Прошло больше месяца. И этот месяц Владлена металась не находя себе места.
Ей так и не хватило духу всё рассказать. К тому же внутреннее чутье, которому она привыкла доверять, подсказывало: «Жди». И она ждала. Готовила свой фирменный порошок забвения, заговорённый на отсутствие Мари для Элизабет и отца. В школе наплела что-то про жуткую болезнь, которая лечилась только в Новой Зеландии.
То, о чём ей сказали, казалось настолько нереальным, неправильным, невозможным. Уж кто-кто, а Владлена знала о потенциале своей сестрички.
«Жди», — говорил внутренний голос.
И она ждала какого-то чуда, едва веря в него.
* * *
Этот сумрачный день на Лысой Горе обещал быть для Аниты скучным и бесполезным. Аскольд уехал на два дня по делам своей Трансильванской типографии. Делать было откровенно нечего. А сидеть в библиотеке в одиночку и корпеть над теми древними талмудами, которые в последний раз достал для неё Аскольд, было не по душе.
И вот Анита со скучающим видом бродила по лавчонкам Лысой Горы. Она покупала какие-то безделушки всё на те же деньги, что дал ей при первой встрече Аскольд, и терепортировала покупки в свою спальню. Устав от безделья и бесполезных покупок, она заходила в кафешки и рестораны…
Светлая, даже слишком светлая голова привлекла её внимание за мутными окнами очередной таверны. Она зашла внутрь. Бомптириус Славный сидел, нахохлившись, над давно остывшим куском мяса, потерявшим уже всякую аппетитность. Тонкие пальцы его теребили изжёванную салфетку…
Убедившись, что это именно тот самый, её похититель, Анита подкралась к нему сзади, положила руки ему на плечи и, едва не касаясь уха, прошептала:
— Привет, Бомпти!
Бомптириус вскрикнул так, что даже невозмутимый охранник-вышибала у дверей трактира подпрыгнул.
Мгновение — и Анита села напротив испуганного блондина.
— Ты кто? — прошелестел он.
— Как нехорошо, Бомпти! Своих жертв надо бы в лицо знать! — она будто отчитывала его.
— Ты… ты Мари? — прошептал он, нервно озираясь.
— Я. — Ответила та и улыбнулась ему одними глазами, губы растянулись в ухмылке. — Что ж ты не ешь? Нет аппетита?
— Нет аппетита потреблять пищу в таком месте… — фыркнул Бомпти.
— Куда ж ты дел деньги, вырученные с драгоценностей? — искренне удивилась Анита.
— Можно подумать, эти безделушки стоят, как пять вилл!
— Вообще-то стоили они прилично. Но кто-то не умеет распоряжаться деньгами, да?
Бомптириус насупленно молчал.
— Неужели и Дюва тебя не вознаградила?
— Мари-Мари… Как ты наивна! — Он закатил глаза. — Не выгнала — вот и вся благодарность. Кстати, ты знаешь, что ко мне обращалась некая особа, чтобы узнать, жива ли ты?
— Да, и кто же? — рассеяно отозвалась Анита, подзывая официанта.
— Тебе ни о чём не скажет её имя.
— С чего такая уверенность?
— Да ты никого не знаешь на Лысой Горе, кроме меня и Ске….
Анита навострила уши.
— Кого?
— Я слышал, ты была на балу герцога Скелетто… Ты знакома с Аскольдом?
— Да.
— Слава Мраку! Он тот ещё подлец, но хотя бы порядочный. — Честно признался Бомпти.
Анита сделала необременительный заказ. Бомптириус продолжал мять салфетку.
— Что касается той особы… Её зовут Владлена. К сожалению, фамилию не помню… На всякий случай я сказал ей, что ты мертва.
Смуглая кожа Аниты посерела.
— Что ты ей сказал?!
— Что… мертва… а что? На всякий случай сказал…
— Бомптириус, скажи мне предельно откровенно, так откровенно, как никогда в жизни не говорил.
— Смотря что.
Она смерила его презрительным взглядом.
— Дюва точно уверена, что я мертва?
— Да.
— Она не будет продолжать поиски?
— Сильно сомневаюсь. Тем более, это была инициатива Амалии, а та вполне довольна твоим отсутствием.
— Значит, я могу встретиться с сестрой?
— Вполне.
— А домой вернуться!? — сердце её заколотилось. Мари почувствовала, что маска Аниты начала её тяготить.
— Можно. Белым до тебя нет особого дела…
— А Ричард??
Вид у Бомптириуса стал озадаченным.
— Вполне возможно, что не стоит… — начал было он.
— Неважно… он не будет мне мешать. — Анита рассуждала вслух, не обращая внимания не блеяние блондина. — А папа, Элизабет… как же они, должно быть волнуются!! И Влади… как я могла! — С этими словами она вновь подозвала официанта: — Водки! — И по выражению её лица паренёк понял, что одной стопкой дело не ограничится.
Бомптириус видел её словно впервые:
— И ты больше не вернёшься к этому? — он сделал странное движение руками, показывая на всё, вокруг себя.
— Что ты имеешь в виду?
— К Лысой Горе, к Аскольду… Ты будешь и дальше жить дома, верно?
Анита смотрела на него, как на умалишённого:
— Бомпти, ты в своём уме? Как я сейчас смогу всё это забыть? Как я смогу от всего отказаться? Я, что, на дуру похожа?
— В том то и дело, что похожа… Уходи!
— Нет. Я хочу быть и там, и здесь.
— Так не получится, — он криво улыбнулся.
— Получится!!
— Ну-ну… не кипятись. Но ты ещё вспомнишь мои слова.
— Да иди ты к чёрту! — Она вскочила с места. — Ты хоть знаешь, что говорит обо мне Аскольд? Он считает, что я сильнее его, что я могу согнуть в бараний рог кого угодно! — Она, шутки ради, заморозила одним взглядом Бомптириуса так, что только глаза его оставались подвижными. Эту технику они разобрали с Аскольдом буквально пару дней назад.
Вид у застывшего Бомптириуса был жалкий до ужаса. Анита рассмеялась и отпустила его.
— Не самого ты сильного противника выбрала, чтобы показывать свою силушку. — Зло ответил Бомпти, разминая шею. — Иди-ка на Гнильвецких потренируйся, чтобы понять, что ты — ничто.
Досада и упрямство не позволяли принять слова белого.
— Да иди ты! — она направилась к выходу.
— Мари, не делай этого!
— Ты уж определись, делать мне что-то или нет? — выплюнула она и вышла.
Бомптириус покачал головой.
* * *
Мари открыла своим ключом дверь, вошла в холл, облегчённо вздохнула — она дома. Прошла по привычке на кухню. Было чисто прибрано, едва уловимо пахло сдобой. Нашла порожки, с удовольствием один съела. Поднялась в свою комнату. В доме было на удивление спокойно. Только сейчас сняла из-за спины рюкзак, вытащила выпрошенное у Аскольда сочинение по некромагии и недавно купленные в одной из лавчонок четки. Привыкшая уже к коротким волосам Аниты, она не знала, куда деть свои собственные длинные, укладываясь поудобнее на кровати для чтения.
Увлечённая, она не заметила, как хлопнула входная дверь. Через пару минут на пороге её комнаты оказалась Владлена. Выражение её лица сложно передать словами: увидеть живую и невредимую сестру почти через месяц после «гибели» той. Мари валялась на кровати и читала небольшую книгу в кожаном чёрном переплёте с золотыми уголками; листы были желтоватыми с тёмно-коричневыми витиеватыми буквами. Края листов были чуть подёрнуты плесенью и, судя по немногочисленным, но весьма красочным иллюстрациям, книга была о некромантии. Мари лениво перебирала в руке чёрные четки, увенчанные на одном из концов залакированным черепом крысы.
Владлена даже попятилась от такого зрелища.
— Мари? — внезапно осипшим голосом окликнула сестру Влади.
— Да, Влади! — девочка подняла невинные глаза на старшенькую. — Ты что-то хотела?
Владлена словно очнулась и выдохнула:
— Ох… Да, очень хотела бы узнать, где ты пропадала?! Ты хоть знаешь, что я пережила?!
— Что там с Лиз и папой? — не обращая внимания на вопли спросила Мари.
Владлена осеклась.
— Они ни о чём не знают. Я тебя зачем-то прикрывала.
Мари с уважением глянула на сестру. А та, видимо и впрямь, недурная ведьма, раз смогла провернуть подобное. Наверное, стоило сказать сейчас, что и она — тоже…
— Но ты же могла позвонить хотя бы! — взорвалась сестра. — Хотя бы просто сказать, что ты — жива!
Мари лениво провела довольно длинным ногтем по виску.
— Да как-то в голову не пришло. А телефон я потеряла… — бесить Владлену было почему-то ужасно приятно. Она так смешно кричала на неё!
— Где ты была и чем занималась?!
«Пф, да ладно! Как будто ты сама не поняла!» — Анита внутри неё специально не стала скрывать свои мысли, проверяя, сможет ли Владлена прочесть их. Судя по всему, это было ведьме не под силу.
— Занималась? — Мари сделала вид, что задумалась. — Гуляла, многому училась…
— В смысле?
— Ну-у… много нового узнала.
— Правда? — Владлена саркастично ухмыльнулась.
— Да, — просто ответила сестра.
Владлена едва могла ровно дышать от гнева. Приходит как ни в чём ни бывало. Ни записки, ни смски, ни звонка. Гадина!
— Где ты была? — упрямо повторила она.
Мари подняла на сестру холодный взгляд Аниты.
— Боюсь, тебе ни о чём не скажет название. — «Скажет, ещё как скажет!» — Познакомилась с компанией, которая тусит по пещерам.
— По пещерам?! — переспросила Владлена, недоверчиво оглядывая Мари. — И где же стёртые в кровь ноги, груда грязной одежды и вонючий спальник?
— Она была довольно комфортной.
Владлена едва не закричала от ненависти. Сколько же можно ломать комедию!
— Значит, ты мне ничего не скажешь?
— Нет, не скажу, — отозвалась Мари.
— Да неужели?
— Иди к чёрту. Я хочу почитать.
Влади подумала, что и в руки не взяла бы эту гадость — не то что читать! Но промолчала и вышла из комнаты. Как же хорошо, что она ничего не сказала папе и Лиз!
А Мари так же продолжала лежать на кровати. И почему ей было не сказать правду? И почему бы ей не открыться той, кто желала ей добра?..
«А добра ли желала Владлена?» — и Анита затруднялась уверенно ответить на этот вопрос.
* * *
В этот вечер Владлена гуляла долго. Ещё около десяти вечера позвонил отец, поинтересовался, придёт ли она домой ночевать. Та ответила что-то невразумительное… Перемешанные в голове спиртные напитки не давали ни успокоения, ни даже опьянения… Та тяжесть, которая её снедала последний месяц никуда не уходила, она лишь усилилась.
«Это точно Мари? Я ничего не попутала? Ради чего столько людей мне солгали? В чём была цель?» — она задавала себе эти вопросы. И хотя ей хотелось думать, что эта девица в комнате сестры — самозванка, на самом деле Владлена, конечно же, отлично понимала, что именно это — и есть Мари. Другой вопрос, что с ней могло случиться.
Только в третьем часу ночи Владлена пришла домой. Она ожидала увидеть полную темень пред глазами и даже припоминала заговор, помогающий видеть в темноте, однако из кухни в холл пробивалось достаточно света, чтобы, по меньшей мере, подняться на второй этаж. Любопытство пересилило чувство усталости — и Владлена шагнула на кухню. Картина, открывшаяся ей, вызывала не то озабоченность, не то смех: Элизабет в прелестной оранжевой пижаме стояла чуть не с головой в холодильнике, судя по звукам, она отчаянно пыталась маленькой вилкой для лимона достать что-то из стеклянной банки…
— Лиз? — почти полностью протрезвев, спросила Владлена. — Всё хорошо?
Элизабет резко обернулась, чуть не выронив из рук небольшую банку с корнишонами.
— О… Владлена… — Она поспешно поставила банку на полку и закрыла холодильник. — Покушать захотелось, — она словно извиняющееся смотрела на свою падчерицу. Единственным желанием её было убежать наверх, к мужу.
Владлена поняла: или сейчас, или никогда. Либо не представится случая, либо не хватит духу, либо сделает что-то такое, за что просто нельзя прощать.
— Элиза, извини меня, пожалуйста. Спасибо, что ты сделала папу счастливым. Извини, что могла сказать или сделать что-то неприятное для тебя. Если можешь, не держи на меня зла…
Элизабет смотрела на Владлену, как если бы видела её в первый раз. Опыт подсказывал ей, что сейчас может последовать что-то особенно гадкое, а сердце нашёптывало, что брюнетка не лукавит.
— Ты мне не веришь… — усмехнулась Владлена. — Ты кушать хотела? Так достань всё и поешь по-человечески. Я могу уйти.
Мачеха покачала головой.
— Не уходи, лучше сядь. — И она достала открытую банку корнишонов с затонувшей на дне крошечной вилкой. — Вот блин… утонула…
— Ты же раньше не ела по ночам? — спросила Влади.
Элиза покачала головой.
— Нет, не ела. А теперь стыдно днём есть.
— Не поняла…
— Да я уже все запасы подточила, — улыбнулась та. — Помидорки уже давно ушли, теперь вот этих малявок покупаю.
— Лиз, ты чего? — Владлена, конечно, предполагала, но до сих пор не верила.
Вместо ответа Элизабет встала в профиль и демонстративно натянула на себе пижаму. Владлена отчётливо увидела чуть округлившийся животик.
— Ой… а сколько уже? — Падчерица подняла испуганные глаза на мачеху.
Та широко улыбнулась, как-то нелепо пожала плечами и совсем по-детски показала на пальцах четыре.
По щекам Влади сами собой потекли слёзы, она вскочила и порывисто обняла Лиз.
— Извини меня… Я тебя очень люблю… на самом деле. — Лопнула струна напряжения в груди ведьмы, и она чувствовала, едва ли не большее облегчение испытала и Элизабет.
— Я знаю милая, — Лиз едва заметно прикоснулась губами к волосам Владлены. — …Хочешь огурчик? — она с улыбкой отстранилась от неё.
— Нет, спасибо, — улыбнулась Влади. — Пойдём лучше спать?
* * *
Это был её второй выход в свет тёмного сообщества. И хотя первый раз прошёл вполне приемлемо, второй раз волнение захлестнуло Аниту. А причиной тому было странное поведение Аскольда. Ещё накануне приёма он достал из закромов своей матери целый гардероб вечерних платьев, и перемерил на подруге почти все фамильные драгоценности. И при этом напряжённо что-то бормотал:
— Слишком обязывает… Миленько, но не оценит. Хм… Тогда может… хотя, нет, оскорбится и проигнорирует…
На все вопросы он нервно отмахивался и зарывался в ворох юбок.
Накануне приёма Анита осталась в особняке. Ей было на удивление наплевать, что там думают родные… Пусть Владлена выкручивается как хочет, если охота.
И вот уже за пару часов до выхода герцог, взъерошенный и дикий, снова, совершенно игнорируя все вопли полуодетой Аниты, ворвался к ней и, казалось, едва замечая её, принялся за подбор подходящего платья из отобранных накануне. Сама девушка уже определилась и теперь, неловко вывернувшись, пыталась затянуть как следует корсет. Получалось медленно и неудобно.
— …Нет, это не пойдёт… Слишком ярко… Скромно… Не подходил… это можно… это не стоит… тааааак…
— Аскольд!
— …М-м… розовое платье… не. Красное? Сиреневое?..
— Чёрное!
— Та-ак… фиолетовое?.. Надевай!
Анита впервые смотрела на Аскольда как на умалишённого.
— Аскольд, ты что делаешь!?
— Мы же идём к Гробулль!
— И что?
— Эта светская львица должна тебя полюбить, принять на равных, сделать подругой. Иначе никто не будет с тобой общаться на Лысой Горе, кроме меня. Ясно?
— А при чём тут платья, туфли и ленты??
— Это же Натали!
— Мне это ни о чём говорит!
— Должно, ох, должно, моя дорогая Анита!
Наверное, никогда в преисподней не было более близких подруг, чем Натали Гробулль и Каролина Гнильвецких. Их обоих связывали молодость, красота и богемный образ жизни. Только Натали была, пожалуй, более свободолюбивой пташкой, нежели баронесса Гнильвецких. Истории двух подруг были чрезвычайно похожи: и та и другая были дочками мэров Лысой Горы, бывшего и настоящего, и обладательницами огромных состояний. И если Натали относительно повезло: её мать как бывший мэр Лысой горы получала немаленькое пособие, а сама Нати была наследницей огромного состояния её отца-француза, соизволившего отбросить тапочки, когда малышке было пять лет, то её подруга Каролина оказывалась меж двух огней: своим отцом и люто ненавидевшей её тёткой, Гильотиной Полежаловной Гнильвецких, которая под давлением своего властолюбивого брата была вынуждена подписать завещание в пользу своей племянницы.
Но вот однажды («в один чёртов денёк», — по выражению самой Натали) бывший мэр Лысой Горы Эттель Морквони познакомилась на очередном светском рауте с одним из известнейших шулеров и проходимцев ЛГ Аристархом Платоновичем Почесалкиным, уроженцем Восточно-европейской равнины. Но Эттель посчитала, что Почесалкин — великолепная партия для её дочери, которая порядком уж надоела бывшему мэру ЛГ своими выходками и неумением удерживать в руках деньги. Зеленоглазая блондиночка Нати наивно согласилась познакомиться с подачи maman с одиноким богатым дельцом Аристархом Платоновичем. Но бедняжка слишком поздно сообразила, чего от неё хочет стотридцатилетний Почесалкин. Она брыкалась изо всех сил, призывая на помощь Каролину, но ничто не могло сломить упорства Эттель и вредности Гильотины Гнильвецких, желавшей окольным путём лишить Каролину лучшей подруги. Но, несмотря на все мольбы и проклятия Натали, свадьба всё же состоялась. Теперь в своих письмах Каролине Нати подписывалась не иначе, как «Натали Гро Почесалкинн». За какие-то два года Натали родила двоих детей — мальчика и девочку, которых, однако, люто ненавидела и вообще ими не занималась, по крайней мере, мальчиком точно. Про девочку же она говорила: «У Роксанны такие миленькие подленькие зелёные глазки… прямо как у меня! Только на неё я могу возлагать свои надежды!»
Не прошло и пяти лет, как Аристарх Платонович Почесалкин и Натали перестали жить в одном особняке. Ещё спустя три года он забрал сына и уехал в Трансильванию, где, по рассказам очевидцев, сколотил нехилое состояние.
Что же касается Роксанны, и здесь Натали не повезло. Едва молодой Роксанне Почесалкинн исполнилось двадцать, она познакомилась с каким-то сомнительным магов из среды тех, чьи предки ещё во время Великой войны оказались за пределами и тёмно- и светло-магической преисподней. Одним словом он был тем, кого на Лысой Горе называли отщёпенцами. Ничтоже сумняшась, Роксанна бежала с ним от помешанной на светских раутах и бриллиантах мамочке. Стоит ли говорить, что Натали в течение года после этого изящно промокала платочком сухие уголки глаз на всевозможных светских мероприятиях. На деле же мадам Натали лишь облегчённо вздохнула.
И хотя вот уже сорок пять лет Нати не носила фамильное золотое кольцо с изумрудом, надетое когда-то на безымянный палец, она не переставала подписываться «Натали Гро Почесалкинн». И вот уже сорок пять лет после окончательного разрыва со своим супругом, оставаясь внешне прекрасной светловолосой ведьмочкой, Натали Гробулль вела исключительно светский образ жизни, живя на проценты от огромного состояния, оставленного ей давно покойным отцом и матерью, умершей десять лет назад.
* * *
Обычно они перемещались с Аскольдом по Лысой Горе пешком или телепортировались, куда было нужно. Это было быстро и удобно. Но сегодня происходило что-то странное: ради этой поездки Аскольд приказал заложить экипаж. Лошади тяжело переносили жизнь в преисподней, и потому были колоссальной драгоценностью. Такой драгоценностью, какую даже Аскольд Скелетто мог позволить себе с большим трудом.
Когда они говорили об этом раньше, Аскольд упоминал, что тело мага еще тем отличается от обывателя, что способность к магии компенсирует недостаток солнечного света, и только слабая человеческая психика требует иногда видеть солнце. А вот животные этим не страдают. Кажется, только крысы и тараканы могут переносить жизнь здесь…
Итак, в этот раз это был настоящий выезд, а не обыденная телепортация. Хотя и Анита, и Аскольд явно предпочли бы последнее.
Когда Мари была в Прабеле, она ни разу не почувствовала себя принцессой, хотя условно и могла бы ей называться. Сейчас же ощущения были, словно она — особа королевских кровей, и происходит нечто просто потрясающее. Тем более, что Аскольд, обычно с иронией глядящий на все светской действо, в этот раз был отвратительно серьезен.
Особняк Натали Гробулль, куда они направлялись, был в глубине драгоценного парка. Клёны, дубы, ивы на берегу искусственного пруда радовали глаз, пока они ехали по подъездной дорожке. Жёлтый, с огромными окнами-витражами особняк, возвышался в центре парка.
Экипажи, чем ближе к цели, двигались тем медленнее. Гости выходили нарочито медленно и чинно, и сама хозяйка встречала их у парадного входа.
Натали Гробулль была безупречна в чайно-розовом вечернее платье-футляре со шлейфом в розах. На груди хозяйки красовался потрясающих размеров чистой воды бриллиант в платиновой оправе. Безупречный макияж, обманчиво простая причёска с парой крошечных бутонов роз в локонах, фарфоровая кожа — всё говорило о том, что её внешность её главная инвестиция.
— Oh, bonjour, mon cher Ascolde! Quelle jolie petite fille avec toi… Не познакомишь нас? — она с деланным интересом подмигнула.
— Oui, Natalie! — спохватился Скелетто. — Cest ma amie Anita, — он так же перешёл на французский.
Анита только хлопала глазами. Её знаний французского хватило единственно для того, чтобы понять: говорят о ней.
— Ma chere, — Натали обратилась к Аните, — пройдёмте в дом, нас уже давно ждут.
Анита приподняла в недоумении бровь: кто её может здесь ждать? Не этот прохвост Бомпти же! Однако эти слова Нати произвели на Аскольда совершенно противоположное впечатление — он широко заулыбался, всем видом давая понять девушке — первый, так сказать, вступительный экзамен, сдан.
Тем временем Натали Гробулль уже вела под руку Аниту, игнорируя всех прочих гостей, которые также выходили из экипажей и поднимались ко входу.
Аните на мгновение показалось, что её с ног до головы окружило музыкой. Огромный, слишком светлый для Лысой Горы зал освещали тысячи свечей. Они отражались в цветных витражах окон. Публика, разодетая во все оттенки тёмного бархата, частью кружилась под звуки словно обезумевшего камерного оркестра, частью пристроилась рядом с баром и, потягивая горячительные напитки, поглядывала на танцующих.
Натали шла к эпицентру праздника, где стоял концертный белоснежный рояль. За ним вертлявый напомаженный маг пытался играть в такт обезумевшим музыкантам на балконе. Несколько молодых ведьмочек, не знающих, куда девать свои конечности с множеством украшений, пытались делать вид, что слушают игру этого господина.
Прямо перед роялем Натали резко развернулась и неожиданно резко хлопнула в ладоши. Музыка тут же замолкла, только шуршание многочисленных юбок не дали повиснуть тишине.
— Мои милейшие черепушечки! С радостью сообщаю вам о том, что мы наконец-то дождались нашего главного гостя! Великолепный Аскольд Скелетто наконец-то почтил нас своим присутствием. Однако, мои драгоценненькие, это ещё не всё! Он не один! — С этими словами она с нечеловеческой быстротой выдернула Аниту к себе. Девушка с трудом удержалась на ногах. — Его спутница на сегодня — эта мадемуазель, которая прибыла из некого места, название которого не желает разглашать. И что-то мне подсказывает, — она перешла на лживый громкий шёпот, — что это скорее всего Трансильвания, ибо не бывает у отщепенцев таких…
Зал послушно захихикал-зашушукался.
— Как вы угадали, моя милая, — злоба Аниты превратилась в улыбку, придав ей совершенно особый оскал, — я действительно проездом, причём из тех мест, о которых предпочитают не распространяться. — Она высвободила руку. Выдержала театральную паузу, подхватывая бокал вина, у проходящего мимо мертвяка.
— Не так уж много мест, которые наше скромное общество считает… неудачными, — с улыбкой парировала Натали.
Анита поймала взгляд Аскольда и его мысли «Прекрати! Не смей ей перечить! Ты должна ей понравиться!» Но у неё были другие планы насчёт этой мегеры. Зря, ох, зря Аскольд рассказал о ней так много!
Ведьма приподняла бровь:
— Ах, ну да, ну да… Конечно, не много — всего-то любое место, кроме Лысой Горы.
— Не преувеличивайте, моя дорогая, — выбить Натали из колеи было сложнее, чем кажется. — Только из уважения к памяти моей дорогой Кэр я не буду говорить вслух о том, с кем её сын проводит время…
— Натали, а давно ли вы виделись с дочерью? Говорят, у отщепенцев весьма сильная община благодаря её стараниям. — Вкрадчиво проговорила Анита. — Вы до сих пор хотите обсуждать меня?
Зал затаил дыхание.
Бледный Аскольд с ужасом смотрел на подругу. В его мыслях цензурного было маловато.
Анита оглядела зал.
— Смею представиться — Анита Демен, — она сделала пафосный. — Откуда я прибыла, не должно иметь для вас никакого значения, ибо для вас должно иметь вес только то, с кем я пришла сюда. Не правда ли, моя дражайшая черепушечка? — обратилась она к хозяйке бала.
Натали нервно улыбнулась брюнетке.
— А ты ничего… — тихо, уже только Аните сказала она. — Редкая сука. — И пленительно улыбнулась.
— Сказочный комплимент, — Анита снова сделала реверанс и вернулась к Аскольду. Казалось, сейчас у него повалит пар из ушей.
— Ты спятила?! Я сделал всё, чтобы она посчитала тебя своей!..
— Аскольд, только не пытайся убедить меня, будто это я начала этот фарс. Она же сама захотела скандала — она его получила.
— Ох, не пожалеть бы тебе об этом впоследствии… — Пробормотал он.
— По-моему, я ей понравилась, — усмехнулась Анита. — Эта твоя Натали та ещё извращенка.
— Посмотрим-посмотрим…
Они не успели сделать и шага в сторону бальной зоны, как из-за спин других гостей выплыла яркая высокая брюнетка в ослепительно-красном открытом платье, как у жены кролика Роджера. Анита вздрогнула.
— Аскольд, милый, — красотка беспардонно запечатлела на губах герцога многообещающий поцелуй, — где ты пропадал столько времени? Я соскучилась… — с большой претензией проворковала она.
— Эм… Э-э… Хочу познакомить тебя с моей спутницей… — Аскольд заметно смутился.
— Анита Демен, — пропела Анита, хотя ей казалось, что язык сейчас отсохнет, а глаза вылезут из орбит. Да, она знала, конечно… Но одно дело — просто знать, а другое — видеть своими собственными глазами. И чтобы в салоне у Натали?!..
На шее красотки висело до боли знакомое ожерелье.
— Владлена Курт, для друзей просто Влади, — она, словно случайно, задумавшись, медленно провела ногтем указательного пальца по собственной шее. Взгляд ей на герцога был полон ревности и гнева. — Мне казалось, Аскольд, мы о кое-чём договорились?
Анита взяла Аскольда за руку. Взгляд его до этого блуждающий и смятённый, стал твёрдым:
— Владлена, я рад тебя видеть. Ты всегда останешься моим другом. Но наша последняя встреча была… — Он запнулся. — В ней было больше, чем следовало. Я хотел тебя утешить — и сделал это.
— Была рада познакомиться, — Анита окончательно вытеснила в сознании Мари. — Мой молодой человек обещал мне пару танцев, — ведьма ослепительно улыбнулась.
Владлена хотела что-то сказать, но Анита её перебила:
— О! Может, вы хотите, чтобы я освободила вакантное место рядом с герцогом Скелетто? — Она вопросительно взглянула на сестричку и перевела взгляд на ошалевшего от такого напора Аскольда. — Поверьте мне, моя милая, теперь уж точно этого не будет. До конца дней моих я такого не допущу.
— Ничего-ничего, — прошипела ведьма, — всё в этой жизни поправимо… — И отошла от некромага и его пассии.
— Анита? — непонятно, то ли Аскольд был взбешен, то ли восторжен. — Что это было?
Она подняла на него уставший взгляд, говорить вслух совсем не хотелось — ушей вокруг было слишком много.
«Прости. Мне невыносимо думать, что кто-то еще может быть рядом с тобой».
«Ревнуешь?» — он, довольный, улыбался.
— Еще чего! — она надулась.
И Аскольд совсем не по-светски схватил её в охапку и закружил.
Нет, ну так обижаться было решительно невозможно! Она смеялась до икоты, дамы шушукались, Владлена злобно зыркала из своего угла. Ах, этот бал был просто прекрасен!
* * *
Владлена, злая как чёрт, влетела в дом № 19 и со всей силы хлопнула дверью. Из кухни выглянула обеспокоенная Лиз.
— Что-то случилось? — негромко спросила мачеха.
Владлена, несмотря на то, что внутри у неё всё закипало от бурлившей в ней ярости, попыталась улыбнуться. Получилось немного нелепо.
— Да нет, Лиззи, всё нормально. — Она оттянула одну из прядей. — А у тебя?
— Хорошо, только вот корнишоны уже кончились… — Она расстроено шмыгнула носом. Дэниел собирается отправить меня в какой-нибудь пансионат, чтобы мне и малышу было хорошо. Но без него мне хорошо не будет…
— Лиз, милая, так и объясни это папе. Скажи, что дома тебе лучше… — Владлена попыталась улыбнуться вновь, но сил на это уже не хватило.
— Владлена у тебя точно всё хорошо? — в мгновение всё ребячество ушло с лица Элизабет.
— Нет.
— Что случилось? Не хочешь рассказать?
Та покачала головой.
— Ты меня не поймёшь. Всё очень сложно.
Элиза позволила себе усмехнуться.
— И что же я не пойму? Расставания и измен? У тебя же всё и так на лице написано. Твоё — вернётся, не твоё — улыбнись и отпусти.
— Я не могу!! Как я могу отдать кому-то своё?? Как я могу отдать то, что я люблю?
— Кого.
— Что кого?
— Кого ты любишь. Ты так говоришь, будто любимого медвежонка у тебя забрали и другой девочке подарили.
Владлена вздрогнула всем телом.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто привела пример… — развела руками Элиза. — О чём ты?
Владлена опустилась на диван и положила голову на колени, словно на плаху.
— Кое-что вспомнила, из детства.
Элизабет села рядом и положила руку на спину падчерицы.
— То, что ушло, не вернуть.
— Не верю.
— Поверь, иначе будет только хуже.
— Хуже уже не будет. Я хочу бороться.
— Бороться надо за то, что хочет бороться за тебя. А отвоёвывать чужие земли — неблагодарное занятие. Отпусти.
— Меня и так никто не любит. Почему я должна отпускать последние крупицы?
— Что за глупости? Что за настроения, Владлена?! Ты же умница и красавица! А ну, подними глаза на меня, — Элиза взяла её голову в свои руки. — Ты ещё будешь счастливой. Только отпусти прошлое.
— Я обязательно буду счастливой, и не буду отпускать ничего, что принадлежит только мне.
— Как знаешь…
— Знаю.
* * *
Владлена бесила Мари до зубного скрежета, каждый раз притворяться, будто всё как прежде, было невыносимо. Ещё сложнее было держать себя в руках и не демонстрировать ей вновь приобретённые навыки. Сестра же, напротив, казалось, была счастлива, что Мари снова дома. Она даже не задавала вопросов, хотя, несомненно, на языке у неё они крутились. Одна с трудом играла паиньку, другая — поддерживала образ стервы.
Дом и домашние дела незаметно легли на плечи Элизабет, и, если бы Мари была до конца с собой откровенна, это её радовало. И вроде бы, стоило мачехе помочь, учитывая её положение, но больше желания пересекаться с ней лишний раз не появлялось. При ней невозможно было быть самой собой. Всё хорошее рядом с ней, даже против воли Мари, выплёскивалось наружу в виде бескорыстной помощи и сочувствия. А времени на это не было. По крайней мере, именно в этом девушка себя убеждала и чуть ли не убегала из дома к Аскольду, лишь бы не торчать с Лиз на кухне.
Как и прочие обывательские штучки, школа звала в свои объятия, однако теперь она не вызывала ни раздражения, ни удовлетворения, ни радости. Одноклассники, наученные опытом Майка, выбрали единственную доступную безопасную тактику — полный игнор. Мари словно перестала существовать. Полгода назад она была бы счастлива такому стечению обстоятельств, но теперь это страшно бесило. Хотелось поиграться мускулами и показать полный арсенал своих навыков. Хотелось нарываться и показывать зубы, но её избегали все, даже, кажется, учителя. Чем дальше, тем больше школа напоминала фарс. Усугубляло положение, что учебники были давным-давно прочитаны, а задачи прорешаны.
* * *
Мари зевнула и ещё раз попыталась сосредоточиться на уроке физики. Она оглядела класс: два-три человека что-то вдохновенно зубрили, ещё пара человек усиленно кропали конспекты с других уроков в своих тетрадочках, другие спали с открытыми глазами. Вот уже второй урок она слушала заунывное завывание физички. Мари лениво глянула в тетрадь, где только и было выведено «Теория Максвелла». Девочка с трудом подавила ещё один зевок.
«Сколько же времени я трачу на эту муть, — невольно думалось ей. — Я могла бы в это время выучить пару-тройку некромагических заклятий с Аскольдом, да и с камнем позаниматься… как раз новые мертвячки появились, есть, кого превратить…»
Едва-едва дожив до конца урока, Мари выскользнула из школы. Она вышла на освещённую солнцем улицу, прошла несколько кварталов и приостановилась, завидев маленькую скамеечку в тени яблони. Она устроилась поудобнее на деревянной скамейке и на мгновение перевела взгляд на небо.
«Небо… Свет… Чистота… Белые маги!.. — она порывисто встала, но мгновение спустя снова плюхнулась обратно на скамейку. — Интересно, Амалия точно уверена, что я мертва?»
Удивительно, что целых три месяца Мари даже не приходили мысли о белых. Как будто их и не существовало. Как будто и не было титула наследницы… У тому же соваться туда было бессмысленно и опасно. А Лысая Гора так умело захватила в свой водоворот жизни!
Внезапно пролетевшая мысль настолько потрясла её, что та подпрыгнула и едва не побежала к телефонной будке с надписью «Временно не работает». Порядком набегавшись по лабиринту запутанных, почти нежилых улиц, Мари с большим трудом отыскала наконец ту самую телефонную будку. Она запрятала в кучу прелой листвы свою школьную сумку и, приняв вид благообразной добренькой чародейки, шагнула в кабинку. В ту же секунду она уже видела ту же улицу, но уже заполонённую людьми в причудливых одеждах, которые не торопясь прогуливались, заглядывая в витрины маленьких магазинчиков.
Уже готовая вновь увидеть грязный серый туман Лысой Горы, Мари на мгновение растерялась. Она прошлась по паре улиц, так и не решившись приблизиться ко дворцу королевы, завернула в очередную уютную светлую улочку и вздрогнула: на груде хлама и грязного тряпья сидела какая-то кикимора с грязными, спутанными, довольно тёмными волосами в изодранном, некогда розовом, платье, которое было ей велико размера на четыре. Пока это чудовище её не увидело, Мари приняла уже привычный для неё облик Аниты.
Только когда Анита подошла к ней на расстояние трёх метров, кикимора её заметила.
— Э-эй! Найдётся пара медяков у чистенькой тёмненькой леди? — она обдала Аниту перегаром.
Та кинула бродяжке серебряную монету, та проследила за траекторией её полёта и поползла за серебром в кусты, росшие неподалёку. Наконец, она выползла задом из кустов с монетой в руках, со второго раза встала на ноги, затем снова шлёпнулась на землю, нашарила в куче хлама шерстяную кофту с одним рукавом и ровно тремя пуговицами, надела её и теперь уже с третьего раза приняла вертикальное положение.
— Идём, тут есть один милый трактирчик, — страшила повела Аниту по лабиринту узких переулков и, в конце концов, вывела к обшарпанной двери под вывеской «Обед у Дарти».
«По-моему, лучше было бы назвать «Похмелье у Дарти», — подумала Анита, но послушно шагнула в помещение. Это было первое место в светлой части преисподнии, где Мари не чувствовала этакой чистенькой благонадёжности, которая обычно пронизывала каждый уголок пристанища белых магов. Хмурые волшебники и ведьмы сидели за барной стойкой и потягивали напитки, один крепче другого. Почти никто ничего не ел.
Девушка в грязном платье подошла к бармену и повелительным тоном произнесла:
— Две водки.
— Я не пью, — возразила Анита.
— Всё равно, две, — девушка смерила спутницу удивлённым взглядом расползающихся глаз.
— Ничего я тебе не дам, ты мне и так задолжала пятьдесят медяков.
Пьянчужка прищёлкнула языком и кинула на стойку серебро.
Бармен поднял на неё удивлённый взгляд.
— Я не украла, — возразила она.
— Я за неё плачу, — вмешалась Анита.
Бармен хмыкнул и выставил два стакана с водкой. Девушка тут же опрокинула в себя первый, занюхала его единственным рукавом и опустилась на седалище перед барной стойкой. Она шмыгнула носом, ещё немного посидела и влила в себя и второй стакан, даже не закусывая.
Анита вздохнула.
— Давай, поговорим? — спросила она.
Женщина посмотрела на неё и слегка улыбнулась.
— Давай, — отозвалась та. — Э-эх! Какая же несправедливая штука жизнь! Ещё месяц назад я была лучшей подругой наследницы королевы, была фрейлиной самой Амалии, а сейчас я настоящий бомж… Меня выгнали из дворца мои же друзья, родные отвернулись от меня, потеряна связь с Ричардом… потому что пропит таччилд… — она залилась пьяными слезами. — И это после восьмидесяти лет верной службы!..
— А за что тебя выгнали?
— Не проследила-а-а-а!.. Не увидела-а-а!.. Дура-а-а!! — она завопила так, что многие стали оборачиваться, а самый приличный из всей этой публики маг поспешно вышел из трактира.
— Тихо, тихо! — Анита поспешно натянула на руки шёлковые чёрные перчатки и погладила Жюли по руке. — Ну-ну, успокойся…
— Не доглядела я за наследницей… А её возьми да и укради! — она грязно выругалась по-французски. — Mon amie, за что мне это?!
— Неужели наследницу так и не нашли, а похитителя так и не поймали? — деланно удивилась собеседница.
— Всё куплено, всё куплено, — Жюли закачалась, словно в гипнотическом трансе. — Всё сволочи продажные, грязные тёмные маги!! — внезапно рявкнула она.
Анита немного подумала, ещё раз взглянула на Жюли, достала сотовый, набрала номер Аскольда и стала прислушиваться к длинным гудкам.
— Алло… Аскольд?… Слушай, ничего, если я к тебе в ближайшее время заскочу?… Ну, через час… Слушай, Скелетто (при этих словах множество голов повернулись в сторону Аниты), хватит демагогию разводить. Мне приходить или нет?… Вот так бы сразу и сказал! И учти Скелетто, я хочу оказаться в твоём доме, а не в твоём борделе!.. Хорошо, тогда буду через два часа. Ну, давай… Пока! — и она захлопнула раскладушку.
— Кстати, я так и не знаю, как тебя зовут, — изобразила незнание Анита.
— Ж-жюли.
— А я Анита, Анита Демен. — Она немного помолчала. — Жюли, пойдём, я отведу тебя к моему другу.
— Зачем?
— Хочу тебя привести в порядок. Ведь ты обычно не так выглядишь. Верно?
— Верно. Mais cest ne pas russi ide[1]… Зачем я пойду к твоему другу, тем более, к тёмному.
— Он не тёмный маг, — возразила Анита, — он некромаг.
— Обрадовала! — воскликнула Жюли. — Я к нему не пойду.
— Жюли, ты что так и умереть здесь хочешь, на этой грязной помойке, чтобы потом над твоим тело поглумились местные маргиналы?
Жюли вздохнула и встала, держась за стойку бара.
— Ладно, идём. — Она ещё раз всхлипнула. — В какую же задницу летят мои принципы!.. Я покажу тебе короткую дорогу к тёмным.
Анита удивлённо приподняла брови, но последовала за Жюли.
Спустя примерно часа два, как и просил Аскольд, Анита и Жюли стояли перед особняком герцога Скелетто. Анита по-хозяйски толкнула тяжёлую тёмную калитку. Аскольд, заслышав шум во дворе, вышел встречать непрошенных гостей.
— Добрый день! Чёрт вас принёс… — он по-дружески чмокнул Аниту в щёчку. — А это ещё кто? — он вытаращил глаза на испускающую миазмы Жюли.
— О, это Жюльетта, моя давняя подруга, — промямлила Анита, выразительно глядя на Жюли. — К сожалению, с ней случилась неприятность, сущая мелочь…
— Э-э… М-м… Я вижу! — Хмыкнул Аскольд. — Рита! — окликнул он горничную. — Помоги мадемуазель Жюльетте с ванной и… гардеробом!
Невысокая брюнеточка едва ли не со свистом вылетела из-за угла и увлекла за собой Жюли. Аскольд в очередной раз хмыкнул и перешёл в гостиную к бару, Анита последовала следом.
— Что-то будешь? — спросил он.
— Не откажусь от мартини.
Герцог поспешно разлил по бокалам вино и с подозрением уставился на Аниту.
— Это кто?
— В смысле? А, это… Моя хорошая подруга, которой не повезло в жизни.
— И много у тебя знакомых-бомжей? — ехидно отозвался тот.
Анита нетерпеливо влила в себя остатки мартини и поставила бокал на стойку бара.
— Что ты хочешь от меня услышать? Я уверяю тебя, она здесь не задержится, я имею в виду твой дом. Как только Жюли оклемается, мы с ней переедем в Сон мага, где я живу последние пару недель. Так что мы не будем стеснять тебя своим присутствием более трёх-четырёх дней…
— Меня не интересует, сколько она у меня проживёт! — неожиданно громко рявкнул он, и сам на мгновение остолбенел от звука собственного же голоса. — Меня интересует, кто она.
— Моя подруга, — повторила Анита, тупо уставившись в бокал с вновь налитым мартини. — Мы познакомились с ней, когда я перекантовывалась у белых…
— И ты сейчас её у белых нашла? Долго пришлось искать злачные места в этом пристанище чистоплюев? — Не удержался и съязвил он.
— Не беспокойся, не долго, — с иронией ответила подруга. — Как мне тебя отблагодарить? — она заискивающе улыбнулась.
— Анита, очень прошу тебя, не приводи ко мне больше сомнительных личностей на санитарную обработку — у меня не клоповник!
— Зато бордель! — она весело рассмеялся.
Аскольд кисло улыбнулся, но, поняв, что девушка лишь по-доброму издевается над ним, рассмеялся в ответ. Теперь, спустя совсем немного времени, ему уже с трудом представлялось, как Анита может быть белой. Бомптириус, безусловно, просил помощи и поддержки у Аскольда, и не мог бы её получить, не рассказав хоть что-то об этой девушке. Но фразы, сказанные им впопыхах, давали самую общую картину. И больше на эту тему Бомптириус упорно распространяться не желал…
И ведь по большому счёту, Аскольд Скелетто действительно мало представлял, кем является Анита Демен, кроме того, что она рассказала ему в первую неделю их знакомства. Потому что потом она словно забыла о жизни до Лысой Горы.
* * *
Жизнь в тёмной преисподней походила на нескончаемый светский раут: бесконечные балы, маскарады, фейерверки, юбилеи, открытия новых склепов и кладбищ… Словом, всё не перечесть. Но, разумеется, не у всех была такая жизнь, а лишь у самой верхушки общества, богатой на грязнокровных аристократов. Герцог Аскольд Скелетто также принадлежал к их числу. Ну, а поскольку Анита не отходила практически ни на шаг от Аскольда и даже в последнее время часто оставалась в его доме с появлением здесь Жюли, она также постоянно присутствовала на подобного рода вечеринках. Но был у тёмного сообщества, пожалуй, только один горячо нелюбимый праздник, который отмечали в середине весны — День тёмной княжны, он же День Мести и Возмездия. Это был единственный раз в три года, когда весь бомонд собирался в чёрно-зелёных залах и псевдо-беззаботно попивал коктейли под уничтожающим своей презрительностью взглядом тёмной княжны. Так было заведено вот уже восемьсот лет, и Дюва не собиралась менять традиции.
И вот в календаре праздников Лысой Горы наступил этот особый, знаменательный день — День Мести и Возмездия. Особенно ценен этот день был тем, что именно в этот день считалось своим святым долгом отомстить своим недругам.
В этот день не было принято украшать жилища, хозяева, напротив, ревностно припрятывали своё добро по чердакам да подвалам, придавали дому самый непотребный вид и с самым скорбным видом показывали всем окружающим, что, мол, на них уже использовали все чары и возможности этого дня.
И уже по сложившейся традиции только особняк госпожи Гробулль не только не портил свой внешний вид, напротив — в этот день Нати особенно пышно декорировала свой дом цветами, гирляндами, блёстками и прочими украшениями. В том числе украшения на воротах перед этим домом своим размахом и разномастностью приводили в ступор случайных прохожих. Именно туда, к этим воротам, шла Владлена. Едва девушка подошла к воротам, над ними навис голубоватый туман, в котором она вполне явственно сумела различить черты хозяйки особняка.
— Натали, это Владлена.
— Владлена?.. Э-э… — Хозяйка едва ли её помнила.
— Владлена Курт!
— А-а! Дорогая, проходи, проходи, милочка!! — и ворота медленно отворились.
Когда Владлена подошла уже непосредственно к дому, на пороге её ждала Натали, облачённая в белоснежный брючный костюм и белые же туфли на десятисантиметровой шпильке, которые их обладательница называла не иначе, как домашними. Они расцеловались в честь встречи, и Натали провела свою гостью в уютную небольшую гостиную в чайно-розовых тонах.
После дежурных любезностей, предложения чая и кофе, Натали наконец спросила Владлену о причине её визита.
— О, Натали! У меня такая беда, — Влади картинно закатила глаза и тяжко вздохнула. — Ах… Соперница…
Натали со знанием дела кивнула и с надуманной серьёзностью начала давать советы:
— Во-первых, не беспокойся! Будь великолепна и невозмутима. Во-вторых, моя драгоценная, — Нати ласково обнажила зубки, — ты одна из моих лучших учениц, которая вполне могла бы подыскать и иную, менее скандальную, партию…
— Но я люблю Аскольда! — выдохнула Владлена и промокнула платочком сухие глаза.
— И в-третьих, моя милочка, я тебе обязательно помогу, будь уверена!
Владлена тут же широко благодарно улыбнулась, но быстро спохватилась и слепила второпях скорбную мину.
— О, Natalie! Merci, ma amie, ты так добра…
— Мне в удовольствие помочь тебе, — проворковала та, по-светски скаля зубки.
* * *
Горничная как раз затягивала Аните корсет, когда в ворота резиденции Скелетто постучали. Анита, оттолкнув служанку, в полураздетом виде спустилась вниз, чтобы самолично ответить по магофону. Едва она нажала на чёрную кнопочку, перед ней в голубоватом сиянии выплыло как всегда самодовольное лицо Бомптириуса.
— Ты?! — только и сумела выдавить Анита.
— Я? Что я?! О! Привет, Ма… э-э… Анита! — Бомптириус широко по-идиотски улыбнулся и помахал рукой.
— Что ты здесь делаешь? — прошипела та.
— Пусти меня, — в миг посерьёзнел Бомптириус, — я тебя хочу кое о чём предупредить.
Анита секунду подумала.
— Ладно, — и щёлкнула пальцами.
Едва Бомптириус Славный оказался на пороге особняка, Анита чуть ли не за шкирку протащила его по коридорам, впихнула в кабинет Аскольда и заперлась изнутри.
— А ты классно выглядишь! — хмыкнул он, ощупывая её глазами.
— Да, мне тоже нравится! — ответила Анита, а Мари поёжилась и пожалела, что не накинула на плечи хотя бы платок.
— Знаешь, — после минутного молчания изрёк Бомптириус, — у меня есть для тебя некоторые новости. Тебе решать, хорошие они или плохие.
— И что я могу не знать? — иронично ухмыльнулась Анита.
— Ты знаешь, на какой праздник пойдёшь сегодня? Точнее говоря, на чей? — вызывающе спросил Бомптириус. И сам же ответил: — К Дюве, к той, от кого чудом спаслась!
Мурашки пробежали по смуглой коже Аниты, и она опустилась в кожаное кресло.
— Она меня не узнает?
— Возможно… — обнадёжил её Бомпти. — Но тебе всё равно не стоит там появляться.
— Если я не появлюсь, это вызовет лишние вопросы, — она зажмурилась и сжала кулаки.
— Это ещё не все новости, — ухмыльнулся Бомптириус. — Кое-что по поводу Мари есть…
— Что именно?!
— Наследница Мария Амалия признана без вести пропавшей, прислуга, упустившая её, уволена…
— Жюли? — расслабившись, спросила Анита.
— ВСЯ прислуга, охранявшая вас, Ваше Высочество, уволена. Абсолютно вся.
— Это сделал Ричард? — она зло сузила глаза.
— Нет, Ричард, напротив, удивительно спокоен. Кажется, он единственный из белых магов знает, что с тобой произошло. Это сделал Людвиг дель Марко. Ты же знаешь, королева ни на что не способна, кроме мелких козней раз в тридцать лет…
— Людвиг?!? Да как он посмел?! — вскрикнула Анита и вскочила с кресла. — Если бы ты только видел, Бомпти, в какой дыре и в каком виде я нашла Жюли… Представляешь, фрейлина её высочества валялась на вонючем тряпье в захолустье у какой-то грязной таверны и выпрашивала гроши! Позор! Конечно, я её забрала с собой…
— Так она знает, что ты — Ма…?
— Не произноси это имя!!! — рявкнула Анита. — И, нет, она не знает, — ровным голосом добавила она.
— Что ты собираешься с ней делать? — серьёзно спросил Бомптириус. — Так просто отпустить к белым магам?
— Слушай, Бомпти! Ты уж определись, а? Либо ты местный дурачок, либо кладезь мудрости. А то у меня мигрень от этих твоих перепадов, — Анита сжала пальцами виски. Она гневно прошлась туда-обратно по комнате. Бросила на Бомптириуса ещё один раздражённый взгляд, и добавила, наконец: — И, да, я именно так и хочу сделать. Здесь она не к месту, мне даже нечем её занять. И избегать её становится странно.
— В таком случае, посмотри на меня и скажи, но только честно, тебе нравится моя жизнь? — спросил, немного покраснев, Бомптириус.
— А ты то тут при чём? — саркастично приподняла бровки Анита.
— При том, что я — белый маг.
— Гхм… э-э… Прости, я верно расслышала? — переспросила она. — Ты сейчас серьёзно? Мне казалось, что ты просто врал тогда…
— Да, у тебя всё в порядке со слухом и, да, я говорю сейчас совершенно серьёзно, — подтвердил Бомптириус. — Просто, пожалуйста, поверь мне — расскажи всё Жюли, и пусть она уже сама для себя решит, как ей поступить… Хотя, ещё лучше будет, если ты сумеешь изменить ей внешность, и пусть она тогда уже действительно сможет построить новую жизнь, если она того хочет, разумеется…
Повисло молчание.
— А что же сегодняшний бал? — спросила девушка.
— Не знаю, — он запнулся, — Анита. Тебе решать. Но я бы попытался свести риск к минимуму и как можно меньше лезть на глаза Дюве.
Семья де Бротт не была ни знатной, ни богатой, и, тем не менее, Гарибальд де Бротт любил повторять своему маленькому сыну Виаренту предания о крестовых походах, в которых якобы участвовали его предки, насылавшие эпидемии чумы, о драконах, которых они же будили в горах и которые потом сжигали пол-Европы. И каждый раз рыцари де Бротт были то графами, то маркизами, то баронами… На вопросы маленького сына Гарибальд только крякал и говорил, что у него нет денег для содержания титула. Но Виарент понимал, что его честолюбивому отцу не по сердцу положение трактирщика и он хотя бы в своём воображении представляет себя и свой род любимцем фортуны.
И всё же очень во многом Гарибальд де Бротт был прав: ещё его отец, Артур де Бротт, был богатым купцом, торговавшим в Западной и Центральной Европе, чуть позднее даже в Америке, слыл удачливым дипломатом и всегда был «своим» при дворе всех тёмных княжон. Но к 1809 году в том числе и всвязи со сменой тёмной княжны (в 1807 году подругу Артура Арабеллу сменила жаждавшая власти Неона) отношения к господину де Бротт резко ухудшилось. Большая часть связей с заграницей полетела в тартарары из-за смены дипломатического корпуса, а у Артура, которому к этому времени было уже сто пятьдесят семь лет, не было уже той энергии и того куража, чтобы вновь выстраивать свой бизнес, тем более, что денег ему должно было свободно хватить ещё лет на пятьдесят более-менее скромной жизни: пара экипажей, трёхэтажный особняк в центре ЛГ, батальон прислуги и псарня. И так бы всё и было, если бы в 1814 году не умерла внезапно его любимая жена; сам Артур умер через год от апоплексического удара. Всё состояние было поделено между двумя наследниками купца, правда, в неравной степени. Куда как большую часть наследства, от которого Гарибальд получил лишь две тысячи золотых, досталось его старшему брату Рональду. Тот не замедлил промотать состояние, сколоченное отцом чуть ли не за сто лет. Но Гарибальд поступил мудрее своего братца, купив себе трактирчик у его спившегося хозяина за восемьсот золотых, ещё столько же стоил ремонт и иже с ним. Вскоре младший де Бротт весьма удачно женился на девушке из небогатой рабочей семьи, чем обеспечил себе славу порядочного хозяина. Через несколько лет родился сын, Виарент, любимый отпрыск Гарибальда, впечатлительный и фантазирующий мальчик с весьма скромными, не в пример отцу, магическими способностями. И хотя мать это немало беспокоило, Гарибальд нисколько не волновался, приговаривая, что трактирщику, даже в преисподней, магия ни к чему.
Гораздо менее мирно и положительно развивались события у старшего де Бротт. Он сумел промотать все деньги своего отца за какие-нибудь три года и, тем не менее, он по-прежнему был вхож в дорогие пабы и рестораны, дамы в гостиных улыбались ему, а купчихи мечтали выдать за этого светского щёголя своих дочерей. А потому и неудивительно, что в 1819 году Рональд женился на голландке Луизе фон Бёзеф, сев тем самым на толстую купеческую шею её папаши. Радовалась этому союзу только влюблённая до умопомрачения Луиза. Зять слишком быстро развеял все иллюзии: мать Луизы была в шоке от постоянных похождений «Ронни», а её отец каждый раз хватался за сердце, узнавая, что супруг его дочери вновь похозяйничал в банковской ячейке, где хранились наиболее ценные ювелирные украшения семьи фон Бёзеф. Но несмотря ни на какие обстоятельства на исходе первого года супружеской жизни Луиза родила сына, которого она же и назвала в честь своего деда Джозефом (Рональд не мог никак дать имя своему сыну по одной лишь причине — он был, во-первых, в неизвестном направлении, во-вторых, он был в запое). Как ни странно, Джозеф был очень одарённым и смышлёным мальчиком, каждый член семьи с удовольствием отмечал в нём свои собственные черты. Однако и в бочке мёда была ложка дёгтя: маленький де Бротт был практически лишён каких бы то ни было магических способностей. Но благодаря тому, что Джозеф очень рано понял, что ему куда как выгодней общаться с мамой и её родственниками, чем с папой, бабушка и дедушка лишь умилённо пускали слезу, когда волшебная палочка щёлкала мальчика по носу, не желая ему повиноваться, и покорно отгоняли нечисть от постели внука, когда та скакала вокруг его кроватки в мирный послеобеденный час. Положение обожаемого внучка усугублялось ещё одним обстоятельством: не прошло и восьми лет с его рождения, как Рональд окончил свои дни в палате для буйнопомешанных Клинической лечебницы ЛГ. Последняя окова, пусть даже такая никчёмная, спала, открыв малышу Джозефу путь ко вседозволенности. Он рос капризным и не признающим никаких правил ребёнком, чужого мнения для него не существовало, а мнения рядом проживающих лиц трогали его лишь из-за того, что от них зависело его материальное благополучие. Такие догадки его матери о невероятной схожести Джозефа с Рональдом подтвердились, когда в 1857 году умер её отец, обеспечивавший семью, и Джозеф, должный занять место своего деда в купеческой гильдии и за его счётами, попросту отказался это сделать, взвалив все заботы на вора-управляющего, который не замедлил обокрасть семью фон Бёзеф — де Бротт. Но о банкротстве стало известно только в 1860 году, а в 1858 Джозеф, ещё будучи вполне состоятельным молодым человеком, женился на тёмной ведьме с не менее тёмными корнями по имении Барбара Шпилль. Луиза де Бротт была категорически против, а мать Луизы, узнав о тайном венчании внука, отравилась. Но спустя два года, когда, как было написано выше, семья оказалась на мели, Луиза была вынуждена стать приживалкой в доме своей невестки. Также надо отметить, что Джозеф тщательно скрывал от жены свою слабость в магии, но спустя год после своего появления в доме Барбары Луиза совершенно случайно проговорилась о недостатке «своего мальчика», наивно полагая, что та великолепно осведомлена об этом недостатке мужа. Тот милый летний вечер 1861 года Джозефу напомнил все гравюры, изображающие инквизицию. Кем он только не был по словам жены! Но прошла неделя и, как показалось Джозефу, Барбара смирилась и успокоилась. Через год жена забеременела, а в студёный январский полдень родила дочь, которую назвала Урсулой. И первое, что она сделала, едва прошла неделя после рождения крошки, — выгнала своего супруга и его матушку из своего дома. Их судьба Барбару более не волновали, впрочем, как и автора. (Единственное, что мне известно о дальнейшей жизни Джозефа — примерное место и время его смерти; он умер нищим у одной из «лап» Эйфелевой башни около 1930 года.)
Прошло пятнадцать лет, и Барбара де Бротт с ужасом осознала, что у её любимой и единственной дочери всё тот же проклятый недостаток её папаши — она не может колдовать. Барбара не раз и не одну сотню раз вздохнула, прежде чем приняла решение: она должна передать Урсуле максимум знаний и навыков, не требующих никакой магии, но столь нужных в преисподней. А когда спустя лет тридцать девушка пройдёт испытание на выживание, она, Барбара, пожертвует своей силой, а, значит, и жизнью, ради дочери.
Урсула де Бротт оказалась способной ученицей. Часть способностей матери и впрямь достались ей, но это была такая кроха от того, чего она ожидала! У неё не было даже магического чутья, которое есть у последней крысы в преисподней! А честолюбие, свойственное фамилии де Бротт, не давало ей покоя на своём мирном поприще захолустной знахарки…
* * *
Анита постаралась как можно скорее выпроводить Бомптириуса из особняка. Уверенность в собственных силах смешивалась с привычным страхом, то новое, что рассказал ей Бомпти, плохо укладывалось в голову, путалось и словно сминалось со всем тем, во что она уже привыкла верить. В задумчивости она дошла до своей комнаты, где её по-прежнему ждала прислуга. Она безвольно расставила руки, позволив продолжить одевать себя. Что-то, что она узнала, было слишком неправильным, слишком искусственным, ведь как можно бояться того, кто по сути своей совершенно безобиден для неё. Ничего выдающегося…
«Я начинаю рассуждать как Аскольд! — фыркнула она про себя. — Будто бы имеет значение только тот, кто всемогущ, а не тот, на ком лежит бремя власти! Хм… интересно, насколько я сильнее Дювы?..»
Служанка уже давно ушла, а Анита так и продолжала смотреть на себя в зеркало. Только спустя ещё несколько минут она, наконец, опомнилась и поспешила в покои Аскольда, который как раз уже должен был заканчивать свой туалет. На мгновение застыв, будто статуя, около его двери, она постучала.
— Входи, Анни. Мне как раз нужна твоя помощь.
Она облегчённо вздохнула и шагнула в комнату. Герцог стоял ещё до сих пор полуодетый, щеголяя голым торсом. От неожиданности прошли мурашки по коже… Она ведь никогда всерьёз не задумывалась…
— А… кхм… какая помощь? — постаралась убрать волнительную дрожь из голоса Анита.
— Как думаешь, что мне надеть? Выбрать что-то строгое и непримечательное или яркое и запоминающееся?
— Смотря что ты хочешь, — усмехнулась она. — Привлечь как можно больше внимания или же оставаться незамеченным. Думаю, стоит выбрать что-то сочетающееся с моим платьем, — она чуть нервно улыбнулась.
— Окей, понял, — и спустя уже секунду он был полностью одет. В этот раз его выбор пал на костюм английского вельможи пятнадцатого века. Разумеется, он не мог упустить возможности прицепить свой любимый плюмаж к бархатному багровому берету.
Анита только про себя усмехнулась. Рядом с герцогом она неизбежно чувствовала себя куда более серой и нормальной.
— А может, вообще никуда не пойдём? — неожиданно спросила она.
— О-о… Я тебя великолепно понимаю. Мне тоже хочется отправить справку от доктора и свои сожаления, и никуда не идти. Однако, поверь, общество будет всё то же, ничего нового и страшного, кроме…
— Дювы?
Он пару мгновений помялся.
— Да, пожалуй. — Аскольд хмыкнул себе под нос и подошёл к зеркалу, не без удовольствия поправляя страусовое перо на берете. — Трудновато, знаешь ли, предаваться незамысловатым увеселениям под тяжёлым взглядом…
— Её все боятся?
— С чего ты взяла? — Обернулся он к девушке.
— Она такая сильная? Или злая?…
Он весело рассмеялся:
— Ни то, ни другое. — Улыбка медленно сползла с его лица. — Она просто умная. Она умелый манипулятор и игрок. Мало кто знает, но это единственные её достоинства, однако для неё спасительные.
— Вот как! — она понимающе покачала головой и нервно стиснула руки в кулаки. — Ну так как, идём?
— Идём…
А идти ни тот, ни другой не хотели совершенно.
* * *
Когда Аскольд и Анита вошли в тёмно-зелёный малахитовый зал, бал уже был в самом разгаре. Дюва, как и полагалось тёмной повелительнице, сидела на возвышении в гордом одиночестве. Анита невольно передёрнулась, увидев на груди княжны татуировку в виде скорпиона и змеи, представив себя этим самым несчастным ужом. Насколько сильна она и слаба тёмная княжна? Насколько повелительница уверена в своих силах и враках Бомптириуса? Не просочились ли сведения из Прабела в замок тёмной княжны? Может, только для того она и высматривает здесь что-то в зале, чтобы наконец обнаружить её, Аниту?
Если стоять в стороне, ничего не изменится. Так не лучше ли сделать и пожалеть, а не не сделать и пожалеть?
В её голове родилась блестящая мысль.
— Аскольд, я отлучусь на пару минут? — светским тоном спросила она.
— Да, конечно.
Анита отошла за ближайшую колонну, коих было великое множество, сконцентрировала все свои силы и… телепортировалась прямо за спиной Дювы. Та немедленно вскочила с трона и дико уставилась на Аниту, которая, в свою очередь, словно ни в чём не бывало, расправляла складки на юбке.
— В чём дело? — змеи в ушах княжны зашипели.
— Оу! Простите, моя дорогая! Я искала дамскую комнату, — и Анита обворожительно улыбнулась.
— Какая ещё… — у княжны не нашлось слов.
— О, простите, вы не знаете, да? Ой, не хотела вас тревожить… — невинно приподняла бровки Анита. — Даже как-то неловко: мы вот с вами ведём светскую беседу, а вы не знаете моего имени. Спешу это исправить! Анита Демен, — и девушка, очаровательно оскалившись, подала руку для рукопожатия.
Несколько секунд Дюва стояла в замешательстве. Никто никогда так просто не смел вторгаться в личное пространство тёмной княжны. Эта девчонка была либо слишком глупа, либо слишком умна и сильна… А ещё эта нахалка ей определённо нравилась. Она пожала руку.
— Я вас никогда не видела, Анита, но вы мне кого-то напоминаете…
Мари передёрнулась, что Анита успешно скрыла.
— Я из незнатного рода ремесленников и проездом на Лысой Горе, правда, мне здесь пришлось подзадержаться. Но мне посчастливилось познакомиться с младшим герцогом Скелетто, и мне настойчиво рекомендовали появиться на этом великолепном балу.
— Вы полагаете, мисс Демен, что маги не по своей воле приходят сюда? — задала вопрос Дюва и чуть прищурила глаза, разглядывая собеседницу.
— Некоторых — возможно, но большинство с большой радостью идут к вам, — парировала неожиданный вопрос Анита.
— Вы правда так думаете? — легко усмехнулась Дюва. — А что же заставило герцога Скелетто прийти сюда?
Анита не успела ответить. Она услышала стук каблуков за своей спиной и развернулась. В трёх метрах от неё стояла Владлена в ошеломляющем чёрном обтягивающем платье с невообразимым декольте и абсолютно открытой спиной. На шее у неё было всё то же ожерелье.
— Дюва, здравствуй! Рада тебя видеть! — она шикарно улыбнулась.
— Владлена, дорогая! — и они троекратно расцеловались. — Решила почтить свою госпожу своим присутствием? — спросила она с едва заметной тенью сарказма, которую, однако, уловила Влади.
— Можешь себе представить, да! — и она вновь улыбнулась. — Здравствуй, Анита! Давно не виделись! — обратилась она к девушке с непривычным для Мари выражением плохо скрываемой ненависти.
— Я тоже просто счастлива видеть тебя… э-э… Владлена. Тебя ведь зовут Владлена, верно? — с немалым удовольствием стала ломать комедию Анита.
— Дорогая, должна тебе признаться, я не люблю цирк. — Холодно ответила та, хорошо понимая, что Анита прекрасно помнит её имя.
Анита побледнела. «Мари узнана??»
— Ну же, девочки, не ссорьтесь! — протянула Дюва. — Я не хочу, чтобы мои подданные ссорились между собой! — Эти слова княжны явно говорили о том, что Анита прошла тест на «отлично», впрочем, как и всегда.
— Анита, вот ты где! — послышался со стороны зала оклик Аскольда. В его руках, как и всегда на подобных раутах, особенно если большую часть времени он пребывал в одиночестве, был бокал с коньяком. Он лёгким шагом приблизился к Аните, словно бы привычно приобнял её за талию. Они развернулись и сделали уже несколько шагов прочь от трона…
— Аскольд?! — недовольный оклик Владлены заставил обратить внимание герцога на её персону. По всему было видно, что ещё мгновение назад Аскольд свою бывшую девушку не замечал.
— А, Владлена! — взгляд Аскольда потеплел, Анита позеленела. — Как твои дела? — Всё в том же благожелательном тоне продолжал Скелетто.
— Спасибо, милый, недурно… на досуге общаюсь с Наталишечкой… — она многозначительно улыбнулась. Аскольд тут же заметно напрягся, что не ушло от внимания Аниты.
— Да-да, — натянуто рассмеялся он, — я в курсе… Я так понимаю, бывшая наставница до сих пор может дать тебе пару полезных советов?
Анита была впервые свидетелем того, как может язвить Аскольд.
— Разумеется. — Осклабилась Владлена. — Ума у неё не много, однако, её опыту можно позавидовать…
— Так, давай ты будешь только завидовать её опыту, а не перенимать его, ладно? — он рассмеялся, но смех был напряжённым.
— Мой славный герцог, может, вы не будете меня учить жить, ибо этому меня неплохо обучила Нати? — сверкнула глазами ведьма.
Анита не смогла сдержать смех:
— Чему может обучить эта наивная блондинка?? Как кадрить противоположный пол? — Она искренне рассмеялась.
Владлена пошла пятнами. Аскольд закашлялся, пытаясь сдержать смех.
— Ничего смешного… — прошипела та.
Анита, поняв, о чём идёт речь, не удержалась:
— Разумеется, для некоторых только это и имеет значение!
* * *
На следующий день утром Владлена постучала в дверь спальни Мари. К её огромному удивлению дверь была не заперта, а за ней слышалось приглушённое посапывание. Девушка нерешительно зашла в спальню. Сестра лежала, уткнувшись носом в подушку, с видом абсолютнейшего ангела, который в жизни ничего неприличнее слова «фиг» не говорил. Влади остолбенела. Она то думала, что сестрица теперь днюет и ночует где-то на Лысой Горе.
Мари пошевелилась под одеялом и открыла один глаз, второй не открывался из-за наличия под ним подушки. Она потянула носом воздух.
— Влади? — пробормотала она. Мари ещё раз шмыгнула носом. — Доброе утро.
— Доброе… — осипшим от удивления голосом проговорила Владлена. — Как дела? — заискивающе спросила она.
Мари перевернулась на спину, зажмурилась и рывком села на кровати.
— Голова ещё цела! — хмыкнула она, но тут же хлопнулась обратно от жуткой головной боли. — Влади, во-он там минералка стоит… Будь другом…
Владлена хмыкнула, но дала сестричке полуторалитровую пластиковую бутыль, полную более чем на три четверти. Мари осушила её едва ли не в несколько крупных глотков.
— Теперь можно жить дальше, — она ещё чуть-чуть полежала, а затем медленно села на кровати.
— Мари, а где ж это тебя так угораздило так…
— Выпить? — непосредственно упростила задачу сестре Мари. — Да так, у друзей. Был небольшой фуршет.
— Фуршет, говоришь?
— Мда… Фуршет. А ты что-то имеешь против? — подняла на Владлену блёклые серые глаза Мари. — Кстати, среди приглашённых был один милый молодой человек. Ске… (Влади напряглась.) Скотт. Его зовут Скотт. Он меня пригласил сегодня в кафе.
— И ты пойдёшь? — настороженно спросила Владлена, подозревая о ком действительно идёт речь. Слишком странно было в это поверить, ведь некая Анита!..
— Ну, не отказываться же мне! — закатила глаза Мари.
— Что ж, это твоё дело.
— Ты как всегда права, сестрёнка, — промурлыкала подруга герцога Скелетто.
Спустя полчаса Владлена спустилась на кухню, где уже колдовала над завтраком Лиз.
— Доброе утро, Влади! — обернулась она, услышав шаги старшей падчерицы.
— Привет, Лиззи.
— Что-то стряслось? — Элизабет повернулась к девушке. Влади невольно задержала взгляд на порядком округлившемся животике мачехи.
— Не знаю, Лиз. Я ничего не понимаю. Я не понимаю Мари. — И она запустила пальцы в длинные чёрные волосы.
— Вы поссорились?
— Боже упаси!.. Хуже.
Элизабет повела головой и исподлобья посмотрела на Владлену:
— В смысле?
— Э-э… Лиз, прости, но я тебе потом скажу. Хорошо? — и она почти выбежала из кухни.
Элиза пожала плечами и вновь повернулась к плите, а когда вновь обернулась к обеденной зоне, чуть не вскрикнула: за столом с задумчивым видом сидела Мари.
— Как ты зашла? Я тебя не слышала. — Вздрогнула Лиз.
— Научилась тихо ходить, — весьма мягко, но с заметной толикой иронии ответила девушка.
— Будешь завтракать? — спросила мачеха.
— Лиз, у тебя когда-нибудь было такое чувство, что ты стоишь на развилке, причём одна дорога кажется прекрасной, но с кошмарным концом, а другая сложной, но со светлым будущим?
— Милая, вся жизнь — именно такая большая развилка, — нежно улыбнулась Элиза, от чего Мари вдруг стало почему-то не по себе.
— А я уже чувствую под ногами красивую, удобную дорогу, — пробормотала Мари.
— Конец будет печален, — спокойно ответила Лиз. — Мари, может, ты мне объяснишь, что же всё-таки происходит? — спросила она, вытирая руки о вафельное полотенце.
— Не сейчас, хорошо? Потом… Может быть, когда-нибудь… позже… Хорошо, Лиз? — и она поспешно вышла из кухни.
— Мари, а завтракать?.. Хм…
«Дурдом форменный!!» — Элизабет покачала головой и стала раскладывать гренки с сыром только на себя и Дэниела.
* * *
То, как действовало присутствие Элизабет, Аните совершенно не нравилось. Вот сегодня после так и не состоявшегося завтрака её зачем-то потянуло на откровения.
Ну, чего Аскольд может не знать? Кроме того, что она из обывателей и была у белых?
Тьфу, ты… Ощущение, будто лопнешь, если всё не расскажешь начистоту!
— Тук-тук? Можно? — «постучалась» в дверь кабинета Аскольда Анита и заглянула внутрь.
Скелетто на мгновение покраснел и легко, словно обиженно, улыбнулся.
— Здравствуй, Анни. Ты сегодня рано, — заметил он. — Зато больше успеешь сделать. У меня сегодня были планы научить тебя готовить отвар многословия. Исключительно простое — мне проще его сделать, чем шнурки завязать…
— Аскольд…
Скелетто остановился на полуслове и вопросительно посмотрел на Аниту. Та стояла и пронзительно, моля смотрела ему в глаза, чего раньше с ней ещё не случалось. Он пожамкал в руке листы бумаги и сел обратно в кресло.
— Аскольд, я… я… — она запнулась.
— Ты…
— Я солгала тебе, — выдохнула девушка.
Аскольд весело рассмеялся, но, как показалось Мари, угрожающе.
— Да я давным-давно всё знаю! — и он снова расхохотался.
— Правда? — во рту у наследницы белых всё пересохло, она сделала шаг назад.
Герцог скрестил руки на груди:
— Я не понимаю твоего волнения, Анни. Неужели ты до сих пор веришь в сказки?
Анита сделала ещё один шаг назад.
— Не понимаю…
— Ты действительно думаешь, что я тогда случайно встретил тебя в ломбарде? Что никто не дал мне наводки? — Он снисходительно улыбнулся. — Мало что происходит просто так…
— Тебе же просто хотелось приключений, — пролепетала Анита. Тщательно склеенная маска рвалась на глазах.
— Бомптириус сказал мне, что некой девочке нужна помощь, что девочка эта — светлая, но как она выглядит, чёрт его знает. И при этом дал нож и фото…
— Вот как!
— И сказал, что ты уникум, метаморф.
— Ах, он сукин сын!!
— Не кипятись. Благодаря ему ты вообще жива… Чёрт подери, я не помню, чтобы на моём веку сразу две властительницы устраивали совместную травлю. Никогда ещё такого не было. А мне просто стало интересно, что это за девочка такая особенная! — и он широко улыбнулся.
Анита перевела дыхание и, наклонив голову, сделала несколько шагов вперед:
— Какой тебе резон? Ты всегда во всём ищешь выгоду, ты сам об этом говорил.
— Никакого. — Улыбнулся в ответ герцог. — Мне приятно быть рядом с тобой, помогать. Мне интересно, — он развёл руками, будто бы то, что он говорил, и без того лежало на поверхности. — Однако ты пришла мне рассказать что-то, верно?
— Да, верно…
— Ты до сих пор хочешь рассказать? М-м?
Девушка замялась.
— Ты не переменишь ко мне отношение?
— Смотря, что ты сообщишь, — улыбнулся Скелетто.
— Мало того, что я — белая, я — наследница Ричарда. Тебе это о чём-то говорит?
Брови Аскольда сошлись на переносице:
— Хм… Некая легендарная личность… Мало кто о нём хоть что-то знает… хм…
— А если я скажу, что формально я была наследницей Амалии? Всего-то пару недель, правда…
Герцог поднял на неё удивлённый взгляд:
— Ты шутишь?
— Я первый раз говорю правду! — Рыкнула Анита.
Аскольд нервно усмехнулся, а через секунду пару раз глупо хихикнул.
— Ты понимаешь, что несёшь бред? Чтобы девочку с улицы привели во дворец…
Анита зло сузила глаза.
— …Да ещё и, — продолжал он, — которая ни черта не смыслит в магии!
Аните показалось, что вместо воздуха лёгкие наполнились стопроцентным праведным гневом. Ведьма сощурилась, слегка подула на ладонь, отчего все бумаги на столе Аскольда разлетелись в разные стороны. А пока тот отвлекался на свои документы, Анита выхватила взглядом пламя свечи и спалила добрую половину содержимого книжного шкафа. Аскольд только успевал выкрикивать огнетушительные заклинания, заговоры обращения реальности и возвращения предметов по местам. Но Анита явно была проворнее.
— Ни черта не смыслит?? — взревела она.
— Это было давно и неправда! Анита… чёрт подери…
— Признай, что я не слабее тебя! — наступала она, раскидывая искры по тканевой обивке стен.
— Разумеется-разумеется!
— Ну, а кто из нас лучший?
— Ты! Ты!! Лучший маг на всей земле!! Ты!! — Выкрикивал он, бегая по кабинету и расставляя предметы по местам и взглядом обращал мусор в воздух.
— А рецептик зелья ты мне всё-таки подскажешь? — проворковала она.
[1] Но это не удачная идея… (фр.)