Дома, Мэри и Майк сидели за обеденным столом, изучая официального вида бумагу. Дэйвид-старший курил на крыльце свою трубку.

— Это она? — спросил Марк от двери указывая на документ в руках Майка.

— Ага. Повестка. В армию призывают, — бодро ответил Майк, — Чуваки из ОВК были сегодня у нас на помойке, раздали такие всем парням подходящего возраста. Меня отправляют в пехоту.

— Я надеюсь, это только сборы резервистов? Базовая подготовка, да?

— Не угадал, отец. Тут всё написано. Действительная военная служба, три года. Наверняка будут и развёртывания в зону боевых действий.

Марк почувствовал, как у него непроизвольно сжались мышцы живота. Если меня вышибут из ФБР, а Майк уйдёт в армию на три года, что мы, к чертям собачьим, будем есть? Моя столярная мастерская в гараже? Это всего лишь отдалённый проект. Мечта вечно-занятого ФБР-овца… Ну, предположим, Майк сможет посылать нам по несколько тысяч в месяц, но он же будет в учебном центре какое-то время… Уильям, с его пожертвованиями… Глупо. Там и так «Социальный Оптимум»… Овощные грядки Мэри на заднем дворе… Можно ещё продать что-нибудь «ненужное» из вещей… Ситуация выглядела довольно печально.

— Но, — сказал Марк — Уильям ведь уже служил, и вернулся полным инвалидом. Ты им говорил про это? Да им и не надо про это говорить. У них должна быть запись в базе данных, разве нет?

— Уильям не считается. Офицер из ОВК там объяснил, почему. Наш Билли уже женат. Так что, юридически, он больше не является непосредственным членом семьи. Кроме того, у них с этого года новый свод правил. Так что, даже если бы Билли и не был женат, я бы всё равно загремел на полный срок. Читай вот тут.

Марк взял повестку и стал читать с места под указательным пальцем Майка: «Вам может быть предоставлено освобождение от действительной службы, если: (а) двое или более из непосредственных членов Вашей семьи погибли при исполнении воинского долга в рядах вооружённых сил США за последние пятнадцать лет, (б) двое или более из непосредственных членов Вашей семьи являются инвалидами боевых действий, с инвалидностью не менее 35%, (в) один из непосредственных членов Вашей семьи является инвалидом боевых действий, с инвалидностью не менее 90%, и (г) в случае если на Вашем иждивении находятся не менее трёх детей в возрасте до 14 лет…» — Ни фига себе, новые правила…

— Вот и я про то же! Освобождение от службы, моя задница! Мне особенно нравятся эти проценты инвалидности. Эй, Билли, сколько процентов, ты говорил, они дают за ампутированную руку или ногу?

— Тридцать, если я всё правильно помню, — отозвался Уильям от двери. Он как раз вошёл, когда Марк читал повестку.

— A они написали: тридцать пять! Великолепно придумано: вся твоя семья может ходить на костылях, а ты всё равно пойдёшь служить по полной программе. Кстати, Билли, ты неправильно подорвался на своей мине. Если бы тебе оторвало руки и ноги на девяносто процентов, у меня был бы какой-никакой шанс откосить от Армии.

— Ну, извини, Микки. Как подорвался – так подорвался. Лучше не вышло, — хохотнул над чёрным юмором Уильям, — И в какие войска тебя загребают?

— В пехоту, братан.

— Задницей в грязь. Нормально. Лучше чем сапёром, по всякому.

— Я помню, ты говорил обратное. Что-то навроде, что сапёры – куда лучше пехоты? — спросил Марк.

— Когда я это говорил, боевого опыта не было. А теперь – видишь, сколько у меня боевого опыта? По самые плечи, — усмехнулся Уильям.

— И что нам теперь делать? — спросила Клэрис.

— Ничего. Приказ есть приказ. Разве у меня есть какой-то выбор? — ответил Майк.

— Ну, не знаю. Уехать в другой город, или что-то вроде этого.

— Если повестка выдана на руки, уехал из города – это как дезертировал из армии. Поставят, на хрен, к стенке и расстреляют. Можно, конечно, рвануть в Мексику. Но это тоже не Копенгаген. Мы же с мексами, вроде как, в состоянии войны? Как только они там выяснят, что я годен к строевой, сразу забреют в свою армию. Воевать в их вонючей армии? Это вообще не фонтан. Не, мой единственный шанс – это если я не пройду медкомиссию.

— Ну, насчёт медкомиссии, братан, не питай иллюзий, — улыбнулся Уильям, — Моя медицинская, к примеру, была короткой и брутальной. Если ты не слепой и способен как-то ползать и жать на спусковой крючок, ты им подойдёшь.

Марк просмотрел повестку ещё раз. — Ты должен прибыть на службу на следующей неделе, так?

— Ага. Медкомиссия послезавтра, в понедельник.

— Ни фига себе! Почему вдруг так сразу? — удивился Уильям. — Когда мне выдали повестку, дали полных две недели, чтобы уладить дела, и всё такое.

— Без понятия. Может, тебе дали две недели потому, что ты школу кончил или был женат? У нас на помойке никому больше пары дней не дали. Думаю, они знают, что на Куче дураков нет. Дашь призывнику две недели – он придумает, как сделать ноги. Чего действительно жалко – так это мою работу. Сейчас я делаю по пять килобаксов в неделю, иногда даже больше. О, да я же вам главного не сказал! Мистер Штольц кипятком писает. Его Арне тоже получил повестку! Теперь он потеряет двух незаменимых работников в один день.

Уильям предложил, — Призыв Арне в корне меняет дело. Мы можем подержать это доходное место для Микки. Надо поговорить с мистером Штольцем. Наверняка, вместо того, чтобы нанимать абстрактных чуваков с Биржи, он предпочтёт, чтобы кто-то из соседей помогал ему на его заводике.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Марк.

— Нашей Сэмми уже четырнадцать. Она может занять место Майка…

— Не будет этого! — сердито перебила Мэри, — Саманта обязана окончить школу!

— Необходимость школьного образования сильно преувеличена, мам. Я, вот, закончил школу, и что? Без моей Рисс, я даже не могу прочитать письмо или подсчитать пожертвования в долбаном ведёрке. Для чего я изучал все эти интегралы и производные?

— Я говорю тебе ещё раз, Уильям: только через мой труп!

— Успокойся, дорогая, — Марк почесал в затылке, — Вы оба в чём-то правы, но, по-моему, Уильям предлагает дело. Да, мы хотели, чтобы Сэмми закончила школу. Но кто мог знать, что Уильям вернётся из Армии… вот так? Извини, Уильям… И что Майк будет призван? А к тому же… — Нет, Марк ещё не был готов сообщить Мэри, что скоро его самого выпнут из ФБР. — Я пойду поговорить с Фредом Штольцем. Кроме того, он вполне может сказать «нет»…

Марк вытащил телефон и нашёл номер в списке контактов. Они договорились встретиться через пятнадцать минут: Штольцы жили в том же тупичке, через три дома вверх по улице. Их дом был по дизайну примерно таким же, как у Марка, только веранда была чуть побольше. Хозяин дома, Фредерик Штольц, помахал Марку и Майку, приглашая их подняться на веранду. Усадив гостей за стол, он сходил в дом и вынес кувшин местного пива и четыре стеклянные кружки. Фредерик и Эльвира Штольц были несколько старше, чем Марк и Мэри, но детей у них было всего двое. Старший сын, семнадцатилетний Арнольд, вскоре присоединился к гостям.

— Я думаю, мы не будем ждать вашего двадцать первого дня рождения, мальчики, — мрачно пошутил Фредерик, разливая в кружки мутноватое пиво, — Если вы достаточно взрослые, чтобы пойти в армию, значит, достаточно взрослые, чтобы пить пиво, разве не так?

Арнольд придвинул к себе кружку и отпил маленький глоток. Марку всегда нравился этот парень. Он был серьёзным и сдержанным, и тратил большую часть своего свободного времени, читая научные книжки и изобретая различные полезные приспособления. Майкл и Арнольд начали работать на Куче одновременно, после того, как Фредерик решил расширить свой завод по переработке пластмасс в бензин. Майк часто рассказывал дома, как Арнольд ухитрялся решать технические проблемы их химических реакторов (или «бомб», как они их между собой называли).

— Майк сказал мне, что он тоже получил повестку, — задумчиво начал Фредерик, потягивая пиво, — Даже не знаю, к чертям, что мне теперь делать. Мы трое построили весь завод, как он есть, считай, с нуля. Конечно, я всегда могу пойти на Биржу и нанять ещё пару работников. Однако, боюсь, с наёмными всё начнёт разваливаться, и очень быстро. Наши бомбы слишком сложны в эксплуатации и обслуживании, чтобы доверять их кому попало.

Арнольд поднял два пальца, прося слова. Марку такая манера очень нравилось. Его Майкл никогда не просил разрешения, чтобы выложить своё мнение. Кожа на кончиках пальцев у Арнольда была чёрная – то ли от химических веществ, то ли от работы с железом. У Фредерика и Майкла пальцы выглядели точно также. — У нас ещё есть воскресенье, отец. Марти сможет меня заменить. Он же был на заводе много раз, и знает, что к чему. Я завтра его проверю, если надо, научу тому, что он упустил.

Мартин был вторым сыном Фреда, и учился в том же классе, что и дочь Марка Памела.

— Я не думаю, что это хорошая идея, Арне, — возразил Фредерик, — Ему всего лишь двенадцать. Помогать по воскресеньям – это одно, а бросить школу и идти работать на полный день – совсем другое. Ты начал работать, когда тебе было уже пятнадцать. Притом, это будет не по закону. То, что мы на нашем заводе делаем, едва ли можно считать безопасным производством.

— Да кто на нашей свалке работает по закону, мистер Штольц? — вмешался Майк.

Марк перебил сына, — Не встревай, Майк. Мистер Штольц абсолютно прав. Марти надо дать доучиться, хотя бы ещё два-три года.

Он взглянул на Фредерика, — Это как раз то, что мы хотели с тобой обсудить, Фред. Нашей Саманте уже полных четырнадцать, и она может идти работать вполне легально.

Марк чувствовал себя предателем. Или точнее, чувствовал себя как один из этих ленивых родителей на Бирже. Ему только намекнули, что он может потерять работу, а он уже отправляет свою четырнадцатилетнюю дочь работать на свалке.

— Конечно, нехорошо, что ей придётся бросить школу, но, учитывая все обстоятельства… — продолжил он как ни в чём не бывало, — Она может учиться по вечерам. Арнольд и Майкл так и делали.

— Вы знаете, мистер Штольц, Саманта очень неплохо разбирается в химии, по крайней мере, на уровне школы. Арне и я сделаем ей хорошие шпаргалки. Вы потихоньку научите её всему остальному, — продолжил мысль Майк. В отличие от Арнольда, он уже почти допил пиво.

— О, я даже не думал об этом. Это отличная идея. Огромное спасибо! Вам, наверное, тоже сейчас нелегко. Вот что: я бы не стал торопиться с окончательным решением. Пусть Саманта приедет завтра на завод вместе с Майком? Посмотрим, понравится ли ей работа, правильно? Потом она может поработать неделю-другую, а там уж решим, стоит ли ей официально уходить из школы.

— Тогда – так и поступим, — кивнул Марк.

— Кстати, — вспомнил Фредерик, — я сегодня разговаривал с одной из этих дамочек из Офиса Военной Карьеры, пока они раздавали свои повестки. Так вот, она проговорилась, что этой осенью начинается регистрация девушек. Не волонтёров, как раньше, а для призыва. Впрочем, «проговорилась» – это не то слово. Это уже и не секрет вовсе. Она сказала, всех от четырнадцати до двадцати лет – перепишут.

— Вот дерьмо! — грустно кивнул Марк. Новость его не удивила. Слухи, что скоро начнётся ограниченный призыв девушек в армию, циркулировали уже где-то с год. Он подумал о безногой Кэйт. Ей не повезло на флоте, но она, по крайней мере, сама решила пойти служить. Получается, у его собственных дочерей даже не будет выбора?

— Пока не о чем волноваться, — поспешил прибавить Фредерик, — План на этот год – всего десять девушек-призывников со всего района Шелдон-Рез.

— Генералам снова не хватает пушечного мяса. Честно говоря, я не врубаюсь, что у правительства за стратегия. Мы воюем по всему миру, причём непонятно за что. Загребают всех парней воевать. А теперь – ещё и девушек. Можно подумать, что в Вашингтоне не понимают, какой ущерб это наносит бизнесу…

— Я тебе скажу, Марк: плевать хотели в Вашингтоне на наш бизнес. И никакой стратегии у них нет, — возразил Фредерик, — и притом, последние сорок лет не было. Ты Холодную Войну помнишь?

— Смутно. Я был ещё в начальной школе.

— Ну, я тоже её не слишком-то помню. Но думаю, тогда всё было куда проще. Есть Америка, и есть Россия. То есть, тогда была ещё не Россия, а Советы, коммунисты. Называй, как хочешь, дела это не меняет. Вот тогда была стратегия. Наделать побольше боеголовок и ракет, чтобы потенциальный противник наложил в штаны от страха и потратил побольше бабок на своё собственное оружие. Дурацкая стратегия, но всем было ясно, что делать. А когда в девяностых Советы скукожились, у американского правительства в голове образовался гигантский бардак. Вместо того, чтобы решать проблемы своей страны, только словами трещали.

— Погоди, а как же «Война с Терроризмом»?

— С каким, в задницу, «терроризмом»? Ты об одиннадцатом сентября? Это всё ЦРУ подстроило. Они после Горбачёва-Ельцина, сидели без работы, вот и придумали найти себе другую цель. Чтобы им побольше бабок отслюнявили.

— Ну, это ты загибаешь, Фред. Теория заговора. Какие у тебя факты?

— Никаких, — легко признался Фред, — Я не про само одиннадцатое сентября толкую. После одиннадцатого сентября, Штаты сразу полезли в Афганистан и в Ирак, правильно? Ты про войну в Ираке помнишь?

— Кажется, да. — Марку было тогда восемнадцать лет, он учился в университете и войны на другой стороне земного шара его мало волновали… Давешний старичок-ветеран в трущобах… — «Буря в пустыне», так?

— Какая, в задницу, «Буря»?! Это, чувак, первая война была, когда Ирак полез в Кувейт. Я про вторую, про настоящую войну. Мы там положили уйму солдат, а местных покоцали – втрое больше.

— Ну да, там был этот козёл, как его, бен-Ладен.

— И опять пальцем в небо, старик. В Ираке был Саддам Хусейн. Ни к Афганистану, ни тем более к Ираку, Усама бен-Ладен никакого отношения не имел. К твоему сведению, бен-Ладена грохнули после GFC версии два-ноль, наши «Морские Котики», и не в Ираке, а в Пакистане. Морпехов там было от силы тридцать человек. Это вообще не война, а спец-операция. Какая это война – тридцать человек?

— У меня было другое представление о «Войне с Терроризмом», — Марк смутно припомнил противо-террористические брифинги, регулярно проводившиеся в ФБР до Обвала. После Обвала исламский терроризм в США как-то сам сошёл на нет. Невозможно угнать рейсовый самолёт – они же больше не летают. И взрывом небоскрёба никого не напугать: разборщики взрывают пустые небоскрёбы каждую неделю, по заранее составленному графику.

— Да нет, старик, я не о терроризме. Терроризм – это был только повод. Знаешь, зачем мы на самом деле ввязались в Ирак?

— Ну?

— Чтобы крутые парни вроде Дика Чейни смогли сделать себе хорошие бабки перед выходом на заслуженный отдых, вот зачем. А вообще, это всё о нефти, газе и других ресурсах. И вот тут – я тебе объясню вкратце, почему у Вашингтона нет никакой стратегии.

— Так?

— Сколько энергетических инициатив правительства ты можешь припомнить? Скажем, с момента когда ты университет закончил?

— Так… Ну, про водородный автомобиль что-то такое было. Потом, «Программа Энергетической Независимости и Безопасности США». Это ещё до GFC. Потом, биоэнергетика, солнечная энергия, устойчивое земледелие. А после Обвала – у нас каждый год какая-нибудь новая президентская инициатива. Только, они же все не работают! Может, только кампания «Велосипед-2020» была немного полезна, так?

— Ну да! Покупаешь новый велик, правительство даёт тебе скидку по налогам – в размере стоимости звонка и фонарика. Мы бы и без всяких дурацких кампаний пересели на велосипеды – как будто у нас была альтернатива? Давай, к примеру, разберём то, что я знаю из первых рук. Сразу как приняли программу «Энергетической Независимости», народ кинулся бурить скважины и добывать природный газ из глинистых сланцев – припоминаешь?

— Ещё бы. Помню, политики говорили, что Америка теперь обеспечена своим газом на сто лет.

— Точно, старик. На сто лет. Хотя, все профессиональные геологи и геофизики насчитали от десяти до двадцати лет максимум. Ну вот, стали бурить скважины через каждые семьсот футов [прибл. 200 м], и рвать.

— Рвать?

— Гидроразрыв пласта. Ну, закачивали в скважины смесь песка с водой под большим давлением. Я тогда только получил доктора и работал в «Бёртоне» – как раз над технологиями гидроразрыва. Это неважно, слушай дальше. Так вот, к 2012 году набурили скважин столько, что цена газа в Америке упала почти до нуля. Два-три бакса за тысячу футов.

— Ну, так нельзя считать, Фред. Тогда, в двенадцатом году, доллар был куда сильнее, чем сейчас.

— Ну, если хочешь всё до последнего цента, умножай на коэффициент инфляции за двадцать лет. В сегодняшних долларах, будет триста или пятьсот баксов за тысячу футов. Всё равно дёшево! Ты опять размениваешься на частности, Марк. Я тебе о стратегии, а ты мне – о ценах. Ещё пива?

— Ну ладно, давай о стратегии, — согласился Марк, пододвигая почти пустую кружку. Майк попытался пододвинуть и свою кружку за новой порцией пива, но Марк взглянул на сына, и тот молча вернул кружку на место.

— Ну вот. Завалили страну дешёвым газом. А по уму пользоваться этим газом не умели. Сколько маршрутных автобусов и такси было в Хьюстоне в 2012 году?

— Автобусов почти не было. Разве что – школьные. Такси – да, но тоже не особенно много. У всех же были свои машины…

— А сколько автобусов в Хьюстоне было на природном газе в 2012-м, знаешь? Ноль! И такси – тоже ноль. И частных автомобилей на газе не было.

— Так ведь и газовых заправок не было. Это сейчас они есть. Ну, для тех последних автобусов, что ещё ходят.

— Насчёт автобусов – можешь не беспокоиться. Им недолго осталось. Дальше – на лошадках будем ездить. Омнибус – средство передвижения будущего. Лучше скажи, ты в курсе, что за пределами США в 2012 было больше пятидесяти миллионов автомобилей на газе?

— Нет. Ты, честно говоря, открываешь мне глаза.

— Тогда, в 2012-м, весь мир был готов использовать газ, а Америка – нет. И мы весь этот газ профукали. Просрали! Начали строить заводы по сжижению газа, заливать в танкеры и отправлять наш газ в Китай или в Индию с Японией. А сейчас – наш газ кончается. Точно геологи предсказали: двадцать лет максимум. Про «газовые трущобы» в курсе?

— Это там, где бедняки строят лачуги вокруг отслуживших газовых скважин? Пожар ещё большой в прошлом году был, по ТВ показывали?

— Точно. Скважина в сланцах работает года три-четыре, и всё – конец. Так, булькает остаточный газ. Вот в трущобах и используют, что осталось. А вокруг трущоб – выращивают какие-нибудь овощи. Вот только воды там годной маловато. Всю воду истратили на эти самые гидроразрывы.

— То есть, получается, что «Программа Энергетической Независимости США» накрылась медным тазом?

— Считай – накрылась. И все остальные программы – тоже. «Нефтяные пески» в Канаде. Весь штат Альберта – как лунные кратеры! Даже хуже, чем в «газовых трущобах», чувак. А этанол! Ты помнишь, как Буш-младший подписал программу этого идиотского этанола в 2007 году?

— Этанол подмешивали в бензин?

— Ну да! Миллионы акров кукурузы засеивали каждый год, и делали из кукурузы этот чёртов этанол. Испортили столько отличной земли. Как будто, учёные и инженеры сразу не сказали всем, что и «нефтяные пески», и этанол для бензина – это вообще не природное топливо. Они – всего лишь «усилитель»!

— «Усилитель»? В каком это смысле?

— В самом прямом. Вот тебе задачка, как в школе. Ты берёшь баррель [прибл. 159 литров] нефти и делаешь из неё бензин. Или дизтопливо, неважно. Пашешь на этом бензине землю, сеешь кукурузу. Потом берёшь шесть тысяч футов природного газа и делаешь из газа химические удобрения. Тебе ведь понадобятся удобрения, так? Осенью собираешь кукурузу. И делаешь из собранного две целых, три десятых барреля этанола. Что ты только что сделал?

— Что я сделал?

— Ты усилил один баррель нефти и шесть тысяч кубических футов газа – шесть тысяч футов газа – это то же самое, что и один баррель нефти, если считать по энергии. Из двух баррелей получилось два и три десятых. В чистом доходе – всего пятнадцать процентов! Не считая твоего солёного пота и всего того ущерба, что ты нанёс природе своим трактором. И за эти пятнадцать процентов мы медленно гробили наши поля? А с «нефтяными песками» – примерно такая же история. Вложив один баррель хорошей нефти и один баррель-эквивалент природного газа, получаем три с половиной барреля тяжёлой, щелочной, отвратительной жижи, которую и нефтью-то можно назвать только с натяжкой. И лунный ландшафт в придачу.

— Я так понял, что «усилитель» – это когда надо сначала вложить в процесс настоящую нефть, чтобы получить лишь немножко больше нефти?

— Точно так! Это же элементарная химия. Закон Сохранения Вещества и Энергии. Кстати, уже после Обвала, некоторые дураки-фермеры попробовали обойтись без химических удобрений. И начали калечить землю гораздо быстрее. Ну, ты знаешь, что из этого вышло.

— «Пустая Земля» в Айове?

— Ага. И такие же пустыни, только поменьше – во всех других штатах.

— Понятно. Но ты хотел мне сказать про стратегию нашего правительства.

— Так я как раз об этом! Никакой «стратегии» нет, только имитация бурной деятельности.

— Да, но экономика-то на подъёме.

— На каком-таком «подъёме»?! Ну-ка, просвети! Что конкретно в нашей жизни стало лучше за последние, скажем, семь или десять лет?

— Инфляцию побороли!

— Ну да, возможно, что двадцать два процента в прошлом году выглядят получше, чем сорок восемь процентов в год немедленно после Обвала. Однако, Марк, инфляция – это не «вещь в себе». Это всего лишь математическая функция. Скорость изменения какой-либо вещи. Математики говорят: «производная». А вот «вещь в себе» – это Американский Доллар. И он продолжает падать! Становится легче и легче, каждый месяц, каждый день. Уровень инфляции лишь говорит нам, что падение доллара теперь не такое быстрое, как раньше. К примеру, ты прыгаешь с парашютом, а парашют не раскрывается. Ну, и ты через какое-то время говоришь себе: великолепно! Моя скорость падения стабилизировалась. Однако, продолжаешь при этом падать. Какая тебе разница, ударишься ты о землю со скоростью сто десять или сто одиннадцать миль в час?

— Телевидение стало лучше, мистер Штольц, — вдруг ввернул Майк, — Я прекрасно помню, раньше было больше ста каналов и нечего смотреть. А сейчас у нас в Хьюстоне каналов всего три, и все три – классные! Хочешь музыку – переключаешь на «Галвестьюб». Новости – на «CNN». А лично я предпочитаю «SRTV». Там показывают клёвые боевики, и без рекламы. Смотришь фильм, как на DVD – без этих дурацких перерывов каждые пять минут.

— Ну, с этим аргументом не поспоришь, Майк, — улыбнулся Фредерик, — Телевидение определённо стало лучше. Ты до Обвала телевидение не помнишь! До Обвала, приятель, американское телевидение было настолько идиотским, что с ним ни делай – всё улучшение.

— Говоря о телевидении, — сказал Марк, — вчера по «SRTV» передавали в новостях, что в этом году у нас в Округе Харрис добавят целых шестьдесят новых врачей. Это вдвое больше, чем в 2027-м. Ты – врождённый пессимист, Фред. Кое-что становится лучше!

— И опять в белый свет, как в копеечку, Марк! Тебе рассказали, сколько врачей добавят, но при этом забыли сказать, сколько в этом году закончат практику. Просто из-за преклонного возраста.

— И сколько?

— Триста шестьдесят! Я тебе ещё раз говорю: надо постоянно сверяться с реальностью. Они тебе говорят по телевизору: шестьдесят врачей добавим! А ты такой: бац! И выглядываешь в окно! У нас была частная практика на углу, так? Два врача-специалиста, три медсёстры.

— Так. Теперь она закрылась.

— Видишь? До Обвала в Техасе было 240 практикующих врачей на каждые сто тысяч населения. А сейчас – всего сорок. С половинкой. Сверка с реальностью! Я постоянно сверяюсь.

— Ну, я тоже сверяюсь. Про врачей не знаю, а вот про автобусы – ты абсолютно прав. В прошлом году, к примеру, Клэрис ездила в Галвестон на автобусе. А теперь этого маршрута, как они выражаются, «больша нета».

— Так точно, командир! «Больша нета»! И вообще, мы стали употреблять это уличное выражение уж больно часто. Например, мы говорим: «такого-то и такого-то маршрута автобуса больша нета». Или: «на Куче свободных делянок больша нета». Или так: «в нашем колодце воды больша нета». И так далее… Реальность говорит мне, что у нас всё, абсолютно всё приходит в упадок.

— Абсолютно всё?

— Абсолютно всё, Марк. Пятнадцать лет назад наши дети разгуливали в кроссовках «Найк» и в одежде из модных магазинов. Десять лет назад – в простых джинсах с толкучки. Пять лет назад – в перешитой подержанной военной форме и в сандалиях из старых покрышек. А сейчас они одеты в то, что осталось от подержанной военной формы. Со всеми дырками! А сандалий у них больша нета! Ну-ка, давай продолжим эту последовательность на пять лет вперёд. А потом – на десять!

— Это зависит от района, Фред. Наши-то дети босиком не ходят… — возразил Марк. То, что говорил сосед, относилось скорее к трущобам на севере, а не к их собственному району.

Уголком глаза Марк заметил, как Майк потихоньку задвинул свои необутые ноги под кресло, и поправил своё наблюдение, — Ну, разве что, иногда…

Ну ладно, положим, что слово «иногда» было применимо только к старшим: Уильяму, Клэрис и Майклу в семье у Марка и к Арнольду в семье Штольцев. Младшие дети Марка, родившиеся уже после Обвала: Саманта, Памела и Патрик – бегали босиком не просто «иногда», а практически всё время. Но ведь это же не потому, что они бедные! Сандалии у них у всех есть, а Мэри и Марк постоянно напоминают детям, что надо обуваться, прежде чем выходишь из дому. К сожалению, далеко не всегда это работает. Патрик ещё как-то слушается родителей, а с дочками – никакого сладу. Почему им так нравится бегать босиком? То ли это мода у них теперь такая, то ли просто они берут пример с подружек.

— Ну ладно, Фред, — согласился Марк. — Пусть будет по-твоему: упадок. Но нет же ничего вечного. И упадок когда-нибудь должен прекратиться.

— Он и прекратится, приятель. Я даже тебе скажу – когда. «Нулевой Год». Помнишь, я тебе книжку давал почитать? — Фредерик долил пива в свою кружку и потянулся, чтобы добавить пива и Марку. Марк провёл над своей кружкой ладонью, показывая, что ему на сегодня хватит.

Конечно, Марк прекрасно помнил эту книжку про революцию в Камбодже. Далеко не бестселлер. До Обвала, средний американец держался от таких политически-нагруженных книг на расстоянии пушечного выстрела. Как такое можно вообще читать? Отвратительные подробности, и нет Голливудского хеппи-энда. А у интеллектуально-продвинутых американцев, которые подобные книжки всё-таки читали, от ужаса шевелились волосы на голове. И крепко верилось, что марксизм мёртв. Там был ещё этот фанатик-коммунист, товарищ Пол Пот. Кажется, он учился в «Сорбонне», на радио-инженера. Вот этот самый Пол Пот и придумал название для революции: «Нулевой Год». Отменили города, магазины, дороги, деньги, электричество, компьютеры и телефоны. Даже обувь и очки объявили выдумкой капиталистов и тоже отменили. «Разжиревший» средний класс подлежал уничтожению. Товарищ Пол Пот так и сказал: «Оставить вам жизнь – это не доход, отправить вас в расход – это не расход»… М-да. Для Кампучийского врача (или полицейского, учителя, инженера) «Нулевой Год» наверняка был тем же, чем Обвал стал для американского среднего класса. Концом всей цивилизации. Ты ещё помнишь хорошую жизнь, но она уже не вернётся.

Чёрт побери, Фредерик прав, заключил про себя Марк.

— Ну ладно, скажем, я согласен с твоей оценкой ситуации, Фред. Экономические инициативы провалились, доллар падает как кирпич, и дети бедняков в трущобах ходят без обуви. Но это ещё не значит, что у правительства нет стратегии. Откуда ты знаешь: может, она есть, но ещё не сработала? — Он допил пиво.

— Ещё кружечку, Марк? — с готовностью предложил Фред, поднимая кувшин.

— Нет, спасибо, Фред. Нам пора идти. Только напоследок объясни, почему ты считаешь, что у Вашингтона нет стратегии.

— Стратегии у них нет, Марк. Но взамен у них есть хорошая тактика. Вот Пол Пот, в Камбодже. Как всякий радикал, он был дурак. Хотел изменить всё, и сразу. А Вашингтон – не-е-ет. Там не дураки сидят. Они хотят приземлить Америку в наш «Нулевой Год» потихоньку. Постепенно. Без эксцессов. Хочешь пример ближе к дому? Извини, если не очень полит-корректный, и не принимай близко к сердцу.

— Ладно, выкладывай свой неполиткорректный пример. Я уже достаточно пива выпил, чтобы принимать что-либо близко к сердцу.

— Ну ладненько. Скажем, в Венесуэле ещё осталась какая-то нефть. Президент США находит повод, и отправляет туда твоего Билли – защищать свободу и демократию.

— Ему не нравится, когда его зовут «Билли».

— Ладно, пусть будет «Уильям». Уильям честно обменял обе руки и оба глаза на сотню-другую баррелей нефти, вот и всё. Он, кстати, до армии собирался в медицинский, так?

— Да, собирался, — подтвердил Марк. Его немного передёрнуло. Это была тема, которую Мэри и Марк предпочитали не трогать, — Не всё в жизни получается по-плану, знаешь ли…

— Вот почему, приятель, у нас хватает сборщиков пожертвований «Пути Спасения» и не хватает врачей… Ладно вернёмся к нашим баррелям нефти. Итак, Уильям заплатил своим увечьем за несколько сотен баррелей нефти. Нефть привезут в Штаты, сделают из неё бензин. Ну, немножко отстегнут вам в Полицию, пожарным, спасателям. Опять же, президентскому самолёту надо на чём-то летать. Остальное куда? Правильно: чтобы твоему Майку и моему Арне было что залить в бак бронетранспортёра для защиты свободы и демократии где-нибудь ещё. Где осталась нефть. Это такая весёленькая карусель: война за возможность воевать дальше, за возможность воевать дальше, за возможность воевать дальше. Ad infinitum… Вот только ли есть у нас альтернатива этим войнам?

— Ну?

— Допустим, мы можем вернуть всех солдат домой. Остановить войны, закрыть границы. Ан нет! В этом случае, «Нулевой Год» в Америке произойдёт не постепенно, а моментально. Вместо того, чтобы убивать людей в отдалённых странах и тащить их ресурсы в США, мы сразу начнём убивать друг-друга, и прямо тут, в Америке. Душить друг-друга будем. За ту последнюю бочку нефти, что у нас останется…

— Как-то у тебя грустно всё получается, Фред, — кивнул Марк, — Но ты, похоже, прав. Ладно, мы у тебя и так уже засиделись. Вечеринку парням будем устраивать завтра?

— Ещё спрашиваешь? И спасибо за Саманту…

Прямо с порога, Майк заглянул в пролёт лестницы второго этажа и крикнул, — Сэмми, какого чёрта ты там делаешь?

— Заткнись, Микки, — отозвалась Саманта из комнаты девочек на втором этаже, — мы тут пытаемся делать уроки.

После переселения к ним Дэйвида-старшего и свадьбы Уильяма и Клэрис, обе дочери Марка были вместе в одной спальне, а Майк и Патрик – в другой. По субботам до ужина, трое младших детей должны были сидеть в своих комнатах и делать домашние задания.

— Спускайся сюда, Сэмми, у нас для тебя новости, — продолжал кричать Майк.

— Позже, Микки. Мне надо закончить задание по НиТ. Нам его сдавать в понедельник!

— По «Науке и Технологиям»? Тогда, тебе будет вдвойне полезно услышать нашу новость! Кроме шуток, оставь свои тетрадки в покое и иди сюда!

На лестнице раздался топот босых ног, и Саманта появилась в гостиной, — Что там у тебя за новость?

Она ещё была наполовину уверена, что это очередная шутка Майка. Тот любил разыгрывать младших по любому поводу.

— Твоё задание по НиТ только что заменили практической работой! Мы тебя продали, со всеми потрохами. На Кучу, к мистеру Штольцу!

Чёрт возьми, подумал Марк. Как Майк догадался, что я именно «продал» Саманту на Кучу? Очень вовремя и со всеми потрохами.

— Ты не шутишь?

— Я же сказал: кроме шуток. Ты завтра идёшь со мной на завод. Я покажу тебе, как работают наши бомбы. А насчёт сегодня, – я после ужина дам тебе мой секретный блокнот, начинай разбираться. Там тебе будет и Наука, и Технология!

— Вы что, всё решили без меня? — закричала Мэри с кухни, — Я же вам сказала: только через мой труп!

— Успокойся, дорогая, — попытался разрядить обстановку Марк, — Мы всё хорошо обсудили со Штольцем. Это единственно разумное, что можно сделать в сложившихся обстоятельствах.

Ничего себе: «сложившиеся обстоятельства»! Но ведь не Марк же их так сложил! Эти козлы-генералы в Пентагоне и эти клоуны в вашингтонской штаб-квартире ФБР сложили эти самые обстоятельства так, что ни хрена не сделаешь, хоть расшибись.

— Окончательно ничего не решено, — заверил он Мэри, — Саманта поработает у Фреда неделю-другую, а там посмотрим.

Именно так: «а там посмотрим». Вполне вероятно, что через неделю-другую «Мясник» убьёт кого-то опять, Марка за это выпнут из ФБР, и Саманта окажется единственным работником в семье. Не считая Уильяма и Клэрис с их долбаным «Социальным Оптимумом» и компенсацией, которой ещё ждать и ждать.

— Я напишу записку в школьный офис, Памела отнесёт её в понедельник утром, — закончил Марк.

— Мне не нравится вся эта затея, — сказала Мэри.

— Никому не нравится. Это жизнь, дорогая. Давай лучше обсудим, что делать для прощальной вечеринки Майка.

Мэри внезапно появилась в дверях кухни со слезами на глазах. Вовлечённая в обсуждение возможной работы Саманты на свалке, она не успела осознать, что её сын уходит на настоящую войну, на долгие три года. Только теперь она поняла, что может потерять сына навсегда…