Меган стащила у Барри кусочек жареной картошки. Свою она уже съела.

— Не могу поверить, что колеса моей машины накачаны нитрогеном.

Барри не поднимал глаз от своего лэптопа.

— Ты должна радоваться. Разве ты не слышала, что сказал механик? У нитрогена молекулы крупнее, поэтому твои шины дольше останутся накачанными.

— Да, да. — Меган выдавила кетчуп. Вообще-то механик по обслуживанию самолетных шасси был очень мил, заверив Меган, что он постоянно накачивает автомобильные камеры. Но все равно, с того момента, как она увидела уровень давления на баллонах с нитрогеном, ей все время представлялось, что камеры вот-вот взорвутся, пока последнее колесо не было благополучно накачано.

Барри подтолкнул свою корзинку с картошкой фри через столик поближе к ней.

— И должен заметить, с твоей машины Гас не снял никаких запчастей.

Меган окунула целую горсть картошки в кепчуп.

— Просто я ему больше нравлюсь.

Барри взглянул на нее, и Меган вспомнила, как он говорил, что в юности никого не интересовал.

— Шучу. Видимо, он надеялся, что ты, как полагается мужчине, хорошо разбираешься в механике, тогда как я, беспомощная женщина, не буду знать, что делать.

Они сидели в пятнисто-зеленой пластиковой кабинке, вдыхая пропитанный жиром воздух «Гамбургеров Бонни». И это хороший обед, который он ей должен?

Да, закусочная располагалась в не слишком презентабельной части Далласа рядом с Лав-Филд. Запах жареного из заведения Бонни наполнял всю округу, действуя лучше любой рекламы. Этакий коммерческий оазис, который состоял из автоматической прачечной, видеопроката, станции техобслуживания и заправки и, наконец, «Гамбургеров Бонни». В сущности, если хочешь поесть жирной пищи, лучшего места и не найти.

— Барри?

Он не мигая уставился на свой монитор.

— Мм?

— Ты говорил, что не нравился людям, когда был юношей, это правда?

Он вздохнул и отодвинулся от компьютера.

— Точнее сказаться не интересовал их. Люди, в большинстве своем, не обращали на меня внимания.

Меган вгляделась в его лицо. Да уж, конечно, так она и поверила!

— Ты не сможешь убедить меня, что в детстве не был хорошеньким.

Барри заморгал, затем приподнялся на стуле и достал свой бумажник. Открыв его, он с секунду посмотрел на нее, а потом достал фотографию и подтолкнул ее к ней через стол.

Внимание Меган сразу же захватили три девушки в длинных платьях. Ух ты! Где была сделана эта фотография, на конкурсе красоты «Мисс Техас»? У всех троих длинные черные волосы, белозубые улыбки и идеальные фигуры. Они явно принадлежали к тем девушкам, которым красота дается без особых усилий и по сравнению с которыми Меган чувствовала себя такой невзрачной и неуклюжей.

— Твои сестры?

— Да.

Вот он, тот тип женщин, который запечатлелся в сознании Барри как идеальный. Они были полной ее противоположностью. Красивые и утонченные. Неудивительно, что он ориентировался в салоне красоты куда лучше, чем она.

Меган с трудом оторвала взгляд от потрясающего великолепия сестер Барри и стала разглядывать других людей на снимке. Она увидела привлекательную немолодую пару — конечно, его родители — и, как темное пятно среди сияющей пастели, непривлекательного подростка в черном костюме и белых носках. У него был огромный нос, никакого подбородка, расчесанные на прямой пробор волосы и полный рот металла, который он демонстрировал в широкой улыбке.

— Это твой младший бра… о, бог мой, это ты! — Она посмотрела на него, потом опять на фото. — Это ведь ты, да?

— Да.

— Что ты с собой сделал?

— Ничего.

— Да ладно. — Меган подняла фотографию и сравнила снимок с лицом Барри. Снимок был, правда, величиной с бумажник, но нельзя было не заметить огромный нос и отсутствие подбородка. — Ты уменьшил нос, да?

Он покачал головой.

— Дай-ка я посмотрю на твой профиль. — (Барри послушно повернул голову в сторону.) — Ну, хорошо, не уменьшал. Ни один уважающий себя пластический хирург не оставил бы такую горбину посередине.

— Ну, спасибо.

Честно говоря, нос был довольно крупный, но прекрасно подходил лицу Барри.

— У тебя замечательный нос. — Меган помахала рукой. — Не вздумай ничего с ним делать. Если сделаешь, то будешь слишком смазливым. Сейчас ты красивый, а красивый всегда интереснее, чем смазливый. — Она прищурилась, глядя на фото. — Ты нарастил подбородок! Ты никак не мог разработать такую челюсть.

— Ничего я не наращивал.

— Так я и поверила. Наклони голову назад.

— Меган! — Он засмеялся, наклоняя голову. Белый неровный шрам выделялся на фоне темнеющей щетины. Он показал на него.

— Это от удара подбородком о край бассейна.

— Ну, ладно. — Меган подмигнула ему. — Верю. Шрам на подбородке действительно выглядел не слишком аккуратным для хирургического.

— Ну и ну. — Меган опустила фотографию и воззрилась на него. — Значит, ты вынул свои скобки и бац! — сразу красавец?

— Потребовалось несколько лет, чтобы мое лицо догнало нос. Я был поздним цветком.

Зато уж расцвел, так расцвел! Она вернула ему фотографию.

— Так, ты все еще хочешь ехать домой или желаешь остаться со мной?

— Если я не останусь с тобой, у тебя не будет водителя.

— Арендовать другую машину не проблема.

Скажи ей. Он помедлил. Эти откровения такая непростая вещь.

— Я хочу побыть с тобой еще немного.

— Правда? — Она улыбнулась. — Ты собираешься позволить мне узнать того застенчивого мальчишку, который живет в тебе?

Он задумчиво потер переносицу. Что случилось со сдержанной, немногословной Меган?

— Э… полагаю, можно и так сказать. Но я больше не тот мальчишка с фотографии.

— А кто же из вас двоих целовал меня?

— Что ты имеешь в виду? — Он застегнул «молнию» футляра своего лэптопа.

— В самолетном ангаре. Кто это был: обаятельный Барри, просчитывающий каждый свой шаг, или застенчивый, но искренний юнец?

Значит, она поняла, что и поцелуи его тоже просчитываются.

— О, это был мистер Расчетливый собственной персоной, — признался он. — Тот юноша никогда никого не целовал.

— Гм. — Она посмотрела вдаль. — Что ж, тогда лучше верни Барри.

— Куда мы едем сейчас? — спросила она, уже сидя за рулем машины. — Пожалуйста, не говори, что обратно в отель на репетицию обеда.

Поскольку именно туда он и собирался, Барри просто бросил на нее взгляд.

— О нет, я не одета для этого!

— Тебе не придется быть среди гостей. Я только хочу посмотреть, там ли Дерек или он улетел вместе с Гасом.

— А что потом?

— А потом посмотрим по обстоятельствам. Еще я хочу знать, что они сказали Салли.

Меган застонала.

— Карточку!

Она сунула руку в сумочку и протянула ему карточку.

Он прочел: «Барри попросил меня сообщить более подробную информацию. Я потратила три часа на ее выяснение, а он ничего не использовал в своей статье».

— Меган, нет никакой гарантии, что тот или иной материал попадет в статью. Во-первых, у меня есть пространственные ограничения…

— Это был вечер пятницы. Я не пошла в кино, чтобы выполнить твою просьбу, а ты, держу пари, к тому времени уже закончил свою статью. Тебя не было, когда я позвонила. Я оставила сообщение и позвонила еще раз. А на следующее утро мне пришлось идти в управление объяснять капитану, почему его обед был прерван понапрасну.

Барри медленно разорвал карточку.

— Значит, ты говоришь, я должен тебе кино?

— Нет! — Меган стукнула ладонями по рулю, — Я говорю, что ты беспечен и невнимателен. Иногда ты просишь какие-то сведения только потому, что можешь об этом попросить. Тебе никогда не приходит в голову: то, что ты делаешь, часто мешает людям, ты этого просто не видишь, потому что тебя к тому времени уже и след простыл. Просто сверкнешь одной из своих улыбок и катишься дальше, полагая, что все так и должно быть.

Барри постарался взглянуть на проблему с ее стороны, но, в конце концов, она же была пресс-секретарем департамента полиции! Информирование прессы было ее работой.

— Поскольку я понятия не имел о ваших порядках, я не знал, что это так обременительно. Почему ты не сказала?

— А когда я должна была это сделать?

— Меган, я писал о преступлениях, и ты была связующим звеном — по крайней мере тем человеком, которого выставляли вперед к телекамерам. И у тебя всегда была возможность сказать: «Эй, выяснение деталей — дело непростое, поэтому проси только тогда, когда это действительно важно».

Меган завела машину.

— А для тебя, естественно, все важно.

— Обычно так и есть. Вернее, было. — До того, как его откомандировали на свадьбы. — В следующий раз, а я очень надеюсь, что будет следующий раз, дай мне знать, если это проблематично, потому что ты знаешь, я буду просить обо всем.

Когда она кивнула, он пристегнул свой ремень безопасности.

— Кстати, об информации, — продолжал он, — когда мы будем на репетиции обеда, мне придется делать свою работу. Поговорить кое с кем.

Улыбнувшись про себя, он наблюдал, как она нетерпеливо заправила за ухо прядь волос. Она так отличается от его сестер!

— Как ты решила стать офицером полиции? — поинтересовался он.

Она тряхнула своими светлыми волосами.

— Почему ты спрашиваешь?

— Пытаюсь узнать настоящую Меган.

— О, я это всегда я. То, что ты видишь, это то, что есть. Но я понимаю, почему ты надеваешь свою личину супер-Барри. Мне тоже не помешало бы такую.

— Нет, тебе она не нужна.

— Ошибаешься. Она нужна мне, потому что я чувствую себя неуклюжей рядом с другими женщинами. Это как код, которого я не знаю. — Она махнула рукой. — Но вернемся к твоему вопросу. Я попала в полицию случайно. Мне нравится работать с прессой и разговаривать с людьми, и эта работа была связана с полицейским управлением. Я подумала, что если закончу полицейскую академию, то буду иметь преимущество на конкурсе. И я знала, что смогу соответствовать физическим требованиям, поэтому подала заявление в академию, и вот я здесь. Мне всегда больше нравилась информационная сторона моей работы, чем полицейская.

— Мы вернем тебе твою работу, — пообещал он. — И мою тоже. Мы узнаем, что затевается и как конгрессмен вписывается во все это, и я напишу статью. Ты получишь копию до того, как она выйдет в газете. Ты будешь единственная, кто сможет ответить на вопросы, потому что ты все время будешь рядом со мной. Поняла? Если полиция захочет эффективный комментарий, то она получит его только от тебя. И если моя газета захочет материал, он должен будет выйти с моей фамилией. Иначе я пойду в конкурирующее издание. Ну, как тебе мой план?

— Слишком уж легко.

— Я не говорю, что это будет легко.

— По крайней мере, обещай мне, что все будет законно.

Он подумал о конгрессмене, подумал о Гасе. Особенно о Гасе, который связал их и сломал батарейку его мобильника. Подумал о кровавых полосках на запястьях Меган.

— Уточни, что значит законно. Стоит ли нам прибегнуть к карточкам?

— Барри, никакие карточки не заставят меня совершить что-то противозаконное. Я офицер полиции, и я верю в соблюдение закона и не нарушу своих принципов.

— Ты даже не представляешь, какая ты сексуальная, когда начинаешь ораторствовать о «правде, справедливости и американском пути».

— Я не ораторствую! — Она повысила голос. — И если ты так думаешь, то я сейчас же остановлю машину, ты выходишь и идешь пешком!

Но она не замедлила ход.

— Знаешь, а ты ведь проигнорировала сексуальную часть, — заметил он.

— Припаркуйся сама, чтобы можно было забрать машину в любой момент, когда потребуется. А еще тебе надо тряхнуть волосами, ослепительно мне улыбнуться, поблагодарить и повсюду излучать теплое сияние от сознания своей сексуальности.

— Не думаю, что я умею эффектно встряхивать волосами.

— Конечно, умеешь. — Его голос стал глубже, проникновеннее.

— Ну, что ж, спасибо.

— А где улыбка для меня?

Она обнажила зубы.

— Я приберегаю ее для служащего на стоянке.

Она свернула на подъездную аллею и поехала вдоль подозрительно длиной линии оранжевых дорожных конусов. Не может быть, чтобы требовалось так много мест для парковки.

— Ладно, каков План? — спросила она, припарковавшись примерно милях в трех от входа в отель.

Она повернулась и обнаружила, что Барри рассматривает ее.

— Мне нужна карточка, — сказал он.

— Зачем?

— Затем, что я хочу знать, что тебе известно о конгрессмене Гэллоуэе такого, чего не знаю я.

— А, у меня есть как раз подходящая карточка. Подожди. Ага, вот она: «Ни за что на свете нельзя позволять Барри втягивать себя в ситуацию «ты мне — я тебе», в особенности, если дело касается информации, иначе непременно придется об этом пожалеть». Ха! — Она помахала перед ним карточкой.

Он следил за ней, как кот за раскачивающимся клубком, затем схватил карточку.

— То было тогда. А это сейчас. — Барри разорвал карточку. — Меган. — Его голос был низким и таким соблазнительно убедительным, что невозможно было устоять.

— Перестань пытаться манипулировать мной!

— Меган, расскажи мне все, что ты знаешь. Я всего лишь хочу объединить нашу информацию для взаимной выгоды. — У него это звучало так логично. И так сексуально.

Она начала представлять иное объединение.

— Давай уже, отправляйся на свою репетицию. — Он потянулся за своим магнитофоном, но Меган остановила его руку. Когда он кивнул, показывая, что не будет записывать, она продолжила: — Имя конгрессмена всплыло в связи с другим арестом. Это выглядело очень рискованно. Один из детективов захотел узнать больше, потому что нельзя вот так походя бросить подозрение на члена конгресса. И он не хотел впутывать в это дело федералов. Поэтому он сам проверил кое-что, покопался глубже. Прошло несколько недель, а затем кто-то, должно быть, стукнул Гэллоуэю, потому что нам вдруг сообщили, что он сотрудничает с полицией в секретной операции. Но даты были указаны значительно более поздние, чем то время, когда детектив обнаружил его связь с известным торговцем наркотиками. Большой босс управляет из Хьюстона, «шишки» поменьше, хотя тоже довольно крупные, здесь, в Далласе. Для кристально чистого парня конгрессмен проводил многовато времени с определенными подозрительными фигурами. Детективу — нет, я не назову его имени! — не понравилось, как обернулось дело. Вмешались федералы, изъяли все его файлы, а его самого отстранили. Дело было передано другому детективу. Ужасно удобно для конгрессмена Гэллоуэя. Первый детектив пришел ко мне с этим после того, как все сорвалось прошлой осенью, и меня отстранили от должности. Но все равно остаются кое-какие концы, которые не стыкуются.

— Гм…

— Барри, это не подлежит оглашению.

— Гм…

Меган почувствовала, как в нее вонзились ледяные пальцы паники. Он этого не сделает! Нет, не сделает. Но нельзя забывать, что Барри есть Барри, и даже с его раскаянием она снова может остаться в дураках.

— Итак, что же знаешь ты? — Пусть только скажет, что ничего не знает. Пусть только попробует.

Барри не мигая уставился в пространство. Затем он повернулся к ней.

— У конгрессмена Гэллоуэя нет сестры.

Меган подождала, но он больше ничего не сказал.

— И это все? Это и есть твоя важная информация?

— Он солгал, Меган. Он сказал полиции в номере отеля, что чемодан его сестры тоже был обыскан. Они ждали ее приезда, чтобы выяснить, не пропало ли что. Но у него нет сестры.

— Может, он имел в виду невестку или свояченицу?

— Их у него тоже нет.

— Ну и что? — Меган внезапно разозлилась. — Я только что выложила тебе секретную информацию, которую за пределами департамента никто не знает, а твоя большая новость — это то, что у конгрессмена нет сестры? Это не равноценно. Мне нужно больше.

— Мне тоже, — пробормотал он хрипловатым, низким голосом, который все сразу изменил.

Они уставились друг на друга в сгущающейся тишине. Между ними по-прежнему было напряжение, но напряжение иного рода. Надо открыть дверцу машины. Не надо смотреть, как глаза Барри затягивает поволокой.

Тут он наклонился к ней, скользнув ладонью вдоль ее щеки к затылку, притянул к себе и поцеловал. Пылко. Крепко.

И она ответила на его поцелуй. С таким же пылом.

Этот поцелуй случился потому, что он не мог ее не поцеловать. Он хотел ее. И она тоже хотела его. Барри обычно был таким любезным и обаятельным. Меган и подумать не могла, что в нем есть нечто такое примитивное, первобытное, даже жесткое. Подобные качества ни в коей мере не были присущи Барри, по крайней мере раньше. Теперь определенно были.

А эти неописуемые движения языка, которые делали ее совершенно беспомощной?! Она дала ему знать, что у нее в запасе тоже есть парочка приемов. Его руки сжали ее, прежде чем опуститься на плечи и спину, когда он попытался притянуть ее ближе. Но ближе не получалось. Мешала коробка передач, и, пожалуй, это было даже к лучшему. Такой поцелуй не может долго оставаться просто поцелуем.

Меган скользнула руками под куртку Барри и пробежала ладонями по спине, почувствовав мышцы и выпуклости его позвоночника, проверяя ширину плеч и узость талии.

Барри одной рукой продолжал придерживать ее за затылок, а пальцы другой распластались внизу спины, и ей это ужасно нравилось. Когда он опустил руку, скользнул ей под бедра и привлек ближе, она так и не смогла решить, нравился ей это или нет, и просто согласилась. Согласие заключалось в том, что она опустила руку и ухватилась за него пониже спины. Он издал удивленный стон и, глубоко вдохнув, выдернул край ее футболки из джинсов.

Его пальцы погладили обнажившуюся полоску кожи, прежде чем направиться дальше.

Меган отчаянно, до боли, хотела его прикосновения. Она ждала его. Она жаждала его. Не имело значения где, когда и как долго. А когда его пальцы пробежались по тугой эластичной ленте ее спортивного лифчика, она осознала: ей все равно, что будет потом. Но ей не должно быть все равно!

Тогда Меган подалась назад, буквально оторвав свои губы от его рта. Они уставились друг на друга, хватая ртом воздух.

— Нельзя так никого целовать, если ты на самом деле не хочешь этого! — горячо сказала Меган, когда обрела способность говорить.

— Как я мог не хотеть этого? — У Барри был вид человека, которого вырвали из глубокого сна… или прервали поцелуй, в который он был целиком и полностью погружен.

— Ты вполне мог пытаться обольстить меня, чтобы я согласилась пойти с тобой в номер конгрессмена, а не на репетицию обеда.

— А что, обольщение — один из вариантов?

— Это несправедливо. Барри, все эти разговоры о том, чтобы узнать меня поближе… знаешь, здорово смахивает на очередную форму манипуляции.

Он смотрел на нее с нежностью

— Ты знаешь песню «Это в его поцелуе»?

— Да вроде слышала.

— Тебе надо послушать слова. Там поется о том, что женщина может узнать, что движет мужчиной, по тому, как он ее целует.

— О. — Меган вгляделась в его глаза в надежде увидеть, что же движет им.

Барри провел костяшками пальцев по ее щеке.

— Мне надо поцеловать тебя еще раз?

Они, кажется, израсходовали весь воздух в машине, потому что Меган с трудом могла перевести дух.

— Да, но не сейчас, — поспешно добавила она, когда он наклонился к ней. — Сейчас мы выходим из машины.

Они вышли из машины. Он подождал, пока она обошла вокруг на его сторону, потом взял ее за руку и переплел их пальцы. И этот незначительный ласковый жест решил дело.

Она хочет этого мужчину, и когда-нибудь, желательно поскорее, она его получит.