Ее отец, Бад Уотерс, не придавал большого значения одежде и еде, на первом месте у него стояла выпивка.

Когда парень и девушка приблизились к краю тротуара, она узнала их: Кевин и Бетани Томас, дети Артура, и Джуди Эванс. Санди прищурила глаза и увидела, как Кевин Томас откинул голову и рассмеялся над словами сестры. Сердце сжалось от пронзительной, щемящей тоски. Она вспомнила, как тоже была беззаботной и красивой и кто-то также с завистью глядел ей вслед. Она вспомнила, как смотрел на нее, свою светловолосую веселую красавицу, Кейдер Хэррис, как она вся светилась от счастья. Все было прекрасно, пока он не решил совершить этот скачок из бедности в высшие круги хейденского общества. Ирэн Хейден должна была помочь ему открыть новые двери. Санди вздохнула: Кейдер открыл бы эти двери так или иначе, даже без Ирэн Хейден. Но результат был бы тот же — он все равно оставил бы Санди.

«Мустанг» слегка вздрогнул, когда она нажала на стартер. Подростки прошли мимо машины, и Санди заметила собственническое выражение в глазах Джуди Эванс. «Юные влюбленные», — усмехнулась она про себя, направляя машину на бульвар Джэты Хейдена. Но почему такой враждебностью дышало лицо Бетани? Санди нахмурилась. Если бы она не знала, что перед ней брат и сестра, то решила бы, что Бетани ревнует. Что же все это значит? Как бы там ни было, это ее не касается. Рано или поздно их отец, Артур Томас, расскажет ей обо всем, что происходит в его семье. Невозможно иметь связь с мужчиной и не вникать в его проблемы. Если это действительно серьезные проблемы. Но внутренний голос подсказывал Санди, что с детьми Томаса не все благополучно. А разве могло оказаться иначе, если их матерью была Ирэн?

Остановившись перед следующим светофором, Санди долго смотрела на тянущийся перед ней бульвар, обсаженный патриархальными платанами. Все выглядело мирным и спокойным. И все же в любой момент этот мир может перевернуться. Кейдер Хэррис возвращается в Хейден. Ходили слухи, что он собирается открыть магазин спортивных товаров. Она, как всегда, подавала виски с содовой Джину Макдермотту в баре гостиницы «Лемон Дроп», где работала официанткой, когда Нейл Холлистер сообщил эту новость. Просто чудо, что ее рука не дрогнула, когда она поставила двойную порцию виски перед Джином. Нейл сообщил, что он пишет сценарий радиопередачи о Кейдере и что на студии его ждут с нетерпением. Затем он подмигнул ей и засмеялся:

— Жеребец Хэррис! Все женщины в городе непременно захотят ему отдаться или за одну ночь станут ярыми спортивными болельщицами!

Санди промолчала, слегка улыбнувшись. Ей не хотелось, чтобы Нейл заметил, как сильно забилось ее сердце.

Почему он решил вернуться в Хейден именно сейчас? После того, как прошло столько много времени? О, она слышала эту сказку о магазине спортивных товаров, но Кейдер никудышный коммерсант. Если только он действительно не изменился за эти годы, у него ничего не получится с торговлей. Бизнес требует времени, усилий и денег. Последних Кейдеру всегда не хватало. Он считал, что деньги существуют для того, чтобы их тратить и получать удовольствие: пусть кто-то другой думает о черных днях. Впрочем, после того как он сделал такую блестящую спортивную карьеру, деньги должны меньше всего его беспокоить. Может, с годами он стал другим и теперь решил вести оседлый образ жизни? Но почему-то она была совершенно уверена в том, что Кейдер Хэррис остался прежним.

Позади просигналила машина, Санди нажала на сцепление, и «мустанг» влился в поток автомобилей. Оставалось еще десять минут до визита к доктору Болдуину, у которого она ежемесячно проходила гинекологическое обследование. Марк Болдуин… Красивый, энергичный и, несомненно, знаток женской психологии. Санди тряхнула головой, чтобы прояснить мысли, и въехала на автостоянку около клиники, следуя указанию дорожного знака проезжать вперед. «Загадка, достойная Фрейда, не так ли, доктор?» — засмеялась она про себя. Смешно, но она никогда не задумывалась о Марке как о мужчине, ей не было дела до его отношений с женщинами. Санди всегда вспоминала его как человека, который просто уступал женским прихотям. Как счастлива, должно быть, Джулия, жена Марка…

Она вышла из машины и расправила голубое с желтыми цветами платье. Санди знала, что оно очень идет к ее глазам и прекрасно оттеняет цвет лица и волосы — золотистые, как мед. Расправив плечи, она направилась в клинику, где также принимали офтальмолог, два дантиста, окулист и, конечно, гинеколог Марк Болдуин.

Санди вошла в прохладное помещение с кондиционером и нахмурилась, увидев, что в регистратуре сидит Марша Эванс. Она пожалела, что договорилась о встрече с врачом в выходной день Марион. Санди не очень любила Маршу, хотя и не могла объяснить почему. Марша всегда вела себя очень мило и не смотрела на нее свысока, хотя Санди была всего лишь официанткой в коктейль-баре. И все же порой было очень трудно понять, что же на самом деле у Марши на уме.

— Привет, Санди! Марк сейчас примет тебя, — Марша улыбнулась, голос ее звучал мягко и дружески. — Садись, Должно быть, на улице очень жарко…

Санди заставила себя вежливо ответить. Ей даже пришлось стиснуть зубы, чтобы не вырвалось какое-нибудь резкое слово. Почему Марша Эванс так действует на нее? Санди прошла вперед, стараясь скрыть враждебность. Разговаривать не хотелось, но она заставила себя поддержать беседу.

— Я только что видела Джуди на бульваре вместе с детьми Томаса. Она прекрасно выглядит, беспрерывно смеется и хихикает.

— Думаю, у нее достаточно причин для веселья, — Марша спокойно взглянула на Санди, глаза ее светились. — Сегодня последний день занятий в школе. Ты же помнишь, что это значило для нас, Санди? Три долгих месяца отдыха, когда можно веселиться, плавать и развлекаться…

— Да, я помню, — ответила Санди, нетерпеливо потянувшись к старому журналу и притворившись, что ее что-то очень заинтересовало на его страницах. Может быть, Марша ничего особенного не имела в виду, упомянув о веселье, купании и развлечениях. Может быть, это она так проводила свои каникулы, но для Санди каникулы были совсем другими. Летом ее ждали бесконечные домашние обязанности (она помогала матери гладить чужое белье). Или рабский труд на табачных полях, где она работала под палящим солнцем, не разгибая спины, пока не приезжала машина, чтобы отвезти их домой.

Санди внезапно занервничала. Даже взгляд на спокойные бежевые тона приемной не помог унять дрожь, охватившую ее. Кейдер возвращался в родной город…

На столе у Марши зазвенел звонок, и она закрыла регистрационный журнал. Словно по команде на ее лице появилась ослепительная профессиональная улыбка, и она направилась в кабинет врача, соблазнительно покачивая бедрами под белым халатом.

Санди вздохнула и осмотрелась. Кроме нее в приемной сидела еще одна пациентка, пожилая женщина, чью фамилию она никак не могла вспомнить. Отложив в сторону журнал, Санди взяла в руки другой, с яркой блестящей обложкой; судя по дате выхода, журнал был свежий. Перелистав глянцевые страницы, Санди обратила внимание на заголовок: «Возможен ли многократный оргазм?» и с трудом подавила улыбку. Она готова держать пари, что это возможно. Санди чуть не рассмеялась. Однажды, еще учась в школе, она испытала с Кейдером тройной оргазм. Кейдер тогда совсем потерял голову. О, это было великолепно! Они превосходно подошли друг другу. Возможно, для одних это откровение, для других — миф, но она точно знает, что такое возможно. Санди закрыла журнал и бросила его на стол.

Может, здесь очень жарко, или это ей так кажется? Она обратила внимание на легкое жужжание кондиционера. Нет, все дело в ней самой. Она осторожно дотронулась пальцами до щеки, стараясь не испортить макияж. Лицо горело. Она вспомнила, как убежала и закрылась в старом туалете, а Кейдер Хэррис снова и снова дергал ручку и смеялся над ней. Она хорошо помнит тот старый туалет и что тогда произошло. Это ведь произошло, не так ли? А потом он получил это предложение поступить в Тьюлейнский университет, от которого невозможно было отказаться. Ей показалось, что у нее поднялась температура. Боже мой, она не может заболеть сейчас, когда Кейдер Хэррис возвращается в город. «И, — напомнила она себе, — я должна заехать в похоронное бюро Артура». Черт возьми! Зачем она пообещала встретиться с ним сегодня? «Из-за сотни долларов», — честно призналась она себе. Ежемесячные обследования у гинеколога стоят довольно дорого, не говоря о некоторых процедурах, которые она делала довольно часто. Кроме того, ей сейчас нужно еще больше денег. В магазине «Монд Бутик» продается сногсшибательное платье, которое должно сразить Кейдера.

Санди пожала плечами. Хотя ей сегодня явно не по себе, она выполнит обещание и заедет к Артуру. Он нуждался в ней, и она по-своему была способна сделать его счастливым, хотя и на короткое время — до тех пор, пока он не возвращался домой, к своей жене Ирэн Хейден Томас. Но в том, что касалось семейной жизни, она ничем не могла ему помочь. У всех свои проблемы. Артура, казалось, вполне устраивало то, что Санди предлагала ему свою дружбу; ему было достаточно очень коротких интимных встреч в комнате, где стояли образцы гробов. Но несмотря на эти смешные обстоятельства, Артур стал хорошим другом Санди. И это не имело никакого отношения к деньгам, которые он каждый раз совал ей в руку и которые она всегда с готовностью принимала. Это было нечто большее. Он действительно интересовался ее жизнью, ее чувствами. Санди делилась с ним своими самыми сокровенными тайнами и страхами, и старине Артуру Томасу были не безразличны ее переживания. Он никогда не смеялся над ней — во всяком случае, в ее присутствии. Ей ужасно хотелось рассказать Артуру о возвращении Кейдера, но она решила не делать этого. Разве она могла признаться, что даже после без малого двадцати лет одно упоминание его имени приводило ее в замешательство? Да, восемнадцать долгих, полных отчаяния лет прошло с тех пор, как она в последний раз видела Кейдера Хэрриса. Что подумает герой Хейдена, увидев ее теперь, когда она выбилась из нищеты, носит приличную одежду и пользуется дорогой косметикой?

— Санди, доктор Болдуин сейчас примет тебя, — дежурно-вежливо произнесла Марша, пропуская Санди в смотровой кабинет. — Процедура тебе знакома. Одежду можешь повесить на вешалку. На полке чистый халат. Доктор сейчас придет.

Глаза у Санди сузились, и она бросила на Маршу насмешливый взгляд, Что она имела в виду под словами «процедура тебе знакома»? Может, хотела подколоть ее? Иногда слова Марши стекали с губ, словно мед, а порой казались ядовитыми, словно каустик, который бабушка использовала для варки мыла. Войдя в прохладный, почти холодный смотровой кабинет со стерильным, сверкающим оборудованием, Санди громко захлопнула дверь. Расстегивая длинную молнию платья на спине, она снова и снова задавала себе вопрос, почему слова Марши так задели ее. Что из того, что она так фанатично относится к этим ежемесячным осмотрам? Разве им неизвестно, что ее мать умерла от рака матки, который обнаружили тогда, когда ей уже ничем нельзя было помочь?

«А мама была такой хорошей женщиной, — подумала она, снимая трусики. — Совсем не такая… как я!» — призналась себе Санди. Мама всегда говорила, что только женщины легкого поведения подвержены заболеваниям женских органов. И испытывала ужасное чувство стыда, когда узнала о своей болезни. Чувство стыда было сильнее боли и страха смерти.

Марша вошла к ней за перегородку как раз тогда, когда Санди аккуратно складывала трусики на вращающемся кресле. Она подала ей халатик бледно-голубого цвета. Санди продела руки в рукава, а Марша завязала его сзади на шее.

— Доктор Марк будет готов через несколько минут, — объяснила Марша, — посиди пока. Хочешь почитать журнал?

Санди отрицательно качнула головой.

— Нет, все хорошо. Я подожду.

В регистратуре раздался телефонный звонок, и Марша быстро вышла из кабинета. Санди опустилась на стул и скрестила красивые длинные ноги. Она бы сейчас с удовольствием закурила, но знала, что Марк не одобрил бы это.

Ощущение обнаженного тела под тонкой тканью халата заставляло ее испытывать некоторую неловкость. Быть обнаженной в этой стерильной атмосфере и расхаживать без одежды в своей квартире или раздеться наедине с мужчиной — это вовсе не одно и то же. Здесь она чувствовала себя так, словно ее выставляли напоказ.

Она слышала, как Марша разговаривала по телефону с какой-то пациенткой. Голос ее был мягок и спокоен, хотя Санди знала, что иногда Марша могла быть очень резкой и несдержанной. Еще когда они вместе учились, Марша входила в сборную спортивную команду школы. Санди рассмеялась про себя. Уже в четвертый раз за этот час ее мысли возвращались к воспоминаниям о давно ушедших школьных днях. Вероятно, слухи о возвращении в город Кейдера стали тому причиной.

Прислушиваясь к голосу Марши, Санди снова мысленно вернулась к тому времени, когда была новичком в средней школе имени Джэты Хейдена.

Даже для Луизианы тот сентябрьский день был очень теплым. На школьной доске объявлений появилось сообщение о том, что сегодня, сразу после занятий, на школьном стадионе состоятся выступления претендентов на включение в сборную спортивную команду. По такому случаю Санди сменила свои старые шорты на новые и тщательно почистила кроссовки. Ей очень хотелось попасть в сборную. Она знала, что может выступить очень хорошо. Ей удавались прыжки в длину и высоту. Ее стройное грациозное тело легко перелетало через планку, густые волосы цвета меда призывно развевались.

Санди знала, что внешность тоже играет важную роль, и была уверена в себе, но слегка побаивалась Ирэн Хейден, заносчивого капитана сборной команды, а также ее многочисленной свиты, куда входили Марша Тейлор и Джулия Уилсон. Но они всегда доброжелательно относились к ней, хотя и не без некоторой снисходительности. Санди не принадлежала к их кругу и хорошо понимала это. Но главное, что это понимали и девочки. Выходцы из бедных кварталов не могли быть приняты в общество избалованных дочерей богатых семейств Хейдена.

На краю футбольного поля маршировал оркестр средней школы имени Хейдена, громкая дробь барабанов и звуки труб разносились в воздухе. На спортивной дорожке около открытых трибун собрались претенденты, опекаемые преподавателем физкультуры миссис Херлей. На трибуне сидела вся сборная команды школы. Санди видела, что Ирэн Хейден наблюдает за ней. Санди вскинула подбородок и улыбнулась, но модно одетая мисс Хейден проигнорировала ее приветствие. Марша Тейлор и Джулия Уилсон, сидевшие по обеим сторонам от своего капитана, поприветствовали ее взмахом руки. Взгляд же Ирэн оставался холодным, жестким и оценивающим.

Неожиданно послышались громкие мальчишеские голоса. Обернувшись, Санди увидела, что часть школьной футбольной команды собралась на поле, чтобы поглазеть на голые ноги и пропотевшие майки претенденток на два освободившихся места в сборной. Ее внимание привлекли чьи-то яркие золотистые волосы. Это был Кейдер Хэррис, футбольная звезда средней школы Хейдена. Санди услышала насмешливые замечания Руди Барнетта по поводу первой девочки, начавшей выступление. Санди покраснела. Почему Руди Барнетт пришел сюда? Руди с его похотливым взглядом, грубыми замечаниями и нахальными руками. Он был защитником в школьной футбольной команде и по способности оказывать влияние на товарищей уступал только Кейдеру. Санди ненавидела Руди. Настоящая свинья. Еще неделю назад он провожал ее домой, следуя по пятам, хотя она откровенно игнорировала его. Санди уже давно поняла, что парни вроде Руди Барнетта считают таких, как она, легкой добычей. И что больше всего злило ее, так это то, что девушки ее положения пользовались подобной репутацией вовсе не из-за своего поведения, а из-за того квартала, где жили. Родившимся и выросшим в трущобах приходилось страдать, и Санди не составляла исключение.

Когда подошла очередь Санди выходить на спортивную дорожку, она бросила взгляд на трибуны и увидела, что Ирэн Хейден перешептывается с Маршей и Джулией. Их смешки и взгляды были весьма красноречивы: да, они говорили о ней. Санди захотелось убежать, но тут она заметила Кейдера. Он ободряюще улыбнулся, глаза его щурились от яркого солнца, зубы ослепительно сверкали. Несмотря на свою застенчивость, Санди улыбнулась ему в ответ. Она восхищалась Кейдером Хэррисом. И хотя она жила на окраине города, он не придавал этому значения. По нескольким коротким встречам она поняла, что нравится ему.

Миссис Херлей назвала ее фамилию. Санди поднялась с места. Бросив быстрый взгляд на трибуны и увидев выражение лица Ирэн, она поняла, что ей в команду не попасть. Ирэн с любопытством переводила взгляд с Кейдера на Санди. Все было совершенно ясно: Санди Уотерс снова проиграет.

Раздались приветственные крики, Санди механически направилась к сектору для прыжков, разбежалась и прыгнула. По хмурому выражению лица миссис Херлей она поняла, что та ожидала от нее гораздо большего.

Претенденты возбужденно посмеивались, ожидая, когда назовут имена победителей. Санди сидела одна, и настроение ее с каждой минутой становилось все мрачнее. У нее ничего не получилось, в этом она была совершенно уверена. Она знала, что способна на большее. Ее вывели из себя недружелюбные взгляды Ирэн и непристойные словечки Руди.

Под аплодисменты и крики мальчиков назвали имена двух девочек. Как она и предвидела, ее не выбрали. Ее не оказалось даже в числе запасных. Санди медленно побрела со стадиона в раздевалку с душевыми.

Как и следовало ожидать, там никого не было. Санди быстро сбросила кроссовки, перепачканные грязью, и зашвырнула на дно своей кабинки. Нетерпеливыми пальцами она быстро расстегнула шорты и сняла их. Потом села на скамейку, чтобы снять носки. Слезы душили ее. Это несправедливо! Это несправедливо! Ощущение несправедливости случившегося переполняло ее. Если бы она принадлежала к семье Хейден, никто из ребят не посмел бы и слова плохого сказать о ней, даже если бы она была первой шлюхой в школе. Если бы она носила красивую одежду и жила в таком же красивом доме, как другие девочки, ее бы приняли в команду. Если бы Ирэн Хейден не смотрела на нее так презрительно, она бы смогла выступить лучше. Если бы Кейдер Хэррис не взглянул на нее и если бы Ирэн не заметила его взгляда, она не стала бы предметом насмешек, сумела бы показать себя и попасть в команду. Если! Если! Если!

Злясь на себя, она стащила через голову футболку и попыталась расстегнуть на спине бюстгальтер. Потом не выдержала, сбросила с плеч бретельки и перевернула бюстгальтер, так что застежка оказалась впереди. Затем сняла трусики, схватила тонкое старое полотенце, которое висело в ее кабинке, и направилась в душевую.

Там никого не было и, вероятно, никого и не ожидалось. Другие девочки жили в прекрасных домах с ванными комнатами и водопроводом. Санди же всегда пользовалась школьным душем: здесь была горячая вода даже зимой, в то время как дома она текла тонкой струйкой и ее приходилось греть на печи.

Колкие струи упали на ее плечи, у ног поднимался пар. Она не станет больше думать о проклятой школьной команде. Глупо было надеяться попасть туда. Кроме того, членам сборной необходимо всегда хорошо выглядеть. А у нее в гардеробе только два платья, из которых она уже выросла, три юбки и четыре блузки. И кроме того, девочки ходят друг к другу в гости и на танцевальные вечера в школе.

Сквозь шум воды послышался какой-то звук. Повернувшись в сторону двери, Санди едва не лишилась чувств, увидев Руди Барнетта и его дружков, похотливо разглядывавших ее.

— Убирайся отсюда! — закричала она. — И забери с собой своих подонков!

Она повернулась лицом к стене, чувствуя, как парни жадно рассматривают ее.

— Мы не знали, что ты здесь, Санди. Честно. Правда, ребята? — явно лгал Руди. — Мы услышали шум воды и зашли, чтобы закрыть кран.

— Мне все равно, зачем вы пришли сюда… Убирайтесь! — кричала она, чувствуя себя униженной.

Они прекрасно знали, что она здесь совсем одна. И специально пришли, чтобы поглазеть. Она молча молилась.

— Успокойся, Санди, — насмешливо продолжал Руди. — Почему бы тебе не выключить воду не подойти к нам поближе? Мы только хотим получше тебя рассмотреть. Мы тут с ребятами поспорили, действительно ли у тебя под свитером то, что мы думаем…

— Пошли вон! — у нее начиналась истерика.

— А я сказал им, что знаю, что у Санди Уотерс под свитером. Я говорил, откуда мне это известно, только они не хотят верить, — голос Руди звучал ласково, но одновременно насмешливо и угрожающе.

— Тебе ничего не известно, свинья. Уходи сейчас же!

— Ну давай, Санди, не ставь меня в глупое положение перед друзьями! Мы только хотим немного развлечься. Правда, ребята? — она услышала его шаги по кафельному полу и еще теснее прижалась к стене. — Мы всего лишь хотим немножко того, что ты даешь всем остальным. Это пойдет на пользу нашей команде, верно, парни?

В ответ раздались смешки и непристойные замечания.

— Ну давай, Санди! Мы хотим посмотреть на тебя. Только посмотрим. Мы тебя не тронем!

— Пожалуйста, оставьте меня в покое! Уходите, — молила Санди сквозь слезы и шум бегущей воды. — Пожалуйста, оставьте меня…

— Слышали, что вам сказала юная леди? — послышался сильный властный голос — в противоположность льстивому, уговаривающему голосу Руди. Санди почувствовала, как сразу напряглась ее спина. — А теперь идите отсюда и больше мне не попадайтесь! Оставьте ее в покое, и чтобы впредь этого не повторялось.

— О Боже, Кейд, мы не собирались сделать ей ничего плохого, мы хотели только пошутить… — заскулил Руди.

— Не хочу знать, что вы думали и что делали. Убирайтесь отсюда! — голос его звучал решительно.

Еще не оправившись от пережитого ужаса, Санди смутно уловила шум удалявшихся шагов и опустилась на пол, закрыв лицо руками. Ощущение безмерного унижения охватило все ее существо.

Она слышала, как Кейдер прошел через душевую и закрыл кран. На нее упало полотенце.

— Санни, Санни, мне очень жаль, что это произошло, — голос его звучал участливо и мягко и где-то очень близко. Она отняла дрожащую руку от глаз и взглянула на него. Он стоял перед ней, опустившись на одно колено. — Я бы все отдал, чтобы помешать этим животным. Если бы я знал, что они задумали, я бы не дал им этого сделать. Лучше, если ты пока не будешь приходить одна в раздевалку. Хорошо?

Она автоматически кивнула головой.

— А теперь одевайся. Я буду ждать тебя за дверью и провожу домой, чтобы убедиться, что парни не задумали еще что-нибудь. С тобой все в порядке? Может, попросить миссис Херлей помочь тебе? Я бы не хотел, чтобы у них были неприятности, но ты бы могла сказать, что плохо себя чувствуешь…

Санди отрицательно замотала головой.

— Я… со мной все в порядке… — с трудом проговорила она.

— Ты уверена? — он взял ее за плечи, помогая подняться.

Она взглянула ему в глаза и увидела, что он смотрит только ей в лицо, не позволяя себе опустить взгляд ниже. Когда он вышел, она начала одеваться. Ей хотелось как можно быстрее покинуть душевую и раздевалку. Ей хотелось как можно быстрее покинуть школу и уехать из Хейдена. Если она станет все время думать о случившемся, то умрет. Домой, скорее домой. Только бы добраться до дома. Маленький невзрачный домик на краю города стал заветной целью. Только бы поскорее попасть домой. Никогда раньше она не ощущала, каким умиротворяющим может быть это слово. Дом.

Когда она вышла из раздевалки, Кейдер ждал ее.

— Тебе не нужно меня провожать. Со мной все будет в порядке, — голос ее дрожал.

— Я все равно иду в ту сторону. Никаких проблем, — в его голосе звучали доброта и сочувствие.

Она пошла рядом с ним, опустив голову и глядя на свои старые спортивные туфли.

На солнце было совсем тепло, но она не чувствовала этого. Санди только ощущала тепло дружбы, которую предложил ей Кейдер. Она ничего не слышала, кроме его голоса.

— Тебе лучше? — спросил Кейдер, когда они уже вышли на лужайку и повернули к ее дому.

— Нет, — бесстрастно и чистосердечно призналась Санди. — Я теперь никогда уже не буду чувствовать себя хорошо.

— Так не должно быть, Санди. Эти ничтожества не могут тебя унизить. Они недостойны тебя.

— Но они видели меня! Они видели меня! — голос ее стал пронзительным. Она снова была готова разрыдаться, лицо полыхало от стыда. — Они считают меня проституткой, думают, что я всем продаюсь. А ведь на самом деле я никогда… никогда… — она разрыдалась.

— Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? — Кейдер успокаивающе обнял ее за плечи. — Санни, я прекрасно знаю, какая ты девушка. Послушай, я не могу отпустить тебя домой в таком состоянии. Тебе надо успокоиться.

Он взял ее за руку и повел по пыльной дороге в сторону табачного поля. Продолжая плакать, Санди пошла вместе с ним, не обращая внимания на грязную дорогу. Легкий ветерок шевелил желто-зеленые листья табака, которые стояли, словно часовые, в ожидании сбора урожая.

Кейдер привел ее на дальний край поля, где росла трава и стоял одинокий дуб. Они остановились в тени дерева; он прислонился спиной к стволу и обнял ее.

— Поплачь, Санни…

— Я не могу все это выплакать, Кейдер. У меня не получится. Меня все это просто бесит. Это такое унижение…

— Почему ты чувствуешь себя униженной? Тебе нечего стыдиться. Разве ты этого не знаешь? Ты очень красивая, Санни. Самая красивая девушка, какую я когда-либо видел. Ты слишком хороша для этих подонков, и они прекрасно это знают. Вот увидишь, это они не смогут смотреть тебе в глаза, а не ты им. Выше голову: ты слишком хороша, слишком прекрасна для таких, как они.

Санни подняла голову, ее серо-голубые глаза блестели от слез, лицо выражало удивление. Она не могла поверить, что Кейдер Хэррис способен говорить такие слова. Он ей нравился и раньше, так как, несмотря на то, что был груб с ребятами, к ней относился очень ровно и спокойно. Но она не знала, что он мог быть таким чутким и добрым. Кейдер Хэррис был единственным мальчиком в школе, которого она не боялась и который никогда не смотрел на нее как на кусок мяса. Раньше ей казалось, что он почти не замечал ее, а сейчас он говорит, что считает ее красивой…

Его губы нежно коснулись ее щеки. Легче, чем крылья бабочки. Теплее, чем солнечный луч. Нежнее, чем ласка материнской руки. Кейдер поцеловал ее.

Он сказал ей, что она красивая, и она знала, что его слова искренни. Когда Санни склонила голову ему на грудь, то услышала, как сильно бьется его сердце. И в этот момент она поняла, что хочет принадлежать Кейдеру Хэррису. Сейчас и навсегда. И хотя у нее не было никакого опыта, она знала, что сделает это. Скоро. Очень скоро. И это будет самый счастливый день в ее жизни.

* * *

Санди Уотерс улыбнулась про себя, вспомнив тот жаркий полдень на табачном поле. Кейдер был нежен, ласков и заботлив. Раньше она знала его только как звезду футбола, а сейчас он предстал в новом свете. За внешней грубоватостью скрывалась нежность и мягкость, за напускным эгоизмом — щедрость. Санди интуитивно понимала, что независимо от того, как он вел себя по отношению к остальным, настоящим он был именно тогда, на табачном поле. Под горячим солнцем Луизианы, в тени ветвей развесистого дуба, Санди Уотерс отдала свое сердце Кейдеру Хэррису.

Прежде чем войти в смотровой кабинет, Марк Болдуин тихо постучался. Санди виделась с ним всего два дня назад в баре «Лемон Дроп». Здесь, на работе, он казался совсем другим — белый халат делал его выше и стройнее, на шее привычно висел стетоскоп. Темные волосы аккуратно подстрижены, лицо гладко выбрито. Санди уловила легкий запах одеколона «Арамис».

— Как вы себя чувствуете сегодня, мисс Уотерс? Какие-то проблемы или просто очередной осмотр?

Марк обычно называл ее по имени — Санди, — если они встречались вне больницы, но на приеме в кабинете всегда обращался к ней как к мисс Уотерс. Ей нравилось, когда он задавал вопрос «Как вы себя чувствуете сегодня?» вместо обычного профессионального вопроса «Как мы себя чувствуем?». Он умел обращаться с людьми, а особенно с женщинами, каждый раз находя индивидуальный подход. Он никогда не относился к людям свысока.

— Очередной осмотр… — тихо ответила Санди, благодарная ему за то, что он не насмехался над ней из-за ее ежемесячных визитов к врачу. Еще давно он как-то сказал, что если эти осмотры успокаивают ее, приносят облегчение, то она всегда может рассчитывать на его время и терпение. Санди обожала Марка Болдуина, как и все остальные пациентки, консультировавшиеся у него. Женщины просто молились на своего доктора. Он был человеком передовых взглядов и очень хорошо понимал женскую психологию. Феминистки наводнили Хейден, и в кабинете Марка было полно женских журналов, таких как «Миссис» или «Вива». Среди многочисленных номеров «Космополитэн» можно было найти даже экземпляр «Плей-герл», но никто никогда не видел в его кабинете изданий типа «Домашнее хозяйство» или «Прекрасный дом». К своим пациенткам он относился дружески и всегда был готов придти на помощь. Он мог обсуждать с ними любые личные проблемы и всегда с интересом их выслушивал. А с каким уважением и заботой он относился к женщинам! Разве он не грел в теплой воде инструменты, прежде чем начинать осмотр своих пациенток? Только одно это, по мнению женщин Хейдена, доказывало, что он является прекрасным специалистом и их искренним другом.

Измеряя Санди давление, Марк дал указание Марше приготовить гинекологическое кресло. Санди наблюдала, как Марша заняла свое место за спиной доктора.

— Давление нормальное. А сейчас проверим сердце. Так… Все у вас прекрасно.

Доктор подошел ближе, и она снова почувствовала запах одеколона «Арамис». Длинными мягкими пальцами он развязал завязки халата Санди и обнажил ее грудь. Затем поднял ее левую руку. Санди напряглась. Быстро и умело его пальцы тщательно ощупывали ее грудь.

— У вас все прекрасно, мисс Уотерс. Сейчас я вас посмотрю, и вы будете свободны. Сможете еще хорошо провести остаток этого прекрасного дня. Похоже, что лето уже наступило, не правда ли? — спросил он, улыбаясь и ожидая ее ответа, создавая впечатление, что его интересует ее мнение. На самом деле он просто оттягивал момент начала осмотра.

— Да, сегодня очень хороший день, — ответила Санди напряженно, ложась на гинекологическое кресло и поднимая ноги на высокие подпорки.

Доктор Болдуин жестом попросил Маршу подать ему расширитель, который лежал в тазике с теплой водой. Он опустился на стул у подножия кресла, его глаза оказались на уровне нежной розовой кожи между ног Санди. Еще одно обследование. Каждый такой осмотр женских органов, за исключением беременных женщин, являлся для него очередным испытанием. Это все равно что заглядывать в гнездо, покинутое птицей. Влажное и темное, лишенное жизни. У беременных женщин внутренние органы насыщены цветом, это настоящее гнездо, где растет птенец, это подлинное чудо.

Санди тем временем что-то говорила. Но он почти не слушал ее. Черт возьми! Почему все женщины считают своим долгом поддерживать беседу в то время, как он осматривает их?

Марк задержал дыхание и ввел инструмент. Его движения были уверенны и тверды. Он взял мазок с шейки матки и нанес его на стеклышко, которое подала Марша.

Санди чувствовала все врачебные манипуляции, связанные с осмотром, все малейшие движения доктора и даже ощущала его легкое дыхание на внутренней части бедер. Она не испытывала никакого стыда. В осмотре врача не было ничего неприличного. Когда его производил Марк Болдуин, даже такое не совсем удобное положение, необходимое для проведения обследования, воспринималось как чувственная поза фотомодели для женского журнала. Марк Болдуин никогда не торопился, не издавал нервных смешков, едва дотрагиваясь до пациентки руками в резиновых перчатках. Когда Марк касался женщины, она знала это. Его движения всегда тверды и уверенны. Его отношение к пациентке доверительное, личное и спокойное. О Боже! Какая счастливая Джулия. Вот настоящий мужчина, который действительно ценит женское тело — как внутри, так и снаружи.

— У вас все прекрасно. Действительно прекрасно, — заверил Марк глубоким мягким голосом.

Внутри, в темных глубинах, находилось одно место, куда женщина не могла заглянуть. Это место не походило ни на один орган — ни на печень, ни на почки. Туда можно заглянуть только с помощью медицинских инструментов. Это интимное место, ее сокровенное место, куда другие могли заглянуть только с ее согласия и при хорошем освещении. Это место, где она доставляла или получала наслаждение, занимаясь любовью. Место, где вынашиваются дети. И все же любовники, мужья и даже незнакомцы могли заглянуть в недра таинственного женского естества и увидеть то, что сама женщина никогда не сможет увидеть.

— Никаких воспалительных процессов, — продолжал Марк. — Хороший здоровый розовый цвет. Никаких признаков кровотечения или опухоли. Все выглядит более чем нормально.

Эта была еще одна из традиционных фраз доктора Болдуина, с помощью которых он заставлял Санди и других пациенток чувствовать себя по-особенному. «Более чем нормально». Подобные слова ставили этих женщин выше остальных.

Доктор быстро извлек расширитель. Санди Уотерс была единственной из его пациенток, которая не морщилась, когда он вводил инструмент, и не вскрикивала, когда он извлекал его, и не произносила при этом: «Ох, наконец-то!». Марк почувствовал облегчение, когда боковым зрением увидел, как Санди опустила ноги и приняла более пристойную позу. Боже мой, подумал он в миллионный раз с тех пор, как начал гинекологическую практику, почему, заглядывая в темные розовые глубины женского влагалища, он каждый раз ожидает увидеть зубы? Боже, что это Санди там говорит о многократном оргазме?

Он кивнул, делая вид, что обдумывает ее слова.

— Все возможно, мисс Уотерс. К сожалению, большинство женщин считают эту тему неудобной для обсуждения.

Санди поправила на себе халат.

— Наоборот, я нахожу эту тему очень интересной, — весело ответила она. — У меня когда-то был друг, который был способен на тройной оргазм… — Она услышала вздох Марши. — Ведь очень интересно испытать такое, не правда ли, доктор?

Марк Болдуин проглотил комок, подступивший к горлу, голова его склонилась над медицинской картой. Боже праведный! Он поднял голову и спокойно улыбнулся Санди. Лицо выражало только профессиональную заинтересованность, не более.

— Действительно, очень интересно испытать такое, — он тут же переменил тему разговора. — У вас все в порядке. Пока нет необходимости снова приходить сюда. Если только вас не тревожит что-то еще, о чем бы вы хотели поговорить со мной…

— Нет, в остальном у меня все прекрасно, — улыбнулась в ответ Санди.

— В таком случае желаю всего доброго, мисс Уотерс.

Вернувшись в кабинет, Марк Болдуин сел во вращающееся кресло за массивным письменным столом и повернулся лицом к стене. Боже праведный! Он тоже когда-то испытал все это. Многократный оргазм, тройной оргазм! Интересно, а сама Санди может испытать тройной оргазм? Несомненно. Он судорожно сглотнул и потер виски. В этот раз ее влагалище пахло мандаринами. В прошлом месяце от нее исходил запах свежести, а в позапрошлом — сирени. Он снова повернулся к столу, страстно желая, чтобы его в этот момент вызвали в больницу и сообщили, что у Сары Стоун начались схватки. Все, что угодно, только бы избежать осмотра миссис Галлэхер. Он с отвращением представил морщинистую кожу ее бедер и редкие седые волосы между ног. И от нее всегда пахло уриной. Не говоря уже о том, что она вечно стонала и охала. «О, доктор, как больно!» — будет кудахтать она, хотя он прекрасно знает, что ей доставляют удовольствие эти осмотры. Еще он подумал, что, если когда-нибудь женщина испытает у него на осмотре оргазм, он прекратит эту практику.

Дверь открылась, и вошла Марша Эванс.

— Миссис Галлэхер готова к осмотру и ожидает в кабинете номер три. Звонила ваша жена и просила перезвонить, когда у вас будет свободное время. Я назначила Санди Уотерс день осмотра в следующем месяце. Она заплатила по чеку.

— Спасибо, Марша. Передайте миссис Галлэхер, что я сейчас буду. Результаты ее анализов поступили из лаборатории?

— Да, я вложила их в ее медицинскую карту, она у вас на столе.

— Марша, если хочешь, можешь уйти пораньше. Миссис Галлэхер наша последняя пациентка на сегодня, тебе нет необходимости сидеть здесь. Уборщица придет в пять. Знаешь, я действительно благодарен тебе за то, что ты согласилась подменить Марион.

— Я сделала это с удовольствием, Марк. Но я воспользуюсь твоим предложением. Сегодня у Джуди последний день занятий, и я обещала пойти с ней куда-нибудь поужинать.

Санди вышла из клиники в хорошем настроении: осмотр закончился благополучно. Она понимала, что это бред, умопомешательство — так бояться рака матки, но ничего не могла с собой поделать.

Она включила зажигание и дала задний ход, стараясь не задеть «мерседес» миссис Галлэхер. Наконец-то она вспомнила фамилию этой женщины. Галлэхер. Боже, она такая старая! Трудно представить, как можно осматривать таких женщин. Бедный Марк Болдуин. Интересно, миссис Галлэхер будет так же неловко себя чувствовать в присутствии Марши, как и она? Санди чуть поежилась, сидя в уютном салоне автомобиля, включила кондиционер и направила машину в сторону похоронного бюро Артура Томаса.

Она остановится на площадке перед аптекой и, если никого поблизости не будет, войдет в похоронное бюро через заднюю дверь. Санди взглянула на часы. Четыре сорок пять. Времени осталось совсем мало. Ей еще нужно заехать домой, принять душ и в пять тридцать уже быть в «Лемон Дроп». Придется задержаться у Артура совсем ненадолго, но не хотелось нарушать данного слова.

Но едва она вышла из машины, как заметила появившихся из-за угла и направлявшихся ко входу в похоронное бюро Кевина и Бетт. Черт возьми! Сколько они там пробудут? По крайней мере, минут пятнадцать. Она оглянулась вокруг и снова села за руль. Лучше позвонить Артуру из дома и назначить новую встречу. В конце недели, может, в пятницу или в субботу после обеда. А в понедельник она отправится в банк и сделает очередной взнос, а заодно внесет на свой счет деньги Артура.

Санди снова дала задний ход и направила машину к дому. Нужно попробовать увидеться с Артуром в пятницу.

Она будет чувствовать себя спокойнее, если сотня долларов Артура будет лежать в ее кошельке.