Марк вернулся в Участок около двух часов дня. Из кафе он проверил электронную почту и сделал пару телефонных звонков. Алан Мосс, судебно-медицинский эксперт и руководитель Криминалистической лаборатории, отписал, что оба тела были «обработаны», и он был готов обсудить результаты вскрытия во второй половине дня. Сержант Зуйко закончил с поиском потенциальных свидетелей и собирался посетить два или три адреса, полученных из базы данных. Ни новой информации о родственниках Ника Хобсона, ни определения личности убитой пока не было.

По дороге в Участок Марк ненадолго остановился в местном штабе «Пути Спасения», чтобы организовать похороны погибших. Это место было ранее благотворительным магазином «Трифт Стор». Теперь они удалили название магазина со здания, оставив только слегка подкорректированный красный герб своей организации. Штаб по-прежнему исполнял функции благотворительного магазина, но в сильно урезанном виде. Сбор и продажу подержанной одежды для неимущих теперь производили в основном с грузовых велосипедов. До Обвала примерно так же торговали в жилых районах мороженщики. Официально заявлялось, что теперь «бедные» не имели средств транспорта и не могли сами добраться до магазина «Трифт Стор», поэтому «Трифт Стор» должен был добираться до бедных. Уильям как-то говорил, что это было лишь полуправдой. На самом деле, дела у «Трифт Стор» шли неважнецки последние несколько лет. Никто не хотел отдавать подержанную одежду беднякам.

Марк припарковал велосипед напротив огромных стеклянных витрин магазина, в которых была развешана разная наглядная агитация. На одном плакате, человек в униформе «Пути Спасения» протягивал к зрителю красное ведёрко для пожертвований. Плакат гласил: «Скажи нищим НЕТ. ЖЕРТВУЙТЕ ТОЛЬКО ОФИЦИАЛЬНЫМ* БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ». На другом плакате, безупречно-одетая леди из «Пути Спасения» подавала коробку молодому инвалиду в кресле-каталке. Подпись была: «Ты не один. ПУТЬ СПАСЕНИЯ* ПОМОГАЕТ АМЕРИКАНСКИМ ВЕТЕРАНАМ». Звёздочки указывали на сноски внизу плакатов. Обе сноски были одинаковые, набранные мелким шрифтом, и объяснявшие на тяжёлом юридическом наречии, что эксклюзивное право сбора пожертвований на нужды ветеранов, бедных, сирот и так далее, было дадено исключительно «Пути Спасения» на основании таких-то и таких-то федеральных законов от такого-то и такого-то числа. Марк невесело усмехнулся. Его сын Уильям никогда не получал никаких коробок с подарками от «Пути Спасения», больших или маленьких. Как, впрочем, и от любых других, менее «эксклюзивных» благотворительных организаций.

Далее по курсу в одной витрине красовалась доска объявлений. В глаза Марка бросились два особенно заметных, огромных, написанных чёрным фломастером на старом картоне. На первом было: «ВНИМАНИЮ МК. Чтобы ускорить счёт, мелкие купюры не принимаются. Пожалуйста, разменивайте ДС на крупные купюры, ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНО $2000 и $1000». Второе объявление было ещё более загадочным: «ТОЧКИ НЕ ДЕРЖАТЬ! Правило вступает в силу немедленно, и без исключений. Из-за частых споров между сборщиками, постоянные точки будут выделяться только для САМОВАРОВ. ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ОБЯЗАНЫ ДЕЛАТЬ МАРШРУТ.» Выше слова «МАРШРУТ» кто-то сделал кривоватую приписку: «каждый день!!!!!»

Так как Уильям и Клэрис работали в этой системе уже пол-года, Марк смог расшифровать объявления без особых усилий. Местные координаторы, или МК, были членами «Пути Спасения», которые в конце каждого дня извлекали пожертвования из пластиковых ведёрок и пересчитывали деньги. Каждый МК руководил группой из двадцати или тридцати инвалидов и был обязан сдавать «дневной сбор», или ДС, в родной штаб «Пути Спасения». «Самоварами» называли инвалидов без обеих рук и обеих ног, или парализованных по самую шею. В последнее время только таким было разрешено иметь постоянные «точки» сбора подаяния – на рынках и в других людных местах. К счастью, в этой категории инвалидов было не так уж много. Все остальные инвалиды, не подпадавшие под категорию «самоваров», должны были собирать милостыню, время от времени перемещаясь по району. На профессиональном жаргоне сборщиков это называлось «делать Маршрут».

Марк имел по поводу «Пути Спасения» какое-то раздвоенное мнение. С одной стороны, он признавал пользу, которую организация приносила обитателям трущобных районов. Члены организации и добровольцы делали эту работу «на отлично». Да Марк и сам постоянно жертвовал деньгами в пользу бедных! С другой стороны, с тех пор как Уильям начал работать в программе «Поможем Инвалидам», Марка всё более и более раздражал цинизм, с которым руководство «Пути Спасения» с этими самыми инвалидами обращалось. Уильям и Клэрис всегда следовали правилам и никогда не жаловались, но Марк сильно подозревал, что к ветеранам из программы «Поможем Инвалидам» относились как к бездумным машинкам. Как к самоходным автоматам для сбора пожертвований. Среди инвалидов даже ходила злая шуточка: «Мы – не роботы, а люди. Но только наполовину». Слово «наполовину» было намёком на отсутствующие части тела. Руководство «Пути Спасения» не жалело усилий, чтобы эти самые наполовину люди, наполовину роботы, с их красными ведёрками для сбора пожертвований, делали Маршрут по столько часов в день, сколько они вообще могут выдержать. В идеале, инвалиды должны были бы стоять на каждой улице, на каждом перекрёстке, перед каждым домом и у каждой продуктовой лавки. Всё вращалось вокруг этого самого «дневного сбора» – 50% пожертвований, которые каждый инвалид в программе должен был сдавать координатору каждый день. Остальными проблемами инвалидов руководство особенно не заморачивалось.

Марк вошёл внутрь и был встречен руководителем местного штаба, мистером Тоддом. Старший Офицер был невысокий лысоватый человек лет за шестьдесят. Он был одет в некое подобие униформы «Пути Спасения»: офицерскую кепку и синюю рубашку с погончиками, но при этом в брюках цвета хаки и в резиновых сандалиях. Как и в случае со школьными формами, «Путь Спасения» несколько расслабил единый стандарт униформы за последние несколько лет. Марк и мистер Тодд довольно хорошо знали друг друга: по делам Полиции и ФБР Марк бывал в этом штабе много раз, как минимум, по два-три раза ежегодно.

Отношения между мистером Тоддом и Марком были вполне сердечными, но слегка охладели во время последнего визита Марка в штаб, в ноябре или декабре 2029 года. Тогда Уильям ещё только-только поступил в программу «Поможем Инвалидам». Мистер Тодд, наверное, хотел сказать Марку что-то приятное. Он пустился в пространное объяснение о том, почему с точки зрения физического и духовного здоровья, инвалидам так полезно участвовать в программе сбора пожертвований.

«Вы знаете, мистер Пендерграсс,» — сказал он тогда: «Ваш Билли – великолепный экземпляр. Он нам отлично подойдёт!»

«Великолепный экземпляр? Что Вы, чёрт возьми, имеете в виду?» — Марк тогда ещё не привык видеть старшего сына в качестве инвалида войны.

«Ну как же! Он же вообще без рук и вдобавок почти слепой! Из него получится отличный сборщик пожертвований,» — объяснил мистер Тодд: «Говоря по чести, все эти безногие инвалиды… Они уже не набирают как раньше. Но если у кого-то нет обеих рук – о, это большая редкость! Да я Вам слово даю, наши Билли и Рисси побьют все рекорды дневных сборов! Им понравится делать Маршрут, вот увидите.» Руководитель штаба совершенно не замечал, что Марка такие заявления не радуют, а совсем наоборот. Каждое слово Мистера Тодда было как острый нож прямо в сердце.

— Мистер Пендерграсс! — Старший Офицер встал из-за стола, чтобы поздороваться с Марком. — Давненько не виделись! Как там наш безрукий Билли? Как наша Рисси? Она ещё не родила, нет?

— Добрый день, мистер Тодд! Наши Уильям и Клэрис в порядке, — ответил Марк. Уильям может скрывать свои чувства сколько влезет, но Марку совсем не нравилось что его сына и невестку вот так, запросто, называют укороченными уличными именами, да ещё добавляя определение «безрукий», — К Вашему сведению, Клэрис ещё только на седьмом месяце.

— Всех же не упомнишь, мистер Пендерграсс. На сегодняшний день у нас в этом штабе только в программе «Поможем Инвалидам» шестьсот двадцать четыре сборщика. В этом году мы добавили к программе двадцать восемь новых инвалидов! — Мистер Тодд не заметил раздражённой интонации Марка и продолжил, как ни в чём не бывало, — Я рад, что у Билли и Рисси всё хорошо. А Вас, мистер Пендерграсс, что привело сюда? Ах, совсем забыл! Предложить Вам чаю?

Марк решил не ввязываться. Сегодня Марку «Путь Спасения» был нужен больше, чем Марк был нужен «Пути Спасения».

— От чая не откажусь… Как Вы можете догадываться, нам снова понадобилась Ваша помощь для организации похорон. У нас в морге – два бесхозных трупа. Родственников пока найти не получается…

— Ну конечно, мы поможем с этим делом, — заверил мистер Тодд, доставая вторую кружку из ящика стола, — Наверное, эти двое, которых показали вчера по каналу «SRTV»? Да, грустная история. Парень, по их словам, был бывшим морпехом…

— Насчёт морпеха – это враньё. Наше «SRTV» никогда не проверяет информацию. На самом деле, парень был не морпехом, а сапёром. Это ещё один вопрос, который хотелось бы провентилировать. Не могли бы Вы заглянуть в Ваши списки? Если повезёт, может быть – получится отыскать родственников.

Мистер Тодд поднял чуть надколотый чайничек с заваркой и налил чай в кружку Марка. Травяной чай пах странновато: то ли репейником, то ли чертополохом, но был довольно приятен на вкус.

— Конечно-конечно, всё, чем я могу помочь. Для ФБР – что угодно. Значит так: и нас есть список членов организации, список добровольцев, список крупных жертвователей, ну и для каждой программы есть свой список. Вам какой?

— Все, если можно. Давайте просто поищем по фамилии.

Мистер Тодд отпил глоток из своей кружки и повернулся к компьютеру-ноутбуку, который, похоже, держался на изоленте и резиновом клее, — И как у него фамилия?

— Парня звали Николас С. Хобсон.

— Хобсон, Хобсон… — Он пощёлкал «мышью» и потыкал в клавиши, разглядывая экран через очки, — Так. Начнём с членов «Пути» и наших добровольцев. У меня при этом штабе – двести шестьдесят два члена и более полутора тысяч добровольцев. А! Вот: Хобсон, Ричард и Хобсон, Роуван. Это ещё солдаты «Армии Спасения». Отличная семья. Уважаемая госпожа Роуван Хобсон была супервизором программы «Трифт Стор» много лет.

Марк заглянул в свой телефон, — Эти у меня уже есть в списке. А адрес у Вас в таблице какой? — Он перегнулся через стол и заглянул в экран ноутбука. Адреса в ноутбуке и в телефоне совпадали. Конечно. Судя по всему, эти Ричард и Роуван Хобсон были пожилыми людьми, да и жили в этом районе ещё до Обвала, поэтому успели попасть во все базы данных: водительские удостоверения, план «Медикэр», страховки. У Бюро Идентификации с ними не было проблем.

— Ладно, продолжим, — кивнул он мистеру Тодду.

— Хилари Хобсон, доброволец. Великолепная такая старушка. Вдова, если не ошибаюсь. Она варит суп в благотворительной кухне. У Вас в списке – она есть?

Марк посмотрел в телефон и кивнул, — Ага. У нас она тоже есть.

— Насчёт добровольцев, мистер Пендерграсс. Начальница кухонь сказала мне, что она очень довольна Вашей Рисси, очень довольна. Рисси никогда не скажет «нет», и всегда улыбается! Я так думаю, когда Ваша невестка родит, надо будет подыскать ей постоянное местечко. Добровольцем в одной из наших благотворительных кухонь. Ну, если где-то откроется вакансия, конечно…

— Навряд ли она согласится на постоянное место, мистер Тодд. Когда она родит, ей надо будет сидеть с младенцем. А потом, насколько я её понял, она планирует забеременеть снова, и как можно скорее. И чего они сейчас так торопятся нарожать детей?

— Ничего плохого в этом нет. Ничего плохого. Вот Франсин и я – мы были так глупы, что завели всего одного ребёнка. И Вы же знаете, что из этого вышло… — Его лицо помрачнело. Единственный сын мистера Тодда погиб в Ливии, где-то через четыре года после Обвала.

— Простите, мистер Тодд, — сказал Марк.

— Ой, ну Вы-то тут ни при чём… Я сам про сына вспомнил… Давайте продолжим?

— Давайте. Только я думаю, мы быстрее справимся если Вы просто выберете всех Хобсонов из списков в отдельную таблицу и отправите её мне по электронке.

— Прекрасная идея! Я как-то об этом не подумал, — согласился мистер Тодд. Он замолчал и начал щёлкать «мышью». Наверное, мистер Тодд не очень-то разбирается в компьютерах, подумал Марк, рассматривая капельки пота на лбу Старшего Офицера. А может, тут было просто душно. Как, интересно, они сидят в этом штабе с июля по сентябрь? Как в парнике под стеклом! Все эти огромные витрины придумали, когда были кондиционеры. А теперь кондиционеров больше нет. Эти плакаты в окнах наверняка были оружием двойного действия. Одновременно: промывка мозгов и зашита от летнего солнца.

— Ну вот, всех нашёл, — сообщил мистер Тодд минут через пятнадцать, — Восемнадцать адресов.

Марк продиктовал адрес своей электронной почты. Восемнадцать адресов – это было больше, чем он надеялся. От Уильяма Марк знал, что этот штаб отвечает за территорию в восемьдесят квадратных миль [прибл. 207 кв. км], то есть примерно пятимильный радиус поиска. А вчера Бюро Идентификации выдало им пятьдесят два адреса в десятимильном радиусе, гораздо меньше адресов на каждую квадратную милю. Телефон Марка завибрировал, докладывая, что письмо от мистера Тодда доставлено. Марк открыл файл вложения. Сразу было ясно, что с электронными таблицами мистер Тодд пока «на Вы». Все записи были в разных форматах и имели яркие, плохо читаемые цвета ячеек. К счастью, все имена были в первом столбце, поэтому Марк легко отсортировал строчки по алфавиту. Убрав петушиные цвета ячеек, он принялся сличать список мистера Тодда со списком, полученным вчера из Бюро Идентификации. Он быстро понял, откуда у мистера Тодда взялось восемнадцать адресов. Его записи были просто по именам, а Бюро отсортировало записи по адресам. Естественно, каждый адрес мог иметь более одного человека по фамилии Хобсон. В списках «Пути Спасения» Марку удалось обнаружить лишь один адрес, которого не было у Бюро Идентификации.

— Вот тут, мистер Хобсон, — указал Марк на свой экранчик, — Тут: Хобсон, Энди, а дальше: Хобсон, Сьюзи. А адреса у них одинаковые. Должно быть – родственники?

— Энди и Сьюзи… Хобсон, Энди… — Старший Офицер прокрутил «мышкой» таблицу, — А! Да, есть такие. Примечание: прибыли сюда из Чикаго. Штат Иллинойс. В феврале этого года. Пацану двадцать один год. Работает в «Поможем Инвалидам». Обычное дело: без обеих ног.

Я бы и сам догадался, что он инвалид, подумал Марк. Опять эти укороченные уличные имена. Натурально, мистер Тодд не видит ничего плохого в том, что сборщиков пожертвований зовут «Энди», «Рисси» или «Билли». У него даже в этих чёртовых электронных таблицах так записано! А ещё Марка поразила чёткая градация: «уважаемая госпожа Роуван Хобсон» – для старого солдата «Армии Спасения», «Хиллари Хобсон», без всякой там «госпожи», но с полным именем, – для старушки-добровольца из благотворительной кухни, и просто «Энди» – для безногого ветерана с ведёрком для сбора пожертвований. «Эй, калека, лови доллар!»

— А миссис Сьюзен Хобсон — это жена мистера Эндрю Хобсона? — спросил Марк, налегая на «миссис», «мистер» и полные имена.

— Малышка Сьюзи? Старшая сеструха этого обрубка, — последовал ответ. И никакой тебе «миссис»!

В своём телефоне, Марк скопировал имена и адрес в основную таблицу. Хотя, конечно, «этот обрубок» и его «сеструха» были из Чикаго, а не из Нью-Йорка, и, скорее всего, не имели ни малейшего отношения ни к убитому, ни к убитой.

— Ясно. Раз они приехали в феврале, ни в одной из официальных баз данных их ещё нет. Отличная находка, спасибо.

— Счастлив, что смог чем-то помочь, — улыбнулся мистер Тодд.

— А вот интересно, мистер Тодд. У Вас в «Пути Спасения» есть полный список инвалидов войны на территории Вашего штаба? — осведомился Марк.

— Чего нет, того нет. В списке программы «Поможем Инвалидам» у нас записаны только инвалиды из программы. Ну, с тяжёлыми увечьями, как этот вот безногий Энди, или как Ваш безрукий Билли. Ну, конечно, если какой одноногий инвалид попадёт в какую-нибудь ещё программу: реабилитация наркоманов, алкоголиков, и тому подобное. Но в этом случае, в электронной таблице не будет указано, что он без ноги.

— А у кого может быть такой полный список ветеранов?

Мистер Тодд покачал головой, — Откуда нам-то знать? В Пентагоне – наверное, есть. Но они нам в «Путь Спасения» почему-то не докладывают. Шучу, конечно. Мы – негосударственная организация. А может, в протезных клиниках можно спросить? Хотя нет. Не каждый инвалид получает протезы. И вообще, кроме Пентагона, собирать полный список инвалидов никто бы не стал. Работа громадная!

— Почему?

— Как: почему? Их слишком много, вот почему. Вот в нашей программе, как я сказал, шестьсот двадцать четыре сборщика. Но они – как вершина айсберга над водой. По статистике, на каждого ветерана без обеих ног должно быть восемь или девять одноногих. Да ещё и не каждый безногий пойдёт в нашу программу «Поможем Инвалидам». Кто-то, может, работу нашёл, или в бизнесе крутится, так? А если у кого оба колена на месте, мы таких в программу вообще не берём. Пусть поищут себе работу получше, чем ведёрком на углу трясти…

— И сколько, Вы думаете, их всего? Ну, я имею в виду: весь этот «айсберг»?

— На территории этого штаба? Шесть или семь тысяч инвалидов войны. Навскидку, два с половиной процента от всего населения.

— Ого! Вы говорите: один инвалид на сорок человек населения? Этого просто быть не может!

— Не может? А Вы возьмите для примера улицу, где Вы сами живёте, и прикиньте, сколько у Вас там инвалидов. Статистически, это, конечно, неверно, но даст Вам представление о порядке величин.

Ладно, давайте посчитаем, задумался Марк. В нашем тупичке тридцать домов. Около пяти человек в каждом… Нет, это маловато. Это было бы верно до Обвала, а теперь многие семьи живут вместе. И хотят побольше детей. Ладно, у нас в доме десять человек, примем это как среднее. Тридцать на десять, значит, триста человек населения. Вроде верно. А сколько у нас инвалидов? Слепой Пол из дома напротив, парень на костылях чуть дальше по улице, ещё один парень с искусственной ногой… И ещё сын почтальона, кажется, его зовут Крис? Ему до сих пор не сделали протез… Плюс ещё Дамиан, – тот, что без кистей рук, и, дальше по улице, ещё один молодой человек в инвалидной коляске. Плюс наш Уильям… Итого – семь?

— У меня выходит семь инвалидов на триста человек населения. Это чуть меньше, чем Ваши два с половиной процента, но Вы, наверное, правы… Даже если в это с трудом верится.

Странно, что я этого не замечал, подумал Марк. Конечно, я знал, что парни идут в армию и возвращаются оттуда инвалидами. Даже сегодня, Ким сказал про свои трущобы: «у нас в каждой третьей семье – либо убитый, либо покалеченный.» И я согласился: да, и у нас в районе так. Но я никогда не думал о размахе этого явления. Если в каждом районе так, количество инвалидов должно исчисляться многими тысячами. В самом деле! Если в США сейчас 345 миллионов населения, 2,5% – это сколько? Восемь с половиной миллионов! Хватит чтобы заменить каждого жителя Хьюстона – не исключая стариков, женщин и младенцев, – на безногих или безруких инвалидов. И ещё миллион калек останется про запас.

Когда Марк учился в старших классах, им описывали жестокий эксперимент: киньте лягушку в кастрюльку с кипятком – лягушка выпрыгнет. Но если вы поместите лягушку в кастрюльку с прохладной водой, а потом медленно-медленно доведёте воду до кипения, лягушка будет спокойно сидеть в кастрюльке. Пока не сварится. И научное название приводили: «кондишенинг». Конечно, в классе подобный эксперимент не ставили, и даже на видео не показывали. Тогда, до Обвала, была такая полит-корректность! Можно было показывать тринадцатилетним пацанам в фильмах и компьютерных играх, как людям сносит головы, и как человеческие кишки вытекают на асфальт, но посадить лягушку в кипяток – не-е-ет! Это было никак невозможно. Надо будет спросить Памелу, варят ли они теперь лягушек на уроках по «Науке и Технологии», — отметил Марк для себя… Мы все попали под «кондишенинг», заключил он грустно. Десять-двенадцать лет назад, молодой человек на костылях или с искусственной ногой был бы редкостью. Теперь они были настолько распространены, что на них больше не обращали внимания. Постепенно, постепенно, это стало абсолютно нормальным.

— Да ладно, мистер Тодд, — сказал Марк после грустной паузы, — Давайте говорить о похоронах.

— Как я и сказал: нет проблем. Парень – инвалид вооружённых сил. Инженерные войска, Вы сказали? Для этого мне и в центральный штаб Хьюстона звонить не надо. Кто вторая жертва, кстати?

— По-видимому, она была его подружкой. Имени у нас пока нет. Однако, я не думаю, что она имела какое-либо отношение к армии.

— Это не проблема. Хоронить одного или двоих – затраты одинаковые. Завтра в десять. Устроим обоим стандартные военные похороны, с почестями. Будут и оркестр, и ребята с винтовками. А в двенадцать устроим небольшой благотворительный ленч для всех участников. Я позвоню на «SRTV», чтобы они пустили строчку в новостях. Вы согласны?

— Более чем. Пожалуйста, скажите на телевидении, что убитый был в Инженерных Войсках, а не в Морской Пехоте. И пусть «SRTV» добавит, чтобы молодёжь нашла себе какое-нибудь занятие побезопаснее, вместо того чтоб бродить ночью по лесам. Конечно, никто не послушается, но повторить стоит. Чем больше раз TV скажет про «Шелдонского Мясника», тем лучше.

— О-кей, всё сделаю, мистер Пендерграсс. Кроме телевидения, я сейчас же позвоню, чтобы добровольцы отправились откопать могилу и приготовили всё прочее. Когда Вы хотите, чтобы они забрали тела из морга?

— Сегодня! Майор Ферелли мне яйца оторвёт, если придётся запускать генератор ещё на одну ночь.

Они деловито обсудили обычные детали: закрытые гробы, размещение фотографий и так далее. К сожалению, устройство похорон через «Путь Спасения» было частым бизнесом.

— С удовольствием поможем нашей Полиции, — сказал мистер Тодд, протягивая на прощание руку, — А! Ещё одна просьба к Вам, пока не забыл. Ваш Билли. Он же тоже был в Инженерных, так?

— Да. Уильям тоже был в Инженерных. И даже служил в Венесуэле. Как раз после этого самого Николаса Хобсона.

— Отлично! Великолепно! Значит, наш Билли сможет прийти на похороны?

— Не уверен, что это хорошая идея, мистер Тодд. Кладбище от нашего дома – это больше пяти миль [прибл. 8 км]. Уильям без поводыря ходить не может, а Клэрис – на седьмом месяце… Как Вы теперь знаете…

— О, что такое пять миль для такой здоровой молодой женщины, как наша Рисси! Зато, там будет благотворительный ленч! Вы знаете, я давно хочу, чтобы наш Билли собирал вдоль шоссе Беамонт. Он Вам сказал уже, что вчера они с Рисси собрали целых двести пятьдесят три доллара? У Билли это – персональный рекорд. Если он и дальше будет так собирать, его фотография точно будет висеть на доске «Сборщик Месяца»! Почему бы Билли и Рисси не начать делать Маршрут вдоль шоссе Беамонт? Я уверен, что им там очень понравится.

Марк поднял уголки рта в полу-вежливой улыбке. — О-кей, мистер Тодд. Я передам Ваше приглашение. Пусть Клэрис сама решает, если ей стоит идти в такую даль.

Подозрение Марка о том, что «Путь Спасения» относится к инвалидам как к машинкам для сбора милостыни, – неожиданно получило подтверждение. Мистер Тодд знал с точностью до одного доллара, сколько Уильям и Клэрис собрали вчера. Возможно, Старший Офицер даже знал наизусть серийный номер на красном ведёрке Уильяма. И в то же время, мистер Тодд не имел понятия, на каком месяце беременности находится Клэрис, да и всё равно ему было, что женщина на седьмом месяце должна проходить в день по десять миль. Лишь бы её слепой муж мог собрать побольше пожертвований для «Пути Спасения»…

Вернувшись в Участок, Марк первым делом пошёл переговорить с экспертами и патологоанатомом. Доктор Алан Мосс сидел за своим столом, набирая отчёт на ноутбуке и потягивая желудёвый кофе. Он часто жаловался в шутку, что недостаток кофеина был единственной реальной проблемой в его жизни.

— Приветик, Марк, — сказал он, поднимаясь из-за стола и жестом приглашая двух экспертов за соседними столами в комнату для совещаний напротив. Он включил ЖК-панель на стене и вставил кабель в разъём ноутбука.

— Давай начнём с чего попроще. С мужчины. У тебя уже есть его карточка. При наличии карточки военного учёта, всё тривиально. Мы сравнили все десять пальцев, просто чтобы избежать ошибки… Николас Хобсон, собственной персоной. Здоровый молодой человек, не считая отсутствующей ноги, конечно. Мы также нашли кое-что, что может помочь обнаружить родственников. Проверили серийный номер его протеза по базам данных. Он получил свою ногу в Нью-Йорке, причём был в реабилитационном центре с 14 по 31 мая 2029-го. Затем он был в том же центре шестого сентября. Это означает, что в Техасе он находился семь месяцев максимум: с октября по декабрь прошлого года, плюс четыре месяца этого года, естественно. К сожалению, в Техасе погибший не посетил ни одного центра реабилитации. По крайней мере, ни одного из тех, которые посылают отчёты в Пентагон…

— А причина смерти?

— Резаная рана сонной артерии. Он умер за несколько секунд. Никаких других улик на теле, никаких признаков борьбы, ничего. Я сомневаюсь, что преступник вообще касался жертвы чем-либо, кроме лезвия ножа. Один удар, очень профессионально. Так же, как и во всех предыдущих случаях.

Марк кивнул. Это был обычный образ действий «Мясника». Он быстро убивал мужчину, уменьшая шансы сопротивления и вероятность, что одна из жертв убежит. Было очень похоже, что убийца служил в спецподразделениях: «Морских Котиках», «Группе специальных операций», или просто в Морской Пехоте. ФБР проверяло служебные записи солдат, оставивших службу два или три года назад, но пока – безуспешно.

— Что у нас есть насчёт убитой?

— О, тут всё оказалось куда интереснее, чем на первый взгляд! — воскликнул Алан, — Я позволю Натали объяснить?

Он нашёл фотографию в своём ноутбуке и послал изображение на экран. Под объективом микроскопа было сфотографировано несколько волосков.

— Как обычно, сначала мы делаем внешний осмотр тела, — начала объяснение Натали, — Эти волоски – от пяти разных лиц. Номера с третьего по седьмой – положительно из промежности. Вот из этих двух волосков – слева, видите, там есть луковицы? Нам удалось поднять ДНК. Это ДНК двух разных мужчин, и это не ДНК Николаса Хобсона. И не от близкого родственника жертвы. Все последовательности различаются.

— Ты, Марк не поверишь, сколько испорченной крови мне стоило убедить нашего дорогого босса, чтобы он позволил нам использовать ещё один комплект для анализа ДНК… — мимоходом заметил Алан, — Бюджет трещит, он сказал. Бюджет, моя задница!

— Я знаю, Алан, что ты всегда умел убеждать людей. Как ты обозвал Бенито в этот раз?

— Как я его обозвал, останется между нами двумя… Мы тебе ещё главного не сказали. Продолжайте, Натали!

— Самое главное – у женщины сделана стерилизация. Маленький шрамик на животе, вот, фотография… Притом, похоже, что одновременно со стерилизацией ей делали поздний аборт. Если бы не лобковые волосы от нескольких мужчин, это могло бы означать что угодно. Мало ли у кого какие обстоятельства. А в комбинации с волосками от разных мужиков – практически однозначно… Наверняка проститутка, — продолжила мысль Натали.

— Причём, она явно работает… то есть: работала на кого-то. Те, кто занимается самодеятельностью, редко решаются на стерилизацию, — добавил Алан, — Да сейчас и денег это стоит… После того, как аборты и стерилизации запретили, те доктора, что ещё остались в этом бизнесе – взвинтили цены до небес. Реально, только крупный сутенёр может поднять бабки, чтобы сделать лапароскопическую стерилизацию.

— Это могло бы объяснить, почему мужчина не постеснялся отстегнуть протез. Если девушка делает секс за деньги, у неё нет большого выбора. Однако, это совершенно не объясняет термос и печенье. Как вы представляете себе кого-то, кто нанимает проститутку только затем, чтобы угостить её чаем? Кроме того, на женщине не было лицензии.

— Ну, отсутствие лицензии ничего не значит, — возразил Том, второй эксперт, — На каждую лицензированную приходится по крайней мере три нелегалки.

Это было сущей правдой. Несмотря на пять лет непрерывных усилий, которое правительство затратило, чтобы зарегистрировать (и обложить налогами) проституток, большинство «работниц» по-прежнему предпочитало оставаться без регистрации.

— Но, в маловероятном случае, что она зарегистрирована, но почему-то избавилась от ошейника, мы можем довольно быстро просканировать базу ЗППУ для сличения отпечатков пальцев.

— Предложение правильное, Том, только ты немного опоздал, — улыбнулась Натали, — По моей просьбе, базу ЗППУ ещё вчера проверили. Без результата…

Аббревиатура ЗППУ означала «Зарегистрированный Провайдер Половых Услуг», но большинство переводило её как «Заплати и Получай Полное Удовлетворение».

— Ваша находка может получить положительное продолжение, — предложил Марк. — «Путь Спасения» устраивает похороны нашим жертвам завтра в десять. У вас, ребята, найдётся кто-нибудь надёжный в районе кладбища Округа Харрис? Надо, чтобы этот кто-то не имел никакого отношения к Полиции. Предпочтительно – девушка, это более типично. Мы оснастим её хорошей видеокамерой, и пусть она поработает в качестве «добровольного помощника телевидения». Вреда не будет. Мы на самом деле отправим запись на «SRTV». Чем больше людей услышат об этих убийствах, тем лучше.

Алан улыбнулся, — Ты, случаем, не ожидаешь, что преступник ни с того, ни с сего припрётся на похороны, не так ли?

Они уже пробовали этот трюк несколько раз и раньше, но без успеха. «Шелдонский Мясник», видимо, подозревал, что его могут заснять на камеру.

— Нет, это не то что я имею в виду. Если жертва действительно была проституткой без лицензии, завтра на видео мы вполне можем увидеть её сутенёра. Он, вероятно, захочет узнать, куда делась его «работница» и придёт посмотреть, кого хоронят.

— Я могу сама пойти, — предложила Натали, — Оденусь, как для работы на свалке.

— Нет, никто из нас не подходит. Наши лица мелькали на телевидении уже несколько раз. Сначала я сам хотел пойти на похороны, но думаю, что незнакомая никому девушка с камерой даст нам лучшие шансы.

— Если вообще хоть какие-то шансы есть… — кивнул Алан.

— Кроме аборта и стерилизации, вскрытие женщины дало ещё что-нибудь? — спросил Марк.

— Всё то же самое. Убита двумя ударами того же ножа. Первый был в середину левого лёгкого. С поворотом лезвия вдоль рёбер. Профессионально. Вторая рана была на шее, но девушка уже была практически мертва. И, наконец, разрезы на ягодицах и бёдрах. Это уже посмертные раны, однозначно.

Они пролистали на экране бесконечные фотографии жертв в разных ракурсах. Марку вспомнились краткие определения из психологического профиля «Мясника», они когда-то получили из штаб-квартиры ФБР: хорошо организован, обладает высоким интеллектом, знаком с возможностями современной криминалистики, уделяет пристальное внимание деталям, предпочитает полностью контролировать ситуацию…

— Что ещё у нас есть?

— Полный стандартный набор. Перчатки с пупырышками, табельный армейский нож… Самое интересное, конечно: велосипед. Помните, я говорила Вам про отпечаток задней звёздочки велосипеда на джинсах девушки?

— Да.

— Так вот, на дороге есть свежие следы шин. Горный велик, 26 дюймов. Задняя шина – чиненная. Наложена заплатка необычной формы. Если вы найдёте велосипед, мы сможем однозначно идентифицировать колесо.

— Хорошая работа, ребята, просто великолепная! Очевидно, теперь мяч на нашей стороне поля… — Марк был доволен. Хоть какое-то продвижение в деле, по крайней мере, с идентификацией жертв.

Алекс прибыл на станцию почти в пять, усталый и потный. Он сообщил, что особого везения не было: он и депьюти Тань обошли все дома в окрестностях места убийства, но не обнаружили ничего стоящего. Все знали, что в рощу любят ходить по ночам влюблённые, но это было всё, что местные жители могли рассказать. Никто не видел ничего подозрительного и не слышал никаких криков или необычного шума. Похоже, «Шелдонский Мясник» опять не совершил никаких ошибок…