— Георгий, позволь представить: Андрей Полянский. Полагаю, если ты немного напряжешь память, то сможешь его вспомнить. Сразу скажу, что это не его настоящее имя.
Несколько мгновений Волков пристально смотрел на человека, повернувшегося к ним от окна, выходившего в сад. Этих мгновений оказалось достаточно.
Холеное, слегка капризное лицо, выбритое до синевы. Пестрый, причудливый наряд.
Крохотная бриллиантовая сережка в правом ухе. Вызывающе подкрашенные ресницы. Любой, встретивший Андрея Полянского на светской вечеринке, безошибочно определил бы, что перед ним представитель сексуальных меньшинств. И очень сильно ошибся бы в своем предположении.
Волкова учили хорошие спецы. Раз полученная информация оседала в его мозгу, словно отдельный файл — в компьютере. Это лицо он помнил совсем другим. Жестким, безусловно — МУЖСКИМ. Георгий медленно процедил сквозь зубы:
— Если не ошибаюсь, мы встречались во время одной весьма шумной операции по захвату перевалочной базы наркодилеров… Двенадцать лет назад.
На холеном лице Полянского мелькнуло уважение пополам с досадой.
— Отличная память… капитан Волков. Полагаю, моя нынешняя фамилия вас устраивает?
— Вполне. Это ваше личное… и служебное, надо полагать, дело.
Полянский кивнул. Сергей хмуро переводил взгляд с одного на другого, потом кашлянул и заговорил негромко и внушительно:
— Дело серьезное, Жора. Господин Полянский представляет здесь КОНТОРУ, но работает под прикрытием. Вероятно, события пошли по тому пути, когда возникла необходимость посвятить нас в некоторые детали. Нас — потому что ты начальник службы безопасности нашего холдинга. Итак, господин Полянский?
Полянский уселся на низкий диванчик, вальяжно раскинул тощие ноги в стороны. Надо признать, образ гея шел ему удивительно…
— Что ж, приступим. В нашу, как вы изволили выразиться, КОНТОРУ поступили сведения, напрямую касающиеся холдинга «Мегабанк». По оперативным данным нам стало известно, что в окружении Елизаветы Игоревны Волынской с недавних пор находится человек, напрямую связанный с каналом поступления наркотиков транзитом через нашу страну в страны Западной Европы. Он осуществляет подготовку некой силовой акции в отношении госпожи Волынской. Акция эта связана с намерением преступных сообществ разместить в холдинге личные номерные счета. Основная задача органов — выявить и заблокировать эти самые счета, на которые перечисляются деньги, полученные от продажи наркотиков. Скажу сразу, что к холдингу как таковому у нас претензий нет, речь идет об оперативной разработке лиц, причастных к размещению этих средств на счетах банка…
Волков продолжал буравить Полянского тяжелым и отнюдь не дружелюбным взглядом.
— Я не очень понимаю, при чем здесь Лиза… Елизавета Игоревна.
— Особенно вдаваться в детали я не уполномочен, скажу только одно: есть информация о том, что готовится похищение госпожи Волынской. С дальнейшим шантажом руководства холдинга, учитывая, что госпожа Волынская — дочь и сестра президента и вице-президента холдинга. Предположительно преступники собираются выдвинуть требования, касающиеся анонимности счетов, на которые будут переводиться деньги за сделки.
Волков пожал плечами.
— Елизавета Игоревна находится под круглосуточной и квалифицированной охраной. Разумеется, после вашего предупреждения охрана будет усилена, возможно, девушке придется уехать на время из страны…
Голос Полянского приобрел неприятные скрежещущие нотки.
— Вот об этом-то и пойдет речь. Дело в том, что в интересах дела ей нужно остаться здесь. Более того, если события перейдут, так сказать, в активную фазу, Елизавете Игоревне предстоит сыграть роль живца…
Волков стремительно шагнул вперед. Загорелое лицо потемнело от гнева.
— Вы в своем уме, Полянский? Сергей Игоревич, надеюсь, вы не собираетесь…
Сергей посмотрел на Жору абсолютно прозрачным и суровым взглядом настоящего бизнесмена.
— Георгий, ты остынь и дослушай все до конца. Твое возмущение понятно, но… слишком многое стоит на кону.
— Что?! Серега, это не ты сказал!
— Не я. Не Серега. Вице-президент холдинга «Мегабанк», чье существование и доброе имя находятся под угрозой.
— Да клал я с прибором на доброе имя «Мегабанка»! Ты понимаешь, что говоришь?! Отдать девочку в заложницы? Почему просто не пристрелить ее? Не продать в турецкий бордель? Не выдать замуж за Полянского?
Полянский криво усмехнулся.
— Капитан, вы сейчас рассуждаете, как хороший телохранитель. Теперь попробуйте успокоиться и рассуждать, как хороший оперативник.
— Я больше не оперативник.
— Это вам так кажется. Успокоились? Дослушайте. Мы знаем, что похищение планируется. Знаем приблизительные его сроки. Знаем примерные требования, которые выдвинут преступники. Только по этим требованиям мы и сможем их вычислить. У нас нет ни малейших зацепок по поводу их личностей. Ни единого следа.
— Отследить тех, кто откроет личные счета в ближайшее время, прокачать всех…
— Это разрушит репутацию банка куда быстрее, чем самый грандиозный дефолт. Весь мир знает, что в Швейцарии хранятся деньги мафии — но разве кто-нибудь когда-нибудь имел доступ к частным вкладам швейцарских банков?
— Плевать на Швейцарию…
— С удовольствием, но немного позже. Суть операции намного проще. Елизавету Игоревну похитят. Через некоторое — достаточно короткое — время выдвинут требования. Назовут конкретных людей либо номера счетов. После этого мы возьмем их с поличным. Просто и гениально.
— Ага. Если не считать того, что девушка будет в руках бандитов, которые не остановятся ни перед чем…
— Ерунда. Побольше цинизма, капитан. Погибают в подобных ситуациях простые люди, те, от кого мало что зависит в этой жизни. Преступники будут уверены в том, что семья похищенной пойдет на любые требования, не обращаясь в правоохранительные органы. Благо, уж извините, активы холдинга позволяют. Никому и в голову не придет, что похищение уже заранее будет спланировано НАМИ.
Сергей Волынский кашлянул.
— Жора… Георгий Степанович, ты пойми, это дико звучит лишь на первый взгляд…
— Это звучит дико на любой взгляд. А если бы тебе предложили отдать в заложницы Катьку? С твоим ребенком у нее в пузе? Ты бы тоже согласился? Игорь Васильевич голову тебе оторвет, вот что…
— Господин Волынский-старший в курсе происходящего. Он хороший бизнесмен, умеющий правильно оценить степень риска. Он дал согласие.
Волков смотрел на обоих мужчин, тяжело дыша от бессилия и отчаяния. У него в голове не укладывалось происходящее. На его глазах хладнокровно приносили в жертву Лизу — родной брат и родной отец!
— Я не могу бодаться с конторой…
— Вижу, оперативник в вас все еще жив. Похвально.
— Заткнись, Полянский, я не договорил. Так вот, бодаться с конторой мне не под силу. Даже со всеми моими ребятами. Я не могу повлиять на решение господ Волынских — старшенького и младшенького…
— Жора, что за тон!
— Идите в жопу, Сергей Игоревич. То, что вы задумали, не имеет оправдания, а проблемы большого бизнеса… что ж, хорошо, что я их не понимаю и никогда не пойму. Это значит, что я живой и что я все еще мужик. Предупреждаю вас обоих только об одном: с этой секунды я глаз с Лизы не спущу. Буду спать в ее комнате, пробовать ее еду, провожать в сортир и встречать из него. И кто бы ни попытался ее похитить — ему придется сначала убить меня. А это совсем даже не просто сделать.
Полянский прищурился, и в глазах у него запрыгали веселые искорки.
— Верный пес у ног госпожи. Волкодав. И всякая прочая романтическая чушь. Сергей Игоревич, а вы с отцом часом не погорячились, назначая этого пылкого костолома в личные охранники к своей сестре?
Волков вроде бы и не двинулся с места — так, неясное, размытое движение в воздухе — однако Полянский повис над диваном, выкатив глаза и задушенно хрипя. Сергей вскочил, губы у него тряслись. Жора медленно процедил, не глядя на него:
— Раздавлю, т-тварь… Понял?! А предварительно намотаю поганый язык на мебель. И яйца в придачу.
— От…пус…ти…
— Георгий!!!
Жора разжал руку. Полянский мешком свалился на диван, схватился руками за помятый кадык. Волков повернулся к Сергею.
— Можешь не трудиться насчет увольнения. В гробу я видал твою службу безопасности с тобой вместе, с холдингом и вашим папашей. С этой минуты я работаю на твою сестру — и больше ни на кого. Понял, сволочь? И если ты ей хоть слово вякнешь — придется разориться на новые зубы. На весь набор.
Капитан спецназа Георгий Волков повернулся — и вышел из комнаты, тщательно притворив за собой дверь. Сергей в панике оглянулся на Полянского — и остолбенел. Тот улыбался, все еще растирая горло рукой.
— Все идет отлично, господин вице-президент. Просто отлично.
— Вы его плохо знаете…
— Напротив, таких, как он, я знаю очень хорошо. Честен, принципиален, благороден — к тому же профессионал высшего класса и влюблен в вашу сестру. Идеальное прикрытие.
— Я не понимаю…
— На карту поставлено очень многое. Если они заподозрят хоть малейший подвох — все сорвется. Но если в момент захвата рядом с вашей сестрой будет этот цепной пес… Все будет выглядеть более чем натурально.
— Он будет драться за нее…
— Как лев! И это нормально. Это логично и не выпадает из картины реальности. Согласитесь, куда больше их насторожило бы отсутствие охраны или ее смена накануне похищения. А он ведь мог и просто умыть руки. Уйти — но не участвовать в заговоре.
Сергей суетливо переложил бумаги на столе и поднял голову, впервые посмотрев Полянскому в глаза.
— Слушайте, а Лиза… Ей действительно ничего не грозит? Вы ведь знаете, в детстве ее уже похищали, она уже была заложницей…
— Насколько мне известно, тогда действовал одиночка. Его останки обнаружили после захвата. А она была слишком мала, чтобы испугаться по-настоящему.
— Да, наверное… Полянский, вы мне скажете, когда… ну…
— Ни в коем случае! Многая знания — многая скорби. Все должно выглядеть абсолютно естественно. Не волнуйтесь. Через неделю, максимум — десять дней все закончится. Ваше дело — выполнять все условия бандитов. Мы полностью контролируем ситуацию.
Эдик танцевал отвратительно. К тому же у него были мокрые ладони, чего Лиза не переносила органически. И еще ее мучила совесть. Лиза была в сущности доброй девушкой и ненавидела ставить людей в неловкое положение, а именно в нем и окажется Эдик, когда она ему скажет, что они должны остаться просто друзьями.
Это нужно сказать именно потому, что Эдик — хороший человек и мухи в жизни не обидел. Скорее всего, он их боится, мух-то…
Выйдя вместе с Катериной обратно в сад, она поискала взглядом Волкова, но он, как и следовало ожидать, смылся. Вместо него в небольшом отдалении маячил Валера, заместитель Волкова, здоровенный парень с задумчивым и неумеренно добродушным лицом. Понятно, ее сдали с рук на руки. Ничего, она потерпит. Главное, не упустить идею. Озарение уже совсем близко, не спугнуть бы…
Эдик настиг ее у стола с пирожными и пригласил на танец, что для Эдика было равносильно приглашению прыгнуть с крыши дома или нырнуть в Марианскую впадину без акваланга. Лиза танцевать не хотела, но упомянутые угрызения совести ей мешали. Как назло, чертов Гленн Миллер писал на редкость длинные композиции…
Эдик что-то блеял, Лиза, как Винни-Пух, по очереди отвечала «Да-да» и «Нет-нет», а сама думала о своем. Если точнее — о своем поцелуе с Волковым. В самый разгар этих мыслей у нее появилось ощущение, что ей в спину уперли что-то тяжелое и горячее. Она знала, что это. Это Волков вернулся и смотрит на нее из каких-нибудь кустов.
Сейчас было бы просто отличненько поцеловать Эдика нежно и одновременно страстно, и положить голову ему на плечо, и заворковать, подобно голубке, и пострелять глазками — пусть капитан Волков сгрызет кусты до основания. Но ведь нельзя же сначала все это с Эдиком проделать, а потом сообщить ему, что они останутся просто друзьями? Лиза вздохнула и брякнула очередное «нет-нет». Эдик кротко поморгал белесыми ресницами и с легким укором поинтересовался:
— Ты меня совсем не слушала, да, Лизонька?
— С чего ты взял? Я тебя слушаю очень внимательно, я вообще люблю с тобой общаться…
— Но я спросил, будет у Сережи и Кати мальчик или девочка…
— Ну, я и имела в виду, нет-нет, они не знают… Эдик, не придирайся к словам.
Эдик всполошился.
— Что ты, что ты! Просто… я же чувствую, что ты со мной танцуешь — а сама где-то далеко отсюда. Лиза… я хотел спросить…
Мыслями она на самом деле была не так уж и далеко — в своей комнате. Только не одна, а с Волковым. В позиции, которую трудно назвать целомудренной. И дело дошло уже до того — мысленно, разумеется, — что как бы не начать стонать и охать, что Эдика, несомненно, убьет.
— Эдик, я тебя внимательно слушаю, тем более что я и сама хотела тебе кое-что сказать.
— Я… Лиза, ты только не перебивай… я сам собьюсь… В общем… ты не хотела бы уехать сегодня со мной… ко мне… в общем, мы могли бы провести этот вечер у меня дома, послушать музыку и…
К своему изумлению, Лиза покраснела. А потом остановилась и осторожно высвободила руки.
— Эдик, ты прости… но это невозможно.
Ох, ужас какой! Все равно что у ребенка конфету отобрать.
— Да, конечно… я все понимаю… я тороплю события, но понимаешь, я, мне кажется, тебя…
— Эдик, я очень тебя уважаю и ценю, но к тебе не поеду. Ни сегодня, ни в другой день. Я ужасно легкомысленная и взбалмошная, я задурила тебе голову и ты совершенно не виноват, но… Одним словом, у нас с тобой ничего не получится.
Эдик повесил свой длинный нос и запечалился. Потом поднял голову и жалобно улыбнулся.
— Но я хоть попробовал, правда? Знаешь, Лиза, а это даже хорошо, что ты так прямо и сказала… Я ведь ужасный тюфяк, мне все это говорят. Ты бы приехала — и я так и не решился бы ни на что… серьезное.
Лизе вдруг стало его ужасно жалко — до слез. Она схватила мокрую Эдикову ладошку и с жаром прижала к своей бурно вздымающейся груди, отчего Эдик аж побурел.
— Эдик! Ты никакой не тюфяк, ты замечательный, очень добрый и тактичный! И не слушай ты никого, ради бога! Вот увидишь, все у тебя будет хорошо, и девушку ты встретишь хорошую, серьезную, и она тебя полюбит, и вы будете в гости ко мне приезжать, честное слово! Ведь мы же друзья?
— Да. Конечно. Лиза?
— Что?
— А ты… ты влюбилась, да? В Георгия, я имею в виду?
Лиза опять вспыхнула.
— С чего ты взял? Он мой охранник…
— Перестань. Я же не идиот. Ты так на него смотрела, когда вы с ним… Ох, я не то говорю…
В этот патовый для обеих сторон момент Волков стремительно вышел из кустов и остановился прямо перед ними. Эдик немедленно смылся, а Лиза даже заробела — таким неукротимым и мрачным пламенем пылали серые глаза ее телохранителя.
— Вы закончили? Мне нужно с тобой поговорить.
— Ну и говори. Ты зачем Эдика напугал, терминатор?
— Елизавета Игоревна, мне надо с тобой ОЧЕНЬ серьезно поговорить. Прямо сейчас и желательно — наедине.
— Пошли в сад…
— В саду сейчас под каждым кустом толпа народа. Пошли к бабке Шуре.
— Ты ж наедине хотел?
— У нее нет камер и жучков, это я точно знаю. Кроме того, у нее есть курятник на заднем дворе. ТУДА уж точно никто не сунется.
— Правильно, я тоже туда не пойду, там воняет так, что аж глаза слезятся…
— Лизка! Шагом марш вперед, я сказал!
И с этими словами он на глазах всего, можно сказать, бомонда отвесил ей звучного леща по заднице, причем никакой игривости в его суровом лице не наблюдалось. Ошеломленная Лиза повернулась и едва ли не бегом припустила в сторону флигелечка, в котором обитала баба Шура.
Однако самое большое потрясение ожидало ее в том самом курятнике. Баба Шура выжидательно уставилась на неожиданных гостей, Лиза боялась поглядеть Жоре в глаза, а сам Жора Волков вдруг брякнул:
— Дело в следующем. С сегодняшнего вечера я буду жить с тобой в одной комнате…