В субботу, 28 апреля 2007 года в семь утра Фиона, Дэвид и Дайан с девочками приехали к нам домой (остальные, жившие южнее, вылетали из другого аэропорта — «Гатуик»). Детей, едва они протерли глазки после сна, охватило радостное волнение. В микроавтобусе, который мы заказали, чтобы добраться до аэропорта «Ист Мидландс», разговоры и смех зазвучали еще громче, и теперь даже я прониклась всеобщим приподнятым настроением. В аэропорту мы все вместе позавтракали.

Когда поднимались по трапу в самолет, Мадлен, которая одной рукой сжимала свой розовый чемоданчик с диснеевскими принцессами, а второй держала за руку Лили, споткнулась и ударилась ногой об острый край одной из металлических ступенек. Но даже это не омрачило ее радости. Она мужественно терпела боль и только негромко вскрикнула, хотя почти сразу у нее на голени проступил огромный синяк. Больше за время перелета не случилось ничего примечательного. Детская компания не скучала. Боюсь показаться предвзятой, но должна отметить, что Мадлен вела себя идеально. Позабыв об ушибе, она весело щебетала, читала и раскрашивала картинки. Она всегда этим занималась в дороге.

В аэропорту «Фару» нас встретил водитель микроавтобуса, который мы заказали заранее. Он отвез нас в комплекс «Оушен клаб», расположенный в поселке Прайя-да-Луш. После регистрации представитель компании «Марк Уорнер» повез нас к нашему корпусу. Наши номера находились в пятиэтажном здании, расположенном прямо у дороги Руа Доктор Агостино да Силва. Рядом с домом была парковка. Веранда в задней части здания выходила в сад, к бассейну и теннисным кортам. Дэвид, Фиона и Дайан поселились на втором этаже, а все остальные — на первом. Джейн и Рассел заняли номер 5D, а Мэтт с Рейчел — 5В, соседний с нашим 5А, который был угловым. Номер оказался замечательным. Он был даже красивее и просторнее, чем мы ожидали, к тому же был оснащен всем необходимым. Хоть я и завидовала Дэвиду с Фионой, у которых из окна открывался вид на море, нам зато можно было не бояться, что кто-то из детей свалится с балкона.

Позже в британской полиции нам объяснили, что первый этаж, прямой доступ с дорог, проходивших вдоль фасада и торца здания, а также отдельный вход, частично скрытый деревьями, делали наш номер отличной мишенью для грабителей и прочих преступников. Однако тогда мы ни о чем таком не задумывались. С нашей точки зрения, мы поселились в безопасном семейном доме отдыха. Слева от входной двери находилась кухня, дверь из которой вела в гостиную. Справа от входной двери располагались две спальни, разделенные ванной. В гостиной стояли два синих дивана, кофейный столик, телевизор, обеденный стол и кресла. За стеклянными раздвижными дверьми находилась веранда с лестницей, которая вела к калитке — это был выход из корпуса. Наверху лестницы были установлены специальные воротца, чтобы маленькие дети не могли выйти самостоятельно. Прожив там пару дней, мы практически перестали пользоваться передней дверью. Выходили из дома и входили в него мы через раздвижные двери. Специальные складные детские кроватки для Шона и Амели, которые принесли нам по нашей просьбе, были поставлены в ближайшей к передней двери спальне. Поскольку рядом с другой спальней находилась дверь на веранду, а сама комната была больше и ярче, мы решили, что поселим в передней спальне всех троих детей, так как не сомневались, что в ней они будут только спать. В своей комнате мы сдвинули две кровати вместе. В комнате детей мы кровати, наоборот, отодвинули к стенам, а посередине поставили две складные детские кроватки.

Обустроив места для сна, мы вышли к бассейну, чтобы встретиться с остальными, — Джейн, Рассел, Рейчел, Мэтт и их дети приехали несколькими часами раньше. С задней стороны дом был отгорожен от пешеходной дорожки невысокой стенкой с калитками, через которые можно было пройти в номера первого этажа. Бассейн с другой стороны дорожки тоже был обнесен стеной, поэтому, чтобы туда попасть, нужно было, выйдя из дома, свернуть налево, пройти несколько ярдов по Руа Доктор Франсиско Гентиль Мартинс, повернуть направо и войти в ворота. Поскольку мы занимали угловой номер, наша калитка выходила прямо на Руа Доктор Гентиль Мартинс.

Погода был достаточно приятной. Правда, дул прохладный ветер, но дело было в апреле, поэтому мы не жаловались. Поскольку я из тех людей, которые очень чувствительны к холоду («Нарасти мяса!» — постоянно твердят мне закаленные шотландские родственники Джерри), когда Мадлен потянула меня в бассейн купаться, не скажу, что я обрадовалась. Но увидев ее горящие глазки, возбужденное личико, я пошла надевать купальник. Вода была ледяная, но Мадлен запрыгнула в бассейн сразу же, хотя от внезапного ощущения холода у нее даже на несколько секунд пропал голос. «Не бойся, мамочка!» — крикнула она, когда снова смогла говорить. Я неуверенно подступила к воде. Помню, с ближайшего шезлонга за нами наблюдал мужчина с двумя сыновьями. «Чего только не сделаешь ради детей!» — пожаловалась я ему. Потом я попросила Мадлен считать до трех и приготовилась прыгнуть в воду. Это стоило того и всегда будет стоить, — видеть, как она заливисто хохочет. Пусть даже после этого нам пришлось три часа греться в номере.

Все еще дрожа, мы отправились на встречу с представителями компании «Марк Уорнер», которые рассказали обо всех удобствах в гостинице и о том, и какие мероприятия будут проводиться в комплексе. Детей мы записали в Детский клуб, который начинал работать со следующего дня. Клуб предлагал самые разные развлечения, как в помещении, так и на открытом воздухе, каждый день другие: купание в бассейне, путешествие за мороженым, катание на лодках у пляжа, строительство замков из песка, мини-теннис, а также всякие художества, пение и чтение вслух.

После встречи мы пошли обедать в ресторан «Миллениум». Гостиничные комплексы компании «Марк Уорнер», в которых раньше отдыхали наши знакомые, были довольно компактными, но в Прайя-да-Луш жилые корпуса и прочие принадлежащие комплексу здания были разбросаны по всему поселку, и чтобы попасть в некоторые из них, нужно было идти минут десять. До ресторана от нас было полмили — далековато для целой оравы маленьких детишек. Поскольку отдыхать планировалось всего неделю, мы решили путешествовать налегке и не брать с собой двухместную коляску Шона и Амели, рассудив, что много ходить нам не придется, раз все, что нам нужно, сосредоточено в одном месте. Поэтому по дороге в ресторан мы часто останавливались и решали, чья очередь кого нести. Официанты в ресторане оказались очень вежливыми и приветливыми. По нашей просьбе для нас сдвинули столы, чтобы мы могли сидеть все вместе.

Поев, все мы вдруг почувствовали себя очень уставшими. Когда вернулись в свой номер, начались обычные приготовления детей ко сну (ванна, пижамы, молоко, сказка, укладывание). Мы выбились из графика на целый час. Мадлен была в восторге от того, что ей придется жить с близняшками. Дома у нее была своя комната. Мы тоже были довольны, что они оказались вместе. Ее кровать стояла ближе к двери. Кровать у окна пустовала. Поселившись в номере, мы сразу опустили управляющиеся изнутри наружные жалюзи и задернули шторы. В таком положении они и оставались всю неделю. В это время года ночи еще не были теплыми, поэтому открывать окна мы не собирались. А днем, посчитали мы, закрытые жалюзи и шторы, наоборот, сохранят внутри номера прохладу. Из-за этого в комнате всегда было темно, но днем дети все равно проводили время в другом месте, а по ночам мы всегда оставляли дверь приоткрытой, чтобы в комнату попадал свет.

Уложив Мадлен и близняшек, мы с Джерри, перед тем как лечь спать, еще какое-то время разговаривали и читали. В первую ночь все спали как убитые. Утром в воскресенье, 29 апреля, мы проснулись рано, бодрые, освеженные и полные сил. Быстро умывшись, мы снова отправились в «Миллениум», где присоединились к уже завтракавшим друзьям, а потом развели детей по клубам. Пока наши трое проводили время с ровесниками, у нас с Джерри появилась редкая возможность побыть наедине, поиграть в теннис, побегать или просто расслабиться. Нам казалось, что для всех это идеальный способ получить от отдыха максимум удовольствия.

Но мы не хотели забывать, что у нас все-таки семейный отдых, поэтому сказали Мадлен, что она может не ходить в клуб, если не хочет. Мы были бы совсем не против, если бы она проводила все время с нами, потому что нам нравилась ее компания, но Мадлен, похоже, гораздо меньше заботила временная разлука с Джерри и со мной, чем нас разлука с нею. Главное — чтобы все были довольны.

Шон и Амели попали в Клуб для малышей, куда отдавали детей до двух лет. Он располагался в здании, примыкающем к бару и открытому ресторану «Тапас», прямо напротив наших номеров, по другую сторону главного бассейна. Воспитательница, которая должна была за ними следить, показалась нам очень доброй и прекрасно подготовленной профессионально. Амели, как и следовало ожидать, восприняла разлуку совершенно спокойно, но чуткий Шон вначале немного расстроился. И для Амели, и для Шона это была вполне естественная реакция. Мы оставили в клубе номера своих телефонов и рассказали, где нас можно найти, если что-нибудь случится или если Шон не сможет приспособиться.

Группа Мадлен, Мини-клуб для детей от трех до пяти лет, занимала светлое, просторное помещение над работавшей круглые сутки приемной администратора. Это здание находилось на некотором расстоянии от нашего корпуса, и прошло несколько дней, прежде чем мы, сориентировавшись, нашли более короткий путь туда. Эллу отдали в тот же клуб, и хоть до этого девочки не виделись несколько месяцев, они вскоре стали не разлей вода. Воспитательница Мадлен, ее звали Кэт, мне сразу понравилась, как, впрочем, и Мадлен. Это была живая, улыбчивая женщина, из которой энергия била ключом. Было видно, что она занимается этим делом, потому что любит детей, а не просто ради того, чтобы провести несколько месяцев на курорте и подзаработать.

Пристроив детей, мы пошли на корт. Вообще-то нас с Джерри нельзя назвать заядлыми теннисистами, но, став родителями, мы часто проводили выходные, гоняя мячик. У нас у обоих, если можно так выразиться, очень развит бойцовский дух, и за годы, прожитые вместе, между нами прошло немало ожесточенных матчей на корте. К счастью, они всегда заканчивались мирно, с обниманием над сеткой и послематчевым пивом. Так что нам очень хотелось, когда у нас появилось время, поиграть и, может быть, развить свои навыки. Сыграв несколько геймов, мы записались на групповые занятия на оставшиеся дни: я на первый уровень, а Джерри — на второй (увы, должна признать, что он играет в теннис лучше меня).

Через пару часов после полудня мы забрали из клубов детей. Я всегда любила забирать своих детей, когда они были маленькими. Когда твой ребенок, заметив тебя, бросается к тебе, чтобы обнять маленькими ручками, твое сердце сжимается от счастья. Конечно, такое происходит не каждый раз, но у меня сохранилось много воспоминаний о том, как меня встречала Мадлен в яслях и дома. Когда я появлялась в яслях, она бежала ко мне через всю классную комнату с криком: «Моя мама!», как будто показывая остальным детям, кому я принадлежу. Я бы все отдала, чтобы пережить это снова.

Джерри съездил в супермаркет «Баптиста», который находится недалеко от «Оушен клаб», на Руа Доктор Гентиль Мартинс, и купил кое-какие продукты и хлопья, чтобы нам не ходить завтракать каждое утро в «Миллениум». Пообедали мы на балконе номера Фионы, Дэвида и Дайан. Там же решили заказать на вечер места в ресторане «Тапас» для взрослой части нашей компании. Этот ресторан, скорее даже не ресторан, а открытая пристройка к бару со своей крышей, мог обслуживать не больше пятнадцати посетителей одновременно, и зарезервировать места можно было не раньше утра интересующего вас дня. К нам он был намного ближе «Миллениума», и потому ходить туда для нас было удобнее. Дети могли раньше попить чаю, немного поиграть, а потом лечь спать в обычное для них время. К тому же они бы не уставали, и на следующее утро все были бы довольны. Мы же, уложив их спать, могли вечером поужинать.

После обеда дети вернулись в свои клубы, и мы с Джерри, посидев часок у бассейна с Фионой, Дэвидом и Дайан, отправились бегать вдоль пляжа. Возможность впервые за несколько лет играть вдвоем в теннис и вместе бегать доставляла нам огромную радость.

С воспитательницами было договорено, что к пяти часам они приведут всех детей к «Тапасу» на «большой чай», как они это называли, и будут там ждать родителей. Детки из Мини-клуба Мадлен пришли цепочкой, держась за «змею» — длинную веревку с привязанными через равные промежутки разноцветными кольцами. Выглядела эта процессия очень мило. На соседней игровой площадке было несколько невысоких горок и небольшой домик для игр, который наши дети обожали, и после чая мы задержались там еще примерно на полчаса, а потом пошли к себе.

Дети все устали, но были довольны тем, как насыщенно прошел день. Дома близняшки обычно ложились спать сразу после семи, а Мадлен на правах старшей сестры задерживалась с Джерри и со мной еще на полчаса. Шон и Амели всегда хорошо спали, и Мадлен уже не была такой капризной, как раньше, поэтому, если не считать болезни и редкие случаи, когда игры затягивались допоздна, к восьми часам в нашем доме уже становилось относительно тихо. Если Мадлен когда-нибудь и просыпалась ночью, это случалось под утро, но не раньше двух-трех часов.

В Португалии единственным отличием было то, что все трое детей ложились в семь, самое позднее в семь пятнадцать. В течение нескольких месяцев до поездки никто из них не спал днем, поэтому после активного дня они засыпали сразу. В Португалии мы не стали менять правила, поэтому перед сном, как обычно, напоили детей молоком и почитали им сказку. Угомонились они очень быстро. Подобная практика существует в Великобритании давным-давно и принята на вооружение большинством родителей, поэтому нас поразило, что в последующие месяцы такой распорядок вызывал скептические замечания со стороны португальцев.

Уложив детей, мы с Джерри приняли душ, переоделись и выпили по бокалу вина. Места в ресторане «Тапас» были зарезервированы на половину девятого. В то время в большинстве гостиниц, принадлежащих компании «Марк Уорнер», предоставлялась специальная услуга — наблюдение за детьми. Вернее, не наблюдение, а «слушание», ибо заключалась она в том, что кто-то из сотрудников комплекса подходил через определенное время к дверям номеров и вилл и слушал, не проснулся ли кто-нибудь из детей. В «Оушен клаб» такая услуга не предоставлялась, очевидно потому, что его жилые корпуса были разбросаны по большой территории. Зато здесь были ясли, где дети могли находиться примерно с половины восьмого до одиннадцати вечера. Однако, поскольку наши дети должны были ложиться спать до того времени, когда начинали работу ясли, нам такой вариант не подходил. Мы оба чувствовали, что изменения в распорядке дня плохо скажутся на их сне.

Поскольку ресторан находился близко, мы договорились, что сами будем проверять, как спят дети. Это решение, принятое всеми нами, потом, конечно же, много раз ставилось под сомнение, и в первую очередь нами самими. Нужно ли говорить, что теперь мы горько сожалеем об этом и будем сожалеть до конца наших дней. Но легко быть умным после того, как все произошло. Что касается меня, могу сказать положа руку на сердце, что у меня даже мысли не возникло, что это может быть небезопасно. Если бы у меня были хотя бы малейшие сомнения, я бы ни за что не пошла на это. Я своих троих детей люблю больше всего на свете. Они мне дороже, чем сама жизнь, и я бы никогда осознанно не подвергла их опасности, даже наименьшей.

Если бы мы о чем-то таком задумывались, то попросту наняли бы сиделку. Я, конечно, могла бы поспорить, что оставлять детей с тем, кого ни мы, ни они не знают, — не самое мудрое решение, и дома мы на такое никогда бы не пошли, но дело в том, что нам попросту в голову не приходили мысли о мерах безопасности. До нашего номера мы могли дойти за сорок пять секунд, и хотя там росли кусты, нам из ресторана «Тапас» были видны окна нашего номера. Мы себя чувствовали точно так же, как если бы сидели теплым весенним вечером во дворе у друзей, зная, что наши дети спят в доме.

Мы жили в казавшемся безопасным гостиничном комплексе, не вызывавшем никаких опасений и приспособленном для отдыха с детьми. Вокруг нас было полно таких же семей. Дети крепко спали, и каждые полчаса их проверяли. Даже если бы в гостинице была услуга наблюдения за детьми, персонал не отнесся бы к ним с таким вниманием, как мы, потому что мы не только слушали, но и заходили в номера. Позже мы узнали, что в подобных гостиницах так поступали до нас многие родители. Но рискну предположить, что после нашего случая таких стало гораздо меньше.

Воспитание детей, как и любая другая сторона жизни, требует принятия сотен маленьких и, казалось бы, несущественных решений каждый день. При этом приходится балансировать между желанием баловать и «политикой полного невмешательства». Иногда оказывается, что наши решения были правильными, иногда — что неверными. Обычно, понимая, что совершил ошибку, ты просто берешь это на заметку и стараешься в следующий раз поступить иначе. Трагедия нашей семьи заключается в том, что именно это конкретное решение привело к таким катастрофическим последствиям.

В тот воскресный вечер мы пошли в ресторан. Там собрались все наши, кроме Мэтта, у которого болел живот. По его словам, он отравился чем-то еще в дороге. Мы с удовольствием поужинали. Еда была прекрасной, и всем нам было приятно провести какое-то время «по-взрослому». Кроме нас, посетителей было немного, и, поскольку наша группа была многочисленной, разговор получился оживленным, увлекательным, и мы ни на кого не обращали внимания. Помню, было очень холодно и ветрено. Мне, чтобы чувствовать себя комфортно, пришлось натянуть несколько одежек. Каждые полчаса мы бегали в корпус проверять детей. Все, кроме Рейчел, потому что Мэтт остался в номере, и Дэвида и Фионы, у которых была при себе какая-то суперсовременная радиосистема для слежения за детьми. Кроме того, эти походы в номер позволяли нам сходить в туалет или, как в моем случае, надеть еще один кардиган.

Мы с Джерри вернулись в свой номер в одиннадцать. Хочу отметить, что в то время половина одиннадцатого уже считалась поздней ночью. Как я уже говорила, мы не из тех людей, которые предпочитают ночную жизнь. Дэвид и Фиона даже посмеялись над нами из-за того, что мы так рано ушли, но мы проигнорировали насмешки. Мы были счастливы и хорошо отдохнули. Из некоторых статей о нас, появившихся в последующие месяцы, можно сделать вывод, что мы в Португалии устраивали безумные вечеринки до утра. Это не так. Возможно, мы и шумели — в конце концов, нас было девять человек, и разговаривали мы через столики, — но допоздна мы никогда не засиживались, и количество выпитого нами алкоголя никто не назовет излишним. Все мы были с маленькими детьми (а любой родитель знает, что это не оставляет возможности безрассудно тратить силы) и вставали каждое утро в семь — семь тридцать.

Следующие дни проходили так же: мы завтракали в номере, отводили Мадлен, Шона и Амели в их клубы и шли к расположенным за рестораном «Тапас» кортам на часовое групповое занятие (мое начиналось в девять пятнадцать, Джерри — в десять пятнадцать). Между двенадцатью и половиной первого мы забирали детей и возвращались в номер пообедать и послушать рассказы детей о том, чем они это время занимались. Затем мы заглядывали к Дэвиду и Фионе или выходили ненадолго на игровую площадку. Чаще всего днем дети возвращались в клубы, а мы играли в теннис, бегали или читали и разговаривали у бассейна. Обычно мы и остальные из нашей компании встречались с детьми и их воспитательницами, когда те приходили пить чай. После этого мы снова шли на игровую площадку, чтобы дети хорошенько набегались перед сном. Иногда в конце дня проходили шуточные теннисные мероприятия: в понедельник, например, был «женский вечер», а во вторник прошло состязание по «предметному теннису», когда гости давали тренерам различные предметы, которые те должны были использовать вместо ракеток.

Нам с Джерри всегда нравилось, чтобы соблюдался порядок, хоть я не могу сказать, что для нас это была навязчивая идея, и нашим детям, как, впрочем, и большинству детей, это, похоже, тоже нравилось. Эти выходные не были исключением. Трудно смириться с тем, что наше стремление жить размеренной жизнью могло стать причиной беды. Кто-то следил за нами ту неделю? Наблюдал за Мадлен? Запоминал, как мы проводим дни?

Вопреки тому, что нам рассказали насчет бронирования столиков в «Тапасе», Рейчел удалось в половине девятого вечера заказать столик на девять. Поговорив с администратором у бассейна, она каким-то образом уговорила ее оставить за нами этот столик до конца недели.

Лишь спустя год, просматривая материалы, собранные португальской полицией, я обнаружила, что наша просьба зарезервировать для нас столик была внесена в книгу учетных записей, которая почти весь день лежала на стойке администратора у бассейна. Не только любой из сотрудников гостиницы мог спокойно заглянуть в нее, это мог сделать кто угодно. К своему ужасу, я увидела, что администратор, несомненно, без всякой задней мысли и лишь для того, чтобы объяснить, почему она ради нас нарушает правила, добавила к этой записи причину нашей просьбы: мы хотели иметь возможность питаться недалеко от наших номеров, потому что оставляли там маленьких детей одних и должны были время от времени проверять, как у них дела.

Вечером 30 апреля мы с Джейн совершили первый набег на «Баптиста». Мы хотели запастись кое-какими предметами первой необходимости, поскольку следующий день был выходным. В тот день мы все собрались в «Тапасе». Снова дул пронизывающий ветер, но нас согревали оживленный разговор и смех.

В нашем номере в понедельник и в среду проводилась уборка (еще одно приятное дополнение к сервису). Занималась этим португалка средних лет. Во вторник, 1 мая, после моих занятий по теннису к нам зашли два механика проверить стиральную машину, которая отказывалась включаться. Вдобавок к этому Джерри чуть ли ни в первый день приезда умудрился сломать механизм, закрывающий жалюзи в нашей спальне, хотя там была табличка с просьбой не прикладывать силу, открывая или закрывая жалюзи. Что тут скажешь? Если Джерри к чему-то прикасается… Механики первым делом осмотрели стиральную машину. Когда они выяснили, что проблема пустяковая (нет, я не забыла нажать на кнопку «пуск», не настолько пустяковая, но и не намного сложнее), я, оставив механиков чинить жалюзи, пошла к Джерри, у которого тренировка началась на час позже моей, в десять пятнадцать.

Пока шла тренировка, Мадлен с Эллой вместе со своим Мини-клубом пришли на соседний корт играть в мини-теннис. Мы с Джейн остались посмотреть на игру. Сейчас меня душат слезы всякий раз, когда я вспоминаю, как мое сердце переполнялось гордостью в те минуты. Она была такой веселой, такой счастливой! Стоя на корте и слушая инструкции Кэт, она так потрясающе выглядела в маленькой футболке и шортиках, в розовой шляпке, гольфиках и новых сандалиях, что я бросилась в номер за фотоаппаратом. Теперь одна из моих фотографий известна всему миру: на ней улыбающаяся Мадлен прижимает к груди несколько теннисных мячиков. После игры детей попросили побегать по корту и собрать как можно больше мячиков. Мадлен очень старалась и гордилась тем, как у нее все хорошо получалось. Джерри очень любит эту фотографию.

Днем мы с Джерри решили сводить детей на пляж. Честно говоря, мне кажется, они бы с большим удовольствием вернулись вместо этого в свои клубы, но нам хотелось сделать для них что-то необычное, а еще — побыть всем вместе. Мы взяли в гостинице напрокат двухместную коляску, чтобы Шон с Амели не устали от долгой ходьбы. С погодой не повезло: когда мы пришли на пляж, начало моросить. Небольшой дождь такому бравому шотландцу, как Джерри, не помеха, но Шону и Амели не понравилось ходить по мокрому песку, и они настояли, как это умеют делать двухлетние дети, на том, чтобы мы взяли их на руки.

Короче говоря, прогулка по пляжу не удалась, и дети остались недовольны. Но мы нашли способ спасти положение: предложили поесть мороженого, и дети тут же оттаяли. Я с детьми села на скамейку, а Джерри пошел за мороженым. До магазина было не больше десяти шагов, но когда Джерри попросил меня помочь принести пять порций мороженого, у меня екнуло сердце. Вдруг что-нибудь случится с детьми, если я оставлю их одних на скамейке? Я поспешила через улицу, не сводя с них глаз. Как могла я бояться отойти от детей на несколько шагов за мороженым и при этом вечером оставлять их одних в номере, уходя на ужин? Я так и не смогла найти удовлетворительного объяснения этой несообразности. Возможно, мой подсознательный страх, что трое непоседливых детей подерутся, могут что-нибудь натворить или что их кто-то обидит в общественном месте, был сильнее, чем переживания о трех детях, спящих в своих кроватях, которых регулярно проверяет кто-то из взрослых. Если я когда-нибудь и боялась похищения, то в ситуации, подобной первой.

Покончив с мороженым, Мадлен спросила: «Мама, можно мне обратно в клуб?» Вот тебе и отдых по-семейному! Прежде чем пойти обратно, мы остановились у киоска на углу Руа де Прайя и Авенида дос Пескадорис. Это была одна из многочисленных открытых лавочек наподобие базарных. Джерри хотел купить солнцезащитные очки. Две продавщицы стали восхищаться нашими детьми и заигрывать с ними, что тем ужасно понравилось. Добрые, приветливые женщины. Такое происходит каждый день, особенно в южно-европейских странах, и я помню об этом только из-за произошедшего потом.

Вы можете подумать: какое отношение все эти мелочи могут иметь к чему-либо, да и как я могла их запомнить так отчетливо? Дело в том, что через пару дней, казалось бы, самый несущественный факт, каждая деталь происходящего с нами во время отдыха станут жизненно важными, и мы с Джерри скоро будем изо всех сил стараться извлечь из памяти каждое, даже самое незначительное, событие. Вооружившись ручкой, блокнотом и датированными фотографиями и собравшись с силами, я попыталась воссоздать последовательность событий последних нескольких дней. Из-за того, что наша жизнь в гостинице проходила однообразно, любые отклонения, конечно, вспомнить было несложно.

Мы отвели детей в клубы на последние полтора часа и встретились с ними, как обычно, за чаем. Лишь два незначительных обстоятельства того вечера отличали его от всех предыдущих. Во-первых, мы ужинали без Рассела. Иви плохо себя чувствовала, поэтому он остался в номере с девочками, и Джейн отнесла ему еду. Во-вторых, рано утром Мадлен пришла в нашу спальню и пожаловалась, что Амели плачет и разбудила ее. Джерри пошел к Амели, и та быстро успокоилась. После этого мы разрешили Мадлен забраться к нам в постель.

Среда, 2 мая 2007 года. Наш последний счастливый день. Последний пока что день, когда нас в семье было пятеро. Если бы было возможно вернуть это время, хотя бы на час!

В тот день шел дождь. Дети пошли в клубы, но наши тренировки отложили на более позднее время, и мы отправились с Фионой, Дэвидом и Дайан в «Миллениум» пить кофе. После этого мы вернулись в наш номер, и через какое-то время я снова ушла — бегать с Мэттом. За несколько дней до отъезда в Португалию я купила новые кроссовки, и теперь использовала их по полной программе. Они были розовыми, и это меня немного смущало (как посмотрят люди на бегуна в розовых кроссовках?), но после нескольких пробежек по песку они уже не казались чересчур гламурными. Когда мы пересекали место для гуляния, из-под скамейки выпрыгнула маленькая собачонка и цапнула меня за правую икру. Было очень больно, но я не остановилась и, стараясь сохранять спокойствие, побежала дальше. Может быть, ей просто не понравились розовые кроссовки.

Мы с Джерри забрали детей, перекусили в номере, а потом провели с ними час на игровой площадке, прежде чем отвести обратно в клубы. Затем начались занятия по теннису: сначала тренировалась группа Джерри, потом моя. После этого все шло обычным чередом: чай с детьми, игры, ванна, молоко, сказка, укладывание детей, переодевание, «Тапас» в половине девятого. На этот раз Рейчел почувствовала себя нехорошо и пропустила ужин, оставшись в своем номере, соседнем с нашим. Единственное, что еще отличало этот вечер, — после ужина мы зашли в закрытый бар (где, к моей неописуемой радости, оказалось тепло), чтобы выпить ликера. Из-за этого мы вернулись в номер несколько позже, чем обычно. Это, в свою очередь, означало, что между тем, как мы последний раз приходили проверять детей, и нашим возвращением прошло почти сорок пять минут.

В баре, примерно в 23:50, Джерри вдруг заявил: «Ну все, я иду спать. Спокойной ночи». Когда он встал, чтобы уйти, Дэвид в шутку обронил: «Не бросай жену, Джерри. Она очень даже ничего!» Должна признаться, меня немного задело то, что Джерри хотел уйти без меня, как будто я была чем-то не важным и он попросту не подумал обо мне. Замечание Дэвида указывало на то, что ощущение это возникло не на ровном месте. Но я хочу сказать кое-что о Джерри. Его открытость и искренность делают его очень прямолинейным, иногда грубоватым, и он не из тех людей, которые выставляют свои чувства напоказ. Как большинство мужчин, он полагает, что я должна догадываться о его чувствах ко мне, и не понимает, зачем их надо доказывать ласковыми словами, цветами или открытками. И хотя я, как большинство женщин, была бы благодарна ему за что-нибудь в романтическом духе, для меня осознание того, что он меня любит и всегда любил по-настоящему, глубоко, что он мне верен, значит гораздо больше. Просто Джерри такой. Я привыкла к его недостаткам и на нехватку галантности внимания не обращаю.

По мнению Джерри, было уже поздно, он устал и хотел лечь спать. Точка. Не знаю, почему именно в тот вечер я на него обиделась. Быть может, потому что остальные мужчины из нашей компании по сравнению с Джерри были внимательными, к тому же они были «новыми», и я немного смутилась. Как бы то ни было, я последовала за мужем через несколько минут. Он действительно устал, потому что, когда я вошла в номер, уже спал, даже храпел. Все еще чувствуя обиду, я решила, что буду спать с детьми. Раньше такого никогда не было. Мы спали не вместе, только если кто-то из нас был на работе или на дежурстве. У меня и в мыслях не было уходить на ночь в другую комнату, и дома я никогда бы так не поступила.

Я думаю, что сделала это, потому что в другой комнате была пустая кровать, и в ту минуту мои мирно спящие дети показались мне более приятными соседями, чем храпящий муж. Но все это буря в стакане, и мне неприятно даже упоминать об этом случае, который никоим образом не характеризует наши отношения. Лишь потому, что очень скоро каждая крупинка информации приобрела огромное значение, я считаю необходимым отметить, что я провела ту ночь в детской спальне.

Хоть я и не представляю, какое это может иметь отношение к последующим событиям, от мысли о том, что мы с Джерри спали в разных комнатах именно в эту ночь, мне становится грустно.