Не выучил? Садись, два!

Утро понедельника. Я захожу в класс, сажусь на своё обычное место, неохотно достаю изрисованные учебники по грамматике и с тяжелым каменным лицом пытаюсь вслушаться в не менее тоскливую лекцию Анфисы Сергеевны на её собственном русско-английском языке.

– Гуд монинг, ребята! Тудэй я вам расскажу, что такое герундий, но сначала давайте повторим приветствие. Петров, вот ты мне скажи, хау ду ю ду?

Из-за парты встаёт гордость школы и с дикцией Левитана произносит клише, за сорок лет пропитавшее стены нашего класса.

– Май нэйм из Петров. Ай эм фифтин йиарз олд. Ай эм файн. Ай гоу ту скул вэр ай лёрн инглиш. Ай лайк ту ит…

– Петров! Ты куда так разогнался? Я только спросила, как у тебя дела, а ты нам тут всю свою биографию решил выложить. Далеко пойдёшь, Петров! Вот я прямо вижу тебя в Оксфордской мантии рядом с королевой Елизаветой.

После стандартного опроса о нашем эмоциональном состоянии мы переходим к грамматике.

– Чилдрен, откройте учебник на странице сто четырнадцать, глава «Герундий».

Я открываю книгу, и передо мной растекается океан бесконечных текстов и упражнений. Учебник буквально пестрит от изобилия заданий с пропусками, которые я должен буду заполнять по крайней мере весь следующий учебный год.

Разбавляют эти задания и дают немного отдохнуть глазам короткие рассказы о продуктах в супермаркете, о чрезвычайно счастливых и ненормально радостных буднях англичан или о том, кто и как добирается до работы.

Но искренняя радость наступает тогда, когда Анфиса Сергеевна показывает нам фильмы на английском языке об истории и культуре англичан. Вот теперь-то можно расслабить ум и спокойно ожидать конца урока, наслаждаясь красивой картинкой и не менее красивой, но совершенно непонятной английской речью.

Всё вроде бы кажется вполне адекватным и логичным. Все мы так учились, и это нормальная стандартная школьная система. Но, к сожалению, нормальным это только кажется. Что заставляет нас верить в школьные методы преподавания иностранных языков?

Любой студент или чья-нибудь мама нам не задумываясь ответят:

«Возраст и стабильность системы. С середины двадцатого столетия она не подвергалась никаким существенным реформам»;

«Мы доверяем учителям. Они-то уж знают, что лучше всего подходит нашим детям»;

«Все школы и языковые курсы работают по такому принципу. Так почему же наша школа должна чем-то отличаться?»;

«По данной методике готовятся к международным экзаменам, таким как TOEFL и IELTS».

Мы нередко забываем о том, что «обыденно» и «стандартно» далеко не всегда означает «нормально». Учебным заведениям очень выгодна такая методика, потому что она примитивна, и в то же время загружает ученика абсолютно бессмысленной, но всё же работой.

Всё сводится к машинальному прочтению сомнительных текстов из учебников, решению ещё более сомнительных тестов, заучиванию списков слов и грамматических определений, изучение которых по какой-то неведомой космической причине растягивается до выпускных классов.

Будущий студент вуза, который после набора достаточных баллов ЕГЭ на выпускном экзамене похож на каторжника в каменоломне, обречён на пятилетнее вызубривание всё той же сухой школьной теории. Правда в том, что такой подход не просто не эффективен, но и ведёт к катастрофическим последствиям.

Как старые, так и современные учебники представляют из себя довольно грубые и прямолинейные пособия по грамматике языка. Учитель разбирает новое правило, а потом ученики сидят весь урок и вставляют пропущенные слова в предложениях. Большая часть этого так называемого «обучения» основывается на выработке определённых механических навыков и ни в коей мере не способствует просвещению ума.

Хочу заметить, что такой неизменный и неподвластный никакой логике «обряд» имеет место как в начальных, так и в старших классах. Простите за дерзость, но я не удивлюсь, если в скором времени у нас появятся профессии «Вставляльщик» и «Вписыватель».

– Вася, ты какой язык в школе изучаешь?

– Заполнятельный!

Упражнения в самых «лучших» учебниках напоминают кроссворд Алана Тьюринга, и выполнение их похоже по меньшей мере на попытку взлома Энигмы.

Тем не менее, многие учителя видят проблему, но не могут найти её истоки. Другие находятся под давлением обстоятельств и не могут сделать ни шага в сторону, смиряясь с продиктованными стандартами современного образования.

Эта проблема существует не только в нашей стране, но и, без преувеличения, во всём мире. Англичане и американцы учат иностранные языки точно по такой же схеме. Ничего сверхъестественного.

Та же проблема и с языковыми курсами. Вы где-нибудь видели подобные объявления: «Курсы английского языка. Банальность – наше второе я» или «Самые обычные курсы какого-то там языка с использованием самой старой бездейственной методики»? Да, конечно же, не видели и никогда не увидите, потому что маркетинг – это и есть та самая хитрая жирная матка, которая питает улей из языковых курсов.

Все их яркие нововведения, повышенный уровень интерактивности, живое общение с носителем языка, новейшие учебники по грамматике прямо из Америки представляют из себя всего лишь красивую привлекательную оболочку, но способ преподнесения материала остаётся тем же самым. Та же грамматика, те же бесполезные упражнения и тексты.

Ах да, к этому списку теперь можно прибавить и носителя языка, чьё присутствие в аудитории в роли ходячего магнитофона не имеет никакого смысла.

В течение полугода я посещал, как меня убеждали, самые эффективные курсы в нашем городе. Местные преподаватели обещали, что подготовят меня к сдаче международного экзамена по английскому языку TOEFL. Я вам признаюсь честно – эти курсы мне действительно очень нравились. За всё время я не пропустил буквально ни одного занятия.

Со всеми учителями, один из которых был настоящим британцем, у нас сложились очень дружественные и непосредственные отношения. Я усердно и с огромным удовольствием выполнял все задания, которые на то время были гораздо выше моего языкового уровня. Один преподаватель даже сказал: «Марк! Ну нельзя так хорошо учиться. Это ненормально!» Конечно же, это была шутка, и я не собирался сбавлять обороты.

Было всего два очень ярких момента за все шесть месяцев моей подготовки к экзамену.

Первый – это, собственно, само начало подготовки и вступительный пробный тест TOEFL, который я сдал, как мне помнится, на балл чуть ниже среднего, бездумно тыкая на варианты ответов и не понимая ни единого слова по-английски.

Помню, как преподаватели перешёптывались: «Я тебе говорю, он точно интермидиет». Это могло означать только то, что меня собираются поместить в группу со средним уровнем английского, хотя в то время у меня вообще не было никакого уровня.

Второй яркий момент, после которого я уверенно покинул курсы, – это выпускной пробный тест TOEFL, но уже полностью имитирующий реальные условия. Этот последний, многообещающий, как для самих студентов, так и для учителей, экзамен был нацелен на определение степени усвоенных нами знаний за всё время нашей подготовки.

И что вы думаете? Я набрал ровно столько же баллов, сколько и на вступительном тесте.

Я не могу сказать, что эти курсы не принесли никакой пользы. Я же всё-таки выучил около двух тысяч слов и переводов к ним, научился более или менее хорошо строить предложения среднего уровня сложности, и в последнюю неделю перед выпускным тестом я, наконец, стал с трудом выхватывать отдельные знакомые слова из, как потом оказалось, довольно простой речи нашего англичанина.

Но всё же достижения эти были крайне сомнительными.

Главный урок, который я усвоил, – результаты тестов не значат ровным счётом ничего. Они никаким образом не определяют уровень владения языком, но превращают обучение и сам процесс тестирования в судорожный марафон.

Что же касается интернет-ресурсов, то с ними дела обстоят куда хуже. Здесь сложилась такая тенденция – чем привлекательнее сайт, тем он, как правило, бесполезнее. Если разработчики ничего не могут предложить нового, они думают, что хоть на дизайне «выедут».

Половина всех этих так называемых ресурсов по изучению языка предлагают просто безумные вещи.

Например, выучить язык по системе морпехов за два дня. Ну да, за это время вполне можно научиться перекличке: «Золушка», «Дровосек» на связи… Как слышно? Прием… Мы упустили «Выхухоль». Повторяю, «Выхухоль» ушла. Конец связи…».

Один стендап комик как-то сказал: «С каждым годом английский язык нам предлагают выучить за всё более короткий срок. Где-то пять лет назад я видел рекламу „Английский за полгода“. Год назад я видел рекламу „Английский за три месяца“. И вот недавно мне друг сказал, что есть реклама „Английский за месяц“. Я уверен, что скоро буду идти по улице и увижу рекламу „Вы только что выучили английский“».

Ну а об увеличении словарного запаса посредством двадцать пятого кадра, НЛП, гипнопедии и тому подобной «астрологии» вообще говорить грешно.

Вот ещё пример: другие сайты предлагают каждый день учить аж целое новое слово или пытаются снабдить наш и без того загруженный мозг ненужными фактами о том, например, сколько литров чая в день употребляет среднестатистический англичанин.

Представьте ситуацию: «Так, что у нас там сегодня? Ага, слово cat (кошка). Здорово! Буду сегодня весь день учить. Главное, не перетрудиться. Пойду лягу спать пораньше, чтобы завтра с новыми силами приступить к изучению следующего слова, но сначала узнаю занимательный факт из жизни настоящих англичан!»

Получается, что по такой схеме мне нужно почти тридцать лет для того, чтобы усвоить десять тысяч лексических единиц. В реальности по времени это занимает полтора-два года максимум, но о словарном запасе мы поговорим позже. Однако, продираясь сквозь дебри посредственности, вы наткнётесь на сайты, которые действительно будут служить отличными инструментами для приобретения второго языка. Интернет наполнен гигантским количеством полезной информации, просто нужно выбирать правильные дебри.

Вывод напрашивается сам собой – как ты кубик Рубика ни крути, он как был кубиком, так им и останется. Да, всегда найдётся тот, кто скажет: «Я усердно учил английский язык в школе, потом в институте на факультете РГФ, потом на языковых курсах и теперь могу довольно уверенно вести переговоры с представителями зарубежных компаний и т. д. и т.п.»

Но давайте прикинем, сколько всего времени потратил этот несчастный для достижения необходимых результатов. Как минимум пять или семь лет каторжного труда. Более того, иностранная речь человека, старания которого были нацелены на достижение безупречного знания грамматики и зубрёжку многих тысяч слов, как правило, достаточно беглая, но невероятно искажённая и неестественная.

Складывается впечатление, что он просто не понимает, о чём говорит. Такая речь часто наполнена обширными вкраплениями русизмов (грамматических структур и идиом русского языка, применяемых для выражения мысли на иностранном языке) и банальных шаблонных фраз из учебника.

Ну и, конечно же, стабильный родной акцент, беспощадно и окончательно уничтожающий редкие проблески естественной англоязычной речи.

Так что же всё-таки не так с обычной стандартной методикой, и почему она не даёт никаких существенных результатов? Почему после двух или даже четырёх лет специальных и самых продвинутых языковых курсов мы не можем говорить так же бегло, легко и свободно, как это делают носители языка? Почему мы знаем всю грамматику наизусть, зазубрили тысячи слов и всё же не способны воспринимать иностранную речь на слух?

К счастью, ответ на эти вопросы есть. Но сначала мы должны разобраться с тем, какие преграды нам нужно разрушить, чтобы свободно двигаться в нужном направлении.

 

Грамматический парадокс

Однажды на уроке английского Анфиса Сергеевна попросила меня процитировать определение какого-то очередного правила из учебника по грамматике. В тот день она явно не была воплощением бескорыстной доброты, а я, как назло, не знал правильный ответ.

– Два! – сказала она, уверенно сделав запись в журнале.

– А чё два? – вскрикнул я от возмущения.

– Правила надо учить.

Далее я задал вопрос, ответить на который могут далеко не все учителя. Вопрос, который порою ставит в тупик как самих законодателей системы, так и покорных исполнителей её неоспоримой воли.

– А зачем?..

В тот момент онемевшая от такой наглости учительница напоминала мне артиста Юрия Яковлева в роли царя Ивана Грозного: «Ты почему усомнился, смерд? Я тебе покажу, как смуту наводить, да хулу распускать!» Но чтобы не потерять «лицо» перед классом, который с интересом наблюдал за происходящим, Анфиса Сергеевна, уважаемый педагог со стажем, всё же смогла ответить на мой вопрос.

– Грамматика – это своего рода каркас языка, без которого он не сможет полноценно существовать и превратится в хаос из частей речи и отдельных звуков. Грамматика – это средство для корректного выражения своих мыслей и даже чувств. Грамматика есть ничто иное, как инструмент для познания других языков и их особенностей. И конечно же, степень знания грамматики – это, в первую очередь, главный определяющий фактор того самого ума, по которому встречают, как говорится, и которого у тебя наблюдается полное отсутствие. Поэтому твоё мнение здесь никого не интересует!

Я нисколько не сомневаюсь в том, что любой высококвалифицированный педагог даст подобный ответ. Более того, он будет абсолютно прав. Я уже давно не обижаюсь на своих учителей – их самих так учили. И учителей учителей – тоже… Но кто-то же должен разорвать этот порочный круг.

Это, кстати говоря, не первая и не последняя моя попытка задавать каверзные вопросы учителям. Подобный вопрос я задал одному из моих преподавателей на курсах английского. К моему удивлению, я не услышал ничего нового: грамматика – это основа или, опять же выражаясь строительными терминами, фундамент любого языка.

Однако этот ответ также не приблизил меня к истине. Что же происходит? Может быть, я не совсем верно ставлю вопрос и меня попросту никто не может понять?

Не получив желаемого объяснения, я решил открыть интернет, но после продолжительных поисков в сети я не нашёл ровным счётом ничего касательно моего вопроса. Ни одной научной работы, ни маленькой статейки о том, какую роль играет грамматика в развитии основополагающих коммуникативных навыков. Все до единого твердят одно: «Грамматика необходима для изучения любого языка».

Хорошо, допустим. Я безупречно выучил, разобрал и проанализировал все правила, необходимые для построения предложений на английском языке любой формы и сложности. При этом я имею достаточно большой запас английских слов и переводов к ним.

Но постойте! Я всё ещё не могу говорить и понимать устную речь. Соответственно возникает разумный вопрос: почему? Каким образом изучение теоретической основы языка способствует повышению грамотности и беглости именно спонтанной разговорной речи? Как это может заставить меня моментально понимать и обрабатывать иноязычную информацию?

Ответ оказался крайне простым и в то же время шокирующим – никак. Доскональное знание грамматики не даёт ничего, кроме досконального знания грамматики. Являясь всецело научным инструментом, она не позволяет освоить язык на уровне естественного навыка, а всего лишь рассказывает о нём – его структуре, специфике, нюансах.

ЛИНГВИСТ И ПРОФЕССОР УНИВЕРСИТЕТА ЮЖНОЙ КАЛИФОРНИИ СТИВЕН КРАШЕН В ОДНОЙ ИЗ СВОИХ ГИПОТЕЗ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ ЧЁТКАЯ ГРАНИЦА МЕЖДУ ОСВОЕНИЕМ ЯЗЫКА И ЕГО ИЗУЧЕНИЕМ.

Первое Крашен рассматривает как неосознанный процесс (естественный подход), а второе – как сознательный (изучение грамматических правил и т.д.). Сознательно выученный язык служит всего лишь инструментом для редактирования выходного материала и ни при каких условиях не может быть источником беглой спонтанной речи.

Другими словами, знание грамматики и грамматических определений даёт нам возможность сознательно строить и корректировать предложения для их последующего устного или письменного воспроизведения. Однако данный процесс требует так много времени и умственных ресурсов, что мы не способны говорить свободно и вести обычный спонтанный диалог.

В том случае, когда мы воспринимаем входящую информацию на слух, опять же пытаясь сознательно анализировать её в реальном времени, сопоставлять со знакомыми грамматическими структурами, вспоминать правила и их определения, да ещё и умудряться синхронно переводить услышанное на родной язык, то ничего, кроме мучений и напрасно потраченных усилий это не приносит.

Я много раз слышал, когда мои сокурсники жаловались, что наш англичанин говорит слишком быстро, и просили его снизить темп речи. Правда в том, что скорость не имеет никакого значения, если язык освоен и сознание освобождено от неестественных потребностей (грамматический анализ, подбор слов, варианты их комбинаций и связи друг с другом и т.д.) в любом виде коммуникации.

До того, как я об этом узнал, я был уверен, что, выучив все правила из учебника, буду свободно владеть английским языком. После шести месяцев глубокого погружения в теорию я мог процитировать определения практически ко всем правилам. Я понимал смысл и значение каждого из них. В то же время я был глух и нем, поскольку даже к концу моего обучения на курсах я не смог заговорить и хотя бы немного понимать устную речь на английском языке.

Если задуматься и рассмотреть проблему на более глубоком уровне, то можно увидеть совершенно абсурдные вещи.

Но для начала разберёмся: для чего же всё-таки нужно изучение грамматики.

Я, как человек, который по возможности старается быть максимально объективным и рациональным в своих суждениях, убеждён в том, что грамматика крайне необходима для выполнения определённых функций и решения некоторых конкретных задач. Она позволяет не только грамотно выражать наши мысли письменным способом, но и меняет мнение людей и их отношение к нам, как в быту, так и в профессиональной среде.

В американском университете у нас был курс английского языка. Он был обязательным абсолютно для всех – для самих американцев и для иностранцев. Вторые в нашем классе из двадцати человек были в меньшинстве, а точнее всего один – я. Тем не менее, для меня не было никаких поблажек, и все задания я выполнял наравне со всеми.

Представьте, какого было моё удивление, когда я узнал, что грамматика, которую мы собираемся изучать, имеет немного больший уклон в сторону стилистики письма, но в остальном ничем не отличается от того, что я проходил в школе и на языковых курсах. И хотя к тому времени я владел английским на достаточно высоком уровне, мне пришлось заново вспоминать все правила и определения.

Это говорит о том, что в собственной речи и в восприятии новой информации я оперировал всеми языковыми структурами на интуитивном уровне. У меня не было потребности судорожно вспоминать и специально комбинировать сложные грамматические конструкции для выражения своих мыслей, потому что я делал это неосознанно, как на родном языке. Мое сознание концентрировалось лишь на том, ЧТО сказать, а НЕ КАК это сделать.

Оказывается, для того, чтобы научиться свободно говорить, понимать устную речь любой сложности, читать и писать на иностранном языке, не нужно зубрить грамматические правила и часами сидеть за учебниками. Более того, на начальном этапе они служат основной преградой для его освоения и в конечном счёте являются непосредственной причиной всех связанных с этим неудач.

Возможно, вы сейчас думаете: «Какой наглец! Грамматику, значит, не учить. Ну что ж, давай посмотрим, что ты нам тут дальше наплетёшь». Но не делайте поспешных выводов, друзья.

Я ни в коем случае не упраздняю значение теоретической основы языка. Совсем наоборот, я подчёркиваю её важность, но исключительно как средства для корректного выражения мысли в письменном виде и не более того. Я всего лишь максимально дипломатично пытаюсь рассказать вам о неверном и даже губительном понимании приоритетов в освоении языка.

Да, глубокое изучение грамматики именно на начальном этапе имеет деструктивные последствия и никаким образом не влияет на развитие способности свободного общения, а только препятствует этому.

Что же касается приоритетов, то здесь мы можем наблюдать очень интересную картину. Получается, что, например, англичане и мы изучаем теорию их же родного языка на одинаковом уровне, но с одной лишь разницей – англичане начинают изучать её в школе, при этом для своего возраста уже достаточно свободно владея языком, ну а мы всё делаем с точностью до наоборот.

По непонятной причине сначала мы учимся грамоте английского и только потом берёмся за его освоение, и то в большинстве случаев начинаем делать это совершенно случайно, потратив перед этим многие годы впустую.

Представьте, что вы решили заняться адвокатской практикой, не получив при этом соответствующего образования, не имея ни малейших знаний о законе и юриспруденции, и все ваши решения основывались бы на десяти заповедях, которые Бог дал Моисею. А может быть, вы хирург, который делает коронарное шунтирование, опираясь на знания, полученные из телевизионной мыльной оперы про врачей. Это то же самое, что сначала сказать, а только потом подумать.

Но, несмотря на этот очевидный абсурд, учебные заведения продолжают ставить телегу впереди лошади. Процесс приобретения второго языка должен проходить в естественном, не противном нашему мозгу и природе, порядке, где теория занимала бы очень важное место.

Однако её изучение должно быть своевременным в иерархической последовательности действий.

Кроме всего прочего, вы не найдёте ни одного учебника, материалы которого основывались бы на реальном, а не на примитивном адаптированном варианте языка. Однажды моя подруга попросила меня перевести небольшой рассказ на английском, состоящий из трёх или четырёх абзацев. Я уже не говорю о том, что нашёл в тексте несколько грамматических, стилистических и пунктуационных ошибок, но самое ужасное – он был выстроен из шаблонных фраз, которые не имели никакого отношения к нормальному английскому языку.

У меня сложилось впечатление, что автор в своей жизни ни разу не слышал живой англоязычной речи и решил сочинить свой рассказ на каком-то странном языке собственного изобретения.

Диалоги в учебниках и вовсе похожи на разговор двух детей с задержкой в развитии или людей, явно страдающих заболеваниями психического спектра. Ниже я привожу пример эквивалента одного из таких диалогов на русском языке:

– Здравствуй! Как твои дела?

– Хорошо, спасибо. А как твои дела?

– Хорошо, спасибо. Меня зовут Майкл.

– А меня зовут Шеннон.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться.

– Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться.

– Я работаю адвокатом.

– А я учусь в университете.

– Ты очень хороший собеседник.

– Спасибо, с тобой тоже было приятно разговаривать.

Это, в общем-то, стандартный учебный диалог, но он звучит по меньшей мере глупо и неестественно. В реальной жизни никто и никогда так не будет с вами разговаривать. «Все материалы из учебника специально адаптированы для лучшего понимания на начальном этапе», – скажете вы.

Проблема в том, что тексты не становятся умнее с повышением уровня, а всего лишь сложнее и длиннее. Появляются новые, более продвинутые темы, такие как политика, история, наука, но присущие таким диалогам и рассказам искусственность, бюрократизм или, как я это называю, синдром автоответчика никуда не пропадают. Адаптация не должна привносить какие-либо искажения в естественную речь.

То же самое касается и специальных аккомодированных под определённый уровень известных художественных произведений. Мне искренне жаль сэра Артура Конан Дойля, который, наверное, уже устал переворачиваться в гробу.

Подобные материалы, якобы предназначенные для освоения языка, не несут никакой пользы. Более того, они вводят читателя в заблуждение и дают ложное представление о самом языке и его особенностях.

Тщетные попытки использования именно грамматики в качестве инструмента для освоения языка заставляют людей поддаваться одному из самых главных заблуждений: приобретение иностранного языка – это непосильный труд, который неизбежно включает в себя заучивание правил и бесконечных списков слов и требует десяти или более лет насилия над собственным мозгом.

Настало время привести в пример несколько грамматических определений из древнего учебника по английскому языку, который я нашёл в подвале своего дома:

«Косвенное дополнение с обязательным предлогом to не может выступать в качестве подлежащего пассивной конструкции. Активной конструкции с глаголами, требующими косвенного дополнения с предлогом to, соответствует лишь одна пассивная конструкция с прямым дополнением в качестве подлежащего».

А вот ещё одно:

«Инфинитив может входить в состав предикативного комплекса. Предикативный комплекс состоит из существительного/местоимения и неличной формы глагола. В предложении предикативный комплекс выступает как один член предложения – как сложное подлежащее или сложное дополнение. В русском языке предикативным комплексам обычно соответствуют придаточные предложения».

Вполне возможно, что любой выпускник педагогического университета скажет, что в этих определениях нет ничего сложного. Для учителей это, конечно, может быть и не сложно, но как же быть с теми, кто только начинает делать первые шаги в освоении языка? Вместо того, чтобы предоставить им единственный верный способ, мы забиваем им голову совершенно ненужными правилами и определениями.

Признаюсь вам честно, за всё время написания этой книги я не один раз вчитывался в этот манускрипт, но врата в мир непознанного так мне и не открылись. Возможно, только избранным суждено узреть смысл сказанного.

Да простят меня языковеды, но я ни малейшего понятия не имею о том, что такое предикативный комплекс, эмфазы, эллипсисы, препозитивное и постпозитивное определения, субстантивированные прилагательные или структурно-семантические особенности языка. Да я и с трудом уже могу вспомнить названия английских времён. Тем не менее, я свободно владею этим языком.

Представьте, если бы англичане, будучи детьми, сначала учились грамотно излагать свои мысли на родном языке и только потом говорить в принципе. Вот, например, ситуация, где отец задаёт загадку четырёхлетнему сыну Дэвиду:

– И зайчонок, и волчица – все бегут к нему лечиться!

После минуты раздумий Дэвид выдаёт ответ:

– Хм, должно быть, это имя ветеринара, получившего мировое признание. Кажется, я читал о нём в одной из научных работ Корнея Чуковского. Отец, я уверен, что знаю правильный ответ, но дабы показать себя с лучшей стороны, прошу дать мне дополнительное время для того, чтобы я удостоверился в надобности употребления определённых и неопределённых артиклей с именами собственными.

ДРУГАЯ ГИПОТЕЗА СТИВЕНА КРАШЕНА УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЯЗЫКОВЫЕ СТРУКТУРЫ УСВАИВАЮТСЯ В ЕСТЕСТВЕННОМ ПОРЯДКЕ, КОТОРЫЙ НЕ МЕНЯЕТСЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ ИЗУЧАЮЩИХ И НА КОТОРЫЕ НЕ ВЛИЯЮТ ЯВНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ.

Это означает, что сколько ты не объясняй ребёнку значения глаголов с окончанием -s, он всё равно бессознательно сначала усвоит глаголы с окончанием -ing и т. д. Более того, порядок усвоения может варьироваться в зависимости от менталитета и культурных особенностей разных стран.

Ещё в утробе матери ребёнок начинает слышать речь человека. Это самая обычная повседневная речь, не адаптированная и не сконцентрированная вокруг определённой грамматической структуры или времени. Но с другой стороны, направленная от родителей к ребёнку, она крайне проста и интуитивно понятна для естественного освоения.

Все мы слышали уже довольно избитое выражение: дети впитывают информацию как губка. Это действительно так, но только при одном очень важном условии – входящая информация должна быть максимально простой и понятной. Если бы мы пытались рассказать детям о принципах валютной биржи или объяснить теорию относительности Эйнштейна вместо того, чтобы читать им сказки Андерсена, то они бы осваивали язык гораздо медленнее, а может и того хуже: не освоили бы его вовсе.

Таким образом, примерно к середине подросткового периода перед ними встал бы выбор – идти в первый класс школы или сразу вступить на путь менеджера по клинингу.

Если бы я планировал поступить на филологический факультет какого-нибудь университета или получить научную степень по лингвистике, то заучивание всевозможных определений входило бы в мою повседневную практику.

В других случаях причины, по которым эти определения применяются именно для приобретения второго языка, не оправданны и не имеют никакого разумного объяснения. Такой подход не только неэффективен, но и опасен, потому что является искусственным барьером, препятствующим естественному процессу усвоения знаний.

 

Казнить нельзя помиловать

Наша природа такова, что мы лучше учимся на собственных ошибках, чем на чужих. Более того, мы должны ошибаться, потому что это делает нас сильнее и мудрее. Общество даёт нам наставников в лице преподавателей, которые учат нас принимать верные решения и двигаться в нужном направлении.

Если я допустил ошибку в математическом уравнении, дал неверное определение научному термину или перепутал исторические даты, то добросовестный педагог всегда поправит меня и объяснит, в чём и почему я был неправ. Это есть основа нашего образования.

Аналогичный принцип мы, не задумываясь, применяем в изучении иностранных языков. В теории коррекция моих ошибок должна научить меня больше этих ошибок не допускать и сделать мой английский правильнее и увереннее. К сожалению, на практике это имеет полностью противоположный эффект.

– Семёнов, переведи фразу: «Девушка идёт домой».

– Ну… эт самое… The woman go to home.

– Во-первых, давай разберёмся, когда это у нас девушка стала женщиной! Во-вторых, почему ты используешь определённый артикль? Ты что, знаешь эту девушку? Она твоя подруга или родственница? Мы её не знаем, поэтому не «the», а артикль «a» – какая-то девушка. И потом, куда это у нас исчезло окончание -es из глагола go? У неё что, раздвоение личности или она идёт домой со своей подругой? Как мне помнится, наша девушка была в единственном числе, поэтому не go, а goes. В-четвёртых, мы не употребляем предлог to, когда хотим сказать, что кто-то идёт домой. Соответственно, «А girl goes home». Семёнов, у тебя же родители интеллигентные, образованные люди, а ты правила не можешь выучить!

Как вы думаете, сможет ли Семёнов свободно заговорить на английском к концу школы? Однозначно нет, потому что его собственная учительница не позволит ему этого сделать. Если что и останется у него в голове к выпускному классу, так это мысль о том, как бы поскорее забыть этот ваш дурацкий английский, как страшный сон.

Во многих случаях при таком раскладе у человека может развиться комплекс неполноценности и ненависть к освоению любых иностранных языков. Грамматически неверная фраза «The woman go to home» и её корректный аналог «А girl goes home» имеют относительно одинаковое значение – девушка идёт домой.

Любой адекватный англичанин или американец сразу же поймёт, что вы имели ввиду. Возможно, в какой-нибудь ситуации будет даже и неважно – девушка это или женщина, с предлогом to она идёт домой или без него. Важен сам факт того, что существо, предположительно женского пола, движется по направлению к своему дому.

В случае, если из-за грамматической ошибки искажается смысл сказанного, эту ошибку необходимо исправить. Например, фразы «А girl does not go home» (девушка не идёт домой) или «А man goes home» (мужчина идёт домой) имеют противоположные смысловые значения по отношению как к самой девушке, так и к её действиям, соответственно, это является довольно грубой ошибкой.

Так или иначе, это всего лишь простое короткое предложение. Интересно, а что будет, если наивный Семёнов решит поведать доброй Анфисе Сергеевне о том, как он весело провёл лето у своей бабули? Ну тут-то ему только чудо и поможет…

Возьмём, к примеру, олимпийского чемпиона, которому нужно пробежать длинную дистанцию. Если условия будут позволять, то он вовремя достигнет финиша и, возможно, разорвёт красную ленту. Теперь давайте усложним ему задачу и через каждые пять метров на его дорожку насыплем разбитого стекла, гвоздей, арматуры, булыжников. Вряд ли он вообще сможет добраться живым до финиша, не говоря уже о том, чтобы попросту бежать.

Неуместная, несвоевременная и чрезмерная коррекция ошибок и есть те самые гвозди и булыжники, препятствующие освоению языка. Таким образом у изучающего второй язык возникает чувство отвращения по отношению к данному предмету.

Более того, из-за привитого ему страха допустить малейшую ошибку он не способен вступать в диалог с носителями языка. Он не уверен в своих решениях и заботится лишь о том, какое мнение сложится о нём у собеседника и будут ли его воспринимать всерьёз.

ГИПОТЕЗА СТИВЕНА КРАШЕНА ОБ ЭМОЦИОНАЛЬНОМ ФИЛЬТРЕ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО СПОСОБНОСТЬ ИЗУЧАЮЩЕГО ИНОСТРАННЫЙ ЯЗЫК ОГРАНИЧЕНА, ЕСЛИ ТОТ ИСПЫТЫВАЕТ НЕГАТИВНЫЕ ЭМОЦИИ, ТАКИЕ КАК СТРАХ ИЛИ СТЫД, КОТОРЫЕ АКТИВИЗИРУЮТ ДАННЫЙ ФИЛЬТР.

Один очень мною уважаемый американец, преподаватель английского языка, поведал интересный случай, который произошёл с ним в Таиланде. Он и ещё несколько его друзей были приглашены в одну из тайских средних школ для проведения интерактивного урока английского в начальных классах.

Картина, которую они там наблюдали, повергла их в шок. Местный учитель поочерёдно поднимал учеников из-за парты и с явным тайским акцентом просил их представиться:

– Лиен, пожалуйста, встань и скажи, как тебя зовут.

– Ма нем из Лиен.

– Нет, ты произносишь неверно! Повтори чётко за мной: «Май нэйм из Лиен».

– Мма нем из Лиен.

– Нет, снова неверно…

Этот горе-учитель в течение нескольких минут терроризировал бедную девочку, у которой уже явно на глазах проступали слёзы. После такого стресса она вряд ли сможет уверенно излагать свои мысли даже на родном языке, не говоря уже об элементарной речи на английском.

Современная система оценки знаний не была создана для поощрения труда. У неё совсем другие цели – запугать и заполучить полный контроль над теми, кто так или иначе находится под её влиянием. Она не способна выявить человека, освоившего иностранный язык, но может только определить, кто выучил слова и правила из учебника, а кто нет. Постоянный Дамоклов меч оценок, висящий над учениками, превращает изначально увлекательный процесс приобретения знаний в борьбу за выживание в непроходимых джунглях учебных заведений.

В действительности, если взять среднестатистического американца и отличницу Марину из 11-го класса Нижнекиселёвской средней школы и провести с ними тест на знание английской грамматики, то с очень высокой вероятностью можно будет сказать, что Марина наберёт большее количество баллов, чем американец.

Всё потому, что школьная отличница будет действовать строго по учебнику, не отходя от кассы, как говорится. Её решения будут основаны исключительно на тех знаниях, которые она переняла от своего преподавателя.

Тем временем американец будет мыслить нестандартно и интуитивно отвечать на вопросы, исходя из собственных логических умозаключений, основанных на его жизненном опыте. В итоге его ждёт неудача.

Тесты и учебники упорно пытаются убедить нас в том, что существует всего один правильный ответ, и что альтернативных способов решения одной и той же задачи нет и быть не может. Однако это в корне неверная теория. Логика языка обманчива и порою ставит больше вопросов, чем даёт ответов.

Как я упоминал ранее, язык – это не набор формул и алгоритмов, это живой организм, слова и структура которого являются строительным материалом – клетками этого организма. Поэтому взаимодействовать с ним нужно соответствующим образом, но не препарировать, словно подопытного кролика.

Изучение грамматики языка до того, как он был освоен, можно сравнить с изучением строения сердца под микроскопом в поисках души.

Выражаясь другими словами, мы не сможем понять и сотой части всего языка, если будем мыслить аналитически. Вместо того, чтобы пытаться изучать его изнутри, мы должны смириться с его нелинейностью, перестать смешивать и сравнивать с нашим родным языком, принять его «нелогичность».

Для того, чтобы усвоить значение слова, нам не нужно знать его этимологию. Нет смысла гадать, почему одно предложение строится так, а другое, кажется, и вовсе составлено не человеком; почему she does, но they do; почему in the tree, а не on the tree; почему I’ve been to New York, а не I’ve been in New York, да и зачем вообще нужны эти странные артикли и совершенные времена?

Оставьте все эти вопросы лингвистам. Это их прерогатива: разбираться – почему так, а не иначе. Мы, как говорится, должны понять и простить. Вносить кардинальные изменения в структуру языка, увы, не в нашей власти. Нужно просто привыкнуть к нему и смириться с его особенностями.

Любой педагог скажет, что если изначально не корректировать ошибки, то на последующих уровнях их будет уже практически невозможно исправить. Но это не так. Исследования в области прикладной лингвистики доказали, что именно пассивное восприятие языка (аудирование, чтение) непосредственно влияет на закрепление этих ошибок, в то время как активные действия (разговорная речь, письмо) этому не способствуют.

Это значит, что если я буду говорить с ошибками, то эти ошибки не будут усвоены моим мозгом так же эффективно, как если бы я слушал неграмотную речь в течение длительного периода времени.

Мы глубоко убеждены в том, что все англичане говорят на идеальном английском, не допуская ни единой ошибки, и что если мы не будем говорить так же безупречно, то упадём в их глазах. Но мы забываем о том, что они обычные люди, как и мы с вами.

Каждый человек, в независимости от его национальности и принадлежности к определённой языковой группе, допускает незначительные и грубые ошибки как в письменной, так и в разговорной речи. Насколько я могу судить из опыта общения с американцами, делают они это с поразительной частотой и упорством.

Преподаватели тоже очень часто ошибаются во время лекций. С одной стороны, это неприемлемо, чтобы профессор университета допускал стилистические и даже грамматические ошибки. С другой стороны, это прямое доказательство его человеческой сущности.

Однако во время живого общения очень трудно определить, какие именно правила были нарушены, но эти неточности всегда режут слух.

Ничего не постоянно в этом мире. Меняется и язык, адаптируясь к новым поколениям и веяниям моды. Например, в английском языке нет двойного или даже тройного отрицания, как в русском (Я никогда не стремился ни к какому богатству). «Нельзя сказать I don’t need nothing, потому что это грамматически неверно» – черным по белому пишут составители учебников.

Но в реальной жизни, кино и телевидении подобные ошибки повсеместны. Тексты песен – это вообще отдельный случай! Вот некоторые из подобранного мною огромного количества примеров:

Неверное использование объектных местоимений

Брайан Адамс, песня Run To You: «But that’d change if she ever found out about you and I » (Но всё бы изменилось если бы она узнала о тебе и я ). Соответственно, корректный вариант: «…about you and me » (…о тебе и обо мне ).

Queen, песня Good Old Fashioned Lover Boy: фраза «For you and I » (Для тебя и я ). Та же история. Здесь работает очень простое правило. Нужно лишь убрать «you and» и посмотреть, что получается.

Положи вместо ложись (Lay vs. Lie)

Эрик Клэптон, песня Lay Down Sally: «Lay down, Sally, and rest you in my arms… Lay down, Sally, no need to leave so soon» (Положи , Салли, и отдохни в моих руках… Положи , Салли, нет нужды уходить так скоро). У меня единственный вопрос, Эрик: «Что в итоге должна была положить Салли?»

Боб Дилан, песня Lay Lady Lay: «Lay Lady Lay» (Положи , леди, положи ). Напомню, что Боб Дилан, легенда американского фолка, был удостоен Нобелевской премии за значительный вклад в англоязычную литературу, которая, судя по всему, находится в плачевном состоянии.

А вот Гвен Стефани и Джастин Тимберлейк решили и вовсе не беспокоиться о поиске подходящей рифмы и придумали свои собственные слова. Нет! Гвен и Джастин, нет! Слов bestest (т.е. best) и bleeded (т.е. bled) не существует, каким бы печальным ни был этот факт.

Масло масленое

Everclear, песня I Will Buy You A New Life: «I will buy you a new car, perfect, shiny and new » (Я куплю тебе новую машину, совершенную, сияющую и новую ). Но перед нами всё ещё стоит очень важный вопрос – будет ли она новой? Хотя это стилистическая ошибка, она достойна внимания.

Несогласование подлежащего и сказуемого

The Police (Стинг), песня Every Little Thing She Does Is Magic: «Everything she do just turns me on» (корректный вариант – she does ).

Адель, песня Hello: «But it don’t matter» (корректный вариант – it doesn’t ). Хотя в разговорном английском это уже стало своего рода устойчивым выражением и считается нормой.

Тимбалэнд, песня The Way I Are: «Can you handle me the way I are ?» (корректный вариант – I am ). Музыкальный продюсер, автор песен и двукратный лауреат премии Грэмми по праву лидирует в нашем списке. Человек явно пошёл против системы.

Двойное отрицание

Как я уже упоминал выше, для нас двойное и даже в редких случаях тройное отрицание – это норма. Англичан же такие формы речи приводят в смятение.

Сия, песня Cheap Thrills, «I don’t need no money» (Мне не нужны никакие деньги). И вроде бы всё неплохо, но англоговорящий человек слышит это примерно так: «Мне не нужно безденежье».

И напоследок ещё один очень интересный пример

Ли Гринвуд, песня God Bless The USA: «I’m proud to be an American, where at least I know I’m free» (я горжусь тем, что я американец, где по крайней мере я знаю, что свободен). Всё бы ничего, и слова красивые, патриотичные. Вот только американец – это не страна.

Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать безграмотность. Но и катастрофическими эти ошибки назвать тоже очень сложно. Безусловно, эти примеры доказывают, что никто не идеален. Мы используем язык не как пазл, состоящий из миллиона разных частей, а как что-то однородное и пластичное, поддающееся свободному и лёгкому формированию.

Не хватит и жизни для того, чтобы достичь совершенства в познании всех особенностей даже родного языка. Стивен Крашен в одной из своих лекций доказывает студентам это утверждение следующим образом: «Возьмите ваши ручки и нарисуйте в центре листа бумаги небольшой круг. Предположим, что это представление всех существующих грамматических правил английского языка.

Теперь нарисуйте ещё один круг внутри него – это те правила английского, о которых знают лишь единицы величайших учёных в области языковедения. Нарисуйте ещё один круг внутри двух последних – это теория языка, которой владеют составители учебников по грамматике.

Далее четвёртый круг – теория, которую преподают высококвалифицированные педагоги в престижных учебных заведениях. Пятый круг – правила, которые учат лучшие студенты. Шестой круг – правила, которые они запоминают.

Седьмой круг – правила, которые эти студенты действительно могут использовать в своей речи. И наконец, маленькая точка в центре – это лимит, который устанавливает сознательное изучение и использование грамматических конструкций для выражения мысли на иностранном языке».

Михай Чиксентмихайи, один из самых цитируемых психологов современности, в своей наиболее известной теории потока (Flow) описывает психологическое состояние, в котором человек полностью включён в то, чем он занимается, что характеризуется деятельным сосредоточением, полным вовлечением и нацеленностью на успех в процессе деятельности. Это состояние часто описывается исследуемыми как ощущение повышенной и обоснованной уверенности в себе, характеризуется ярко выраженным повышением коммуникативных способностей, умением чётко и ясно выражать свои мысли, убеждать собеседника, эффективно решать проблемы любой сложности или находить неординарные способы их решения. У исследуемых в потоковом состоянии повышаются показатели усваиваемости материала, активизируется память и способности к анализу информации.

Страх и смущение, искусственно зарождённые в нашем сознании, не позволяют нам свободно выражать свои мысли и, следовательно, продвигаться в освоении языка. Исходя из данной теории, для того чтобы достичь состояния потока или хотя бы приблизиться к нему, мы должны научиться подавлять стремление к недостижимому идеалу, снимать эмоциональный блок и плавно, не спотыкаясь о булыжники, двигаться к нужной цели.

 

Нерусский английский

Я довольно часто слышал от преподавателей и студентов распространённое мнение о том, что язык можно освоить в совершенстве, только если жить в стране носителя этого языка и что здесь, в моём родном городе, у меня нет никаких шансов на достижение абсолютной свободы в общении на английском.

Когда я пытаюсь объяснить своим друзьям, что это всего лишь одно из главных заблуждений, они в недоумении смотрят на меня, как на умалишённого: «Но как же так, Марк?! Это же вполне очевидно, что в окружении англичан и полном погружении в англоязычную среду человек в скором времени начнёт свободно понимать устную речь, бегло и уверенно вести диалог, а после окончания местных языковых курсов и вовсе будет как рыба в воде!» Вот только скорее не как рыба, а как утопающий, который безнадёжно пытается доплыть до далёкого, окутанного густым туманом берега.

Жестокая правда в том, что изучение иностранного языка в стране носителя так же, как и посещение языковых курсов, будь то в России, Англии, Канаде или на экзопланете галактики Андромеда, в равной степени неэффективны.

Когда человек, даже на достаточно высоком уровне знающий грамматику английского языка и выучивший несколько тысяч слов, попадёт в соответствующую среду, он не будет слышать ничего, кроме белого шума. Этот шум есть ничто иное, как обычная повседневная речь англичан, кардинально отличающаяся от той, что мы слышим через кассетный магнитофон на уроках у Анфисы Сергеевны.

Быстрая, спонтанная, непредсказуемая, порою несвязная, пронизанная бесчисленным множеством сленговых и идиоматических выражений естественная человеческая речь введёт нашего вновь прибывшего иноземца в стрессовое состояние. Чем дольше он её будет слышать, тем бесполезнее будет становиться это занятие.

Представьте, что вы вдруг решили стать оперным певцом. Вы пошли в ближайшую музыкальную библиотеку в вашем городе, взяли первое попавшееся под руку пособие по постановке голоса, досконально его изучили и с непоколебимой уверенностью направились в Париж для покорения сцены театра Grand Opera.

Скорее всего вас сочтут душевно больным человеком, не говоря уже о том, что вы попросту не сможете издать хотя бы какой-то звук, отдалённо напоминающий пение, основываясь только на теории и приёмах, выдернутых из пособия.

Окончив музыкальный колледж по соответствующей специальности, я не понаслышке знаю, сколько сил, времени, стремления, терпения и упорства нужно вложить в обучение вокальному мастерству для того, чтобы научиться действительно красиво петь и попасть на большую сцену.

Но самое главное – это практика, постоянная тренировка голосового аппарата и постепенное развитие навыка пения, начиная с самых основ. К счастью, нам не придётся проливать пот и кровь для освоения языка. Тем не менее, терпение и упорство не помешают.

Наша основная проблема в том, что мы постоянно пытаемся прыгнуть выше своей головы. Как и человек, спонтанно решивший стать оперным певцом и сразу же покорить большую сцену, мы, имея в своём багаже только поверхностные знания о языке и умение составлять элементарные фразы и предложения, самонадеянно считаем, что каким-то невероятным образом начнём понимать носителей языка.

Но сколько бы мы ни ждали доброго волшебника в голубом вертолете, он не прилетит и не переключит наше сознание на восприятие повседневной иностранной речи. На начальном этапе ассимиляции в среде нового языка он будет не просто сложен, но и недоступен для понимания и уж тем более освоения.

Если вы уверены в том, что получение высшего образования за рубежом, – это отличный способ освоить язык, то вы будете правы только наполовину. Дело вот в чём: работа и обучение в колледже или университете подразумевают, что человек в данных условиях должен уже изначально достаточно свободно владеть иностранным языком.

Например, если вы будете присутствовать на лекции в аудитории, понимая только половину излагаемой информации и надеясь, что когда-нибудь вы сможете понимать немного больше, то такое обучение будет крайне неплодотворным.

Получение высшего образования, приобретение второго гражданства, работа или переезд на постоянное место жительства в другую страну являются самой целью. Язык – это всего лишь средство для достижения этих целей.

Длительность пребывания в иноязычной стране также не играет никакой роли. Огромное количество иностранцев, переехавших в другие страны на постоянное место жительства, но так и не научившихся понимать и разговаривать на местных языках, являются тому прямым подтверждением.

В качестве яркого примера я могу привести своего учителя английского языка Джона, который покинул Великобританию и переехал в Россию к своей жене. На момент моей подготовки к международным экзаменам он прожил здесь уже десять лет со своей русскоязычной семьёй, владея языком на уровне покупок в магазине или «как пройти в библиотеку?» Однажды я спросил у него, почему он не изучает русский язык, на что он ответил: «Я не хочу. Слишком сложно».

Мы ошибочно предполагаем, что в другой стране с нами будут говорить двадцать четыре часа в сутки членораздельным, доступным для понимания языком. Предположим, что вы приехали в Англию для обучения на двухмесячных языковых курсах.

Реальность такова, что за всё время вашего пребывания в этой стране вы будете слышать всего лишь обрывки редких диалогов случайных прохожих, объявления в аэропорту и метро, рекламу, гул городской толпы вперемешку с шумом улиц и машин.

Единственное место, где вы услышите чистую, поставленную и адаптированную под определённый уровень английскую речь – это те самые двухмесячные языковые курсы. По сути говоря, они же будут и единственным местом, где вы сможете вести более или менее связные диалоги с носителем языка и с такими же, как вы, растерянными иностранцами.

За пределами курсов никто и никогда не будет с вами говорить по душам, подстраиваясь под ваш определённый уровень.

Представьте ситуацию: вы приходите в банк для того, чтобы снять немного наличных со своей карты, и подходите к одному из освободившихся окон, где вас ожидает улыбающаяся с неприкрытой фальшью, измученная житейскими заботами операционистка Кейт:

– Здравствуйте, меня зовут Кейт. Как я могу помочь вам, сэр?

– Кать, ну чё ты прям, как эт самое?.. Давай вот эти вот… все ваши формальности оставим. Чё мы, не люди, что ли, в конце концов?

– Да где же ты раньше был, родной!? Мне тут делать совсем нечего. Умираю от скуки. Кому они вообще нужны, эти транзакции и финансовые отчеты! Теперь нажми на кнопку у меня на лбу, выбери тему для разговора и твой уровень владения языком. А охрана тем временем сгоняет за кофе с печеньем!

Примечательно то, что языковые курсы в Англии ничем не отличаются от аналогичных курсов в нашей родной стране, а языковые курсы с носителем языка ничем не отличаются от языковых курсов без участия такового. Осваивающий второй язык должен иметь перманентную возможность моментально обращаться за помощью к педагогу и так же быстро получать от него чёткий и понятный ответ.

К сожалению, с носителем языка такой фокус не пройдёт. На начальном этапе очень сложно понять даже самую простую адаптированную речь.

Попытки коммуникации с представителем другой национальности, наполовину вербальные, наполовину невербальные способы общения с ним, частая несогласованность мысли и судорожные поиски подходящего слова или грамматической конструкции в надежде на взаимопонимание и помощь, не приведут ни к каким положительным результатам.

Более того, общение с носителем языка часто вызывает неловкие ситуации и смущение из-за взаимной «глухоты». Вследствие этого изучающий теряет уверенность и отказывается проявлять инициативу в разговоре.

Большую часть времени, в течение которого продлится диалог с носителем языка, ваш собеседник будет исправлять ваши ошибки. А значит, непосредственное общение на равных в этом случае невозможно.

Если же на всём протяжении вашего общения будете говорить только вы, то в этом также не будет никакого смысла. С таким же успехом вы свободно можете вести диалог с вымышленным собеседником во время принятия душа или других гигиенических процедур.

Самое главное, что это будет в десятки раз эффективнее, потому что вы будете полностью освобождены от лимита времени, смущения, неуверенности в произношении и грамматике и от постоянных поправок со стороны вашего иностранного «наставника».

По большому счёту носитель языка – это всего лишь интерактивный аудио проигрыватель, который способен корректировать ваши ошибки, и которому можно задавать вопросы. Например, Джон говорил с нами так же, как если бы он говорил со своими друзьями в обычной житейской обстановке.

Помню случай, когда никто не пришёл на урок, кроме меня, и он в течение двух часов рассказывал мне что-то очень интересное. Я уверенно кивал головой в некоторых местах, но даже к концу урока так и не понял, о чём вообще была его речь.

Однако не буду лукавить. Единственный, но очень значительный плюс проживания в стране носителя языка и постоянном общении с её гражданами – это избавление от определённой психологической установки, эффекта вакуумного купола, который отделяет нас от внешнего мира и который не позволяет приобрести уверенность и осознание того, что нас понимают.

Постоянное и непосредственное общение приводит к постепенному устранению купола. Впоследствии это даёт сильный толчок к новым языковым горизонтам.

Избавляясь от коммуникативных комплексов и стеснения, человек уже не чувствует себя чужаком и способен к общению на равных.

Однако для перехода на данную ступень необходимо владеть языком на достаточно высоком уровне и быть способным вести продолжительный диалог как минимум на общие темы. К сожалению, школьных и даже университетских знаний здесь будет недостаточно.

Итак, мы подошли к очень важному моменту.

СТИВЕН КРАШЕН В СВОЕЙ ТЕОРИИ О ПРИОБРЕТЕНИИ ВТОРОГО ЯЗЫКА (SECOND LANGUAGE ACQUISITION) УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО МЫ ОСВАИВАЕМ ЯЗЫК ТОГДА И ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ПОНИМАЕМ СМЫСЛ СКАЗАННОГО.

Крашен называет это гипотезой понимаемого входящего материала (comprehensible input hypothesis). Для этого мы должны использовать простые материалы, немного превосходящие наш настоящий уровень. Это значит, что на начальном этапе чтение газеты New York Times, возможно, позволит нам выглядеть суровыми нефтяными магнатами, но уж точно не принесёт никакой пользы.

Вместо этого необходимо выбирать то, что нам действительно максимально понятно и интересно.

В этом и только в этом случае возможно настроить работу мозга на естественный процесс освоения языка, принятия и обработки информации. Это одно из самых важных условий, без которого все наши усилия и потраченное время будут напрасными.

 

Молчание как тренировка речи

Предположение о том, что разговорная речь влияет на улучшение языковых способностей, звучит весьма убедительно. Но, как всегда в нашем случае, приходит госпожа Практика и даёт увесистую пощёчину Теории.

Ранее мы выяснили, что на закрепление ошибок в гораздо большей степени влияет именно пассивное восприятие языка, а не активное его употребление. Более того, это относится и к освоению языка в целом. Отсюда можно сделать вывод, что чем больше мы говорим, тем… всего лишь больше мы говорим. Стивен Крашен утверждает, что разговорная речь не является прямым средством для развития коммуникативных способностей.

ВОЗМОЖНОСТЬ ГОВОРИТЬ НА ИНОСТРАННОМ ЯЗЫКЕ ЕСТЬ НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК СЛЕДСТВИЕ, НО НЕ ПРИЧИНА ЕГО ОСВОЕНИЯ.

Разговорная практика влияет всего лишь на адаптацию речевого аппарата к используемому языку, задействуя при этом процедурную артикуляционную память. Написание различных текстов, в свою очередь, позволяет улучшить правописание (spelling) и увеличить скорость письма, но не повышает уровень знания грамматики и стилистических особенностей.

Существует бесчисленное множество разнообразных и часто спорных идей о возникновении у человека способности говорить и мыслить на родном языке. Я бы назвал это чудом, объяснение которому лежит далеко за пределами нашего понимания.

Ребёнок, не имея возможности, как мы с вами, ссылаться на родной язык, складывает первое и второе и произносит грамматически правильно выстроенное предложение.

Знаменитая теория Ноама Хомского (Чомски) о трансформационной порождающей грамматике утверждает, что в основе языковой способности человека лежит врождённый биологически обусловленный компонент (универсальный механизм освоения языка), который на генетическом уровне определяет основные параметры человеческого мышления и структуру языкового знания.

Однако это всего лишь одна из теорий, и сам процесс зарождения языковых конструкций в сознании ребёнка остаётся загадкой для учёных. Мы же не будем углубляться в когнитивную нейробиологию и изучим этот вопрос на более поверхностном уровне – с точки зрения независимых исследователей.

До полутора или двух лет своей жизни ребёнок проходит так называемый «период молчания» (The Silent Period). В течение этого времени он не произносит ни единого слова. Однако это не значит, что он ничего не понимает.

В голове у ребёнка не может возникнуть ни одной активной речевой структуры до тех пор, пока он не усвоит закреплённое за ней понятие. Независимо от возраста, он способен свободно оперировать только теми языковыми конструкциями, которыми он уже овладел. Для того, чтобы начать говорить, ребёнок должен постоянно слышать и усваивать максимально понятную на определённом этапе развития речь.

Основатель методики TPR (Total Physical Response) доктор психологических наук Джеймс Ашер объясняет, что перед тем, как новорождённый произносит первое слово, в течение первых двух лет своей жизни он формирует в подсознании сложную языковую карту, состоящую из множества связанных и взаимодействующих друг с другом мельчайших компонентов. Когда этих компонентов становится достаточно для построения простых предложений, ребёнок начинает говорить.

В истории не было зафиксировано ни одного случая с противоположным порядком действий нашего мозга. Так или иначе, мы не можем идти против правил, установленных природой.

Через аналогичную фазу неизбежно проходят и осваивающие второй язык. Взрослому, как и ребёнку, требуется время для усвоения любых коммуникативных формул. Длительность усвоения может варьироваться в незначительной степени, исходя из изначального языкового знания каждого человека.

После определённого промежутка времени, в течение которого осваивающий с постоянной периодичностью слышит одни и те же речевые структуры, он начинает воспроизводить их автоматически, не используя при этом сознательный грамматический мониторинг.

Другими словами, человек, который приобретает иностранный язык естественным способом, сначала усваивает принципы правильного построения и использования слов, словосочетаний, фраз, предложений, идиоматических выражений и т. д. и только потом начинает легко и непринуждённо применять их на практике. Способность говорить в этом случае проявляется сама собой, исключительно как следствие усвоения данных языковых структур.

При этом сознательный процесс формирования грамматически верных высказываний этим человеком не используется. Он может и не знать, почему именно произнесённая им фраза является правильной, но в то же время он будет полностью уверен в её корректности.

Я не горжусь тем, что моё знание грамматики родного языка заканчивается на падежах. С другой стороны, я этого не стыжусь, потому что говорю на нём совершенно свободно, при этом относительно корректно излагая свои мысли.

Всё, что я говорю, есть продукт моего подсознания. Это не хаотичные и не придуманные мною слова или собственные уникальные способы связывания этих слов воедино. Это стандартная повседневная речь, основанная исключительно на моём личном жизненном опыте и на том, что я слышу вокруг себя.

Я не могу объяснить, какие именно правила нарушены в предложении «Улетают юг птицы на зимой», но я чувствую и понимаю, что оно звучит неверно. За время освоения родного языка мой мозг привык к другому порядку слов и определённым последовательностям частей речи, поэтому я точно знаю, что, например, после «на» всегда будет «юг», а не «зимой».

Мы все очень хорошо знаем, что даже в теории что-то из ничего образоваться не может. Таким образом, исходя из логических соображений, для того, чтобы произвести какой-либо продукт нужно сначала подготовить для него все необходимые ингредиенты.

Например, для того, чтобы быстро и непринуждённо сказать: «Женщина, вы мне экран вашей шляпой загораживаете», мой мозг автоматически предоставляет мне нужные сведения о необходимых последовательностях, с помощью которых я смогу составить данное предложение.

Эти сведения находятся в гигантском архиве долговременной памяти, непосредственно связанном с моим подсознанием. Если бы я подключил аналитическое мышление и попытался произнести ту же фразу, при этом пропуская её через сознательный коррекционный фильтр, то она звучала бы совершенно по-другому: «Ээ… Как это… Шляпа, простите, пожалуйста… Я не видеть фильм… Ой, не видел… Ой, не вижу!»

Форсированная преждевременная речь на иностранном языке не способствует его освоению. Более того, на начальном этапе все наши усилия и старания в этом направлении будут не более чем потерей драгоценного времени. Вместо этого мы должны постоянно слушать и впитывать доступную для понимания информацию.

Период молчания и процесс глубокого аудирования занимают в среднем от шести до восьми месяцев. Обычно после этого промежутка времени человек начинает относительно свободно выражать свои мысли на иностранном языке, не задумываясь о грамматических правилах, поиске подходящих слов и синонимов к ним. Изучающий концентрирует внимание исключительно на смысле того, что он собирается сказать, но не на корректности этих высказываний.

С другой стороны, это совсем не означает, что вы должны заклеить свой рот скотчем и не при каких условиях не пытаться заговорить. Никто не запрещает вам этого делать. Понуждая себя к общению через силу, вы не повлияете негативным образом на сам процесс освоения иностранного языка.

Однако это также не внесёт значительного вклада в его развитие. На начальном этапе обязательно говорите только тогда, когда вам захочется, или когда вы действительно будете чувствовать в этом необходимость.

 

Качество против количества

Слова, несомненно, являются важнейшей составляющей любого языка. Но имеет ли значение размер нашего словарного запаса и есть ли смысл в заучивании десятков тысяч слов? Почему мы знаем перевод к каждому из них, но так и не способны понять даже самую простую иностранную речь? В этой главе мы подробно рассмотрим эти вопросы и узнаем, почему количество выученных слов не предоставляет нам гарантированную свободу общения.

История, которая произошла с одной из студенток моего американского единомышленника, а также преподавателя английского языка, наглядно демонстрирует последствия вышеупомянутого заблуждения. Находясь в своей родной стране, Янмей выучила приблизительно пятьдесят тысяч слов английского языка.

Для сравнения, словарный запас среднестатистического выпускника факультетов социологии и права в Гарвардском университете составляет примерно от двадцати до тридцати тысяч слов, а словарный запас американского школьника – от десяти до двадцати тысяч слов.

После успешной сдачи теста TOEFL Янмей прилетела на учёбу в Америку с выученным наизусть английским словарём и безупречным знанием соответствующей грамматики. Но по прибытии в страну она будто оказалась на другой планете, а язык, на котором говорили местные обитатели, был не английским, а чем-то средним между «клингонским» и «криптонианским».

Всё, что она слышала, по её описанию, было кашей из обрывков фраз, которые ей иногда удавалось ухватить. Она не могла понять ни одного слова из ужасной, дикой, нелогичной и неграмотной речи представителей этой «внеземной цивилизации».

Однако речь американцев, как и любая другая нормальная человеческая речь, возможно, страдает от приемлемой безграмотности, но в то же время совсем не дикая и не ужасная. Первая ошибка этой бедной девушки заключалась в том, что из-за чрезмерного стремления поразить американцев богатой лексикой, она выучила на сорок тысяч слов больше, чем нужно для свободного понимания речи в обеих её формах и ведения диалога любой сложности.

В принципе, здесь нет ничего удивительного. Для жителей стран Восточной Азии запомнить весь лексический запас любого языка, да ещё и своих пару тысяч слов сверху придумать – это всё равно, что запомнить список покупок в супермаркете. Но самую большую ошибку Янмей допустила в том, что заучила все эти слова и перевод к ним наизусть.

СУЩЕСТВУЕТ КОЛОССАЛЬНАЯ РАЗНИЦА МЕЖДУ ЗНАНИЕМ ПЕРЕВОДА СЛОВА И ПОНИМАНИЕМ ЕГО ЗНАЧЕНИЯ НА ПОДСОЗНАТЕЛЬНОМ УРОВНЕ.

Всем нам знакомое «love» имеет двадцать вариантов переводов на русский язык и только одно значение. «Любовь» не является значением этого слова, как многие могут ошибочно предположить, а только аналогом его произношения и написания в русском языке. Значение у этих слов одно, и оно невербальное.

Таким образом, перевод может служить только в качестве вспомогательного компонента для понимания базового значения слова. Способностью синхронно проводить аналогии с родным языком и наоборот обладают профессиональные переводчики, получившие соответствующую специальность. Нам же необходимо просто свободно и без усилий понимать речь и выражать свои мысли на иностранном языке.

Когда мы произносим что-либо вслух или мысленно, мы не представляем себе образ сказанного. Например, когда говорим «мороз», то не рисуем в уме снежные пейзажи, покрытые инеем деревья или вьюгу. Однако всё равно способны с полной уверенностью использовать его по назначению и в правильном контексте.

Значение, в свою очередь, нельзя произнести, потрогать, выучить наизусть. Это ментальная ассоциация каждого знакомого нам слова с каким-либо действием, предметом, характеристиками этих действий и предметов и т. д. А вот описанию значений этих слов отведена роль определения.

Конечно же, существуют слова, которые имеют несколько значений, например, «замок» или английское break. Хочу заметить, что почти 80% слов в английском языке имеют несколько значений и могут одновременно быть как существительными, так и глаголами, и другими частями речи.

Но не стоит пугаться, когда в Google Translate при вводе слова get вам выпадет список из сорока вариантов его переводов. Подавляющее большинство из них будут синонимами или близкими по смыслу словами. Автоматические онлайн-переводчики показывают вариации слова в контексте каких-либо фраз или предложений, исходя из конкретной ситуации, но ни в коем случае не сорок его значений.

Для большинства людей, изучающих любой иностранный язык, усвоение лексических единиц является довольно серьёзной проблемой. Кто-то запоминает гораздо быстрее остальных, а кто-то не может выучить и десяти слов.

К большому сожалению, обе группы изучающих даже не подозревают о том, что выполняют пустую бессмысленную работу, иногда ежедневно и по несколько часов перебирая карточки с иностранными словами и их переводами на обороте (т.н. система Себастьяна Лейтнера).

Некоторые учат по словарю, а другие используют всевозможные техники и приёмы для быстрого запоминания. О самой известной и эффективной методике я расскажу позднее, но только лишь в целях демонстрации и предоставления вспомогательного средства для выполнения школьных тестов.

Как это ни странно, но иного применения выученным наизусть словам не существует. Они не переходят из кратковременной в долговременную память, даже если в течение дня вы повторите их тысячу раз. Более того, на следующий день вы будете помнить в лучшем случае 20—30% из них.

Повторение этих же слов по спискам и карточкам в течение недели, месяца или года также не является гарантией свободного использования их на практике. Не имея никакой связи с определённым контекстом, они будут бесхозной, постепенно уменьшающейся в объёме ношей, – дырявым мешком с пшеницей.

Наш мозг, так уж вышло, по своей природе всеми силами отвергает искусственно навязываемую ему информацию, на это он тратит огромное количество энергии. Безусловно, существуют профессии, такие как, например, врач или юрист, в которых знание и способность применения с умом огромного количества фактов и терминов может спасти чью-то жизнь.

Но заучивание лексических единиц в любом иностранном языке совершенно бессмысленно. Отдельно выученные слова сами по себе не значат ровным счётом ничего. Не верите? Спросите любого автоматического онлайн-переводчика.

Слова purpose, goal, target переводятся на русский язык как «цель», но употребляются в абсолютно разных случаях.

•I did it on purpose – я сделал это с определённой целью.

•I have reached my goal – я достиг своей цели.

•Target acquired – цель захвачена.

Вполне можно сказать «I have reached my purpose», и эта фраза будет корректной, как по смыслу, так и грамматически. В то же время я ни разу не слышал, что бы кто-то говорил «I did it on goal», хотя это, казалось бы, тоже выглядит верно. Возьмём, к примеру, слова impact, influence, effect – влияние. Все три являются синонимами и способны к взаимозаменяемости, в отличие от предыдущей группы слов. Однако только influence и impact используются в качестве глаголов в данном смысле.

Также слово impact может применяться, когда мы хотим сказать об ударе или столкновении чего-либо с чем-либо, например, когда один объект во взаимодействии с другим объектом влияет на его поведение. Глаголы yell и scream переводятся на русский язык как «кричать», но употребляются они также в разных случаях, в зависимости от ситуации.

Если кто-то на вас кричит или очень громко и раздражённо пытается вам что-то доказать, то этот человек yell (т.е. кричит), а если кто-то вас напугал, и вы закричали, то вы соответственно screamed (закричали).

Есть ещё и третий вариант: слово shout, обозначающее действие человека, который кого-то громко зовёт или что-то выкрикивает («протестую!», например). В некоторых случаях shout и yell могут быть взаимозаменяемы в качестве глаголов, в то время как слово scream имеет совсем другой смысл.

Необходимо учитывать тот факт, что все словари и онлайн переводчики не могут быть точными на 100%. Любой перевод, даже самый простой и очевидный, является условным. Слово cat необязательно значит «кошка», это может быть и «кот» и «животное семейства кошачьих».

То, о чём я здесь говорю, вы не найдёте ни в одном учебнике или пособии по английскому языку и уж тем более не узнаете из списков слов. Заучивание слов вне контекста не позволит вам употреблять их правильно, своевременно и, что на мой взгляд самое главное, в нужной последовательности.

Именно необходимость в переводе и невозможность верного применения отличает отдельно выученное слово от усвоенного естественным способом в контексте какой-либо фразы, предложения или даже целого текста.

Что же происходит с нашим мозгом, когда мы слышим речь на родном языке, и почему мы способны так быстро и легко её понимать? Ответ очень простой. Мозг человека воспринимает и обрабатывает только ту входящую информацию, которая содержит знакомые ему слова, фразы и т. д.

В то же время он не обращает внимания и как бы пропускает мимо своих «ушей» новые для него языковые конструкции.

Таким образом, мы свободно воспринимаем речь на родном языке, потому что она содержит известные нашему мозгу структуры.

Именно по этой причине студентка Янмей не могла понять даже самой простой английской речи, несмотря на то, что она выучила огромное количество слов. Всё потому, что знакомых и усвоенных её мозгом значений было крайне мало.

Она впервые услышала эти слова в естественном контексте и взаимодействии друг с другом. Отсюда следует вывод, что количество слов не является ключевым фактором свободного общения.

В любом языке есть активный и пассивный словарные запасы. Первый всегда значительно уступает второму по количеству лексических единиц.

Активный содержит слова, которые мы используем в повседневной разговорной речи. Пассивный – это те слова, с которыми мы знакомы и можем без труда распознавать их во входящей информации, но при этом мы не способны употреблять их в разговорной речи так же эффективно, как и слова из активного запаса.

Статистика показывает, что тысяча слов активного запаса любого языка, включая английский (самый синонимичный язык в мире), покрывает приблизительно 80% повседневной речи, а три тысячи слов – 95%.

Для того, чтобы с отличием окончить любой университет Лиги Плюща, нужно иметь в среднем десять тысяч слов в пассивном запасе. Не стоит пугаться пятизначной цифры, поскольку, используя принципы естественного освоения языка, вы не потратите ни минуты на пустое и неплодотворное заучивание.