Конан проснулся от тихого, едва слышного стука в дверь.

— Ну! — буркнул варвар хриплым со сна голосом, таким образом приглашая друзей войти.

— О, Конан, — изумленно прошептал Иену. — Неужели ты спал?

— Ну, — ответил он, зевая. — Вы готовы?

Аксель улыбнулся, протянул Конану маску. Сшитые Иену маски действительно отлично пропускали воздух. Киммериец примерился, дунул с силой, и волосы Иену взметнулись как от порыва ветра. Конан одобрительно кивнул. Листья агулита, свернутые в трубки и перевязанные тончайшими нитями, понравились варвару не меньше масок. Он никогда еще не боролся с врагами таким оружием.

— Пора идти, — спокойно произнес Аксель, снова взваливая на плечи мешок. Он недолго собирался в эту ночь. Все приготовления были сделаны давно и накануне ему оставалось лишь запастись провизией.

Пленники сложили маски, положили в мешки по дюжине трубок из агулита, затем облачились в кольчуги. Все молчали. Почему-то сейчас каждое слово казалось лишним, будто с ним уйдет какая-то частичка силы. А сила была им просто необходима.

Некоторое время спустя все четверо подходили к воротам города. Небо стало совсем светлым, но солнце еще не поднялось. Вот-вот первый луч скользнет по равнине, озаряя все вокруг ровным белым сиянием. Тогда пленники откроют ворота и выйдут из Вейшана… Еще несколько мгновений… Конан почувствовал, как по спине пробежал холодок — предвестник опасности, схватки, а может быть, смерти. Вся жизнь его до сих пор была заполнена именно этим, но стоило ли роптать? Нет, варвар отлично знал, что Кром — его божество — обращал внимание на киммерийца только при его рождении. Дальше человек должен был жить сам, надеясь на одного себя. Бой — родная стихия для каждого киммерийца. В бою проходит жизнь, и в бою она кончается. И это правильно. Во всяком случае, Конан не представлял себе жизни иной. Конечно, он мечтал о богатстве, о славе, о красивых женщинах, но не в этом он видел истинный смысл своего существования. Мужчина — воин. Всегда. Даже в роскошном дворце, даже в пышных одеждах и даже в постели с любимой…

Конан приосанился, приятные воспоминания мелькнули в его голове, но вдруг раздался быстрый шепот Иену, прильнувшего к щели в воротах. Мгновенно киммериец подскочил к юноше, легонько отодвинул его в сторону и сам посмотрел в щель. Первый луч солнца пробежал по равнине. Стало светло. Пора! Варвар толкнул тяжелую створку ворот — со скрипом ворота открылись, неохотно выпуская пленников на волю. Конан вышел первым, за ним, немного замешкавшись, остальные. Иену, Игалий, Аксель. За городской стеной киммериец остановился, несколько мгновений вглядываясь вдаль, потом обернулся на спутников и…

Лицо его вытянулось, рот приоткрылся. Перед ним стояли, чуть смущенно оглядывая друг друга, незнакомые люди.

В мужском платье, невероятно красивая, варвару улыбалась юная девушка. В ее зеленых бархатистых глазах

Конан увидел свое отражение, спохватился и закрыл рот. Девушка лишь отдаленно напоминала того ершистого парня, с которым варвар познакомился в Вейшане. Тонкие, необычайно нежные черты лица, легкий румянец… Конан почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки… Зная подлые штучки этого города, он никак не ожидал, что Иена окажется такой красавицей. Он протянул к ней руку, но тут взгляд его случайно упал на двух мужчин, стоявших поодаль.

Конан растерялся. Который из них был Аксель, а который Игалий — разобрать было совершенно невозможно. И не только потому, что, выйдя за пределы города, и тот и другой изменили внешность. Киммериец посмотрел на одного, перевел взгляд на второго. Оба были одинаковы! Как две капли воды, как… Оба исполинского роста, одинаково одетые, с одинаковыми русыми кудрявыми волосами и бородами, широкогрудые, голубоглазые, они показались Конану братьями-близнецами. Впрочем, они и были братьями-близнецами. Приглядевшись, вар- вар заметил, что у одного из них нет правой руки.

— Ты кто? — требовательно спросил он, указывая на однорукого.

— Игалий, — густым басом ответил тот.

Конан хмыкнул, с трудом осознавая происходящее, покачал головой. Он не заметил, что путники с таким же удивлением смотрели на него самого.

— Конан, — наконец решилась Иена. — Что с тобой?

— Что? — встревожился варвар, ощупывая свое лицо. — Ничего. Все со мной в порядке.

— Вот именно, — девушка подошла ближе, внимательно вглядываясь в кимерийца. — Ты совершенно не изменился! Ни одной чертой! Что это значит?

Она обернулась к Акселю. Тот пожал плечами, улыбнулся своей прежней улыбкой.

— Это значит, что душа Конана точно такая, как и его внешность. Признаться, я и сам удивлен. Не ожидал…

— Смотрите! — крикнул Игалий, протягивая свою единственную руку в сторону равнины.

К спутникам ползли монстры. Они еще были довольно далеко, но медлить не стоило. Аксель, Иена и Конан быстро наполнили трубки из листьев агулита смертоносным порошком. Кузнец, который одной рукой не мог пользоваться этим оружием, вынул свой меч. Спутники двинулись вперед, навстречу тварям, и вскоре уже могли различить их уродливые морды, кривые когтистые лапы, проворно перебирающие по сухой земле, тяжелое смрадное дыхание… Впереди скакал вожак. Его омерзительная физиономия теперь выражала совсем не подобострастие, как прежде, при первой встрече. Маленькие глазки пылали яростью, пасть кривилась, из нее со свистом вылетали какие-то непонятные проклятья. Другие твари, приближаясь к спутникам огромными прыжками, визжали и гоготали, и в этих жутких звуках тоже не было и следа прежней угодливости. Ненависть! Звериная, опьяняющая ненависть подгоняла уродов, несла навстречу людям. Уже тянулись, дрожа от нетерпения, грязные лапы… Вот-вот вонзят когти, вот-вот раздерут на куски…

— Давай! — рявкнул Конан, и трое с силой дунули в трубки.

Порошок черного лотоса мгновенно смял первые ряды монстров. Оскалив вонючие пасти, твари всхлипывали, падали на землю и тут же подыхали. Только вожак сумел заслониться широкой ладонью. Он отскочил в сторону и теперь уже не так спешил покончить с людьми.

Издав победный клич, Иена с торжеством посмотрела на варвара. Он ответил ей сумрачным взглядом. Конан прекрасно понимал, что первая атака — не последняя Хорошо, что им удалось отбить ее, но монстров много. И сейчас они повторят нападение. Так и получилось. Только спутники вновь двинулись вперед, переступив через десяток подохших тварей, как остальные пошли на них плотной массой. Осторожно, прикрывая грязные морды лапами, злобно рыча, они стали окружать людей. Не сговариваясь, спутники повернулись друг к другу спинами и остановились. И опять порошок черного лотоса окутал монстров, и опять они повалились на землю с дикими воплями. На этот раз порошок попал им в глаза. Раздалось шипение — еще дюжину тварей с выжженными глазами переступили люди.

И тут произошло то, чего они никак не ожидали. Вместо того, чтобы отступить и приготовиться к новой атаке, монстры с яростным воем кинулись на людей.

— Мечи! — рыкнул киммериец, и первый бросился в бой. За ним и Аксель, подняв меч, врезался в самую гущу уродов. Иена встала по правую сторону Игалия, как бы заменяя тому руку.

Конан рубил, продираясь вперед. Одна за другой слетали головы монстров, разваливались рассеченные пополам тела. Твари, обезумевшие, кидались на людей. Казалось, ничто не могло остановить их.

— Конан! — звонкий голос Иены, полный отчаяния, заставил варвара вздрогнуть. Не переставая орудовать мечом, он обернулся. На Италии висела целая куча уродов. Аксель крутился, молча, ловко срезая мечом сразу по две-три головы. Они никак не могли сейчас помочь девушке. Вожак, одной лапой обхватив ее тонкие руки, другой поднял ее и потащил прочь, поскуливая. Эти звуки — «гы-гы-гы» — взбесили варвара особенно. Одним могучим ударом срубив целый ряд монстров, он двумя прыжками оказался за спиной вожака. Меч как в масло вошел в жирное тело урода. Страшно взвизгнув, он повалился на землю, не выпуская девушку из лап. Конан еще раз поднял меч — и голова вожака откатилась от тела. Иена с отвращением оторвала от себя лапы мертвого монстра, улыбнулась варвару и снова бросилась в бой.

Ряд за рядом косили спутники, но тварей, казалось, не становилось меньше. Сотни их покрыли сухую землю равнины, полили ее черной вонючей кровью. На их место становились другие, бой продолжался. Шаг за шагом спутники все же продвигались вперед. Конан, рубивший врагов теперь около Иены, время от времени посматривал на Акселя и Игалия. Братья молча сражались, их мечи летали в воздухе с удивительной быстротой.

Внезапно варвар увидел, как за спиной Акселя оказался длинный тощий урод с маленькой головой и огромной, от уха до уха пастью. Конан с досадой крякнул — как мог Аксель быть таким неосторожным! — и бросился на помощь. Но было уже поздно… С визгом монстр подпрыгнул и вцепился зубами в шею Акселя. Жрец Митры зашатался, в последнем усилии схватил урода за голову. Голова треснула, черная жидкость брызнула во все стороны.

Подскочивший Конан одним ударом клинка откинул монстра. Подхватив Акселя, он оттащил его подальше, мечом отмахиваясь от тварей. На небольшом кусочке чистой земли Конан опустился на колени, осторожно положил Акселя. Могучая шея жреца Митры была перекушена острыми зубами твари, кровь теплым потоком лилась на руки варвара. Выругавшись в отчаянии, Конан наклонился к Акселю, в надежде услышать его последние слова. Но жрец Митры уже не видел друга. Он глубоко, судорожно вздохнул и умер. Тогда киммериец взял его мешок, перекинул за спину и поднялся.

Бой затихал. Еще сверкал легкий, словно воздушный, клинок Иены, еще рубил уродливые тела монстров тяжелый меч кузнеца, но усталость постепенно одолевала и людей, и их врагов. Все реже и реже атаковали твари. То и дело один за другим, свесив длинные языки, они отбегали в сторону и, воя, скрывались в холмах. Когда же в самую гущу боя врезался Конан и в несколько коротких мгновений скосил не менее десятка монстров, враги отступили. Тяжело дыша, бойцы опустились на мокрую от крови землю.

Солнце уже стояло в зените. С рассвета и до полудня продолжалась битва, и даже варвар, привыкший к любым, самым изнурительным схваткам, чувствовал невероятную усталость. Иена же и подавно не держалась на ногах. Едва напряжение боя отпустило ее, девушка упала на землю в изнеможении и так застыла, не в силах шевельнуться. Конан сочувственно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Игалия.

Кузнец, вытирая со лба пот и кровь, сидел на земле и тяжело дышал. Внезапно он поднял голову и хрипло произнес:

— Где Аксель?

Мрачные, не глядя друг на друга, спутники раскладывали из горящих камней круговой костер. Сегодня они потеряли Акселя. Каждый винил в происшедшем только себя. Надо было держаться рядом, а они в пылу битвы забыли обо всем, разделились, и вот Аксель погиб. Друзья вырыли для него на равнине глубокую яму. Твари не должны прикоснуться к телу жреца Митры.

Киммерийцу нравился Аксель. Пожалуй, он все-таки был похож на отца Дана. И погиб тоже в бою… И так же, как пираты отомстили за Дана, Конан отомстит за Акселя. Жаль, никто не прочитает его книгу…

* * *

До сумерков спутники без всяких происшествий прошли расстояние, равное двенадцати полетам стрелы. Скоро на равнину опустится ночь, и монстры вновь выползут из нор. Что же, пусть они попробуют жаркого огня! Плохо, порошка черного лотоса осталось совсем чуть. Не хватит даже на десяток уродов.

Небо постепенно меркло, несколько звезд уже заблестели в мутно-серой вышине. Слабый ветер легко касался обветренных за день лиц странников. Ничто не нарушало тишину равнины.

— Конан, пора? — тихо спросила девушка.

— Нет, — так же тихо ответил киммериец. — Не торопись, Иена. Мы не знаем, как долго могут гореть камни. Нужно поберечь их.

Кузнец молчал. Он сидел на земле, опустив голову на свою единственную руку, изредка тихо вздыхал, и вздох этот был похож на всхлип. Он потерял сегодня единственного брата.

— Игалий, — обратился к нему Конан, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче. — Доставай из мешка жратву. Неплохо бы подкрепиться.

Кузнец раскрыл мешок и достал оттуда большую лепешку, кусок сыра и кувшин вина. Несмотря на усталость, голод все же давал о себе знать. Конан вцепился зубами в лепешку, оторвал от нее порядочный ломоть и проглотил. Иена, следуя его примеру, тоже вонзила зубки в лепешку. Только Игалий не прикасался к еде. Он закинул голову и стал смотреть в небо, словно пытаясь отыскать там след погибшего брата. До сих пор они почти не расставались, и в Вейшан Аксель пришел именно за ним, за Игалием. Сейчас кузнецу казалось, что он потерял все, что время остановилось для него, что никогда не наступит завтра…

Спутники смотрели на огромную фигуру кузнеца — в сумерках были видны лишь очертания — и не знали, чем ему можно помочь. Иена со своим женским чутьем понимала, что подходить к Игалию сейчас нельзя. Он должен сам справиться с горем. Варвар, немало повидавший в жизни, морщился, стараясь изобразить на лице сострадание. Конан и в самом деле искренне сострадал Игалию, но он никогда не умел выражать чувства внешне. Его суровые черты могли лишь искажаться в гневе или кривиться в улыбке женщине.

— Конан! — встревоженно позвала его девушка. Ночь спустилась на землю, и тут же из холмов стали вылезать уроды. На этот раз они не торопились. Ночь — их стихия. На пустом пространстве равнины людям некуда бежать.

Киммериец не спеша достал из плаща кремень и огниво и зажег камень. Ярко вспыхнуло пламя, перекинулось на камни рядом, и вскоре разгорелся костер. Монстры завыли, остановившись.

— Что! — торжествующе захохотал варвар. — Что, отродье Нергала, не нравится?

В ночной тишине его голос разнесся по всей равнине. Твари завизжали в ярости, кинулись к костру. Но первые, опалив шкуру, отпрянули, затоптались на месте, не решаясь подходить ближе. Конан запил лепешку и сыр вином, затем протянул кувшин девушке. Иена с удовольствием сделала несколько глотков, ощущая, как тепло разливается по всему телу, и передала кувшин Игалию. Но тот отрицательно покачал головой.

Твари снова подошли к костру, удобно расположились вокруг него, видимо, собираясь ждать всю ночь. Языки пламени поднялись уже высоко, сквозь них морды уродов казались особенно омерзительными. Красные блики посверкивали в маленьких злобных глазках, из оскаленных пастей свешивались длинные мокрые языки. Даже на расстоянии, через костер до спутников доносилось смрадное дыхание монстров. Иена отвернулась, стараясь не смотреть на них. Игалий не обращал ни на что внимания, занятый своими мыслями. Лишь Конан, лениво развалившись на земле, посматривал на врагов с легким удивлением и любопытством. Ну и ублюдки! У одного вместо пасти присоска, зато когти длинные, острые, как сабли. У другого рог во лбу, тоже оружие хоть куда. Третий безносый, четвертый наоборот с двумя носами, пятый…

Варвару надоело рассматривать монстров, он отвернулся, заворочался, устраиваясь поудобней. Надо спать. Впереди еще долгая дорога.

Под скулеж и причмокивание тварей Конан уснул. Но, может быть, это ему только показалось, потому что он вдруг открыл глаза, осмотрелся. Ничего не изменилось.

Все так же сидели монстры вокруг костра; Иена, скрестив ноги и покачиваясь, бормотала что-то себе под нос. Италии… Италия не было. Конан протер глаза. Наверное, это сон. Где же может быть кузнец? Не взлетел же он на небо. Киммериец посмотрел вверх. Какая-то тень мелькнула на горизонте в черной вышине, но тут же и исчезла. Поблескивали звезды…

— Иена! — Варвар потряс девушку за плечо, но та, видимо, дремала и не откликнулась.

— Кром… — пробурчал варвар. — Или мне все это снится или это штучки какого-то ублюдка. Без черных магов тут точно не обошлось. Игалий!

Киммериец рявкнул во всю глотку. «Игалий-ый-ый!..» прокатилось по равнине. Монстры вздрогнули, зашевелились, засуетились. Конан не обращал на них ровно никакого внимания. Он вглядывался в тьму, надеясь увидеть Игалия живого или мертвого, но все было напрасно. Тогда варвар снова лег — твари сразу успокоились, застыли у костра — и попытался уснуть. Он ворочался с боку на бок, зевал, вздыхал… И вот, когда веки наконец начали слипаться, легкая рука коснулась вдруг его щеки.

— Иена? — тихо спросил Конан.

— Да, любимый… — Девушка погладила его по заросшей щетиной щеке, но киммериец отодвинул ее руку.

— Ты не знаешь, где Игалий?

— Я не знаю… Конан… Иди ко мне…

И варвар не выдержал. Он привлек Иену к себе, впился губами в ее рот… Он целовал ее виски, нежный изгиб ее шеи, жадно вдыхал аромат ее волос. Девушка, сначала нежно ласкавшая его густую шевелюру, застонала, обняла обеими руками горячее, крепкое тело Конана, с силой прижалась к нему. От едва сдерживаемой страсти Иена выгнулась, судорожно вздохнула. Невыразимое наслаждение охватило варвара.

— Мы должны быть вместе… — шептала Иена. — Мы должны…

Конан согласно кивнул головой, вновь приникая к ее рту, но вдруг замер. «Мы должны… должны…» Где он уже слышал подобное? В Вейшане? Или… Ну конечно! Когда он шел в город, эти слова все время повторяли ублюдки, призывая его присоединиться к их теплой компании. Варвар оттолкнул девушку, вскочил на ноги. Иена, не спуская с Конана глаз, в которых мелькали красные блики костра, вновь протянула руки.

— Конан?.. — вопросительно шепнула девушка.

— Ты… суккуб… — выдохнул варвар, с неприязнью и жалостью глядя на нее. Только сейчас он заметил чуть выступающие клыки, кроваво-алые губы…

Иена легко поднялась и пошла к Конану, вытянув руки и усмехаясь. С яростным рыком киммериец отшвырнул ее. Она упала, но тут же встала и снова направилась к нему. Тогда Конан схватил ее в охапку, повалил на землю. Иена вырывалась, извивалась, но руки варвара сжимали ее как тисками. Ногой он подтянул к себе плащ и обвернул им суккуба как мог крепко. Затем достал из мешка Акселя веревку, замотал ею получившийся сверток и только тогда, отдуваясь и вытирая пот со лба, сел.

Бедная девочка! Вот о чем предупреждал ее во сне старик. Что будет с ней, когда утром Конан расскажет о ночных событиях? Но рассказать надо. Они вместе подумают, как быть дальше. С этой мыслью киммериец лег на землю, положил руку на завернутую в плащ девушку и уснул. На рассвете его разбудил тихий, торжествующий вой уродов. Конан открыл глаза. Костер догорал, языки пламени стали ниже, и монстры подпрыгивали, вытягивали шеи, стараясь разглядеть путников, плотоядно урчали. Варвар осторожно развернул Иену. Девушка крепко спала, приоткрыв пухлые губки. Дыхание ее было легким, почти неслышным. Конан наклонился и поцеловал ее.

— Конан? — Иена открыла глаза, улыбнулась.

— Вставай скорей, сейчас догорит костер, — киммериец уже был на ногах и, сурово сдвинув брови, запихивал в плащ мешок Игалия. — Где кузнец, не знаешь?

— Габидонт, — медленно произнесла девушка. Конан остановился.

— Его утащил габидонт? Ты сама видела? Иена кивнула.

— Со мной происходило что-то странное. Голова затуманилась… Я смотрела, как над нами кружится габидонт, как он опускается, хватает Игалия… Ты спал, а у меня не было сил разбудить тебя. Я не могла даже крикнуть. Это чудовище вцепилось в Игалия огромными когтями и понесло, как цыпленка… О, Конан, ужасно… Я так виновата…

— Клянусь Кромом, ты тут ни при чем. Над тобой тоже кто-то позабавился. Ночью ты чуть было не отправила меня на Серые Равнины.

— Я? — Девушка изумленно посмотрела на варвара.

— Ты… — Конан хмыкнул. — Обратилась в суккуба… Что мы только не вытворяли, пока я не догадался, в чем тут дело. Прости уж, но пришлось замотать тебя в мой плащ, не то сейчас я валялся бы здесь с прокушенным горлом… Иена…

Девушка обхватила голову руками и плакала.

— Ну, — растерянно пробормотал варвар. — Чего реветь-то. Вот выйдем с равнины, отыщем того ублюдка, кто все это придумал, и я заставлю его снять заклятье. Иена… Конан топтался на месте, не зная, что еще сказать. Он не умел утешать. Он умел действовать. Но и Иена не умела долго плакать. Вытерев слезы, она встала, не глядя на спутника, взяла свой мешок и прыгнула через затухающий костер.

Монстры взвыли, бросились на нее. И снова засверкал в воздухе легкий меч. Мгновение спустя рядом с девушкой встал киммериец. Теперь их было двое, а тварей, казалось, целое море. Свежий утренний воздух наполнился запахом черной вонючей крови. Уроды клацали зубами, кидаясь на людей, падали, разрубленные мечами, а за ними, суча ногами от нетерпения, дожидались своей очереди остальные. Клинки со свистом врезались в безобразные тела уродов, расчищая дорогу спутникам. Вскоре вокруг Конана и Иены уже лежали десятки мертвых монстров, но на их место тут же вставали другие. Казалось, бою не будет конца. Варвар почувствовал, что хладнокровие начинает изменять ему. Назойливые ублюдки лезли под мечи и подыхали, словно об этом только и мечтали всю свою поганую жизнь. Ни один из них не собирался убегать. Но — Конан видел — не храбрость, а упрямство и ненависть заставляли тварей кидаться на людей. И именно это разъярило варвара особенно.

— Доставай порошок! — крикнул он девушке, прыгая вперед и прикрывая ее собой.

Иена быстро вынула из мешка остатки порошка черного лотоса. Конан закрыл лицо рукой, зажмурился — не было времени надевать маску. Девушка с силой дунула в трубку, и страшный вой раздался сразу из толпы уродов. Кто мертвый, кто ослепленный, они падали на землю, визжали, лаяли… От шума у Конана заложило уши.

— Еще! — рявкнул он, размахивая мечом.

— Порошка больше нет! — задыхаясь, крикнула Иена.

— Кром!

Клинок варвара разил обезумевших ублюдков. Сотни уже лежали вокруг, и опять на место мертвых вставали новые…

Каким-то внутренним чутьем Конан понимал, что девушка устала. Она все так же поднимала меч, с такой же силой опускала его на головы ублюдков, но во всех ее движениях ощущалась невероятная усталость. Еще немного — и она упадет замертво под ноги грязным тварям… Так решил Конан, с удвоенной яростью кидаясь вперед.

Его воинственный клич, казалось, подбодрил девушку. Словно очнувшись, она бросилась за варваром. И монстры не выдержали их натиска. Они пустились бежать, воя, скрежеща зубами и оглядываясь на людей с такой дикой ненавистью, что Иена отвернулась. Она стояла, чуть покачиваясь от усталости. Конан подошел к ней, хлопнул по плечу.

— Неплохо. Клянусь Кромом, совсем неплохо. Девушка покачала головой и опустилась на землю.

— Вставай!

Киммериец схватил ее за руку и дернул.

— Вставай! Нам надо идти.

— Я не могу…

— Можешь!

— Прости, Конан, я не могу…

— Можешь! Нам надо уйти с равнины! Отдохнешь потом. А сейчас вставай!

Он рывком поднял Иену, встряхнул ее и потащил за собой.

Конан и сам не прочь был прилечь на землю и под теплыми солнечными лучами как следует поспать, но он понимал: медлить нельзя. Кто знает, долго ли им еще идти. Горящих камней больше нет, Иена устала так, что вряд ли выдержит еще одну схватку. Единственный шанс спастись — выбраться с равнины как можно скорее. А для этого надо идти. И Конан пойдет, а если понадобится — девчонку понесет на себе. Но лучше все-таки, чтобы она шла сама…

— Иди!

Варвар тащил девушку за руку, она спотыкалась, падала, но он поднимал ее безжалостно — и они снова шли вперед.

Солнце уже клонилось к горизонту. Его жаркие лучи стали мягче, прохладный ветер подул с востока. Холмы на равнине попадались уже реже, но Конан не заметил этого. От жары в голове его помутилось, искры плясали в глазах, и он вдыхал свежий ветер с наслаждением, будто жаждущий глоток воды.

Иена давно уже потеряла сознание и висела на плече варвара. Ее волосы, шевелящиеся от ветра, щекотали его лицо.

Изнуренные жарой, путники не сразу ощутили прохладу наступающего вечера. Но вот Иена тихо застонала, и киммериец опустил ее на землю.

— Иена… — губы его, потрескавшиеся от жары, с трудом шевелились. — Попробуй встать. Надо идти.

Девушка сделала попытку подняться. Ноги не повиновались ей. Тогда варвар достал из мешка кувшин с остатком вина, влил ей в рот несколько глотков, остальное допил сам. Бросив кувшин на землю, он встал, снова взвалил девушку на плечо и пошел дальше.

Вскоре вдали появилась темная полоска. Конан прищурился, стараясь разглядеть, что там, но уставшие за день глаза ничего не могли различить. Пройдя еще немного, киммериец остановился. Заходящее солнце освещало равнину неяркими лучами, и путник ясно увидел наконец темно-зеленую, обрывающуюся внезапно полосу. Кустарник! Конан прибавил шаг.

Спустя некоторое время он уже различал ветки и листья кустов. Чувствуя радостное возбуждение, киммериец не понимал еще, что в глубине души он уже не верил в спасение. Он был готов к смерти, как был готов к ней всегда. Но погибнуть здесь! От лап ублюдков! Для воина такая смерть нелепа. И сейчас, всего лишь за один полет копья от спасительной дороги, Конан сожалел лишь, что не всех тварей они оставили лежать дохлыми на равнине.

А неплохо было бы перебить всю эту свору! Тогда вряд ли пришлось им возвращаться сюда. Люди смогли бы сами спокойно уйти из города. Вот разве что габидонты помешают… Занятый такими мыслями, варвар не сразу услышал странные звуки за спиной. Гортанные крики, топот… Он оглянулся. Темное пятно приближалось с каждым вздохом, и, хотя еще нельзя было различить очертаний, Конану стало совершенно ясно, что в погоню пустились монстры. Он выругался и пошел быстрее. До кустарника оставалось совсем немного пройти, но твари неслись с невероятной быстротой. Варвару казалось, что он слышит уже их тяжелое смрадное дыхание.

Внезапно со стороны кустарника послышались странные звуки. Тягучие, жалобные, словно кто-то плакал. «Кром… Это еще что такое», — с раздражением подумал Конан, не сбавляя шаг. Ловушка? Или неведомая тварь притаилась в кустах? Об этом некогда было думать. Что бы там ни оказалось — с равнины надо уйти. Киммериец оглянулся. «О, Митра…» Путник с благодарностью произнес про себя это имя. А кто же еще, как не Хранитель Равновесия и Податель Жизни смог остановить грязных ублюдков!

Воя, монстры стояли на равнине, протягивали к Конану лапы и что-то выкрикивали.

— Ты должен быть наш-ш…

Различил варвар знакомые слова, усмехнулся, поправил висящую на его плече без сознания девушку и пошел дальше. «Идите к своему Нергалу. Он уж наверняка ваш!» Конан поднял ногу и переступил через кусты.