Катерину пообещали завтра выписать, мама не отходила от нее, пока не выгоняли посетителей. Отчего-то она часто плакала, Катерине было неловко и, стараясь утешить маму, она бодрилась. Чувствовала она себя достаточно хорошо, проводила время, прогуливаясь возле палаты, куда поместили Агапова, перевозить его не разрешили, да и не было смысла, поскольку возле него дежурил отец.

Утром Катерина испытывала два разных чувства, она радовалась, что больше находиться здесь не надо и одновременно печалилась, что будет далеко от Стаса, ей прописали покой и небольшие прогулки, мама забирала ее к себе.

Катерина прошла до палаты Агапова, приоткрыла дверь, отец Агапова приложил палец к губам и поманил ее. Михаил Вячеславович был возбужден, шепотом рассказал, что Стас очнулся, спрашивал про Катерину, а сейчас спит.

Она привыкла видеть закрытые глаза Стаса, исхудавшее бледное лицо, слышать его хриплое дыхание, а рядом скорбно сутулившегося отца.

Катерина подошла к Стасу, поцеловала его в щеку и прошептала, что ждет, когда он выздоровеет.

Агапов старший боготворил Катерину.

Круглов объяснил, что Лобанова спасла его сына. Вячеслав Михайлович своей благодарностью ввел ее в смущение. Она стеснялась отца Стаса, а его обещание, как только Стасу позволят, увезти их двоих в Англию и вовсе смутило ее. Что себе там напридумывал Агапов старший об их отношениях, было непонятно. Катерина так и не дождалась, когда Стас проснется, попросила передать ему привет и уехала.

Мама была готова не отпускать дочь от себя ни на шаг. Они переночевали в квартире Елены, а утром отправились в Лугу, рассудив, что в своем доме на берегу реки Катерина быстрее поправится. Сослуживцы навещали Лобанову в часы приема посетителей и, изрядно утомляли, выспрашивая подробности. Катерина рассказала начальнику, что могла и помнила, а затем попросила оформить отпуск за свой счет. Шеф огласился, пообещал подыскать ей место поспокойнее, она теперь долго не сможет трястись в машинах.

Катерина много гуляла, спала и приходила в норму. Родителям Геннадия Алексеевича было по семьдесят пять лет. Алексей Николаевич ловко передвигался на костылях, у него отказала нога, Вилена Афанасьевна занималась хозяйством, ухаживала за мужем, вязала, готовила, ни минуты не оставаясь без дел. Она бесконечно на всех ворчала, но не обидно. Катерину отстранили от всех дел, не позволяя даже помыть посуду, она должна была только поправляться. Дом Кирсановых был деревянным, отапливался газом, оштукатуренные стены хозяйка белила известью каждую весну. Удобства находились во дворе. По утрам кричал петух, в хозяйстве держали кур. Беспородный пес яростно облаивал Катерину, она его побаивалась. Размеренная жизнь убаюкивала, Катерина набрала вес, хотя особой проблемы в этом для нее не существовало. Она была из тех счастливиц, что не полнела и не худела слишком заметно, всегда «в одной поре».

Дважды она ездила навещать Агапова, он начал вставать, но был еще слаб. В его обществе Катерина чувствовала скованность, ей непременно надо было присутствие третьего лица, тогда она могла рассматривать Стаса и говорить с ним. Отец Агапова выходил из палаты и Катерина немедленно напрягалась, не знала о чем продолжать разговор. В ее жизни ничего не происходило, в жизни Стаса были только бесконечные процедуры, поэтому разговор увядал сам собой, она торопливо прощалась, привычно уже, тыкалась губами в щеку Стаса, что должно было означать поцелуй. И уходила.

Стас не замечал перемен в Катерине, разве что голова у нее «оперилась». Волосы отрасли и Катька стала выглядеть гораздо интереснее. Агаповы звали ее с собой в Англию, настаивали даже. У Агапова старшего действительно были куплены три билета. Катерина категорически отказалась от поездки, объяснив, что затраты такие она не выдержат, а о том, чтобы одолжиться или принять «спонсорскую» помощь, не может быть и речи. На том и расстались.

В середине декабря отец и сын уехали. Провожали их сослуживцы Стаса. Катерина не приехала, все было уже сказано, напутствия здоровья произнесены при последней встрече, обещали звонить друг другу и непременно встретиться по приезду Стаса домой.

Верочка Иосифовна прибегала почти каждый день, ее назначили дежурной по общению. Она жизнерадостно рассказывала Стасу о прошедшем дне, коллектив продолжал трудиться, Римма держала всех в ежовых рукавицах и все тихонько ныли, что под Агаповым работать легче. Отпуск Риммы сорвался, вот она и не давала никому спуску. Верочка сообщила, что очень ждет выздоровления Стаса, потому что они с Семеном хотят пожениться, но пока Стас в больнице, решили отложить торжество.

Агапов ее вразумил. Он все равно присутствовать на свадьбе не будет, так как сразу улетает в Англию, так что нечего морочить жениху голову.

Квартиру Стаса отремонтировали по современным стандартам, завезли новую мебель, компьютер, в шкафу висели новые рубашки и все, что предпочитал носить Стас. Агапов старший радовался заранее, представляя изумление сына. Книги он решил не трогать, только избавил библиотеку от ненужной макулатуры, прикупил кое-что на свой вкус. Библиотека выглядела легкомысленно, цветные пятна на корешках книг смотрелись удивительно кстати.

Стас ремонтом остался доволен, особенно, почему-то, полом в ванной, но пояснять не стал. Утром отец с сыном сели в такси и поехали в аэропорт. Черный джип остался тосковать на стоянке.

Катерина расписалась в журнале, получила пакет и поехала по адресу. Работа ее устраивала. Платили, хотя и немного, но стабильно, каждую неделю она получала конверт с зарплатой, а к Новому году даже выдали премию и подарок. Работать курьером ей нравилось, постоянно менялись адреса, встречала разных людей и было достаточно времени, чтобы почитать во время переездов, зайти в магазин или в мастерскую. Транспорт оплачивала фирма, что также было немаловажно.

Новый год она встречала в Луге, с родителями Геннадия Алексеевича, им самим и мамой. Тихо, по-семейному. Катерине очень понравилось. На службе ее приглашали принять участие в вечеринке, но она отказалась.

Она побывала в гостях у Семена и Верочки, они недавно вернулись из свадебного путешествия, отец Верочки, в качестве подарка, купил молодым путевку на Кипр на две недели.

Верочка была удивительно жизнерадостной, обожала Семена и с гордостью рассказывала, как она приметила своего сыщика, как следила за ним, а он ничего и не подозревал. Семен улыбался, предпочитая помалкивать, он позволял своей жене делать и говорить все, что угодно. Жизнь «под каблуком» его не тяготила.

Они с Верочкой взяли себе за правило раз в две недели приезжать к Катерине в гости. Пока дамы болтали, готовя на кухне угощение, Семен выискивал непорядок и устранял его. Таким образом, был починен кран, постоянно выпадающая из стены розетка, а балконная дверь стала закрываться плотно.

Катерина благодарила, но еще и ворчала, что опять она обязана будет, а Верочка смеялась и брала с нее слово, что та испечет рулетики.

Каждый вечер Катерина заходила к Марии Егоровне, приносила ей продукты и сидела с ней, пила чай. Это стало уже ритуалом. Мария Егоровна горевала об ушедшем раньше нее Алексее Павловиче, рассказывала Катерине о прожитых годах, показывала фотографии и сетовала, что у нее не оказалось ни детей, ни внуков.

— Не оставайся одна, деточка, обязательно надо иметь ребенка, посмотри, как я одинока.

В один из вечеров Мария Егоровна вышла к Катерине с большой шкатулкой из темного дерева.

— Катюшенька, я решила кое-что тебе рассказать.

Старушка достала из шкатулки кружевной платочек и развернула его. На свет появилось массивное серебрянное кольцо с камнем серо-голубого цвета, внутри камня словно росли веточки мха.

— Это фамильное кольцо моего мужа. Камень называется моховой агат и считается оберегом для влюбленных. Мы с мужем прожили долгую счастливую жизнь, а камень оберегал наше счастье. Я оставляю его тебе, родная, он мне очень дорог. Береги его. И даже не придумывай возражать. Кому еще мне его передать как ни тебе. Никого из родни ни у меня, ни у мужа не осталось. Я помру, придут равнодушные люди и все растащат.

Катерина была так растеряна, что даже не возражала.

— Я сберегу его, Мария Егоровна.

— Обязательно! А мы с верху будем приглядывать за тобой. Ну и еще кое-что. Вот здесь, в шкатулке лежат деньги на мои похороны и в шкафу все собрано в последний путь. Так что ты моя душеприказчица, я в завещании все указала.

Мария Егоровна убрала шкатулку.

— А теперь давай пить чай и рассказывай, как прошел день.

Сосед Валерка с пятого этажа частенько зазывал Катерину на просмотр новых фильмов. Они устраивались на полу перед телевизором, пили чай, кофе или пиво, заедали бубликами, вареньем или корюшкой, все зависело от настроения Валерки, а Катерина никогда не протестовала. Во время просмотра они замирали от ужаса, смеялись, в зависимости от сюжета, потом минут десять трепались о просмотренном фильме, затем Валерка галантно провожал Катерину до ее двери, целовал даме щечку и спускался к себе. Спокойная размеренная жизнь, никаких покушений, никаких угроз больше не существовало и Катерина искренне радовалась миру и спокойствию, ее устраивало все.

Иногда ей казалось, что Агапов пронесся в ее жизни как смерч, увлек ее в водоворот событий и также стремительно покинул. Она скучала по их болтовне по телефону, но жизнь уводила ее все дальше, была размеренной и может быть скучной, но точно не опасной.

Дело о взрыве и покушении на Агапова закрыли.

Стрелявшим оказался Бондаренко Николай Николаевич, уроженец Вологодской области. Все нераскрытые заказные убийства за последние годы были извлечены на свет и с Бондаренко работал другой следователь. Круглов был уверен, что еще парочку дел непременно на Бондаренко навесят. Своего заказчика Бондаренко не выдал, видимо боялся больше, чем милицию, утверждал, что стрелял в Агапова из зависти, мол, ненавидел всех богачей. И, якобы, жертву выбрал случайно, когда Агапов его толкнул где-то на улице и не извинился. От показаний своих Бондаренко не отступал, а доказать, что такого быть не могло никто бы не смог, сколько раз в день на улицах, в метро, в магазинах сталкиваются люди и не извиняются! Мужик пенсионного возраста, калека, будет доживать свой век где-нибудь в «пансионате» для уголовников, воздухом дышать, а продаст хозяина, кислород перекроют. Все это понимали.

Зуева вынуждена была признаться в хулиганстве, когда на одном из баллончиков обнаружились ее отпечатки, но от остального открещивалась, следователи не могли доказать ее причастность к взрыву и к покушению. Она уволилась с работы.

Катерина Зуеву немножечко жалела, та осунулась, подурнела. Они случайно встретились в магазине. Катерина хотела поздороваться, но Зуева демонстративно отвернулась. Что ж, так наверное лучше. На безумные поступки Зуеву толкала любовь, оправдать это было нельзя, но понять можно.

Горбунов раскопал в фирме «Ремонт» махинации, материалы передали в ОБЭП. Господин Ситников лично приезжал в больницу к Агапову, выражал соболезнование, объяснял, что вышло недоразумение, что прораб много взял на себя, а директор не предполагал, что за его спиной твориться безобразие. Прораба выгнали с позором, акт о работе составили в соответствии с договором, Римма Евгеньевна Грач перечислила сумму, с учетом неустойки и вообще, какое счастье, что все наладилось. Агапов выслушал Ситникова, не сказал ни слова, не подал руки, развернулся и ушел.