— …Соберись, тряпка! Соберись! Не будь трусом!! Ну, что стоит!.. м-м-м… Дурак! Дурак! Дурак!.. Проклятье… это же так просто! Тряпка!..
Мари с трудом разлепила глаза — и почти оглохла от собственного крика, который отразился эхом. На её горло острием вниз был направлен нож. Человек с ножом, кажется, испугался больше неё самой, и заорал в унисон. Он, всё же оцарапав её, вскочил на ноги и схватился за голову, едва не плача. Мари потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в нём Бомптириуса.
Она с трудом села под завывания тёмного и огляделась. Ощущение было, словно она в подвале: темно, влажно, гулко. И крайне неуютно.
— Зачем? — спросила Мари.
— Приказ, — всхлипывая, ответил тот.
— Чей?
— Тёмной княжны. Она боится тебя.
— Я её не знаю, мне нет дела до неё…
— А ещё ты не нужна королеве Амалии, — Бомптириус последний раз всхлипнул.
— О, чёрт… — Мари потерла рукой лоб, и только потом сообразила, что руки у неё не очень чистые. Её похититель особо не заморачивался, и положил её прямо на земляной пол. — Думаю, мне стоит вернуться.
— Нет! — он вскочил на ноги и, забыв, что нож до сих пор в руках, едва не порезал себя же. С омерзением откинул лезвие подальше. — Амалия не отпустит тебя живой, так или иначе. И даже Ричард тебе не поможет. Ему уже устроили проблем, его даже не было на приёме.
Мари с большим сомнением смотрела на похитителя.
— Тогда мне тем более стоит вернуться и помочь ему.
— Ты придёшь обратно — и тебя тут же назовут предательницей. Просто за то, что ты ушла со мной. Им этого будет достаточно. Амалии этого будет достаточно, чтобы линчевать тебя. Ты не уйдёшь живой от чокнутой королевы.
Кровь застучала в висках. До этого момента, всё, что касалось магических дел, было для Мари чем-то вроде забавного хобби, тем, чем она занималась после школы и до семейного ужина. До неё только сейчас начало доходить, что это — самостоятельный мир, и её роль в нём решается здесь и сейчас.
Ясность мысли возвращалась с трудом. Но где-то в глубине души Мари знала, что Бомптириус прав: Амалия всем сердцем ненавидела её, и не скрывала этого. Но стала бы она так рисковать?
С другой стороны, когда рисковать, как не сейчас, когда Ричард слаб уже, а она, Мари, — ещё?
— Врёшь, лживый тёмный, — прошептала она. — Мне не нужна Амалия! Есть же Ричард!..
— О нём забудь. — Отрезал Бомптириус. — Я же сказал…
— Я не верю, что он так просто бросит меня, — упорствовала она. — Он много лет искал кого-то с моим даром и много сил потратил, чтобы…
— Сейчас для него в приоритете семья. Просто поверь.
Мари прищурилась, словно пытаясь понять, что же задумал этот странный маг.
— Почему я должна верить тому, кто минуту назад хотел меня убить?
— Да, не хотел я! — заломил в отчаянии руки тёмный. — Никогда никого не убивал… Я не могу!
Мари удивлённо смотрела на него:
— Но ты же тёмный…
— Я не убийца! Я лишь придворный белый маг у тёмной княжны! И только поэтому княжна Дюва попросила именно меня. Потому что только я мог пройти в Прабел. На резиденции королевы стоит одно из заклятий Ричарда. По всему их городишку воет сирена стоит сотворить хоть малейшее темное колдовство.
— Я не верю ни единому твоему слову. — Немного подумав, сказала она.
Бомптириус только горько усмехнулся:
— И не верь! Вспомнишь меня, когда тебя казнят!
— Да за что? — Мари, наконец, пошатываясь поднялась на ноги. Они были в каком-то туннеле. Капала вода. Голова раскалывалась.
— О, Амалия найдёт, не переживай! — тёмно-белый оперся на влажную стену. — Если выплывет, что ты жива, меня убьёт Дюва. Тебе нельзя показываться ни у белых, ни у обывателей, ни у тёмных… А к отщепенцам и даже я не пойду… Надо было убить тебя, пока ещё был шанс, — он снова схватился за голову.
Это было так странно: он словно бы и правда переживал за неё, хотя вслух жалел, что не убил. Мари стало жаль его. И появилась одна мысль. На самом деле, она давно уже вынашивала её, но идея эта была слишком безумна, чтобы так просто претворить её в жизнь.
Она вспомнила, как по чистой случайности стала Ричардом. Тогда её разрывали эмоции. О, сейчас эмоций тоже было с избытком! Жгучая ненависть к Амалии, страх, непонимание, растерянность — вряд ли хоть что-то из этого можно было применить для белого волшебства! Тело, казалось, только и радо было отозваться на любую её магическую команду.
— Бомпти, — почти нежно обратилась она к тёмному, — у меня есть один секрет.
Бомптириус поднял на неё глаза… и увидел сам себя: белые волосы, собранные в грязный хвост, испачканная белая рубашка с кружевными манжетами и расстёгнутая зеленая ливрея с мокрыми пятнами.
— О, Мрак… — у него подкосились ноги, и он попятился от своего отражения.
— Я — метаморф, и я попытаюсь сделать так, чтобы меня не нашли белые. — Даже голос был не её, и Мари изо всех сил пыталась сделать вид, что её саму это нисколько не удивляет. Она мысленно выдохнула, расслабилась и снова стала собой. В этот раз одежда и драгоценности, которых не пожалели для бала, вернулись на место.
— Да тебе сам чёрт не страшен, — пробормотал Бомптириус.
— Тогда, может, я просто вернусь обратно, и дело с концом?
— Вот же глупая баба! — он схватил её за руку — и Мари показалось, будто её протащило через игольное ушко, вывернуло на изнанку и вернуло обратно. На секунду она будто оказалась в звенящем тишиной вакууме, а потом снова ощутила мир вокруг себя.
Она едва не упала, когда это кончилось, и только Бомптириус удержал её от падения:
— Смотри внимательно, и больше не спрашивай, можно ли тебе вернуться, — он повернул её голову, и Мари поняла, что стоит за их коттеджем № 19 по Уэйт-стрит, а по углам улицы ошиваются несколько странных людей, в знакомых голубых мантиях.
— Наверное, это Ричард просто прислал охранять… — проблеяла она.
— Это личная гвардия королевы. И с чего бы Ричарду начинать тебя охранять именно сегодня? — процедил он, снова схватил за плечи, и её снова протащило через вакуум. Мари запоздало сообразила, что это телепортация. Второй раз, казалось, было проще — её тело быстрее неё самой понимало, как правильно применить любую магию, стоило просто перестать сопротивляться.
На этот раз они стояли в тени кустов, рядом с резиденцией королевы. Бал в честь наследницы еще был в разгаре. Бомптириус тяжело дышал, лоб покрылся испариной. Видимо, телепортация давалась ему очень непросто.
— Эй, Роммо! — оклик был совсем рядом, и Мари вздрогнула всем телом. Бомптириус зажал ей рот ладонью.
— Да, Синес?
— Девчонку не видел?
— Нет еще.
— Планы меняются: ничего не говорить, оглушить и под замок. Её величество будет сама решать всё завтра.
— Есть. А… Синес, что она натворила?
— Она шпионка, — уверенно ответил белый.
Мари задышала глубоко, слёзы полились прямо на ладонь Бомптириуса, который всё еще зажимал её рот.
«Достаточно!! Хватит!! Всё!» — в ужасе думала она.
Мари почти не удивилась, когда Бомптириус коротко кивнул и снова телепортировался, всё в тот же туннель. Он отпустил её, и ноги девочки подкосились.
— Где мы? — безразлично спросила Мари. Она рассеянно оглядывала чудесное платье, которое расстелилось облаком вокруг. Жаль, что юбку она уже безнадёжно испоганила водой и грязью. Сегодня этого добра с избытком…
— На Лысой Горе.
— Лысой Горе? — непонимающе переспросила она.
— Это столица тёмных. Неужели тебе не говорили? — поразился он.
— Так, только вскользь упоминали, — Мари поморщилась.
— Что, теперь ты больше не рвешься обратно?
Мари отвернулась. Господи, как же больно! Как же ей быть! Ведь есть папа, сестра, есть Лиз… Они же с ума сойдут!
Она попыталась найти по карманам телефон, и вспомнила, что забыла его в спальне, в резиденции. Надо же, а в начале вечера ей это вовсе не казалось везением! Что ж, так даже лучше — нет соблазна немедленно позвонить домой или Ричарду.
Мари прислонилась головой к прохладной стене.
У них толком не сложилось с учителем никаких отношений. Сначала она просто считала его коллегой своего отца, а потом он просто учил её магии.
Что ему интересно? Чем он увлекается? Какие книги предпочитает? Какая у него семья? — Она не знала о нём ровным счётом ничего.
Мари для него — просто инструмент.
А Ричард для неё — почти чужой человек, чью грядущую дату смерти знает, кажется, каждая крыса.
— Может быть, теперь, действительно, рваться обратно прямо сейчас не буду, — она сделала над собой усилие — чёрт, какое же по счёту за этот вечер? — и встала. — Думаю, мне нужно куда-то идти, да? Мы под городом, получается, да?
— Ты пойдёшь одна по Лысой Горе? — с сомнением спросил Бомптириус.
— А что?
— Увидишь, — хмыкнул он. — Выход в километре отсюда, — он показал рукой в одну из сторон тоннеля. — Заблудиться сложно: там тупик и лестница наверх. И знаешь, Мари… — она поймала себя на мысли, что он впервые за всё время назвал её по имени, обращаясь как к другу за одолжением. — Я бы хотел у тебя кое-что попросить… — Он многозначительно покосился на её драгоценности.
Она фыркнула. Ну-ну, друг, падкий на золотишко… Мари сняла с себя серьги и браслет и протянула их похитителю.
— А это? — он ткнул пальцем в ожерелье на её шее, золотое с жемчугом, изящной работы, но тяжелое.
— Мне тоже нужны деньги.
Хорошо, что он спросил про эти побрякушки. Никаких иллюзий, никакой дружбы. Так ей не жалко с ним расставаться — не о чем тут жалеть.
Мари проводила взглядом Бомптириуса, который подобрал оброненный нож.
— Удачи тебе! — Неожиданно тепло пожелал ей маг. — И не вздумай соваться домой! — с этими словами он поспешил в сторону выхода. И вскоре сорвался на бег.
Мари вздохнула и подавила волну дрожи.
«Успокойся, Ричард говорил, что ты можешь всё», — аутотренинг будто бы и правда помогал.
Только сейчас она огляделась как следует: туннель, земляной пол, свет от ржавого светильника под низким потолком, капает вода — уже набралась целая лужа.
Мари прикрыла глаза. Белая магия и раньше такая непростая в применении, теперь и вовсе словно забилась в дальний угол. Но что-то новое, сильное, бурлящее, притягательное, стихийное так и рвалось наружу.
Стоит просто захотеть!
Просто подумать!
И… Она провела рукой над лужей — и это уже было зеркало. Еще одно движение рукой — и зеркало прислонено к стене, отражая ведьму в полный рост.
Невысокая, русоволосая, сероглазая, в бальном платье. Вот если бы не это платье и ожерелье — такая обычная, что аж зубы сводит! Мари с ненавистью вгляделась в отражение.
Никакая.
Если она может превратиться в кого угодно, значит, она может создать с нуля кого угодно! Мари всегда мечтала быть яркой брюнеткой, как сестра. Мгновение, и на неё из зеркала смотрела Владлена.
— О, нет-нет-нет… — пробормотала она губами сестры. — Соблазнительно, но нет…
Сестра была выше, и этот рост был каким-то… слишком. Нет, она должна быть невысокой. И с короткой стрижкой — папа всегда смурнел лицом, когда она заговаривала о парикмахерской, а сейчас возиться с длинными волосами явно лишнее. Да, волосы чёрные, чёлка вбок.
Лицо… лицо…
Менять свой облик было так страшно, как будто она лишалась его вовсе.
Глаза крупнее и тёмные.
Кожа чуть смуглая.
Нос тонкий, скулы явные, рот чуть уже, изящно очерченные губы.
Мари честно пыталась вспомнить лицо, которое видела теперь в зеркале и понимала, что она создаёт что-то уникальное. И чем дальше, тем больше её поглощал азарт, и рождалась уверенность, что у неё всё получится!
— А что, интересно, носят, на Лысой горе? — бальной платье, было, конечно, милым… но бальным. — Платье… сделать чёрным? Хм… нет. Такая юбка наверняка будет привлекать внимание. Тогда прямое чёрное платье… — Мари попробовала шагнуть и чуть не упала. — Неудобно. — Походила туда-сюда. Как же тогда папа смотрел на неё, когда она попросила купить ей гриндерсы! Улыбка растянулась от уха до уха. Грех было не воспользоваться моментом. Потрясающе-отвратительные чёрные ботинки оказались на её ногах. — Да, не буду оригинальной, — она, смеясь, махнула рукой и закончила преображение гардероба: удобные джинсы, чёрная хлопковая блуза и кожаная куртка поверх.
Только ожерелье принцессы, наследницы великого белого мага было как бельмо на глазу. Стараясь не смотреть на себя в отражении, Мари дрожащими пальцами расстегнула застёжку и спрятала его за пазуху — в куртке, словно она понимала её приказы, в нужном месте появился карман идеально подходящий по размеру.
В зеркале была растерянная незнакомка.
— Нет, так не пойдёт, — Мари сделала выпад самой себе, — у тебя, милочка, силы столько, что уже сейчас все королевы ссутся с тобой связываться! Ты — сильнейшая! И ты, слышишь? — ты сможешь всё.
Она вздёрнула подбородок, и сила внутри неё будто бы подтвердила: «Да, всё так и есть!» Мари со всей силы пнула по зеркалу стальным носком ботинка. Осколки полетели на неё водяной пылью, словно брызги из фонтана. И она направилась к выходу.
* * *
Владлена волновалась. Мари не пришла ночевать, её телефон не отвечал. Влади со злорадством думала о том, что Элизабет волнуется не меньше её. Девушка слышала, как Элиза звонила в полицию, называла приметы Мари… Владлена была уверена: никакая полиция здесь не поможет. Сидя в комнате младшей сестры, она думала лишь о том, что где-то здесь должен быть запрятан портал. Это мог быть любой предмет, который бы работал как телепорт или «дверь». Владлена, перещупала, казалось, всё в комнате, вплоть до одежды в шкафу — пусто. Наконец, решила проверить и стены, надавливая на них весом. Комната была осмотрена полностью — и ничего. Брюнетка хмыкнула и направилась в маленькую ванную.
Стоило ей надавить на ближайшую стену — «дверь» отворилась, за ней показались столь блестящие покои, что она, потрясенная, не сразу сообразила дверь закрыть. А зазвучавшие следом приглушённые голоса заставили её прислушаться. Владлена оставила щёлку. Говорили плаксивая женщина и мужчина, будто бы военный.
— Людвиг, вы не забыли об охране?
— Нет, мой племянник и его отряд…
— Она не должна больше здесь появиться! Где Ричард?
— Наняли пару тёмных из окружения мэра Лысой Горы, серьёзные люди…
— Только без крови, ладно? — брезгливо отозвалась она.
— Разумеется. Сейчас с ним всё равно не справиться. Поработали с его женой и внуками. Пока о нём можно забыть.
— Но зная его силу и связи… — она сомневалась.
— Всё рассчитано. — Отрезал он.
— И всё же, вы можете сказать, где она? Точно сказать?
Владлена словно кожей почувствовала напряжение тишины, повисшей в комнате.
— Хоть что-то?? — несколько повысила голос она.
— Можно обратиться к Дюве… — Неуверенно ответил он.
— Нет. Она уже думает, что опасность устранена. — С толикой сожаления ответила она.
Влади чувствовала, что по спине у неё бежит струйка холодного пота, руки словно свело судорогой. Она продолжала жадно вслушиваться в эти не до конца ясные фразы.
— Опасность должна быть устранена. Ещё день-два-неделя, и нас здесь не будет. Она сотрёт нас в порошок. Ричард не говорил мне об её успехах, а вот Жюли просто визжала от восторга, — она усмехнулась, — эта дурочка сотворила себе ещё одного кумира… Людвиг, я устала от неё.
— Понял.
— А эту девчонку надо найти. Надеюсь мёртвой. Потому что живой её уже не схватить…
Владлена, не в силах дальше слушать, захлопнула «дверь» и, пробормотав нехитрое заклинание, удалила портал. На всякий случай.
Мари где-то. И никто не сможет сказать, где именно. И Элиза волнуется. Очень. Искренне.
«И ради чего было её изводить? Только из-за необоснованного подозрения?» — Владлена запустила пальцы в волосы и задумалась. Медитация сейчас ей не поможет в поисках сестры — слишком она взвинчена…
Оставался только один, весьма сомнительный, скользкий вариант, который самой Влади был почти противен.
* * *
Выход из тоннеля был, по всем канонам жанра, в подворотне. В одном из таких мест, каких много в любом старом городе: три шага от главного проспекта — и уже какая-то дыра. Мари не стоило больших усилий понять, куда нужно двигаться, чтобы выйти к людям.
Стояла ночь, которую, как подозревала Мари, здесь мало что от дня отличало. Жалкое освещение, люди-тени и синий, почти осязаемый, вязкий туман под ногами — такой предстала Лысая Гора. Люди здесь больше походили на обывателей, чем в Прабеле: они так же спешили по своим делам, заходили в приветливо открытые двери лавок и кафе, говорили о чём-то улице. И одеты были очень по-разному — на их фоне рокерский наряд бунтующего подростка выглядел даже как-то серо. И мантии, и сюртуки разных эпох, и платья разной степени замшелости — местные маги, кажется, вообще об одежде не думали, а просто ходили в том, что однажды пришлось впору лет десять, тридцать, сто назад, и что еще каким-то чудом не развалилось.
Когда первое волнение прошло, когда Мари поняла, что никто её здесь и сейчас не собирается убивать, накатила усталость. По ощущениям, был уже третий час ночи, и давно было пора найти место для ночлега. Но денег не было, как не было никаких документов. Впрочем, она даже не знала, помогли бы ей хоть чем-то её права и паспорт… Из кармана только кололо бок ожерелье, но его еще только предстояло продать.
Следовало срочно найти ломбард. Судя по тому, что Мари еще не увидела ни одного закрытого на ночь заведения, она надеялась, что и ломбард исключением не будет.
Стоило спросить у прохожих. Мари замедлила шаг и стала выискивать глазами того, к кому было бы не так боязно обратиться.
Да, люди здесь были другими. Они почти не улыбались и смотрели почти всегда с подозрением. Ей повезло с третьей попытки — пожилая леди указала ей на вывеску, которая была совсем рядом.
Странное чувство минута за минутой овладевало ей: словно только сейчас, а не среди обывателей или у белых, она почувствовала себя в своей тарелке. Да, она нервничала, да, она устала. Но здесь было её место. Лысая Гора приняла её, хотя жители мегаполиса еще даже не подозревали об этом.
«Расслабься и получай удовольствие. Даже если это будет недолго. Терять то особо всё равно нечего», — она самодовольно улыбнулась и толкнула дверь ломбарда.
Маленькое, обшарпанное помещение с массивными решетками и выставленными на продажу чьими-то нелепыми ценностями за их прутьями, угнетало. Мари в первый раз в жизни оказалась в ломбарде, и предполагала, что и у обывателей подобные места выглядят не лучше.
— Здравствуй, дорогуша! — протянула она, обращаясь к пареньку за прилавком. — Есть у меня одна очень ценная вещица, — она достала ожерелье. — Что скажешь?
Приемщик на вид лет двадцати — двадцати двух, в засаленном пиджачонке, не говоря ни слова, брезгливо прикоснулся к произведению искусства.
— Это бижутерия, я такое брать не буду. — Холодно ответил он.
— Этого не может быть, посмотрите внимательней! — вся уверенность слетела с неё.
Он насмешливо оглядел её, девчонку, насколько позволял прилавок.
— Если эта побрякушка не бижутерия, это один из тех шедевров, которые хранятся в частных коллекциях.
За спиной Мари хлопнула дверь.
Чёрт, она была на сто процентов уверена, что как бы Амалия её ни ненавидела, она бы не опустилась до бижутерии для такого события!
Мари вспомнился фокус с Майком в школе — и парень шмякнулся носом об прилавок.
— А теперь ты посмотришь внимательнее! — тихо проговорила она ему в самое ухо. Магия всегда придавала уверенности.
— Так и быть, я посмотрю чуть внимательнее. — Покорно проговорил он.
Мари отпустила его: парень как будто бы и не удивился произошедшему.
— Деметрикус, — он протянул руку.
— А… Анита! — выпалила она первое, что пришло на ум и первый раз в жизни пожала руку при знакомстве.
— Мне нужно пару минут.
— А, не торопись! — она махнула рукой и обернулась. Прямо за ней стоял еще один молодой человек, холёный, в дорогом костюме, блестящих тёмно-зеленых туфлях и шляпе с плюмажем. В руках он держал трость. На вид ему было, пожалуй, около двадцати.
— Вы, я услышал, принесли какую-то занимательную вещицу? — спросил он бархатным баритоном.
— Да, — она удивленно вскинула брови. — Но откуда… ну, да, вы же всё и так слышали. И вы бы хотели купить его?
Он неожиданно тепло улыбнулся. Мари хватило часа на Лысой Горе, чтобы понять — здесь так просто никто не улыбается.
— Для начала я хочу посмотреть, что беру. Но, да, я люблю разные странные вещи. Вероятно, я действительно смогу…
— Анита?
— Да? — она обернулась к прилавку.
Деметрикус смотрел на неё квадратными глазами:
— Это действительно всё золото и натуральный жемчуг, а работа такая точная, детальная… — Он взял себя в руки, и уже совсем другим тоном добавил. — Моя цена — тридцать золотых. Это очень щедрое предложение! — поспешил заверить он.
Холёный посетитель встал рядом с Мари и принялся разглядывать ожерелье.
— Помилуйте, — заговорил он, — это шедевр эпохи княжны Лейлы. Я дам вам пятьсот золотом, — он обратился к Мари.
— О… — она не успела ничего сообразить, как встрял служащий:
— Пятьдесят золотых, здесь и сейчас! Только наличные, никакого обмана! — горячо добавил он.
Господин закатил глаза:
— Пятьсот пятьдесят чеком лучшего банка Лысой Горы. Он кредитует саму Дюву!
— Сто! — осипшим от волнения голосом перебил парнишка. — Сто! — повторил он, едва веря в озвученную сумму.
— Семьсот, и закончим этот базар, — чуть утомленно приказал посетитель — и всучил в руку Мари уже подписанный, на безупречной плотной бумаге чек «Лысегорского тёмно-магического банка» на семьсот золотых. Поле получателя осталось пустым.
Деметрикус за прилавком, поражённый, замер, всё так же держа в руках ожерелье.
— Милейший, будьте любезны, — покупатель жестом аристократа указал на украшение. Первое предположение о его возрасте показалось Мари ошибочным. Он держал себя так, как двадцатилетние еще не умеют. Как сама Мари ни за что бы не сумела.
Оценщик, растерявшись, сунул ожерелье в руку покупателя.
— Ну, конечно, глупо было тягаться со Скелетто, — пробубнил он.
Мари вздрогнула. Фамилия показалась ей знакомой.
Теперь у Мари номинально были деньги, но что делать дальше, яснее не стало. Цель стала еще более расплывчатой, а голова соображала от усталости всё хуже.
Она вышла из ломбарда как в тумане. Аристократ, который только что купил у неё ожерелье, последовал за ней.
— Я рад, что сумел отыскать такое сокровище, — довольно сказал он, до сих пор крутя в руках украшение, как какую-то милую безделушку, одну из тысяч. Он лукаво улыбнулся, глядя на Мари — и ожерелье исчезло из его рук.
Мари вздрогнула от неожиданности.
— Теперь оно в сейфе, — пояснил он. — И я совсем забыл о приличиях. Герцог Аскольд Скелетто. Можете называть меня просто Аскольд. — Он вежливо приподнял уголки губ и едва поклонился.
— Анита, — ох, вроде, она назвала ведь то же самое имя, да?
— Мне показалось, или вы удивились, когда ожерелье исчезло?
Мари деланно улыбнулась:
— Немного. У нас не принято так пользоваться магией, — ляпнула она.
— У вас? У кого же? — приподняв одну бровь, поинтересовался Аскольд. — Только не говорите мне, что вы — светленькая. В жизни не поверю.
— Я не местная… есть пара дел на Лысой Горе… и вот… — лепетала Мари. Хотелось провалиться сквозь землю, куда глубже Преисподней…
— О-о! — Иронично протянул тот. — Не секрет, откуда и куда?
— Это личное, — Мари попыталась натянуть маску еще мало известной ей Аниты.
— Как Бомптириус поживает?
Мари не на шутку испугалась. Смуглое лицо Аниты посерело, что не укрылось от внимания Аскольда. Она резко повернулась к нему.
— Кто тебя подослал? — зашипела она.
Аскольд рассмеялся:
— Меня подослать мог бы только я сам. Скелетто достаточно сильны, чтобы нами даже Дюва не помыкала.
— Не верю. — Голова у Мари шла кругом. Хотелось закрыть глаза — и всё. И чтобы всё это закончилось. И чтобы не было ни белых, ни тёмных, чтобы она, Мари, сейчас была дома и писала сочинение о Лопе да Вега… Но наваждение никуда не уходило. Голова гудела, она стояла посреди улицы и пыталась вести светскую беседу со странным хлыщом, чьи мысли, чем больше она нервничала, тем более отчётливо звучали в её голове. И мысли эти были далеки от заговоров или политики. Пока она просто была ему интересна.
— Твоё право, — хмыкнул он, в ответ отбрасывая формальности. — Веришь или нет, но я здесь, потому что мне скучно. А порой, знаешь, хочется чего-то нового, вполне вероятно, запретного… — Он ей подмигнул.
Мари напряглась ещё сильнее. Волнение захлёстывало волнами, и она видела отчётливо, кожей чувствовала магию, улавливала мысли. От этого становилось ещё тяжелее, будто её опускало в желе, где тяжело не только двигаться, но даже думать.
«Я не хочу! Мне страшно! Нет!» — мысленно закричала она.
Мгновение — и его взгляд стал совершенно иным. Еще секунду назад он, пожалуй, пытался, играя, подбить клинья, а теперь показал истинное лицо.
— Тебе нужна помощь. — Вынес вердикт он. — Пойдём ко мне.
Мари замотала головой.
— Я лучше останусь здесь.
— Где «здесь»? На улице? С чеком, который сможет обналичить любой?
Мари с ужасом смотрела на него. Конечно, отличная идея орать про чек посреди улицы рядом с ломбардом!
— Не смеши меня. — Аскольд протянул ей руку. — Тебе нужна помощь. А я могу тебе помочь. К тому же… Мне, чёрт побери, скучно, и я хочу приключений!
Мари выдавила улыбку — и подала ему руку. Ну-ну, приключения… Она бы многое отдала, чтобы никогда с ними не сталкиваться.
Едва рука коснулась руки, ведьма и её новый знакомый уже оказались в огромном тёмном холле. На этот раз телепортация прошла почти незаметно. Видимо, чем сильнее маг, тем проще ему даётся это искусство.
Аскольд щёлкнул пальцами — и холл в тёмном дереве и камне залился светом.
— Это мой дом. Особняк Скелетто.
— Спасибо, — проговорила Мари.
Аскольд только усмехнулся.
— На третьем этаже есть несколько гостевых спален. Выбирай что понравится.
— А ты?
— У меня ещё есть дела.
Мари пожала плечами и направилась к огромной лестнице в викторианском стиле.
А герцог Аскольд Скелетто прошёл в противоположное крыло усадьбы, снял заклятие с двери в свой кабинет, зашёл туда. Пыльные тяжёлые портьеры отбрасывали уродливые тени на пол. Он достал из-за пояса нож, который отдал ему сегодня Бомптириус, и который еще хранил тонкую память крови наследницы Ричарда. Сел в кожаное кресло, достал из кармана сложенную в четыре раза фотографию семнадцатилетней девушки с длинными русыми волосами и серыми глазами. Он совсем не был уверен, что выполнил просьбу. Но на душе было спокойно. Он взглядом сжёг фотографию и с удовольствием достал из ящика стола очередную свою рукопись с разработками по некромантии.
…Их дружба была весьма занимательным явлением: первый был настолько могущественен, что ему было безразлично общественное мнение, второй же настолько от этого мнения зависел, что эта дружба была для него спасительным кругом даже в самые тяжёлые времена. Однако с подобными просьбами Бомптириус обращался крайне редко, и, скорее, только поэтому герцог с такой лёгкостью согласился помочь. Аскольд не знал, чем всё это обернётся, однако приятное предчувствие чего-то невероятного даже для Лысой Горы уже начинало приятно покалывать ему кончики пальцев.
* * *
Неясный рассвет, словно пришедший из обители светлых магов разлился над Лысой Горой, обнажая все грязные, позолоченные углы столицы. Проснувшаяся рано Мари, словно её что-то толкало в спину, спешила покинуть особняк Скелетто. Не желая быть должной, она даже бережно поправила шёлковое постельное бельё, застелила кровать и, стараясь производить как можно меньше шума, ушла.
В животе бурчало от голода, но задерживаться не хотелось. Мари решила, что, по крайней мере, на первое время её должно хватить тех денег, которые она выручила, и на еду, и на жильё.
Она не имела ни малейшего представления, где именно находится Лысегорский Банк, однако того страха перед улицей, который овладел ею вчера, уже не было.
Утро Лысой Горы напоминало утро обычного грязного мегаполиса: открытые лавчонки, в которых продавали кофе и пончики, сигареты, газеты со свежими новостями. Люди самого обычного вида куда-то спешили, ловя на ходу деревянные трамваи, которые шли прямо по-над брусчатке. Горожане шли, почти бежали. Обычное рабочее утро. Мари было показалось, что она в обычном городе, пока какая-то дама на вид лет тридцати пяти не телепортировалась прямо перед ней. Ведьма с невозмутимым видом поправила красную шляпу и шагнула в ближайшее здание.
«Всё не так плохо, как можно было представить», — вздохнула про себя Мари и, набравшись смелости, обратилась к торговцу газетами:
— Не подскажите, где здесь Лысегорский Темномагический банк?
Тот, недовольный, повернулся к ней:
— Там. Слепая что ль? — и он ткнул пальцем вправо. Мари проследила за направлением — действительно она стояла почти у подножия колоссального сооружения, на котором красовалась выбитая в камне и залитая золотом надпись: «ЛТБ».
— Спасибо! — выдохнула она.
— Должна будешь, — криво усмехнулся торговец и вернулся к своим делам.
Мари приближалась ко входу в здание — и сердце отчаянно колотилось: «Там должна быть охрана. А вдруг кто-то поймёт, что я не так должна выглядеть? И документов у меня нет… И… вдруг узнают, что я белая…Ужас! Что я делаю!?» Но она продолжала идти, открыла массивные двери из толстого чёрного стекла — и оказалась в пустом огромном пространстве. Растерявшись, она сделала ещё несколько шагов…
— Здравствуйте, госпожа Анита.
Мари едва удержалась, чтобы не схватиться за сердце — прямо перед ней сидела молоденькая девочка, не старше её самой за большим письменным столом. Было очевидно, что ещё пару секунд назад, ни девочки, ни стола даже близко не было.
— С нами связался герцог Скелетто и сообщил, что передал вам чек на сумму семьсот золотых. Знаете ли вы, что это весьма значительная сумма, которую весьма не рекомендуется держать наличными?
Мари расширенными от ужаса глазами Аниты смотрела на девушку.
— Нет. Я думала…
— Ничего страшно, мы можем открыть счёт на ваше имя. Аскольд Скелетто поручился за вас. От вас требуется только ваши имя и фамилия и год рождения.
— Анита… эм… Демен. 1987 год.
Девушка пристально посмотрела на неё. Мари пробил холодный пот.
— С 1987? — недоверчиво переспросила работница банка.
— Да.
— Хорошо. — Было видно, что та удивлена. — Какую сумму вы сейчас желаете получить?
— Двадцать золотых.
— Хорошо. Остальные средства будут лежать на вашем счету. Номер счёта, — откуда-то из-под стола девушка достала желтоватый конверт, — и все прочие реквизиты здесь. И вот ваши двадцать золотом — на столе материализовался небольшой холщовый мешочек, затянутый верёвкой с жёлтой нашивкой «ЛТБ». — Всего доброго вам! До свидания!
И девушка со столом испарилась.
Мари выскочила из банка красная как рак, судорожно засунув в карман конверт и деньги. Ощущение было, словно её надули, и не видать ей этих денег как своих ушей. Понимания того, сколько это «семьсот золотых», пока не было даже близко. Однако то, как оттягивали карман всего лишь двадцать монет, внушали робкую надежду.
Живот свело от голода. В последний раз она наскоро перекусила перед балом. Боже, это было словно в прошлой жизни, хотя даже еще и суток не прошло! Мари огляделась по сторонам: широкая улица, правда, без тротуаров, выложенная грубым почти чёрным камнем, высокие и совсем низкие здания перемежаются друг с другом, столь же разнокалиберные вывески, приглашающие в самые разные заведения… Кафе нашлось быстро.
Стараясь соответствовать тому образу, который она создала, Мари шагнула туда. Не было ни души, кроме скучающего за стойкой официанта — молодого паренька не самого опрятного вида. Девушка села за один из столиков. Официант, ленивой походкой приблизился к ней и бросил на столик меню. Мари открыла книжицу из светло-бежевой кожи… Официант стоял над душой. Мари нервничала, перелистывая страницы. Парень так и продолжал нависать над ней.
Нервозность стала раздражением, а спустя еще минуту — злостью.
— Тебе больше нечем заняться? — фыркнула Мари, бросив взгляд на официанта.
— У меня полно работы, особенно когда посетитель не вызывает доверия. — Ухмыльнувшись, ответил тот.
Придуманная накануне Анита взяла верх: глаза злобно сузились, губы словно стали тоньше. Она отшвырнула меню и кинула на стол золотой. Паренёк выпучил глаза: перед ним лежало его двухмесячное жалование.
— Неси сюда сыр, буженину, свежий хлеб, масло, чай с мятой. Понял?!
Официант, уже лебезя, закивал и попытался взять со стола золотой…
— Э, нет! Только по счёту!
…Спустя полчаса Анита вышла из кафе вполне довольная собой, сытостью, Лысой Горой, а также тем, что теперь, помимо оставшихся девятнадцати золотых монет, в холщовом мешочке лежали ещё десять серебряных и пара медяков. «И впрямь, сумма недурная!» — довольно думала про себя она, заходя в одну из лысегорских гостиниц с мыслью снять номер на ближайшие пару недель.
* * *
Владлена сидела на одной из шатких скамеечек в Центральном Кладбище Лысой Горы и от волнения рвала на мелкие кусочки бумагу. Чувство беспомощности было невыносимым, а паника не давала трезво соображать.
Рядом с ней сел человек.
— Добрый день, мисс Владлена, — не глядя в её сторону, тихо приветствовал он.
— Добрый. Вы можете мне помочь в поиске этой девушки? — она протянула господину фотографию своей сестры. — Её зовут Мария Курт.
На мгновение глаза господина от удивления расширились, он бросил опасливый взгляд на Владлену…
— Насколько мне помнится, — осторожно начал он, — вы водите весьма недурные отношения с нашей тёмной княжной? Так почему бы не обратиться к ней?
Владлена молчала. Не могла же она придти к Дюве со словами: «Дюва, хорошая моя, у меня пропала сестра, которую пару месяцев назад завербовали белые. Не поможешь?» Э, нет, у неё с головой всё в порядке.
— У вас есть информация о моей сестре, или нужно время? — нетерпеливо спросила она.
— Нет же, зачем ждать! Я знаю, что это девушка мертва. И знаю я это лично от Дювы.
— Что? — Влади не верила своим ушам.
— Она мертва. — Медленно повторил он.
Владлена откинулась на спинку скамейки. Свет вокруг неё погас второй раз в жизни.
И она даже не заметила, как удалился господин Бомптириус Славный.
По Лысой Горе уже начали подниматься обычные для этого места густые тёмно-синие тени, когда Владлена наконец смогла подняться со своего места. Она думала все эти часы о том, что ей сделать ещё, где она может обрести надежду, и по её искреннему убеждению, такое место оставалось лишь одно: замок тёмной княжны.
Ворота парка перед замком как всегда приоткрылись при появлении тёмной ведьмы, у которой не было дурных намерений. Она пешком преодолела за пару минут расстояние до входа в резиденцию тёмной княжны. Здесь, отдавая дань традиции, скучали пара оболтусов — боевых магов — бритых громил в кожаных чёрных куртках. Они покосились на ведьму, входящую в стены замка, и тут же забыли о ней.
Владлену колотило, в висках стучало, руки, бледные, с проступившими на них капиллярами, едва слушались её. В голове была каша. Бомптириус сказал, что ему сообщила о смерти Мари княжна. И она идёт к ней, чтобы спросить о чём? Чем же Дюва сможет ей помочь?… Дюва же всё поймёт с полувзгляда…
Наконец, она предстала перед тёмной княжной.
Когда-то Владлене посчастливилось найти ключик к холодному сердцу Дювы и стать ей почти другом. Благодаря её везению, а еще — многим и многим часам на светских раутах и приёмах у Владлены, дочери обывателей, ученицы отщепенца и светской львицы, был шанс завести множество полезных связей. В том числе, и с Дювой. Никогда Владлена ничего не просила у владычицы, и никогда бы не сделала этого и впредь… Но ради сестры стоило рискнуть.
Тёмная княжна, готовая к ежеминутным посетителям, восседала на огромном троне, на котором поместилось бы три женщины её комплекции. Рядом с троном парила массивная мраморная столешница, заваленная бумагами.
Губы Владлены дрожали. Она не знала, с чего ей начать. Казалось, будто ещё до начала разговора Дюва внимательно изучила содержимое её, Владлены, черепной коробки.
— Приветствую тебя, о властительница! — склонила голову ведьма.
— Здравствуй, — Дюва кивнула.
— У меня огромная просьба к тебе, Дюва, она не обременит тебя…
Княжна хмыкнула:
— Ну, это моя прерогатива судить, что мне просто, а что сложно.
— Разумеется! — поспешила согласиться девушка. — Однако выслушай мой вопрос…
Владлена с этими словами бухнулась на колени перед княжной. Дюва удивленно приподняла бровь: не принято было так вести себя при дворе. Не при ней, не при Дюве. Вот раньше, при тёмной княжне Эстер и её соратнице баронессе Гнильвецких, — вот при них очень любили подобное. Самоуничижение тогда стало почти нормой при дворе. И это было первое, что Дюва изменила, сев на трон. Смотреть на валяющихся в ногах вельмож было, конечно, занятно. Однако, чем более рьяно вылизывали они сапоги, тем быстрее были готовы предать.
Княжна удивилась, но не предложила Владлене подняться.
— Слушаю-слушаю…
— Умоляю, помоги мне найти мою сестру. Или скажи мне, что с ней случилось?
— Как её имя? — отрывисто спросила Дюва.
— Мария Амалия Курт.
Княжна вздрогнула. Встала с трона, спустилась к Владлене. Та подняла на неё влажные, полные надежды глаза.
Только усилием воли Дюве пришлось заставить в этот раз, чтобы серьги-змеи недовольно зашипели и уставились глазками-изумрудинками на Владлену:
— Откуда мне знать, что случилось с твоей сестрой? — притворным гневом она пыталась скрыть растерянность.
Владлена ожидала чего-то подобного, и всё равно была растеряна.
— Мою сестру забирали светлые.
Притворный гнев сменился настоящим.
— А я тут при чём?? Иди к Амалии с такими вопросами!
— Я не могу!
— Что за глупости! Да хоть живи в Прабеле! — фыркнула Дюва. Этот разговор начинал её нервировать, навевал нехорошие подозрения и всё же успокаивал: хоть один раз за последние полсотни лет Бомптириус что-то сделал на совесть.
— Амалия — причина того, что Мари пропала. Она хотела её смерти, и я не могу сказать, что она могла бы мне помочь…
— Да умерла она, умерла. Теперь спокойна? — не сдержалась Дюва. Сегодня успех Бомптириуса был очевидным. — Я сама позаботилась об этом.
— Ты?… — растерялась Владлена. Все слова, которые уже были заготовлены, вылетели из головы. — Какая же я дура! Дура!.. — слёзы сами потекли из её глаз. — Дура… — Она резко развернулась и уже сделала несколько шагов к выходу.
— Ответь, кто твоя госпожа? — голос тёмной княжны разрезал сознание ведьмы.
Владлена медленно повернулась на каблуках.
— Ты, Дюва — моя госпожа.
— Кто твой недруг, Владлена?
— У меня нет врагов, но нет и друзей среди белых магов.
— Чья смерть должна печалить тебя больше?
— Смерть тёмного мага, который сильнее меня.
— А о чьём здравии тебе нет дела?
— Мне безразличны белые. — Бесцветным голосом ответила Владлена на последний вопрос.
— Не переживай, дитя моё. Всё ты сможешь получить. И без сестры. — Дюва на пару секунд улыбнулась, села обратно на трон, придвинула столешницу, показывая, что аудиенция закончена. — Свободна!
Владлена вышла из зала. Комок стоял в горле. Она торопилась скорее выйти из замка. Но и в парке ей было тяжко… Только отойдя на пару километров от замка она наконец зарыдала, завыла, словно раненное животное.
Домой идти сил не было. Владлена не могла представить, что сказать Элизабет и папе. И даже непонятно, кому страшнее. Ни в одном страшном сне она не могла бы сказать ничего подобного: Мари нет, она умерла, а тела нет, и она не знает, где оно, но она точно умерла, а где доказательства… И пустые надежды. И бессмысленные выяснения обстоятельств… И слёзы, и горе… Владлена знала, что рано или поздно это всё будет. Но только не сейчас, не сию секунду. Она просто не вынесет этого!
Владлена шла по Лысой Горе уже долгое время. Опустилась непроглядная ночь, живых на улицах стало заметно меньше, то здесь, то там появлялась пара свежих мертвяков, которые не успели днём завершить свою работу. К Владлене пытались подходить, но ведьма по привычке бормотала заклинания, защищая себя на этот вечер…
К четырём ночи она упёрлась в кованые ворота, подняла глаза и с удивлением обнаружила, что стоит прямо перед особняком своего любимого. В последнее время, правда, с отношениями был бардак… От прикосновения её ладони к решётке, ворота тут же поддались. Она прошла по извилистой, выложенной камнем дорожке, к входу, где её уже ждала прислуга:
— Добрая ночь, госпожа Владлена. Вы хотите сейчас увидеть герцога или же утром?
— Сейчас, — эгоизм возобладал над здравым смыслом. Она прекрасно понимала, что всё равно не уснёт, и мучиться в четырёх стенах ещё несколько часов для неё было бы самой страшной пыткой. А герцог… ничего страшного, сколько сотен ночей он не спал, развлекаясь? И ничего — как огурчик.
— Помощь мне не нужна. — Обратилась Владлена к прислуге.
Она поднялась на второй этаж, прошла в покои герцога. Ведьма привычным движением сняла заклятия с одной двери, с другой, прошла по коридору… На удивление, Аскольд Скелетто спал один. Владлена прямо в чёрном плаще легла рядом с ним на огромную кровать под бархатным балдахином. Не было ни сна, ни умиротворения. Аскольд продолжал спать, не подозревая о её присутствии. Прошло полчаса. Владлена всё так же лежала, ей не хватало духу разбудить его. Она уже пожалела, что вообще пришла: боялась в голос зареветь, боялась пошевелиться. Лежала, сложив руки на груди, словно в гробу, слёзы беззвучно стекали на шёлковую наволочку. Наконец усталость и головная боль взяли верх, и уже под утро её сморил сон.
Владлена проснулась, когда тусклый свет уже уверенно пробивался через окна спальни. Она, уже без плаща и обуви, лежала, укрытая одеялом. Аскольда нигде не было. Девушка приподнялась на локтях: будильник в серебряной оправе показывал половину одиннадцатого. Она, торопясь, встала: самое неприятное, что могло сейчас случиться — это не застать Аскольда дома. Ведьма спустилась на первый этаж, привычно зашла в столовую, и удивилась непривычно мирной картине: Аскольд в домашнем халате сидел нога на ногу за столом и меланхолично попивал кофе, поглядывая одним глазом в утренний выпуск «Безлунного магомольца». Только сейчас Владлене стало стыдно перед этим вельможей, который ещё совсем недавно смотрел на неё совершенно иными глазами. Её, на удивление, тогда даже не особо заботил тот факт, что каждые три дня особняк Скелетто превращался в бордель… Что бы там ни было, Аскольд любил её. А сейчас ей было стыдно, что она вообще показалась ему на глаза. Очень захотелось поскорей уйти.
Герцог будто бы нехотя поднял на неё взгляд:
— Ну что же ты стоишь? Присаживайся, — он указал на один из множества свободных стульев.
Владлена повиновалась.
— У тебя что-то случилось? — с самым безразличным видом спросил он, внимательно вчитываясь в текст газетной статьи.
Губы Владлены задрожали — и в этом доме она хотела найти поддержку!
— Сестра умерла, — тихо сказала она.
Аскольд только сейчас отвлёкся от газеты и поднял на неё обеспокоенный взгляд:
— Какая-то ты спокойная. Или мне кажется… Ох, прости, я плохо разбираюсь в чужих эмоциях, — он щёлкнул пальцами, телепортируя еду из кухни прямо перед Владленой. — Позавтракай, ты-то жива. Стоит ли переживать о том, что уже произошло и о том, что неизбежно?
Девушке не лез кусок в горло, слёзы душили её, она боялась, что ещё чуть-чуть — и горе разорвет на части.
— Я пойду, Аскольд, — прошептала брюнетка, — домой надо, сказать родным, — Владлена старательно отводила взгляд, пряча слёзы.
— Зачем? Побудь ещё. — Святая простота сквозила во всём виде герцога. И ведь ни капли цинизма не было в его словах!
— Зачем? — она взметнула на него взгляд, слёзы тут же брызнули из глаз.
Аскольд чуть не пролил на себя кофе и только теперь обеспокоенно, внимательно оглядел подругу.
— О, Мрак, да что же случилось? — он подошел к ней и обнял, чего давно уже не было.
Владлене показалось, будто мир разлился на мириады радуг. Она поспешила обвить руками Аскольда, осыпая его поцелуями вперемешку со слезами. «Он мой! Он слова мой! Он рядом!» — и улетучились все печали и даже пропали мысли о сестре, как если бы она просто уехала в отпуск…
А Аскольд плохо понимал, что происходит. Ему казалось, что у Владлены начинается обычная для многих женщин истерика. Он мягко её отстранил, провёл рукой по её чёрным локонам.
— Владлена, я, думаю, смогу утешить тебя. — И поцеловал так, как, наверное, не целовал никогда раньше.
По телу словно пустили ток. Как же она соскучилась по нему! Что же случилось между ними, что такие обыденные вещи она воспринимает как высший дар?
Аскольд мягко отстранил её и повлёк за собой.
Владлена, идя следом, смотрела на его спину глазами, полными желания и тоски. Но они почему-то шли вовсе не в спальню…
Аскольд привёл её в свой кабинет. Он коротко поколдовал над бюро с сейфом и достал их него небесной красоты ожерелье. Пожалуй, это было едва ли самое прекрасное, что Владлена видела в своей жизни. Что ж, это почти так же хорошо, как и его спальня…
— Невероятно… — с придыханием прошептала девушка, разглядывая украшение. Аскольд обошел её, мягко убрал волосы с шеи и застегнул на ней застёжку ожерелья. Погребной холод коснулся её груди, на мгновение настроение вновь ушло в минус.
— Мне кажется, тебе стоит идти домой, — Аскольд старался говорить мягко, приобнимая за плечи Владлену. Та подняла на него взгляд, полный немой надежды:
— Хорошо, — ответила она. Сегодня надежда снова вернулась в её сердце, но нужно было уходить, раз он об этом попросил. И Владлена покинула особняк Скелетто.
…А Аскольд, едва проводил её, взял из бара ближайшую бутылку коньяка, с задумчивым видом открыл её и, отрешенный, сделал хороший глоток. На душе было погано. Он сделал то, что было должно, и даже чуть больше. Значительно больше. Владлена была милой и довольно привлекательной… как десятки других. Просто она почему-то упорно считала себя особенной.
Другое дело эта странная девочка. Она назвала себя Анитой. Она… другая. Настоящая. Её хочется узнать, ей хочется помочь. С ней хочется быть.
Словно какое-то время ожерелье заменяло ему Аниту, Аскольд ощутил жгучее желание её увидеть.
Немного логики и два телефонных звонка — и герцог уже знал, в каком номере какой гостиницы остановилась Анита. Кончики пальцев господина Скелетто приятно покалывало, а в груди, казалось, помещался пушистый, чуть-чуть колючий тёплый комочек. Аскольд уже забыл думать о Владлене, когда подходил к ширпотребной гостинице в самом щегольском виде, какой только видели эти стены. Постукивая золочёной тростью по затёртому полу, герцог в роскошном бархатном сюртуке с золотой каймой, приблизился к стойке ресепшена. Администратор в замусоленном сюртучке во все глаза глядел на вельможу, тем временем медленно поднимаясь со своего стула и постепенно принимая самую раболепную позу при виде смутно знакомого по светской хронике лица.
— Госпо… Ге… — администратор даже боялся как-то неверно обратиться с этому лощёному пришельцу.
Аскольд, однако, словно не видел смятения администратора:
— Милейший, — обратился к нему он, — не подскажите, госпожа Анита… к сожалению, не припомню её фамилии… она сняла номер 27 — она сейчас в гостинице?
Работник нервно жевал губы, быстро соображая, можно ли хоть один серебряный вытащить у этого господина.
— Да, она в номере… однако просила не беспокоить! — шустро соврал служащий.
Аскольд удивлённо вскинул брови.
— Неужели? — на лице вельможи отразилась ирония.
— Тем не менее, я могу позвонить и сообщить ей о вашем приходе… — тут же залебезил администратор, поглядывая маслянистыми глазками на герцога.
Герцог окинул его насмешливым взглядом — и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Служащий даже не подумал его останавливать — не стоит перечить сильным мира иного.
Подойдя к серой обшарпанной двери, Аскольд мгновение размышлял, как сделать лучше… Живот будто подвело судорогой в предвкушении… чего-то. Он, одним взглядом, бесшумно открыл серую, обычно дико визжащую дверь, сделал три бесшумных шага — и увидел Аниту. Она сидела с ногами на заправленной кровати и отрешённо грызла что-то вроде булочки.
— Анита? — Настолько мягко, насколько мог, произнёс Аскольд её имя.
Мари вскрикнула и выронила булочку на постель, одновременно пытаясь отползти как можно дальше от герцога, вжимаясь в спинку кровати. Ничего, кроме страха и вместе с тем непонятного, не вполне осознанного интереса, он у неё не вызывал. Что-то подсказывало ей — и это были её развивающиеся магические способности, — что лучше бы держаться от некромага подальше. Но вот просто так убежать или нагрубить, или сделать что-то, чтобы он ушёл, она вовсе не хотела.
— У тебя такая плохая память? Или что-то случилось? — немало удивившись, спросил герцог.
Та перевела дыхание, усилием воли заставила своё тело расслабиться и сесть более непринуждённо:
— Извини, реакция.
— Не у многих она бывает! — Усмехнулся Аскольд и две мысли одновременно промелькнули в его голове: «Точнее — только у белых…» и «Ух ты! Бомпти даже не соврал!»
— Наверное, — попыталась улыбнуться Мари.
— Давай хоть прогуляемся? На удивление отличная погода для Лысой Горы сегодня.
— У меня нет настроения, — ответила она, поднимая с кровати оброненную булочку и с тоской глядя за окно. — Не хочу. — «Точнее — боюсь, и тебе не верю».
Мысль была в полном объёме прочитана Аскольдом.
— Чего ты боишься? Меня что ли? Поверь, если бы я хотел причинить тебе вред, я давно бы это сделал. Если бы кто-то ещё…
— Бомптириус?
— Или же он… хотя нет, это существо до омерзения гуманно… Забудь! Пойдём. Странно побывать на Лысой Горе и не посетить ни одного злачного места!
— Как будто нет других мест? Театры, например… музеи…
— О, поверь, их немало… но они везде одинаковые…
Мари смотрела на него, как на ненормального.
— А рассматривать рестораны и кабаки — это здорово? — Полнейшее недоумение отразилось на её лице.
Аскольд, не выдержав, рассмеялся:
— Под злачными местами я имел в виду несколько иное. Ну, ничего, всему своё время… Идём?
— Ладно… — Мари без особого удовольствия поддалась на уговоры. — Только мне одеться надо… Подожди пять минут, я быстро…
«Точно белая… О, Мрак всемогущий, помоги мне!»
— Ты не знаешь элементарных заклинаний? — Скелетто не мог сдержать удивления.
Мари вздрогнула, что не ушло от его внимания.
— Почему же… Просто, бытовые меня не так интересуют… — промямлила она, натягивая на себя кожаную куртку.
«Ещё и в учителя тебе наймусь!» — недовольно прошипела одна часть Аскольда. А вторая, не находя слов, просто приплясывала где-то в груди тёплым комочком.
— Расслабься, мне кое-что Бомптириус поведал.
— И что же, если не секрет?
— Что не так давно ты здесь и что тебя ещё многому нужно учить. Отправить бы тебя в Университет, но ведь тебя там сожрут… Я так вообще сторонник домашнего образования.
Мари смотрела на этого лощёного господина и всё равно не могла понять, на кой бес она ему сдалась.
— А какая вам корысть?
— Давай уж на ты… — Аскольд почувствовал, как его уши загорелись.
— Хорошо… — Протянула Мари, в её сознании, это был переход на личное пространство, и это ей не нравилось совершенно. — Так какова корысть?
— Никакой, — просто ответил герцог. — Просто хочу.
— Чего?
— Общаться.
Мари большими чёрными глазами Аниты оглядела с намёком на иронию Аскольда.
— Тебе не с кем общаться? Мало что ли таких же… эм… состоятельных господ? — Запнувшись, проговорила она.
— Вообще не с кем. — На удивление искренне ответил он. — Если не веришь, могу тебе это доказать.
— И как же? Покажешь пустую телефонную книжку? — усмехнулась она.
— Нет, я приглашаю тебя на бал.
Мари заглянула в глаза Аскольду, пытаясь проверить, нет ли там огонька безумия. Вроде не нашёлся. Она нервно улыбнулась:
— Ага, Золушка. А принц кто?
— Не понимаю, о чём ты.
— Бал? Серьёзно?
— Скорее приём. У моего дяди юбилей. Двести лет. — Пожал плечами Аскольд, типа, «ну у кого не бывает двухсотлетних дядь!»
— Чего? — Мари округлила глаза. — Точно дядя? Не его кости?
— Окей… — Аскольд сделал страдальческое лицо. — Сколько мне лет? На твой взгляд?
Мари растерялась. Было очевидно, что её восприятие сильно расходится с реальностью, но не ответить честно было бы неправильно.
— Лет двадцать пять от силы. Я думала, что не больше двадцати трёх, когда мы познакомились… — Она сказала это и ещё раз внимательно вгляделась в черты Аскольда: кожа, которая явно каждое утро встречалась с бритвой, спокойные, чуть лукавые глаза, залегшая складочка лёгкой усмешки. Сейчас она бы с легкостью накинула ещё десяток лет.
— В этом году мне исполнилось сорок девять лет.
На глаза Мари невольно навернулись слёзы. То ли от обиды, то ли от непонимания. Так вот почему на неё так странно смотрели в банке!
— А мне семнадцать.
— Я не удивлён. Так что насчёт бала? — не стал продолжать тему возраста Аскольд.
— Когда он будет? — Мари сделала над собой усилие, чтобы спокойно задать этот вопрос. — И… неужели тебе не с кем пойти?
Аскольд рассмеялся.
— Кандидаток слишком много, и я устал от них всех. Они все как под копирку, от одного учителя манер и нравов, нашей местной светской львицы. Ни слова правды, ни нормального разговора. Так что, и да, и нет, не с кем.
— А когда бал будет?
— Через пару недель. Не сбежишь? — он улыбнулся. Сегодня он слишком много и легко улыбался.
— Куда мне бежать, Аскольд? — Мари сказала это, и тень легла на её лицо. Она прикрыла глаза, выдохнула, открыла глаза. — А чем займёмся сегодня? Ты же зачем-то пришёл?
— Я пришёл, потому что хотел тебя видеть.
Откровенность Аскольда была обезоруживающей.
— И всё.
— Я много чего хочу. Но ты скорее всего примешь только предложение погулять, вкусно поесть и пообщаться.
Мари не удержалась и рассмеялась.
— Чёрт, тебе и правда полтинник. Мои ровесники этого не понимают. Значит, просто гулять?
— Да, устрою тур гастрономического туризма! И могу показать достопримечательности. Ты знаешь, что особняк Skeletto — это признанный памятник архитектуры викторианской эпохи? А большинство комнат полностью сохранили изначальную обстановку?
Мари напряглась.
— Мы, вроде как договорились только на прогулку? Или в программу прогулки входит посещение спальни в особняке Skeletto? — она сделала шаг назад.
Аскольд усмехнулся:
— Заметь, про спальню заговорил не я. Но я тебя понял. С особо ценными достопримечательностями мы ознакомимся позже.
— Успокоил, — фыркнула Анита и вышла из гостиничного номера.
Довольный герцог последовал за ней.