Противостояние партий на юге Италии достигло небывалого накала. Распри светских правителей вовлекали в свою орбиту прелатов, которые в отсутствие понтифика владели частью его полномочий. Особое влияние на всю последующую историю папства, включая выборы папы, оказала борьба семейств Орсини и Колонна за главенство в Риме. С другой стороны, не уменьшалась зависимость папского престола от Анжуйской династии.

Глава Церкви был необходим, но кардиналы желали слабого папу, который бы был марионеткой в их руках. Каждый из-за меркантильных интересов стремился не допустить к власти компетентного, волевого человека. Поэтому путь к папскому престолу властолюбивому, энергичному кардиналу Бенедетто Каэтани, поддерживаемому в борьбе за тиару сильной группировкой, был закрыт.

Наконец, летом 1294 г. папой был избран Пьетро Анджелари да Мурроне под именем Целестин V (ок. 1210–5.7.1294–13.12.1294).

Появление на престоле понтифика такого человека, как Пьетро да Мурроне, можно объяснить только странным стечением обстоятельств.

Принято считать, что святой отшельник Пьетро да Мурроне направил послание коллегии кардиналов-выборщиков, в котором грозил, что если в течение четырех месяцев они не изберут папу, то Господь сурово накажет Церковь. После того как послание было оглашено, один из кардиналов — Латино Малабранка — импровизированно предложил избрать папой самого Мурроне, который даже не был священником.

Согласно другой версии его неожиданного избрания, Орсини, глава партии кардиналов — сторонников анжуйцев, на конклаве летом 1294 г. внес идею о том, что святой отшельник Пьетро дель Мурроне в силу своей аполитичности может выступить в качестве компромиссного папы. Заинтересованный во влиянии на римский престол Карл II отправился к Пьетро и убедил того согласиться принять тиару. Затем король на конклаве в Перудже упомянул имя Пьетро Мурроне в качестве кандидата на вакантное место. Это привело к его выборам «через вдохновение» (through inspiration), то есть «по наущению Св. Духа».

Многие утверждали, что Карл, угрожая оружием, настоял на избрании Целестина вопреки воле выборщиков. Возможно, что и демонстрировать оружие не понадобилось, поскольку избрание происходило в принадлежащем королю замке Кастель Нуово в Неаполе.

Не исключено, что Карлу действительно импонировали набожность, крайняя простота и наивность бывшего отшельника. Целестин предпочитал разговорам с дельцами курии трогательные беседы с птичкой, с облаком, пролетевшим над ним, или с распускающимся цветком. Избранный папой, он скромно въехал в Вечный город на осле.

Пьетро дель Анджелари, который уже разменял восьмой десяток, родился, вероятно, в деревне Сант-Анджело-Лимозано, в семье простых крестьян. Известно, что около 1230 г. он постригся в монахи-бенедиктинцы в монастыре Святой Марии в Молизе и скоро отправился оттуда в Мурронские горы, чтобы стать отшельником. Там он основал аббатство Святого Духа Мурронского и с тех пор стал известен как Пьетро да Мурроне.

Одновременно Пьетро наладил отношения со спиритуалами из ордена францисканцев, стремившимися к такой же святой жизни, как благочестивый основатель их ордена.

Около 1240 г. будущий папа двинулся на восток и основал новый монастырь Святого Духа Майеллы, где образовал общину пустынников по типу цистерианцев, которую папа Григорий X признал конгрегацией в составе ордена Св. Бенедикта. Община имела весьма строгий устав: настоятель спал на каменном полу, а изголовьем ему служили камень или полено.

Хотя Пьетро не обладал богословским образованием, его отличала практическая смекалка. Ему удалось стать умелым руководителем небольшого сообщества монахов. Стараниями Пьетро у общины появились богатые жертвователи, и известность монастыря распространилась от Абруццо до Рима и Апулии. Орден получил одобрение папы Урбана IV, а Пьетро да Мурроне был назначен аббатом. Уже при жизни Морроне орден насчитывал тридцать шесть монастырей, где проживали шестьсот монахов.

Это было время, когда мистические и апокалипсические ожидания охватили все слои общества. Широко распространялись слухи о том, что Пьетро обладает даром исцелений и чудотворения. Это привлекло внимание не только курии, но и правителей Неаполя и Сицилии — Карла II и его сына Карла Мартелла.

Не исключено, что анахорет в самом деле был необыкновенный человек, если он мог, как утверждает его биограф, у всех на глазах повесить в воздухе свою монашескую рясу на солнечный луч.

Как ни странно, именно в понтификат этого святого человека глава секты апостольских братьев Сегарелли был снова схвачен и, несмотря на свое отречение, сожжен в 1300 г.

К несчастью, все замечательные качества соседствовали в Целестине с невежеством и некомпетентностью, что впоследствии сказалось на судьбе Пьетро роковым образом. Кардиналы, просвещенные, образованные и тонкие люди, с брезгливым удивлением смотрели на претендента, который явился перед ними как простой крестьянин, не обладающий достоинством, не имеющий ни дара слова, ни умения держать себя. Он даже не мог служить мессы, поскольку недостаточно хорошо владел латынью. Его присутствие на троне Иннокентия III могло восприниматься только как нестерпимое уродство.

Однако части клира это избрание внушало надежду, что столь одухотворенная личность поможет возродить и объединить Католическую церковь, и восьмидесятичетырехлетний Пьетро да Мурроне стал папой Целестином V. Его помазание и коронование состоялось в городе Л'Акуила.

Было ясно, что каждая группировка внутри кардинальской коллегии будет стремиться воспользоваться неосведомленностью Целестина в вопросах церковного управления и навязать ему свое видение европейской политики.

После интронизации папы Карл II воспрепятствовал его переезду в Рим и отправил понтифика в Неаполь, где тот оказался полностью под влиянием анжуйской партии.

Стоит отметить, что новый папа был восторженным почитателем цистерцианского монаха Иоахима Флорского. Под воздействием эсхатологических ожиданий Иоахима о предстоящей эпохе Святого Духа, которая одновременно должна была стать Веком Монашества, Целестин рукоположил двенадцать новых кардиналов — по числу апостолов. Здесь, очевидно, сказалась воля Карла II Анжуйского, иначе трудно объяснить, каким образом семеро из них оказались французами, сформировавшими партию большинства в священной коллегии.

Кардиналы, как французы, так и итальянцы, пользовались недостатком необходимого образования и управленческих способностей у папы, и в Римской курии пышным цветом расцвела коррупция.

Простодушный папа на самом деле не стремился к власти, не старался соответствовать высокому положению, и вскоре стало очевидным, что у него не хватает ни знаний, ни умений, а главное — воспитания и образования, чтобы справиться со своей священной должностью. Престарелый отшельник приходил в ужас от навалившихся трудностей и тяжести взятой на себя ответственности. Кроме того, Целестин опасался за свое духовное спасение. Незримый голос настойчиво повелевал ему не подвергать опасности свою душу и уступить место более достойному. Неудивительно, что у папы появилась мысль об отречении.

После неудачной попытки сформировать временный совет в составе трех кардиналов Целестин назначил заместителем наиболее сведущего в церковных делах каноника кардинала Бенедетто Каэтани и публично объявил о желании удалиться от дел. Не сразу согласившись на этот беспрецедентный акт, Каэтани подготовил юридическое обоснование отказа папы от сана. Кардинал Маттео Россо Орсини составил для Целестина проект конституции об отречении. Однако Каэтани и Орсини не скрыли от папы негативные стороны подобного поступка: небывалое отречение понтифика могло повергнуть в ужас Церковь, а Карла II должно было встревожить возможностью утратить свое влияние.

Несмотря на эти предупреждения, на очередном заседании консистории 13 декабря 1294 г. Целестин V сложил с себя папские регалии, намереваясь вернуться к жизни отшельника. Согласно новой специальной церемонии с понтифика сняли папские одежды и облекли в грубое монашеское одеяние.

Таким образом, Целестин стал первым папой, добровольно ушедшим в отставку, а его место занял кардинал Каэтани под именем Бонифаций VIII.

После отречения бывший папа возвратился в Мурронские горы, но уже очень скоро посланцы Бонифация VIII переправили его в Апулию. Оттуда он, подобно некоторым францисканцам-спиритуалам, которых сразу же после его отречения стали с новой силой преследовать более многочисленные и либеральные представители ордена, попытался бежать в Грецию. К несчастью, корабль с бывшим папой на борту сел на мель недалеко от города Виесте. Пьетро арестовали анжуйские власти и переправили его в мае 1295 г. в город Ананьи, где находилась резиденция Бонифация. Опасаясь, что Целестином могут воспользоваться его враги, Бонифаций настоял, чтобы отрекшийся папа не покидал пределов хорошо охраняемого монастыря Кастель Фаоме недалеко от Флоренции. Там его сторожили шесть рыцарей и тридцать воинов.

Эта история и последовавшие за ней события не могли не обрасти слухами и вымыслами. Согласно старым преданиям, Мурроне наконец прозрел в отношении «друга»-Каэтани и сказал ему пророческие слова: «Ты пришел, как лисица, будешь править, как лев, и умрешь, как собака». Может быть, старый отшельник и не говорил ничего подобного, но афористичность предсказания заслужила того, чтобы остаться в истории.

Когда Целестин 19 мая 1296 г. скончался в возрасте восьмидесяти шести лет, скорее всего, по естественным причинам, папа Бонифаций устроил ему великолепные похороны, объявил святым и установил день его ежегодного чествования.

Свой последний покой отрекшийся папа обрел в целестинианской церкви Св. Марии в городе Л'Аквиле.

Целестин был прославлен 5 мая 1313г. папой Климентом V в Авиньоне. Но в 1969 г. его имя было убрано из каталога святых, и с тех пор Целестина почитают только на родине в области Абруццо-Молизе. Днем поминовения святого является 19 мая. Каждый год 28–29 августа в Аквиле проходит праздник «Perdonanza Celestiniana» в память о папской булле Целестина V, которая даровала полное отпущение грехов всем, кто пройдет через святые врата базилики Сайта Мария ди Коллемаджио в годовщину его интронизации.

«Ангельский папа» («papa angelicus»), о котором так мечтали спиритуалы того времени, оказался не способным совладать с монолитом Западной церкви на вершине ее могущества. С восшествием на престол св. Петра кардинала Бенедетто Каэтани, как впоследствии оказалось, пришел конец светской власти папства. Но в момент его торжества о таком невозможно было и помыслить.

Каэтани стал папой Бонифацием VIII (24.12.1294–10.1303) в конце декабря 1294 г.

Бонифаций VIII — последняя крупная личность в ряду пап Высокого Средневековья. Отлично образованный человек, доктор гражданского и церковного права, тонкий дипломат и красноречивый оратор, Каэтани служил каноником в Париже и Лионе, исполнял в Риме обязанности папского адвоката и нотариуса. Величественная внешность, образованность, располагающие манеры, дипломатичность — все предвещало ему блестящую карьеру. Папа Мартин IV возвел его в кардинальский сан, а папа Николай IV сделал легатом в Англии.

Бонифаций обладал большим служебным опытом, но по своему характеру скорее годился для светской, чем для духовной власти. Ему были совершенно чужды черты, которые характеризовали пап-отшельников, пап-аскетов. Он отличался крайним властолюбием, обожал торжества и помпу. Шумными и пышными были его въезды в родной город Ананьи и в Рим. После посвящения в сан Бонифаций предстал перед римлянами, восседающим на белоснежном иноходце, покрытом попоной из кипрских перьев, с короной св. Сильвестра на голове, облеченный в торжественные папские одежды. По обеим сторонам от него, держа под уздцы коня папы, ехали одетые в красное два вассальных короля — Карл II и его сын Карл Мартелл.

Представителей своего семейства Бонифаций поставил на первые места в Церкви и государстве. Ходили слухи, что он растратил 500 тысяч флоринов церковных денег, покупая земли для родственников. Вскоре после интронизации Бонифация король Карл II сделал его брата Лоффредо графом Казертским. Сыновей Лоффредо, своих племянников, папа тоже не забыл и назначил Франческо — кардиналом, Пьетро — латеранским пфальцграфом и даровал ему большие владения в Тоскане. Этот счастливый родственник стал потом наследником своего отца, графа Казертского, и родоначальником княжеского владения. Дом Каэтани возвысился средствами Церкви, подобно роду Конти при Иннокентии III, и римская аристократия увеличилась еще одним честолюбивым и богатым родом, грозящим затмить другие старинные фамилии.

Из этих аристократических родов не было ни одного более древнего и могущественного, чем род Колонна. В их лице папа получил сильную оппозицию. Когда стало известно его коварство по отношению к Целестину, кардиналы Джакомо и Пьетро Колонна объявили ему, что не считают его избрание законным. Им удалось выяснить, что таинственный голос, призывавший прежнего папу отречься, принадлежал изобретательному кардиналу Каэтани, вещавшему через специальное акустическое устройство.

В ответ Бонифаций не побоялся расправиться с противниками радикально. Он не только лишил их кардинальского достоинства, но и отлучил от Церкви вместе со всем семейством, проклял грядущих потомков этого знаменитого рода, наложил арест на его имения и превратил в развалины принадлежавшие фамилии Колонна дворцы. После разрушения их главного города, Палестрины, Бонифаций приказал пройтись с плугом по развалинам и собственноручно засыпал борозды солью в знак того, что на этом месте не будет больше расти даже трава.

Циничный, вспыльчивый, категоричный, легко черпающий энергию из собственного недовольства, понтифик не церемонился и с коронованными правителями. Бонифаций принимал короля Германии Альбрехта Габсбурга, сидя на троне, одетый в императорское облачение, вооруженный и опоясанный мечом, с Константиновой диадемой на голове, со словами: «Я сам Цезарь, я сам император!»

Надежда Карла Анжуйского удержать папу в Неаполе не сбылась. Он не состоял в дружеских отношениях с Бонифацием VIII, но они зависели друг от друга: король нуждался в папе по поводу Сицилии, а папа — в короле, чтобы обороняться от своих ненавистников.

Папа назначил Хайме Арагонского главным военачальником Церкви и вооружил его против брата Федерико, правящего Сицилией. В награду он даровал Хайме Сардинию и Корсику — острова, на которых понтифику не принадлежало ни одной пяди земли.

В это время Францией правил король Филипп IV Красивый. Такое прозвище он получил недаром. Высокий, стройный, с прекрасными шелковистыми волосами, бело-розовой кожей и проницательным взглядом, он слыл идеалом рыцаря. Его набожность была искренней: он добровольно налагал на себя различные епитимьи, дабы умерщвлять плоть, и даже носил власяницу. Как заметил епископ Памьерский Бернар Сессе, Филипп «действительно был самым очаровательным мужчиной в мире», но за его безупречной внешностью скрывались бездумность и легкомыслие. Он «не умел ничего другого, как уставиться на человека своим неподвижным взглядом, словно сова, которая хоть и выглядит неплохо, но птица бесполезная». Это злое и несправедливое высказывание епископа стало широко известно и впоследствии привело к его аресту. Современные историки считают Филиппа более сложной фигурой, но тоже малопривлекательной — «капризная, въедливо-педантичная, любящая нудно морализовать, лишенная чувства юмора, упрямая, агрессивная и мстительная личность, к тому же постоянно опасавшаяся последствий своих мирских деяний для спасения собственной души».

Сильное влияние на политику Филиппа, пропитанную идеологией абсолютизма, оказывали его советники, выбранные из нового сословия, не связанные обязательствами ни с Церковью, ни с титулованной знатью, чье влияние в обществе целиком определялось самим монархом. Это были образованные юристы-разночинцы, называемые легистами (от лат. legis — закон).

Рассчитывая на лояльность папы, Филипп представил на его третейский суд свои раздоры с английским королем. Он был недоволен дерзким поведением Эдуарда I, который являлся его вассалом за герцогство Гасконь. Эдуард же, официально избранный и утвержденный главой будущего крестового похода, считал себя лидером среди католических монархов. Экономическая и политическая мощь Англии, как и прочное положение на троне самого Эдуарда, позволяли ему противостоять агрессивной политике Капетингов, проводимой Филиппом IV. В результате вспыхнула война между Францией и английским союзником Фландрией.

Военные действия требовали огромных расходов, которые опустошали казну. Оба монарха решились добыть средства путем повышения церковного налога. По установившейся традиции повысить подати духовенства мог только папа, но английский и французский короли дерзнули на этот шаг.

Бонифаций стремился примирить враждующие стороны, поскольку хотел прекращения военных действий. Роль арбитра Бонифацию удалась плохо — он был слишком предвзят, властолюбив и авторитарен для принятия справедливых решений. Временное перемирие между Францией и Фландрией было установлено благодаря посредничеству Эдуарда I. Но добрые или по крайней мере деловые отношения между странами быстро разрушились. И Франция, и Англия наращивали военную мощь. Королевская власть в обоих государствах продолжала притеснять духовенство.

В 1296 г. Бонифаций издал буллу «Clericis laicos», в которой угрожал моментальным отлучением любому, кто облагает духовных лиц налогом без папского разрешения.

Английское правительство покорилось, но Филипп не отреагировал. Его легисты отвечали понтифику официальным языком законов Королевства Франции: «Вольности Церкви не могут помешать королю принимать меры, необходимые для защиты его государства… клирики такие же подданные короля, как и светские лица».

Из-за развития конфликта с Фландрией расходы становились поистине огромными, и Филипп Красивый решил изменить политику в отношении Церкви. До сих пор Капетинги порой ссорились с Римом по личным мотивам, но почти никогда — по принципиальным вопросам. Англия и Священная Римская империя впустую тратили энергию и силы в сражениях с Церковью, но Франция сделала очень мало таких попыток. Когда папы вынуждены были бежать от неуступчивых императоров, они всегда могли рассчитывать на помощь Франции.

Однако теперь Филипп IV пошел на открытый конфликт с папой. Он начал с запрета на вывоз из королевства золота и серебра. Это сократило существенную часть папских доходов в тяжелый для Бонифация момент, поскольку в это время началось его противостояние с римской знатью из враждебных роду Каэтани кланов.

В борьбу не на жизнь, а на смерть вступили два деятеля, полностью лишенные нравственных принципов.

Сделав над собой огромное усилие, папа вынужден был пойти на компромисс и выступить с примирительным жестом — канонизировать Людовика IX, что было мечтой королевского дома Франции. Более того, он позволил облагать налогом французское духовенство для войны с Фландрией. Но эти уступки выводили Бонифация из себя и увеличивали его природную раздражительность.

В 1299 г. римский первосвященник отказался утвердить императора Альбрехта Габсбурга в его сане, поскольку тот осмелился принять корону без папского утверждения. Он был объявлен папой изменником и вызван на суд. К тому же женой Альбрехта была сестра несчастного Конрадина Гогенштауфена. Приводятся слова, будто бы сказанные папой: «Да не будет ему утверждения, пока жива Иезавель!» Лишь убедившись в полной покорности Альбрехта, папа вручил ему корону.

Обычай Древнего Рима праздновать начало нового столетия торжественными церемониями и играми в христианскую эпоху вышел из употребления. Бонифаций решил восстановить языческую старину и извлечь из нее все возможные выгоды для Св. Престола. Он объявил Юбилей, или Святой год празднования XIII столетия Рождества Христова. Булла от 23 февраля 1300 г. возвещала, что все посетившие в течение этого года римские базилики Св. Петра и Св. Павла получат полное отпущение грехов; исключение составляли только поименованные противники Бонифация.

Тысячи паломников прибыли в Рим, наполнив папскую казну. Папа был преисполнен счастьем от этого свидетельства власти Святого Престола. Теперь он смело смотрел в будущее. Хорошие доходы получал папа и от «Домика Девы Марии». Однажды он заявил, что ангелы, явившиеся к нему, обещали перенести из Палестины в Далмацию (Хорватия) домик, в котором родилась Дева Мария. К появившемуся в Далмации домику потянулись паломники. Но из-за отдаленности святыни от Италии доходы были незначительны, и тогда ангелы перенесли домик в город Лорето, где поместили в церкви, специально построенной для реликвии.

Священные предметы культа давно превратились в орудие обмана, в грубое средство выманивать деньги у простодушной толпы. Гвозди от Креста Христова продавались пудами. Современники говорят даже о таких невероятных «реликвиях», как перо из архангельского крыла или сено из вифлеемских яслей.

В юбилейный год в Папской курии царили оптимистические настроения — там верили, что Иерусалим скоро снова перейдет под власть христиан. И такие расчеты имели веские основания — по крайней мере в первой половине 1300 г., когда сарацины были изгнаны монголами из Сирии и Палестины. Однако этот оптимизм оказался преждевременным — уже на следующий год неверные вернулись.

Сочетая уверенность в собственных силах с финансовыми поступлениями, Бонифаций был готов вновь вступить в борьбу с французским королем.

Повод представился в ноябре 1301 г. Французского епископа Бернара Сессе (того самого, который нелицеприятно отзывался о короле Филиппе) судили за различные преступления — богохульство, колдовство, ересь, государственную измену и возмутительную безнравственность — королевским судом. Однако священники подлежали только суду церковному, на что немедленно отреагировал Бонифаций. Он использовал обычные папские угрозы. В ответ Филипп применил новое оружие: как никогда высокий престиж королевской власти и французский патриотизм.

Для римского первосвященника все еще существовал единый христианский мир, объединенный наследием Римской империи, общим для всех латинским языком, единой Церковью во главе с непогрешимым понтификом. Господствуя над душами, он хотел владеть и телами, физической силой и сокровищами христианского мира. Но, стремясь к такой цели, папа приходил к внутреннему противоречию с сущностью своей власти, утрачивал духовный авторитет и умалял нравственное влияние на общество. Народы стали сознавать, что наместник Христа на земле злоупотребляет своим положением, прикрывая именем веры мирские человеческие, часто эгоистичные цели.

Филипп Красивый смело начал агитацию против Бонифация, всего лишь иностранца, не-француза, обвиняя его во всевозможных преступлениях. Французское духовенство, в большей степени зависящее от короля, чем от папы, ревностно демонстрировало патриотизм. Возможно, в тот момент папа и уступил бы королю. Но в июле 1301 г. французы понесли поражение от фламандцев в битве при Куртре, и понтифик с радостью осознал, что уступить придется Филиппу.

Папа в своей булле «Unam sanctam» от ноября 1302 г. объявил наместника св. Петра на земле обладателем высшей духовной и светской власти, которому должны быть покорны все человеческие существа, наделенные духовным началом. Отрицающие это — еретики. Ни один папа до Бонифация не делал таких прямолинейных и властных заявлений. В лице Филиппа IV этот папа нажил себе непримиримого врага, после того как в двух своих буллах запретил обложение налогами французского клира и объявил о присвоении себе высшей судебной власти, превышающей власть короля.

Ненависть Филиппа IV не знала границ.

Отношения еще более испортились, когда Бонифаций задумал созвать Собор для осуждения действий французского короля и «преобразования его государства». В булле «Ausculta fili…» папа перечислял монарху его заблуждения и провинности и приказывал явиться на Собор лично, чтобы услышать, «что Бог изречет нашими устами», или на крайний случай прислать своего представителя.

Получив буллу, король приказал ее сжечь и оповестить о сожжении при трубных звуках. В мае 1303 г. Филипп собрал специальную коллегию в Париже, в которую кроме королевских советников и высшей знати входили французские прелаты. На ней адвокаты французской короны зачитали подробный список преступлений Бонифация. Он обвинялся в ереси, колдовстве, установлении своих образов в церквях. Но более всего задели патриотов обвинения в преступлениях против французской нации: объявление французов еретиками и призывы уничтожать их; высказывания, что он предпочитает быть собакой, нежели французом, и т.п.

Французы, бароны и горожане, единодушно объявили, что «скорее готовы отказаться от своих имений и от самих себя, страдать и испытывать муки даже после смерти, чем терпеть папские притязания, даже в том случае, если бы король пожелал выносить их».

Собор все-таки состоялся. Бонифаций вознамерился отлучить Филиппа от Церкви и низложить его. Но Генеральные штаты и Парижский университет решительно приняли сторону короля.

Полемика приобретала все более резкую форму. Дело не ограничилось словами. Король решил низвести папу со Святого Престола.

Филипп избрал суровых исполнителей своего смелого решения: легиста Гильома Ногаре и одного из представителей жестоко пострадавшей от Бонифация фамилии Колонна.

Соратник короля Ногаре отправился в Италию и, поселившись во Флоренции, принялся плести заговор против папы.

Ногаре — фигура загадочная. Его происхождение и юные годы покрыты мраком неизвестности, что заставило некоторых историков заподозрить, будто ему было что скрывать — возможно, свои катарские корни. Отдельные летописцы даже указывают, что его родители и семь ближайших родственников были сожжены на костре как еретики. Однако эти сведения — всего лишь пересказ легенды, и преданность Ногаре Филиппу IV сомнению не подлежит. Более того, он с энтузиазмом поддерживал имидж своего патрона как «самого стойкого католика среди королей, страстного защитника веры и святой Матери-Церкви». Пламенный поклонник римского права, он был убежденным защитником светского абсолютизма.

Колонна, человек отчаянный и бесшабашный, ненавидел Бонифация как виновника унижения и разорения своей семьи. Рассказывали, что из-за происков Каэтани он был продан пиратами в рабство и три года провел гребцом на галерах, пока французы не заплатили за него выкуп. Теперь настал час его мести.

Заговорщики последовали за папой в его родной город Ананьи, куда он приехал из Рима, и овладели дворцом. Папа, узнав, в чем дело, надел папские облачения и тиару, взял в руки крест и ключи и воссел на папский трон. Он рассчитывал на святость сана и места. Но Шьяра-Колонна первый ворвался в папские покои и приступил к папе с угрозами и оскорблениями. Одновременно Ногаре требовал сложения папского сана. Бонифаций ответил, что предпочтет смерть отречению. Согласно легенде, устав убеждать, Шьяра-Колонна ударил понтифика по лицу латной рукавицей.

Относительно того, была ли нанесена пресловутая пощечина, мнения расходятся; возможно, воображение современников питала общеизвестная вражда Колонны и Франции к папе. Но нет оснований сомневаться, что Колонна действительно стащил папу с трона и пронзил бы его шпагой, если бы его вовремя не удержали от постыдного насилия над беззащитным.

Жители Ананьи отбили Бонифация, но они же стали свидетелями его невиданного унижения.

Последние дни понтифика были ужасны. Возвратившись в Рим, охваченный анархией, умело организованной эмиссарами французского короля, Бонифаций прожил недолго. По преданию, гордый папа не пережил оскорбления. Запершись в своих покоях, он отказывался от пищи, стонал, в исступлении бился головой об стену. Неудовлетворенная жажда мести за неслыханное оскорбление и бессильная злоба душили еще недавно могущественного деспота. Он хотел бы уничтожить Филиппа, как некогда были уничтожены последние представители дома Гогенштауфенов, но не только не имел средств для этого, но даже не был уверен в своей безопасности, потому что его держали пленником в собственном дворце.

Он умер под гнетом всеобщей ненависти. Великий Данте в своей «Божественной комедии» поместил этого папу в Ад.

Современник писал, что в момент смерти понтифик вызвал «такой гром и бурю, с летающими по небу драконами, изрывавшими пламя, и такие молнии, и такие чудеса, что все жители Рима решили, будто весь город будет поглощен пропастью».

Король Филипп не простил Бонифация и после смерти. Ему удалось найти множество свидетельств уважаемых служителей Церкви, которые показали под присягой, что покойный папа не верил ни в бессмертие души, ни в человеческую природу Христа и что он предавался постыдным противоестественным порокам; его обвиняли в ереси и чуть ли не в сношениях с сатаной. В числе наиболее страшных были обвинения в том, что он регулярно общается с запертым в своем перстне чертенком; что когда был кардиналом, принес в жертву силам зла черного петуха и приобрел за это магические способности.

Против покойного был возбужден судебный процесс. Молва считала вдохновителем позорного судилища Ногаре, но тот являлся лишь удобным инструментом Филиппа Красивого. Даже части собранных показаний было достаточно, чтобы предать смерти на костре любого обвиняемого. Но в этом единственном случае инквизиция проявила милосердие. Она оставила папу покоиться с миром.

Великое унижение папы Бонифация VIII в Ананьи, приведшее к его скорой кончине, вызвало страх и негодование всей коллегии. Но только трое кардиналов не покинули своего папу, захваченного Гильомом Ногаре и Шьярой-Колонной. Одним из них был Никколо Боккасини.

Он родился в городе Тревизо на севере Италии, недалеко от Венеции. Отец его служил нотариусом, а непосредственным воспитателем, заложившим в душу молодого Никколо любовь к Богу и ближним, развившим в нем монашеское призвание, — был его дядя-священник.

В возрасте четырнадцати лет Никколо Боккасини вступил в орден доминиканцев. Тогда это был еще совсем молодой орден, существовавший только несколько десятилетий, но уже прославленный такими именами, как св. Доминик и Фома Аквинский. В 1257 г. Никколо принес монашеские обеты и служил затем в Милане, Венеции и Генуе. Он получил прекрасное богословское образование и посвятил себя преподаванию теологии в Венеции. Однако в первую очередь молодой богослов выделился своими организаторскими способностями, благодаря которым он уже в 1271 г. в возрасте тридцати одного года был избран приором, а затем дважды назначался провинциалом ордена доминиканцев в Ломбардии. Затем его талант был востребован на более ответственном уровне — 12 мая 1296 г. в Страсбурге Никколо Боккасини был избран девятым по счету генералом доминиканского ордена. На нового генерала папа Бонифаций VIII возложил ответственную миссию, назначив его своим легатом во Франции и Англии. Перед ним ставилась цель достижения мира между Филиппом IV Красивым и Эдуардом I. Это было время непростых отношений между Св. Престолом и французской короной.

В 1298 г. Боккасини руководил первым церковным торжеством в честь святого Людовика IX, канонизированного Бонифацием VIII годом раньше. Вскоре папа возвел своего легата в достоинство кардинала-пресвитера Св. Сабины. Это свидетельствовало об особом отношении Бонифация — за почти девять лет своего понтификата он дал только пятнадцать (по другим данным — двадцать) кардинальских шапок. В связи с новым служением Боккасини сложил с себя полномочия генерала доминиканского ордена и отправился в Рим. Через год он возвысился еще более: был возведен в достоинство кардинала-епископа и назначен на объединенную кафедру Остии и Веллетри, став также деканом коллегии кардиналов, то есть вторым после римского первосвященника иерархом Церкви.

В следующем году папа доверил кардиналу Боккасини новое ответственное дипломатическое поручение, назначив легатом в Венгрии, Польше и Далмации. Летом 1301 г. легат Боккасини отбыл из Рима. Целью его миссии снова было достижение мира — на сей раз в охваченной внутренними раздорами Венгрии. Но в грозные дни противостояния папы с Филиппом IV Боккасини вернулся в Италию, и вместе с двумя преданными кардиналами был с Бонифацием всё трагическое время перед его смертью.

Верность и бесстрашие кардинала Боккасини в сочетании с его благочестием и ученостью завоевали симпатии всех восемнадцати выборщиков. На конклаве в Риме 22 октября 1303 г. кардиналы единогласно уже в первом туре голосования избрали шестидесятитрехлетнего Никколо Боккасини на папский престол. Имя Бенедикт он принял в память о своем предшественнике — Бонифации VIII, которого до избрания на Св. Престол звали Бенедетго Каэтани. Таким способом он почтил память друга; но, не взяв папское имя предшественника, подчеркнул, что постарается найти иные пути решения стоящих перед Церковью проблем.

Понтификат Бенедикта XI (ок. 1240–22.10.1303–1304) — это время мужественного сопротивления Св. Престола всё возрастающим притязаниям светской власти Франции. Но одновременно это эпоха рождения столь печально известного явления, как галликанизм, впервые проявившийся в конфликте Бонифация VIII и Филиппа IV Понтификат Бенедикта XI был предсказан еще в XII столетии св. Малахией (епископом Арма и другом св. Бернара Клервоского), в пророчестве которого, определившего все понтификаты до Второго Пришествия Иисуса Христа, этот папа назван миротворцем — «Concionator Patareus». (Впрочем, его называли также «безвольным и бессильным».) Пророчество исключительно точно отражает события его правления. В гербе нового папы сохранились черный и белый цвета, символизирующие его прежнюю принадлежность к ордену св. Доминика.

Бенедикт XI немедленно столкнулся с разрушительными последствиями конфликта, разгоревшегося в конце правления Бонифация VIII. Самой насущной задачей нового папы стало достижение мира с гиббелинами в Италии и урегулирование конфликта с Францией. Новый понтифик предпринял максимум усилий для достижения мира с родом Колонна, возвратив ему отнятые Бонифацием VIII права и имущество. Однако оба кардинала Колонна — Джакомо и Пьетро, — лишённые кардинальского достоинства в 1297 г., хотя и освобожденные от наказания, не были восстановлены в кардинальском сане (это будет сделано только Климентом V). Папа даровал возможность обрести индульгенции тем, кто нанёс своей политикой оскорбления его предшественнику. Он снял отлучение с короля Филиппа IV и даровал ему прощение (то есть признал виновным). Однако он решительно потребовал суда над Гильомом Ногаре и Шьярой-Колонна.

Буллой от 7 июня 1304 г. они были вызваны на церковный суд. Столь жёсткое отношение к оставшемуся под отлучением Ногаре определялось не только оскорблениями, нанесенными папе Бонифацию VIII, но и тем, что он, в отличие от других участников конфликта, игнорировал апостольские увещевания Бенедикта XI. Не явился он и на этот раз.

До избрания на римскую кафедру Бенедикт XI не принадлежал к какой-либо группировке в коллегии кардиналов, что, конечно, облегчило его избрание, но после вступления на престол ему потребовалось начать поиск ближайших помощников, на которых он бы мог полностью положиться. Такую опору Бенедикт XI видел в родном для него ордене св. Доминика. За время своего короткого понтификата он возвел в кардинальское достоинство трех человек, и все трое были доминиканцами. Племянник же папы, Фалькон, так и не дождался от него кардинальской шапки, хотя возведение родственников в кардинальское достоинство, чтобы иметь верного человека в Священной коллегии, уже стало нормой эпохи.

Помимо политических вопросов, решениями которых в те годы вынужден был заниматься верховный первосвященник, Бенедикт XI успел уделить немало внимания и чисто церковным проблемам. В те годы по инициативе французских канонистов и богословов был поставлен вопрос: «В случае если мирянин исповедал свои прегрешения какому-либо священнику-монаху, сделав это, например, в силу срочности или необходимости, то должен ли он впоследствии повторить исповедь в тех же самых грехах перед настоятелем своего прихода, ежегодная исповедь перед которым вменена каждому в обязанность?» Папа дал такой ответ: «Не является строго необходимым и обязательным исповедовать уже отпущенные прегрешения, но тем не менее повторить перед иным священником уже прощенные грехи является делом спасительным, ибо таковое приумножает в кающемся смирение».

11 февраля 1304 г. папа Бенедикт XI разрешил торжественное почитание стигматов св. Франциска Ассизского. Он также подтвердил законность деятельности ордена сервитов, живущих по уставу св. Августина. Если папу Бенедикта VIII можно справедливо назвать великим канонистом, то Бенедикт XI, являющийся автором богословских произведений, безусловно, заслуживает внимание как выдающийся папа-теолог. Естественно, все богословские произведения написаны им еще до начала его понтификата. Их можно условно разделить на две части — это комментарии на различные библейские тексты (Книгу Иова, Псалмы, Евангелие от Матфея и Откровение), а также проповеди к различным церковным праздникам. Ему также принадлежит трактат, посвященный церковным нравам.

Во времена Бенедикта XI еще была жива память о славных временах крестовых походов, и папа с рвением занимался вопросами, связанными с экспедицией против турок, но не успел ничего предпринять для ее осуществления. Слишком коротким оказался его понтификат и для решения иных проблем, с которыми он столкнулся и которые должен был решать. Это, прежде всего, политический конфликт между неаполитанскими анжуйцами и арагонцами из-за Сицилии; связанный с гвельфами кризис во Флоренции. В церковном плане — вопрос о разделении францисканцев. В мае 1304 г. Бенедикт XI из-за всё тлеющего конфликта с родом Колонна, бывшего очень влиятельным в Риме, вынужден был перебраться в Перуджу, где и встретил свою смерть.

В числе особенностей характера Филиппа Красивого особенно выделялась мстительность. Он отлично понял жест папы, даровавшего ему прощение. У него уже имелся удачный опыт устранения неудобных понтификов, которым досадно было бы не воспользоваться.

Известно, что Бенедикт скончался, отведав свежих фиг, поднесенных ему во время трапезы в доминиканском монастыре. В качестве дарителей называли некую даму под вуалью или молодого монаха, презентовавших папе аппетитные винные ягоды. Инициатором этого злодеяния (если таковое вообще имело место) молва упорно считала Гильома Ногаре. Но это всего лишь историческая версия, не имеющая конкретных доказательств. По другой версии, тоже криминальной, фиги были отравлены по наущению флорентийцев.

Понтификат Бенедикта XI продолжался только восемь месяцев и пять дней. Человек вполне здоровый и еще не старый, он мечтал о всеобщем примирении, установлении царства справедливости и отвоевании у неверных христианских святынь. Смерть не только положила конец его планам, но едва не стала крушением самого папства.

Папа погребен в кафедральном соборе Перуджи, рядом с алтарем, и ему сооружено великолепное мраморное надгробие.

После смерти Бенедикта на его могиле начали совершаться многочисленные чудеса, и почивший папа стал почитаться народом как святой. Официальное же его причисление к лику блаженных совершил только папа Климент XII. Это произошло 24 апреля 1736 г., и с этого времени народное почитание было официально утверждено римским первосвященником.

Бенедикту посвящен ряд исторических трудов, в которых вопрос о том, был ли он более знаменит своей ученостью или же своей святостью, остается открытым.

Бенедикт XI оказался последним римским понтификом, чей престол находился в Риме. Предшествующие папы часто вступали в конфликт с римлянами, покидали Вечный город, проклиная неблагодарную чернь или коварных врагов; некоторые предпочитали более спокойные и уютные города, а другие за весь свой понтификат так ни разу и не побывали в Риме и не поднялись на римскую кафедру. Но Святой Престол всегда был и оставался в Вечном городе. Люди всех наций, занимая кафедру св. Петра и беря в руки посох наместника Иисуса Христа, забывали о своей родине, чтобы стать пастырями всех народов; они видели перед собой только Рим и весь мир.

Падение Бонифация VIII увлекло за собой папство. То, что не удалось совершить Гогенштауфенам, дерзнул и смог осуществить Филипп Французский.

Король Филипп теперь мог ставить угодных ему пап. Таким назначенцем стал гасконец Бертран де Го, взявший имя Климент V. Он объявил, что желает короноваться в Лионе, и призвал туда кардиналов. Климент перенес Святой престол сначала во Францию, а потом в Авиньон. С него начался гибельный для папства период почти 70-летнего «авиньонского пленения», которое, отражая гегмонию Франции в Европе, стало эпохой ее безраздельного влияния.

Могуществу Рима был нанесен удар такой силы, что после него Церкви так и не удалось оправиться. Вплоть до начала контрреформации папство практически было лишено своей независимости и, как показывает история, состояния мощи времен Иннокентия III больше никогда не наступило.