Такого тяжелого выбора, как сейчас, перед Антоном жизнь еще не ставила. Как быть в такой ситуации? Собственно, подобной ситуации не было ни у кого в мире за всю историю человечества. Вариантов поведения много, возможных сценариев развития событий еще больше. Рациональный подход подсказывает простые естественные пути, однако на эмоциональном уровне все гораздо сложнее. В голове пульсировал вопрос: «Что делать? Что делать? Что делать?»

«Как Эндрю мог узнать, что у меня в руках открытие всех времен и народов? Конечно, он из какой-то спецслужбы, это просто на его роже написано. Но как он догадался? Неужели на моей роже тоже что-то написано?» – лихорадочно думал Антон.

Он сидел в кафе, потягивая свой молочный коктейль, в ожидании Моники, славной девушки, с которой они сошлись вскоре после разрыва отношений с Катей. Среднего роста, крепкого телосложения, рыжеватый, веснушчатый, кудрявый еврей – Антон представлял собой довольно хорошо выглядящего, очень подвижного мужчину среднего возраста с живыми карими глазами. Они с Моникой, спортивной, худощавой и довольно привлекательной девушкой, как-то очень хорошо подошли друг другу. Познакомившись на вечеринке и приятно побеседовав, они договорились встретиться на следующий день и поехать на дегустацию калифорнийских вин, благо следующий день был выходным. Проведя весь день в поездке по дальним пригородам Сан-Франциско, они оба получили огромное удовольствие как от дегустации вин, так и от общения друг с другом. Антон был разведен, хотя и не официально, но чувствовал себя абсолютно свободным сорокалетним мужчиной. Моника на двенадцать лет младше Антона, не была еще замужем. Роман завязался мгновенно, но развивался как-то уж очень медленно и деловито, без каких-либо взаимных обязательств и при этом сохраняя легкие непринужденные отношения.

После того, как вчера Антон выслушал рассказ Эндрю о предложениях, поступивших от его боссов, он больше не мог ни о чем думать. Нормальные люди от таких предложений не отказываются. Два с половиной миллиона долларов в год и столько же в виде начального бонуса, работа не в США (где, пока не говорит), но в режиме строгой беспрецедентной секретности. Работа по теме, практически совпадающей с интересами Антона. Класс! Конечно же, они не представляют сути открытия Антона. У всех в голове нереально огромные прибыли от возможностей генетических технологий, побеждающих неизлечимые болезни, рак прежде всего, продление возраста активной жизни в разы, чудо-регенерация тканей с помощью стволовых клеток, наконец, клонирование на грани фантастических романов. Эндрю просит дать пока принципиальное согласие, все остальные формальности он берет на себя. А что если Антон откажется? Похоже, если он откажется, его насильно увезут и заставят работать. Конечно, все может быть не так злокачественно, как ему кажется, и Эндрю просто банальный хедхантер – охотник за талантливыми мозгами, представляющий интересы какого-то конкурирующего с «Эйч Джи Пи» концерна. Но Антон кожей чувствовал, что Эндрю не хедхантер, а нечто покруче. И это «покруче» представляет скорее всего интересы какой-то державы или, возможно, транснационального сообщества с криминальным оттенком. Но откуда такие мрачные бездоказательные предположения? Ведь можно в нормальном режиме продолжить переговоры с Эндрю, побольше узнать о сути предлагаемой работы, а если что-то в переговорах пойдет не так, сообщить в службу безопасности «Эйч Джи Пи». То-то и оно, что Антон почувствовал в поведении Эндрю неуловимые признаки плохого сценария. А плохой сценарий – это силовой сценарий. Антон не мог рисковать. Совсем недавно он получил первые результаты того, что он искал всю свою сознательную научную жизнь. Конечно, это только начало, и впереди очень много работы, но он получил неоспоримые доказательства своих догадок, и эти доказательства перевернут мировоззрение народов. А теперь, чтобы его научные планы не пошли прахом, ему нужно придумать, как поступить, что делать в этой опасной ситуации. Для продолжения работы над его проектом ему теперь ничего не нужно, кроме компьютера и вполне компактной информации в виде уникальной разработанной им программы, вполне умещающейся на маленькой компьютерной флешке. Но как получить возможность спокойной работы? Если бы не эта сволочь Эндрю, он мог бы спокойно продолжать свои исследования, работая в «Эйч Джи Пи». Но Эндрю что-то почувствовал и перешел к форсированию событий.

– Привет, – Моника с разбегу плюхнулась в кресло и широко, по-американски, улыбнулась Антону, окружающим посетителям и мгновенно подошедшей официантке. – Кофе, пожалуйста.

– Привет, как всегда, выглядишь на миллион, – улыбнулся в ответ Антон. – Как дела, что нового?

– Ничего особенного, устала и мечтаю об отдыхе где-нибудь на спокойном теплом пляже хотя бы несколько дней, – ответила Моника, скорчив грустную рожицу, которая показывала совершенно не грустное настроение.

– А ты можешь сразу, немедленно, без раскачки и подготовки уехать на этот самый пляж? – неожиданно даже для себя спросил Антон.

– С тобой хоть на край света, – легкомысленно ответила Моника, решив включиться в эту ничего не значащую игру.

Но это была не игра. Игривые жалобы Моники на усталость и мечты о спокойном теплом пляже в голове Антона трансформировались в многоступенчатый план побега.

Внутренний голос подсказывал Антону, что промедление может привести к непоправимым последствиям.

Антон часто вспоминал родной уральский город Ольховку, где он родился и провел первые семь лет своей жизни и где ему всегда было хорошо и спокойно. Хотя спокойствие было относительным. Мальчишки во дворе и в детском саду не давали ему покоя, обзывая «еврейской мордой», пытаясь всячески показать, что он другой, не такой, как все. Отец Антона Аркадий Микульский был начальником Ольховского строительного управления – одного из крупных московских трестов. Несмотря на свою круглосуточную занятость на работе, он умудрялся уделять единственному обожаемому сыну достаточно времени, чтобы объяснить пятилетнему мальчику всю сложность межнациональных отношений в СССР и что слова «еврейская морда» скорее не ругательство, а комплимент, поскольку, например, Эйнштейн тоже был «еврейской мордой». Антон был физически очень крепким мальчиком и в обиду себя не давал, хотя и получал от своих непросвещенных сверстников, сбивавшихся в стихийные стайки, довольно много синяков и ссадин. Мама Антона Анастасия Бернштейн работала детским врачом в районной поликлинике. Работала тяжело, на две ставки, была постоянно на работе, и Антон был полностью на попечении бабушки Эммы, которая кормила, поила, развлекала и обучала любимого внука всем житейским премудростям. Несмотря на некоторую свою особенность по мнению окружающих мальчиков, связанную с национальной принадлежностью, Антон легко сходился и дружил с мальчишками во дворе и в детском саду. Став взрослым мужчиной, Антон осознал, что понятие родина для него четко ассоциируется с Ольховкой, при воспоминании о которой он чувствовал ностальгическое щемление в груди.

Вот бы сейчас, думал Антон, перенестись туда, где стоят неказистые кирпичные четырехэтажные здания с маленькими окнами и тесными квартирками, населенными простыми, говорящими с характерным уральским говором людьми. Вряд ли там многое изменилось за тридцать с лишним лет, но наверняка есть и мобильная связь, и интернет. Вот бы где спокойно поработать, имея всего лишь мощный ноутбук! Так в чем же дело, сел здесь на самолет, прилетел в Москву, потом в Пермь, а там и рукой подать до родных мест. Но ведь не дадут вылететь. Он не знал, каким именно образом, но чувствовал, что не дадут. Каким-то неясным образом Эндрю раскрыл себя. Или это просто паранойя, но от этого не легче. Как же выбираться отсюда, не делая громких жестов? Ключевым словом в этой идее, как ни странно, было слово «пляж». Если бы они с Моникой немедленно на машине отправились в Мексику с сухопутным пересечением границы, сумасбродно намереваясь провести несколько дней на пляже Мексиканского залива, это, по крайней мере, на первых порах не вызвало бы переполох у Эндрю.

– Ты не поняла, я серьезно, – проникновенно произнес Антон.

– Да какие уж тут шутки, – продолжала игру Моника.

– Если ты прямо сейчас сможешь взять отпуск на неделю, то мы садимся в машину и вечером уже будем в Мексике. Ты любишь после купания в теплом море выпить коктейль «Блю Лагун»?

До Моники дошло наконец, что это не игра.

– Ну это как-то неожиданно, но очень заманчиво. Ты именно сегодня хочешь ехать?

– Прямо сейчас.

– Подожди, я сейчас позвоню боссу и выясню его настроение.

Моника вышла на улицу, чтобы позвонить, никому не мешая. Пока она звонила, Антон обдумывал свой дальнейший план. Для его осуществления нужно было купить новую сим-карту, чтобы беспрепятственно звонить, не опасаясь прослушки. Для пересечения границы с Мексикой нужны минимальные формальности. Гостиницу можно заказать немедленно по телефону. Все это можно сделать и без Моники, но она нужна для большей достоверности такого путешествия, чтобы ни на границе, ни в отеле ни у кого не было сомнений в том, что это одна из тысяч парочек, желающих провести романтические несколько дней на берегу теплого Мексиканского залива или более прохладного Тихого океана. Моника – очень позитивный и сообразительный человечек, он ей объяснит ситуацию, конечно, не истинную, а выдуманную, и она простит его скоропостижный отъезд, тем более, что он оплатит её пребывание на берегу моря и оставит ей обратный билет, чтобы она спокойно вернулась домой.

Вспомнив Ольховку, Антон непроизвольно переключился на весь период своей советской жизни. Когда ему было всего семь лет и он еще не успел пойти в школу, они переехали в Москву. Отца назначили главным инженером московского треста. Это было головокружительное повышение, свидетельствующее о недюжинных деловых качествах отца. В период развитого социализма, несмотря на не безупречность анкеты, его деловые способности высоко оценили в Москве, пригласив его на такую должность и предоставив семье хорошую даже по московским меркам квартиру. Все это было, как в сказке, если не считать огорчения от категорического отказа бабушки Эммы ехать в Москву. Мама при новой отцовской должности могла позволить себе не работать, и она с огромным удовольствием окунулась в домашнее хозяйство и воспитание сына. Отец часто шутил, что она нетипичная женщина. Типичные женщины стремятся оторваться от рутины домашнего хозяйства, сделать самостоятельную карьеру, быть в гуще социальных контактов на работе. А мама, наевшись вдоволь советской медицинской практики, была счастлива в кои-то веки заняться сыном и обеспечивать быт любимого мужа.

Антон в школе учился хорошо, с явной склонностью к математике и физике. Однако при поступлении на мехмат МГУ конкурс не прошел, как говорили опытные люди – по вполне понятным причинам, и «загремел» в армию, точнее во флот. Отслужив свой срок, сильно возмужав, он, к удивлению родителей, не возобновил попыток поступления в вуз, а поступил в мореходное училище, окончив которое, целый год проплавал на трансатлантическом лайнере в качестве помощника механика. Этого года хватило, чтобы окончательно осознать, что тяга к науке, вообще, и к математике, в частности, гораздо сильней любви к морю. Он круто меняет свою жизнь и в качестве великовозрастного абитуриента, ему было уже целых двадцать четыре года, поступает опять на мехмат МГУ. Он легко поступил и по окончании вуза пришел на работу в Институт общей генетики Академии наук, где пытался применять методы математической криптографии, которыми «смертельно» увлекся в университете. Пять лет учебы пролетели как один день. Он с первого же курса очень сдружился с маленьким юрким студентом по имени Феликс, который был на семь лет его младше. Такая, казалось бы, существенная разница в возрасте не мешала общим увлечениям. Это были, кто бы мог подумать, не девушки, не рок-н-ролл, не кино или театр. Это была наука. Причем, не только математика, как профильная дисциплина, распадающаяся на десятки разветвлений, а научное мировосприятие в целом. Как показала учеба, они оба были весьма талантливыми математиками, при этом интересующимися сложными смежными проблемами. Коньком Антона была криптография, проблемы шифров, технологии передачи информации и захватывающие проблемы современной науки, связанные с информатикой и, как ни странно, с генетикой. Феликс был очень прагматичным молодым человеком, широкий круг интересов которого простирался от психологии межличностных отношений до «логики» мироустройства. Впрочем, последнее интересовало и Антона, вот почему они вместе с несколькими такими же нестандартными студентами проводили длинные вечера, а иногда и ночи не на дискотеках, а в спорах и обсуждениях высоких идей из сферы науки. Как же было увлекательно часами обсуждать проблемы мироздания, выдвигать умопомрачительные гипотезы, тут же получать их опровержение и выдвигать новые.

Вспомнился один из этих разговоров на высокие темы устройства мира. Зачинщиком почти всегда выступал Феликс, практичность которого легко соседствовала с интересом к глубоким научным и не только научным проблемам. Он задал прямой вопрос:

– Если принять гипотезу существования Творца, то есть ли у него цель? Можем ли мы понять, зачем вся наша Вселенная, наша Земля, все живое на Земле, человек разумный – зачем все это создано? Представим себе мыслящего муравья, или пчелу, или вообще любую козявочку или микроб, только обязательно с интеллектом, с возможностью общаться друг с другом, наблюдать, исследовать, наконец. Но, конечно же, в рамках своей социальной среды, своего уклада жизни. Может ли это существо, пусть и мыслящее, понять наши с вами человеческие цели? Вряд ли.

– Но мы можем хотя бы подумать о каких-то возможных целеустремлениях Творца. Например, все, что происходит во Вселенной и с нами, – это игра. Игра по каким-то неведомым нам правилам, с использованием лежащих в основе любой игры вероятностных сущностей, которые зиждутся на том простом факте, что любое событие может произойти, а может и не произойти, – подхватил Антон.

– Или это эксперимент – опыты с неведомой нам целью. Как и в любых исследованиях, результат создания и развития Вселенной не предсказуем, – продолжил кто-то из ребят.

Феликс, явно заранее хорошо обдумавший проблему, подкинул еще несколько тезисов:

– Три фундаментальные вехи в истории Вселенной: создание самой Вселенной, возникновение живого и, наконец, возникновение разума, позволяющего осознавать самого себя, перерабатывать информацию и обмениваться ей с себе подобными, – эти три этапа подсказывают нам, что развитие Вселенной далеко не закончено. Что же дальше? Зачем появился человек разумный, который может выполнять очень важную роль наблюдателя с большой буквы, поскольку без осознания себя и окружающего мира невозможно быть истинным наблюдателем. Живое существо без интеллекта не может осознавать происходящее и, таким образом, не может осознано фиксировать происходящие события. А если так, то для всего окружения человека понятие «время» является бессмысленным. Неживая природа и живая, но без интеллекта, безразличны ко времени. Им все равно, прошло две секунды или миллион лет, просто потому, что неживая природа вообще осознанно не участвует в информационном обмене, а живая, но «безмозглая», хотя и участвует в нем, живет одним текущим моментом, не воспринимая время как меру происшедших событий. И только человек разумный воспринимает время, связывая его с фактом двоичного результата: произошло или не произошло то или иное событие. Любое событие! Это может быть событие, непосредственно касающееся человека, – рождение, смерть, встреча, расставание, рутинные, изо дня в день повторяющиеся события, экстраординарные происшествия. А могут происходить никак не связанные с человеком внешние по отношению к нему события – любые наблюдаемые или не наблюдаемые, но передающиеся опосредованно факты, от столкновения элементарных частиц до рождения звезд и планет. Все эти события происходят каждое мгновение времени, которое и является своеобразной мерой при их наблюдении.

– А вот вопрос, существовало ли время до появления разума на Земле? – воскликнул кто-то из ребят.

– Положительный ответ на этот вопрос зависит от того, можем ли мы утверждать, что кроме человека разумного есть кто-либо, выполняющий роль наблюдателя, тот, кто в состоянии осознанно фиксировать происходящие события, – ответил Феликс.

– Ответ прост: если есть Творец, значит существует и время, – вмешался Антон.

– А зачем Творцу понадобился наблюдатель, кроме него самого? – не отставал все тот же собеседник.

Ответил на вопрос Антон. Как обычно, он умел отвечать, четко выстраивая смесь из научных гипотез и фантастических предположений:

– Мы не можем дать ответ на этот вопрос, как не может даже очень «умный» муравей понять, зачем мы построили дом недалеко от его муравейника. Мы можем строить любые предположения, но ясно одно, когда один наблюдатель создает другого наблюдателя, они неизбежно должны начать информационный обмен. Можно ли представить реальный диалог с Творцом? Вряд ли. Мы уже задавали себе вопрос «Что же дальше?». Наша человеческая логика подсказывает, что эволюция, венцом которой на Земле стал человек разумный, не закончена. Похоже, за Homo Sapiens последует следующий вид, главное отличие которого от нас будет заключаться в огромных информационных возможностях, часть которых описана в фантастической литературе. Тут и телепатия, и телекинез, и телепортация, и возникновение общего для человечества информационного банка данных, и что-то совсем невероятное и непознанное, что даст возможность осознать не только загадки пространства-времени и материи-энергии, но самого главного элемента окружающего нас мира – информационного поля, остающегося пока не достижимым для нас.

– Может быть, никакого Творца и нет. Все происходит само собой, без всякой цели. Просто так устроена наша Вселенная, – раздался чей-то скептический голос.

– Ну если это так, то это очень скучно и не интересно, – подвел итог Феликс…

«Вот такие у нас были «студенческие» разговоры, которые в конечном итоге стали основой всех моих последующих научных интересов», – подумал Антон, вспоминая с улыбкой самые счастливые студенческие годы.

Уже работая в Институте генетики, в довольно солидном возрасте тридцати шести лет, Антон познакомился с девушкой Катей и через несколько месяцев знакомства женился на ней. А еще через год Антон получил грант на продолжение учебы в аспирантуре Стэнфордского университета. Это была большая победа, поскольку грант позволял работать над диссертацией в одном из лучших университетов мира. Кроме того, получение такого гранта само по себе показывало некие признания талантов грантополучателя. Они с Катей переехали в пригород Сан-Франциско. Брачный союз с Катей закончился бесславно. Через два года в 2007 году они разошлись – Катя познакомилась и имела бурный роман с богатым американцем. Антон не очень-то переживал, поскольку, как выяснилось, не очень-то её любил. Защитив диссертацию в 2007 году и получив ученую степень PhD, он поступил на работу в частную исследовательскую корпорацию HGP, занимающуюся проблемами генома человека. Через HGP Антон Микульский получил рабочую визу для возможности жить и работать в США.

– Всё очень классно, – прошелестела Моника, вернувшаяся с улицы. По её лицу было понятно, что она договорилась об отпуске и что она уже представляет всю прелесть вечернего заката на бескрайнем мексиканском пляже, где можно лежать в шезлонге, наслаждаясь холодным коктейлем.

– Мы должны заехать за вещами ко мне домой, это займет не более часа. Слушай, а как же твой отпуск, ты же должен это как-то оформить? – вспомнила Моника про Антона.

– Все уже договорено, – вдохновенно врал Антон. – Давай сделаем так, ты едешь домой собираться, а я займусь бронированием гостиницы и другими организационными вопросами. Через час я заеду за тобой. О’кей?

– О’кей.

Антон понимал все жуткие последствия своего бегства. Сотрудник солидной американской компании исчезает без каких-либо оснований и предупреждений. При этом компания занимается весьма специфическими вопросами, связанными с коммерческим внедрением самых последних достижений генетической науки. Он представлял заголовки газет: «Таинственное исчезновение русского ученого», «Исчез ученый, занимавшийся вопросами на грани фантастики: клонирование людей, исцеление от рака, молодость до 300 лет» и еще что-нибудь более крутое. Он понимал, что подставляет фирму, коллег, которые не сделали ему ничего плохого, но у него не было пути назад. Он с огромным облегчением принял это решение, понимая, что это, может быть, единственный вариант уйти от возможного преследования и спокойно продолжить работу. Ошеломительные результаты, которые он получил, настолько фундаментальны для всего человечества, что он не может рисковать и позволить не только какой-то спецслужбе, но и какому-либо правительству воспользоваться его результатами. Тем более, что эти результаты – только начало огромной захватывающей работы, которая может привести к судьбоносным последствиям для всех людей на Земле.

Антон заехал в почтовое отделение и отправил маленькую бандероль в далекую Россию. Затем в компании мобильной связи он приобрел сим-карту с совершенно новым номером мобильного телефона и зарезервировал на своем новом телефонном счете солидную сумму для возможности звонить в любую точку света. Садясь в машину, он уже набирал номер телефона своего старого друга по морскому периоду своей жизни. Толик Легкий был прямой противоположностью своей не очень стандартной фамилии. Он был мужчиной весьма солидных размеров и, соответственно, веса. Антона с Толиком лет пятнадцать назад свела судьба на сухогрузе, где Антон после окончания морского училища служил сменным механиком, а Толик был помощником капитана. Они были примерно одного возраста и как-то быстро сдружились. В отличие от Антона Анатолий был карьерист и не скрывал от друга своих наполеоновских планов. Он не просто мечтал стать капитаном огромного лайнера или командовать целой флотилией, как это часто бывает с молодыми людьми, служащими на флоте. Он хотел стать очень богатым и не просто богатым, а достичь этого своим собственным трудом, своей головой, своей волей. И как влюбленный в море человек все эти его планы он всегда связывал все-таки с флотом. Поэтому на подначки Антона по поводу будущего капитана большого белого корабля или командующего флотилией он отвечал с деланной скромностью – не капитан корабля, а владелец корабля, не командующий флотилией, а владелец флотилии. После того как жизнь развела друзей по разным дорожкам, они поддерживали связь, время от времени списываясь по электронной почте, редко созваниваясь по телефону и уж совсем редко встречаясь в Москве в каком-нибудь пивном ресторанчике, где они с огромным удовольствием вспоминали свою морскую молодость и делились новостями своей современной жизни.

Так вот, волею случая Толик стал центральным звеном плана, который так спонтанно созрел в голове Антона. Дело в том, что Толик, будучи в процессе своего карьерного роста, принявшего уже международные масштабы, сейчас был вице-президентом одной из самых крупных судоходных мексиканских компаний, осуществляющих с помощью принадлежащих ей кораблей рейсы по всему миру. Штаб-квартира компании располагалась в Акапулько, крупнейшем мексиканском порту и курорте на Тихом океане. Толик неоднократно приглашал Антона приехать к нему провести время на бесконечных океанских пляжах и, конечно же, продемонстрировать старому другу реальные результаты своих карьерных устремлений, над которыми так любил подшучивать Антон.

– Толь, привет! Это Антон, тебе удобно сейчас говорить?

– Антошка, друг, ты можешь перезвонить мне через десять минут, и мне будет очень удобно с тобой поболтать, – веселый голос Толика сразу как-то успокоил Антона, ведь он же мог быть где-то в отъезде, да мало ли что, и тогда план трещал по швам.

– О’кей, через десять минут.

«Господи, как удобно, когда есть мобильная связь! Черт, как-то неловко перед Моникой, но что сделаешь, с ней надежнее пересекать границу и добираться до Акапулько. Одинокий мужчина больше бросается в глаза, чем заурядная парочка», – думал Антон, выжидая условленные минуты.

Десять минут прошло. Антон набрал номер Толиного мобильника и сразу же услышал веселый и бодрый голос:

– Привет, Антошка, как твоя жизнь научная протекает, ты откуда звонишь?

– Толян, привет еще раз, я пока из родного Сан-Франциско, но скоро буду ехать по дорогам Мексики, – начал было Антон. Но тут же был прерван бурным восторгом на другом конце связи.

– Подожди восторгаться. У меня к тебе очень серьезное дело, хотя и еду я на курорт с девушкой. Ты завтра-послезавтра никуда не уезжаешь?

– Могу ли я куда-нибудь уехать, когда ко мне в кои веки прибывает мой лучший друг, да еще с девушкой, да еще не отдыхать, а по делу? Слушай, а разве по делу ездят с девушкой? – весь тон Толика говорил, что искренне рад повидаться с другом.

– Приеду, расскажу, все сам поймешь. Скажи, пожалуйста, как мне лучше до тебя добраться. Мы пересечем границу на автомобиле, а дальше, как я понимаю, пилить по автостраде можно, но очень долго. Есть ли поблизости от границы с мексиканской стороны какой-то аэропорт с местной авиалинией до твоего Акапулько?

– Что ж у тебя так сложно-то всё? Ну есть аэропорт в Майяхо. Думаю, что нет проблем прямо в аэропорту купить билет до Акапулько, где-то один час лету, – ответил посерьезневший вдруг Анатолий.

– А как тебя там, в Акапулько-то, найти? Послезавтра суббота, ты ведь, небось, работаешь по субботам, не то что мы, иудеи.

– А то! Мы ведь капиталисты-ударники. Самый простой путь – это добраться на такси до нашего «краснознаменного» пароходства, любой таксист знает.

– Ну ладно, до встречи.

Антон глубоко вздохнул и так бурно стартовал на своем автомобиле, что удостоился осуждающих взглядов практически всех попутных водителей. А спешить было куда. За оставшиеся сорок минут нужно было заехать домой, собрать необходимые вещи, оставить дома машину и на такси заехать за Моникой.

Моника была ослепительна в своем курортно-дорожном наряде. Держа в руках большую дорожную сумку, она широко улыбалась, всем своим видом показывая, как она счастлива в связи с внезапно свалившимся отпуском.

– Антон, я бы все-таки хотела узнать, какой у нас план отдыха, поподробнее, – полусерьезно-полушутя произнесла она, садясь в такси к Антону.

– План наш очень прост, – игривым тоном начал Антон. – Мы сейчас едем брать прокатную машину, договариваемся в прокате, что мы оставляем машину в Мексике, потому что обратно ты летишь домой самолетом, а я должен буду заехать на пару дней по делам к своему другу. Затем в турагентстве заказываем номер в отеле и авиабилет для тебя, после чего можем немедленно стартовать. Ну, как план?

– Я ничего не поняла. Почему мы едем на машине, а не летим, почему я одна возвращаюсь, почему билет только для меня, что за друг, о котором ты не рассказывал никогда? И потом, самое главное, на какой курорт мы едем?

– Мы едем на самый известный и приятный курорт Мексики – в Акапулько, на берег Тихого океана. Мы едем на машине, чтобы перед шикарным курортом немного насладиться мексиканской глубинкой, ты возвращаешься одна, потому что мне нужно заехать к товарищу по одному не очень для тебя интересному делу, но он живет в Акапулько, и было бы глупо не использовать этот случай. А обратный билет мне пока не нужен, потому что я еще толком не знаю, сколько дней я проведу в деловых встречах. Еще вопросы? – деланно строгим голосом спросил Антон.

– Нет вопросов, – деланно писклявым голосом ответила Моника.

Через пять с половиной часов езды они без каких-либо приключений пересекли границу и покатили по мексиканской трассе, мало чем отличавшейся на первых порах от американской.

Мотель, в котором они остановились на ночь, был вполне сносным, без каких-либо претензий, но и без существенных изъянов. Проглотив завтрак и заправив машину, они продолжили путь на юг. Через четыре часа они прибыли в городишко под названием Майяхо с местным аэропортом, где можно было по предварительной договоренности с прокатной компанией оставить автомобиль, купить билеты на местный самолет и таким образом за один час добраться до Акапулько.

Наверное, нет ничего более волнующего для пары влюбленных, чем вечерний Акапулько с пряными ароматами горячего курортного воздуха, с атмосферой беспечного достатка и безделья, дорогих и дешевых развлечений и мерного рокота океанских волн.

Как ни старался Антон изобразить из себя того самого взволнованного влюбленного, у него это плохо получалось. Его не оставляло ощущение убегающего от преследования человека, который задумал скрыться во что бы то ни стало. Это напряжение невольно передавалось Монике, и они прибыли в отель скорее похожими на деловых партнеров, чем на беззаботных отдыхающих любовников, как этого хотел бы Антон.

Ночь прошла ужасно. Антон, не сомкнув глаз, ворочался на кровати, не давая Монике заснуть. Под утро они забылись в тяжелом полусне, но неумолимый и отвратительный будильник мобильного телефона разбудил в восемь утра. Антон вскочил, как по команде «тревога», и с удивлением почувствовал прилив сил, несмотря на бессонную ночь. Накинув халат и поцеловав ворчащую спросонья Монику, он побежал на пляж. Вода была более чем холодная, но это было даже приятно для недоспавшего организма. Моника наотрез отказалась идти завтракать и вообще вставать. Антон сразу же после завтрака позвонил Толяну, сообщил, что он в Акапулько и выезжает из отеля в порт.

Анатолий встречал своего друга на большой усыпанной цветастыми клумбами площади перед входом в пароходство. Толян внешне изменился в сторону, усугубляющую все его отличительные черты в молодости. Он стал намного солиднее, плечистее, полнее. При его небольшом росте он вызывал впечатление какого-то «квадратного» и очень упитанного человека. Друзья крепко обнялись, похлопали друг друга по спинам и пошли в здание. Перед Толиным кабинетом висела солидная под золото табличка «Анатолий Легкий Вице-президент». На красивом стеклянном столике стояли фрукты и бутылка с каким-то темным напитком. Как оказалось, это был очень выдержанный коньяк. Пригубив огненный напиток, друзья погрузились в воспоминания, чередовавшиеся обменом отрывочными сведениями из современной жизни. Обмен фразами с восклицательными знаками был прерван простым Толиным вопросом:

– Ну что, старина, рассказывай, что у тебя случилось, – Толя произнес это спокойным тоном старого и верного друга, готового на любую посильную помощь.

– Толь, ты не поверишь, но в силу стечения обстоятельств я поставлен в такую ситуацию, что мне надо срочно домой в Россию, и при этом я не могу себе позволить просто купить билет на самолет и полететь в Москву.

– А что случилось, почему ты попал в такое не очень обычное и не очень комфортное положение?

– Не буду говорить, что хотел бы оставить строго между нами все то, что я расскажу, и так понятно, что ты это понимаешь, а тебе я полностью доверяю. Так вот, так случилось, что я сделал очень серьезное открытие в сфере генетического кода. При этом я только в начале большого пути по исследованию того, что я открыл. Открытие настолько серьезное, что я не могу позволить на этой стадии поделиться своей информацией с кем-либо, будь то какой-то конкретный человек, компания, даже правительство какой-либо страны. Это касается человечества в целом, и требуется чрезвычайная осторожность на пути дальнейших исследований. А мной заинтересовалась какая-то спецслужба! Ты представляешь? И я почувствовал, что если я немедленно не сбегу, то меня просто загребут и заставят работать, я не знаю, на кого: на ЦРУ, на Моссад или на КГБ.

– Ну, КГБ давно нет на свете, но, правда, есть достойные преемники. А ты можешь сказать мне, в чем суть твоего открытия?

– Толик, миленький, поверь мне, как только будет возможность, ты первым это узнаешь, а сейчас помоги. Ты единственный, кто реально мне сейчас может помочь.

– Ну тогда скажи хоть, в чем суть твоей просьбы.

Толя улыбнулся своей ироничной улыбкой, и Антон почувствовал огромное облегчение, потому что понял, Толик сделает все, что в его силах.

– План очень простой. Устрой меня механиком или кем угодно на любой корабль, идущий в Россию. Я хочу только одного – попасть в свою родную Ольховку и спокойно продолжить свою работу.

– Ты можешь так легко продолжить работу без всякого оборудования и коллег? – спросил Толя, внимательно разглядывая чуть взволнованного Антона.

– Для продолжения работы мне нужен хороший компьютер, а это сейчас не проблема даже для Ольховки, и флешка с моей информацией, которая бесполезна для кого бы то ни было, кроме меня. На всякий случай дубликат флешки я отправил по почте в Россию на Ольховский главпочтамт на имя Антона Аркадьевича Микульского.

– У тебя сохранились твои морские документы?

– Представь себе, да, сохранились!

– Ну, тогда все проще. Через день большой сухогруз отправляется на Украину. Думаю, из Одессы ты как-нибудь доберешься до Ольховки. Считай, что ты уже плывешь.

– Толян, ты даже не представляешь, какой ты! Ты не только спасаешь меня, ты… Давай выпьем!