Кейдер Хэррис спокойно сидел на упаковочной коробке, не делая ни малейшего усилия, чтобы встать и ответить на телефонный звонок. Когда кто-то звонит в такой безбожно ранний час — семь тридцать утра, — это может означать только одно: ему хотят сообщить что-то неприятное. Он вытянул сильную, мускулистую шею и вытер пот со лба. Кейдер пришел в магазин всего несколько минут назад, и кондиционер еще не успел освежить воздух в заставленном товарами помещении.

Тонкая спортивная рубашка с короткими рукавами была расстегнута до пояса, открывая широкую грудь, мокрую от пота. Он расслабил плечи и почувствовал, как струйка пота потекла между лопатками. О Боже! Неужели придется начинать так каждый день в Хейдене? Его одолевали страх и беспокойство. Рано или поздно все равно придется ответить на этот чертов звонок, и лучше это сделать до того, как придут его молодые помощники. Но только не сейчас, Сначала он выпьет кофе, который купил по пути сюда.

Резкий звонок оборвался на середине, и Кейдер поморщился, как от удара. Он был уверен, что телефон скоро зазвонит опять и будет звонить, пока он не поднимет трубку и не скажет то, что от него ждут. Ему за это заплатили. В сотый раз его будут спрашивать о том, о чем они уже давно договорились. Неужели недостаточно твердого слова мужчины и рукопожатия? Неужели этому перестали верить? Обо всем уже условились — и вчера, и позавчера. Шестьдесят дней придется провести ему в этом паршивом городе. Это как на стадионе. Можно бегать за мячом или стоять и ждать паса. Так и здесь: знакомишься с правилами игры, затем хватаешь деньги и убегаешь.

Телефон зазвонил снова, и на этот раз он поднял трубку.

— Кейдер Хэррис, — послышался громкий недовольный голос, — доброе утро! Как поживаешь, старина?

— Доброе утро, мистер Ферфакс, как дела у «Дельта Ойл»?

— Запомни, Кейд: мы же решили не упоминать никаких фамилий.

— Да, верно…

— Как у тебя дела?

— Прошло слишком мало времени, чтобы можно было что-то сказать.

— Мы знаем, что можем положиться на тебя, парень. Ты можешь все обтяпать за неделю.

— У меня нет такой уверенности, мистер… — он вовремя остановился.

— Никаких фамилий, — снова напомнили ему. — Что ты имеешь в виду?

— Я имел в виду, что на это потребуется время. Будет нелегко убедить город в том, что ему нужны эти газохранилища.

— Мы все очень надеемся на тебя, Кейдер. Тебе это известно. И ты за это кое-что получишь. Разве забыл?

«Как я могу забыть о четверти миллиона долларов?» — подумал он про себя.

— Нет, сэр, я не забыл, — ответил он в трубку. Он знал, что «Дельта Ойл» заключила сделку на крупные поставки газа из Алжира и что поставки начнутся через шестьдесят дней. Хозяева должны быть уверены, что город Хейден согласится на строительство резервуаров. Отказ может стоить «Дельта Ойл» миллионы долларов.

— Тогда все. Как мы и договорились, будем ежедневно тебе звонить. Я могу чем-нибудь помочь?..

— Да, сэр.

— Хорошо. Завтра кто-нибудь из нас поговорит с тобой. Пока. — На другом конце линии раздался щелчок. Кейдер даже не успел попрощаться.

«О, Боже», — ужаснулся он про себя. Будет нелегко убедить нужных людей согласиться на строительство в городе резервуаров для хранения сжиженного газа, не говоря уже о том, что сроки ограничены. О шестидесяти днях они упомянули лишь в последнюю минуту. Ублюдки. Теперь понятно, почему они это сделали. Он выполнит для них всю грязную работу, а затем его время подойдет к концу. В городе появится какой-нибудь ловкач, который сунет взятки нужным людям, а он, Кейдер, останется ни с чем. Когда он предложил сразу начать со взяток, его слова встретили сильное возражение. Сейчас «Дельта Ойл» не собиралась рисковать: может разразиться скандал. Будет лучше, гораздо лучше, если жители сами выскажутся за строительство. Нет, будет лучше, гораздо лучше, если Кейдер вернется в город в качестве бизнесмена. В этом случае будет понятна его заинтересованность в промышленном развитии Хейдена.

— Конечно, конечно, — он сердито пнул ногой картонную коробку с теннисными мячами. — Вы явитесь сюда, когда все будет сделано, и вам только останется сунуть в лапу кое-кому, а перед моим носом захлопнуть дверь. Ну нет, я этого не допущу. Слишком многое зависит от этой сделки. Все мое будущее. Я вырву эти четверть миллиона у «Дельта Ойл», прежде чем чернила успеют высохнуть на бумаге!

Кейдер снова начал обдумывать, как войти в доверие горожан. Конечно, его будут принимать как возвратившегося на родину героя, но нельзя полагаться только на это, когда на карту поставлено слишком многое. Сперва он решил поближе познакомиться с членами городского совета, но когда стал изучать подшивку местной газеты, то вдруг заметил, что все замужние дамы из городского женского клуба являются женами членов городского совета, а Марвин Гатри, мэр Хейдена, женат на президенте женского клуба, Элме. Вот откуда ему стоит начать, улыбнулся Кейдер про себя, вспоминая свои прошлые победы над прекрасным полом. Черт возьми, если он сможет уложить их в постель, то будет совсем нетрудно убедить их согласиться на строительство хранилищ. Сильный привлекательный мужчина с жаром рассказывает женщине, какие замечательные перемены ждут город, а она уже заставит поверить в это своего мужа. Захолустный Хейден нуждается в развитии коммерции, а это возможно только с финансовой помощью компании «Дельта Ойл».

Кейдер мысленно прошелся по списку горожан, с которыми необходимо связаться. Большинство фамилий были ему известны, он помнил их по средней школе. Фамилии некоторых женщин показались незнакомыми, но он хорошо помнил фамилии их мужей: с кем-то из них он играл в одной футбольной команде, другие в это время сидели на скамьях для болельщиков и мечтали быть похожими на Кейдера Хэрриса. Только одно имя совершенно ни о чем не говорило ему: Кели Макдермотт. Должно быть, она недавно в городе. И ее старый муж тоже. Во время ужина с Маршей он все это выяснит. Как ему удалось узнать из старых газет, Марша являлась секретарем женского клуба, не говоря уже о том, что она очень привлекательная женщина. Кейдер вспомнил, как Марша выглядела в облегающем медицинском халатике, но у него не выходило из головы имя Кели Макдермотт. Интересно, она блондинка или брюнетка?

* * *

Полковник в отставке добавил кофе в кофеварку и включил ее. Затем тщательно взбил в чашке яйца и приготовился вылить их на сковородку с подогретым маслом, но тут зазвонил телефон.

— Макдермотт слушает, — бодрым голосом ответил он.

— Вам звонят из клиники доктора Болдуина. Могу я поговорить с миссис Макдермотт?

— Миссис Макдермотт не может сейчас подойти к телефону, но я передам ей ваше сообщение. — У Джина сразу возникло непонятное чувство тревоги, голос его зазвучал резко и неуверенно.

— Передайте, пожалуйста, миссис Макдермотт, что мы ждем ее завтра в час дня. Я отменила прием для одного из пациентов, чтобы принять вашу жену как можно раньше, — официальным тоном сообщил женский голос на другом конце провода.

— Это один из регулярных осмотров? — спросил полковник, облизывая пересохшие губы.

— Боже мой, нет, конечно! Регулярные осмотры назначаются за месяц. А это консультация врача в связи с опухолью в груди. Доктор понимает, как, должно быть, вы оба волнуетесь, поэтому я постаралась назначить прием как можно раньше. Мы ждем ее завтра в час дня.

— Да, да. Я ей передам. Я ее сам привезу.

Джин Макдермотт слышал, как продолжает кипеть кофе, и смотрел на чашку со взбитыми яйцами. Внезапно он почувствовал себя больным. Больным и разбитым. Кели — единственное прекрасное существо в его жизни, а они собираются искалечить ее. Нет, он не позволит этого. Никогда. Джину было хорошо известно все, что касалось опухоли в груди и докторов. Разве его мать не перенесла мастопатию и не умерла мучительной смертью?

Он не позволит им дотронуться до Кели, мучить ее, разрезать ее тело. Он видел, на что похожа женщина после удаления груди. Он не позволит им использовать его красивую жену, портить ее совершенную красоту. Нельзя портить совершенство. Он не позволит им коснуться ее. Эти чертовы врачи, что они знают? Добьются звания доктора медицины, а потом считают себя богами. И этот Болдуин такой же, ничуть не лучше остальных.

— Черта с два вы дотронетесь ножом до моей Кели! — хрипло выкрикнул он.

Завернутая в полотенце, на кухню вошла Кели. Выражение ненависти на лице муже поразило ее. Ее миндалевидные глаза с испугом смотрели вокруг, ища объяснение его гневу.

— Что случилось, Джин? Ты не обжегся? Что тебя так рассердило?

При виде худенькой фигурки жены его гнев моментально испарился.

— Милая, почему ты не сказала мне о приеме у доктора Болдуина?

У Кели от волнения перехватило дыхание, она с мольбой протянула к нему руку, другой придерживая на теле полотенце.

— Я тебе не сказала, потому что мне еще не назначили время. Они обещали позвонить и сообщить, когда смогут принять меня. Мне не хотелось расстраивать тебя заранее, Джин.

— Милая, милая моя, — произнес он хрипло. — Для чего тогда я здесь? Я всегда буду заботиться о тебе. Пока я жив, тебе не о чем беспокоиться. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. Я тебя люблю. Разве ты этого не знаешь? — Он нежно сжал ладонями ее лицо и заглянул в бархатную глубину глаз. — Ты должна была сказать мне об этом, — нежно упрекнул он. — Не волнуйся. Завтра я сам отвезу тебя в клинику и поговорю с доктором Болдуином. Никто не посмеет дотронуться до тебя. Даю тебе слово.

— Но, Джин, я же не ребенок! Я взрослая женщина. Я знаю, что операция необходима. С тех пор, как я обнаружила у себя опухоль, я прочитала кое-что об этом. Иногда они берут на анализ маленький кусочек ткани, это называется биопсией.

— Я сам буду решать, что тебе необходимо делать, — четко произнес он, как будто разговаривал с умственно отсталым ребенком. — Ты моя жена, я поклялся заботиться о тебе и буду это делать. А сейчас иди оденься. Я приготовлю яйца по своему рецепту. Выбрось все эти мысли из головы и давай больше не говорить об этом. Иди и оденься, — поторопил он.

Когда Кели повернулась, чтобы уйти из кухни, в ее бархатных глазах блестели слезы. Какая от нее польза? Что бы она ни говорила, что бы ни делала, Джин все равно поступит по-своему. Если он сказал, что ей не будут делать операцию, значит, не будут. Ей придется и дальше терпеть боль и не обращать на нее внимание. Фаталистка по натуре, она всегда верила в судьбу и считала, что весь ход ее жизни предопределен заранее. Она чувствовала, что ее опухоль — раковая, знала, что в конце концов ей удалят грудь и она умрет. Она научилась жить, перенося многие невзгоды. Перенесет и это. Джин позаботится о ней. Джин всегда заботится о ней.

Одеваясь, она подумала о Джулии и Марше, о том, что бы они делали в подобной ситуации. Эти западные женщины стали бы вести себя совсем по-другому. Джулии, конечно, легче, она замужем за доктором Болдуином. Марша прикусила бы нижнюю губу и мужественно держалась до конца. Затем она подумала об Ирэн. У Ирэн своя философия, у нее всегда готов ответ на любые вопросы. А кроме того, ни одна опухоль не посмела бы появиться на теле Ирэн. Кели слегка улыбнулась. Если бы что-то и случилось, об этом стало бы известно ее папе Хейдену и тот дал бы дочери мудрый совет.

Надев бюстгальтер, Кели поморщилась от боли под левой рукой. Она попробовала поправить бюстгальтер, чтобы он не давил на опухоль. Может, не надевать его сегодня? Можно выбрать темную непросвечивающуюся блузку. Она быстро расстегнула бюстгальтер и облегченно вздохнула. Потом подняла руки вверх, затем опустила и пожала плечами. Да, так гораздо лучше.

Ее взгляд упал на стопку аккуратно отпечатанных страниц, лежащих на туалетном столике. Проповедь Дэмиона для следующего воскресенья. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы, преодолевая боль в груди, напечатать эти страницы. Наверное, она больше не сможет печатать для него. По крайней мере, пока не предпримет что-то, чтобы стало не так больно. Но как сказать ему об этом? Она нахмурилась. Ей нравилось думать, что Дэмион зависит от нее. Если кто-то зависит от нее, значит, ее можно считать взрослым человеком. Кели было ужасно неприятно, что она постоянно вызывает у окружающих потребность защищать ее.

Полковник Макдермотт налил кофе в чашку. Звонок из клиники доктора Болдуина вывел его из себя, внутри поселился страх. Он слышал, как Кели двигалась в зале, как она одевалась, слышал легкий запах ее духов. Его прекрасная Кели…

Джин провел широкой ладонью по короткому ежику волос. Хотя волосы его были почти совсем седые, благодаря отличным физическим данным он выглядел гораздо моложе своих пятидесяти восьми лет. Из них тридцать были отданы службе в рядах ВВС, где он поднялся до звания полковника. Иногда приходилось нелегко, но такая мужская жизнь его вполне устраивала.

Он познакомился с Кели во время последней военной кампании, когда служил во Вьетнаме. Макдермотт получил задание вести переговоры с таиландскими вооруженными силами. Там Джин стал свидетелем религиозной церемонии, происходившей на площади одного из городов. Перед священным алтарем он увидел опустившуюся на колени юную девушку неземной красоты, одетую в традиционный национальный костюм. Ее прекрасные черные волосы были подняты в высокую прическу и украшены экзотическими цветами. Лицо воплощало невинность и святость, от него невозможно было оторвать глаз. Девушка совершала таинство жертвоприношения своему странному богу. Она являла собой то, чего не было в реальной жизни, — добродетель и чистоту.

Отношения Джина Макдермотта с женщинами до сих пор основывались на простой физической потребности. Женщины существовали для того, чтобы их использовали мужчины, для удовлетворения сексуальных желаний. ВВС США предоставляли своим военнослужащим все необходимое, когда речь шла об удобствах и комфорте. Для них готовили еду, стирали, и при этом не нужно было терпеть истерических сцен и глухого недовольства, с которыми приходилось сталкиваться его женатым коллегам. Все в армии исполнялось четко, аккуратно, добросовестно и без всяких эмоций. Он спокойно обедал в столовой и не считал себя обязанным вести вежливый разговор с поваром, который приготовил этот обед. Полковник не чувствовал себя обязанным человеку, который стирал и гладил его брюки. Все кругом было в полном порядке, и никому не надо быть обязанным.

А когда мужчина связывался с женщиной, с семьей, все менялось и вставало с ног на голову. Исчезал размеренный ритм, жизнь становилась полна доселе неведомых переживаний, «приправленных» скандалами и ссорами. Ссоры, конечно, возникали и между друзьями в барах, если они положили глаз на одну и ту же проститутку. Но женатые мужчины должны были рано уходить из офицерского клуба, даже если начинали выигрывать в бесконечный покер. Пробормотав что-то по адресу «этой женщины», они поднимались и покидали клуб. Даже в бою чувствовалось, как женщины влияли на поведение и решимость мужчин. Сам Джин всегда тщательно обдумывал свои действия, хотя иногда от быстроты решения зависела его собственная безопасность. Мгновенное колебание грозило ошибкой, порой непоправимой. А женщины писали на многочисленных страницах мужьям и любовникам: «Возвращайся ко мне, дорогой», — заставляя мужчину стремиться выжить не ради собственной жизни, а ради более высокой, более благородной цели: он должен вернуться к женщине, которая уверила его в том, что не может жить без него. И он хотел выжить, пока вдруг не получал письма, сообщавшего, что любимая не дождалась его и вышла замуж. И тогда он ломался, становился таким безвольным, что готов был идти на линию огня по любому приказу начальства и уже не думал о том, как уцелеть.

Некоторые выживали, некоторые умирали. И по наблюдениям Джина, всегда и во всем была замешана женщина.

Будучи очень проницательным и наблюдательным, Джин решил никогда не связывать себя с женщиной. Он принимал то, что они предлагали, использовал или отвергал в соответствии со своим неотъемлемым мужским правом. Ему совсем не казалось странным сравнивать всех женщин с проститутками, которым он платил за сексуальные услуги. Кроме того, этим он доказывал, что не является каким-то ненормальным. Он не соглашался с широко распространенной теорией, что проститутками становятся под давлением обстоятельств, что их ремесло существует, пока есть спрос, а этот спрос диктуется мужчинами. Таковы законы рынка, создаваемые самим обществом. Только одна теория удовлетворяла Джина Макдермотта: существовали «хорошие» и «плохие» женщины. Худшими были проститутки, которые наводнили отдаленные гарнизоны ВВС США.

Будучи человеком твердых убеждений, Джин много раз, заплатив за «любовь», в заключение задавал проститутке хорошую трепку. Плохих женщин нужно наказывать. Плохие женщины распространяют болезни. Распутством, развратом и болезнями они с улыбкой награждают опрометчивых мужчин, изображая при этом страсть. Испытывая гнев и враждебность к женщинам как таковым, Джин никогда не задумывался над тем, как и от кого заразились они сами. Для него понятия болезни и порока ассоциировались со словом «женщина», все это взрастало и гноилось в женском теле, в темных глубинах между бедрами.

Когда Джин Макдермотт увидел Кели, он сразу почувствовал разницу между нею и другими женщинами. Кели была чиста, в то время как все остальные — запятнаны. Она была простодушна и идеальна.

Наведя подробные справки, Джин узнал, что девушка принадлежала к прекрасной, но обедневшей семье и что она действительно была чиста и добропорядочна, как ему и подсказал инстинкт. Он познакомился с ее родителями и сделал ей предложение, обещал позаботиться о ее семье и обеспечить благополучную жизнь для самой Кели. Но по долгу службы ему пришлось уехать почти на четыре года, они общались только посредством писем.

Во время разлуки Кели занималась английским языком, научилась читать и писать и добилась успехов: стала сочинять письма на его родном языке. Их тон казался официальным и очень невинным. Джин чрезвычайно ценил это.

Наконец политические и бюрократические неурядицы закончились, он уволился из ВВС и привез свою красавицу в Соединенные Штаты, обосновавшись с молодой двадцатидвухлетней женой в Хейдене.

Успешно закончив военную карьеру, обретя финансовую независимость, купив хороший дом в хорошем городе, приобретя новых друзей в городском клубе и имея прелестную жену, Джин Макдермотт мог считать, что мир у его ног. Но каким-то непостижимым образом все эти явные признаки счастливой жизни плохо сочетались между собой, и он не чувствовал удовлетворения. Ему никогда не приходило в голову, что причиной его беспокойства было его искаженное представление о том, какой должна быть жена. Священный жертвенный алтарь, где он впервые увидел Кели, стал символом ее чистоты. За два с половиной года совместной жизни он ни разу не смог достичь сексуального удовлетворения со своей молодой красивой женой, хотя они делили одну постель. Каждая его попытка кончалась поражением. Тихие слезы блестели в темных глазах Кели, а Джин чувствовал себя неспособным выполнить свои мужские обязанности.

С того самого дня, когда он увидел Кели во время пышной религиозной церемонии и когда уже обо всем договорился с ее семьей, он намеренно избегал близости с ней, убеждая себя в том, что такая удивительная девушка, как Кели, достойна мужчины твердых моральных устоев. Он решил беречь ее чистоту, насколько это было возможно.

По иронии судьбы его решение рикошетом ударило по нему же. Джин стал совершенно не способен к сексуальным отношениям. Обдумывая это обстоятельство, он старался внушить себе, что не хочет лишать Кели ее самой большой драгоценности: девственности.

Ему часто приходилось наблюдать, с какой тоской Кели смотрела на детей на игровых площадках. Он слышал ее тихий журчащий смех, когда в телевизионной рекламе показывали особенно сообразительного ребенка. Джин понимал, что Кели хочет стать матерью. Но беременность была бы насилием над ее телом, лишила бы ее невинности. Ей бы пришлось вынашивать этого ребенка, а он не смог бы в этом участвовать. Ему хотелось защитить ее от насилия, от оскорбительной процедуры родов. Ведь тогда она стала бы такой же, как и все остальные женщины.

Так он говорил себе. Он мог бы использовать контрацептивы, если бы захотел. Но он не собирался этого делать. Он все понимал, хотя даже себе не признавался в том, что его отговорки — это ложь. Его восхищение женой, ее чистотой, ее красотой — все это ложь. Это только уловки, и он знал это. Джин Макдермотт не мог прямо сказать даже самому себе, что он импотент.