Для Дэвида и Аманды все кончено

В понедельник Дэвид уныло брел из школы после уроков. Весь день он ходил так низко повесив голову, что учитель спросил его, не сломал ли он себе шею.

Дэвид договорился встретиться с Амандой в «Серебряных шпорах». Он планировал прийти туда пораньше и заказать себе молочный клубничный коктейль, надеясь, что это немного подсластит его жизнь.

— Эй, плакса! — насмешливо крикнул ему кто-то.

— Эй, все расступитесь перед самым чувствительным человеком на свете! — крикнул другой.

Дэвид оттолкнул парня с дороги, даже не взглянув на него. Парни из школьной хоккейной команды, конечно же, смотрели игру «Рейнджеров» с «Флаерсами» и все видели. А ребята из его баскетбольной команды и не думали защищать его. Все это происшествие было более чем неприятно. Вся школа знает об этом и не скоре забудет.

По пути в ресторан он позвонил Джонатану. Это был третий номер, записанный в его мобильнике — после матери и Аманды. Джонатан взял трубку.

— Ты готов выслушать мой совет? — спросил Джонатан после того, как Дэвид рассказал ему, что сделала Аманда.

Конечно, это сильно отличалось от того, что Джонатан видел собственными глазами.

— Готов.

— Порви с ней, прежде чем она порвет с тобой.

— Почему? — спросил Дэвид.

Он остановился посреди Бликер-стрит, и водитель такси обругал его на фарси, который Дэвид немного понимал, потому что прошлым летом с родителями ездил в Иран. Поэтому он извинился на фарси, и шофер сказал, что все в порядке.

— Она обманывает тебя.

— Но я люблю ее.

— Послушай, ты должен быть сильным.

— Должен?

Дэвид уже подходил к ресторану, и вывеска в виде серебряных шпор маячила перед ним подобно огромным серьгам Аманды.

— Пошли ее к черту.

— Ни за что!

— Это единственный выход, — успел сказать Джонатан, прежде чем Дэвид отключился.

Дэвид увидел Аманду, входившую в ресторан с мрачным выражением на лице. Она была такая маленькая. Дэвид тряхнул головой. У них могло быть все хорошо. Он вздохнул и толкнул дверь.

— Что будешь брать? опросил он, садясь рядом с ней.

Вид у обоих был несчастный.

— Пиццу с сыром, ветчиной и томатами, — сказала Аманда.

Она всегда заказывала что-то подобное, а потом, съев пару кусочков, отодвигала тарелку. Они сидели недалеко от двери, которая постоянно открывалась и закрывалась, впуская холодный воздух. Им было зябко. Подошла официантка и положила меню.

Они смотрели друг на друга, и Дэвид думал о том же, о чем всегда: какая она красивая с ее длинными светлыми волосами и пронзительными зелеными глазами.

— Кто это был? — спросил Дэвид.

— Я не хочу об этом говорить, — сказала Аманда. — Я не уверена, что это что-нибудь значило. Может, значило, может, нет.

— Я больше не хочу тебя видеть.

— Что? — спросила она.

— То, что слышала. Ты обманула меня, я не могу тебе верить. Все кончено.

Он поднялся и почувствовал слабость в ногах. Но он понимал, что совет Джонатана верный.

— Дэвид, подожди.

— Не могу. Я знаю, в том, что произошло, никто не виноват, но я не могу больше тебя видеть.

— Ты поступаешь неразумно.

Ее голос дрогнул, что было для нее несвойственно.

Может, он ей действительно не безразличен? Раньше он никогда не осмеливался в это поверить. А теперь было слишком поздно.

Аманда тоже встала.

— Пошла ты на,.. — сказал Дэвид. — Я тебя любил.

Потом он вышел из ресторана, прочь от нее и быстро зашагал к западу, к своему дому, пытаясь не думать о том, что сделал.

 

Моя кузина — плохой человек?

— Ну и как все прошло? — спросил я.

Я стоял в дверях бывшей комнаты моего старшего брата. Келли бродила по комнате и складывала вещи в небольшую сумку.

— Как прошло что?

— Твое собеседование у Барнарда, дурочка.

— Ах, это.

Келли повернулась и улыбнулась своей озорной, сладкой улыбочкой. При этом она увлеченно жевала жвачку и выдула пузырь.

— Это был полный отстой. Мы главным образом говорили об искусстве.

— Об искусстве?

— Да, что происходит на сцене в этом городе, какие есть молодые крутые артисты, что можно ожидать в будущем и все такое.

— Ты не шутишь?

Моя мама вместе с матерью Келли уехали на ранчо в Беркшире на вторник, среду и четверг. Так что мы были в доме одни.

— Ты разбираешься в искусстве? — спросил я.

— Не очень. Но я быстро учусь.

Она уложила еще несколько вещей в кожаную сумку моего брата.

— Послушай, я через несколько часов улетаю в Саут Бич с Рэндаллом Одди. Прикроешь меня, если мать позвонит? Скажи ей, что мой мобильник разрядился или что я в ванной и не хочу брать трубку, чтобы меня не ударило током.

Я почувствовал, что у меня отвисла челюсть.

— Ты думаешь, это слабая отговорка? — спросила она. — Тогда скажи ей, что я полюбила молодого безумно талантливого художника и решила отказаться от своего будущего, чтобы стать его музой.

— Постой, разве не Арно пригласил тебя туда?

— Да, он там тоже будет. Возможно, я буду с ним.

Он еще не знает, но он все для меня сделает.

Она надевала браслеты, которых было слишком много. Потом осмотрела свою рубашку и, видимо, решила ее переменить. Я не двинулся с места. Она пожала плечами и сняла рубашку, оставшись в черном кружевном лифчике.

— Не напрягайся. Мы ведь родственники. В любом случае, я иногда встречаю людей, которые сразу западают на меня. Есть у меня такая способность.

Я отвернулся, чтобы не глазеть на нее.

— Сомневаюсь, что он что-то сделает для тебя, — сказал я. — И он не запал на тебя сразу, как только увидел. Через час после того, как вы познакомились, он развлекался в ванной с Амандой Харрисон Дойчманн.

— Неужели? — сказала Келли. — Значит, он из тех парней, кто развлекается с подружкой своего приятеля? Очень интересно.

— Я пошутил, — быстро сказал я. — Ты права. Арно сделает для тебя все.

Келли улыбнулась мне:

— О да.

— Келли, не говори никому то, что я тебе сейчас сказал. Я не должен был этого говорить.

— О, ты можешь положиться на меня. А теперь не мог бы ты выйти отсюда. Мне нужно переодеться, чтобы я выглядела во время поездки потрясающе.

— Проклятье, — сказал я, покачав головой.

Дьявол действительно может принимать любое обличье.

Я вышел и закрыл за собой дверь. Медленно спустился вниз и укрылся в своей комнате. Тут зазвонил мой телефон.

— Мне скучно, — сказала Лиза.

— Мне тоже. Абсолютно ничего не происходит.

— Действительно. Не хочешь пройтись со мной в Other Music», купить диски?

— Значит ли это, что наши отношения снова наладились?

— Забудь, что было вчера, — сказала Лиза. — С тобой у нас уже все закончилось. А еще мне надо читать «Мадам Бовари» на французском, но сейчас мне этого делать не хочется. Поэтому давай встретимся.

Я не был уверен, что верю Лизе. Но я пошел на встречу с ней, не попрощавшись с моей кузиной, которая в это время с кем-то говорила по телефону, рассказывая, как она любит искусство и кино. О Господи!

Скоро она уже будет давать советы режиссерам.

— Есть какие-нибудь хорошие новости? — спросила Лиза, когда мы вышли на Бродвей и оказались в толпе туристов и студентов.

— Нет, — быстро ответил я.

Мы вошли в «Other Music» и направились в отдел «IN». Иногда я заглядываю в отдел «OUT», потому что он круче; там бывает всякая всячина, о которой никто не узнает ближайшие три месяца, но сейчас у меня не было на это сил.

— Как ты узнаешь, что кто-то действительно плохой человек? — спросил я.

В зале играли новые веши. «Flaming Ups?» — и я начал про себя напевать.

Лиза улыбнулась. Она смотрела все, что было у «Cat Power». Чен Маршалл был ее любимым певцом, а «Cat Power» ее любимой группой.

— С тех пор как я стала старшеклассницей, я много раз задавала себе этот вопрос, — сказала она.

— И какой у тебя ответ?

— Если тебе лгут, это не искренний человек. Все остальное — ерунда.

Мы подошли к секции «French Decadence» и заметили, как парень в черной кожаной куртке прячет диск «Interpol». Я знал его, это был девятиклассник из школы, где учится Дэвид, Адам Риккенбахер, не самый приятный тип. Пару раз я видел его в доме Пэтча, и он мне не понравился. Сейчас он уже прибирал диск «Sonic Youth».

Я кивнул ему, он кивнул в ответ. Поосторожней, маленький придурок.

— Так что же ты делаешь, если кто-то тебе врет? — спросил я.

— Попробуй доверять хотя бы нескольким людям, и держи пальцы скрещенными, чтобы не ошибиться, — ответила она.

— Как бы мне хотелось, чтобы моя кузина вернулась к себе в Сент-Луис, — сказал я. — Она меня раздражает.

— Мне тоже хотелось бы, чтобы она была подальше. Но может, мы не будем говорить о ней?

— А о чем тогда?

Я посмотрел на нее и понял, что она хочет говорить о нас. Мне нечего было сказать.

— Я слышала, что Дэвид порвал с Амандой, — сказала она.

— —Правда?

— Поэтому я теперь хочу быть с ним. Собственно, я позвонила и встретилась с тобой, чтобы узнать, не возражаешь ли ты?

«Нет, поскольку ты не Флэн», — подумал я. И тут же понял, как сильно меня тянет к Флэн, хотя я и обещал себе не связываться с ней; и еще мне был неприятен этот разговор с Лизой, которая, наверно, сама прочла это на моем лице. Я был так смущен своей вспышкой эмоций, что уставился в пол; у меня дрожали руки.

Тут завыла тревожная сирена, и несколько здоровых, коротко постриженных сотрудников магазина кинулись за Адамом Риккенбахером.

— Похоже, этот парень нашел себе приключения, — заметила Лиза.

— Мне не нужно никаких приключений, дайте передохнуть, — сказал я.

— Обещаю, что с этих пор не буду тебя беспокоить.

— Ты ведь на самом деле не будешь вместе с Дэвидом?

— Нет, — ответила Лиза. — На мой вкус, он слишком мягкий.

Мы вышли из магазина.

 

Микки встречается со своей запретной Филиппой

— Ты не самый чувствительный парень на свете, — сказал Микки Дэвиду.

Какое-то мгновение оба пристально смотрели друг на друга, потом Микки рассмеялся. Был вечер вторника, и они стояли перед домом Филиппы Фрэди.

— Я хочу сказать, что все это довольно забавно, — сказал Микки. — Есть люди, которые мечтают, чтобы их такими считали. Так что если посмотреть с другой стороны, то это круто.

— Чего мы тут стоим? — спросил Дэвид.

Вид у него был подавленный.

— Филиппа сказала, что подаст мне знак из своей комнаты, если с ней все в порядке, — объяснил Микки.

— Какой знак?

— Она появится в окне без рубашки.

— Так ведь я тоже ее увижу.

— Закрой глаза.

Оба замолчали, уставившись на окна третьего этажа. Дэвид прикрыл глаза руками, однако подсматривал сквозь пальцы. Микки знал об этом, но это его не беспокоило. Его и Филиппу не заботило, если люди видят их голыми.

— Как Аманда? — спросил Микки.

— Джонатан сказал мне, чтобы я порвал с ней.

Я так и сделал.

— А если бы он сказал тебе…

— Спрыгнуть с десятого этажа? Нет, умник, я бы позвал тебя, чтобы ты это сделал.

— Ты ведь по-прежнему очень любишь ее?

— Да. Но теперь она со мной не разговаривает.

— Как давно?

Дэвид взглянул на часы. Микки не спускал глаз с окна. Собственно, его никогда не интересовала Аманда. У него была Филиппа, и между ними существовало неудержимое влечение.

— Теперь уже тридцать часов, — сказал Дэвид.

Он взглянул на Микки. Тот не появлялся в школе уже два дня и сейчас находился в совершенной эйфории, как будто в его тело вселились какие-то счастливые инопланетяне.

— Что с тобой? — спросил Дэвид.

— И получил знак.

Дэвид быстро поднял голову, но уже ничего не увидел.

— Увидимся позднее, — сказал Микки.

— Куда ты? — спросил Дэвид.

— Туда, — ответил Микки, взбираясь по ступенькам. — Увидимся завтра в школе.

— Мы же учимся в разных школах.

— Отлично.

Дверь открылась, и появилась Филиппа, одетая лишь в купальный халат.

— Привет, детка, — сказал Микки. — Я скучал по тебе.

— Ты, чучело, мой папа вчера сказал, что, если я еще раз увижусь с тобой, он отошлет, меня в специальную школу на одном из кораблей в Карибском море.

Она обняла его.

— Где твои родители? — спросил Микки.

— На ужине в «Боло», Я должна подъехать туда к ним, но я, наверно, забыла об этом.

Они вошли в дом, который по размерам соперничал с домом Фладов. Однако, поскольку Филиппа была единственным ребенком и ей не разрешали устраивать вечеринки, в доме были невероятные чистота и порядок, как в музее.

— Что же ты хочешь делать вместо ужина? — спросил Микки.

— Я хочу, чтобы мы были самой романтичной парой в целом мире. Как Ромео и Джульетта.

Они поднялись наверх в ее комнату.

— Давай просто будем сами собой, — предложил Микки.

 

Одна Келли и слишком много парней

Арно расхаживал взад и вперед в Международном аэропорту Майами, ожидая Келли. Он был в белых пижамных штанах, черной, рваной футболке и босиком; из-за последнего он уже дважды поругался с охранниками аэропорта. Однако парень хотел предстать перед Келли абсолютно отвязным, потому что теперь, по каким-то непонятным для него самого причинам, он намеревался соперничать за нее с Рэндаллом Одди.

— Как дела, милый?

Подошедшая сзади Келли хлопнула его по животу и поцеловала в щеку. Арно подумал, что от нее пахнет кондиционером для ткани с запахом маргариток и коктейлями, выпитыми в самолете.

— Привет, — тихо сказал он.

Он понимал, что выглядит смущенным, сам не зная почему. Обычно когда он встречался с девушкой, то любил появиться с другой или даже с двумя, чтобы они ревновали друг к другу и в результате быстрее уступали ему. Но, думая о Келли, он забывал про других девушек.

И тут заметил Рэндалла Одди. Он протер глаза, но тотчас исчез.

— Привет, старик, — сказал тот. — Я опоздал на свой самолет и полетел вместе с Келли.

Они рассмеялись и ударили друг друга по плечу.

— Мой…

Арно удалось прервать себя, прежде чем он продолжил: «…отец не станет организовывать для тебя выставку, если ты не отстанешь от моей девушки».

— Твой?

— Мой автомобиль ждет нас, — сказал он.

Арно одолжил роскошный белый «Кадиллак» 1974 года с откидным верхом у менеджера галереи своего отца. Он едва мог водить его и надеялся, что поведет Келли. Но теперь придется ему, потому что будь он проклят, если Рэндалл Одди сядет где-нибудь, кроме как сзади.

— Твой отец готов оттянуться сегодня вечером? — спросил Рэндалл, приобняв Арно.

На Рэндалле была футболка с надписью «Уничтожайте богатых», пятнистые джинсы и сандалии. Арно едва поборол искушение указать охранникам на Рэндалла, закричать: «Террорист!» — и убежать с Келли.

На улице было ослепительно солнечно и очень жарко, везде росли пальмы. Зной заставил их замедлить шаг.

— Мне здесь нравится, — сказала Келли.

— Еще бы, — хором ответили Арно и Рэндалл.

Когда они ехали, по приемнику крутили ужасные Хиты на испанском, которые Келли знала лучше своих спутников и могла напевать. Она сидела, положив ногу на ногу, на соседнем с водительским сиденье, в то время как Рэндалл расположился сзади, а Арно, вцепившись в руль так, что побелели костяшки, рулил среди потока машин. Они выглядели эффектной компанией, хотя Арно сейчас было не до того.

— Ля-ля-ля. О, ми корасон! — распевала Келли.

Какие-то парни в красном «Мерседесе» пристроились рядом с ними и подпевали вместе с ней.

Арно взглянул в зеркало заднего вида на Рэндалла.

Их глаза встретились. А Келли в это время получила приглашение на вечеринку от парней в «Мерседесе».

Они подъехали к дому родителей Арно, четырехэтажному особняку в испанском стиле на Оушен Драйв, припарковались и прошли вокруг дома на задний двор, где располагался бассейн с бортиками, плавно спускающимися к воде.

— Я хочу забраться в этот бассейн, — сказала Келли, бросая сумку.

— Я тоже, — сказал Рэндалл.

— В шесть гости соберутся на коктейль, — заметил Арно.

— Они могут присоединиться к нам, — сказал Рэндалл.

Он стянул свою футболку и джинсы. Арно уставился на него. Он что, хочет купаться голым? Арно выпятил грудь и тоже стал раздеваться.

— Постойте, ребята. Мне нужно надеть бикини, — сказала Келли. — Я не собираюсь купаться голой днем.

— Ерунда, — махнул рукой Рэндалл.

Он показал им язык, стянул трусы и прыгнул в бассейн. Арно и Келли уставились на него. Арно слышал, как сквозь стеклянную дверь входят его родители.

— Черт знает что, — сказал Арно.

— Да, — сказала Келли, и у Арно возникло неприятное чувство, что ей нравится то, что она видит.

— Залезайте, вода отличная! — крикнул Рэндалл.

— Позднее, — сказала Келли. — Здравствуйте, мистер Вальденбургер, миссис Вальденбургер. Какой у вас прекрасный дом.

Рэндалл продолжал плавать в бассейне, быстро, потому что вода была очень прозрачной, а Келли беседовала с родителями Арно, которые, казалось, не обращали внимания на тот факт, что их сын стоит в одних трусах, а в их бассейне плавает голый художник.

Зарычав, Арно стал натягивать штаны обратно.

 

Дэвид не в состоянии справиться с собой

— Эй, плакса!

— Заткнись, придурок, — ответил Дэвид.

Шла игра Поттертонской баскетбольной команды с командой новичков. Дэвид играл в центре, постоянно получая мяч со всех сторон и постоянно его теряя, тщетно пытаясь думать только о баскетболе. И тут Адам Риккенбахер, этот красивый новичок, который почему-то не нравится Джонатану, начал на него наезжать.

— Извини, приятель. Ты такой чувствительный, — сказал он.

— Я надеру тебе задницу, Рикенсракен, — огрызнулся Дэвид.

Но чувствовал он себя совершенно подавленным.

Он подошел и вырвал мяч у Адама из рук, тот не сопротивлялся, но тут другой новичок хлопнул Дэвида по спине и прошептал: «Уа-уа». Дэвид отдал мяч другому игроку, ушел с площадки и сел, прислонившись к синей, покрытой мягкой обшивкой стене зала.

— Дэвид, вернись на площадку — крикнул ВиДжей Сингрэм, их тренер.

Вообще-то он был довольно мягким человеком, но сейчас в зале были родители потенциальных учеников, и он хотел казаться твердым. Все складывалось для Дэвида как нельзя хуже — тренер кричал, новички издевались, да еще эти родители восьмиклассников; и он был в центре всеобщего внимания. Прежде чем он сам понял, что происходит, Дэвид закрыл майкой лицо и заревел, как будто ему было шесть лет, и кто-то пинком прогнал его из песочницы.

— Всем продолжать игру! — крикнул тренер и направился к Дэвиду — Хоть бы Кто-нибудь прикончил меня, — всхлипнул Дэвид.

— Что случилось? Ты нам нужен на площадке.

— Сейчас, одну минуту.

— Проблемы с девчонками? Видимо, в этом все дело? Знаешь, все об этом говорят.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — сказал Дэвид.

Взглянув на Сингрэма, он увидел, как у того на шее вздулись вены, а на лбу выступил пот.

— Как ты со мной разговариваешь?! — загремел тренер.

Он оглянулся. Полдюжины родителей смотрели на него; игра остановилась, и все ученики тоже наблюдали за происходящим.

— Ты хочешь вынудить меня научить всех на твоем примере?

— Я ничего не хочу от вас. Тем более вынуждать.

Дэвид вдруг почувствовал, что у него нет сил даже на то, чтобы говорить. Он медленно встал и пошатнулся. Адам Риккенбахер поддержал его под локоть. Дэвиду это было неприятно, но все же он оперся на него.

— Теперь послушайте меня, молодой человек, — сурово сказал тренер. — Чем вы все занимаетесь в свободное время — это ваше личное дело. Но когда ты приносишь свои обиды на обманувшую тебя девушку сюда, это уже моя проблема!

— Тренер, успокойтесь, — сказал Адам Риккенбахер.

— А что ты скажешь, Дэвид?

— Спасибо, тренер, вы подняли мне настроение.

— Выметайся отсюда!

— Уже иду, — ответил Дэвид.

Он оттолкнул Адама и побрел в душ, слыша позади смех и стук мяча.

 

Еще одно открытие выставки Одди

— У моих родителей такой большой дом, — говорил Арно Келли. — Мы можем оставаться в гостевом крыле, и никто даже не узнает о нашем присутствии.

— Замечательно, — ответила Келли. — Кстати, я только что познакомилась с поразительной женщиной — она владеет этим ночным клубом на Саут Бич, который пока еще не открылся. Ее зовут Ингрид Казарес, и она говорит, что я должна к ней заглянуть.

Мы сможем там потанцевать, и она будет подавать нам выпивку. Но это лишь через несколько часов.

А что мы будем делать сейчас?

— Не беспокойся, — сказал Арно. — Я что-нибудь придумаю.

Он стоял с ней около галереи его родителей на Линкольн Роуд. Хотя официальное открытие выставки уже закончилось, в галерее еще было полно народу; все восхищались творениями Рэндалла Одди. Это было на руку Арно, потому что художник был некоторым образом отрезан от Келли группой коллекционеров. Тем временем Арно медленно вывел Келли из галереи, ухитрившись, чтобы их никто не окликнул.

— Мы можем вернуться обратно и отыскать Рэндалла, — заметила Келли.

— Да, но неужели ты не можешь придумать ничего более интересного?

— Нет, — ответила Келли и улыбнулась.

В этот момент слуга подогнал белый «Кадиллак».

Арно не заказывал его. Но вот он здесь. С ключами зажигания в замке.

— Благодарю, — сказал Арно и залез внутрь.

Он махнул рукой Келли, которая пожала плечами и села на сиденье рядом с ним.

— Поехали домой, — предложил Арно.

— Постой! — раздался сзади чей-то крик. Арно увидел менеджера галереи — владельца «Кадиллака».

Он кричал и размахивал руками. Арно включил радио.

На светофоре Арно повернулся к Келли. Она улыбалась, и он поцеловал ее, сначала в шею, затем в губы. Ее кожа была горячей от солнца; она слегка рассмеялась и ответила на его поцелуй. «Наконец-то», — подумал Арно. Как правило, он добивался от девушек гораздо большего. Машины за ними засигналили.

Несколько минут спустя они въехали на вымощенную белым камнем парковку около его дома. Тут было тихо. Арно взял Келли за руку и повел ее вокруг дома к бассейну.

— Давай, наконец, искупаемся, — сказал он.

Келли не ответила. Она осторожно завернула за угол; вокруг бассейна горели свечи. В самом бассейне, в ведерке со льдом, прикрепленном к спасательному кругу, охлаждалась бутылка шампанского. Играла музыка в ритме самбы. Арно принюхался. В воздухе пахло благовониями. Но ведь он всего этого не готовил.

На какое-то мгновение он пришел в бешенство, подумав: неужели Рэндалл каким-то образом улизнул с открытия выставки и добрался сюда раньше их. Тогда где же он?

Арно крепко сжал руку Келли и осмотрелся. Не мог же Рэндал передвигаться так быстро.

— О Господи! — сказала Келли.

И тут Арно увидел своих родителей, выходящих из стеклянной двери. На них не было ничего, кроме полотенец, обернутых вокруг бедер. Как и он с Келли, они держались за руки.

— О нет! — сказал Арно.

Полотенца упали. Его родители были отчетливо видны обнаженными.

Он почувствовал, как Келли вырывает свою руку из его руки.

— Ни фига себе, — прошептала она.

Родители Арно начали страстно целоваться. Келли и Арно несколько секунд смотрели на них, словно парализованные, как свидетели автомобильной аварии.

— Вот черт! — пробормотала Келли и побежала обратно в машине.

— Нет, Келли, подожди…

Арно побежал за ней. Никогда за всю свою жизнь он еще не был в таком замешательстве.

— Прошу тебя, отвези меня обратно в галерею, — сказала Келли.

Она села в машину и закрыла глаза руками.

Арно, как можно тише, вывел огромную машину со стоянки. Он не произнес ни слова и не смотрел на Келли, которая громко жевала жвачку и рассматривала свои ногти. Арно осторожно вел машину и старался изгладить из памяти образ родителей, ласкающих друг друга при свете свечей у бассейна.

 

У Микки окончательно едет крыша

В среду утром Микки Пардо решил идти в школу.

Он убедил себя, что наконец оправился от одурманивающих болеутоляющих средств; и в любом случае он даже немного соскучился по школе. Поэтому он появился на втором уроке — физике и с удовольствием слушал, как миссис Алсадир рассказывает о каких-то маленьких кучках дерьма, именуемого кварками. Хотя он не понимал, о чем речь, это было занятно.

— Есть вопросы? — спросила миссис Алсадир.

— Я лишь хочу сказать, что мне нравятся эти дерьмовые байки, — крикнул Микки.

Миссис Алсадир лишь неловко улыбнулась и предложила урок. У Микки не было ни тетради, ни карандаша. Он сидел один, на заднем ряду. Спустя некоторое время он взобрался на лабораторный стол и прилег на бок. Миссис Алсадир по-прежнему ничего не сказала.

Затем ему позвонил Джонатан, и Микки решил поговорить с ним, поэтому направился в коридор. На нем был коричневый спортивный костюм, тяжелые ботинки, на шее висели какие-то старые цепочки, а также черные пилотные очки. Гипс сиял белизной, за исключением тех мест, где Микки пролил на него кофе или испачкал едой.

— Ты вернешься на урок? — окликнула его миссис Алсадир.

Микки ее проигнорировал.

— Ну что там, старик? — спросил он в трубку.

— А у тебя есть что-нибудь интересное? — откликнулся Джонатан. — Я разыскиваю Арно — он должен вернуться. Представь себе, он отправился во Флориду с моей кузиной.

— Неужели?

Микки почуял запах чего-то вкусного, вроде бекона, и оглянулся.

— У нее был свободный день между собеседованием в Нью-Йоркском университете и университете Сары Лоренс, и она отправилась в Саут Бич. Мне даже думать не хочется, чем они там занимались. Мне пришлось прикрывать ее, и теперь она вернулась.

Но Арно сегодня не вернулся. Кстати, ты не видел Дэвида?

— Он же ходит в Поттертон, помнишь? А я в Тэлбот.

— Ах, да. Слушай, я свяжусь с тобой еще раз, позднее, чтобы…

— Неплохо…

Микки оглядел коридор. Откуда такой приятный запах? Маленький восьмиклассник шел по коридору и что-то ел. Сэндвич. Так…

— Микки Пардо! — прозвучал жесткий мужской голос. Но Микки его не слышал. Он уронил телефон.

Мальчик с сэндвичем приближался.

— Наверно, мне надо прийти к тебе домой после школы, — продолжал бубнить Джонатан в воздух. — Мы вместе пойдем разыскивать Арно.

Микки широко расставил руки, как бы показывая, что намерен поймать мальчишку. Ему нужен был этот сэндвич. Восьмиклассник попытался обойти его слева. Потом справа.

— Микки Пардо! — взывал взрослый мужской голос.

Слишком поздно. Микки схватил мальчика, прижав его своим гипсом, и сэндвич вылетел у того из рук.

— Постой… — пробормотал мальчик приглушенным голосом, поскольку был прижат к груди Микки.

Микки подхватил сэндвич и отправил его себе в рот. Ему слышались вокруг какие-то голоса. Микки казалось, что он не ел много дней. Он сжал челюсти, но сэндвич выскользнул у него изо рта, как кусок скользкого мыла из рук, и Микки вновь сомкнул челюсти на чем-то мягком и движущемся. Микки заурчал. «Бекон», — подумал он.

— А-а-а! — закричал восьмиклассник, когда Микки укусил его за руку.

Потом Микки оторвали от его добычи, позвонили его родителям и отправили домой за то, что он укусил ученика.

 

Дэвид начинает кое-что понимать

— Ты видел Пэтча? — спросил Джонатан.

Они с Дэвидом стояли перед домом родителей Микки, дожидаясь, пока кто-нибудь их впустит.

— Не помню, когда это было в последний раз, — ответил Дэвид. — Я собирался ему позвонить, но был слишком расстроен, чтобы сделать это.

— Видимо, это означает, что ты не виделся с Амандой?

— Нет, с тех пор, как я порвал с ней, — грустно ответил Дэвид.

Он до сих пор не мог поверить, что сделал это, понятия не имел, с кем она его обманула — но это даже к лучшему. Он не знал, что будет, если узнает об этом.

— Хватит, — сказал Джонатан.

— А вчера я расплакался во время тренировки по баскетболу. Мне, видимо, придется уйти из команды; к тому же я так унижен.

— Неужели?

— Это было ужасно. Теперь все зовут меня —«самым чувствительным парнем на свете». Если бы не этот парень, Адам, я бы сцепился с тренером.

— Ах, да, этот придурок.

— Я против него ничего не имею, — заметил Дэвид. — В любом случае, я не знаю, что мне делать, потому что команда — это все, что у меня было, кроме, конечно, Аманды. Теперь я чувствую себя совсем потерянным. Когда прохожу мимо зеркала, я словно не вижу своего отражения. Я в депрессии.

— Мы попробуем исправить ситуацию в эти выходные, — заверил его Джонатан. — У меня есть кое-какие идеи.

— Дверь открылась, и они увидели главного помощника Рикардо Пардо, Каселли. Он был в белом спортивном костюме; голова побрита наголо, на шее и кистях рук татуировки. Дэвид никогда не понимал, почему у всех помощников Рикардо Пардо такой зловещий вид.

— Вы, парни, не можете войти, — сказал Каселли. — У Микки большие неприятности.

— Что с ним такое? — вздохнув-, спросил Джонатан.

— Судя по всему, он попытался съесть какого-то парня в школе.

— Он не повредил ему кожу? — спросил Джонатан. — Микки уже делал это раньше, и если он не повредил ему кожу, его не исключат из школы.

— Не могли бы мы повидаться с ним буквально пять минут? — спросил Дэвид. — Нам нужно кое-что уточнить с домашними заданиями.

— Хотя вы учитесь в разных школах, — усмехнулся Каселли. — Ну да ладно. Только не попадайтесь на глаза его отцу.

Джонатан и Дэвид тихо проскользнули внутрь. Дом походил на пещеру, с высокими потолками — под шесть метров — и огромными дверями из комнаты в комнату.

Из динамиков на первом этаже звучала музыка, опера «Любовный напиток». Они прошли мимо студии, мельком увидев Рикардо Пардо с пятью помощниками; они что-то мастерили из старых автомобильных частей.

Они нашли Микки в его комнате; парень лежал на холодном полу, там, где раньше стояла его кровать.

— Где твоя кровать? — спросил Джонатан.

— Не знаю, — ответил Микки. — Какая разница?

У меня проблемы, и я не могу повидаться с Филиппой.

— Тебе никогда не следует отключать телефон, ведь я тебе звоню.

— Да, Джонатан, ты прав.

Микки сел и посмотрел на друзей.

— Джонатан, я не знал, что ты обязан носить в школу блейзер.

— А я и не обязан, — ответил Джонатан, подтянув рукава своего коричневого твидового пиджака.

— Тогда почему он сейчас на тебе?

— Потому что я сегодня настроен серьезно. По крайней мере, серьезней, чем ты.

— Ты настроен серьезно, поэтому вырядился, как школьный учитель, — заметил Микки.

— Да, — ответил Джонатан, — а ты, видимо, считаешь себя космонавтом, поэтому всегда ходишь в спортивном костюме.

— Ты попытался съесть какого-то парня? — спросил Дэвид.

Он присел на подоконник, рядом со стопкой учебников и компьютером, отключенным и покрытым пылью. В комнате слабо пахло краской.

— Я думал, что у него в руках сэндвич.

— А он у него был?

— Нет, это была книжка «И восходит солнце». Но она была так похожа на сэндвич и так же пахла. — — Если она была в бумажной обложке, то, возможно; и похожа, — заметил Джонатан. — Значит, ты его укусил.

— Да.

Микки поднялся с пола, подошел к стереосистеме и поставил «Slayer». Музыка была слишком громкой, и Джонатан не думал, что от нее они станут чувствовать себя лучше.

— Послушай, Арно с тобой не связывался?

— Нет, — ответил Микки. — Но я от кого-то слышал, что он увез твою кузину во Флориду и оттянулся там с ней в полный рост. Черт возьми, эта девчонка умеет произвести впечатление. Я рад, что люблю свою Филиппу, иначе бы я приударил за Келли, и ни к чему хорошему это бы не привело.

— А что с ней не так? — поинтересовался Джонатан.

— Неужели ты ее защищаешь? — неожиданно вмешался Дэвид, взглянув на Микки и Джонатана. — Как только ты нас с ней познакомил, Аманда сразу же обманула меня, а Микки упал с крыши.

— Подобное происходит каждую неделю, — возразил Джонатан.

— Не обязательно. Я не удивлюсь, если Аманда изменила мне с Келли. Эта девчонка приносит несчастье, — сказал Дэвид, натягивая на голову капюшон.

— Да будет тебе! Она моя кузина.

— Лиза тоже считает ее сучкой. Мне говорила Джейн, — добавил Дэвид.

— Вы две тупые задницы, — рассердился Джонатан.

Он поднялся. И тут Микки ударил его в грудь своим гипсом. Джонатан упал на пол.

— Ой! Какого черта ты сделал это?

— Мы пытаемся тебе объяснить, — сказал Микки. — Твоя кузина — порождение ада.

— Не из ада, а из Сент-Луиса. Она, вероятно, не идеальная девушка, но уж точно не демон. — Джонатан поднялся, отряхиваясь. — Однако, если она так плоха, как все говорят, это объясняет, почему Арно так запал на нее.

— Даже Арно гораздо лучше ее, — сказал Дэвид. — По крайней мере, я ему доверяю.

Джонатан уставился на Дэвида.

— Пожалуй, мне лучше идти, — заметил он. — Пойду домой, нужно прочитать сценарий «Донни Дарко» к уроку английского. — Он повернулся к двери.

— Я что, не должен доверять Арно? — спросил Дэвид.

Он встал, двинулся было за ним, потом прислонился к стене. Мерзкое чувство овладело им, к горлу подкатила тошнота.

— Оставайся здесь, — сказал Дэвид. — Это мне нужно уйти.

Дэвид вышел из комнаты и пошел вниз, потом по коридору к двери. По пути он прошел мимо Рикардо Пардо, который курил сигару размером с хот-дог и громко подпевал арии из оперы.

— Эй! — окликнул он Дэвида. — Тебе не положено быть здесь.

— Поэтому я и ухожу, — ответил Дэвид и проследовал мимо него.

Он почувствовал легкий испуг. Рикардо Пардо был крутым мужиком и мог не на шутку рассердиться.

В коридоре было холодно. Минута, пока Каселли открывал для него входную дверь, нажимая код, показалась Дэвиду томительно долгой. Наконец тот выпустил его на улицу, и он оказался на Вест-стрит.

 

Я совершаю прогулку с моим маленьким другом

Флэн Флад выглядела озабоченной.

— Я начинаю беспокоиться о Пэтче, — сказала она.

Мы шли по 5-й авеню, держась за руки. Она сказала, что у нее замерзли руки, и когда я взял одну, ладошка действительно была холодной. Был полдень четверга. Я провел очень скучный день в школе; послал множество SMS-сообщений, и ни на одно не получил ответа. Арно вернулся из Флориды, но я узнал об этом лишь потому, что услышал от своей мамы, что у Келли удачно прошло собеседование в университете Сары Лоренс сегодня утром.

— Что? — спросил я.

Я старался сосредоточиться на том, что говорит Флэн, но это было трудно, потому что я очень переживал за своих друзей.

— Пэтч! — сказала Флэн и толкнула меня локтем в бок.

— Да-да. Верно. У меня как-то все не было времени подумать о нем. Где он?

— Я не знаю, и мне уже надоело прикрывать его.

— Когда ты в последний раз видела своих родителей?

— Я и этого точно не могу сказать.

Флэн всхлипнула.

Она была лишь сантиметра на три ниже меня ростом, но показалась мне очень маленькой. Поэтому я обнял ее за плечи. Солнце светило ярко, но было прохладно. На мне был новый кашемировый свитер на молнии от Andre Longacre, а Флэн была лишь в рубашке, вероятно отцовской, джинсах и ботинках на высоком каблуке от Sigerson Morrison.

— Твой свитер такой приятный на ощупь, — сказала Флэн.

Естественно, я снял его и отдал ей. На мне остались лишь черная футболка и черные джинсы.

— Кто же заботится о тебе?

— Фебрари, — ответила она, заворачиваясь в мой свитер.

— Серьезно?

Мы пошли по направлению к ее дому.

— Ну, Пэтч сказал родителям, что он будет присматривать за мной, и в любом случае это предполагалось на пару дней, но потом мама отправилась в Санта-Лючию, а папа задержался в Коннектикуте, в этой своей башне, куда никому не позволено входить, а Пэтч все это время неизвестно где, поэтому я, собственно, сама о себе забочусь. Заказываю суши или тайскую еду для себя и для Фебрари, когда она вспоминает, что голодна.

— Постой… Пэтча нет уже с прошлой недели?

— С прошлой среды.

— Ничего себе! И с тех пор у всех неприятности.

— Что ты имеешь в виду?

— Арно клеится к моей кузине и строит из себя идиота, Микки грозит исключение из школы, Дэвид порвал со своей девушкой и то и дело плачет на людях.

— И Пэтч пропал.

— Да, и это тоже.

Какое-то время мы шли молча и оказались перед ее домом. Я быстро оглянулся. Моя рука все еще обнимала ее.

— Хочешь подняться и посмотреть со мной «Школу рока» на большом телике в спальне моих родителей?

Я глубоко вздохнул. Я представлял себе, что произойдет, если я это сделаю, и хотя мне не слишком нравится подавлять свои порывы, я знал, что сейчас должен это сделать.

— Я всегда засыпаю на этом фильме, — сказал я, отодвигаясь от нее.

Но мы все еще держались за руки.

— Ну.., мы могли бы вздремнуть вместе.

— Нет, я не думаю, что стоит это делать.

— Джонатан, я не могу больше ждать тебя!

— Ты и не должна. То, что я тогда сказал — правда. Мне нравится встречаться с тобой — по-дружески. Это все.

— Но тогда, вечером, ты позвонил.

— Да, я знаю, тут есть противоречие, но все же…

Я понимал, что все это звучит неубедительно. Я выпустил ее руку. Флэн была слишком юной, и все потешались надо мной из-за того, что я встречаюсь с ней; и, как ни глупо это звучит, я знал: то чувство, которое я испытываю к ней, — это не правильно.

— Послушай. Я позвоню тебе позже, и мы решим, что делать с Пэтчем.

— Как хочешь, — сказала Флэн.

У нее внезапно испортилось настроение, она открыла дверь и исчезла в доме, даже не попрощавшись со мной.

Я побрел домой, думая, что надо бы повидаться с мамой; мы не виделись несколько дней. Но когда я пришел, ее не было. Зато в моей комнате была Келли, она развалилась на моей кровати.

— Ты все еще здесь? — спросил я.

— Да, мы не уедем до воскресенья. А может быть, я полечу обратно отдельно от мамы. Я пока не решила.

У меня еще много дел в этом городе.

— Понятно, — пробормотал я, опускаясь на стул. — А разве тебе не пора в школу?

— Мои дела здесь кажутся мне более важными.

Тут зазвонил ее мобильник. Она поднялась и улыбнулась мне так, словно мне было девять лет и пора ложиться спать.

— Разве это не ясно? Я здесь отлично, просто замечательно, провожу время.

Она вышла из комнаты. Я какое-то время сидел, а потом вспомнил, что у меня есть неотложное дело — отыскать Пэтча.

Я начал действовать, позвонил Флэн и договорился, что мы с друзьями встретимся у нее дома будущим вечером и решим, как нам искать Пэтча; если, конечно, он до этого времени не объявится сам. Фебрари Флад также могла бы помочь, хотя Флэн не видела ее со вчерашнего дня. Ее мама звонила из Санта-Лючии, так что Флэн хотя бы знала, что ее родители должны вернуться в воскресенье. Это означало, что нам следует постараться найти Пэтча к этому сроку.

Итак, наконец всерьез сосредоточившись на Пэтче, я стал вызванивать нужных людей.

 

Проблемы Микки нарастают как снежный ком

Микки и Филиппа расположились в ее комнате на третьем этаже в пятницу после школы, хотя, собственно, в школу ходила лишь Филиппа. Они лежали на кровати и так самозабвенно целовались, что едва не задыхались.

— Мне нужно сегодня быть у Фладов, — сказал Микки, медленно отрываясь от Филиппы. — Я обещал Джонатану.

— Да брось ты. Забудь о нем.

На Филиппе было лишь красное нижнее белье, которое она купила в «Маленькой кокетке» по дороге из школы. Микки отвел взгляд и сосредоточился, чтобы сформулировать предложение.

— Видишь ли, Пэтч куда-то надолго пропал, и Джонатану нужна наша помощь., чтобы найти его.

— А нам какое дело? — рассмеялась Филиппа.

— Кроме того, мне нужно убраться отсюда до того, как вернутся твои родители.

— Это правда, — согласилась Филиппа. — Так ты считаешь, что тебя действительно выгнали из школы?

— Вообще-то, я думаю, что мой старик должен поговорить об этом с твоим отцом, — сказал Микки.

Он взглянул на стену, где висела большая картина Рэндалла Одди: красивый зеленый глаз, искривленный и словно подмигивающий. Микки решил, что это крутая картина.

— Потому что мой папа состоит в попечительском совете Тэлбота?

— Правильно.

Через час Филиппа должна была ехать с родителями в их дом в Амагансетте; это было частью их соглашения после того, как она рассердила их на прошлой неделе. Теперь она должна проводить с ними больше времени и относиться к ним как к живым существам, а не бездушным машинам.

— Тебе пора выметаться отсюда, — сказала она.

— Встретимся позже, — ответил Микки.

Он встал, натягивая свой спортивный костюм и разыскивая на полу свои ботинки.

— Я не могу. Ты же знаешь, я ухожу. Микки, ты что, совсем теперь не носишь нижнее белье?

Микки повернулся к ней, они упали на кровать и снова начали целоваться. Но тут зазвонил телефон Микки, и они оба знали, кто это.

— Мне нужно идти.

— Может быть, я вернусь на такси и разыщу тебя завтра вечером, — сказала Филиппа. — К тому времени я уже успею порядком надоесть моим предкам.

— Хорошо бы. Мы найдем Пэтча, и я буду свободен. И замолви за меня словечко перед твоими родителями, ладно?

— Ну, это, наверно, не очень хорошая идея, — заметила Филиппа.

Он кивнул, потому что она была права.

Микки сбежал вниз по ступенькам. Он должен был убраться до прихода ее родителей. Ему было категорически запрещено появляться рядом с их дочерью.

Он подошел к входной двери и попытался отпереть ее, но замок почему-то не поддавался. Он нажал снова.

И тут ручка начала поворачиваться сама. Привидение?

Микки попятился, увидев входящего Джексона Фрэди.

— А, мистер Пардо, — сказал мистер Фрэди. — Какой приятный сюрприз.

— Ну.. Я, собственно, как раз собирался уходить.

— Нет, мистер Пардо, ваши планы изменились. Сегодня вечером мы ужинаем вшестером.

— Вшестером?

— Наша дочь, ваши родители, затем, конечно, мы с женой, и вы. Шесть.

Микки растерянно оглянулся. Я? Вшестером? Вот дерьмо.

— Мы воспользуемся этой возможностью, чтобы кое-что прояснить раз и навсегда.

 

У Арно разлад между чувством и поступками

В последний момент Арно надел черный костюм, хотя обычно не носил таких вещей. Ему показалось, что так он будет чувствовать себя лучше. Это был дорогой костюм от Ralph Lauren, который он, собственно, позаимствовал у отца (тот до сих пор находился во Флориде). Арно в своей комнате готовился к встрече в доме Фладов. Он поставил «Ясные глаза» и подпевал.

Дело не в том, что он любил Келли. Дело в том, что она от него все время ускользала. И это его очень раздражало.

— Кто из двоих окажется глупцом? — , распевал он. — Кто им окажется? Ты можешь мне объяснить?

Мне нужно это понять.

Тут он бросился на кровать и, сам не зная почему, разрыдался.

В это время зазвонил телефон. Джонатан.

— Где тебя черти носят?

— Я уже иду Я просто…

И не смог придумать, что сказать. Он отключил телефон и тупо стоял в отцовском костюме и белой оксфордской рубашке, и ему ужасно захотелось с кем-нибудь поговорить. Наконец ему пришло в голову позвонить Лизе Комански. Она всегда хорошо к нему относилась. Она его поймет.

— Разве ты не у Фладов? Вы ведь собирались разыскивать Пэтча? — спросила Лиза.

— Да. Я на пути к ним. Я на улице. Я тут подумал, что хорошо бы сначала увидеться с тобой.

— Ну, ты, наверно, увидишь меня позже, когда вы покончите с делами и начнется вечеринка.

— Но мне нужно увидеть тебя сейчас.

— Зачем?

— Просто нужно.

— Ладно. Давай.

Они договорились встретиться-перекусить в «Корнер Бистро».

Арно занял место в углу за перегородкой, где они были отделены от остальной публики. Лиза появилась несколько минут спустя. На улице начался дождь, и ее черные волосы были покрыты капельками воды. Она села и попыталась языком слизнуть капельку, упавшую с челки на нос. Арно протянул руку и стряхнул ее. Лиза прислонилась спиной к стене и посмотрела на Арно.

— Спасибо, что встретилась со мной.

— Без проблем.

Они заказали по гамбургеру и пиво за два доллара, которое по вкусу смахивало на подкрашенную содовую.

— Просто… — начал Арно.

Но он не мог говорить дальше. Как объяснить? Арно помрачнел, надулся и не мог ничего сделать, лишь водил по полу своим ботинком из крокодиловой кожи, который выглядел таким же странным, как обувь, которую обычно носит Джонатан. В конце концов Лиза пересела к нему.

— Ты хочешь, чтобы я сама это сказала? — спросила она.

Арно был мрачен. Он думал о Келли, ее лукавой усмешке, ее светлых волосах и темных бровях; о том, что она выглядит обнаженной и мечтающей о сексе, даже когда она одета и, возможно, думает о ком-то другом, кого она заставит увлечься собой в этом городе. А сейчас она где-то с Рэндаллом Одди и бог знает с кем еще, занимается неизвестно чем, может, черт бы ее побрал, позирует ему. Проклятье!

— Ты знаешь эту историю про Кортни Лав? — спросил Арно. — Про то, как она в пятнадцать лет составила список того, что хочет сделать, и под номером три — после записи хита и съемок в Голливуде — стояло: «Подружиться с Майклом Стайпом».

— Да, это крутой подход к жизни, — ответила Лиза. — Но ты ушел от темы.

— От какой темы? — спросил Арно.

— От той, на которую ты хотел со мной поговорить.

— Ладно, — сказал Арно с несчастным видом. — Говори ты.

— Тебя всегда влекло ко мне, но ты не хотел признаваться из-за Джонатана.

— Ну…

Лиза погладила Арно по щеке тыльной стороной ладони и отхлебнула свое пиво. Появилась официантка и поставила их гамбургеры на край стола. Они оба знали, что если не съесть их в ближайшие пять минут, они сморщатся, застынут и станут по вкусу похожими на холодную глину.

— Но дело в том, Арно, — продолжала Лиза, — что с Джонатаном покончено. Я больше не могу ждать его, к тому же неизвестно, что он там затеял с младшей сестрой Пэтча; на мой взгляд, это глупо и опасно; в любом случае.., я тоже думаю о тебе.

— Да?

Арно уставился на свою еду. Он знал, что не станет ее есть. Ему надо было сразу заняться Келли, как только он увидел ее. Тогда бы он уже давно про нее забыл.

— Да, и много, — ответила Лиза.

Арно наклонился и поцеловал ее прежде чем она успела сказать что-то, что еще более смутило бы его.

Они целовались десять минут, двадцать. Лиза оказалась весьма чувственной, хотя и в весьма своеобразной манере. Действительно, Арно всегда думал о ней как о девушке Джонатана. Однако он не хотел того, что происходило сейчас. На самом деле нет.

— Мне надо идти, — сказал Арно.

— Давай не будем никому говорить об этом.

— Это хорошая идея.

— До тех пор, пока мы не будем готовы.

— Я с тобой полностью согласен, — сказал Арно. — Давай подольше сохраним наш секрет.

Они поцеловались на прощанье, и он пошел вниз по улице, а его мысли возвращались к той пятнице, когда он закончил развлекаться с Амандой и увидел Келли.

Келли! Ему хотелось, чтобы она уехала и он смог забыть о ней.

А что с Дэвидом? Знает ли он, что Арно развлекался с Амандой? Не проболталась л и Аманда? Будем надеяться, что нет. Арно пожал плечами.

Когда приходилось иметь дело со всей этой ерундой: с чувствами и тем, чтобы не обижать людей, он просто терялся.