Бруно, сын графа Гуго Эгисхейм-Дагсбурга из Эльзаса и его супруги Хейлевиды, родственник Генриха III, тоже не испытывал горячего желания занять опасный престол св. Петра. Однако по желанию императора он был назначен папой в Вормсе и в папском сане принял имя Лев IX (21.6.1002–12.2.1049–19.4.1054).

Это была своеобразная личность: аскет, происходящий из образованной и благочестивой семьи, человек святой жизни. Он был богато одарен в самых разнообразных науках и искусствах — музыке, словесности, теологии — и особенно интересовался каноническим правом. Восемнадцати лет он получил должность каноника собора Св. Стефана, а в двадцать два — диакона. Когда после смерти Генриха II на германский престол взошёл Конрад II, приходившийся Бруно двоюродным братом, он назначил кузена придворным каноником, а после смерти в 1026 г. епископа Туля Гериманна возвел его на кафедру.

Свое правление Лев начал с реорганизации папской курии, куда ввел много иностранцев. Бургундский монах Гумберт был назначен кардиналом-епископом Сильва Кандида и стал правой рукой папы. Для оказания помощи в управлении Церковью были также вызваны два лотарингца: Гуго Кандид и брат герцога Готфрида Лотарингского архидиакон Фридрих. Умонастроения выбранных помощников говорили о многом. По-видимому покорный светской власти, папа в глубине души лелеял мечту о независимости Церкви.

Великий аббат Клюнийский Одилон рекомендовал ему в качестве секретаря и советника Гильдебранда. Но маленький монах считал своего патрона не «наместником апостолов, а отступником, так как тот пытался захватить римское епископство по приказу императора». Гильдебранд сумел так настроить папу Льва, что тот отказался от результатов выборов и босой, в одеянии простого паломника отправился пешком в Рим, захватив с собой секретаря. Гордый немецкий аристократ не захотел быть навязанным итальянцам силой и предложил им открыто высказаться: если они не хотят его видеть в Риме, он удалится обратно в Туль. Но римляне добровольно приняли его.

При реорганизации Папской курии Лев доверил Гильдебранду имущественные и хозяйственные вопросы и даровал титул кардинала-субдиакона.

Став верховным первосвященником, Лев немедленно столкнулся с вооружённым сопротивлением Тускулумского дома. Но он действовал решительно и опустошил все территории, подконтрольные этому роду, а папу Бенедикта IX и всех его сторонников отлучил от Церкви.

В рамках своей реформаторской деятельности папа много ездил по Европе. Всего за время понтификата он провёл двенадцать поместных Соборов в разных городах. Действуя решительно и последовательно, он вывел монастыри из подчинения светской власти, передав их под защиту Св. Престола. Стремясь к укреплению мира в Европе, он употреблял свои дипломатические способности и авторитет Церкви, чтобы предупреждать или останавливать кровопролитие.

В мае 1049 г. он встретился в Германии с Генрихом III. Императору трудно давалась борьба с герцогом Готфридом Бородатым, воевавшим с родным братом за право единолично править Лотарингией. Победить мятежника ему удалось только после двух военных походов и с помощью папы, который отлучил от Церкви Готфрида и тем самым способствовал прекращению междоусобной войны.

Несмотря на недовольство императора, Лев затем поехал во Францию и в Реймсе созвал синод франкских и английских епископов и аббатов, где были подготовлены и изданы ряд реформаторских декретов. Одним из его постановлений был повторный запрет на брак нормандского герцога Вильгельма, впоследствии завоевавшего Англию, и Матильды Фландрской. На обратном пути в Рим Лев еще раз посетил Германию. Повсюду на своем пути папа активно призывал к борьбе с двумя главными пороками Церкви — симонией и развратом.

Папа Лев отличался беззлобным и доброжелательным, хотя и твердым характером, и его любили даже итальянцы. Правда, во время его понтификата в римскую курию вошли многие немецкие и лотарингские кардиналы. В течение шести лет, прошедших до его смерти в возрасте 51 года, этот высокий рыжеволосый эльзасец воинственного вида (он командовал армией во время карательной экспедиции Конрада II в Италию) зарекомендовал себя как один из величайших церковных деятелей Средневековья.

По выражению Д. Норвича, «именно он развеял жуткие чары, которые так долго парализовали и ввергали в упадок римскую церковь, и заложил основы реформированного и возрожденного папства — фундамент, на котором впоследствии Григорий VII и его наследники возвели столь величественное здание».

Лев приблизил к себе Гильдебранда насколько возможно и сделал одним из распорядителей папской казны. Но сам он несколько опасался своего энергичного соратника. Сохранилось предание, что понтифик увидел во сне Гильдебранда в пылающей одежде, окруженного пламенем, расходившимся во все стороны. «Если, Боже избави, Гильдебранд взойдет когда-нибудь на апостольский престол, то приведет в смятение весь мир», — якобы решил папа.

Лев IX начал свой понтификат с путешествия по Италии, имея в виду и политические цели. Папа был возмущен теми страданиями, которые нормандцы причинили Апулии.

* * * 

Нормандцы в Италии

Юг Италии был территорией, где сошлись в борьбе греки, лангобарды и арабы. Лангобардские князья владели Беневенто, Салерно и Капуей. На Сицилии хозяйничали арабы, постоянно стремившиеся расширить свои владения. Апулия, Амальфи, Гаэта и Неаполь принадлежали грекам.

В начале XI в. Византия уже с трудом удерживала власть над Апулией и Калабрией. Византийские правители и сборщики налогов вызывали всеобщую ненависть, особенно острую в Апулии, где богатые торговые города побережья начинали превращаться в коммуны. Лангобардские князья Капуи, Беневенто и Салерно истощали силы в постоянных распрях между собой и с соседями: Неаполитанским дукатом и византийскими фемами. Политической разобщенностью и военной слабостью Южной Италии сумели воспользоваться хищные авантюристы из французского герцогства Нормандия.

Норманнами (северными людьми) называли скандинавские племена, которые обладали самой передовой военно-морской техникой. Они превратили пиратство в образ жизни, завоевали Британские острова, часть Франции — герцогство Нормандия — и постепенно проникали в Западное Средиземноморье.

В 1016 г. несколько паломников из Нормандии прибыли на Аппенины. Их целью был знаменитый монастырь Монте-Гаргано в Апулии. Там они встретились с Мелосом, византийским вельможей из Бари, поднявшим восстание против императора. Мелос предложил нормандцам помочь ему завоевать владения в Италии. Северяне охотно согласились и отправились за подмогой.

Известие об успехах земляков подвигло множество молодых мужчин устремиться в Италию «искать опасностей и злата». С 1017 по 1029 г. безземельные младшие сыновья нормандского дворянства храбро бились как против византийцев, так и в союзе с ними же против арабов. Они многократно побеждали греков, взяли множество городов, разбили византийский флот в морском сражении и скоро стали силой, с которой приходилось считаться и Византии, и Риму.

Через некоторое время нормандские наемники стали требовать плату за свою службу земельными наделами, и скоро им удалось создать на юге Италии свою солдатскую республику, герцогство Аверсу, откуда они стали продвигаться к Риму, угрожая светскому авторитету папы.

Решающий успех выпал на долю двенадцати братьев, представителей нормандского рода Оттвиль (Аттавилла). Старший из них — Гильом Железная Рука — захватил итальянский город Мельфи и объявил себя графом Апулии. Один из младших братьев, Роберт, прозванный за свою изворотливость Гвискаром (Хитрецом), стал правителем почти всего юга Италии. «Выдающийся полководец, — писала Анна Комнина в «Алексиаде», — он обладал острым умом, красивой внешностью, изысканной речью, находчивостью в беседе, громким голосом и открытым нравом. Он был высокого роста, всегда с ровно остриженными волосами на голове и с густой бородой. Роберт постоянно стремился блюсти нравы своего племени и до самой кончины сохранял свежесть лица и всего тела. Он гордился этими своими качествами; благодаря им его внешность могла считаться достойной владыки. Он с уважением относился ко всем своим подчиненным, а особенно к тем, которые были наиболее ему преданы». В то же время Роберт был скуп, корыстолюбив, весьма склонен к приобретательству и стяжательству, да к тому же чрезвычайно тщеславен.

Рожер, самый младший брат, завершив начатое Робертом завоевание Калабрии, в 1061 г. перешел с войском Мессинский пролив. Тридцатилетнее завоевание мусульманской Сицилии шло под флагом борьбы с неверными. «Охваченный честолюбием, — свидетельствовал хронист, — Рожер полагал, что принесет двоякую пользу как душе, так и телу, если он вернет к почитанию Бога страну, поклонявшуюся идолам, и овладеет во славу Господню плодами и дарами этой земли». В 1072 г. он взял Палермо, столицу Сицилии.

К концу XI столетия вся Южная Италия и Сицилия (за исключением признавшего власть папы принципата Беневенто и временно сохранявшего независимость Неаполитанского дуката) оказались под властью нормандцев.

Но лишь в Сицилии граф Рожер сумел укрепить свое положение. Южная Италия еще долго оставалась раздробленной, ее раздирали соперничество мелких нормандских правителей, утвердившихся в отдельных областях, и восстания баронов. Поэтому «путешественники находились в постоянном страхе, крестьяне не могли чувствовать себя в безопасности, когда они обрабатывали свои поля». И только значительно позже остров и юг Италии объединились в Королевство обеих Сицилии.

Не без оснований папа опасался, что хищные северяне будут угрожать правам св. Петра в Беневенто.

Зимой 1050/51 гг. Лев отправился в Германию с целью обсудить итальянские дела с императором. На встрече в Вормсе он убеждал того, что столкновение с нормандцами, которые грозили захватить Южную Италию, неизбежно.

В 1052 г. в Рим прибыло посольство из Венгрии с просьбой к папе стать посредником в мирных переговорах с императором. Имея в виду эту цель, Лев отправился в третью поездку по Европе. И снова он не смог убедить Генриха поступить согласно его совету и отказаться от войны с венграми. Император повторил прошлогоднее вторжение. Преодолев множество затруднений, немецкое войско подошло к Пресбургу, два месяца осаждало его и ушло, ничего не добившись.

Генрих неохотно предоставил папе армию для борьбы с нормандцами, но и она была отозвана раньше, чем достигла границ Италии, и Льву пришлось набирать войско самостоятельно. К счастью, при нем был его секретарь и библиотекарь Фридрих, брат герцога Лотарингского, и этот рыцарственный священнослужитель сумел призвать под папские знамена семьсот обученных швабских пехотинцев, которые стали основой будущего войска.

Союз с вероломными греками оказался непрочным. Когда 17 июня 1053 г. около городка Чивитате папская армия встретилась с нормандской дружиной, византийские войска не пришли к ней на помощь. Стоя на крепостных валах Чивитате, папа видел, что половина его армии позорно бежала, другая — безжалостно вырезана. Поражение было полным. Но неожиданно нормандцы оказались под воздействием личности папы. Перед лицом этого печального гордого человека воины-разбойники почувствовали себя побежденными. Упав на колени, свирепые бойцы умоляли папу простить их. Однако минута благоговения миновала, и папа почти на год оказался почетным пленником в Беневенто. Его потребности полностью удовлетворялись, и он мог исполнять духовные обязанности, но не был свободен в своих действиях.

Лев понял, что у него не осталось иного выбора, кроме как заключить с нормандцами соглашение. Как только оно было подписано, папа получил возможность вернуться в Рим. Но он получил сильнейшую моральную травму и остался злейшим врагом нормандцев. На смертном одре он проклял их.

Лев IX открыл новую эпоху в истории папства. Он низлагал епископов-симонистов, расторгал неканонические браки вельмож. Особым положением, направленным против жен духовных лиц, проживавших в Риме, папа грозил этим женщинам поставить их в положение рабынь Латеранского дворца. Человек непорочной жизни, он, несмотря на личное смирение, исповедовал веками выработанные на Западе взгляды на Римскую церковь и папство как на высшую инстанцию, возвышающуюся над простыми смертными и венценосцами.

Этот папа вошел в историю не только своей реформаторской деятельностью и дипломатическим талантом, но еще и потому, что во время его понтификата резко обострились противоречия Римской и Византийской церквей, приведшие в итоге к разделению христианства на восточное и западное.

В то время Византийской империи с севера угрожали печенеги и русы, с востока — сельджукские турки и по всем границам — нормандцы. Правители Византии в не меньшей степени, чем папы, отдавали себе отчет в нормандской опасности. Древняя империя постепенно уменьшалась в размерах и все чаще обращалась за военной помощью к Западу. Усиление нормандцев тревожило и Рим. Поэтому, несмотря на не оставленные папством мечты об установлении универсального владычества, между папой и греческим императором начались переговоры.

Император Константин IX Мономах (1042–1055) понимал, что единственная надежда на спасение Италии и Византии заключается в союзе Запада и Востока, но в этом замысле он не имел опоры в собственной Церкви. Тем не менее он направил секретных посланцев к папе Льву.

После Большого Свято-Софийского собора в течение более чем ста пятидесяти лет открытой догматической полемики между Римом и Константинополем не было. Однако от римских епископов не приходилось ожидать терпимости и продолжения компромиссной линии Иоанна VIII. Но уже нельзя было игнорировать общность интересов Византии и Рима в отношении военного союза по изгнанию нормандцев из римских и византийских владений в Италии.

Предпринимая попытку договориться с папой Львом IX о совместной защите от норманнов, император Константин Мономах сулил вернуть под папскую руку южные итальянские епархии, входившие как часть империи в юрисдикцию Константинопольского патриархата. Но в плане государственном эти области император намеревался оставить за Византией.

Договор долго скрывался от константинопольского патриарха Михаила Кирулария, занявшего патриарший престол в 1043 г. Михаил происходил из знатной семьи, и во время борьбы за власть аристократических фамилий его даже прочили в императоры. Потерпев поражение, Михаил был пострижен в монахи и сослан на острова. Но, преодолев все превратности судьбы благодаря своей твердости и дарованиям, Михаил получил иную корону — патриаршую.

Узнав о тайных переговорах императора с папой, Кируларий решил показать силу Константинопольского патриархата. По его поручению было написано сочинение против латинских обрядов, в котором порицались опресноки, пост в субботу, пение «Аллилуйя» на Пасху и пр. Его «канцлер» Никифор выбрасывал из дарохранительниц Святые Дары, приготовленные по западному обычаю из пресного хлеба, и топтал их ногами. В этом сказалось снижение уровня богословского мышления византийских епископов (это уже не уровень Фотия). За обрядовой полемикой Михаил скрывал защиту Восточной церкви от навязываемой ему императором капитуляции перед Римом. Властный патриарх задумал вступить с ним в борьбу. После поражения войск папы Льва IX нормандцами обстоятельства казались ему чрезвычайно благоприятными.

В 1053 г. он приказал закрыть в Константинополе все латинские монастыри. Патриарх утверждал, что латиняне отпали от истины, совершая литургию на опресноках. Более того, против Римской церкви было подготовлено целое полемическое послание, в котором сурово осуждалось и требование безбрачия духовенства. Таким образом, Кируларий демонстрировал позицию, согласно которой он не только не допускал мысли о всецерковнои власти пап, но обвинял их в отступлении от правоверия.

Обвинения греков Лев расценил как неслыханную дерзость. В своем ответном послании он заявлял о «земном императорском могуществе» пал и писал: «Никто не может отрицать того, что, как крюком управляется дверь, так Петром и его преемниками определяется порядок и устройство всей Церкви. Как крюк водит и отводит дверь, сам оставаясь неподвижным, так Петр и его преемники имеют право произносить суд о всякой Церкви, и никто отнюдь не должен возмущать или колебать их состояние, ибо верховная кафедра не судится ни от кого». Далее он обвинил Константинопольскую церковь в искажении фактов: никогда императору Константину Великому не приходило в голову мысли, перенеся в Константинополь свой престол, перенести туда же и верховную епископскую кафедру. Основываясь на Лжеисидоровых директалиях и «дарственной грамоте Константина», папа рисовал Восточную церковь как заблуждающуюся, грешную, скандальную, называл ее неблагодарной дочерью своей матери — Церкви римской, лишь по снисхождению, а не по заслугам удостоенной второго места после нее. И хотя в послании он писал, что «различия в обычаях согласно с местом и временем не вредят спасению, лишь бы мы были соединены верою и взаимною любовью, которые делают нас достойными перед Богом», письмо заканчивалось горькими упреками. В то же время Лев понимал необходимость единения Церквей против грозящей с юга опасности. В переписке с патриархом Антиохийским Петром он признавался: «…Сожалея о причинах разделенности Вселенской Церкви, мы разделяем твою благочестивую заботу о том, чтобы Божией милостью крепчайшим образом восстановить узы святого единства».

Полемика греческого духовенства с Римом вызвала неудовольствие императора Константина Мономаха, так как шла вразрез с его примиренческой политикой.

Летом 1054 г. в Константинополь прибыли папские легаты: кардинал Гумберт Бургундский, «ограниченный упрямый клирик с антигреческими взглядами», епископ Петр Амальфийский и канцлер Римской церкви диакон-кардинал Фридрих Лотарингский (будущий папа Стефан IX). Император Константин надеялся на политическую договоренность с папой. Он торжественно принял легатов, оказывая им всяческий почет. Им в угоду был подвергнут духовной казни монах Никита Стифат (ученик Симеона Нового Богослова), которого заставили сжечь публично на площади свои сочинения против латинян.

Михаил Кируларий принял от легатов послание папы, но не оказал им никакого почета и не пожелал видеться с ними. Однако и легаты сразу же выказали полную непримиримость и даже пригрозили грекам анафемой. Фридрих и Петр участвовали в битве при Чивитате и помнили предательство византийцев. В пылу дискуссии они заявили, что «пришли сюда не для того, чтобы их учили, а чтобы учить и обязывать к соблюдению их учений». Греки в ответ изобличили латинян в злополучной прибавке к Символу веры выражения filioque.

Миротворческие старания Константина натолкнулись на неуступчивость обеих сторон.

В это время папа сильно недомогал. Недавний плен, несмотря на всю мягкость условий и предупредительность нормандских предводителей, подорвал его силы. Вернувшись в Рим 12 марта 1054 г., он умер 19 апреля того же года.

В 1087 г., видя множество исцелений, совершающихся на могиле Льва IX, папа Виктор III перенес его мощи в собор Св. Петра.

Город Беневенто, где находился в плену папа Лев IX, до сих пор почитает его как своего небесного покровителя. Римской церковью Лев IX причислен к лику святых.

Лишь только папа Лев закрыл глаза, низложенный папа Бенедикт IX предпринял последнюю в своей жизни попытку вернуть римскую кафедру. Предприятие не увенчалось успехом, и он поселился в бенедиктинском монастыре Гроттаферрата, продолжавшем находиться в тесных отношениях с Тускулумским домом. По мнению некоторых историков, он не только принес Богу покаяние за бурные годы своей жизни, но и принял монашеские обеты.

Точная дата смерти Бенедикта неизвестна. 18 сентября 1055 г. он был ещё жив, а 9 января 1056 г. его уже не было на свете. Погребен папа Бенедикт IX в главном монастырском храме Гроттаферраты.

После кончины папы Льва его легаты в Константинополе оказались в сомнительном положение, поскольку со смертью понтифика их легитимность заканчивалась.

Пять недель напрасного ожидания приема у патриарха вызвали у римских прелатов объяснимое негодование. Они решились на открытую демонстрацию. Утром 16 июля 1054 г. кардиналы вошли перед Литургией в храм Святой Софии и положили на Престол грамоту об отлучении «Михаила Кирулария и сообщников его глупости». Ее написал Гумберт, «человек в высшей степени страстный, охотник до распрей, и притом истый поборник преимуществ римской кафедры», имея на то полномочия от теперь уже почившего папы Льва. Грамота была полна фальсификаций, греки главным образом обвинялись в изъятии filioque из Символа веры, попутно им приписывались всевозможные грехи.

Легаты надеялись на Константина IX, но переоценили его возможности. В Константинополе возник народный бунт, и император был вынужден проявить гибкость. Официально его представители заявили, что греческие переводчики извратили текст грамоты, и она была сожжена; что император нашел «виновных переводчиков» и наказал их и т.д.

20 июля 1054 г. состоялся Собор под председательством Михаила Кирулария в составе двух архиепископов, двенадцати митрополитов и семи епископов. На этом «домашнем Соборе» были отлучены легаты и все с ними единомысленные. Но в решении Собора не было обвинений против западных христиан даже по обрядовым вопросам. Михаил Кируларий в окружном послании сообщил о Соборе и его решениях восточным патриархам, которые поддержали решение Собора.

Разрыв 1054 г. не был абсолютным рубежом в разделении Церквей. Взаимные анафемствования латинян и греков были направлены более на церковных иерархов, находившихся в состоянии личной вражды, чем на Церкви, которые они представляли. Современниками этот конфликт осмысливался как временный разрыв между двумя кафедрами, что случалось и ранее.

Трагичность еще не ощущалась: церковные связи не были сразу и везде порваны. Династические браки, например, продолжали заключаться (французы не воспринимали византийцев как еретиков; дочь одного из русских князей в XII в. вышла замуж за католика, германский император взял в жены русскую княжну и пр.), то есть не было отношения Церквей друг к другу как к запрещенным. Английский хронограф XII в., писавший летописи, вовсе не отметил разрыва 1054 г.

Трудно было предположить, что ссора между римскими и греческими священниками инициирует такой глубокий, такой долговременный раскол.

Тем не менее формальное разделение Церкви на Восточную и Западную свершилось.

Факт отсутствия на кафедре папы позволил в 60-х гг. XI столетия снять взаимные отлучения между Константинополем и Римом, поскольку по смерти папы должны были закончиться и полномочия легатов. Создалась иллюзия, что последует дальнейшее сближение Церквей (патриарх Афиногор до чтения Евангелия участвовал в папской мессе). Но шли годы, а сближение не происходило.