Через пять минут Марк вернулся в свой кабинет чтобы продолжить сортировку оставшихся бывших спецназовцев. Это должно сработать, в конце концов! Он чувствовал себя как рыбак, борющийся с огромным тунцом: рыба ещё не на палубе, но уже прочно на крючке. Ещё два часа работы, и у него в папке было девяносто две фотографии, скопированных из PDF и готовых к показу Линде и Педро Эспинозо. Для объективности следствия, он удалил имена и все остальные данные, оставив только номера файлов. Великолепно, что общее количество фотографий было меньше сотни. Разные люди по-разному рассматривают фото. У некоторых, мозг отключается уже после десятка-другого фотографий, и все остальные лица выглядят одинаково незнакомыми. Будем надеяться, что зрительная память Педро получше, чем его вербальные способности… Архивирование файлов и отправка их на электронную почту Кима заняла считанные секунды. Добро пожаловать в лодку, господин тунец! Не сорвись с крючка!

Оптимистическое настроение Марка не улетучилось до самого вечера. Даже после того, как Ким прислал ему СМС, сообщив, что Педро и Линда пролистали все 92 фотографии и не смогли идентифицировать преступника, он не почувствовал разочарования. Всё дело в концентрации внимания. Завтра они перетасуют фотографии и попробуют опознание ещё раз. К тому же, надо добавить туда ещё фотографии, которые Том выкачает к завтрашнему дню из базы Пентагона. Можно также попросить экспертов поехать к свидетелям и сделать фоторобот преступника, а затем прогнать программу сличения лиц. На служебных фото из файлов изображены молодые люди, отлично выбритые, с короткими армейскими стрижками и в безупречной парадной форме, рассуждал Марк. Добавить им несколько лет возраста, растрёпанные волосы, потёртую одежду, – и будет совершенно другой вид. «Типа, старый такой,» — улыбнулся он про себя, «но не такой старый, как Вы, сэр.» Отличное описание! Ещё лучше будет, решил Марк, если мы сможем отретушировать фотографии. Натали отлично владеет графическими редакторами. Она может добавить возраст, изменить причёску и заменить военную форму на чёрную майку, чтобы всё соответствовало полученному от Линды Эспинозо описанию преступника.

Из Участка, Марк поехал прямо в лавку «леди-дизайнера» возле школы. Сразу было видно, что за последние четыре года бизнес значительно вырос. Теперь бывший гараж выглядел почти как настоящий магазин. Кроме впечатляющего выбора браслетов, анклетов и других подобных вещей, в лавке продавалось всё «самое необходимое» для настоящего хиппи: от бандан и солнцезащитных очков до самодельных табакерок, курительных трубок, папиросной бумаги, табака-самосада и, естественно, марихуаны. Две школьницы, возрастом чуть постарше Памелы, пожирали глазами витрину с коллекцией браслетов из бисера.

Дежурная продавщица магазина, девочка лет двенадцати, заметив велосипед Марка, подбежала к двери и крикнула куда-то в глубину дома, — Па?! Тут к нам чувак в штатском! На полицейском велике!

Девочки-школьницы оглядели Марка с ног до головы. На их лицах было любопытство с оттенком страха. Двадцать секунд спустя, «Па» появился в гараже. Он был лет сорока, с длинными волосами в стиле Джона Леннона. Для полноты впечатления, его волосы были подвязаны расшитой бисером ленточкой, а на носу красовались и круглые Джон-Ленноновские очки. Чёрную майку украшала надпись: «СКАЖИ НЕТ СИНТЕТИЧЕСКИМ НАРКОТИКАМ. Химия убивает тебя и природу.»

— Ко мне, начальник? — спросил «Па» — Я вашим парням в Околотке уже говорил: у нас всё абсолютно законно. Мы – ответственный бизнес.

Марк и сам видел, что, как минимум, официальная часть «бизнеса» велась ответственно. Объявление на стене гаража уведомляло «уважаемых клиентов», что всё, предназначенное для курения чего бы то ни было, не продаётся лицам, не достигшим четырнадцати, никаких исключений, даже не просите, спасибо, хорошего Вам дня.

— Расслабься, приятель. Я здесь в качестве «уважаемого клиента», не более того, — сообщил Марк владельцу.

Хозяин расплылся в улыбке, — Ой, тогда извини, старик. Сейчас времена такие: не знаешь, чего от кого ждать. Меня зовут Джон, кстати, — он протянул было руку для пожатия, но решил не делать этого и с извиняющимся жестом продемонстрировал Марку ладони, густо покрытые красноватой деревянной пылью. В левой руке у него была наполовину отполированная курительная трубка и кусочек наждачной бумаги. — А что ты куришь? Табак, Травку или Смесь?

— Меня зовут Марк, и я не курю. К счастью или к несчастью… Просто нужно купить подарки, — Марк указал на витрины с поделками из бисера.

— А, ну зашибись, старик. По вопросу бисера, Кири даст тебе самый что ни на есть профессиональный совет. Это не моя часть магазина, уж всяко. А теперь, ты извини, старик, я должен закончить эту трубку. «Уважаемые клиенты» не могут ждать.

Марк улыбнулся и кивнул, и Джон исчез обратно в дом. На спине его майки было написано: «КУРИ ТОЛЬКО НАТУРАЛЬНОЕ. Без ущерба для окружающей среды и здоровья».

— И что бы Вы хотели, сэр? — спросила девочка-продавец.

— Вы всё ещё продаёте цейлонки?

— В смысле, кама'а-оле? Гавайские босоножки?

— Ну да, наверное, это они. Мне нужно четыре пары, пожалуйста.

Девочки-школьницы снова посмотрели на Марка с оттенком страха. Теперь они думают, что я какой-то фетишист, подумал Марк.

Однако, покупка в целом прошла великолепно. Юная продавщица Кири действительно была экспертом в области молодёжной моды. Школьницы вскоре перестали смотреть на Марка букой и присоединились к Кири, предлагая второе, и третье, и четвёртое, и кто-их-теперь-сосчитает веские мнения. Следуя советам девочек, Марк вдумчиво выбрал свои подарки. Для Памелы, «гавайские босоножки» были светло-зелёные с коричневым (они великолепно подойдут к школьной форме, сэр!) Жёлтая с оранжевым пара, с бусинками-«смайликами», была как будто специально сплетена для Клэрис (отличная пара кама'а-оле для оптимистов, сэр!) Чёрную пару для Саманты Марк выбрал сам. Тут уж он совершенно не нуждался в советах: в нитки бисера были вплетены зачернённые и частично отполированные крошечные шарикоподшипники, которые идеально подойдут к этому её механическому цветку, подарку мальчишки со странным электросварочным именем Зап.

Наконец, Марку очень понравилась роскошная чёрная-с-золотом пара, и он решил приобрести её для Мэри. Почувствовав, что тут речь идёт о самом главном подарке дня, Кири немедленно стала предлагать аксессуары, и Марк закончил покупкой не только сандалий, но и подходящего к ним по стилю браслета из бисера и соответствующих бус. (Если это для вашей жены, сэр, бусы и браслет – это ваще необходимо! Вы знаете, сэр, вот эти кристаллы в середине – это же настоящий Сваровски! Они очень редкие! Их добывают только на Куче, сэр!)

Сервис у Кири был поставлен не хуже, чем в каком-нибудь дорогом магазине высокой моды до Обвала. Сначала размеры сандалий были скорректированы под размеры будущих владелиц (Хорошо, что я позаботился утром записать эти размеры, подумал Марк.) Затем подарки были упакованы в красивые коробочки, сделанные из старых глянцевых журналов. Затем Марку объяснили, что цены тут «фиксированные» и назвали сумму: четыре тысячи пятьсот долларов. По запросу Марка, Джон-Леннонского «Па» позвали в гараж, и он тут же дал Марку щедрую оптовую скидку. Весь лот ушёл всего за $3800. Стоит столько же, сколько одна пара обычных сандалий из старых покрышек, подумал Марк. Зато удовольствия куда больше. За цену одной пары этих немодных, ужасных и «бесполезных» сандалий, он приобрёл «обувь» сразу для всех четырёх леди!

Из магазина хиппи Марк отправился на рынок и купил в пекарне огромный, семейного размера, яблочный пирог. Румяный и чуть присыпанный сахарной пудрой – в точности, как Мэри любит. Подготовка к сегодняшнему сражению «Домашней Гражданской Войны» была завершена.

Приехав домой, Марк обнаружил Дэйвида-старшего и Уильяма сидевшими на крыльце.

— Так, подкрепление прибыло, — прокомментировал Уильям, услышав характерный стук прислонённого к перилам велосипеда.

— Надеюсь, вы ещё не начали воевать? В смысле: без меня? — Опять Саманта не послушалась, подумал он. Только раздаёт обещания «по-настоящему» направо и налево.

— Нет, командир. Войска ещё только строятся. Младшие кушают ужин, стрельбы не слышно. В качестве миротворцев ООН сегодня – дедушка Дэйвид и я. Вот сидим пока, любуемся синим небом. Отдых перед боем. Я где-то читал, что так положено перед крупной битвой. Но в Инженерных Войсках у нас ничего подобного не практиковалось. Сапёры под ноги должны глядеть, а не на небо, — Небо сегодня было по-прежнему облачным, но Уильям, с его четырьмя десятитысячными мегапикселя, условно считал его синим.

— А где Клэрис? — спросил Марк, скидывая перед порогом сандалии.

— Наверху, — ответил Уильям. — Она сидела с Дэйви весь день. У него с утра была температура.

— Может, надо отвести Дэйви к врачу? — спросил Марк. Может быть, стоит отложить сражение ещё на день? Без Клэрис, их домашнего миротворца-профессионала, сражение могло получиться слишком личным. От Дэйвида-старшего пользы было мало, а Уильям по сравнению с Клэрис был жалким любителем. К тому же, в последнее время он стал частенько переходить на сторону «Южан», а миротворцам на чью-либо сторону переходить не положено.

— Я её спрашивал. Она говорит: а смысл? Врач посоветует всё то же самое: Аспирин, побольше жидкостей, и постельный режим. Мы и так уже всё это делаем.

— Значит, вы сегодня не ходили делать Маршрут?

— Рисси и Дэйви не ходили. А я ходил. Сам! Сделал сто семьдесят с чем-то баксов. Не так уж плохо для первого раза.

— Ничего себе: сам! И как ты ориентировался?

— Элементарно. Самое трудное в этом деле – добраться от нашего дома до шоссе. Но благодаря навигационным упражнениям с Рисс и Дэйви, эту часть пути я знаю отлично. А на шоссе всё просто. Стоял и орал: «Поможем Инвалидам, Поможем Инвалидам!» Каждый раз, когда кто-нибудь кидал в ведёрко доллар, спрашивал: «А Вы, случаем, не в сторону рынка направляетесь?» В конце концов, до рынка меня довели. А возвращаться было ещё проще. Я взял одного безногого инвалида на буксир, а он показывал мне дорогу.

— И ты был на рынке весь день? Сам?

— Ага. Джек-Потрошитель давал концерт. Я присоединился к его «группе поддержки». Мистер Тодд может называть это «держал точку». Но мне наплевать.

Группа поддержки. Марк представил, как Уильям стоит с красным ведёрком на шее. В ряду этих безногих и безруких инвалидов. Наверняка, этот маленький амер-индийский грубиян с двухколесной тележкой и зонтиком шептал сегодня кому-то: «А этому Вы, сэр, зачем дали денег? Он же бесполезный урод! Лучше бы Вы заплатили мне шестьдесят. Кому нужны эти инвалиды?» Да уж, кому они в самом деле нужны? Только не Правительству. Правительство улыбается и делает вид, что проблемы не существует.

— Этот парень, Джек-Потрошитель, он просто уникум! — сообщил Уильям, — У него, оказывается, столько композиций! Прикинь, мужик исполнял свой рэп весь день, и начал повторять песни только под самый конец. А одну композицию он переименовал сегодня. Теперь она официально называется «Билли, каждый второй».

— Я её слышал, кажется.

— Точно про меня написана, правда?

— Ты имеешь в виду: там сержант возвращается с войны? Без рук и слепой?

— А, нет, не совсем. Хотя и это тоже. Нам на «Мусоровозе» все твердили, какие мы герои. А выгрузили: бац! И мы никому не нужны. Точно как в песне.

Никому не нужны. Как в песне — подумал Марк.

— М-да. Кстати, Уильям…

— Что?

— А в туалет… ты как ходил сегодня?

— Девочка Джека-Потрошителя. Она сказала: «Да чего уж, свожу двоих, мне не в лом.» Мопкин, кажется. Он её так называет.

— Такая юная блондиночка, в почти несуществующих джинсовых шортиках?

— Откуда мне-то знать, блондиночка она или нет? Но тактильные ощущения были вполне на уровне! — Он рассмеялся собственной шуточке.

Марк вошёл в дом и проверил диспозицию. Пока и в самом деле всё было спокойно, но на лицах Саманты, Памелы и Патрика была видна холодная решимость закалённых в боях «Южан». Бравая пехота, под барабанный бой и свистки сержантов, уже заряжала мушкеты и выстраивалась в линию. Мэри сидела за тем же столом со смарт-фоном и делала вид, что читает что-то в Интернете. Она наверняка не ждала особой поддержки от Марка. Сегодня, она легко могла победить «Южан» и в одиночку. В конце концов, у неё было право вето! Однако, она ещё не знала, что её бывший главный союзник не только переметнулся на сторону Конфедерации, но и подготовил предательскую атаку с фланга.

Марк водрузил на стол яблочный пирог, — Дорогая, может, попьём чаю?

— Ты подкупаешь меня, чтобы я позволила Саманте уйти из школы, не так ли? — выпалила Мэри. Возможно, она уже поняла, что войска «Северян» начали разбегаться.

— Да, подкупаю, — смело признался Марк. Остальные «Южане» за столом затаили дыхание.

— Не сработает, дорогой. На яблочный пирог я не куплюсь. Несмотря на то, что он мой любимый, — заявила Мэри.

— К сожалению, пирог придётся съесть так и так. Пекарня его назад не примет. Но, конечно, если тебе и такой подарок не по вкусу, это я могу завтра вернуть, — Марк торжественно поставил перед Мэри коробочку, сделанную из старого журнала.

Мэри улыбнулась и открыла коробку. Она делала это так, как будто открывала красный кожаный пенал, со многими каратами золота, платины и бриллиантов внутри. То, что могло стоить $3800, не в долларах-пустышках 2030 года, а ещё в тех настоящих долларах, году эдак в 1930-м. Когда же в последний раз я дарил ей настоящие украшения? Это было… ну да, ещё до GFC версии 2.0. Наш пятилетний юбилей свадьбы. Следующий подарок был, естественно, запланирован на 2018 год. Но он так и не состоялся, по понятным причинам. У нас было почти нечего есть, и бриллианты почему-то не попали в списки покупок. А теперь… Всё, что я могу подарить жене, это вот: дешёвый стеклянный бисер, зато с очень редкими кристаллами настоящего Сваровски, сокровища, которое мусорщики иногда добывают на Куче.

— О, они… замечательные! — Воскликнула Мэри. Она надела браслет и подняла руку к свету, любуясь блеском чёрных и золотых бусин и маленькими радугами в кристалле. Затем было надето ожерелье. — А как это надевается? — Спросила она, вынимая пару «гавайских босоножек» из коробки, — И как это называется, кстати? Каме-оле?

— Кама'а-оле, мамочка. С двойным «а», — сказала Памела. В ту же секунду, Саманта и Памела уже были на полу у её ног, застёгивая «гавайские босоножки» на маминых щиколотках.

— Да они точно по размеру! — удивилась Мэри, притопывая голыми пальцами ноги по полу.

— Я всё ещё могу угадать твой размер, дорогая!

— Они… такие непрактичные. И ходить в них «не принято»! А я всё равно буду их надевать. Они такие… клёвые. Спасибо, дорогой. — Мэри обвила руками шею Марка, и Марк получил один великолепный долгий поцелуй.

Затем, чтобы закрепить успех неожиданного наступления, Марк быстро распределил остальные коробки с подарками. Памела и Саманта немедленно принялись примерять новую «обувь». Уильям попросил Марка дать ему коробочку «прямо в руки», и отправился наверх, держа подарок в зубах, чтобы обрадовать Клэрис.

Остаток вечера прошёл мирно. Мэри как-то очень легко позволила Саманте остаться работать на бензиновом заводике Штольца до конца лета. Предположительно, это означало, что к концу лета всё устаканится, и Саманта больше не вернётся в школу.

Патрик сделал было попытку отправить вслед отступающей армии «Северян» свою кавалерию, и между делом выпросить для себя разрешение носить армейский нож (у всех уважающих себя мальчиков есть армейские ножи, начал было объяснять он), но «голубые каски» под командованием Уильяма выставили на пути конницы «Южан» бронетранспортёры, и их безрукий командир холодно и жёстко проинформировал лихого десятилетнего капитана-кавалериста, что пустит в действие пулемёты. Кавалерийский рейд по тылам был таким образом остановлен, и про него сразу забыли.

В самом конце, Саманта чуть было не испортила бескровную победу, обнародовав план, как она будет завтра разгуливать по заводу Штольца в новых кама'а-оле. Но Марк был начеку, и отреагировал мгновенно, — Саманта, «гавайские босоножки» не предназначены для работы на Куче. Помнишь, мистер Штольц говорил, что для каждой операции надо надевать правильную одежду и обувь? Средства защиты, так?

Это было не совсем то, что им говорил Фредерик, но Саманта всё поняла правильно и исправила свой ляп, — Ну конечно, пап! Я имела в виду: я просто возьму кама'а-оле с собой. Похвастаюсь перед девочками. А так, конечно: на велосипеде надо ездить в школьных сандалиях из шин, а если на Куче, надо таскать сапоги. Я же обещала, пап. «По-настоящему»!

— Не «таскать сапоги», Саманта, а «надевать сапоги», — по привычке поправил дочь Марк.

— Конечно, папочка. Надевать! Сапоги и сандалии. «Как принято».

Возможно, это было началом конца их «Домашней Гражданской Войны»? Обе стороны научились-таки идти на уступки? Саманта перестанет устраивать свои демонстрации по утрам. Чтобы мама зря не волновалась, Самантины пальчики могут немного пострадать в этих ужасных, совершенно немодных и «бесполезных» школьных сандалиях. Всю дорогу от их дома – и до поворота на шоссе, там, где мамочка уже не увидит. Ну и такое же (кстати, весьма небольшое) расстояние – по дороге обратно домой. За спокойствие в семье стоит немного пострадать. А мамочка, в свою очередь, будет делать вид, что она даже не догадывается, что дочка разгуливает на Куче босая, совершенно «как не принято».

Позже, уже в постели, Мэри призналась, что хотя подарки были приятной неожиданностью и сильно помогли мирному исходу дела, её решение позволить Саманте уйти из школы было куда более рациональным, чем думал Марк.

— Я же сходила в школу сегодня, — объяснила она. — Ну, к этому самому мистеру Коннели, учителю Истории-Шмистории. Знаешь, меня не впечатлило! Он же полный идиот! Для начала, оказалось, что не только Пэм получила «двойку», но и добрая половина её класса. Правда, надо отметить с родительской гордостью, что наша дочь была единственной, кто умудрился получить не просто «двойку», а «двойку с восклицательным знаком».

— Что, тест был слишком сложным?

— И да, и нет. Там всё, абсолютно, – о датах. Шестнадцатого июня, полковник такой-то, с полу-батальоном пехоты и при одной пушке, идёт в такую-то деревню, и остаётся там в течение двух дней. Потом, восемнадцатого июня, он же идёт на север, в деревню такую-то. На соединение с основными частями генерала такого-то. И так далее. Все эти маленькие фактики этот идиот сам не знал год назад, но прочитал недавно в пятисот-страничной монографии. Ни к селу, ни к городу! Ничего о причинах войны, ничего о стратегии, ничего о политике, ничего про оружие. Он не истории учит, он заставляет детей учить дурацкий календарь! Причём – позапрошлого века.

— Зная нашу Памелу, она не из тех, кто будет держать язык за зубами, — сказал Марк. Ещё пара таких походов в школу, и Мэри, возможно, даже младших оттуда заберёт!

— Детям должно быть скучно, до остолбенения! Ну, все остальные, кто получил «двойку», они честно пытались вспомнить все эти дурацкие даты. Мистер Коннели поведал мне, что одна девочка даже получила «пятёрку». Я его спрашиваю: что, неужели она все даты запомнила правильно? А он говорит: нет, только сорок пять процентов, но это отличный результат. Отличный результат, обалдеть!

— А что такого Памела сделала, чтобы заслужить себе восклицательный знак? К её «двойке»?

— Она не стала писать никаких дат. Несмотря на то, что помнила несколько. Вместо этого она написала: «Эти даты совершенно бесполезны. Зачем нам нужен этот геморрой?» А потом, на следующем уроке истории, Пэм ещё выдала учителю на словах. Перед всем классом! Хочешь услышать, что она ему сказала?

— Саманта мне уже доложила. «Нафталиновые шарики от моли». Честно говоря, с этим определением я полностью согласен.

— Ладно, давай оставим Историю-Шмисторию в покое. Она этого не стоит, — сказала Мэри, слегка поцеловав Марка в щёчку, — Только, пожалуйста, не говори Пэм, что это нормально: ходить по школе и ругать учителей.

— Дорогая, официальный термин не «ругать учителей», а «брямкать учителей». Мне так объяснили.

— О, я забыла тебе сказать, Майк прислал электронное письмо сегодня!

— В самом деле?! И как там у него?

— Прекрасно. У Арне – тоже. Представь, они оба оказались в одном взводе. Майк пишет, что им дали униформу с рисунком для пустыни. Как в Северной Африке, или на Ближнем Востоке. Уильям считает, что это отличная новость. Процент выживания в пустыне гораздо лучше, чем в джунглях.

Марк подумал про себя, что надежда была призрачной, но решил мудро промолчать. Было вполне возможно, что в тренировочном лагере просто временно не хватило камуфляжа для джунглей. Перед развёртыванием солдатам дадут форму правильного цвета. Или не дадут, а отправят их воевать в джунгли как есть, прямо в камуфляжках для пустыни. Отчего они будут в джунглях, как готовая мишень для снайпера. Вместо этого он сказал, — Это замечательная новость, дорогая! — и вернул поцелуй…

Двадцать минут спустя, две подушки и простыня были на полу, ночная рубашка Мэри и шорты Марка валялись скомканные на кровати, а сами Марк и Мэри, совершенно голые, лежали обнявшись и молчали, прислушиваясь к дождю за окном.

— Ты знаешь, дорогой, с этими твоими цейлонками, – ты опоздал. На четыре года! — заявила вдруг Мэри.

— Почему?

— Помнишь, то первое сражение нашей «Домашней Гражданской Войны»? О школьных сандалиях для Сэмми? Теперь я думаю, что если бы ты, дорогой, сказал мне тогда: «А почему бы тебе не заткнуться, голубушка?» А потом просто пошёл с дочками и вместо уродливых школьных сандалий из покрышек купил девочкам то, что они просят. Цейлонки или эти, как их, калфлеты? Если бы ты так поступил тогда, никакой «Гражданской Войны» у нас бы не случилось.

— Лучше поздно, чем никогда, — ответил Марк, — калфлеты – я им и так купил. Они тебе их не показывали? Хорошо умеют хранить военную тайну. А вот с цейлонками… для Саманты… Честно говоря, я побоялся! Ты бы сказала, что ходить в них «не принято», что они бесполезные, совершенно непрактичные, и пустая трата денег. Я ничего не упустил?

— Совершенно верно, дорогой, именно так: бесполезные, совершенно непрактичные, и пустая трата денег. Ну и что? Зато, в них хорошо шлёпать по лужам. От них не бывает мозолей. Они красивые, клёвые… И сексуальные. Мальчикам нравятся. Кстати, мальчик, тебе сегодня – понравилось?

Вместо ответа, Марк выдал Мэри ещё один долгий поцелуй, — Значит, «Гражданская Война» закончилась? Мир?

— Мир! Закончилась! Никакой войны больша нета! Как тебе мой уличный сленг? Правда, уже лучше? И прекрати ругать Пэм, что она так говорит иногда. Как говорить грамотно, она знает. Но ничего плохого в этом её «больша нета» уже воще нета!

— Я в изумлении, дорогая! Что же будет дальше?! Разрешим Саманте сделать татуировку?

— Татуировка – пусть пока подождёт. Но насчёт всей остальной молодёжной моды – я совсем не против. Даже если наши местные кутюрье работают на Куче, а не в парижских модных салонах.

— Я уверен, все бывшие кутюрье в Париже теперь тоже работают – на Кучах. Их собственных, парижских…

— Точно! Так же, как всё остальное. Кутюрье-шмутюрье! История-Шмистория! — в темноте, Мэри шутливо шлёпнула Марка по бедру, — «Как принято», «как не принято»… Если ты посмотришь на нашу теперешнюю жизнь без обычных шор, что у нас вообще осталось «как принято»?

— Ну, наш дом – в порядке… всё – «как принято».

— Ты называешь это «как принято»? У нас унитазов даже нету! Сортир – с дыркой в полу. Мы принимаем душ – с холодной водой и за шестьдесят секунд.

— Ну, дорогая, в трущобах – и таких удобств нет.

— В трущобах? В трущобах? Дорогой муженёк! Если ты ещё не заметил, мы сами живём в трущобах! В принципе – не так уж плохо. Твоя дорогая жена, профессиональный программист с дипломом, копает грядки и носит воду на коромысле целый день, как какая-нибудь китайская крестьянка две тысячи лет назад. В школе наши дети изучают Шмисторию заместо Истории. Наша старшая дочь только что избрала себе гениальный план карьеры: уйти из школы и идти работать на местной свалке. А, кстати! Она же пошла по стопам своего братца – он уже ушёл из школы в четырнадцать, и отработал на Куче целых три года! А другой наш сын – у него карьера ещё круче. Сходил на войну, а теперь инвалид без рук. Просит милостыню для «Пути Спасения»…

— Уильям не просит милостыню, дорогая. Он собирает добровольные пожертвования. А у «Пути Спасения» для этого есть лицензия. А Саманта и Майкл работают совсем не на свалке. От свалки до заводика Штольца – не меньше пол-мили [прибл. 800 м]. Минуту назад я думал, что война закончилась. А ты опять начинаешь жаловаться.

— Не «опять», а «снова!» Кто сказал, что я жалуюсь? Я просто тебе говорю, что наш Обвал никогда не кончится. Ни при нашей жизни, ни при жизни наших детей. И их детей – тоже. Просто: ни-ког-да! У нас в мозгах всё наладится, если только мы прекратим притворяться.

— Как притворяться?

— А как мы притворяемся. Как мы говорим себе: это временные трудности. Надо потерпеть, и всё наладится. А притворяться – не надо. И терпеть – не надо. Надо принять Обвал как он есть, и на постоянной основе. А потом – просто счастливо жить одним днём. Сегодняшним. Вот и весь секрет.

— Я должен тебе сказать, дорогая. Я… Короче, меня могут уволить из ФБР.

— Мелочи жизни, дорогой.

Она как будто не обратила на это никакого внимания, подумал Марк.

— Я имею в виду дорогая, меня могут уволить. Из ФБР! Очень даже скоро. В следующем месяце, или даже раньше.

— Из-за «Шелдонского Мясника», да?

— Ага. Эти дармоеды в Вашингтоне. Сколько ещё людей убьют – им неважно. Но нужен козёл отпущения.

— Ну и фиг с ними, дорогой. Увольняйся на здоровье.

— И как мы будем жить после этого?

— Нормально будем жить. Просто. Совершенно «как не принято». Как наша Рисс говорит: счастье – это разность между тем, что у тебя есть и тем, что тебе хочется иметь. Надо просто немного потренироваться не хотеть лишнего.

— И жить одним днём? Счастливо, как наша Рисс?

— Ну да! — Мэри перевернулась на живот и поцеловала Марка в нос, — У меня есть ты. Я только тебя хочу, ничего лишнего мне не надо. Давай-ка спать!

Мэри и Марк были разбужены в половине четвёртого утра, – телефон Марка пищал тоном экстренного вызова. Электронный голос на другом конце линии сообщил Марку, что объявлен общий сбор Полиции, и ему следует немедленно прибыть в Участок. Пока он одевался, на телефон пришла ещё и СМС-ка от Бенито Ферелли с объяснением неожиданной утренней тревоги. Ураган «Артур» только что дорос до категории-4 и, похоже, намеревался выйти на сушу вблизи Хьюстона.

Марку потребовалось полтора часа, чтобы добраться до Участка. Вчерашний моросящий дождик теперь превратился в заряды довольно плотного настоящего дождя, но ветра пока не было. Будем надеяться, «Артур» останется в категории-4, думал Марк. Или, по крайней мере, пролетит мимо густонаселённых районов. Последнее вряд ли возможно, поправил он себя. Из-за всех этих мигрантов из северных штатов, теперь всё побережье Мексиканского залива, от Флориды на востоке до границы с Мексикой на юго-западе, было именно «густонаселённым районом».

К концу XX века, для чрезвычайных ситуаций были деньги. Если Соединённые Штаты и не были защищены от стихийных бедствий, по крайней мере, было достаточно ресурсов для борьбы с последствиями. Для урагана категории-5, например, «Эндрю» 1992 года, правительство штата объявило бы обязательную эвакуацию населения. Мобилизовали бы Национальную Гвардию, чтобы помочь людям выехать из опасной зоны. Школы, больницы, спортивные сооружения – всё превращалось в центры экстренной медицинской помощи и эвакуационные убежища. Десятки поисково-спасательных вертолётов были бы в воздухе, а сотни аварийно-спасательных групп – на земле. Всемогущее Министерство Обороны подтянуло бы в район урагана сколько угодно лодок, грузовиков, автобусов, электрогенераторов, установок для очистки воды и полевых кухонь. После катастрофы, федеральное правительство завалило бы зону бедствия миллиардами долларов на восстановление ущерба (долларов полновесных, девяностых годов прошлого века!) И добавило бы к этим миллиардам несколько тысяч отличных сапёров из Инженерных Войск.

В начале XXI века, перед Обвалом, режим реагирования на чрезвычайные ситуации всё ещё существовал, но уже в сильно облегчённом виде. Если ураган «Эндрю» категории-5 забрал 65 жизней, «Эйк» категории-4 убил 135. А «Катрина», ураган категории-5, закончился с разгромным счётом погибших и пропавших без вести: 1971! Причины человеческих жертв были ясны всем. Вместо обязательной эвакуации – добровольная. Садись в свою машину и уезжай. Если сможешь. Добровольцы, пожалуйста, подойдите в местную школу. Приносите еду, воду и одеяла. Если можете. Полиция будет патрулировать улицы, но не для того, чтобы оказать помощь пострадавшим, а для предотвращения грабежей и пожаров. Если они смогут их предотвратить. Наконец, нарисовались шестьсот национальных гвардейцев, с парой устаревших десантных амфибий, разваливающихся от соприкосновения с водой. Уставшие от войн и развёрнутые сверх всяких норм американские военные доставили пару-тройку спасательных вертолётов. Каждый делает по два-три полёта в день, в основном, чтобы оценивать ущерб и возить платёжеспособных клиентов – вроде телевизионщиков новостей «CNN». Да, и не забудем про «ВВС-1». Вот он: уже кружит над зоной бедствия. Чтобы Президент мог видеть из звенящей высоты голубого неба, что случилось с городом. И парашютировать пострадавшим, в качестве моральной поддержки, по несколько миллионов долларов (значительно менее весомых долларов 2005 года) помощи – здесь и там. Если Соединённые Штаты и справились с последствиями «Катрины», это удалось лишь благодаря добровольным частным пожертвованиям и неправительственным организациям.

Ну а теперь, после Обвала, ситуация была ещё веселее. Начать с того, что никакой эвакуации не будет вообще – ни обязательной, ни добровольной. Если нет ни автомобилей, ни автобусов, ни грузовиков, как эвакуироваться? Пешком, вам удастся сделать, максимум, пятнадцать миль в день, а в плохую погоду, вероятно, и того меньше. Велосипед или омнибус с парой усталых пони позволят вам увеличить радиус эвакуации на десять миль или около того. Всё равно, этого не хватит, чтобы убежать от урагана. Даже если можно было бы эвакуироваться, что могло ждать людей в конце пути? Там не было ничего: ни еды, ни одежды, ни жилья. У Пентагона больше не было свободных ресурсов: ни Национальной Гвардии, ни Инженеров, ни оборудования – всё было давным-давно отправлено в зоны боевых действий, на все эти большие и маленькие войны. После урагана, Президент, конечно, прилетит посмотреть на разрушения. У «ВВС-1» пока хватает керосина, чтобы совершать полёты по нескольку раз в год. А политическая популярность по-прежнему важна, не менее, чем до Обвала.

Марк припомнил, как по «CNN» показывали визит Президента в Новый Орлеан, в 2027 году, после урагана «Шон» категории-4. Шёл предвыборный год, начало сентября, такую возможность ни один политик не упустит. «CNN» показала, как Первая Леди раздавала школьные формы. Поскольку количество детишек в пострадавших районах намного превышало количество школьных комплектов, прибывших на борту «ВВС-1», школьникам сначала выдавали на выбор футболку, или шорты, или школьную сумку (с эмблемкой Республиканской партии). Тем, кто оказался в середине бесконечной очереди, предложили несколько менее полезные вещи: кепку-бейсболку (тоже с Республиканским слоником), или пару вьетнамок. А те, кто был в самом конце, – получили ручку, карандаш, или тетрадку, или просто тёплое рукопожатие Первой Леди, пожелание удачи в жизни, и нежный толчок в спину от телохранителей из Секретной Службы: к сожалению ребятки, вам ничего не осталось, проходите, проходите. Тогда, они всей семьёй смотрели телевизор, и Уильям сказал: «Позор на всю Америку! Наверное, какой-нибудь бедняга-«пиарщик» в Белом Доме потерял из-за этого выпуска новостей работу… А может, они просто уволили эту бригаду «CNN». И редактора программы – заодно с ними. Один раз парни решили быть честными и показать народу, как у нас всё на самом деле…»

Лучшее, что население Хьюстона могло делать сейчас, было уцепиться за свои пожитки, сидеть дома – и надеяться, что ураган проскочит, не натворив много бед. Но была в этом деле и положительная сторона. За годы после Обвала, люди научились надеяться только на себя, причём в самые трудные времена. К примеру, в районе Шелдон-Рез никто не будет жаловаться сегодня, что в доме отключилось электричество, а в кране нет воды. Они жили без водопровода и электричества уже почти десять лет. Нечему было отключаться.