К офису редакции Женя Семицветова подъехала уже затемно. Пробки, знаете ли. Даже неугомонная Матильда ухайдокалась до последней степени и теперь мирно спала на заднем сиденье. До этого ее два раза стошнило, а потом закончилось действие таблетки, поэтому из машины Женя вылезла в отвратительном настроении, чихая и кашляя, но и с приятным ощущением, что через каких-то десять минут кошмар закончится и начнутся выходные.

Дверь офиса была закрыта. Пораскинув мозгами, Женя решила, что в этом ничего необычного нет. Все же вечер пятницы… С четверть часа она названивала в звонок, а Матильда разнообразила шумовой фон окрестностей пронзительным тявканьем в унисон звонку. Когда же слегка заспанный охранник соизволил открыть дверь, Матильда решила, что пора вспомнить боевое королевское прошлое. Как-никак, мальтийские болонки в Средние века охраняли своих хозяев наряду с волкодавами, ну а генетически Матильда вообще была практически волк… Короче говоря, белоснежное чудовище с грозным рыком метнулось к подозрительному с ее точки зрения охраннику и вцепилось ему в ногу. Дюжий парень ойкнул и укоризненно уставился на Женю, а та мстительно сообщила:

— Это собачка Вадим Альбертыча. Если б вы знали, Григорий, как я вас понимаю.

— Не понимаете…

— Прекрасно понимаю. Фу, зараза!

Подхватив беснующуюся швабру за шиворот, Женя Семицветова направилась к лифту, и тут ее догнал прихрамывающий охранник Григорий.

— Евгения Васильевна, а все ушли.

— Как это?

— Ну, верстальщики остались и дежурный корректор, а больше никого нет, и этаж начальства опечатан.

— А Вадим Альбертыч?

— А Вадим Альбертыч звонили и оставили вам сообщение.

— Какое еще сообщение?

Нехорошее предчувствие радостно приподняло свою змеиную головку. Григорий напряг все свои умственные способности, для чего страшно выпучил глаза, и выпалил:

— Вам велено забрать собаку домой и подержать до понедельника! У Вадим Альбертыча деловая встреча на пароходе.

— Каком, к дьяволу, пароходе?!

— «Академик Велиховский». Они поплывут до Киржача и обратно.

— Кто они-то?

— Так Вадим Альбертыч! Презентация у них.

Тут мы вынуждены с прискорбием признать, что Евгения Семицветова употребила несколько выражений, которые приличная женщина не должна не только употреблять, но и знать в принципе. Григорий понимающе хмыкнул.

— Во-во, Евгень Васильна. Они будут водку жрать до воскресенья, а вам с этой… скотиной сиди.

— Да что ж это такое! Матильда, заткнись!

Рассеянно простившись с Григорием, Женька побрела к машине, сжимая в объятиях грозно рычавшую болонку. Перспектива провести выходные наедине с наиболее сильным аллергеном ее совершенно не радовала, но альтернативы не было, и Женька поехала домой.

Жила Семицветова в не очень спальном, но и не совсем центральном районе, в девятиэтажке на седьмом этаже. В принципе, свободного места у нее было завались, особенно для такой маленькой собачки, но проблемы были налицо. Первая и главная из них звалась Леонард, сокращенно Лесик.

Лесик был рыжим, пушистым, огромным и потрясающе ленивым котом. Происхождение он имел самое что ни на есть пролетарское, характер — незлобивый, жизненного же опыта не приобрел в силу уже упоминавшейся лени. К Женьке он попал совершенно случайно — его еще котенком привезла и оставила «на пару дней» их пятая общая подружка Танька, собиравшаяся в тот вечер на свидание. Свидание затянулось, в результате через месяц Танька позвонила из Штутгарта и слезно умоляла Женечку простить ее, Танькино, нахальство и не оставить котика на произвол судьбы.

Выяснилось, что за это время Танька ухитрилась выскочить замуж за настоящего немца. Женька к тому времени уже привыкла к Лесику, очарованная его характером и дивной привычкой спать двадцать два с половиной часа в сутки — оставшиеся полтора Лесик посвящал еде. Так он и остался с Женькой. Кстати, аллергии на котов у нее не было, по непонятной причине.

Со временем Леонард-Лесик вырос до ужасающих размеров, но характер не поменял. Добродушным пуховым валиком он валялся на всех подходящих по размеру плоскостях в квартире, возвращавшуюся в ночи Женьку приветствовал ленивым взмахом роскошного хвоста, никогда не орал, в неположенных местах не писал, а самым захватывающим эпизодом в своей жизни по праву мог считать тот день, когда на узкий карниз окна (с ТОЙ стороны) случайно присел ободранный и тощий одноногий голубь. Лесик в это время изволил почивать на подоконнике (с ЭТОЙ стороны), поэтому, проснувшись и увидев непонятное чудовище за стеклом, несколько встревожился, удрал с подоконника и с тех пор больше там не спал.

Хотя нет, было в жизни Лесика и еще одно потрясение… Женька вспомнила об этом, заруливая в собственный двор, и недовольно скривилась.

Два года назад к ней переселился Сашок. Прекрасное создание — с точки зрения поклонников бодибилдинга. Окружающие женщины заведовали Женьке черной завистью, впрочем, ровно до того момента, как Сашок открывал рот. Разговаривал он, во-первых, писклявым дискантом, а во-вторых, его словарный запас не дотягивал даже до Эллочки-людоедки.

С появлением в доме Женькиного любимого на тот момент мужчины Лесик забеспокоился, а потом и вовсе исчез. То есть он, конечно, никуда не ушел, но переселился под ванну, где и просидел безвылазно все два месяца пребывания в доме Сашка…

Женя Семицветова выключила зажигание и немножко посидела в машине просто так. Матильда перелезла с заднего сиденья и вопросительно уставилась на Женьку. Особого расположения на ее мордахе не читалось, но и явной агрессии тоже. Ладно, идти все равно придется…

Лесик, тихий ангел, ничего не почувствовал. Лежал себе на диване, дремал, свесив лапы. На звук открывшейся двери лишь слегка вильнул самым кончиком рыжего пушистого хвоста.

Матильда даже не залаяла. Она заворожено смотрела на свою ни о чем не подозревающую жертву и медленно шла вперед. Белоснежные локоны на загривке поднялись дыбом. Розовый бантик напряженно вздрагивал в такт осторожным шажкам. Из прихожей так же завороженно следила за происходящим Женя Семицветова.

Подвела аллергия. Женька неожиданно громко чихнула, морок спал, Матильда с душераздирающим ревом ринулась на хвост Лесика, а тот успел только перевернуться на живот и совершить первый рывок.

После этого Женька села на корточки и начала истерически хохотать, а квартира превратилась в некоторое подобие космического велотрека. По периметру наворачивал круги обезумевший от ужаса Лесик, на хвосте которого в прямом смысле этого слова повисла счастливая Матильда. Кот не собирался тратить силы на мяуканье, у собачки был занят рот, поэтому все происходило практически в полной тишине, если не считать звона бьющихся вазочек и падающих рамочек с фотографиями.

Отсмеявшись, Женька изловчилась и подхватила Лесика, стряхнула Матильду и развела участников гонки по комнатам. Остаток ночи она посвятила уборке разгромленной квартиры и размышлениям на тему: чем лучше дать по башке Вадику?

В субботу выяснилось, что Мать-Природа в неизмеримой мудрости своей предусмотрела самые разные возможности сосуществования котов и собак в малогабаритной квартире.

С утра Матильда захотела кушать и поскакала на запах — то есть на кухню. Лесик после треволнений ночи немного запоздал и вошел на ту же кухню в тот самый момент, когда белобрысая швабра с урчаньем и чавканьем зарылась в ЕГО миску с «Вискас». И если предками Матильды были волки (ну, скорее всего… вроде бы… а кто ж еще?), то Лесиковой непосредственной родней являлись ныне живущие львы, тигры и прочие ягуары. Что Лесик немедленно и продемонстрировал. Женька только и успела поджать ноги под табуретку.

Леонард проволок нахалку с бантиком через всю кухню и наподдал ей лапой под лохматый зад. Матильда взвыла, завизжала и позорно бежала с поля боя, укрывшись под диваном в гостиной. Когда же Лесик, сытый и гордый своей победой, вылизывался на ковре, из-под дивана трепетно выполз сначала розовый бантик с брюликом, а потом и вся Матильда, похожая на совершенно раскаявшийся прикроватный коврик. Она униженно подползла к Лесику и заскулила. Лев и тигр благосклонно и снисходительно посмотрел на поверженного врага — и развалился на ковре. Матильда села возле него столбиком, оглядываясь по сторонам с независимым видом.

Еще через десять минут умиленная Женька наблюдала совершенно идиллическую картину — Матильда и Лесик, привалившись друг к другу, мирно посапывали на ковре. Во Вселенной воцарился мир и покой.

Честно говоря, в понедельник утром Женька даже затосковала, собирая Матильду в дорогу. Эти выходные впервые за несколько месяцев стали для нее настоящим отдыхом. Следить за тем, как Матильда подлизывается к Лесику, как Лесик с веселым недоумением впервые в жизни пробует играть, как они вместе спят, вместе едят и вместе, пардон, писают в Лесиков кошачий туалет, оказалось увлекательно и чертовски приятно.

Леонард проявил несвойственное ему волнение, все терся у Женьки в ногах и тревожно мяукал, а Матильда жалостно скулила. Короче говоря, у Жени Семицветовой глаза были на мокром месте, когда она взялась за ручку двери кабинета своего начальника.

Вадик вылетел из-за стола, заломив ручки и морщась — явно от головной боли, которая всегда почему-то появляется у всех участников различных презентаций, проходящих на борту «Академика Велиховского». Матильде хозяин не понравился, и она зарычала, после чего Вадик отпрыгнул от нее и заворковал на расстоянии:

— А кто у нас такая клясивая собаська? Папа плохой, папа бяка, папа бросил свою собаську! Евгения, я ваш должник до гроба… моя мумусичка! Сто мы кусали на завтрак?

Женька подала голос, в котором явственно проглядывали ледяные торосы и снежные пустоши Крайнего Севера.

— Мы кушали «Вискас» и овощной суп. Потому что нас никто не предупредил, что нам придется два дня жить в чужом доме, где собак отродясь не было.

— Евгения, не будьте занудой, я же сказал — должник до гроба.

— Мне не надо до гроба, мне надо в пятницу.

— Шантажистка! Ну хорошо, хорошо, хорошо! В пятницу можете уйти, хотя это будет кошмар и ужас, я без вас замучаюсь.

— Я оставлю все материалы на столе.

— Естественно! Иначе я вас вызвоню хоть из Рио-де-Жанейро. Кстати, а куда это вы собрались?

— У меня, Вадим Альбертыч, день рождения.

— Фу, какие предрассудки. После тридцати это уже не праздник. Вам ведь уже… сколько? Тридцать шесть? Тридцать семь? Юбилей ваш мы, помню, справляли…

Женька уже не слушала. Она боролась с постыдным и неспортивным желанием стукнуть Вадика по голове бронзовым пресс-папье. Настроение даже не испортилось — оно просто пропало.

— Если я вам в ближайшее время не понадоблюсь, чтобы выгулять собачку или покормить рыбок, то я пойду поработаю, ладно? И не забудьте про пятницу.

— Ох, да не кричите вы. Кстати, принесите аспирин.

Женька украдкой помахала Матильде и вышла из кабинета Вадика. Первым делом требовалось составить план реанимации собственного внешнего вида, иначе в пятницу она просто никуда не пойдет…