Дэмион Конвей проверял по списку фамилии ребят — участников школьного оркестра, отъезжавших на автобусе во Флориду, в парк «Диснейленд». Как бы ему хотелось быть таким же беззаботным и счастливым, как они! Никаких забот, кроме одной: как веселее провести время. Он оглянулся: казалось, весь город пришел проводить детей.

Даже не повернув головы, Дэмион почувствовал, что она здесь. Он ощущал ее присутствие. Прищурившись, он смотрел на нее сквозь очки. Она была такая тихая, такая спокойная и смотрела на смеющихся, шумных детей. Ее взгляд встретился с его, и они оба замерли. Время остановилось. Их охватило желание коснуться друг друга, броситься друг к другу сквозь толпу. Это желание стало почти невыносимым. Ему захотелось дотронуться до нее, сказать что-нибудь. Неважно что, лишь бы только поговорить с ней. Произнести ее имя. Кели, Кели…

— Интересно, что это значит? — послышался насмешливый голос Кейдера Хэрриса, и с. этими словами он хлопнул Дэмиона по спине. — Неужели перед нами пример неразделенной любви? Разве не говорит одна из заповедей: «Не возлюби жены ближнего своего»? Как не стыдно, Дэмион!

— Ты, ублюдок! — прошипел Дэмион сквозь стиснутые зубы. — Что ты понимаешь в заповедях? Прекрати, Кейдер, или я вобью все твои перламутровые зубы в твою лживую глотку.

— Здесь? В присутствии столпов общества? — язвительно спросил Кейдер. — Ты смотришь на нее с таким вожделением, а твои брюки просто распирает — значит, ты лжешь! Какой из тебя, к черту, священник? Мне даже плохо становится, когда я подумаю, что все эти люди приходят к тебе за духовным советом. Держу пари, что ты при этом получаешь удовлетворение, как тот дантист из Нью-Йорка, который испытывал сексуальное удовольствие, болтая о всякой чепухе со своими пациентами. Какое богохульство… я просто поражен! — Кейдер прищелкнул языком, выказывая свое неодобрение, и отошел чуть назад на случай, если бы Дэмион вздумал ударить его. Ему совсем не хотелось, чтобы его фарфоровые зубы рассыпались по улицам Хейдена. — А что касается заповедей, — продолжал он насмешливо, — я сочинил одиннадцатую. Она называется «Одиннадцатая заповедь Хэрриса». Не хотите ли ее услышать, преподобный отец?

— Я ничего не хочу от тебя слышать. Ты просто отвратителен, Кейдер. Почему бы тебе не убраться и не оставить меня в покое?

— Разве так разговаривают со старым другом? — продолжал язвить Кейдер, хотя прекрасно видел, что Дэмион просто кипит от ярости. Он осуждал себя за то, что постоянно подкалывает Дэмиона, но ничего не мог с собой поделать. Старые обиды плохо забываются. А он не забыл, что Дэмион так и не простил его после той глупой дискуссии в школе. — Судя по тем страстным взглядам, которые ты бросаешь на Кели, у тебя, как у мужчины, все в порядке. Но, — он шутливо погрозил ему пальцем, — она, похоже, не собирается играть в твои игры? Черт возьми, я представляю, что из этого может выйти. Этот ненормальный полковник, муж Кели, может отрезать тебе кое-что, если застанет тебя со своей женой. Правда, ты проиграешь в любом случае. Я где-то читал, что с этими азиатами лучше не связываться. Око за око и прочее. Кто она? Филиппинка? Японка? Я читал о них в журнале «Ист Уинд Рейн». Они запросто могут отрезать мужчине половой орган, если застанут его с чужой женой. Возможно, полковник перенял от нее их традиции. Будь осторожен, Дэмион.

— Сукин сын! Я тебя убью! — зарычал Дэмион, и кулаки его сжались, готовые превратить лицо Хэрриса в кровавое месиво. Но, оглянувшись на детей, он заставил себя остановиться.

— Нет ничего хуже мужчины без члена, — откровенно веселился Кейдер, на всякий случай отойдя от Дэмиона подальше. — До встречи, мой старый друг. Кстати, в свое время я был знаком с несколькими китаянками. И поверь, они совсем не то, чем кажутся. Совершенно безынициативны и инертны. Черт возьми, приятель, это все равно, что заняться мастурбацией. Но зато, — засмеялся он, — когда все заканчивается, они говорят «спасибо»!

И даже возвращаясь к своему автомобилю, он все еще продолжал смеяться.

* * *

Кейдер чувствовал, как его разбирает злость. Он пока не мог передать это ощущение словами. Действительно, ему нужно свести старые счеты, и он не уедет из Хейдена, пока не сделает свои дела. Ему совсем не нравился этот чертов город. Что здешние люди о себе возомнили? Он взялся за ручку, открывая дверь своего магазина, когда заметил, что мимо проезжает длинный черный «линкольн». Фостер Дойль Хейден. Именно с ним у него старые счеты, и он намерен рассчитаться за все. И очень скоро.

После улицы, освещенной ярким солнцем, в спортивном магазине было прохладно и сумрачно. И именно это разозлило Кейдера. И напомнило о давних временах, когда Хейден пришел в его лачугу, которую он называл своим домом. В тот день в домике с крышей, покрытой толем, было так же прохладно и сумрачно.

Руки Кейдера вертели кофейную чашку, а мысли перенеслись в прошлое, в тот ненавистный день, когда он продал свою душу дьяволу по имени Фостер Дойль Хейден.

— Мистер Хейден, что привело вас сюда? — спросил Кейдер, нервничая и не зная, приглашать ли этого безупречно одетого господина в убогое жилище из двух комнат.

Хейден сам принял решение и, отодвинув его плечом, прошел вперед. Он окинул быстрым оценивающим взглядом облупившиеся стены, старую мебель, покрытые линолеумом полы. Спина у Кейдера напряглась. Он убрал старые газеты, чтобы Хейден мог сесть на единственный несломанный стул. Фостер Дойль бросил подозрительный взгляд на стул и предпочел стоять.

— Сразу приступлю к делу, Хэррис. Я пришел сюда, чтобы сделать тебе отличное предложение. Такой шанс может быть только раз в жизни. Но сначала я хочу, чтобы ты кое-что понял. Мне стало известно, что ты встречаешься с моей дочерью, но с этой минуты все встречи должны прекратиться! Не надо отрицать, что вы встречались за моей спиной. Я не потерплю, если ты сейчас начнешь лгать.

Высокомерие старика разозлило Кейдера. Кто он такой, чтобы являться к нему в дом и смотреть на него сверху вниз?

— Вы сказали Ирэн, что пойдете ко мне? — наглым тоном спросил Кейдер, хотя ноги у него дрожали.

Фостер Дойль Хейден проигнорировал вопрос и продолжал:

— Я уже сказал, что пришел сюда, чтобы сделать тебе отличное предложение. Как ты отнесешься к тому, чтобы поехать учиться в Тьюлейнский университет, если все затраты будут возмещены?

Кейдер онемел.

— И что я должен для этого сделать? Вы хотите сказать, что мне дадут стипендию как футболисту?

— Я имею в виду, что все твое образование будет оплачено, Учеба в течение четырех лет, проживание в общежитии, автомобиль и пятьсот долларов в месяц на текущие расходы.

— Даже так? — спокойно спросил Кейдер, быстро прикидывая в уме, сколь велики предложенные суммы. — Но почему? Почему вы делаете мне такое предложение?

Фостер Дойль Хейден достал из нагрудного кармана сигару и надкусил кончик. Даже не оглянувшись, смотрит ли кто-нибудь на него, он сплюнул кончик сигары на пол.

— Мне захотелось быть щедрым. Ты можешь стать хорошим спортсменом, и я надеюсь, разовьешь свои способности в Тьюлейне. Я лично гарантирую, что ты примешь участие в играх на Кубок Америки. Это твой шанс выбраться отсюда, Хэррис, — он окинул взглядом бедное убранство комнаты, в голосе его звучало презрение. — Вот здесь, — Фостер Дойль протянул Кейдеру тонкий белый конверт, — билет на подготовительные курсы, где ты будешь заниматься, чтобы осенью поступить в университет.

Но Кейдер понимал, что не только щедрость и желание помочь мальчику из бедной семьи стали причиной столь удивительного предложения.

— Я не знаю. Мне нужно все обдумать и посоветоваться с отцом.

— Зачем? Я даю тебе возможность выбраться из нищеты и убожества и стать приличным человеком, Ты согласен или нет? Отвечай немедленно!

Кейдер встал.

— Нет. Я сказал, что должен подумать. Может, вы меня считаете глупым, бессловесным мальчишкой из бедных кварталов, но я сразу понял, что вы почему-то очень хотите, чтобы я уехал из города. Если откровенно скажете, в чем дело, я, может быть, соглашусь с вашим предложением.

Лицо старика покрылось пятнами, рука, держащая незажженную сигару, слегка дрожала.

— Очень хорошо. У меня есть свои условия. Ты мне должен дать обещание. И если нарушишь его, помощь сразу же прекратится. Ты меня понимаешь?

— Назовите эти условия, мистер Хейден, — коротко бросил Кейдер.

— Как я уже сказал, ты не должен больше встречаться с Ирэн. Ты не должен также пытаться как-то связаться с ней. И я хочу, чтобы уже завтра ты покинул город. Тебя встретит мой друг, который покажет тебе твою квартиру. Тебя также будет ожидать новый автомобиль вместе с первым чеком на пятьсот долларов — твоим месячным содержанием. Стипендию станешь получать первого числа каждого месяца. Меня не интересует, как ты будешь тратить эти деньги.

— При условии, что я буду молчать и делать то, что вы скажете? — высокомерно спросил Кейдер.

— Совершенно верно.

— Вы отсылаете меня, чтобы я больше не мог встречаться с Ирэн?

— Да, примерно так.

Кейдер внезапно почувствовал, что старику становилось не по себе каждый раз, когда в разговоре звучало имя Ирэн. Глаза его прищурились, в нем сразу проснулся игрок.

— Я не думаю, что мне хочется уезжать, мистер Хейден. Мне здесь нравится, и если я буду работать летом и во время уик-эндов, то смогу заработать на учебу в колледже. Если повезет, то мне могут назначить стипендию. Но я благодарю вас за предложение. Приятно, что вы решили позаботиться обо мне. Передайте привет Ирэн.

— Ты глупец!

Инстинкт игрока подсказал Кейдеру, что он близок к успеху.

— Скажите, почему? Почему вы покупаете меня? Объясните, почему я должен продаться вам? Я хочу это услышать. Если я решу продаться, то хочу знать, почему.

Фостер Дойль Хейден опустился на кривобокий стул и закурил сигару.

— Очень хорошо. Ты не оставляешь мне другого выбора. Ирэн беременна, а я не желаю, чтобы ты стал членом моей семьи. Вопрос с беременностью, конечно, будет решен.

— Значит, вы позаботитесь об Ирэн? — переспросил Кейдер, хотя прекрасно понимал, что имел в виду старик.

Он не сразу нашелся, что ответить. Ирэн беременна. Боже… Не удивительно, что старик так встревожился. Он сказал, что вопрос с беременностью будет решен. Слово «аборт» вертелось на языке у Кейдера. Он еще слишком молод, чтобы становиться отцом. Ребенок! Боже мой! Нужно успокоиться и притвориться, что ему обо всем известно. Старик прав: если он прервет отношения с Ирэн и исчезнет, он продаст себя. Продаться, чтобы получить шанс бежать от этой нищеты. Тьюлейн. Собственная квартира! Собственный автомобиль! Пятьсот баксов в месяц! Боже мой! А для этого ему только нужно уехать и никогда не встречаться с Ирэн, а также позволить Фостеру Дойлю Хейдену «решить вопрос с беременностью».

— Что за автомобиль? — хитро спросил Кейдер, уже зная, что примет предложение.

— Самый лучший.

— Вы хотите, чтобы завтра я уехал?

— Да.

— И вы будете все четыре года платить мне пятьсот долларов в месяц, а также оплачивать учебу и квартиру?

— Да.

— А взамен я должен убраться из Хейдена и не показывать здесь носа?

— Да.

— И последний вопрос. Как вы собираетесь объяснить все это Ирэн?

— Я никому не обязан ничего объяснять, — высокомерно заявил Фостер Дойль.

— То же самое вы сказали, когда пришли сюда, и смотрите, что из этого получилось, — засмеялся Кейдер, глядя в раздраженное лицо старика.

— Я все устрою. А сейчас я хочу, чтобы ты пообещал выполнить все условия и с этого момента держался подальше от Ирэн. Это означает, что ты не будешь пытаться встретиться с моей дочерью, разговаривать с ней и писать ей. Договорились?

— Договорились, но если вы не против, мистер Хейден, мне не хотелось бы пожимать вам руку.

Замечание Кейдера удивило Хейдена.

— Почему же? — резко произнес он.

— Потому что мне совершенно непонятно, как отец может продать дочь за пятнадцать тысяч баксов плюс расходы на обучение.

После этих слов лицо Фостера Дойля стало серым.

— Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь возвратился в Хейден. Запомни это, Хэррис. Я буду выполнять условия сделки, пока ты тоже будешь их выполнять. Как только ты сюда вернешься, я раздавлю тебя вот так, — он швырнул тлеющую сигару на пол и наступил на нее каблуком.

Хлопнула дверь, и стало тихо. Кейдер наклонился и поднял еще теплую сигару. Он посмотрел на раскрошившиеся листья табака и поморщился, затем сжал сигару в кулаке и швырнул через комнату. Этот старый ублюдок покупает и продает людей, как скот…

…Остатки кофе потекли по руке Кейдера, когда он понял, что смял в пальцах и раздавил картонную чашку, как когда-то сухие табачные листья.

— Ну что ж, старый ублюдок, ты больше не будешь продавать и покупать людей, — слова Кейдера разнеслись по пустому магазину. — Наверное, ты и не подозреваешь о том, что теперь уже не сможешь этого делать.

* * *

Джуди Эванс расположилась рядом с Кевином и начала медленно разворачивать свой сандвич. Она чуть поерзала, устраиваясь поудобнее, и вытянула ноги.

— Вот так лучше, — вздохнула она. — Хорошо, если бы мистер Хэррис поставил здесь кресла. Я могу смотреть телевизор, сидя на полу, но мне не нравится есть, сидя на полу в комнате, заваленной товарами. — Она поморщилась. — Ненавижу салат из яиц!

— Предлагаю поменяться, — спокойно предложил Кевин. — Всю эту неделю я брал с собой ветчину и сыр, — он наклонился. Его глаза оказались как раз над корзинкой с едой. Ему нравились длинные загорелые ноги Джуди. Кожа казалась такой шелковистой и блестящей, почти как у девушек тетушки Кледи, а кроме того, улыбаясь, Джуди не показывала все свои зубы. Кевин почувствовал, как кровь прилила к шее, когда он коснулся ее руки. — А мне нравится салат из яиц, — засмеялся он.

Кейдер советовал ему все время улыбаться. Ему и самому этого хотелось. Каждый раз, когда он видел Джуди Эванс, ему хотелось улыбнуться.

Они молча ели. Джуди время от времени бросала взгляды на Кевина, который медленно жевал, хотя обычно проглатывал сандвичи с завидной быстротой. Сегодня он казался необычно тихим.

— Что с тобой, Кевин? О чем ты думаешь?

— Что? Да так, — засмеялся он, желая показать, что у него все прекрасно. Но глаза его не смеялись.

— Я решила, что у тебя что-то случилось. Ты сегодня такой молчаливый. Ты на меня не сердишься? Ну, что я ушла домой в пол-одиннадцатого? Ты сразу пошел домой, когда мы расстались?

— Нет, не сержусь. Ничего подобного. Просто устал. Вчера по пути домой я встретил мистера Хэрриса, и мы с ним выпили пива, — он не стал рассказывать Джуди, что кроме пива они пили виски, а потом Кейдер подарил ему фляжку. Не стоит говорить Джуди о том, какие взаимоотношения сложились у него с Кейдером Хэррисом.

— Похоже, пиво не пошло тебе на пользу, Кевин. Ты сегодня весь день чувствуешь себя не в своей тарелке, — Джуди продолжала не торопясь есть сандвич. Будет лучше, если Кевин не заметит, как ей не понравилось, что он не сразу пошел домой, когда расстался с ней. Ей совсем не хотелось начинать пилить его, как это делала Бетт.

Кевин допил молоко. Он до сих пор чувствовал тошноту и головную боль после вчерашнего, но знал, что скорее умрет, чем признается в этом Джуди. Ему совсем не хотелось, чтобы она подумала, будто он не умеет пить. Но Кевин поклялся себе, что больше так пить не будет. Черт возьми! Он даже не помнит, как выключил душ и лег в постель. Он только помнил, как допил содержимое фляжки, а потом его хлестали сильные струи ледяной воды. А потом ему приснился сон! Он и раньше видел подобные сны, но на этот раз все было по-другому. Ему приснилось, что он занимался любовью сначала с Виолой, затем с Джуди, а потом с ангелами Чарли — со всеми тремя. Вообще-то он почти сразу забыл этот сон. Он не мог ничего вспомнить, даже когда отец пришел и стал будить его, чтобы он не опоздал на работу. Но когда Кевин спустился к завтраку и увидел за столом Бетт, то сразу все вспомнил. У Бетт был такой вид, словно она знала о его видениях.

— Мистер Хэррис сказал, куда поехал и когда вернется? — спросила Джуди, откусывая сандвич с ветчиной и сыром.

— Он только сказал, что вернется после трех, и просил тебя заполнить журнал. Еще он просил, чтобы ты разложила на полке и в витрине футбольные мячи.

— Как это все надоело! Я бы предпочла остаться здесь с тобой. По крайней мере, могли бы поболтать. Если не будет покупателей, я полежу на этом мате. Как все надоело… — повторила она.

— Я буду покрикивать на тебя время от времени, чтобы тебе не было скучно, — засмеялся Кевин. — Поедешь со мной на пикник?

— Если это приглашение, то конечно, — ответила Джуди, подгибая ноги. — Но, Кевин, я хотела спросить: ты не собираешься…

— Нет, я не собираюсь брать с собой Бетт, если ты об этом.

— Да, именно об этом. И не потому, что она мне не нравится. Просто она… так липнет к тебе. Мне не нравится, когда ребята смеются над тобой из-за твоей сестры. Это нехорошо. У нее должны быть свои друзья, Кевин.

Кевин судорожно сглотнул. Ему хотелось сказать что-то в защиту Бетт, но нужные слова не приходили на ум. Только вспомнилось, как Кейдер Хэррис говорил: «Всегда улыбайся, сынок! Пусть они думают, что ты знаешь что-то такое, чего не знают они. Ты должен укрощать женщин. Они ждут от тебя этого. Черт возьми, они жаждут этого, и я знал нескольких, которые просто умоляли меня об этом. Но, — предупредил он, — может произойти и обратное. За женщинами нужен глаз да глаз, иначе сам можешь оказаться у них под пятой. Они только и ждут удобного момента. У меня была одна такая, чуть не взяла меня в оборот, но я вовремя опомнился. И ради Бога, мой мальчик, не забывай улыбаться! У тебя хорошие зубы, не бойся показывать их».

Кевин криво усмехнулся.

— Что случилось, Кев? У тебя что, зубы болят? Знаешь, у тебя хорошие зубы. Не такие красивые, как у Донни Осмонда, но очень даже ничего. Мне нравятся хорошие зубы.

Кевин снова усмехнулся:

— Ты не хочешь пойти сегодня в кино?

— Очень хочу. На первый или второй сеанс?

— Давай пойдем на первый, а потом погуляем по пляжу.

Джуди задумалась на мгновение, потом слегка наклонилась вперед и провела руками по бедрам.

— Мне нравится сидеть на пляже. Кто возьмет одеяло? Ты или я?

— Я возьму. Мне кажется, в папиной машине есть, — он снова усмехнулся. Может быть, может быть…

— О-о, пришел покупатель! Спасибо за сандвичи, Кевин. Я буду с нетерпением ждать вечера, — Джуди поднялась и расправила короткую юбку.

— Я заеду за тобой без четверти семь, — снова усмехнулся Кевин.

— Кевин, у тебя точно не болят зубы? — с сочувствием спросила Джуди. Как можно целоваться на пляже, если мучает зубная боль?

Кевин все еще улыбался и на этот раз — без всякого притворства.

— У меня кое-что болит, но не зубы…

Джуди рассмеялась в ответ:

— Держу пари, ты прав! Если соскучишься, приходи в торговый зал, и мы вмести будем раскладывать мячи.

— Хорошо, — ответил Кевин, поднимая коробку с футбольными шлемами. «Мальчик, я надеюсь, ты будешь знать, как поступить, если я дам тебе это». Он многозначительно пожал плечами. Теперь у него был опыт, и он может научить ее тому, чего она еще не знает. Кевин засмеялся про себя. Кейдер Хэррис называет это самым высшим образованием. И подумать только, если бы Кейдер Хэррис не вернулся в город, лето могло быть таким скучным…

* * *

Кели Макдермотт стояла у плиты и готовила спагетти, как ей показал Джин. Время от времени она смотрела на задний двор, где находился огород. Помидорная рассада вымахала почти с нее ростом, яркие плоды выглядывали из-за ароматной зелени, которая защищала их от солнца. Если погода не изменится, дети хорошо проведут время во Флориде и вернутся в отличном настроении, как это бывало каждый раз, а потом начнут так же весело готовиться к пикнику на берегу реки. Лето скоро закончится…

Все вокруг казалось таким ярким и чистым! Ночью прошел дождь, и свежий аромат зелени наполнял воздух. Как будто начиналась новая жизнь… Если бы Кели захотела, сегодняшний день мог стать первым днем ее новой жизни. Она где-то прочитала об этом. Сегодняшний день станет первым из тех, что ей еще осталось прожить.

Она услышала легкие шаги и подняла глаза. Дверь скрипнула, на пороге стояла Марша.

— Я должна поговорить с тобой, Кели, — произнесла она сдавленным голосом. — Ты не отвечала на мои звонки и не звонила мне.

Кели кивнула, ее глаза печально и внимательно смотрели на Маршу.

— Выпьешь чашечку кофе?

— Да, да. С удовольствием. Спасибо.

Марша наблюдала, как Кели двигалась по кухне, как будто для нее не было ничего важнее, чем приготовление кофе.

— У меня растворимый, — тихо, почти шепотом произнесла Кели.

— Прекрасно.

Глаза Марши следили за тем, как Кели ходила взад и вперед, ставила на стол чашки, кипятила воду. Яркий медный кофейник на фоне кирпичных стен, украшенных корзинками папоротника, не производили не Маршу никакого впечатления. Она могла думать только о том, что хотела сказать.

— Кели, мне необходимо поговорить с тобой. Что ты собираешься делать? — она импульсивно протянула руку, желая коснуться Кели, и поморщилась, когда та намеренно убрала свою руку со стола и положила на колени. — Я читала твою медицинскую карту, хотя не имела права. Но я должна была все знать. Ты меня понимаешь?

Этот день мог стать первым в ее оставшейся жизни. Если бы она захотела.

— Мне жаль, что ты это сделала, Марша.

— Кели! Ради Бога! В Новом Орлеане прекрасные хирурги. Я много слышала о докторе, о котором говорил Марк. Он замечательный специалист. Если… Если окажется, что все это серьезно, то он лучший специалист по восстановительной хирургии. Кели, откладывать нельзя! Боже мой! Почему ты не хочешь понять? Ты меня слушаешь, но не слышишь. Черт возьми, Кели, — Марша повысила голос, — ты можешь умереть! Ты моя лучшая подруга. Я не позволю тебе так с собой поступать.

Прежде чем Кели успела ответить, чья-то тень упала на поверхность стола.

— Джин!

— Марша, что тебе нужно от Кели? — требовательно спросил Джин, скрестив руки на груди. Его мощная фигура угрожающе нависла над ними.

— Пытаюсь обратиться к ее здравому смыслу, поскольку ты, похоже, не собираешься ничего делать, — огрызнулась Марша, нисколько не испугавшись.

— Дела Кели тебя совершенно не касаются. Я готов сделать вид, что не слышал твоих слов. Кели тоже сделает вид, что ничего не слышала. Я хочу, чтобы ты покинула наш дом и больше никогда не приходила. Я ясно выразился? Ты вмешиваешься в чужие дела, которые тебя совершенно не касаются. Ты ненормальная! — в его словах звучала неприкрытая злоба. — А теперь убирайся, пока я не вышвырнул тебя, как мусор!

— «Ненормальная»!.. — прошипела Марша. — Откуда тебе это знать? Если кто и ненормальный, так это ты! Нужно быть настоящим маньяком, чтобы запрещать Кели сделать операцию, которая может спасти ей жизнь! Ты что, хочешь, чтобы она умерла? И после этого ты называешь меня ненормальной? Я хочу, чтобы она жила. Да, я видела ее медицинскую карту. Если ты не позволишь ей оперироваться, я расскажу об этом всему городу. И тогда тебя попросту вышвырнут отсюда, Джин Макдермотт!

— Так решила сама Кели. Если будешь распускать сплетни, я тебя убью!

Марша в отчаянии обратилась к Кели, которая сидела за столом, опустив глаза и склонив голову.

— Это правда? Он позволил тебе самой решать свою судьбу? Или ты поступишь так, как хочет он? Разве ты не видишь, что он делает? Ему больше нравится видеть тебя мертвой, чем живой. Конечно, ведь если ты умрешь, то будешь принадлежать только ему. Его не волнует, что кто-то еще может любить тебя. Он сумасшедший, Кели. Я умоляю, не жертвуй собой ради его безумия!

Кели поднялась из-за стола и совершенно спокойно взглянула сначала на Джина, а затем на Маршу.

— Я буду сама решать, что мне делать. Я уже позвонила доктору в Новый Орлеан, и он записал меня на прием. Это мое тело и моя жизнь. Я поступаю так не ради тебя, Джин, и не ради тебя, Марша. Я делаю это ради себя самой. Я хочу жить и хочу любить, — тихо проговорила она, глядя в глаза Джину.

— Смотри, чего ты добилась! — в ярости крикнул Джин Марше.

Кели встала и направилась к двери.

— Сегодня первый день из тех, что мне остались, — тихо сказала она, обернувшись. — Сегодня я сделала выбор, и что бы ни произошло, я приму это. Это моя жизнь.

* * *

Кейдер Хэррис поднимался по лестнице, перешагивая через две ступеньки. У него такие хорошие новости, и нужно немедленно поделиться ими с Санни. «Быстрее! Боже! Я должен кому-то рассказать об этом!» Он взглянул на дорожку, где Санни обычно припарковывала свой автомобиль. Машина стояла на месте — значит, Санни должна быть дома.

— Санни! Боже мой! Открой быстрее! Я хочу с тобой поговорить!

Послышались неторопливые шаги, дверь распахнулась.

— Кейдер? Который час? Я уже спала.

— Да, я знаю, — пробормотал он, проходя мимо нее в полумрак квартиры. — Послушай, мне нужно поговорить с тобой. У меня все получилось. Я добился своего! Добился! — он не мог скрыть радости. — Давай бокалы, за это нужно выпить!

— Конечно, конечно, — улыбнулась она, прошла босиком на кухню и достала из шкафа два чистых бокала. — Ну, стреляй же! — сказала она, протягивая бокалы и наблюдая, как Кейдер раскручивает проволоку, открывая бутылку искрящегося бургундского вина.

— Я добился своего, малышка! Старина Кейдер Хэррис победил, несмотря на трудности! — Увидев ее вопросительный взгляд, он пояснил: — «Дельта Ойл». Моя взяла. Сегодня состоялось заседание городского совета, они проголосовали «за». Я узнал это из самого надежного источника.

Голубые глаза Санни вспыхнули, улыбка заиграла на губах. Вот таким она любила его. Победитель! Как хорошо, что он пришел поделиться своей радостью с ней, а не с Ирэн Хейден…

— Я знала, что ты добьешься этого, Кейдер. Я всегда это знала.

— Да! Выпьем за меня и за «Дельта Ойл»! — он чокнулся с Санни и осушил бокал. Затем снова наполнил и предложил следующий тост: — А теперь за то, чтобы я как можно быстрее убрался из этого вонючего места, из этого южного Пейтон-плейса. К черту этот город! — он снова выпил вино одним глотком.

Санни нахмурилась: ей не нравилось, когда Кейдер так говорил о Хейдене. В конце концов, она тоже была частью этого города и воспринимала его слова как личное оскорбление. Хотя справедливости ради стоило признать, что если бы Кейдер сказал: «Мы уберемся из этого вонючего города», его слова отнюдь не разозлили бы ее. Санни жаждала услышать о том, что он заберет ее с собой, но он ни разу не заговорил о совместном отъезде. Поставив на стол недопитый бокал, она направилась к плите, чтобы сварить кофе.

— Давай обо всем по порядку, — попросила Санни. — Откуда стало известно, что вопрос с «Дельта Ойл» решился?

— Надо иметь друзей, малышка! — не скрывал ликования Кейдер. — Нужные друзья в нужных местах…

— Ну так расскажи, кто эти друзья? А то я ничего не знаю… — она пыталась открыть банку кофе «Максуэлл хаус». — Черт! — Санни бросила ключ и стала рассматривать палец. — Я сломала еще один ноготь.

— Я же говорил тебе, что пора купить электроключ, — вскользь заметил Кейдер.

Санни бросила на него быстрый взгляд.

— Ненавижу таскать за собой много вещей. Я люблю путешествовать налегке. Понимаешь, о чем я?

Она умоляла его понять, хотела, чтобы он знал, что она говорит о нем, что готова уехать с ним, стоит ему сказать хотя бы слово.

— Я понимаю, малышка. Но вот ты никогда не угадаешь, о каком друге я говорю.

Санни сердито поставила кофейник на плиту. Временами Кейдер Хэррис становится таким же твердолобым, как кабак. Ну что ей делать? Назвать имя этого друга?

— Кто же это, Кейд? — спросила она безразличным тоном, надеясь, что Кейд заметит ее раздражение.

— Ирэн Хейден Томас! Ты можешь этому поверить? Она сражалась в городском совете за меня и за «Дельта Ойл».

Санни приподняла брови:

— Ирэн известно, что ты связан с компанией?

— И да, и нет. Маленькая Ирэн хочет, чтобы я остался в городе, а я сказал ей, что для этого необходим промышленный бум. Его может обеспечить «Дельта Ойл». Мы уже перетянули на нашу сторону мэра Гатри, этого жадного маленького человечка. О бизнесменах и городском отделе образования ты уже знаешь. Все получилось, Санни! Теперь дела пойдут, а возглавляет движение Ирэн Томас! А потом я уеду! И на этот раз покину город навсегда и с чеком на кругленькую сумму!

— Хочу надеяться, Кейдер, что так оно и будет.

— Что ты имеешь в виду, говоря «хочу надеяться»? Совершенно ясно, что я победил! — засмеялся он и налил еще один бокал сверкающего бургундского. — Что мне теперь может помешать?

Санни заколебалась. Его слова, произнесенные так уверенно, без тени сомнения, все еще звучали у нее в голове. Да, Кейдеру совсем не понравится то, что ей сейчас придется сообщить ему. Лучше бы он узнал об этом от кого-нибудь другого.

— Если бы ты пришел вчера, как обещал, я бы рассказала тебе раньше…

— О чем?

— Вчера вечером двое мужчин ужинали в «Лемон Дроп». Они остановились в мотеле под вымышленными именами. Я знаю точно, потому что они просили именно меня зарезервировать для них номер. Они поужинали, заплатили и ушли. Я убирала после них стол и вот что нашла, — Санди порылась в сумочке и извлекла оттуда длинную серебристую шариковую ручку. Она бросила ее на стол перед Кейдером, который смотрел, не веря своим глазам. Он осторожно взял ее в руки, словно что-то очень неприятное. Сбоку на ручке было выгравировано: «Дельта Ойл».

И сразу же игристое бургундское вино показалось ему безвкусным.