Член совета Ольвани стоически терпел холодную сырость узкой полоски на южном краю Столовой Горы Лоури, где почти никогда не было ни людей, ни солнца. Определенно, южный край был жалким местом. На голых камнях не росло ничего, кроме напоминающих мох губчатых ростков. Эти растения — единственные, сумевшие выжить под мелким непрекращающимся дождем. Зато никогда не рассеивающийся над южным краем мрачный сырой туман был хорошим прикрытием для заговора. Когда Ольвани и алтерн Джергенс отошли на двадцать шагов от доставившего их сюда флотского блимпа, туман полностью поглотил обоях.

Ольвани в очередной раз поправил поднятый воротник своего плаща я без выражения посмотрел на Джертенса,

— Ты уверен, что экипаж не заподозрит вас? Рукой в перчатке Джергенс сделал жест возражения.

— Мы осторожно проверили их взгляды, хотя они даже не знают этого. Вся эта команда согласна на компромисс с Мэдерлинком. Во всяком случае, наше прикрытие довольно убедительно — мы доставили вас сюда, чтобы проверять слухи о якобы хранящихся здесь запасах гуано, которые не хотят использовать. Наша двухчасовая прогулка не вызовет большого любопытства.

Ольвани посмотрел под ноги на скользкую поросль лишайника. Несколько лет назад они вообще не обращали внимания на грязь в здешних ручьях, на которой не росло ни одной травинки. Когда он пришел к власти, один из его проектов предполагал вывозить эту грязь с южного края. Он думал, что бесплодная здесь, в солнечном месте она должна стать плодородной. По крайней мере, в нее можно добавить немного гуано.

— Трудно поверить, что морские сущи могут существовать здесь, — сказал он Джергенсу. — Во всяком случае, им нужен другой климат.

Джергенс покачал головой.

— В начале лета, когда ветры дуют с внутренней территории, здесь бывает несколько солнечных дней. Вы знаете, в то время туман собирается над северным краем. Небольшие морские сущи поднимаются сюда, чтобы спариться и высидеть яйца. Но их немного, поэтому отложения гуано не привлекали большого внимания. Я был здесь в ясную погоду и видел место, где первые колонисты забирали старые отложения. Они забирали все, и с тех пор почти ничего не накопилось.

От блимпа, который они покинули, послышался свисток.

— Мне кажется, — сказал Ольвани, — что нашим гостям придется подойти довольно близко, прежде чем они услышат сигнальные свистки!

Джергенс усмехнулся.

— Сэр, возможно, вас это удивит, но они очень легко найдут это место. Они прекрасно видят стены утеса ниже уровня тумана, и компетентный капитан, побывавший здесь хоть один раз, легко определит место, где надо подниматься. Я уже четыре раза встречал их именно здесь, — он снова усмехнулся. — Свистки — штука полезная, но мой младший алтерн посылает их для нас, чтобы мы знали, где находится блимп.

Ольвани почувствовал приступ раздражения на собеседника. Неужели этот дурак думает, что он, Ольвани, мог пойти на такую рискованную вылазку, не изучив и не обдумав деталей? Он только кивнул толовой.

— Я надеюсь, что гости не опоздают. Даже представить себе не могу, что здесь можно провести больше нескольких минут и остаться здоровым!

— Они могут появиться в любой момент.

Ольвани заставил себя быть терпеливым. Действительно, не прошло и пятнадцати минут, как кружившийся темный туман потемнел еще больше и превратился в баллон большого блимпа. Боже! Как близко он подошел, прежде чем они смогли его увидеть!

Джергенс пронзительно крикнул, и в ответ с вражеского блимпа донесся тихий голос. Ольвани услышал приказ о сжатии впереди и на корме, об остановке весел, и блимп Мэдерлинка приостановил движение, а затем опустился на поверхность. Люди в чужой форме выпрыгнули из корзины и, рассыпавшись в цепь, начали прочесывать местность. Такая стремительность рассердила его. К чему такая охрана, если они не ждут никаких неприятностей?

Как только отделение прочесало несколько ярдов тумана и вернулось, из корзины выбралось трио и двинулось к ним. Трое в плащах. Лицо Ольвани застыло от удивления. Тройку возглавлял адмирал Норва — главнокомандующий силами блокады!

* * *

Под холодным хмурым взглядом адмирала лицо Ольвани снова стало невыразительным. Он не любил людей, которые из-за своего роста смотрели на него сверху вниз, даже если его визави надо было встретить радушно. Они встречались уже не первый раз, и он не хотел показать открыто свою враждебность, решив, что должен сказать что-нибудь дипломатическое.

— Я сожалею, сэр, что наша встреча проходит под таким отвратительным мерзким дождем!

Норва ответил с усмешкой в голосе:

— Я не буду говорить долго. Мне надо сказать совсем немного. Ты простофиля! Ты уверял нас, что со столовой горы выскользнул один-единственный маленький учебный блимп с недоукомплектованным экипажем и со слабо накачанным баллоном. Ты клялся, что все остальные единицы боевого Флота под твоим неусыпным взором. Не сомневаюсь, что теперь ты понимаешь глупость такого утверждения!

Ольвани, выбитый из колеи таким началом, покраснел. Когда-то…

— Адмирал, если не считать «Пустельгу», за последние семьдесят или восемьдесят дней столовую гору не покинул ни один блимп, даже торговый! Я не могу вообразить, почему вы… — Он повернулся и заметил усмешку в глазах Джертенса. — Алтерн, можешь ты или нет перечислить все блимпы Флота, находящиеся в удовлетворительном состоянии, и их точное местонахождение на данный момент? — он улыбнулся Норве. — Что касается торговых кораблей, сэр, то я могу заверить вас…

Норва непристойно выругался и перевел взгляд на Джергенса. Алтерн покраснел и весь дрожал, но, как расценил Ольвани, больше от страха, чем от гнева.

— Я могу перечислить весь список, сэр! Не было ничего заслуживающего внимания, кроме той нелепой экскурсии «Пустельги». Штаб…

Ольвани сдержанно прервал его.

— Алтерн, разреши напомнить тебе, что я сам принимаю участие в работе Штаба и не пропустил ни одного совещания, так что ни одно важное сообщение не прошло мимо моих ушей. — Он снова повернулся к адмиралу. — Адмирал, я никак не пойму, что вас так беспокоит. Ни один корабль не покинул столовой горы, кроме одного небольшого блимпа. И если вы помните, в последнем полученном от вас сообщении о «Пустельге» говорилось…

Адмирал свирепо прервал его.

— Ты дурак? Я как раз и втолковываю тебе, что отдельные блимпы Флота Лоури организовали действия против нас! Я не знаю, «Пустельга» это была или нет, мне безразлично — хотя я еще не забыл, что донесение об ее отправке пришло с запозданием. Но ради наших будущих отношений, мы не будем это обсуждать! Сейчас я говорю о мощных боевых блнмпах — по-видимому, их было немного, но то, что их было несколько, не вызывает никакого сомнения — действующих в стране ущельев! По моим здравым рассуждениям, этот молодой хулиган Рааб Джеран покинул Лоури не для того, чтобы привезти груз гуано, а для того, чтобы объединить силы, сделавшие налет в стране ущельев! Если он хотя бы наполовину такой человек, каким был его отец, я я сам выбрал бы его для подобного налета, несмотря на то, что он молоди не дослужился до высокого звания, — он остановился, бросил подозрительный взгляд на Джертенса и холодно продолжал обращаться к Ольвани. — Мне кажется, ты не совсем мудро подбираешь своих информаторов!

Ольвани попытался сдержать гнев.

— Адмирал, разрешите заверять вас, что всю сомнительную информацию от нашего Флота я подвергаю тронному контролю. Положение такое, как мы говорим вам, — ни один боевой блимп, если вы не захотите отнести к ним «Пустельгу», не покидал Лоури. И если, а я это «если» подвергаю большому сомнению, по вашему мнению, удар нанесли наши блимпы, то они, вероятно, выжили после того сражения. Но я абсолютно не понимаю, как…

Норва взорвался фонтаном ругательств.

— Послушай, ты, государственный деятель, — мы знаем, сколько блимпов насчитывал каш Флот перед сражением, сколько мы уничтожили и сколько вернулось на Лоури. Отсюда ускользнуло больше, чем одна жалкая «Пустельга»!

Теперь мысли Ольвани заработали более интенсивно. Командующий вражеской блокадой, даже доведенный до такого бешенства, не стал бы появляться здесь только для тога, чтобы высказать все это лично. Норва хочет чего-то другого… Но было бы не совсем умно показать адмиралу, что он повял это! Выиграв время, Ольвани нерешительно проговорил:

— Возможно, это были блимпы Оркета… Норва презрительно усмехнулся.

— Оркет не представляет опасности. Поэтому я приказал, чтобы ты лично явился на встречу со мной. Нас не удовлетворяет, как ты выполняешь своя обязанности. Мы хотим, чтобы ты принял на себя кое-какие обязательства. Если хочешь, можешь назвать это ультиматумом.

Ярость Ольвани, вспыхнувшая после слона «приказал» и усиленная страхом на перспективу увеличивающихся требований, почти не поддавалась его контролю, тем не менее он победил в борьбе с собой и далее ухитрялся улыбнуться. Остановив руку на полпути к бородке, он тихо сказал:

— Я не думаю, что правительство Мэдерлинка хочет, чтобы я перед самыми выборами начал действовать опрометчиво.

Теперь Ольвани был уверен, что, во крайней мере, часть гнева адмирала была симулирована.

— Ольвани, — сухо сказал Норва, — мы не собираемся вести переговоры. Мы пока не собираемся компрометировать тебя перед этими глупыми выборами Если твоя партия победит, прекрасно — мы будем придерживаться прежних соглашений. Если нет — мы начнем вторжение!

Ольвани изумленно моргнул. Он не смог сдержать этого. Вторжение? Не ожидая, пока голод сломает последнее сопротивление? Вероятно, на Мэдерлинке возникая какие-то проблемы, или на Оркете! Но он не сказало своей догадке Норве.

— Адмирал, я не военный человек, но имею доступ ко всем планам Флота и Разведки. Лоури разваливается, как блимп в сражении, и с каждым днем блокады положение становится все хуже и хуже. Но торопиться с вторжением, особенно если результаты выборов покажут, что народ поддерживает программу продолжения сопротивления…

— По нашей оценке, а ваш кроме вас имеем я другие источники информации, выборы пройдут с небольшим перевесом в ту или иную сторону, — сказал Норва. — От вас требуется следующее: с началом вторжения, а если точнее, на день-два раньше, ты должен поднять восстание. Мы не надеемся. что вы захватите всю столовую гору, и не ждем этого. Мы хотим, чтобы вы захватили базу и удерживали зону для приземления наших блимпов. Мы понимаем, что наиболее сильны вы на западе.

Теперь Ольвани пытался побороть внезапное, почтя непреодолимое желание засмеяться. Дураки! Он все продумал на годы вперед; но он даже не предполагал ничего подобного! Они были орудием для исполнения его одиноких мечтаний, а теперь оказывается, у них есть собственные мысли? Он сосредоточился на своем лице, затем голосе и, запинаясь, сказал:

— Я… восстание? Но почему, адмирал, я…

Норва презрительно ответил:

— Если у тебя нет мужества, чтобы сделать это, мы найдем кого-нибудь другого. — Он дал Ольвани время обдумать эти слова, с презрительней усмешкой послушал, как Ольвани, заикаясь, выражает согласив, и вяло прервал его: — Детали будут разработаны в ближайшие, скажем, десять дней. Единственное, что от тебя требуется — абсолютная гарантия, что об этом никто не узнает раньше времени.

Адмирал посмотрел на Джергенса, и Ольвани увидел глаза холодного и расчетливого убийцы. Интересно, как Мэдерлинк может утихомирить Джертенса, если Норва решит, что алтерн представляет излишний риск?

Все еще заставляя свой голос дрожать, Ольвани сказал:

— Алтерн полностью на нашей стороне. Вы можете спокойно говорить при нем.

Норва неуверенно произнес:

— Я уже все сказал. — Затем снова нахмурился. — Но все-таки, я хочу, чтобы ты выяснил, сколько и каких кораблей пробралось в страну ущельев! Они не нанесли большого вреда нам — весь причиненный ущерб произошел по глупости моих отдельных командиров — но этот пустячок меня смущает. Я должен получить сообщение, которое поможет найти их и уничтожить. Ты сделаешь это?

Такая постановка вопроса несколько испугала Ольвани. В этом не было слишком большой необходимости. Он смиренно ответил:

— Адмирал, я клянусь, что использую каждую возможность, чтобы собрать эту информацию. Я не могу поверить, что это были блимпы Лоури, и не стану держать при себе то, что сумею обнаружить. Это я вам обещаю!