Отец в составе 72-го стрелкового корпуса 5-й армии Н. И. Крылова и в составе 5-го стрелкового корпуса 39-й армии И. И. Людникова на 3-м Белорусском фронте.

Итак, 20 апреля 1944 года он вернулся в свою часть. Предстояла кропотливая подготовка к наступательной операции «Багратион».

Вот как описывает эти события командующий 5-й армией Н. И. Крылов, в которую приблизительно в конце апреля – мае 1944 г. перевели 215-ю Смоленскую стрелковую дивизию. Теперь она вошла в состав 72-го стрелкового корпуса. Ниже я приведу выдержки из статьи бывшего командарма 5-й армии Николая Ивановича Крылова «На главном направлении» из книги-сборника «Освобождение Белоруссии». Отец мой был к этому времени уже награжден своей первой наградой – орденом Красного Знамени за бои по освобождению Смоленска и Смоленской области. А дивизия его получила почетное наименование Смоленской.

Н. И. Крылов:

«К разработке плана операции было приказано допустить крайне ограниченное число лиц – начальника штаба армии, оперотдела, тыла и родов войск. Причем все расчеты они должны были делать лично, никому не перепоручая. Писать только от руки. И никаких черновиков. Разговоры на эту тему по проводам категорически запрещались. Перегруппировка войск должна была производиться только ночью, при соблюдении при этом строжайшей маскировки.

Возвратясь (с совещания у Черняховского) на КП, в Черныши, я вызвал только начальника штаба армии генерала Н. Я. Прихидько, и мы сразу же приступили к изучению поставленной задачи.

Для того чтобы правильно нацелить на ее выполнение командующих родами войск, надо было вначале продумать все до деталей и принять предварительное решение. Двое суток мы с начальником штаба, склонившись над картой, оценивали обстановку, изучая противника, свои войска, полосу предстоящего наступления, выявляли особенности в выполнении задачи каждым соединением. Когда первая прикидка была завершена, я начал приглашать к себе командующих и начальников родов войск. Каждому из них в отдельности был сообщен замысел операции и поставлена задача. Кроме того, им предлагалось сообщить свои соображения о том, что надо сделать, чтобы войска армии прорвали сильную оборону противника на 11-километровом участке Поднивье – Осетки и успешно развили наступление в направлении Богушевска, Сенно, оз. Палик, на глубину 130–140 км.

В эти дни под видом строительства второй полосы обороны в стрелковых корпусах была выведена в резерв на доукомплектование и приведение в порядок часть сил дивизии. Их личный состав строил позиции, обмундировывался и тщательно готовился к прорыву обороны немцев. Подразделения первого эшелона со своими средствами усиления отрабатывали взаимодействие и технику прорыва сильно укрепленной полосы, штурмуя с этой целью специально построенные макеты, воспроизводившие оборону противника на всю ее тактическую глубину, со всеми препятствиями, минными полями, дзотами, НП, бронеколпаками и артиллерийскими позициями. Одновременно с этим командный состав от комвзвода до командарма, одевшись в солдатскую форму, из окопов или из наблюдательных пунктов командиров рот или командиров батарей рассматривали местность по ту сторону Суходровки, с особым вниманием и настойчивостью изучали оборону врага.

На передовой позиции в первой траншее, как правило, находились лишь бойцы суточного наряда наблюдателей и расчеты дежурных огневых средств. В землянках отдыхали подразделения, готовые в любую минуту занять свои окопы. Искусно замаскировавшись, высматривали цель доблестные снайперы.

Командиры соединений и частей стремились в последние дни перед сражением дать возможность солдатам и офицерам отдохнуть, заполнив отдых культурными мероприятиями; в тени лесов демонстрировались кинофильмы, выступали артисты, в том числе фронтовой ансамбль песни и пляски под руководством заслуженного артиста республики майора А. Ф. Усачева.

Большую помощь в укреплении боевой мощи войск оказывала армейская газета «Уничтожим врага!», редактором которой был военный журналист полковник П. А. Молчанов. Корреспонденты газеты всегда находились там, где готовилось сражение или шли бои с врагом.

Согласно решению командующего войсками 3-го Белорусского фронта, 5-я армия должна была силами восьми стрелковых дивизий во взаимодействии с 39-й армией прорвать оборону противника на участке Карповичи – Высочаны, нанести удар в направлении Богушевск, Сенно, Лукомль, Мойсеевщина и во взаимодействии с 11-й гвардейской армией разгромить богушевско-оршанскую группировку гитлеровцев, не допустив ее отхода на запад.

Ближайшей задачей 5-й армии ставилось прорвать оборону на участке Поднивье, Высочаны (11,5 км) и к исходу третьего дня операции овладеть рубежом оз. Липно, Новый Оболь, Яново.

После форсирования р. Лучесы, ориентировочно с утра второго дня операции, нам надлежало обеспечить ввод в прорыв конно-механизированной группы фронта в направлении Богушевск, Сенно.

В дальнейшем армии предлагалось во взаимодействии с конно-механизированной группой и 11-й гвардейской армией развивать наступление на западном направлении и к исходу десятого дня выйти главными силами на р. Березину у оз. Палик и севернее. Для расширения прорыва и свертывания обороны противника к югу приказывалось наступать одной стрелковой дивизией на Бабиновичи, навстречу частям 152-го укрепленного района 11-й гвардейской армии.

Готовность к наступлению устанавливалась к утру 22 июня.

Нами овладела одна властная идея – прорвать оборону, разгромить врага и изгнать его со священной земли Белорусской Советской Социалистической Республики.

Армии предстояло прорвать сильно укрепленную, глубоко эшелонированную, прятавшуюся в зарослях и лесах оборону, которая включала в себя поле боя глубиною около 6 км, состоявшее из трех позиций, и вторую полосу обороны, проходившую по западному берегу Лучесы. Все деревни в обеих полосах этой обороны представляли собой опорные пункты, и самый значительный из них – г. Богушевск, превращенный в мощный узел обороны.

Помимо того, что войскам армии следовало прорывать сильную оборону врага, трудности заключались еще и в том, что с первых минут атаки уже надо было форсировать реку Суходровку, за ней – Ордежанку, а затем, в тот же день, на глубине 8–9 км – Лучесу и Серокоротинку. На второй день наступления предстояло преодолеть реку Оболянку, не говоря уже о том, что на этом пространстве еще текло с десяток заболоченных речушек и лежало много топких болот.

Учитывая все это, командующий 5-й армией для нанесения удара на главном направлении выделил 72-й и 65-й стрелковые корпуса, построив их боевой порядок в два эшелона (в первом эшелоне были наиболее сильные – 63, 277, 371-я и 97-я стрелковые дивизии), 215-ю и 184-ю стрелковые дивизии второго эшелона этих корпусов расположил ближе к оси главного удара с таким расчетом, чтобы с форсированием реки Лучесы они могли без какой-либо паузы усилить удар и развить успех своих корпусов.

45-й стрелковый корпус генерал-майора С. Ф. Горохова располагался на левом фланге армии, его 159-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Н. В. Калинин, растянулась на 12-километровом фронте, а две другие стрелковые дивизии (144-я и 338-я) составляли второй эшелон армии. Эти два соединения имелось в виду ввести на втором этапе наступления или использовать для уничтожения противника в случае, если он прорвет фронт окружения 39-й армии под Витебском.

Ближайшей задачей войск армии являлось: используя успешные действия передовых батальонов, после мощной артиллерийской подготовки, прорвать вражескую оборону на участке Поднивье – искл. Осетки, разгромить противостоящего противника, с ходу форсировать реку Лучесу и к исходу первого дня наступления овладеть рубежом Новики, Александрово, Астапенки, оз. Стрешно, Мурашки. С утра второго дня операции обеспечить ввод в прорыв конно-механизированной группы генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского с плацдармов на западном берегу Лучесы, на участке Лычковское, Малые Калиновичи.

Штабом армии под руководством неутомимого генерал-майора Н. Я. Прихидько при активном участии командующих артиллерией и бронетанковыми и механизированными войсками, начальника инженерных войск и других начальников служб были отработаны планы операции и применения родов войск, их взаимодействие со стрелковыми соединениями и частями. Пожалуй, за всю войну впервые так тщательно отрабатывал армейский штаб план операции. Сама операция армии планировалась на глубину 60 км, до выхода на линию Свитано – Будно, в район Сенно – Немойта. Предполагалось осуществить ее в четыре дня при темпе наступления в первый день 15–16 км.

Армейская артиллерия более плотно была сосредоточена в полосе наступления 72-го и 65-го стрелковых корпусов. Она состояла из трех групп: группы дальнего действия, группы разрушения и группы реактивной артиллерии. Причем эти группы делились на армейские артиллерийские подгруппы по числу корпусов. И хотя это деление на подгруппы очень осложняло управление ею со стороны командующего артиллерией генерала Ю. М. Федорова, зато облегчало ее использование в ходе боя того корпуса, в полосе которого подгруппа находилась.

Артиллерийская подготовка на направлении главного удара была рассчитана на 2 часа 20 минут, на вспомогательном – на 50 минут. Поддержка атаки пехоты и танков планировалась на 60 минут, на глубину первой позиции противника – 1,5–2 км методом сопровождения атаки огневым валом и последовательного сосредоточения огня.

Расход боеприпасов на четыре дня операции был установлен 4–5 боекомплектов, а на орудия большой мощности – 2–3.

Обеспечение наступления армии с воздуха возлагалось на 3-й истребительный авиационный корпус, 3-ю гв., 213-ю бомбардировочную и 311-ю штурмовую авиационные дивизии 1-й воздушной армии.

Одна из наиболее трудных задач – подготовка и сосредоточение в заданных районах переправочных средств, форсирование рек, устройство проходов в проволочных заграждениях и минных полях врага, возведение гатей в топких местах дорог, прокладка в лесу колонных путей, разминирование в глубине вражеской обороны – ложилась на плечи неустанных тружеников войны – саперов.

После того, как план операции был полностью отработан, мы приступили к проведению перегруппировки войск. Она осуществлялась точно по графику и только ночью, при полном соблюдении всех видов маскировки и строжайшей бдительности. Днем войска отдыхали в лесах. Все радиостанции молчали. Пища готовилась только ночью, а если это делалось днем, то в удалении от мест расположения войск на 15–25 км.

Заняв новые позиции, дивизии сразу же построили в своем тылу учебные полигоны, создали участки обороны, идентичные тем, которые предстояло им прорывать. А там, где подобные полигоны уже были, привели их в соответствие с действительной обороной противника своего направления. На полигонах командиры полков и дивизий, поочередно выводя батальоны в тыл, отрабатывали с ними прорыв позиций противника с форсированием реки, вплоть до блокировки и уничтожения штурмовыми группами отдельных огневых точек, привлекая к занятиям танки, артиллерию и саперную технику. Надо сказать, что это была серьезная практическая школа для всего личного состава роты, батальона, полка, дивизии.

На переднем крае так же, как и в мае, находились только дежурные подразделения, которые для дезориентации неприятеля совершенствовали оборону и понемногу продвигали траншеи и ходы сообщения вперед, ближе к реке Суходровке с целью в будущем использовать их как исходные позиции для форсирования реки или атаки.

В звене армия – полк в порядке командирской учебы отрабатывалась на картах и на ящиках с песком, а также на местности тема «Прорыв сильно укрепленной обороны противника с форсированием водной преграды». Конечно, имелись в виду Суходровка и Лучеса. Для решения темы учебы бралась реальная фронтовая обстановка.

Незадолго до начала наступления командование армии провело также занятие с руководящим составом полевого управления армии и командирами корпусов на картах и на ящике с песком, который по своим размерам (5×10 м) скорее был похож на миниатюрный полигон. На нем была воспроизведена вся оперативная обстановка в полосе армии глубиной включительно до Богушевска.

На этом занятии присутствовали командующий войсками фронта генерал-полковник И. Д. Черняховский и член Военного совета фронта генерал-лейтенант В. Е. Макаров. Генерал И. Д. Черняховский высоко оценил занятие.

К половине июня все войска усиления и развития прорыва 5-й армии вышли в свои районы сосредоточения, в том числе и конно-механизированная группа. Ее соединения расположились: 3-й гвардейский механизированный корпус, которым командовал генерал В. Т. Обухов, в составе 7, 8, и 9-й гвардейских механизированных и 35-й гвардейской танковой бригад – в лесах на линии Хмелево, Черныши и восточнее их; 3-й гвардейский кавалерийский корпус (командир корпуса генерал Н. С. Осликовский), состоявший из 5-й и 6-й гвардейской и 32-й кавалерийской дивизий – в лесах в районе Выдрин, Добромысли, река Черница.

Таким образом, в полосе 5-й армии сосредоточились большие силы, способные успешно выполнить задачу, поставленную командующим фронтом. Соотношение сил на участке прорыва армии, без учета конно-механизированной группы, было в пользу 5-й армии.

НАКАНУНЕ. В ночь на 20 июня я вместе с оперативной группой штаба перешел на НП, находившийся на безымянной высоте в километре севернее населенного пункта Высокое, в 1,4 км от переднего края противника.

На современной карте вблизи реки Суходровки деревни с названием Высокое я не нашла. Возможно, ее уже нет вообще.

Здесь же в 350 м от нас, на высоте 180,9, находился НП командира 72-го стрелкового корпуса генерал-майора А. И. Казарцева.

В этот день перебрались на свои НП командиры корпусов, дивизий, бригад и полков.

Каждую ночь в сторону расположения противника летели транспортные самолеты У-2, «ночные извозчики», везли взрывчатку, оружие для партизан, которые одновременно с началом нашего наступления должны были своими ударами по тылам врага сковать его резервы. Еще 8 июня штаб партизанского движения Белоруссии, который возглавлял полковник П. З. Калинин, передал всем партизанским бригадам и отрядам оперативный план массированного удара по железнодорожному транспорту. Это был третий сокрушительный удар «рельсовой войны». В ночь с 19 на 20 июня в тылу врага на всех важных направлениях железных дорог загремели взрывы. И чем ближе к фронту, тем их было больше. За эту ночь белорусские партизаны взорвали 40 778 м рельсов.

В полосе предстоящего наступления войск 5-й армии особенно активно действовали сенненские партизаны под командованием В. В. Леонова, партизаны Полоцко-Лепельской зоны под руководством Героя Советского Союза В. Е. Лобанка и Борисово-Бегомльской зоны под командованием Героя Советского Союза Р. Н. Мачульского.

В ночь перед общим наступлением русских на участке группы армий «Центр» в конце июня 1944 г. мощный отвлекающий налет на все важные дороги на несколько дней лишил немецкие войска всякого управления, писал в статье «Военное значение транспорта» бывший полковник гитлеровской армии Герман Теске. За одну ночь партизаны установили около 10,5 тыс. мин и зарядов, из которых удалось обнаружить и обезвредить только 3,5 тыс. Сообщение по многим шоссейным дорогам из-за налетов партизан могло осуществляться только днем в сопровождении вооруженного конвоя.

В ночь на 22 июня сотрудники редакции армейской газеты «Уничтожим врага!» во главе с полковником П. А. Молчановым не спали: дежурные принимали по радио сообщение Совинформбюро «Три года Отечественной войны Советского Союза». В нем подводились итоги войны, сообщались выводы, страна и Красная Армия мобилизовывались на подвиги и разгром врага. А через три часа по дорогам к передовой уже мчались мотоциклы и машины, развозившие газеты с последним сообщением Совинформбюро.

В этот последний перед наступлением день во всех частях и подразделениях армии состоялись собрания и митинги. На них выступали старшие начальники и политработники, в том числе командарм, его заместители, члены Военного совета, начальник политотдела армии. А там, где боевая обстановка не позволяла проводить митинги, устраивались читки газет, проводились беседы.

Утро 22 июня внешне ничем не отличалось от вчерашнего. Над позициями обеих сторон висела тишина, как будто бы все живое вымерло. Лишь кое-где из-за бруствера вражеских траншей на мгновение показывалась верхушка каски немецкого наблюдателя, и тут же на нее обращались десятки глаз с наших наблюдательных пунктов, но никто не стрелял.

Всю эту короткую ночь воины передовых батальонов готовили исходные позиции для атаки, полковые и дивизионные саперы под носом неприятеля делали проходы в минных и проволочных заграждениях, а там, где предстояло форсировать Суходровку, тащили и переправочные средства. Армейские саперы совместно с дивизионными предусмотрительно, на всякий случай, подтягивали детали мостов для танков и тяжелой артиллерии.

Все было искусно замаскировано. Группы воинов подразделений первого удара, которые с сигналом «Вперед!» первыми поднимаются и первыми штурмуют участки позиций и огневые точки противника, отдыхали в траншеях невдалеке от врага под зоркой охраной наших наблюдателей и дежурного наряда переднего края.

Ровно в 16 часов 22 июня на всю глубину позиции врага обрушился ураганный шквал огня, взметая ввысь столбы земли и обломки огневых точек и блиндажей. Почти полчаса бушевали разрывы снарядов и авиабомб по ту сторону первой линии траншей армии. А в 16 часов 25 минут и после мощного залпа «катюш» двинулись наши передовые батальоны на вражескую оборонительную полосу.

Теперь все командиры – от командира полка до командующего армией – неотрывно смотрели со своих НП туда, где в пороховом дыму, следуя за огневым валом, наступала на позиции врага славная пехота передовых батальонов.

Наиболее успешно действовали батальон под командованием капитана И. П. Луева, слева от него батальон 371-й стрелковой дивизии и справа 11-я армейская рота. Они с ходу выбили гитлеровцев из первой и второй траншей и погнали их на юг – в болота торфоразработок. Еще левее передовые батальоны 97-й и 159-й стрелковых дивизий к этому времени ворвались в первую траншею противника и успешно теснили его ко второй. Значительно медленнее шло наступление на правом фланге 72-го стрелкового корпуса. Здесь батальон 226-го стрелкового полка 63-й стрелковой дивизии сумел ворваться только в первую траншею на развилке дорог, в километре южнее Косачей, но, встреченный сильным огнем, больше продвинуться не мог.

Генерал А. И. Казарцев, наблюдая со своего НП за успешным продвижением батальонов в южном направлении, решил воспользоваться их успехом и ввел здесь в бой первые эшелоны полков 227-й стрелковой дивизии и 291-й стрелковый полк 63-й стрелковой дивизии. Батальон этого полка совместно с батареей 954-го самоходно-артиллерийского полка внезапно ударили по правому флангу 529-го немецкого пехотного полка, в первой же атаке выбили гитлеровцев из первой и второй траншей, прикрывавших Заворотье, а за ней и мост через Суходровку, и тут же, не давая им опомниться, стремительным броском захватили мост. Затем, надежно прикрыв его, стали наступать на Старобобылье.

Чтобы спасти переправу, командование 299-й пехотной дивизии гитлеровцев в 18 часов перебросило сюда из района Савченки находившийся в резерве батальон 528-го пехотного полка, но он, не достигнув Старобобылья, был остановлен организованным огнем пехоты передового батальона и поддерживающей его артиллерии 63-й стрелковой дивизии. Не менее успешно действовали и батальоны полков 277-й стрелковой дивизии. Они за два часа продвинулись на 2,5 км и завязали упорный бой за рощу в километре северо-западнее Семашкова и за Высочанский бор. Увидев, что на этом направлении открылась возможность овладеть сильным опорным пунктом Высочаны с тыла, командир 72-го стрелкового корпуса генерал А. И. Казарцев переправил через Суходровку в район Бураки два танковых батальона 153-й танковой бригады во главе с командиром бригады полковником Я. А. Крутий.

Командир 65-го стрелкового корпуса генерал Г. Н. Перекрестов поступил, как и генерал А. И. Казарцев: с овладением передовыми батальонами вторых траншей неприятеля он ввел в бой стрелковые батальоны полков первого эшелона 371-й и 97-й стрелковых дивизий.

Напуганное успешным продвижением наших частей, командование 299-й пехотной дивизии противника ошибочно приняло бой передовых батальонов за наступление основных сил и поэтому бросило против них большую часть своего резерва: танки и штурмовые орудия. Но было уже поздно, поскольку на южный берег Суходровки переправились вторые эшелоны наших стрелковых полков, противотанковая артиллерия, танки и самоходно-артиллерийский полк под командованием подполковника С. А. Куликова; в полосе 65-го стрелкового корпуса – батальон 2-й гвардейской танковой бригады, 395-й тяжелый под командованием полковника С. Г. Буряченко и 953-й легкий самоходно-артиллерийский полки.

Сразу же разгорелись жаркие схватки, доходившие не раз до рукопашной… Гитлеровцы стойко удерживали позиции. Им почти полгода внушали, что если русские прорвут эту линию, то над Германией нависнет смертельная опасность.

Солнце уже опускалось к лесу, а бой не только не затихал, но разгорался все сильнее. Стрелковые полки 277-й стрелковой дивизии, возглавляемые храбрыми офицерами подполковником Д. К. Морозовым и подполковником А. П. Палаженко, вели напряженный штыковой бой. И в тот момент, когда накал боя достиг высшей точки, гитлеровцы бросили сюда 20 самолетов Ю-87. Самолеты начали ожесточенно бомбить боевые порядки наступавших частей 277-й стрелковой дивизии. Но воины этих полков не только не дрогнули, но продолжали атаковать вместе с танкистами 153-й танковой бригады и 343-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка опорные пункты Загорно и Семашково.

За день боя передовые батальоны 5-й армии выполнили стоявшую задачу – захватили первую траншею, овладели второй, а в некоторых местах и третьей траншеей, продвинулись на 2–3 км. К исходу дня части правофланговой 63-й стрелковой дивизии генерала Н. М. Ласкина овладели населенным пунктом Шапечино и северной окраиной Старобобылья; полки 277-й стрелковой дивизии генерала С. Т. Гладышева освободили Семашково и высоту с отметкой 150,7; передовые батальоны 65-го стрелкового корпуса 371-й и 97-й стрелковых дивизии генерала В. Л. Алексеенко и полковника Ф. Ф. Шишова дрались на линии дер. Механики и Рощи, что в 1,5 км южнее Высочан; на левом фланге армии 159-я стрелковая дивизия генерала Н. В. Калинина своими передовыми батальонами двух полков вела бои в лесисто-болотистой местности за третью траншею первой позиции 251-й пехотной дивизии (немцев).

С наступлением темноты наши передовые батальоны бой не прекратили. Почувствовав, что сопротивление противника ослабло, они еще энергичнее продолжали его теснить.

Командиры частей, соединений, командарм, их штабы, начальники родов войск и служб в эту ночь ни на одну минуту не сомкнули глаз. Столь успешное продвижение передовых батальонов, которое по сути дела переросло в наступление, требовало от командиров всех степеней внести коррективы в свои планы, вновь составить боевые таблицы, уточнить задачи и т. д. В эту же ночь надо было подтянуть как можно ближе всю артиллерию, подвезти к ней боеприпасы, перенацелить авиацию, построить переправы, да не одну, а шесть, причем такие, которые выдержали бы самые тяжелые САУ, танки и орудия большой мощности, проложить колонные пути, подтянуть к передовой врага главные силы ударной группировки войск армии.

Казалось, что невозможно все это сделать за короткую июньскую ночь. И все же все было сделано. К утренним дождливым сумеркам 23 июня за реку Суходровку были выведены пехота, танки и САУ первого эшелона ударной группировки и почти под носом гитлеровцев спрятаны на исходных позициях для атаки. Новые НП командиров, огневые позиции артиллерии и колонные пути были тщательно замаскированы и скрыты от наземного и воздушного наблюдения. С рассветом все замерло, как будто за Суходровкой ничего и не было, за исключением только все еще сражавшихся передовых батальонов.

НАСТУПЛЕНИЕ НАЧАЛОСЬ

Несмотря на ливень, разразившийся еще затемно, артиллерия вовремя начала наступление ураганным огнем орудий и РС. По продолжительности оно было разным: например, в полосе 277-й стрелковой дивизии был произведен короткий, но мощный огневой налет из орудий всех калибров, так как передовые части дивизии уже вели бой за вторую позицию неприятеля.

За десять минут до начала атаки пехоты и танков наша авиация, действуя на малых высотах, нанесла сильный бомбовый удар по артиллерии противника в районах Головатки, Гряды, Шнитки и по штабам немецкой 299-й пехотной дивизии и 6-го армейского корпуса.

В это знаменательное утро на громадном 600-километровом пространстве, от озера Нещерда до Мозыря, советские войска начали историческую битву за освобождение Белоруссии.

Ровно в девять утра поднялись и ринулись в сражение и войска 5-й армии (23 июня 1944 года).

Сражение сразу же достигло наивысшего накала. Воины с большим воодушевлением штурмовали позиции неприятеля, который упорно сопротивлялся. Каждая траншея, каждый дзот и капонир брались нашими штурмующими группами в жаркой схватке. Гитлеровцы не выдерживали этих яростных схваток и отступали, но только до следующей траншеи, завала, речки или болота и там, прикрываясь ими, снова с той же силой стремились задержать наступавшие части армии.

Командирам частей и соединений надо было проявить большое искусство в осуществлении маневра на поле боя с тем, чтобы противник не успел создать организованное сопротивление на новых оборонительных рубежах.

На подходе к рокадному шоссе Витебск – Орша, на подступах к опорному пункту Осиновка – Барсуки заслоны врага оказали упорное сопротивление нашим передовым танковым десантам. Батальоны 854-го и 850-го стрелковых полков обошли эти заслоны и завязали бой с гарнизоном опорного пункта. В результате ожесточенного боя сопротивление врага на этом опорном пункте было сломлено, а рокадное шоссе Витебск – Орша перерезано нашими войсками. Теперь противник был лишен возможности использовать эту дорогу для маневра сил и средств на поле боя.

Развивая наступление, войска армии устремились к реке Лучеса. Первым вышел к большой излучине реки севернее Ковалей батальон капитана И. П. Луева. Но здесь противник, искусно используя высокий берег реки, сильным огнем прижал к земле батальон. Тогда капитан И. П. Луев, быстро организовав разведку Лучесы, нашел брод южнее. Оставив у излучины в кустах для обозначения несколько отделений пехоты и пушек, которые вели интенсивный огонь, основные силы батальона стремительно переправились на западный берег, используя разведанный брод, и неожиданно нанесли удар на Ковали. Уничтожив здесь врага, батальон занял на западном берегу реки Лучеса плацдарм. Точно так же получилось и у Заречья, где передовой подвижный отряд 854-го стрелкового полка, неотступно преследуя отходящего противника, с ходу захватил построенный гитлеровцами мост, занял на западном берегу Лучесы населенный пункт Заречье, прикрыв переправу главных сил дивизии.

Быстрый маневр силами и средствами на поле боя обеспечивал успешное продвижение частей и соединений армии в глубину обороны противника.

Удар был настолько стремителен, что противник вынужден был в панике отступить. На его плечах наши танки ворвались в Лычковское, здесь они с ходу по уцелевшему мосту, уже подготовленному противником к взрыву, форсировали Лучесу и захватили на ее западном берегу плацдарм.

Противник попытался контратакой частей 14-й пехотной дивизии отбить Лычковское и оттеснить наши части с плацдарма, но тщетно – воины 277-й стрелковой дивизии, 153-й танковой бригады и 343-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка ни на шаг не отступили и нанесли врагу большие потери» (7).

Здесь я попытаюсь вставить воспоминания отца. Возможно, будут иметь место ошибки памяти и рассказ его не будет стыковаться с мемуарами его командарма Крылова. Неважно! Он передал все, что видел своими глазами, в чем был участник. Кое-где он повторяется, но изменять я не стала. Да как можно что-то менять, если картины прошлого всплывали в его памяти целиком, как будто кадры из военного фильма! И пусть не судят строго читатели – ведь пишет фронтовик и пишет он о событиях, произошедших почти 50 лет назад ко времени написания. Помню, как отрывал он глаза от своей тетради, глядя на нас, а глаза в это время были далеко-далеко, в том далеком времени и в той точке, где все и происходило. А ведь писал он на кухне, при плохом освещении. Не щадил свое зрение, пожертвовав впоследствии одним ослепшим глазом, да и вторым наполовину. Когда писал – для него это было неважно.

Из глав «Операция «Багратион», «Бои под Богушевском» и «Бои под Витебском» мемуаров отца:

«После освобождения Смоленской области наша 215-я стрелковая дивизия вплотную подошла к Орше. (Начало Оршанской наступательной операции Западного фронта). Под Оршей немцы заранее, еще в 1942 году, подготовили сильный узел сопротивления. Там, между Днепром и Осиновскими болотами, был вырыт противотанковый ров и 3 линии траншей с дотами и дзотами. Поэтому с ходу этот рубеж преодолеть нашим войскам не удалось. Фронт снова остановился для серьезной подготовки к прорыву этого рубежа. Это был последний рубеж в системе немецкой обороны Витебск – Орша – Могилев – Гомель. После этого рубежа немцы не имели промежуточных подготовленных рубежей до самой бывшей границы с Германией. Поэтому здесь были сосредоточены главные силы немецкой обороны. В полосе наступления 215-й стрелковой дивизии нас не поддерживали ни танковые части, ни части тяжелой артиллерии, ни авиация. Поэтому немцы оказывали сильное сопротивление, в результате чего наш полк нес большие потери в пехоте (618-й стрелковый полк). Наши части еще не начали наступательные действия, а немцы, зная, что их армия готовит удар под Курском, и считая, что они выиграют это сражение, на нашем участке фронта после бравурной музыки через усилители кричали:

– Сталин капут! Рус, сдавайся!

На нашем участке бои продолжались с марта по июль 1943 г.

Мне кажется, здесь память вновь подвела отца. В указанном участке – уже в Белоруссии – бои шли с октября 1943 г. по 22 июня 1944-го. А с марта по июль 1943-го он воевал еще пока на Смоленщине, от Ярцева до Смоленска.

За это время немцы построили два эшелона обороны, усиленно заминировали нейтральную полосу и оградили ее колючей проволокой. Прорвать такую полосу обороны при отсутствии дополнительной артиллерии и танков, без поддержки авиацией, было нелегко. Потери в пехоте в первые два дня боев были большие, поэтому на первом этапе наступления удалось преодолеть только первый, наиболее сильный рубеж. А затем снова на 10–15 дней остановка. Бои носили затяжной характер. Пришлось снова рыть траншеи перед второй полосой обороны немцев. Были потери и у нас: из трех орудий потеряно два, а также половина состава орудийных расчетов.

В течение 15 дней батарея ставилась на закрытые позиции. Моя задача как командира отделения разведки артиллерийской батареи состояла в том, чтобы подготовить и оборудовать наблюдательный пункт, из которого я должен был со своим отделением разведать цели – огневые точки противника – расположение дотов, дзотов, танков, пушек, а также держать живую связь с пехотой, помогать ей артиллерийским огнем подавлять огневые, главным образом, пулеметные точки немцев.

В один из таких дней, во время затишья, мы с командиром нашей батареи капитаном Александром Заутинским находились на наблюдательном пункте.

Александр Заутинский – это был первый комбат отца. Вероятно, отец описывает события марта 1944 года. С Заутинским отец воевал от Ярцева до Оршанской операции. Вскоре Заутинского повысили и назначили командиром 811-го артиллерийского полка. Пути их с отцом разошлись, хотя после войны отец попытался отыскать этого человека, но безуспешно. Николай Коляда был вторым по счету комбатом отца, пока не погиб 7 июля 1944 г. Третьим был Мамедов – на территориях Литвы и Восточной Пруссии.

Мы внимательно следили за передним краем. Я увидел, сначала через стереотрубу, а затем и невооруженным глазом, что в сторону передней траншеи немцев идет немецкий офицер с биноклем. Он зашел в траншею, расположенную на высотке, и начал обозревать наш передний край. Недалеко от места, где находился этот офицер, у нас был пристрелянный репер (цель). Сориентировав данные пристрелки, командир батареи Заутинский дал команду: «Огонь одним снарядом!» Надо было видеть и восхищаться точным попаданием этого единственного снаряда в немецкого офицера! Только фуражка его подлетела высоко вверх от взрыва снаряда. Я сказал капитану, что не нужно больше стрелять, пусть знают немцы, как русские умеют вести артобстрел. Но комбат в пылу радостного возбуждения скомандовал послать туда еще три снаряда.

В период боев за ликвидацию двух линий немецкой обороны немцы сопротивлялись на редкость упорно. На батальон пехоты, который поддерживала наша батарея, немцы предприняли контратаку при поддержке танков. Подбив первый танк, один из артиллерийских расчетов нашей батареи погиб от прямого попадания снаряда второго немецкого танка. Командир артбатареи вызвал меня и велел с двумя солдатами подобраться к осиротевшему орудию с задачей помочь пехоте в отражении атаки немецких танков. Скрытно мы подползли к пушке и открыли огонь по двум движущимся на нас танкам. Мы подбили один из них, а второй танк подбил расчет первого орудия. Танковая атака немцев захлебнулась. На поле остались гореть три немецких танка.

(Во время самых сильных боев, особенно при танковых контратаках немцев, наша батарея несла большие потери в живой силе, технике и лошадях – тягловой силе батареи. В боях от Смоленска до Восточной Пруссии батарея дважды теряла все пушки. В Восточной Пруссии, под городом Гумбинненом, было убито 12 лошадей – 3 упряжки).

После Курской битвы, для прорыва рубежа под Оршей, в течение сентября – октября 1943 г. шла серьезная подготовка. В частности, кроме большого числа артиллерии, на этот участок Западного фронта были переброшены танковые части и авиация. Участок нашего полка был усилен танковым корпусом, тяжелой артиллерией, авиацией. Сюда же было подвезено большое количество бесствольной артиллерии, так называемых «ванюш».

Первое мощное наступление на рубеже Богушевск – Орша началось в середине октября 1943 г. И началось оно с артподготовки. Впервые я наблюдал такой массовый удар артиллерии. Артподготовка длилась 4 часа. Началась она с пуска нескольких сот «ванюш». Снаряд их весит 100 кг. Затем сразу же начался обстрел немецких позиций пушками 152-миллиметрового калибра. Стоял сплошной грохот артиллерии. Затем пошли танки, но оказали незначительную помощь. Потому что подошли к противотанковому рву и остановились, неся потери от выстрелов тяжелых немецких танков типа «тигр». Авиация тоже почти не оказала помощи из-за сильного тумана, который стоял целый день. Во второй половине дня появились 12 наших ИЛов, но без сопровождения истребителей. Шесть ИЛов были сбиты немецкими «Мессершмиттами» над нейтральной полосой, и наши самолеты в этот день больше не появлялись. Пехота заняла две траншеи, и на этом наше наступление заглохло. На второй день тяжелая артиллерия повторила краткосрочный налет. Здесь, под Оршей, все остановилось до июня 1944 г., до операции «Багратион». Силы были неравны. Начались затяжные оборонительные бои с октября 1943 г. по 23 июня 1944 г.

Вскоре после моего краткосрочного отпуска и возвращения на фронт началась решающая битва по освобождению Белоруссии – операция под названием «Багратион». Началась она 20 июня 1944 г. массовым подрывом партизанами железных и шоссейных дорог по команде из Ставки. А затем, 23 июня 1944 г., фронты пошли в наступление. В это же время войска Англии и США высадились на севере Франции и открыли второй фронт. Для Гитлера началась серьезная война на два фронта. Это вдохновило нашу армию. Приближалось поражение Гитлера по всем фронтам. Но потребовалось еще 11 месяцев кровопролитных сражений, чтобы добыть победу окончательно.

Уже на второй день наступления нашу дивизию ввели в прорыв. Наш полк продвинулся почти без сопротивления со стороны немцев к полотну железной дороги севернее Богушевска (на линии Орша – Витебск), где немцы поставили заслон нашим войскам. Для продвижения на запад потребовалось два часа, когда поддерживаемая полком артиллерия в течение получаса обстреливала вражеские позиции. Последовала атака пехоты полка, и немцы откатились назад, рассеялись по лесу и начали группами сдаваться в плен. Дорога нашей армии для продвижения на запад была открыта» (9).

Далее продолжу мемуары Крылова:

«Несколько иначе, чем было вначале задумано командиром 72-го стрелкового корпуса генералом А. И. Казарцевым, сложилось наступление 63-й стрелковой дивизии.

По плану операции командир этой дивизии генерал-майор Н. М. Ласкин сосредоточил основные силы на левом фланге – на направлении главного удара корпуса. Но в начале наступления, взаимодействуя с соседом справа, 17-й гвардейской стрелковой дивизией генерала А. П. Квашнина, 291-й стрелковый полк, энергично поддержанный 368-м легким артполком, успешно прорвал позицию фузилярного батальона 299-й пехотной дивизии немцев, разгромил его, сбил его остатки с шоссе Витебск – Орша, а вслед за этим выбил и батальон 529-го пехотного полка из опорного пункта Шапечино и вышел к речке, что два километра западнее этого селения. Затем командир 291-го стрелкового полка, используя часть пехоты с полковыми самоходками и автомашинами, направил их на Савченки с целью форсировать там Лучесу. Но этих сил для форсирования оказалось недостаточно.

Использовать здесь 277-й стрелковый полк в данный момент не представлялось возможным, так как последний втянулся в бой на отсеченную позицию 529-го пехотного полка и опорный пункт противника в Жуковщине-1.

Генерал Н. М. Ласкин (он следовал за этим полком) взял из своего резерва стрелковую роту 3-го батальона 291-го стрелкового полка, посадил ее на самоходки 954-го легкого самоходно-артиллерийского полка и направил их с бойцом, знающим эти леса, в обход Жуковщины-1 на Савченки.

Танковый десант скрытно лесами вышел к деревне Савченки, внезапной и смелой атакой ворвался в нее по мосту через реку Лучесу, который растерявшиеся гитлеровцы не успели взорвать, разгромил противостоявшего противника. Вслед за этим десантом двинулись стрелковые полки. Используя его успех, они к исходу дня вышли на фронт Савченки – Бодяги, здесь с ходу форсировали Лучесу и захватили большой участок железной дороги Богушевск – Витебск.

Не менее напряженные бои проходили и в полосе наступления 65-го стрелкового корпуса. Здесь упорно оборонялись против наших войск 530-й пехотный полк, специальные части 299-й пехотной дивизии, 550-й штрафной батальон противника, некоторые солдаты которого даже были прикованы к пулеметам.

Наше артиллерийское и авиационное наступление, длившееся здесь более продолжительное время, чем в полосе 72-го стрелкового корпуса, подавило сопротивление неприятеля, и войска корпуса сильными ударами танков, пехоты и самоходок дивизии генерал-майора В. Л. Алексеенко и 2-й гвардейской танковой бригады полковника Е. Е. Духовного прорвали фронт в направлении нп Понизовье и Рудаки, а стрелковая дивизия под командованием полковника Ф. Ф. Шишова, усиленная тяжелым танкосамоходным полком, – на Калиновичи.

Преодолевая труднопроходимую местность, войска 65-го стрелкового корпуса громили врага, обходя его очаги сопротивления. Во второй половине дня они вышли к Лучесе в районах Рудаков и Калиновичей и там, на ее западном берегу, захватили плацдармы.

К исходу дня войска 45-го стрелкового корпуса, громя фланговые части гитлеровцев, вышли на линию южнее Макеево, в междуречье Лучесы и Черницы, а батальоны 152-го укрепленного района – на линию Бабиновичи – Лапицкие хутора. Расстояние между их передовыми группами с каждым часом сокращалось, и к вечеру оно составляло 9–10 км. Это, видимо, напугало командира 256-й пехотной дивизии противника, и он поспешно стал отводить свои полки за реку Лучесу.

Командующий 5-й армией, руководя сражением непосредственно со своего передового НП, каждую минуту был в курсе боевых событий. Темп наступления явно был не тот, какой намечался по плану. Но, видя, с какой отвагой и боевым напором батальоны и полки овладевали позициями противника, у нас создавалась полная уверенность, что они задачу дня выполнят. Там, где приходилось трудно, командарм помогал артиллерией, авиацией и инженерными средствами.

Теперь, когда вся группировка противника была вскрыта и шел к завершению прорыв его главной полосы обороны, когда передовые части дивизий первого эшелона армии подходили к Лучесе, командование армии двинуло к реке все инженерные части, переправочные средства и большую часть артиллерии. Наряду с этим оно предложило командирам стрелковых корпусов генералам А. И. Казарцеву и Г. Н. Перекрестову выдвинуть к реке Лучесе дивизии вторых эшелонов корпусов, чтобы их свежими силами форсировать реку и еще до подхода немецких оперативных резервов обрушиться на вторую полосу обороны врага, так как с утра 24 июня командующий фронтом наметил ввод в прорыв конно-механизированную группу.

Так и было сделано. К Лучесе в направлении Богушевска подтянулись 215-я и 244-я стрелковые дивизии: первая – к переправам Ковали и Осипово, вторая – к Рудаки и Калиновичи. И там, усиленные танками, самоходно-артиллерийскими установками и артиллерией, они, когда стемнело, вышли к Лучесе.

Трудно было с переправами в полосе 65-го стрелкового корпуса. Здесь они возводились под сильным минометно-артиллерийским огнем и воздействием авиации неприятеля. И когда передовые батальоны 144-й стрелковой дивизии подошли к Лучесе, переправы были еще не готовы. Все кругом горело. А на реке, над рекой и вокруг стоял сплошной грохот и гул от разрывов снарядов, мин и авиабомб. И в этом адском грохоте саперы, пехотинцы и даже бойцы специальных подразделений строили мосты, столь необходимые для танков и самоходок. К полуночи мост был готов.

А там, по ту сторону Лучесы, всю ночь шел бой: противник силами резервов 256-й пехотной дивизии ожесточенно контратаковал батальоны, удерживавшие небольшие плацдармы в районах Осипова и Калиновичей.

За семь ночных часов вся артиллерия 5-й армии сменила огневые позиции и подтянулась ближе к Лучесе, а стрелковые дивизии и их танковое и артиллерийское усиление заняли исходное положение для форсирования.

С начала наступления белорусские партизаны в полосе армии еще сильнее развернули боевые действия. Партизанский отряд имени Героя Советского Союза К. С. Заслонова, действовавший в Витебской области, ночью совершил налет на немецкий гарнизон, в рукопашной схватке истребил два взвода гитлеровцев и, захватив большие трофеи, отошел в лес, где перекрыл им пути отхода.

24 июня, с рассветом, на позиции врага обрушился огонь всей артиллерии дивизий, корпусов и армии, а в конце огневого налета бомбардировщики и штурмовики 1-й воздушной армии нанесли удар с воздуха.

Противник был потрясен этой мощью огня, но все равно сопротивлялся ожесточенно. В бой была, помимо 14-й дивизии, введена свежая 95-я пехотная дивизия. И все же гитлеровцы не смогли устоять против могучего натиска советских войск. К 13 часам сопротивление врага было сломлено и его части отброшены от реки Лучесы на 5–8 км.

В 11 часов 24 июня по приказу генерала И. Д. Черняховского начала выдвижение в прорыв по четырем маршрутам конно-механизированная группа под командованием генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского.

3-й гвардейский механизированный корпус, которым командовал генерал-лейтенант танковых войск В. Т. Обухов, двигался двумя маршрутами: 9-я и 7-я гвардейские механизированные бригады быстро продвигались на деревню Лучковское; 8-я гвардейская механизированная и 35-я гвардейская танковая бригады – вторым маршрутом на поселок Лучесы, но вскоре выяснилось, что переправа у этого поселка еще не готова, поэтому бригады были направлены на переправу у Осипова, предназначенную для 3-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Здесь у Осипова колонна переправлялась более двух часов, чем поставила в тяжелое положение правую колонну 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, следовавшую этим маршрутом. Такое большое скопление танков, автомашин и обоза на переправе, конечно, было замечено противником, и он открыл по ней артиллерийский огонь. Генералу Н. С. Осликовскому ничего не оставалось делать, как отдать приказ командиру 6-й гвардейской кавалерийской дивизии переправиться через р. Лучесу вброд юго-восточнее Осипова.

Но противник и здесь обнаружил переправу конницы и открыл по ней огонь. Командир 261-го пушечного артиллерийского полка полковник К. С. Кривошапов, прикрывавший осиповские переправы, повернул на это направление батарею, которой командовал уже не раз отличившийся в боях лейтенант В. С. Алхимов. Искусный артиллерист вскоре обнаружил стрелявшую по броду неприятельскую батарею и открыл по ней огонь, но подавить ее не смог. Тогда он попытался вызвать по ней огонь артиллерийского полка, в это время осколками снаряда был ранен радист младший сержант Ф. А. Комаров в голову и руку. Несмотря на тяжелое ранение, этот сильный духом воин все же нашел в себе силы для того, чтобы подняться и вызвать НП полка. По его вызову и корректировочным данным, которые он сообщил в полк, огонь вражеской батареи и минометов вскоре был подавлен. Благодаря этому мужественному поступку Ф. А. Комарова 6-я гвардейская кавалерийская дивизия еще засветло переправилась и начала продвигаться в направлении речки, чтобы в этом районе форсировать р. Серокоротинку и развивать наступление на Богушевск. Вскоре ее передовой отряд – 28-й кавалерийский полк обогнал пехоту 215-й стрелковой дивизии, вырвался вперед, перерезал железную дорогу Витебск – Орша и к 20 часам вышел к озеру Кичино, но здесь был остановлен сильным огнем противника.

К полудню второго дня наступления 315-я и 144-я стрелковые дивизии, преодолевая упорное сопротивление противника, вплотную подошли к Богушевску, который гитлеровцами был превращен в мощный узел обороны, прикрытый тремя линиями траншей, проволочными и минными заграждениями. Кроме того, на дорогах, проходивших в болотных дефиле, через каждые 100–150 метров стояли дерево-земляные брустверы или бункеры, прикрывавшие штурмовые орудия. В самом городе почти в каждом доме и даже в развалинах были оборудованы огневые точки.

Гитлеровцы сильно укрепили населенные пункты, входившие в эту полосу обороны, и упорно дрались за них. Так было на последней позиции Александровка – Заозерное, на которую наступал 850-й стрелковый полк. Здесь противник во второй половине дня три раза контратаковал батальоном пехоты и 12–15 танками, но полк отбил все контратаки, а 3-й батальон под командованием майора Матвеева на плечах врага ворвался в Заозерное, правда, ночью батальон был выбит противником из этого пункта. Командир полка подполковник Д. К. Морозов на этот раз не повел ночью наступление, дал бойцам часок-другой отдохнуть, а сам за это короткое время вместе со штабом подготовил наступление. Подтянув артиллерию, полк рано утром возобновил атаку. Гитлеровцы не выдержали удара наших войск и стали отступать, поджигая дома. Первым в Заозерное снова ворвался третий батальон майора Матвеева.

Но как ни сильно был укреплен Богушевск, все же его надо было освобождать и освобождать незамедлительно. Он являлся ключевым опорным пунктом в обороне врага на направлении главного удара армии и 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. Своим выгодным расположением он прочно прикрывал межозерье Кичино – Серокоротня, также направление на Сенно.

Я приказал мощным артиллерийским огнем и ударами авиации, а затем силами двух стрелковых дивизий, усиленных танками, атаковать этот опорный пункт врага – Богушевск.

За это короткое время генерал А. И. Казарцев передвинул с правого фланга 153-ю танковую бригаду и передал ее на усиление 215-й стрелковой дивизии, сюда же подтянул корпусную артиллерийскую группу.

То же самое сделал и генерал Г. Н. Перекрестов: он тоже подтянул артиллерию в леса восточнее Серокоротни, а 144-ю стрелковую дивизию усилил 2-й гвардейской танковой бригадой. На это направление подтянул часть армейской артиллерии и командующий артиллерией армии генерал Ю. М. Федоров.

И вот, когда вечернее солнце уже спускалось к лесу и огонь противника стал ослабевать, вся артиллерия обрушила свой огонь на узел сопротивления врага – Богушевск. Артиллерийский огонь был настолько губительным, что из-за беспрерывных разрывов и дыма не было видно не только Богушевска, но и вечернего солнца.

В заключение артиллерийского налета авиация 1-го гвардейского бомбардировочного корпуса и 3-й гвардейской бомбардировочной дивизии нанесла сильные бомбовые удары по богушевскому узлу обороны противника.

Затем при поддержке артиллерии и авиации 3-го штурмового авиакорпуса войска армии двинулись на штурм Богушевска: 215-я стрелковая дивизия совместно со 153-й танковой бригадой двумя полками наносила удар из района Бугая на северную окраину Богушевска; 144-я стрелковая дивизия и 2-я гвардейская танковая бригада выдвинулись из района Скога, наступая на Богушевск с востока и юго-востока.

В сражении за Богушевск воины этих частей и соединений проявили исключительную смелость и отвагу. И там, где противник оказывал сопротивление, отважная пехота, ворвавшись в расположение врага, уничтожала его огнем и гранатами в рукопашной схватке. От пехотинцев не отставали и сопровождавшие их расчеты противотанковых пушек.

Бой в Богушевске длился почти всю ночь, лишь к трем часам утра (25 июня) город был полностью очищен от неприятеля. Было захвачено много пленных и трофеев, в том числе два эшелона продовольствия, направляемых в Германию.

Дивизии правого фланга армии, действуя в этот день совместно с бригадами 3-го гвардейского механизированного корпуса, успешно гнали противника на запад. За день они продвинулись на 15–20 км и к исходу дня вышли на реку Оболянку на участке Мокшаны – Кадуково. Таким образом, над богушевской группировкой немцев нависла опасность с севера.

Командование 6-го армейского корпуса противника, напуганное сложившейся обстановкой, стало поспешно отводить из-под Богушевска войска за реку Оболянку, сжигая на своем пути деревни и села.

Воспользовавшись отходом врага, 32-я и 6-я гвардейская кавалерийские дивизии на рассвете 25 июня прорвали фронт остатков 95-й и 290-й пехотных дивизий врага и, преследуя его в конном строю, начали продвигаться вместе с остальными войсками 3-го гвардейского кавалерийского корпуса на Алексиничи и Вейно.

Одновременно с этим начали быстро передвигаться и бригады 3-го гвардейского механизированного корпуса в направлении на Сенно.

Сосед справа – 39-я армия – успешно прорвала фронт южнее Витебска, ее левофланговые дивизии с юга обошли Витебск и к исходу 24 июня завязали бои западнее города – за Островно и Гнездиловичи, отрезав пути отхода витебской группировки противника на Лепель и Сенно.

В то же время на левом крыле 3-го Белорусского фронта – на Оршанском направлении дело обстояло не так успешно, как на Богушевском. В дефиле между Осинторфскими болотами и Днепром противник создал весьма сильные укрепления, выдвинув сюда большое количество противотанковой артиллерии и решил даже использовать для борьбы с танками 25-ю зенитно-артиллерийскую дивизию РГК. Вследствие этого продвижение войск 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого было незначительным, в особенности вдоль автомагистрали Москва – Минск.

Командующему фронтом генералу И. Д. Черняховскому на второй день наступления стало ясно, что 5-ю гвардейскую танковую армию, которая уже начала выдвижение вдоль автострады, вводить в прорыв в полосе 11-й гвардейской армии нельзя. По указанию представителя Ставки ВГ А. М. Василевского выдвижение 5-й гвардейской танковой армии было приостановлено, и ее танковые корпуса в ночь на 25 июня были направлены в полосу 5-й армии, которая имела наибольший успех во фронтовой операции.

Утром 26 июня, когда войска 5-й армии вели успешные бои на рубеже озеро Березовское, леса западнее Янова, механизированные бригады 3-го гвардейского механизированного корпуса двинулись на штурм Сенно, кавалерия 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, прорвав фронт в районе Узречья – Янова, устремилась на Рясно и Обольцы, танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии двинулись в прорыв; 29-й танковый корпус под командованием генерала Е. И. Фоминых – на реку Бобр – Обчугу, а 3-й гвардейский танковый корпус, которым командовал генерал И. А. Вовченко, – на автомагистраль Москва – Минск. Во второй половине дня передовые части последнего овладели там г. Толочин.

Наступление войск этой армии с воздуха поддерживали четыре авиационных корпуса и две авиационные дивизии 1-й воздушной армии генерал-лейтенанта авиации В. А. Ушакова.

26 июня с вводом в полосе 5-й армии войск 5-й гвардейской танковой армии сравнительно на узком участке фронта (около 20 км) действовало 1117 танков и самоходно-артиллерийских установок. Такого количества боевых машин на относительно узком фронте ни на Западном, ни на 3-м Белорусском фронтах еще не было» (7).

Еще 12 июня 1944 г. на совещании высшего руководства 3-го Белорусского фронта была поставлена задача силами вновь образованной конно-механизированной группы войти в прорыв и, действуя в полосе наступления 5-й армии с рубежа р. Лучеса, развивать наступление на Сенно, Холопеничи и не позднее шестого дня операции овладеть переправами на реке Березине севернее и южнее озера Палик.

Для сравнения с темпами наступления и временем выхода войск 5-й армии можно отметить, что она должна была выйти к р. Березине своими частями лишь к исходу десятого дня операции. В действительности 5-я армия генерала Крылова наступала значительно быстрее, нежели это планировалось.

ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ВРАГА

Н. И. Крылов:

«Добивать остатки частей витебской группировки, окруженных в лесах между Чашниками и оз. Лукомль, командующий 5-й армией поручил 159-й и 215-й стрелковым дивизиям, которым активно помогали партизаны бригады имени Заслонова.

С выходом войск армии за линию железной дороги Витебск – Богушевск в деревни стали возвращаться местные жители, изгнанные гитлеровцами из фронтовой полосы. Несмотря на грохот и огонь боя, они выходили из ям и погребов, со слезами радости бежали навстречу нашим воинам, обнимали и целовали их. Не менее радостно встречали нас на лесных дорогах партизаны, которых в здешних лесах было много.

В полосе наступления войск 5-й армии (от прифронтовых лесов до Нарочи) активно действовали народные мстители, нередко являясь хозяевами положения на громадном пространстве.

В полосе лесов Сенно – Богушевск, в Сенненском и Оршанском районах и дальше до самой Березины наводили страх на гитлеровцев партизаны Полоцко-Лепельской зоны; за Березиной была создана Борисовско-Бегомльская зона; западнее действовали партизаны Ивенец-Налибокской зоны. Зоной называлась территория, освобожденная партизанами от немецко-фашистских захватчиков и управляемая советскими органами, партийными организациями или партизанским руководством.

Апрельско-майская карательная операция гитлеровцев нанесла большой урон партизанским бригадам этих зон.

В Полоцко-Лепельской зоне против 17 тысяч партизан действовало 60 тысяч гитлеровских войск.

В конце мая и начале июня 1944 г. немецко-фашистское командование снова предприняло силами 14-й и 95-й пехотных дивизий ряд карательных операций. Вновь запылали целые деревни и хутора. Неделями висели на столбах, вековых березах и специально устроенных виселицах трупы замученных партизан. Посреди деревень и под охраной предателей валялись тела расстрелянных людей, среди которых немало было женщин, стариков и детей.

И в этом злодействе повинны не только эсэсовцы и ярые фашисты, но и войсковые командиры, в том числе и генерал Михаэлис – командир 95-й пехотной дивизии, заставлявший своих солдат чинить эти ужасные зверства.

Силы были, конечно, далеко не равные, и партизаны, понеся большие потери, вынуждены были оставить свои зоны и уйти в глушь белорусских лесов и болот. Некоторые из партизанских отрядов пробились отдельными группами в глубокие лесисто-болотистые места Клюковских и соседних с ними лесов и там готовились к совместным действиям с Красной Армией. Некоторые отряды и соединения партизан отошли западнее, например, партизанская бригада имени Заслонова отошла за Лукомль, и оттуда ее отряды наносили удары по отходящему противнику. А один из ее отрядов, имени Александра Невского, остался в прежнем районе. Прорвавшись глухоманью в урочище Чистик, отряд углубился в топкие болота. Когда пришли наши части, этот отряд помогал пехоте полковника А. А. Донца и генерала В. Л. Алексеенко, танкистам полковника Е. Е. Духовного и конникам генерала Н. С. Осликовского, выделяя для них проводников, а также участвуя в разгроме окруженной группировки в районе Узречье – Алексиничи. А схватки с врагом здесь развернулись жестокие. Озера, леса и болота были последней надеждой противника задержать в этом районе наше наступление. Обе стороны несли потери. В бою за Алексиничи погиб заместитель командира 2-й гвардейской танковой бригады подполковник Александр Данилович Черняховский – брат командующего фронтом И. Д. Черняховского.

Сенненская партизанская бригада (командир Леонов, комиссар секретарь подпольного РК КПБ Любимцев), понесшая большие потери в боях в своем районе и преследуемая карателями, вынуждена была отойти еще дальше – к болотам восточнее озера Палик.

Чем дальше продвигались по Белоруссии войска 5-й армии, тем сильнее чувствовалась боевая помощь партизан, сражавшихся по ту сторону фронта. Встретившись с передовыми частями, они вместе с нами били врага, а затем большая часть партизан пополнила армию. Партизанский отряд В. Т. Рыжикова присоединился к полкам 159-й стрелковой дивизии и вместе с ними участвовал в окружении и уничтожении немецких частей, державших оборону в лесах возле реки Черницы. Затем партизаны этого отряда провели полки 159-й дивизии через леса, болота и дефиле между озерами Дивенское и Орехи и 26 июня вывели их без потерь к Богушевску.

Город лежал в руинах, видны были следы только что закончившегося сражения. На месте бывшего городского парка культуры и отдыха еще стояла виселица, на которой фашисты повесили подполковника Воронова, прокурора Богушевска.

Выйдя на оперативный простор, дивизии свернулись в походные колонны, а вперед послали сильные подвижные передовые отряды. Эти отряды, сопровождаемые партизанами-проводниками, шли быстро, не отставая от передовых частей конно-механизированной группы. К 26 июня войска армии продвинулись вперед на 110–115 км и вышли к рекам Улла и Усвейка» (7).

«26 июня войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов в результате глубокого обходного маневра с флангов окружили витебскую группировку немцев в составе пяти пехотных дивизий и, сжимая кольцо окружения, штурмом овладели областным центром Белоруссии – Витебском – важным стратегическим узлом обороны врага на западном направлении.

В ознаменование одержанной победы в 22 часа 26 июня Москва от имени Родины салютовала 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий доблестным войскам 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, участвовавшим в боях за освобождение Витебска. Приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность войсковым соединениям и частям; наиболее отличившимся при этом было присвоено по представлению командования наименование «Витебских». Многие из них были удостоены наград…»

26 июня Ивану Даниловичу Черняховскому было присвоено звание «генерал армии». Николаю Ивановичу Крылову 28 июня было присвоено звание «генерал-полковник» (14).

Петербурцев Анисим Михеевич в конце июля 1944 г. был награжден орденом «Красная Звезда», в том числе и за Богушевск. Вот выдержка из наградного листа отца:

«При штурме железнодорожной станции Богушевск Витебской области 24 июня 1944 года, двигаясь вместе с пехотой, тов. Петербурцев обнаружил группу немцев до 60 человек, накапливавшихся для контратаки. Быстро передав об этом на батарею и скорректировав огонь, тов. Петербурцев предотвратил и сорвал контратаку противника. От огня орудий на поле боя осталось до 40 гитлеровцев».

«Утром 27 июня остатки окруженной группировки гитлеровцев приняли ультиматум Советского командования о капитуляции и сдались в плен. В боях за Витебск фашисты потеряли 20 тыс. убитыми, более 10 тыс. пленными, много вооружений и техники» (13).

Продолжаю мемуары отца:

«Нашему полку была поставлена задача как можно быстрее двигаться на запад. На третий день движения наш полк занял районный центр Сенно и продвигался дальше на запад лесными дорогами на Вильнюс, на поддержку танковой армии Ротмистрова, который с ходу занял Вильнюс. Но в центре города (Витебска) осталась значительная группировка немцев, стремящихся вырваться из окружения. Требовались усилия пехоты для окончательного окружения этой группировки, так как танкисты несли потери от немецкой авиации и не в силах были удерживать немецкую группировку» (9).

Вот отец пишет «двигаться на запад». Но они не просто двигались, но и подавляли с боями отчаянное сопротивление немцев, которые чем ближе отступали к границе Германии, тем ожесточеннее сопротивлялись. Путь дивизии отца лежал на юго-запад, к Вильнюсу, до которого было еще довольно далеко. Мне не удалось установить полный перечень населенных пунктов, которые освобождала его 215-я дивизия по дороге от Сенно до Вильнюса, но Лепельский район, точнее, его южную часть, они с боями проходили. Сведения об этом я нашла в книге «Память. Лепельский район».

«Ставка ВГК, в соответствии с замыслом Белорусской стратегической наступательной операции, директивами от 28 июня поставила задачи 3, 2, и 1-му Белорусским фронтам при содействии 1-го Прибалтийского фронта на окружение и уничтожение минской группировки противника. Операция должна была начаться без оперативной паузы.

Одновременно войска 1-го Прибалтийского, правого крыла 3-го Белорусского и часть сил 1-го Белорусского фронтов должны были продолжить стремительное наступление на запад, уничтожить подходившие резервы противника и создать условия для развития наступления на Шяуляйском, Каунасском и Варшавском направлениях.

Таким образом, 3-й Белорусский выполнял одновременно две важные задачи: левым крылом освободить Минск и окружить минскую группировку, а правым крылом стремительно, с боями, двигаться в направлении Вильнюса» (14).

(Петербурцев Анисим Михеевич воевал на правом крыле и шел с боями на Вильнюс).

«Черняховский особое внимание уделил обеспечению левого крыла фронта, так как соседи – войска 2-го Белорусского фронта – сильно отстали. Командующими 5-й и 39-й армиями предписывалось прикрыть правое крыло 3-го Белорусского фронта. Иван Данилович потребовал от войск высоких темпов наступления, чтобы не дать возможности 4-й армии противника выйти восточнее Минска из подготовленного окружения.

29 июня войска 3-го Белорусского фронта приступили к выполнению поставленных задач. На следующий день главные силы фронта вышли к Березине» (14).

«30 июня войска 3-го Белорусского фронта вышли на Березину и приступили к ее форсированию, расширению плацдарма на западном берегу к исходу 1 июля до 110 км по фронту и до 35 км в глубину» (12).

«Извлечение из оперативной сводки Генштаба Красной Армии.

«На 27 июня 1944 г.:

5-я армия, продолжая развивать наступление, вышла на рубеж Жерино – Малиновщина – Уздорники – Овсище – станция Бурбин – Глебовск (30 км севернее г. Толочин)» (16).

Если вернуться ровно на три года назад, в июль 1941 года, то отступление дяди отца, Михаила Хромченко, проходило через Толочин. Вот где сошлись очень близко их фронтовые пути – Сенно – Толочин. А Сенно – именно та точка, где их фронтовые пути скрестились. Только дядя отца Михаил Хромченко прошел эту точку в июле 1941 г. с юго-востока на северо-запад и обратно, а отец в конце июня 1944 г. – с северо-востока, от окрестностей Витебска, на юго-запад. Разве не возмездие за смерть дяди?

«По состоянию на 1 июля и на 1 августа 1944 г. 215-я стрелковая дивизия входит в состав 5-го гвардейского стрелкового корпуса 39-й армии 3-го Белорусского фронта (на 1 августа это уже Прибалтийский фронт)» (16).

1-му Прибалтийскому фронту… надлежало развивать наступление, нанося главный удар в общем направлении на Свенцяны, Каунас, имея ближайшей задачей не позднее 1–12 июля овладеть рубежом Двинск, Новые Свенцяны, Подбродзе, а в дальнейшем прочно обеспечивая себя с севера, наступать на Каунас и частью сил на Паневежис, Шяуляй.

Обстановка требовала упреждения противника в сосредоточении его резервов и организации обороны, поэтому Ставка ВГК определила довольно жесткие сроки выполнения задач.

Командующий 5-й армией генерал Н. И. Крылов, оценив обстановку, принял решение иметь впереди наступающих войск армии от каждой дивизии первого эшелона сильный подвижный моторизованный отряд с танками, самоходной и полевой артиллерией. Эти отряды должны были с помощью проводников из белорусских и литовских партизан нащупать слабые места в обороне противника и, смяв его части, прорваться к Вильнюсу. Затем передовые отряды 72-го и 65-го стрелковых корпусов, взаимодействуя с частями 3-го гвардейского механизированного корпуса, овладевают северной и восточной частями города, а 45-го стрелкового корпуса во взаимодействии с 29-м танковым корпусом 5-й гвардейской танковой армии занимают южные районы Вильнюса.

– Основные силы армии в уличные бои не ввязываются, – особо подчеркнул генерал Крылов. – Они обходят Вильнюс с севера и юга, окружают вильнюсскую группировку противника и продолжают наступать к Неману.

Это было смелое решение. Настолько смелое, что Черняховский, ознакомившись с ним, удивленно взглянул на Крылова:

– А вы уверены, что передовые отряды справятся с задачей?

– Ударом в лобовую атаку передовым отрядам не овладеть городом. Но в том я вижу и смысл обходного маневра. Когда вся вильнюсская группировка противника попадет в окружение, – сопротивление гарнизона затухнет. А я оставляю резерв, если штурмующим город взять будет трудно.

По состоянию на 5 июля отец вновь в составе своей 215-й стрелковой дивизии 5-й армии, уже на Вильнюсском направлении. Это видно из его мемуаров.

Позволю себе высказать небольшое соображение. Далее в тексте названия населенных пунктов, расположенных на территории бывшей Западной Белоруссии, на картах и в военных документах, вероятно, приводятся в старых вариантах, польских, отличных от современных. Например, Вильно вместо Вильнюс, Свенцяны вместо Швентойи, Муляше вместо Муляры, и т. д. А причина, по-видимому в том, что карты западно-белорусских мест были первоначально составлены на польском языке, являвшимся государственным в Западной Белоруссии до 1939 г. Изменить же названия в картах на русские не было времени – началась война. Вот и пошли в ход старые карты. На современных литовских картах названия населенных пунктов давно изменены на литовские. В основном названия белорусских населенных пунктов я изменяла на современные, а литовские пока оставила согласно картам 1944 г., т. к. подробной современной карты Литвы у меня нет.

Отец:

«Наш полк быстро передвигался на запад лесными дорогами и болотами, сопровождаемый партизанскими отрядами, хорошо знающими местность. Нашу колонну обнаружили с воздуха немецкие самолеты-разведчики. Вскоре появились над нами немецкие бомбардировщики – 25 самолетов. Мы замаскировались в лесу. Несколько минут самолеты кружили и, не обнаружив нашей колонны, ушли на запад. Быстрым маршем, преодолев открытую местность, полк продолжал движение на Вильнюс.

На пути нашего движения в деревне, рядом с партизанской зоной, немцы блокировали большой партизанский отряд, загнав его в болота. В блокаде они находились 20 дней, вплоть до нашего прихода. Партизаны оказались в сложной обстановке, без еды, боеприпасов. Стали они выходить из блокады, когда мы уже отогнали немцев» (9).

Здесь я немного прерву отца. Я убеждена: все же полк отца шел на марше с боями, а не по освобожденной ранее территории. Он же пишет: «Отогнали немцев» – значит, был бой. Конкретно, о какой местности он пишет, я пока не знаю. Думаю, что со временем путь 215-й стрелковой дивизии в период с 1 по 6 июля 1944 г. мне удастся прояснить. Это возможно сделать по книгам «Память» местных районов.

Продолжаю воспоминания отца:

«Бледные, голодные, партизаны выходили из лесных болот, захватив в плен двух ездовых с повозками, не успевших уйти с основными силами. Раздев немцев до белья и отобрав у них одежду для себя, партизаны держали их в плену до нашего прихода. Боясь, что их расстреляют, два пожилых немца, дрожа от страха, с мольбой смотрели на нас. Через переводчика один немец сказал, что его брат – коммунист погиб в концлагере, а сам он с неохотой служил в немецкой армии и не убил ни одного русского, даже наоборот, помогал пленным. Мы передали немцев командованию полка.

После прорыва обороны немцев под Богушевском наш 618-й стрелковый полк был брошен в прорыв на поддержку танкистов Ротмистрова, окруживших немецкую группировку в Вильнюсе. В этой группировке находился и генерал немецких войск. Разведывательный полк 5-й гвардейской танковой армии понес большие потери в танках и в людях. Без помощи пехоты, «царицы полей», он не мог долго сдерживать напор немцев, рвавшихся из окружения на соединение со своей регулярной армией на западе от Вильнюса. На усиление войск, окруживших Вильнюс, и спешил наш полк по партизанским тропам. Шли мы быстрыми темпами трое суток, преодолев за это время 300 километров» (9).

Вот здесь я прерву отца вновь, чтобы привести его рассказ из другой главы о трагической гибели его друга на берегу Вилии. Он так печалился о гибели друга, что посвятил в своих воспоминаниях ему отдельную главу. Также сохранил крошечную, величиной с почтовую марку, фотографию, где они сняты вдвоем.

Из главы мемуаров отца «Смерть комбата Николая Коляды»:

«Это случилось 7 июля 1944 г. на восточном берегу реки Вилии западнее Вильнюса» (9).

Поправлю отца насчет даты и места. Скорее всего, это случилось раньше, 5–6 июля, так как в другом месте он пишет, что к вечеру 7 июля они вышли с северо-востока к окраинам Вильнюса, а 8 июля участвовали в боях за город. А место, где произошло описываемое событие как раз не западнее, а восточнее Вильнюса, скорее всего, между Михалишками и деревней Литвяны ныне Островецкого района Гродненской области, или где-то рядом.

«Непонятно, как это получилось. То ли комбат не знал о распоряжении командира полка о перебазировании нашей батареи, то ли еще по каким причинам. Но когда я появился на огневых позициях, комбат Коляда приказал мне подняться на высоту, где был небольшой лесок, влезть на одну из сосен и наблюдать за немецкой линией обороны. Когда я стал подниматься на высоту, то услышал треск пулемета, и серия пуль пролетела на полметра ниже меня. Я ускорил бег и оказался в лесу на вершине высотки. Стоял жаркий солнечный день, обозревать немецкие позиции было затруднительно. Марево от солнца затрудняло видимость, так как солнце ослепляло, находясь на западе. Для немцев видимость была лучше: солнце было у них за спиной. Мне ничего не удалось заметить на берегу реки. Где была немецкая оборона. Я решил вернуться обратно. Зная, что местность хорошо видна немцам, я бегом преодолел открытое пространство и прибежал на основные позиции недалеко от пушек. Смотрю – на плацдарме лежит комбат, раненный в грудь, еле дышит. «Прощай, сержант! Я умираю», – сказал он.

Оказывается, когда я ушел в лес, комбат не мог знать, что наша огневая позиция просматривается с немецкой стороны. Не знал он также, что командир полка дал указание прекратить стрельбу, так как к вечеру предполагалось перемещение полка на другое место. Вопреки здравому смыслу комбат Коляда пренебрег мерами предосторожности и «напоролся» на снайпера уже во второй раз. Только на этот раз все окончилось трагически. Перед смертью, находясь в агонии, Николай Коляда просил меня написать его родителям в Елец. Он был единственным ребенком. Очень просил сообщить о своей смерти девушке Тане, студентке Московского автодорожного института, с которой он познакомился в Москве, когда в марте 1944 года ехал домой после ранения в отпуск. Он очень ее любил и высылал ей деньги.

Похоронили мы своего комбата на опушке леса на восточном берегу реки Вилии, в 8–10 километрах западнее Вильнюса» (9).

Здесь отец повторил ошибку. Было это восточнее Вильнюса. Но никак не западнее. Вильнюс еще не был освобожден нашими войсками, которые двигались с востока.

«Поставили памятник, наскоро соорудив его, как смогли. Память о Николае Федоровиче Коляде сохранилась у меня на всю жизнь» (9).

Да, это правда. Когда отец еще не написал своих воспоминаний, я спросила у него, глядя на его фотографию с Николаем, как сложилась судьба его друга. И отец с горечью ответил, что друг погиб, глупо погиб, очень уж был бесшабашный. А я вот думаю, что друг его был отличный воин, коль был комбатом, старшим лейтенантом, и с боями прошел такой славный путь, дошел почти до литовской границы. Просто расслабился немного, предвидя скорую победу. Устал постоянно держать себя в напряжении. Печально. А что касается того, что Коляда погиб напрасно, то вина не только его. Предполагаю, запоздал приказ об отмене форсирования реки Вилия (на территории Литвы она уже носит название Нярис). Догадываюсь, что поступил новый приказ: Вилию не форсировать, обойти ее севернее и ускоренным маршем выйти на северо-западную окраину Вильнюса, что и было выполнено. 7 июля дивизия отца была уже на подступах к городу. Здесь же и была форсирована Вилия. Все это только мои предположения, исходя из логики.