Волкова разбудил страшный сон. Во сне к Волкову пришел огромный слон в мохеровом свитере и уселся Волкову прямо на грудь. Волкову было тяжело и жарко, но спихнуть слона он никак не мог. Пришлось проснуться.
Выяснилось, что слона в мохере изображал Барсик — толстое полосатое чудовище, в чьей родне наверняка имелись камышовый кот, ленивец и глисты. Барсик любил драться, как камышовый кот, постоянно есть, как глисты, и спать, как ленивец. Спать — особенно сильно, правда, только на сытый желудок. Что же касается драк, то отъевшийся на барских харчах котяра давно и успешно использовал в основном тактику устрашения — при встрече с противником он распушался, увеличиваясь раза в три, и утробно рычал, зловеще сверкая зелеными глазищами. Окрестные коты, тощие и жилистые ветераны многих баталий, до сих пор сомневались, не тигр ли это все же перед ними, и потому сразиться насмерть не торопились. Такая тактика успешно помогала Барсику уже третий год.
Жора осторожно спихнул полосатую тушу на ковер и сел. Открытий было несколько. Во-первых, в окна светило яркое солнце, во-вторых, на часах была половина двенадцатого, в-третьих, на Жоре не было никакой одежды, не считая трусов. Дойдя до третьего открытия, Волков воровато огляделся и обнаружил свою одежду на стуле возле книжного шкафа. Это кто ж так ловко раздел бывшего спецназовца, что он и не заметил? Не иначе, баба Шура, ведьма старая.
Торопливо натянув штаны, он на цыпочках подкрался к двери спальни Лизы, осторожно склонился к приоткрывшейся щелке…
И едва не влетел в спальню кубарем, потому что в этот же самый момент Лиза резко распахнула дверь и немедленно завизжала. Закончив визжать, она с обидой посмотрела на Волкова и заметила:
— Волков, ты прям монстр какой-то. Я же так заикаться начну. Голый мужик на пороге моей девичьей спальни… Я думала, ты — злоумышленник.
— Доброе утро.
— Хорошо отвечено. Остроумно. Пошли завтракать, ехать пора. Пока ты дрых, я уже вещички все сложила.
На кухне было тихо, пусто и пахло пряниками. Волков мрачно пил кофе, поглощая бутерброд за бутербродом, а Лиза взирала на него с противоположной стороны деревянного стола с каким-то странным выражением лица. Потом она задумчиво спросила:
— Волков, а ты сколько весишь?
Он кинул на нее подозрительный взгляд исподлобья и буркнул:
— Девяносто пять, а что?
— Почти центнер… Да-а, нелегко придется твоей жене…
Он едва не поперхнулся, а Лиза продолжала невинным голоском:
— В фитнес сегодня не поедем, я свой план ночью перевыполнила. Снять со спящего мужика штаны равносильно десяти подходам к штанге. А ты еще и сопротивлялся.
Вот теперь он все-таки поперхнулся, и Лизе пришлось долго лупить его кулаком по спине. Продышавшись, Жора сипло спросил:
— Так это ты меня раздела?
— У меня была трусливая мысль позвать на помощь бабу Шуру, но я подумала — а вдруг мне повезет и ты спросонья бросишься на меня и сорвешь с меня одежды, а потом…
— Лизавета!
— Волков, ты почему такими глазами на меня смотришь? Твоя невинность не пострадала абсолютно. Ты защищал ее, как лев. Я два раза получила по голове и три — по печени. Или печень справа? За ремень брюк ты держался, как гимнастка за турник.
— Ах ты ж…
— Рубашку хотелось разрезать, но я сдержалась. Тогда бы ты точно решил, что тебя изнасиловали. Волков, мне очень понравились твои трусы!
Жора оцепенел и решил ни на что больше не реагировать. А юная нахалка продолжала сверлить его бесстыжим взглядом зеленых глаз.
— Между прочим, если ты собираешься всегда спать столь самозабвенно, мне придется ставить квартиру на сигнализацию. А! Я поняла! Ты набился ко мне в сожители, чтобы выспаться!
— Лизка, умолкни, а то меня удар хватит. От злости и бессилия.
— Тогда давай продолжим игру? У нас впереди еще тридцать шесть потенциальных поцелуев.
— Все. Я сыт. Поехали в Москву.
— Ты без вещей? Или я теперь должна тебя одеть с головы до ног во все новое?
— Обойдусь. Вещи у меня собраны и стоят в машине. Скажи лучше, какие у тебя планы на сегодня? Мне надо продумать маршрут.
— Прошвырнусь по магазинам, пообедаем в ресторане, заеду к подружке, потом домой. Планов особых нет. Хочешь, в кино сходим?
— Нет! То есть… не сегодня.
— Волков, ты какой-то нервный. Спать много вредно, вот что. Ладно, поехали.
Он все-таки настоял на своем, и выехали они не через главные ворота, а через боковые, лесом. При выезде на трассу Жора заставил Лизу пригнуться, за что она больно ущипнула его за ляжку. Волков вел машину, поглядывал в зеркала заднего обзора и невыносимо страдал. Впереди его ожидали нелегкие деньки. С одной стороны, готовящееся похищение, с другой — проживание под одной крышей с этой нахальной девицей, которая… которую…
В которую он, кажется, влюбился.
Серж Туканофф, он же Панк, приблизительно в то же время развил сумасшедшую — учитывая столь ранний для любого тусовщика час — деятельность. Плотно позавтракав и ласково прогнав из своей холостяцкой квартиры давешнюю блондинку, он совершил несколько телефонных звонков, после чего отбыл на собственном автомобиле в спальный район столицы, где и посетил некую фирму.
В симпатичном офисе Панка приветствовала не менее симпатичная секретарша, сообщившая ему, что шеф на Гавайях, Анфиса Бромберг в очередном творческом отпуске, но зато к его услугам лучший консультант и неограниченный доступ к банку данных. После этого секретарша вернулась к чтению нового романа Сандры Мэй, а Панк прошел в небольшой кабинет, в котором и завис на два часа.
Строго и придирчиво изучили они с консультантом массу досье и остановились на простом и немудреном варианте. Панк исходил из того, что равноценных противников Георгию Волкову подобрать трудно, практически невозможно, и потому стоит пойти парадоксальным путем. Выбрать на роль террориста человека, которого Георгию Волкову будет заведомо стыдно убивать…
Лесик Оршанский, в миру Леонид Пеночкин, молодой актер театра и кино, принял заказ по телефону в полдень, все записал, перечитал бдительному диспетчеру записанное, положил трубку и издал ликующий вопль:
— Живем! Любимая, в четверг я поведу тебя в ресторан!
Любимая взглянула на Лесика недоверчиво, но с надеждой. Соня — так ее звали — в душе гордилась тем обстоятельством, что уже два месяца спит в одной постели с настоящим артистом, но природная сметка не давала ей забыть и о том, что артист этот, то есть Лесик, пока, мягко говоря, не очень широко известен широкой публике.
Лесик закончил театральный институт и с тех пор блеснул своим талантом всего три раза. Два из них касались рекламы детских памперсов (неудачной) и свечей от геморроя (удачной, но неэстетичной), зато третий раз сразу выдвинул Лесика на широкие сериальные просторы. Он сыграл трудного подростка в сериале, прошедшем по одному из кабельных каналов Северо-Западного административного округа. По сценарию Лесикова персонажа убивали злые люди в конце второй серии, но зато потом — в восьмой, шестнадцатой и сто семьдесят четвертой — он являлся главной героине в воспоминаниях.
Деньги за сериал они с Соней проели быстро, так что в последнее время Лесик озаботился их добычей. Судьба решила не изгаляться над юным дарованием и подбросила ему счастливый случай. Лесика по знакомству засунули в картотеку одной успешной фирмы, занимающейся — тут Лесик несколько путался, потому что толком не знал, чем там занимаются — чем-то вроде организации досуга для богатых, но исключительно в приличном смысле этого выражения. Во всяком случае, Лесик для себя решил, что это что-то типа фирмы «Заря», а всякий молодой актер знает: где фирма «Заря», там и елки, а значит, Дед Морозы и Снегурки, верный калым хотя бы зимой, а то и клоуны летом…
И вот оно! Первый заказ, да еще какой шикарный! Лесику предписывалось утром в четверг на большой скорости подъехать в казенной машине по указанному адресу, дождаться выхода подробно описанной особы и сымитировать ее похищение. Для этого следовало аккуратно обхватить особу и тянуть ее в казенную машину. Особо оговаривалось, что у особы будет сопровождающий, который бросится особу спасать — тут следовало особу отпустить и немедленно кидаться на землю, потому что лежачего не бьют. Далее у особы с сопровождающим, по идее, должны были начаться глубоко личные отношения, после чего Лесик должен был в темпе линять с места преступления. Просто, элегантно — и стоит кучу денег.
Лесик заметался по квартире, продумывая образ. Воображение уже рисовало ему гангстерский костюм в мелкую полоску, широкополую шляпу, небрежно заломленную набок, и тонкие усики а-ля Аль Капоне. Соня вздохнула и пригорюнилась, подперевшись ладошкой. До четверга было еще очень далеко, а кушать хотелось еще с воскресенья…
В четыре часа Лизе удалось ускользнуть от бдительного Волкова. Для этого она настояла на спа-салоне. При виде снующих за стеклянной перегородкой женщин в простынях и обмазанных бурой грязью Волков закручинился и согласился остаться в вестибюле. С Лизы была взята страшная клятва не хулиганить, не убегать через черный ход и не устраивать веселых розыгрышей, типа вызова милиции по поводу преследующего ее, Лизу, здоровенного мужика, затаившегося при входе в спа-салон. Зная Лизу, Волков без труда мог допустить, что она на это способна.
И вот теперь Волков скучал в вестибюле, а Лиза, обмотавшись простыней и быстренько прогнав от себя назойливую косметичку с мисочкой жидкой грязи, уединилась в кабинетике и набрала номер Панка.
— Привет, это я. Ну что? Нашел?
— Пляши, Волынская. Твой друг Панк, как всегда, на высоте. Будет тебе похищение, аккурат в четверг с утра. Твоя задача — оказаться в районе одиннадцати на выходе с ипподрома.
— Сдурел? Что я там забыла?
— Не бэ, Капустин! Все схвачено. В четверг на ипподроме будет заезд орловских рысаков. Кубок мэра. Народу тьма. Как девушка светская, вполне имеешь право отправиться на ипподром. В десять первый заезд, после него перерыв. Ты как бы заскучаешь и как бы захочешь домой. Твоя задача — оторваться от твоего Волкова метров на десять. Террористы будут заряжены.
— Панк, ты гений.
— Я знаю, милая.
— А они не пострадают? Крепкие ребята?
— Все продумано, не волнуйся. Твое дело — душераздирающе вопить и призывать Волкова на помощь. Если хочешь сберечь ребятам здоровье — смело падай в обморок, только покрасивше. Ставлю штуку баксов, что он сразу бросится к тебе.
— Отлично! Сколько я должна?
— Волынская! Обижаешь! Я еще способен делать девушкам подарки, не залезая в заначку. Целую, пупс. Потом позвонишь, расскажешь.
Удовлетворенная Лиза отправилась в сауну, где и принялась продумывать детали операции. На первый взгляд все обстояло неплохо, вот только… Зная Волкова, можно ожидать трудностей. Возьмет и не пустит ее на ипподром. Что тогда?
Тут ее осенило. Эдик!!! Верный друг, благородный рыцарь и вообще прекрасный человек. Если он позвонит и официально пригласит ее на скачки, Волков не сможет придраться, что она это сама придумала. От нетерпения Лиза начала подпрыгивать на полке.
Наскоро вытершись и натянув на себя одежду, она набрала телефон Эдика. Печальный голос в трубке неуверенно сказал «алло?». И начался сеанс лицемерия.
— Эдик? Это Лиза Волынская. Ты не занят?
— Лизонька? Как я рад, что ты позвонила. Разумеется, для тебя я всегда свободен.
— Эдик, я всю ночь места себе не находила. Мне вдруг стало ужасно стыдно, что я так с тобой обошлась.
— Лиза, ты просто поступила честно, разве это плохо? Немногие девушки способны на это.
— Эдик, ты удивительный человек. Ты знаешь, я думала до самого утра и поняла, что очень не хочу тебя терять. Понимаешь… возможно, мы и не станем мужем и женой, но ведь наша дружба длится уже довольно долго? Скажу тебе честно, мне не хотелось бы ее утратить.
— Лиза, если бы ты знала, как мне приятно это слышать!
— Давай сходим куда-нибудь, посетим какое-нибудь шоу, или спектакль…
— Я был бы счастлив пригласить тебя, Лизонька.
— О, кстати, не хочешь сходить на скачки?
— Скачки? Это где лошадки, да?
Лиза закатила глаза и показала истекающей сиропом трубке язык. Лошадки! Папа, пусть слоники еще побегают…
— Да, Эдик, только это не лошадки, а орловские рысаки. Дивное зрелище! Куда бы нам поехать… Битца… О! Ипподром! В четверг будет Кубок мэра, утром.
— Лиза, это замечательно! Я закажу ложу на двоих.
— Эдик, мне страшно неудобно, но… могу просить тебя об интимной услуге?
Эдик явственно подавился слюнями, отчего голос его прозвучал несколько пискляво.
— Конечно, но… У тебя проблемы?
— Да. Это Волков. Мой дуболом-охранник. Он ходит за мной хвостом и никуда не выпускает. Представляешь, перевез меня в Москву и запер в квартире. Еле вырвалась в спа… Да, так вот. Не мог бы ты позвонить мне домой и пригласить меня официально? Как бы от себя?
— Господи, и все? Разумеется! Я завезу тебе приглашение сегодня же вечером.
— Эдик, ты мой самый настоящий друг.
— Лиза… А твой Волков и ты… ну, я понимаю, что это не мое дело…
— Эдик! Ты о том поцелуе, что ли? Да я нарочно это сделала, чтобы Сережка ему всыпал. Ты себе не представляешь, как меня утомил этот Волков! Он же солдафон! Резьба по дубу лобзиком. Даже не напоминай мне о вчерашнем.
— Прости, прости. Я не буду. Лиза, ты просто возвращаешь меня к жизни. Вчера я уезжал в ужасном настроении…
— Эдик, я побежала, а то сейчас облысею. У меня мелирование на голове. До вечера?
— До вечера, Лизонька.
Лиза нажала отбой и перевела дух. Мысленно извинилась перед Волковым. А потом неожиданно вспомнила вчерашнюю ночь… Она не могла заснуть, это объяснений не требовало. Все ее тело горело, живот то и дело сводило сладкой судорогой. Казалось, на губах по-прежнему горит поцелуй Волкова.
Лиза откинула простыню, медленно провела ладонями по телу. Соски отозвались болезненным нытьем, возбуждение, казалось, нарастало с каждой минутой.
Он будет спать со мной в одной комнате… Он будет спать со мной… Нет, спать мы с ним точно не будем.
Жорка огромный. Она видела его во время тренировок с ребятами. Широченная грудь, плечи метра два, ручищи, которыми можно сваи забивать. И при этом двигается, как балерина, легко-легко. Словно танцует.
И танцует он хорошо. Когда он ее вел в танце, Лиза отдыхала. Конечно, было бы хорошо просто прислониться к нему всем телом, прижаться, обвить могучую шею руками и закрыть глаза. Волков ее возьмет на руки, и они будут танцевать, пока не кончится музыка, а потом он отнесет ее сюда, в спальню, запрет дверь…
Раздавшийся из гостиной стон вывел ее из сладостного забытья. Лиза рывком села в постели, прислушалась. Стон повторился.
Она соскользнула с кровати, на цыпочках проскакала к двери и аккуратно приоткрыла ее.
Когда Жора успел прийти и лечь, она понятия не имела, но сейчас он спал на этом дебильном диванчике из «ИКЕА», узком и коротком, особенно для такого здоровенного мужика. Но Жора спал мертвым сном смертельно уставшего человека. Лиза все так же на цыпочках вышла из комнаты, подошла к спящему.
Лицо капитана Волкова во сне было совсем юным, почти мальчишеским и очень измученным. Щетина уже проступила на загорелых щеках, ворот рубахи расстегнут, а галстук зажат в руке. Он даже раздеться не успел, бедный. Надо хоть ботинки с него снять.
Она осторожно стянула с него ботинки и носки, потом с трепетом взялась за ремень брюк. Она хотела просто расстегнуть, чтобы не давило…
Громадная рука взметнулась, сгребла, прижала ее к широченной груди. Через секунду Лиза поняла, что Жора при этом так и не проснулся. А еще через секунду ее прошибло жаром, по сравнению с которым вулкан — холодильник.
Жесткая, теплая ладонь накрывала ее обнаженное плечо, пальцы слегка подрагивали во сне, создавая ощущение нежнейшей ласки. Лиза попробовала расслабиться и прижалась щекой к Жориной груди. Улыбнулась. Совсем рядом мерно и гулко билось его сердце. Жоркино смелое сердце.
Через некоторое время затекли мышцы и Лиза осторожно высвободилась из-под каменной руки. Волков при этом как-то по-детски всхлипнул и явственно произнес: «Лизка… Котенок маленький…» У Лизы защипало в носу. А потом она вдруг начала его раздевать.
Осторожно, расстегнув все пуговицы, стащила рубашку — благо, Жорка повернулся к тому времени на бок. Затаив дыхание, взялась за брюки и медленно стащила их с неподвижного тела…
И опять его рука сцапала ее абсолютно неожиданно. Только теперь Лиза уткнулась Жорке в совершенно обнаженный живот, а скосив глаза, обнаружила, что вместе с брюками слегка уехали вниз и трусы типа «семейные», которые, впрочем, на Жорке смотрелись очень даже мужественно.
Она лежала у него на животе, твердом, как гладильная доска, и смотрела, как темная дорожка волос убегает от груди по животу вниз, туда, где…
Лиза вдруг отчетливо поняла, что если немедленно не встать и не уйти к себе, то следующим ее поступком будет изнасилование капитана Волкова во всех известных мировому эротическому искусству позициях. Лиза медленно выползла из-под руки, поднялась с коленок, наклонилась над Волковым — и осторожно поцеловала его под левый сосок. Прямо в сердце.
А потом, удрав в спальню, в исступлении обхватила подушку руками и ногами — и заснула, представляя, что засыпает в объятиях Жорки Волкова.
Когда в конце коридора мелькнула знакомая фигурка, Волков встрепенулся и с облегчением поднялся навстречу. Когда же Лиза приблизилась, уставился на нее с явным недоумением.
За этот год он неоднократно сопровождал ее в спа-салоны, привыкнув к тому, что из них девушка выпархивает посвежевшей и шикарно причесанной. Однако на сей раз ему навстречу спешило лохматое чудовище с пунцовыми щеками и лихорадочно блестящими глазами. Кофточка застегнута неправильно, юбка перевернута… Волков изумленно охнул:
— Чего это с тобой, Лизавета? Такое ощущение, что тебя одетую заперли в сауне, а потом выгнали оттуда веником. Ты чего там час делала?
— Отстань! Без тебя тошно. Ух, Волков! Ну, Волков…
Она сердито покачала головой и на подкашивающихся ногах зашагала к выходу. На пороге споткнулась, и Жора машинально ее поддержал под локоток. Эффект вышел потрясающий. Лиза дернулась, как от ожога, выдернула руку и с размаху въехала в косяк. Садясь в машину, Волков хмуро поинтересовался:
— В спа теперь наливают, что ли?
— Дурак!
— Ладно, замнем. Куда теперь? В ресторан?
— Домой! Я в душ хочу.
— Ты же из сауны?
— Слушай, Волков, какое тебе дело? Поцелуй меня, а?
Он ошалело уставился на нее, а Лиза вдруг тяжело, с подвыванием вздохнула — и полезла ему на руки. Через секунду девушка сидела на нем верхом, жадно целуя его открытый в изумлении рот, а ее руки сноровисто освобождали Волкова от рубашки, норовя залезть по пути и в джинсы. Только тут он опомнился и перехватил инициативу в свои руки, для чего пришлось не слишком ласково завалить Лизу на соседнее сиденье и слегка придавить сверху. Самое интересное, что в результате она издала блаженный стон и замерла под ним — ни дать ни взять законная молодая жена после ночи любви.
Смущенный и раздосадованный Волков прорычал:
— Лизка! Кончай свои фокусы!
— Жора. Вы идиот. Я только что как раз и кончила…
Волков отпрянул от нее, как ошпаренный.
— Ты чего?
Она села, поправила волосы, перезастегнула кофточку и одарила Волкова благожелательной улыбкой.
— Вот что, Волков. Я понимаю, что очами души своей ты все еще видишь во мне златовласое дитя, которое ты выносишь из пожара, но я, видишь ли, за это время выросла. Согласна, мне еще далеко до взрослой женщины, но восемнадцать мне исполнилось год с лишним назад. Я выросла, Жора. И я тебя хочу.
— Лизка…
— Помолчи. Ты, Жора, тоже меня хочешь, только в отличие от меня старательно надуваешь щеки и демонстрируешь замечательное умение владеть лицом. Но ведь кроме лица, Жора, есть и другие части тела. И с ними ты совладать не можешь!
С этими словами она положила свою бестрепетную руку ему на ширинку, и бравый капитан Волков едва не газанул со всей дури в каменную стену. Лиза улыбнулась спокойной и мудрой улыбкой старой гейши.
— Что и требовалось доказать. Жора, мы не переживем сегодняшней ночи, не говоря уже обо всех остальных. Можно, конечно, в ресторан, можно продолжить играть в вопросы и ответы, потом ты заночуешь под холодным душем, а я куплю себе огурцов и морковки и запрусь в спальне — но все это как-то отдает извращением. Поехали домой, а? И попробуем быть нормальными людьми.
Он смотрел на ее нежное, милое личико, он тонул в ее изумрудных глазах, он ласкал ее точеную фигурку глазами — и не мог ответить ни слова. Маленький смелый котенок, она оказалась куда смелее капитана спецназа. Она не стеснялась признаться в своих чувствах и не боялась того, что может услышать в ответ.
Капитан Волков аккуратно убрал ногу с педали газа. Повернулся к Лизе. Притянул ее к себе и поцеловал в губы коротким поцелуем, в котором уместилась целая вечность. Потом отвернулся от нее и спокойно выехал со стоянки.