1

Кристина и Виталик тем временем снова сблизились и ходили на занятия вместе. Особенно Кристине было тяжело пережить трагедию Эрнста под её бременем – ведь она не знала скоро ли освободят её друга и увидит ли её новорожденный своего отца. Виталик прекрасно понимал, как чувствует себя девушка и всецело поддерживал её в трудную минуту. Он уже не злился на неё за то, что она не отказалась от Эрнста и не сделала аборт. Что ж, он смирился с той мыслью, что его девушка потеряна им навсегда.

Прошло уже полмесяца, как Эрнста заключили в «Дубки», но наши герои ещё ни разу не навестили его. Причин тому было много и самая главная из них, что на первый период свидания с Эрнстом были просто запрещены. Кристина уже интересовалась на эту тему у следователя и тот ввёл её в юридические тонкости случая Эрнста. Но вот время карантина прошло и свидания с отцом её будущего ребёнка наконец-то были дозволены.

В раннее воскресное утро конца октября Кристина собиралась в «Дубки» к своему любимому. Она волновалась как школьница и постоянно думала над тем, как встретит её Эрнст в своём новом качестве. Виталик, конечно же, вызвался сопровождать её, ему тоже необходимо было поговорить с Лебедевым по поводу его неудачи на Путиловском заводе. И вообще молодые люди желали побеседовать с персоналом клиники о перспективах Эрнста на скорейшее освобождение. Без него жизнь обоих несколько опустела и приобрела монотонные цвета.

Ровно в десять утра Виталик спустился в комнату Кристины, и они вместе вышли из общежития. На метро они добрались до конечной станции, от которой надо было ехать ещё минут двадцать на автобусе – клиника находилась далеко за чертой города. Но вот они наконец-то добрались до цели своей поездки в это воскресное утро и пешком уже двинули через небольшую дубраву к лечебнице. Виталик думал, что именно из-за этого дубового леска клиника получила своё ласковое прозвище.

Всю дорогу они молчали – каждый думал о своём и не хотел вести пустых бесед. В конце дубравы перед ними появился серый забор закрытой клиники. Вместе они подошли к её главным воротам, в которые вела широкая асфальтовая дорога, и Кристина нажала на кнопку электрического звонка. Из ворот на них зыркнул охранник, и железные створки медленно отъехали в сторону. Охранник не стал их расспрашивать, что им тут нужно. Было воскресенье – день для посетителей и все прекрасно знали это.

Волнуясь и осматриваясь по сторонам, молодые люди вошли в двери главного входа в здание. Для обоих всё это было чем-то новым и диким, раньше они только в кино видели учреждения подобного типа и никак не думали, что когда-то станут навещать своего друга в этой обители скорби.

Посетителей в холле для свиданий было не много – две-три пары пожилых людей со своими родными сидели на креслах и о чём-то шушукались. Кристина и Виталик в растерянности встали посреди холла и начали озираться по сторонам – они не знали к кому им надлежало обратиться. Наконец из боковой комнаты вышла дежурная медсестра, заметившая их приход и странное поведение, и спросила:

– Молодые люди, вам чего?

– Мы хотим увидеть пациента Эрнста Лебедева, он у вас недавно, – неуверенно произнесла Кристина и посмотрела на Виталика. Тот внимательно рассматривал стены холла.

– Подождите, пожалуйста, одну минутку, я должна посмотреть в журнале регистрации пациентов. Простите, ещё раз как его зовут? – спросила сестра и пошла на свой пост.

Кристина двинулась за ней и повторила имя и фамилию Эрнста. Сестра, заняв своё место за рабочим столом, принялась набирать клавишами компьютера данные пациента и вскоре на экране высветилось: «Лебедев, Эрнст, 1990 г. р. четвёртое отделение». Она подняла трубку телефона и позвонила на сестринский пост четвёртого отделения:

– К Лебедеву посетители! – и вновь положив её равнодушно, стала рассматривать Кристину, которая по-прежнему стояла у окошка дежурного поста.

– Вам необязательно стоять здесь! Вы можете пройти и сесть в холле на кресло! – прекратив рассматривать девушку произнесла медсестра, женщина средних лет умеренной упитанности.

Кристина отошла от окна дежурной и неуверенно села рядом с Виталиком, который уже занял места в углу холла.

Вскоре из больничного отделения вышел худой молодой человек в полосатой пижаме. Он остановился посреди холла и начал неуверенно озираться по сторонам, его взгляд был измученным и печальным. Наконец в углу он увидел лица из своей прошлой жизни – Кристину и Виталика, и пошатываясь направился к ним.

– Вот вы где! – слабо воскликнул он, приблизившись.

Кристина молчала – крик застыл в её горле.

– Эрнст, миленький! Что они сделали с тобой! – произнесла она и бросилась к нему на шею.

Прижавшись к его плечу, она дала волю эмоциям, переполнявшим её, слёзы хлынули из её глаз. Виталик всё это время пытался казаться равнодушным, хотя ему удавалось с трудом подавлять приступы своей ревности. От Эрнст пахло едким больничным запахом и Озеров брезгливо поморщил нос, но ненадолго – жалость и сострадание взяли верх в его душе, и он проникся дружескими чувствами к Эрнсту, ведь, в конце концов, по его милости он сидел здесь.

Дав выход своим эмоциям Кристина, Эрнст и Виталик уселись на кресла и начали рассматривать друг друга, словно встретились впервые в жизни. Интерес и удивление студентов не было случайным – Эрнст настолько изменился внешне за время своего заточения, что, наверное, и родная мать бы узнала его сейчас с большим трудом. Он похудел и осунулся. Пижама болталась на нём, как на скелете, на лице лежала печать страданий и боли, но от этого оно казалось ещё более одухотворённым.

 

2

– Твои родители уже знают, что с тобой произошло? – спросила Кристина Эрнста после длительной паузы.

– Нет, я не сообщал им ничего, – ответил Эрнст.

– Но, наверное, это сделала милиция.

– Возможно, – ответил Эрнст и снова посмотрел на Кристину. – Как ты?

– Живём потихоньку, – ответила девушка.

– Ты уже обследовалась? Кто будет: мальчик или девочка? – спросил снова Эрнст.

– Ещё рано определять пол будущего ребёнка, – ответила девушка и покраснела. – Эрнст, тебя отчислили из университета, – печально добавила она.

– Что ж, этого следовало ожидать, – ответил Эрнст и опустил свою голову.

– Расскажи нам, что они с тобой тут делают, – спросил Виталик.

– Мне назначили электрошоковую терапию, я прошёл уже три сеанса, – пояснил Эрнст. – Но вам будет лучше обо всём поговорить с врачом, – добавил он тут же.

Молодые люди снова замолчали. Кристина не знала, что ещё она могла спросить или рассказать, а Эрнст вновь почувствовал слабость.

– Интересно, здесь можно курить? – спросил вдруг Эрнст и достал из кармана пижамы пачку своих сигарет.

– Курить только на улице, молодые люди! – произнесла громко дежурная медсестра, увидев движение пациента.

Все трое встали и пошли в направлении главного выхода. Эрнст попросил у дежурной какой-нибудь ватник и теперь старательно кутался в него. На улице они встали на крыльце главного входа, и Эрнст зажёг свою сигарету. Его примеру последовал и Виталик.

– Ты знаешь, все наши – я говорю о нашей группе – только и говорят о тебе! – возбуждённо начал Виталик, у которого на свежем воздухе словно прорезался наконец-то дар речи.

– Это вы, наверное, постарались раскрыть мою тайну! – недовольно пробурчал Эрнст, который после нескольких затяжек тоже начал чувствовать себя бодрее.

– Просто нашему декану сообщили обо всём из милиции и, наверное, так и просочилась информация, – предположил Виталик, – Ты же наш друг и не в наших интересах выставлять тебя сумасшедшим, – добавил он поспешно.

– Ну если говорить так, то я им недавно стал, – произнёс Эрнст, и парень с девушкой настороженно уставились на него.

– О чём ты говоришь? – спросила его девушка с недоверием.

– Ещё в милиции я начал видеть призрак Ленина, – равнодушно произнёс Эрнст и глубоко затянулся, – но пусть это останется между нами, – добавил он, выпуская дым из своих лёгких.

– Не может быть! – печально произнесла Кристина и слёзы брызнули из её глаз.

– Что с тобой, дорогая? – удивлённо спросил Эрнст.

– А ты сам не понимаешь? Теперь они будут держать тебя здесь целую вечность!

– Возможно, ты и права, я как-то не подумал об этом.

– Что ты мне теперь прикажешь делать? Растить безотцовщину? – сквозь слёзы спросила девушка.

– Ну, ну, успокойся, я что-нибудь придумаю, да и потом, возможно терапия мне поможет, сейчас призрак стал являться мне гораздо реже, – задумчиво сказал Эрнст.

Виталик хотел сказать Эрнсту что-то поучительно-философское, но потом передумал, его товарищу было и так тяжело и не следовало раздражать его поучениями о правильной жизни. Вместо этого он вдруг произнёс:

– Я понял, почему у тебя не получилось! Просто ты можешь видеть прошлое или будущее, но не действовать в них! Твой прибор ещё далёк от совершенства!

Эрнст удивлённо посмотрел на него. В последнее время он как-то не думал о причинах своей неудачи и вот Виталик напомнил ему об этом. Этот вопрос оставался по-прежнему открытым в голове Эрнста.

– Возможно, ты и прав, но давай не будем сейчас об этом, – попросил его Лебедев и принялся вновь утешать Кристину. Её горе было безутешным – лишиться своего будущего мужа на долгие-долгие годы, она не могла сразу принять это и не хотела мириться с этим.

– Эрнст, миленький! – захлебываясь произнесла она, – обещай мне, что ты сделаешь всё возможное, чтобы поскорее выйти отсюда! Потом мы уедем с тобой в деревню к моим родителям и всё забудем, как страшный сон!

Эрнст ничего не ответил, только прижал её сильнее к своей груди и принялся поглаживать по спине.

Когда Кристина успокоилась и немного смирилась с ситуацией, в которую попал Эрнст, все трое почувствовали, что основательно продрогли и что пора было снова в тепло. Они вернулись на свои кресла в холле, и Кристина достала из сумки мешок с фруктами.

– Это тебе! Ведь вас здесь не балуют витаминами! – как водится в таких случаях произнесла она и протянула мешок с яблоками и апельсинами Эрнсту.

– По крайней мере здесь кормят гораздо лучше, чем в тюрьме, я уже только поэтому доволен, – заметил Эрнст и, достав из пакета яблоко, тут же откусил его. – Зелёные, мои любимые! – с аппетитом жуя произнёс он и замолчал, поглощённый своим занятием. Когда темы для бесед окончательно иссякли и молодые люди насытились друг другом Эрнст решил, что пора ему возвращаться в своё отделение. Кристина не возражала, ничего не говорил и Виталик, хотя внутренне он чувствовал удовлетворение – ведь кто, как не он, предупреждал Эрнста отказаться от своих планов, и вот теперь случилось именно то, что должно было случиться – Эрнст был наконец-то на своём месте, в доме скорби… Конечно, он и не собирался ничего говорить об этом Кристине, время всё расставит по своим местам, решил он и почувствовал в себе уверенность, что именно теперь с ним всё будет хорошо.

Когда Лебедев ушёл к себе Кристина заявила, что она хочет побеседовать ещё и с врачом, чтобы узнать о перспективах Эрнста на скорейшее выздоровление. Они остались одни с Виталиком, и девушка подошла к посту дежурной сестры и поинтересовалась не могли ли она позвать дежурного врача клиники.

– Вообще-то, милая, у нас лечащий врач принимает по средам! – недовольно произнесла дежурная и немного подумав продолжила, – но вам, учитывая ваш особый случай, я могу пойти навстречу, и если врач не занят, то он примет вас. – С этими словами она потянулась к телефону на столе и, набрав кабинет, врача спросила:

– Константин Петрович, вы не могли бы поговорить с родственниками Лебедева, они тут в холле ждут. Хорошо, Константин Петрович, я передам им ваши слова, – произнесла сестра и положила трубку. – Вы вообще кем приходитесь Лебедеву? – спросила она Кристину снова, – у нас разрешено интересоваться больным только его близким родственникам.

– Я его жена, – ответила Кристина.

– Подождите здесь, врач сейчас выйдет.

Кристина послушно кивнула и отошла от поста. Она уселась рядом с Виталиком и принялась молча ждать. Вскоре в холле появился пожилой человек в белом халате и очках в толстой роговой оправе. Он осмотрел холл и увидел молодых людей.

– Вы видимо и есть близкие Лебедева, – произнёс он и подошёл к ним. – Прошу вас, следуйте за мной в кабинет, я не думаю, что вам будет здесь удобно разговаривать.

Все трое они прошли по широкой лестнице наверх на второй этаж и вошли в кабинет дежурного врача.

– Прошу вас присаживайтесь.

Виталик с Кристиной заняли свои места напротив широкого стола, за которым сидел врач и внимательно изучал их поверх своих очков.

– Вы, конечно же, в курсе всего того, что случилось с вашим другом, – начал врач и снова замолчал.

– Он – мой будущий муж, – поправила врача Кристина.

– Ну что ж, пусть будет так. Случай Лебедева довольно серьёзен. Он страдает маниакально-депрессивным психозом и представляет собой угрозу для общества, – произнёс врач.

– И в чём же выражается эта угроза? – нервно спросила Кристина.

– Вы ведь знаете, что его задержали с оружием в руках? Вы ведь были там тоже? – вкрадчиво спросил врач.

– Но он вовсе не собирался кого-то убивать, просто он хотел проверить своё изобретение на практике! – волнуясь произнесла Кристина.

– И для этого ему понадобилось оружие?

– Ну да.

– Что ж, оставим милиции все юридические тонкости, связанные с этим делом. Нас интересуют только медицинские факты. А они весьма плачевны – ваш муж галлюцинирует, и это установленный факт. Мы провели обследование его мозга. Причиной его галлюцинаций являются навязчивые идеи, кроме того на его мозг влияло какое-то странное излучение, природа его нам пока неизвестна, мы не физики, но думаю, что это излучение повлекло за собой разрушительные процессы в коре головного мозга и именно это вызвало психотическую реакцию последнего на события повседневности.

– Простите, как вас зовут? – спросила Кристина.

– Константин Петрович, к вашим услугам.

– Так вот, Константин Петрович, не могли бы вы выражаться попроще?

– Что ж, извольте, мне кажется, что излучение его прибора, который он изобрёл, разрушило его ещё неокрепший мозг!

При этих словах Виталик побледнел, его прошиб холодный пот – оказывается детище Эрнста вызывало непредвиденный побочный эффект!

– Скажите, Константин Петрович, а это разрушение коры мозга наступает сразу? При первом же облучении? – волнуясь спросил Озеров.

– Мы полагаем, что облучения были систематическими, кроме того сказалась навязчивая идея.

При этих словах Виталик успокоился, он не имел подобных идей и не баловался машиной времени регулярно.

– Является ли лечение, назначенное вами, столь эффективным, что можно в ближайшем будущем считаться с выздоровлением Эрнста? – спросила Кристина тревожно. – Не разрушит ли шоковая терапия мозг Эрнста окончательно.

– Ну что вы, дорогая, ведь вы же знаете первый принцип медицины – не навреди? Конечно же это процедура крайне неприятная, но очень действенная, так лечили запущенные случаи ещё в старину, и мы можем надеяться на скорое выздоровление вашего мужа, но немалую роль в этом будет играть его собственное желание, его воля к здоровой жизни.

Молодые люди молчали и переваривали услышанное каждый по-своему. Виталик думал только об осторожном обращении с машиной времени, Кристина – о том, что возможно ждать Эрнста ей не придётся очень долго. Видя, что у его посетителей больше нет вопросов Константин Петрович встал из-за стола и по-старинному произнёс:

– Что ж, если у вас всё, то позвольте откланяться.

Виталик и Кристина встали со своих мест и пожали дежурному врачу руку, после чего покинули его кабинет и направились к выходу из клиники.

По дороге домой Кристина думала о том, что пора было проинформировать о случившемся и родителей Эрнста, в ближайшее время она займётся этим, решила девушка, ничего не сказав Виталику – ведь отныне это были её семейные дела…

 

3

В следующие дни после визита Виталика и Кристины Эрнст всерьёз задумался над тем, почему у него не получилось осуществить задуманное тогда на Путиловском заводе. На помощь ему неожиданно пришёл Ленин. Он также внезапно появился из стены, как и прежде, и серьёзно смотрел на Эрнста.

– Ты можешь не говорить со мной вслух. Иначе ты никогда не покинешь этих стен. Достаточно только подумать то, что ты мне хочешь сказать, и я пойму, – заявил ему призрак.

Эрнст подумал над его словами и увидел в них некую логику, которая позволила бы ему в будущем выйти из сложившейся ситуации. Это была отличная идея! Его призрак мог читать его мысли!

– Конечно, я могу знать о чём ты думаешь! Ведь я часть твоего сознания! – произнёс Ленин и предложил перейти к делу. – Причина твоей неудачи до гениальности проста! Ты не учёл, что в момент стрельбы твоё тело, винтовка и пуля находятся в своём времени, в прошлом или будущем находится только облучаемое сознание – твой мозг! Всё остальное по-прежнему существует лишь в настоящем! – произнёс Ленин грассируя.

Эрнст хлопнул себя по лбу. Как он мог не подумать о таких очевидных вещах! Следовательно, рассуждал он, надо увеличить мощность гравитационного облучения и охватить им всё тело! Звучит просто, но как он выйдет на необходимую ему мощность?

– Вот об этом ты и подумаешь на досуге! Времени у тебя более, чем достаточно, – произнёс Ленин и сменил тему. – Кроме того ты можешь быть спокоен, я не дам тебе отступить от твоего намерения, ты никогда не станешь «желудком», как твой Виталик и ему подобные. Как тебе мои слова о том, что Виталик хочет присвоить твою машину времени себе и выдать её за своё детище?

– Но откуда это известно тебе? – подумал Эрнст.

– Я высшая часть твоего сознания и регистрирую всё, что упускает твой повседневный разум. Когда-то человек был способен к телепатии, сейчас эта способность им просто утеряна. Та часть мозга, которая отвечает в тебе за высшие функции, создала меня и теперь я могу делать всё, на что было способно лишь твоё высшее сознание, – произнёс Ленин. – Другими словами, я прочитал мысли Виталика, хоть ты меня и не видел в холле для свиданий. Я присутствую всегда в твоём мозге и появляюсь перед тобой только когда сочту это нужным.

– И что же тебе нужно теперь? – мысленно спросил призрака Эрнст.

– Я хочу тебе сказать, что я не дам тебе отступить от твоего плана. Подумай вот о чём – если ты уничтожишь меня как историческую фигуру, то твой разум перестанет воспринимать меня и как тень сознания, другими словами: выполнив свой план ты уничтожишь и то, что сейчас называешь галлюцинацией, хотя последнее слово мне и не совсем нравится – оно не отражает глубинной сущности явления, благодаря которому я существую, – произнёс Ленин серьёзно. – Ведь это очевидно, что ты рано или поздно начнёшь воспринимать меня как помеху, это всего-навсего вопрос времени. И поскольку я не являюсь органической формой жизни, способной осознавать себя, то мне абсолютно всё равно живу я или нет. Как видишь, я желаю тебе только добра, но для этого ты должен довести начатое до конца – исполнить свою миссию и убрать мой прообраз с исторической сцены.

– Для всего этого я должен быть прежде всего на свободе, – мысленно произнёс Эрнст и замер в ожидании реплики вождя.

– Что ж, я смотрю, что разговаривать мысленно ты научился с пол-оборота, да и что я мог ожидать иного – ведь ты действительно большая умница. Теперь тебе надо вынести оставшиеся сеансы электрошоковой терапии, я понимаю, это очень болезненно, но иного выхода у тебя просто нет. И когда твои дуболомы убедятся, что ты больше не разговариваешь с призраками вслух, они всерьёз решат, что вылечили тебя, но мы, как ты уже понял, просто проведём их за нос. Хотя почти всё, что я хотел тебе сказать, я уже сказал и мог бы вообще не появляться, но это уведёт тебя от твоей исторической задачи и ты, чего доброго, захочешь деградировать и вкусить прелести жизни «желудка». Ведь я прав? Но рано или поздно, и ты поймёшь, что у тебя нет выбора: быть самим собой или быть как все. Ты всегда останешься самим собой и то, в чём ты сейчас возможно завидуешь остальным обернётся для тебя трагедией. Не позволяй самому себе убить себя! Убить ту твою часть, которая создаёт, дерзает, генерирует идеи! Иначе ты просто нуль, ничто, амёба на свалке истории. Ты просто не имеешь права так поступить с самим собой! Возможно сейчас не все мои слова будут правильно поняты тобой, но наступит время и ты убедишься, что я во всём был прав, когда говорил тебе это! Законы жизни одинаковы для всех, в том числе и для духа всего живого, и, образно говоря, слон никогда не станет мухой и наоборот! И поэтому я в общем-то спокоен за тебя. Ты сделаешь все как ты хотел и отныне у тебя всё получится!

С этими словами Ленин исчез, просто ушёл обратно в стену, как он это делал всегда. Эрнст осмотрелся. На кровати рядом с ним сидел «чемпион по кикбоксу» и тупо смотрел в стену. Лебедев понял, что на этот раз этот уродец не понял, что сейчас Эрнст разговаривал снова с тенью. Это успокоило его, и он подумал о том, что просто если он будет держать себя под контролем и владеть собой, то никто вообще больше не догадается, что он галлюцинирует. Благо это не особо беспокоило его – Ленин не был навязчив и не злоупотреблял своим положением незваного гостя.

«Так и до свободы недалеко!» – воспрял духом Эрнст и отправился в курилку с пачкой сигарет в руках, которую только что вытянул из кармана.

Напоследок ему захотелось проверить, не спит ли его сосед сидя, и Эрнст щёлкнул перед его носом пальцами.

– Я буду чемпионом по кик-боксу! – громко заявил он и Эрнст, полный сил, надежды и молодого задора, просто расхохотался на месте. Еле сдерживая смех он покинул свою палату.

 

4

Кристина направилась в один из вечеров к родителям Эрнста. Адрес она узнала в деканате в личном деле Эрнста Лебедева, и вот теперь по пути в Выборг, где жили родители её друга и её будущие родственники, она обдумывала, что скажет им. Конечно, всей правды она им рассказывать не станет – уж больно дико всё это звучало, покушаться да на самого Ленина. Родители Эрнста могли и впрямь усомниться в его умственном здоровье. Ведь то, что их сын гений они вероятно даже не подозревали, возможно они просто думали, что он способный парень, но не более того. Электропоезд подземки быстро донёс Кристину до конечной станции «Выборг» – окраины Петербурга, и она вышла наверх.

Здесь, как и везде, кипела стройка. Старые кварталы сносили и застраивали всё новыми. Эрнст когда-то говорил, что его родители купили новую просторную квартиру в одной из многоэтажек. Вообще о его родителях девушка знала крайне мало, кроме того, что они занимаются какой-то научной работой и живут здесь в Выборге, и Эрнст у них единственный сын. На этом её познания о семье будущего мужа исчерпывались. Быстро она нашла нужный ей дом и поднялась на бесшумном лифте на десятый этаж, всего их было в доме двадцать.

Коротко позвонив в дверь Лебедевых, она принялась ждать. Вскоре за дверью послышалось покашливание и шарканье домашних тапочек.

– Кира, это ты? – произнёс голос, по всей видимости принадлежащий пожилому мужчине.

– Откройте, пожалуйста! Я от Эрнста! – громко сказала Кристина. Она сильно волновалась и от этого покраснела.

Дверь лязгнула замком и приоткрылась. За ней стоял действительно пожилой и стройный мужчина лет шестидесяти.

– Что вам угодно, барышня? – старомодно спросил он и принялся ждать ответ, разглядывая девушку поверх очков.

– Я – подруга Эрнста, вашего сына, и хотела бы с вами поговорить. Если позволите я войду, – сказала Кристина едва сдерживая своё волнение.

– Да, да, пожалуйста! Извините, я как-то не подумал пригласить вас сразу! – оправдываясь и пропуская девушку в квартиру, произнёс пожилой господин в очках.

– Меня зовут Виктор Романович Лебедев, с кем имею честь? – старомодно представился он и помог девушке снять своё пальто.

– Зовите меня Кристиной, можно без отчества, так проще, – успокаиваясь произнесла девушка и наклонившись разулась.

– Прошу вас, проходите, – пригласил её хозяин квартиры в гостиную и указал ей жестом на большое кресло.

– Благодарю вас, – произнесла девушка, усаживаясь поудобнее.

– Не желаете чай или кофе? – спросил её снова хозяин, но Кристина отказалась, она сочла неуместным распивать чай при том, что она хотела сообщить родственникам Эрнста.

– Вы, я так понимаю, отец Эрнста Лебедева? – спросила она вместо этого.

– Совершенно верно, и я к вашим услугам! – бодро ответил старик.

– А где же его мать? Я хотела поговорить с вами обоими, – задумчиво спросила, девушка оглядывая гостиную. В глаза ей бросился огромный шкаф с толстыми книгами и старинный глобус, стоящий на нём. Обстановка в гостиной вызвала в ней глубокое уважение к хозяевам этого жилища.

– Кира Карловна должна вот-вот прийти, если вам будет нетрудно, мы подождём её вместе. Может вам всё-таки чего-нибудь принести? – спросил её гостеприимный хозяин ещё раз. Но Кристина только вежливо отказалась.

Не прошло и пяти минут, как во входной двери загремели ключи, и кто-то вошёл в квартиру.

– А вот и наша хозяйка! – воскликнул Виктор Романович и пошёл встречать жену. – Кира, у нас гости! – добавил он, помогая ей раздеться.

Через пару минут в гостиную вошла сухощавая пожилая женщина, её волосы были с редкими сединами.

– Кира Карловна Лебедева, – представилась она и протянула Кристине руку.

Та назвалась ей в ответ и пожала протянутую руку. Все трое уселись в гостиной и некоторое мгновение рассматривали друг друга. Кристина именно такими и представляла родителей своего Эрнста – немного в возрасте, со старинными манерами. По всей видимости, он был у них поздним ребёнком, думала девушка и не знала с чего ей начать.

– Я вам, наверное, незнакома, не знаю, рассказывал ли вам Эрнст обо мне, – начала Крис неуверенно.

– Вы знаете, он вообще у нас довольно замкнутый молодой человек, – произнесла мать и выжидающе замолчала.

– Я его девушка и мы скоро поженимся, – сказала Кристина и осмотрела лица присутствующих. Но они были по-прежнему доброжелательны и вежливы. Однако отец Эрнста, старик Виктор Романович не сдержал эмоций и воскликнул:

– По этому поводу надо опрокинуть по рюмочке за знакомство! – и прошёл к бару в стене.

– Но я не сказала самого главного – скоро у нас будет ребёнок, – продолжала Кристина.

Виктор Романович налил тем временем себе рюмку водки и залпом выпил её.

– За молодых!

Тут лицо Киры Карловны стало вдруг тревожным, она что-то поняла и спросила:

– А где же сам Эрнст? С ним что-то случилось? Почему вы не вместе?

Кристина побледнела. Она так боялась подобного вопроса и теперь не знала с чего ей начать.

Её молчание только усилило тревогу матери Лебедева и с трагичным лицом она закричала:

– Что случилось с моим мальчиком?

– Его заключили в «Дубки» и отчислили из университета! – прямо сказала Кристина и уставилась себе под ноги.

До Виктора Романовича наконец начал доходить смысл происходящего, и он спросил:

– А что такое «Дубки»?

– Это психиатрическая клиника закрытого типа, – пояснила Кристина.

– Дурдом! – воскликнул Виктор Романович и стал ртом ловить воздух как рыба, выброшенная из воды на берег. Потом он схватился за сердце и упал.

– Скорее вызывай скорую! – воскликнула Кира Карловна и бросилась к домашней аптечке. – У него же больное сердце, а вы такое ему и в лоб! Он не переживёт этого! – кричала Кира Карловна и лихорадочно искала в аптечке валидол.

Наконец найдя искомое средство она подбежала к бесчувственному Виктору Романовичу и положила ему таблетку под язык. Прошло несколько минут, но он всё так и не приходил в себя. Вскоре подоспели санитары скорой помощи и начали обследовать старика. Лицо врача было мрачным.

– Инфаркт! – коротко бросил он Кире Карловне и Кристине, стоявшей тут же, и добавил: – Необходима срочная госпитализация!

Женщины только послушно кивнули. На лице Киры Карловны застыл немой крик боли, она знала, что возможно в последний раз видела своего Витю…

Когда карета скорой помощи увезла Виктора Романовича женщины остались одни. Кристина чувствовала глубокое потрясение от произошедшего. Она винила себя в том, что случилось с отцом Эрнста, это по её вине с ним случился сердечный приступ. Кира Карловна заметила состояние невестки и попыталась её успокоить:

– У него уже давно было больное сердце, рано или поздно, но это должно было случиться.

Кристина молчала. По её лицу текли слёзы. Как она скажет об этом Эрнсту? Это может только добить его!

Кира Карловна взяла из бара две стопки и налила в них водки.

– Пей! – сказала она и протянула Кристине одну из них.

– Почему вы не спрашиваете, как Эрнст попал в «Дубки»? – выпив стопку спросила Кристина.

– Я слишком хорошо знаю своего сына, – устало произнесла Кира Карловна, – наверняка какой-нибудь из его гениальных проектов, он страдает ими с детства.

Кристина ничего не ответила. Проницательность матери несколько удивила её, но это только показывало её недюжинный ум.

– Вы уж навещайте его, ему там нужна ваша поддержка, – тихо сказала девушка.

– Конечно, конечно, деточка, я сделаю всё, что от меня требуется, – успокоила её мать Эрнста и снова налила водки по стопкам.

Женщины засиделись далеко за полночь. Кира Карловна показывала Кристине детские фотографии Эрнста и рассказывала смешные случаи из его жизни. За этот вечер Кристине казалось, что она узнала совсем другого Эрнста, простого и человечного, но именно эти качества он теперь старательно скрывал в себе и всячески подавлял. Его мать поведала ей, что Эрнст всегда хотел быть сильным не физически, но духовно и всячески воспитывал в себе жесткость характера, которая порой доходила до жестокости. Но переубедить сына она не могла, не мог сделать этого и отец. Эрнст рос скрытным и замкнутым мальчиком. Сначала родители переживали по этому поводу, но когда Эрнст стал побеждать на первых школьных олимпиадах они успокоились – парень знает, чего он хочет в этой жизни, и знает, как этого достичь. Теперь они были спокойны за его будущее. Но, как показало время, они просчитались.

– Что ж, теперь Эрнст взрослый и должен сам учиться на своих ошибках, – устало произнесла мать и посмотрела на часы в гостиной. Было два часа ночи.

– Деточка, как же ты пойдёшь домой, ведь метро до часу! – воскликнула мать Эрнста. – Ничего, ты переночуешь у нас, ведь мы теперь не чужие! – с этими словами она встала с дивана и пошла за постельным бельём для Кристины. Вскоре этот трагический вечер закончился, дом погрузился во тьму и всё произошедшее сегодня стало навсегда частью прошлого – так неумолимо совершает время свой бег…