Весь юго-западный склон ниже Дома на Перевале, насколько хватало глаз, был теперь утыкан вражескими походными палатками и шевелился, как гигантский муравейник. К полудню ближние границы лагеря приобрели вид стройных темных линий и ощетинились остриями копий. Поволновавшись немного на месте, живой вал лениво, словно нехотя, качнулся вперед и, презрев все природные законы, сминая редкий кустарник, медленно потек вверх, к стенам Дийнавира. Казалось, мрачное западное море, перекатившись через весь Аар, теперь захлестывает горы. Серое небо висело совсем низко, мягкие лоскутки проплывающих над Дийнавиром облаков, казалось, задевали за кровли.

Треллен, по-прежнему бледный, но облаченный в боевые латы, стоял, опираясь на руку Анеки, возле узкого окна дозорной башни и следил за началом битвы. В другой руке Анека держал легкий щит, готовясь прикрыть старого господина от вражеских стрел. Владен смотрел на приближающееся войско Аара из соседней бойницы. Он тоже был в доспехах. У выхода ждали несколько юнцов, готовые бежать с господскими приказами к Маргонику и другим военачальникам.

– Хорошая выучка, – бесстрастно оценил вражеское военное искусство Треллен. Его глаза, несмотря на возраст, глядели зорко.

Анека и Владен переглянулись и промолчали.

Подойдя ближе, передние шеренги вдруг пустились бегом, а из следующих за ними ввысь поднялась туча стрел. Со стен посыпался ответный дождь, в узкие окошки ворвался шум множества голосов, крики и скрежет доспехов…

– На что они надеются? – пробормотал Анека. – Как собираются взбираться на стены? Ведь ни у кого из них нет лестниц!

– Они и не подходят близко, – заметил Треллен. – Словно чего-то ждут… Что это? Уже отступают?

Казалось, это так, но вскоре враги повторили эту уловку еще раз. Они не подходили вплотную и не пытались штурмовать стены, их отряды, как волны прилива, то приближались, вызывая со стены целый ливень стрел, то снова откатывались назад.

– Хотел бы я знать, чего они хотят? – крикнул Треллен.

Владен отпрянул от окна, поняв.

– Они выманивают нас на стены!

Он выскочил на узкую площадку снаружи, и тоже закричал, стараясь перекрыть шум:

– Уходите вниз! Все к дому! Прочь!

На него взглядывали с удивлением и отворачивались: господином здесь по-прежнему был Треллен.

– Торопитесь! Здесь не останется живых!

Его не слушали. Вокруг свистели стрелы.

– Уходите! – услышал он рядом. Позади него стоял Дийнастин-старший, опираясь на плечо Анеки. – Слушайте, что сказал ваш молодой господин! Отходите к дому!

Только теперь люди начали отступать, покидая стену. Мальчики-гонцы со всех ног бросились передавать приказ дальше. Владен повернулся к лекарю и дяде.

– Что все-таки происходит? – спокойно спросил Треллен.

Его племянник не успел ответить. Их вдруг словно накрыло мягким прозрачным колпаком. Все звуки исчезли, люди открывали рты, как будто крича, но криков не было слышно. Мир покачнулся, на несколько мгновений завис в неустойчивом положении, а потом медленно, нехотя вернулся на место. И в тот же момент уши пронзила резкая боль, а потом сквозь набившийся в них плотный воздух снова послышались шум, голоса и отдаленный грохот. Лестница под ногами содрогнулась. Владену было видно, как на юго-восточной стене – там, куда ударило заклинание Аарета, защитники Дийнавира падают как подкошенные.

– Вниз! Вниз! – звук собственного голоса отдавался в голове болезненным набатом.

Они спустились, ощущая, как вздрагивает камень. По кладке башни бежали трещины. На стенах царила паника. Вдали снова раздался грохот, налетел вихрь – уже ослабленный, растративший силы отголосок удара, – и Владен увидел, как над мощной стеной, ограждавшей Дийнавир на юго-западе, встало облако пыли. Опять заложило уши, но даже так были слышны вопли ужаса и боли.

– Аарету надоело тратить на нас время, мой господин, – крикнул наследник Дийнастинов, сам не понимая, что больше пытается перекричать – окружающий шум или свою глухоту. Каждое слово было иглой, пронзающей виски. – Он разрушит стены с помощью заклинаний, а войско войдет потом. Наше оружие бессильно против его магии. Все, что мы можем – это укрыться в усадьбе, но и там долго сопротивляться не получится…

Владен подставил дяде плечо. Они спускались, уже не обращая внимания на происходящее вокруг. Дийнастин-младший заметил только, что мертвых было много, особенно внизу, под стенами. Кое-где шевелились оглушенные, но некому было им помочь. Он с отчаянием понял, что все кончится даже стремительнее и страшнее, чем он предполагал…

Двое ратников задержались возле них. Младший, с закопченным лицом, на котором ярко блестели серые глаза, отодвинул волшебника в сторону:

– Дайте мне, господин!

Он был выше и крепче Владена, и видно было, что ноша ему не тяжела, а скорее отрадна: среди всеобщего смятения он нашел дело, которое позволило ему хоть ненадолго забыть о собственном бессилии.

Его старший спутник, из-под кожаной головной повязки которого торчали взмокшие седые пряди, напротив, чувствовал себя потерянно.

– Колдовство! – с отчаянием сказал он и оглянулся. В его взгляде была мука. – Да разве ж они смогли бы взять нас, если бы не проклятое колдовство!

– Ступайте в дом! – приказал им Владен. – Позаботьтесь о своем господине. Я скоро вернусь.

Башня содрогалась, – со стен и потолка сыпалось каменная крошево, – но все еще стояла. Дийнастин-младший взлетел вверх по лестнице, готовый к тому, что ступени начнут ломаться у него под ногами, осторожно подобрался к бойнице. На полу валялось много стрел, среди них были и заговоренные, он слышал их ядовитое позванивание, даже несмотря на поврежденный слух, даже сквозь гвалт, несущийся снаружи.

Южная стена, видимая отсюда, осела в двух местах. Через руины все еще было трудно перебраться, но рядом уже, словно муравьи, деловито сновали аарцы и мадоринги… Звуки снова пропали, вокруг встала плотная, медлительная тишина. Головная боль согнула Владена пополам; невидимая рука, мягко приподняв его над полом, тут же безжалостно швырнула о стену. Башня покачнулась от близкого удара такой силы, что показалось: под каменным основанием разверзается земля. Поднявшись с пола, молодой человек побрел к окну, на ходу приходя в себя. Теперь он почти ничего не слышал.

Стена, уходящая на запад, тоже зияла огромной брешью. Сквозь поднявшуюся пыль Владен все же видел, как враги, топча своих упавших товарищей, с победными воплями бегут к пролому. Башня, где находился он сам, медленно накренилась и стала падать. Земля была близко, и ему оставалось только выпрыгнуть из окна как можно дальше в сторону, чтобы не оказаться погребенным под обломками. Владен с трудом протиснулся в узкую щель и прыгнул во двор. Что-то ужалило его в плечо, потом в спину. Боль была слабой и как будто далекой, размышлять о ней было некогда. В следующее мгновение он уже коснулся земли, на редкость удачно – только слегка пострадав от ушибов, – вскочил и бросился подальше от падающей башни. Она рухнула, накрыв самых торопливых слуг Аара и до половины засыпав брешь в стене. Мадоринги, которых он видел сверху, взвыли так громко, что наследник Дийнавира услышал их даже сквозь временную глухоту и грохот падающих камней.

Владен огляделся. Слух пусть медленно, но возвращался. Во дворе, ближе к дому, звенели клинки: значит, враг уже просочился сквозь другие проломы. Краем глаза молодой человек уловил движение справа от себя и повернулся, извлекая оружие и одновременно уходя от возможного удара. Чужой клинок вспыхнул синеватыми искрами, с размаху ударившись о меч в руках Владена. На темно-коричневой накидке, прикрывавшей латы врага, болтались какие-то яркие замысловатые амулеты. Владен на мгновение удивился их необычности и чуть не пропустил удар. Ему не хотелось задерживаться: кольцо вокруг усадьбы Дийнавира быстро стягивалось. Он применил прием, которому его когда-то обучил Гиннеан. Враг замер, наткнувшись на острие, в горле у него булькнула кровь, выплеснулась на грудь, на амулеты… Владену некогда было ждать, пока соперник упадет.

Он уже бежал через двор.

К дверям усадьбы невозможно было подойти из-за тел, грудой сваленных на низких широких ступенях. Павшие Дийнавира и после смерти не собирались пропускать врагов. Из окон сквозь решетки и разбитые переплеты летели стрелы, и через темные проемы было видно, как внутри мечется пламя.

Что-то стремительно пронеслось мимо, поранив Владену щеку.

– Сюда, господин, ко мне!

Наследник Дийнавира увидел в окне знакомое лицо, но даже не успел понять, кому именно принадлежит голос. Он вскочил на узкий каменный карниз, протиснулся между прутьями и оказался в комнате. Усталость и боль качнули его к стене, но отдыхать времени не было: снаружи слышались возбужденные крики и звуки чужой речи. Ни Дийнастина-старшего, ни Анеки здесь не было. Немногочисленные оставшиеся в живых люди Треллена пытались отстреливаться, стремясь подороже продать свою жизнь.

Владен перевел дух. Задерживаться здесь было нельзя. Если Треллен и его провожатые целы, они могут быть не в доме, а в башне, той самой, где недавно жил сам Владен. Скорее всего, раненые, женщины и дети, которых успели спасти, скрываются там же… Безумие, учитывая легкость, с которой Аарету удалось разрушить крепостные стены, но выбора нет.

– Дийнавир, за мной! – крикнул Владен и бросился к задней двери, выходившей во двор перед конюшнями. За ним последовали человек семь, гораздо больше остались безмолвно и неподвижно лежать на полу.

Когда они уже преодолели половину пути до башни, справа от них, с другой стороны двора, показались мадоринги, много, целый отряд. Раздались вопли триумфа, вокруг зашипели стрелы. Один из тех, кто бежал за Владеном, упал. Двое воинов из вражеского отряда далеко оторвались от своих товарищей, и младший Дийнастин, не в силах больше сдерживать отчаяние и гнев, бросился им навстречу. Это оказалось для врагов неожиданностью – последней в их жизни.

– Скорее, господин!

Где-то невдалеке ухнуло, виски стиснуло раскаленными клещами. Вдруг накатила слабость. Шатаясь, он сделал еще несколько шагов. Чьи-то руки, подхватив, тянули его к башне.

У входа беглецов поджидали четверо людей Треллена. Владен повернулся, наблюдая, как они запирают дверь за спасенными, но вдруг почувствовал, что падает. Ратник, оказавшийся рядом, подхватил его и подставил плечо. Маг узнал Каслу.

– Господин, ты ранен! – сказал родич Барухи. Белки его глаз резко выделялись на почерневшем от пыли и копоти лице. Голос Каслы доносился из такого далека, что наследник Дийнастинов скорее угадал смысл по брошенному ратником взгляду, чем услышал.

Он оглядел себя. Из руки чуть ниже плеча торчала проклятая стрела без оперения, и еще одна такая же качалась в спине над лопаткой. Боли не было, но теперь Владен почувствовал проникающий глубоко внутрь холод, смертный холод Привратной долины… Вновь нахлынула дурнота.

– Наверх! – приказал он, морщась от боли, и не услышал собственных слов. Ему помогли идти.

Перед входом в комнаты, ощетинившись обнаженными клинками, стояли около дюжины воинов.

– Где наш господин Треллен? Он жив?

Угрюмый десятник молча показал вверх. Владен с помощью Каслы поднялся в комнату. Навстречу ему бросился Анека. Из длинного пореза на лбу лекаря тянулись к бровям темные подсохшие дорожки.

Комната, как и предполагал Владен, оказалась полна людей. Боеспособных почти не было: только раненые, дети да женщины.

– Помоги мне, Анека! – сказал Владен. – Один я уже не справлюсь…

Он обвел комнату взглядом, заметил Треллена, сидевшего в кресле у окна, и приветствовал его, с усилием растянув уголки рта в подобие улыбки. Потом тяжело опустился на пол.

Господин Дийнавира встревоженно посмотрел на него и что-то спросил. Вопрос был коротким, Владен без труда прочел его по губам дяди:

– Ты ранен?

– Да.

Анека беспомощно мялся рядом, неотрывно глядя на торчащие из руки и плеча молодого господина стрелы.

– Вынь их, по крайней мере. Может, облегчения и не наступит, но это уже не так важно.

Дийнастин-старший присмотрелся и нахмурился.

– Мы не успеем очистить тебя от злых чар, мой мальчик. Как же ты достигнешь Закатного трона?

– Я буду долго просить у Врат, – ответил Владен и снова постарался улыбнуться, чувствуя, как по шее из оглохшего уха сползает теплая струйка крови. – Когда-нибудь боги смилуются надо мной. У того, кто не служил злу по своей воле, всегда есть надежда.

Касла подошел к креслу Треллена и вдруг опустился на одно колено. Владен не слышал, что он сказал и что ему ответил глава дома. Ратник поцеловал перстень Дийнастинов и вышел.

Превозмогая слабость и тошноту, Владен поднялся, подошел к окну. Прозрачные пластинки в деревянном переплете не уцелели, снаружи в комнату несло дым и запах гари. Внизу у входа в башню собралась большая толпа.

– Их так много, что они наверняка пойдут напролом, – различил наследник слова Треллена. – Анека, подай-ка мне арбалет!

Владен закрыл глаза и прислонился к стене. Анека захлопотал вокруг него, перевязывая раны.

– Оставь. Уже все равно.

Совсем рядом послышался оружейный звон. В голове тоже позванивало, сознание то и дело ныряло в сумрачную яму, и все труднее было выкарабкиваться обратно…

Младший Дийнастин поднял глаза к небу, которое смотрело с высоты на гибнущую крепость. Оно было туманным от пыли и ползущего над подожженной усадьбой дыма, но сквозь клубы того и другого в неожиданно синем просвете между облаками виднелся четкий круг светила, похожий на яркую белую монету – золотой Полуденный трон, уже которое столетие пустовавший в ожидании своего хозяина. Когда этот трон будет занят, в мире воцарятся спокойствие и красота, и исчезнет магия…

Владен улыбнулся пересохшими губами. Пусть магия исчезнет. Не будет волшебства Сумерек и тихой академии Куллинена, и крошечного домика учителя в окружении дубов и кленов. Но разве это такая уж большая потеря для мира, в котором больше не останется зла?

Все, чему его учили многие годы, наконец обрело смысл и плоть. Он вдруг ясно почувствовал, так что на время отступили и холод, и боль: ничто не кончается здесь, все получит свое продолжение. Если людские души бессмертны, как бессмертны боги, то может ли страх повелевать ими? Если в каждом человеке – искорка Изначального света, может ли Господин Полудня забыть о таком родстве? Это так же невозможно, как полное и вечное торжество зла. Когда-то Владен заучивал эти слова, как легенду, а теперь они пришли к нему сами – в крови и золоте, – и неожиданно наполнили его сердце такой радостью, что он рассмеялся. У смеха был солоноватый привкус.

Владен повернулся лицом к двери – и как раз вовремя. Дверь затрещала под множеством сильных ударов, поддалась. Тяжелая задвижка отлетела в угол, сама дверь рухнула внутрь, и вместе с ней на полу оказались несколько мадорингов, рвавшихся войти сюда раньше остальных. Их приятели уже протискивались в проем, топча упавших и отталкивая друг друга. Треллен спустил тетиву арбалета, вошедший первым вздрогнул и стал заваливаться назад, пробитый короткой тяжелой стрелой, но это уже никого не могло остановить. Вдруг башня покачнулась и задрожала, как испуганное животное. У Владена потемнело в глазах. Он упал на колени и стиснул рукоять меча, моля богов только об одном – чтобы они не дали ему умереть совсем беспомощным. Ему казалось, пол теряет горизонтальность из-за его слабости, он не сразу понял, что и эта башня оседает. Мадоринги, распаленные азартом, еще ничего не поняли, задние напирали на передних, и даже если бы враги захотели, они не смогли бы спастись бегством. Их ярость выплеснулась кровавым веером, когда у них на пути встал Анека, а Треллена Владен уже не видел.

Наследник Дийнастинов с трудом поднялся на ноги и прижался спиной к стене. Зрение отказывало, он едва мог различить лица своих врагов, но это не имело значения. Главное он знал и так: Полуденному трону не всегда оставаться пустым, и даже сейчас он сияет в небе чистым золотом сквозь облака пыли над разрушенными стенами Дийнавира.