На следующее утро Гарри отправился в министерство внутренних дел с песней в сердце и едва заметными ссадинами от кожаных манжет на запястьях. В его мире все шло правильно — дети не натворили ничего ужасного, только намылили перила на главной лестнице, чтобы устроить гонки, изможденную Плам он оставил в постели с разметавшимися по подушке черными волосами и улыбкой на спящем лице. Карета грохотала по улицам Лондона, а Гарри насвистывал веселую песенку, думая, что нужно будет напомнить Плам — выбор сегодняшних ночных развлечений остается за ним, и скорее всего это будет «Месть гладиатора». Он уже не мог дождаться, когда обнажит свой меч и пленит ее.

— Лорд Росс? — Худощавый молодой человек почтительно поклонился, едва Гарри отдал шляпу и перчатки министерскому лакею. — Лорд Брайсленд ждет вас. Будьте любезны проследовать сюда.

Он проводил Гарри в небольшой кабинет в задней части Уайтхолла. Высокий худой мужчина с пушистыми светлыми усами, сидевший за необъятным письменным столом розового дерева, встал и протянул Гарри бледную руку.

— Лорд Росс, как я рад наконец-то познакомиться с вами. Я столько наслышан о вас от премьер-министра, что мне кажется, будто мы уже давно знакомы.

Гарри поздоровался с новым главой министерства и сел в предложенное кресло.

— Надо полагать, вы уже прочли мой доклад?

— С огромным интересом, — ответил Брайсленд, откидываясь на спинку своего кресла. — Должен заметить, я с трудом поверил, что вы добровольно согласились, чтобы вас использовали. Что, вероятно, подумал при этом премьер-министр… впрочем, не мое дело подвергать сомнению вас или ваши действия. План оказался удачным, и вы раздобыли необходимые доказательства, чтобы предъявить сэру Уильяму обвинение в государственной измене.

— Совершенно верно. Что до вашей информации — как вы, вероятно, уже прочли в моем докладе, я не нашел никаких подтверждений тому, что сэр Уильям работал с кем-нибудь, кроме анархистов, впоследствии повешенных. Я проверил и перепроверил все свои записи от различных осведомителей и нанятых мной в то время сыщиков, и нигде не проскользнуло ни слова о ком-то другом. Насколько я понимаю, сэр Уильям был единственным предателем — по крайней мере среди сотрудников министерства внутренних дел.

Лорд Брайсленд предложил Гарри сигару, но тот покачал головой, стремясь как можно скорее завершить этот разговор. У него есть жена, требующая вниманиями пятеро непослушных детей, которые, возможно, именно в эту минуту придумывают очередной гадкий план.

— Я понимаю ваше нежелание верить в то, что в измену был вовлечен еще кто-то, но думаю, что вы ошибаетесь. Я пригласил вас в Лондон, потому что премьер-министр заверяет — никто лучше вас не умеет вынюхивать правду. — Брайсленд выдвинул ящик стола, вытащил оттуда помятый, заляпанный лист бумаги и протянул Гарри. — Мы не знаем, кому адресовано это письмо. И обратите внимание, написано оно примерно пятнадцать лет назад.

Гарри взглянул на дату, и брови его взлетели вверх.

— Оно написано за день до того, как сэр Уильям покончил с собой.

— Да, — кивнул Брайсленд, снова откинувшись на спинку кресла. — Пожалуйста, прочтите. Заверяю вас, оно имеет к вам отношение и заслуживает того, чтобы вызвать вас в Лондон, хотя вы наверняка предпочли бы проводить время со своей женой и детьми.

Адреса в письме не было, но внизу стояла подпись: «Билл».

«Это дойдет до тебя, после того как я погибну. Не расстраивайся из-за моей смерти, я всегда знал, что цена свободы очень высока. Все, о чем я тебя прошу, — это о мести. Найди моего убийцу и покарай его так же, как он покарал меня. Мне не так легко просить тебя об этом, потому что я уверен: Росс — друг Аддингтона, а премьер-министр непреклонен, когда речь идет о его друзьях, но я верю, что ты меня не подведешь».

Гарри поднял глаза.

— Интересно. Ваш осведомитель не сообщил, кому адресовано письмо или как он его раздобыл?

— Пока никакой информации. Письмо было послано без каких-либо сопроводительных записок. Вероятно, теперь вы понимаете мою озабоченность — в письме содержится откровенная угроза вашей жизни.

Гарри, слегка улыбнувшись, протянул письмо обратно. Ему нравился новый глава министерства внутренних дел, но он больше не вправе рисковать собственной жизнью — не сейчас, когда рядом столько дорогих его сердцу людей. До тех пор пока не станет известна личность человека, угрожающего ему местью, Гарри не собирался придавать значения тревоге Брайсленда.

— Да, но это угроза пятнадцатилетней давности. Думаю, вполне можно предположить, что, кому бы ни было послано это письмо, получатель не решился действовать по указке сэра Уильяма.

Брайсленд подался вперед и нахмурился.

— И все же письмо всплыло именно сейчас, а это указывает, что затаенная неизвестной личностью злоба по-прежнему представляет для вас угрозу.

— Не думаю, — отозвался Гарри и поднялся. — Но если вам станет от этого легче, я готов навести кое-какие справки насчет тогдашних друзей сэра Уильяма. Сомневаюсь, что их осталось много, но проверить не помешает.

Они обменялись рукопожатиями. Брайсленд проводил Гарри до двери.

— Росс, если позволите, я все же предостерегу вас. Не относитесь к этой угрозе легкомысленно только потому, что она давняя. Насколько я понимаю, недавно во время домашнего пожара вы потеряли гувернантку?

— Согласен, случай трагический, но причина в неисправном дымоходе, а не в руке сэра Уильяма, через пятнадцать лет протянувшейся ко мне из могилы.

— Будьте осторожны, — повторил Брайсленд. — Вы очень удивитесь, узнав, как далеко простиралось влияние сэра Уильяма.

Плам отпустила горшок и дрожащей рукой обтерла лицо влажной салфеткой. Уже в четвертый раз она просыпалась, чувствуя себя просто ужасно, и хотя предыдущие дни можно было объяснить более чем неудовлетворительной гостиничной едой по дороге в Лондон, дурой Плам не была. Она тщательно вела записи, и пусть ее месячные никогда не приходили особенно регулярно, два пропущенных раза и утренняя тошнота подтвердили ее надежды, желания и мечты… Но, святая Женевьева, как она скажет об этом Гарри? Он не только постоянно утверждал, что не позволит ей забеременеть (и за два месяца их брака излил в нее семя всего дважды), но и не далее как вчера вечером, когда они прибыли наконец в Лондон после четырех дней, проведенных в дороге, весьма убедительно угрожал, что запрет всех пятерых детей в мансарде и будет держать там до тех пор, пока не придет время возвращаться.

Может быть, сейчас не самый удачный момент для сообщения, что она ждет еще одного ребенка. Плам очень надеялась, что сумеет приглушить свою радость и счастье по поводу долгожданной беременности и Гарри ничего не заподозрит.

Накатила новая волна тошноты. Плам рванулась к горшку и едва успела добраться до цели.

— Я рада и невероятно счастлива, — убеждала она себя между приступами рвоты. — Просто не могу пока никому об этом сказать.

Нет, думалось Плам, пока она нависала над фарфоровым горшком, скрыть будет не так уж и сложно. Кроме того, у нее есть и другие заботы, особенно — Чарлз. Прежде всего, ее волновали его намерения. Как она сумеет удержать его? Как не позволить ему выложить все ее секреты? А, кроме того, ее терзали и другие мысли — как оградить Гарри и сделать так, чтобы он не узнал о возвращении Чарлза со дна морского.

— Ну, мы готовы к утренней экскурсии? — спросила Плам, весело и счастливо спускаясь в главный холл, но при этом крепко держась за перила. На лестницах требовалась особенная осторожность, дети могли устроить очередную ловушку. Гарри здорово научился избегать подвохов, грациозно перепрыгивая через намазанные жиром ступеньки, но Плам со своим драгоценным грузом приходилось быть исключительно внимательной.

Все дети были на месте — Индия читала книгу, близнецы катались по полу, сражаясь за деревянную фигурку, которую собирались приладить к своим лодочкам, Том болтала с одним из лондонских лакеев, чье имя Плам никак не могла запомнить, а Диггер стоял у подножия лестницы, кидая на мачеху сердитые взгляды. За его спиной Хуан держал зонтик и перчатки.

— Ты опоздала, — заявил Диггер, недовольно кривя губы. — Ты сказала — в десять, а уже три минуты одиннадцатого!

— Прошу прощения, — покорно ответила Плам и, настороженно посмотрев на Хуана, взяла у него зонт и перчатки. — Можем выходить, если все… Хуан, вы собрались нас сопровождать?

Очевидно, он ждал этого вопроса, потому что упал к ее ногам и покрыл поцелуями руку.

— Самой большой радостью моего сердца будет позволение служить моей самой-самой леди!

Плам мягко высвободила руку.

— Разве достойному дворецкому подобает сопровождать свою хозяйку? Мне казалось, это обязанность горничной или лакея.

Он поднялся на ноги и искоса бросил на Плам такой взгляд, что от него закипел бы и бульон.

— Зависит от хозяйки. Правда, о восхитительная?

Плам открыла рот, собираясь отмести намек, но решила, что оно того не стоит. Честно говоря, Хуан ей нравился, несмотря (или, наоборот, благодаря) его кокетливой натуре.

— Что ж, значит, нужно ввести это в моду, только и всего. Ну, мы готовы? Прекрасно. Пойдемте.

К счастью, Плам не пришлось долго ждать, когда появятся ответы на ее вопросы о Чарлзе и о том, чего он хочет. Они с Том шли по парку, а дети визжали и описывали вокруг них круги, и тут Плам заметила Чарлза — он поклонился ей, сидя верхом на гнедом жеребце.

— Я увидела знакомого, с которым должна поговорить, — сказала она Том. — Не могла бы ты отвести детей на Серпентайн? Только в воду их не пускай и не разрешай девочкам лазать по деревьям, а то они порвут платья, и не позволяй мальчикам прикидываться нищими и выпрашивать у людей деньги, как вчера, и не давай им…

Том расхохоталась и подняла руку:

— Я не позволю им ничего, только пускать кораблики.

— Спасибо. — Плам благодарно улыбнулась. — Я к вам скоро присоединюсь. Хуан, вы и… эээ… лакей проводите мисс Фрейзер.

Хуан помотал головой и поиграл бровями.

— Гарри это не понравится.

— Правда? — спросила Плам, одним глазом наблюдая за приближающимся Чарлзом.

— Его это не обрадует. Он хочет, чтобы я, ваш Хуан, такой преданный, всегда находился рядом с вами и защищал от мятежной толпы.

— Обычно в Гайд-парке редко встречаются мятежники, — заметила Плам, подтолкнув его к Том. — Я отлично справлюсь сама.

— Я собственными руками вырву из груди свое сердце и растопчу, прежде чем покину самую возлюбленную из всех моих хозяек, — заявил Хуан, трагически раздувая ноздри, чтобы подчеркнуть силу своих намерений.

Плам сдалась:

— Хорошо, только держитесь подальше. Сейчас мне ваша защита не нужна. Иди, Том, увидимся после.

Том кинула любопытный взгляд на спешившегося Чарлза. Тот передал поводья груму и направился к Плам. Том, воздержавшись от вопросов, поспешила вслед за детьми. Хуан маячил где-то поблизости, и Плам очень понадеялась, что он не сможет подслушать их разговор.

— Чарлз, — сказала Плам, когда тот остановился перед ней и изысканно поклонился. — Я так и думала, что наткнусь на тебя, только не рассчитывала, что так быстро.

— Такой же искрометный ум, как и всегда, — отозвался он, протягивая ей руку. — Просто невозможно не воспользоваться шансом мило поболтать с тобой. Прогуляемся?

Плам отвергла предложение руки, но пошла в ту сторону, куда он показал, — к счастью, в противоположную искусственному озеру, где резвились дети.

— И о чем ты хотел со мной поболтать? Я уверена, что тебе не о чем со мной разговаривать, да и я не могу сказать тебе ничего приятного.

— Моя дорогая, моя дорогая, — возразил Чарлз таким фальшиво-смятенным тоном, что Плам захотелось его хорошенько пнуть. — Ты меня ранишь тем, что так и не смягчилась ко мне за прошедшие годы.

— Смягчиться? — в ужасе и бешенстве воскликнула Плам. — Ты меня погубил, бросил, ни словом не возразив своей семье, не подумав, как я буду жить дальше. Ведь я могла забеременеть, однако ты позволил своей семье отправить вас с женой на континент и даже не задумался о том, что будет со мной. Кстати, как твоя жена?

— Умерла семь лет назад, бедняжка. Я снова женился, на дочери греческого аристократа. Девушка грубоватая, но довольно услужливая. — Чарлз попытался потрепать ее по подбородку, но Плам хлопнула его по руке. — Хелена куда покорнее, чем ты, моя дорогая, но, увы, и у нее есть свои недостатки: ей недостает в постели огня, которым обладала ты…

Плам изо всех сил залепила ему пощечину, но рука была в перчатке, поэтому хороший удар не получился. И все-таки лучше, чем ничего.

— Я терплю тебя только потому, что жду ответа: чего ты от меня хочешь, — но никаких оскорблений не позволю… Хуан, нет, отпустите его, это не мятежник.

— Вы его ударили, — произнес Хуан, схватив Чарлза за галстук. Глаза его сверкали баскским стремлением отомстить. — Теперь мне придется его задушить. Гарри не понравится, если я не отомщу за бесчестье, которое он вам нанес.

— Все в порядке, он просто не так выразился. Пожалуйста, отпустите его, Хуан, — просила Плам, оттаскивая обезумевшего дворецкого от Чарлза — у того уже побагровело лицо.

Хуан позволил оттащить себя от Чарлза и перестал его душить, но прежде чем отойти на несколько футов и там с угрожающим видом замереть, бросил обидчику несколько слов, очень похожих на проклятие.

Чарлз шипел и плевался, пока Плам не рявкнула на него:

— Хватит вести себя как младенец, сам виноват. А теперь будь так добр, скажи, что тебе нужно, и без оскорблений…

— Могу заверить, что и не собирался тебя оскорблять, — сказал Чарлз. Его грязно-карие глаза сверкали гневом. Он потер щеку и поджал губы. — Право же, я думал о тебе в совершенно другом смысле, особенно после того как в прошлом месяце приехал в Париж и в мои руки попал очень интересный томик, касающийся актов весьма интимного характера, которые показались мне странно знакомыми.

Ага, наконец-то они приближаются к главному. Плам промолчала, только вскинула брови, подражая вопросительному взгляду Гарри.

— Выяснилось — естественно, мне довольно неловко в этом признаваться, что я оказался в весьма неприятном положении. Финансовые сложности.

Плам едва не рассмеялась, и с ее губ сорвался вздох облегчения. Деньги — вот все, чего хотел Чарлз. Всего лишь деньги. Но и смех, и вздох испарились, едва она осознала, что денег-то у нее и нет.

— Как оказалось, в книге, которую ты так ловко написала, используется наш с тобой интимный опыт…

— Незаконных мужа и жены, хотя ты не считал нужным сообщить мне об этом до тех пор, пока не стало слишком поздно, — не удержавшись, вставила Плам.

— …как основа всей, весьма популярной, как я слышал, книги. И теперь я невольно думаю, что ты наверняка захочешь выразить благодарность и признательность — в денежном эквиваленте — тому, кто сделал возможным появление этой книги на свет.

— Благодарность? — прошипела Плам, разозлившись так, что едва не потеряла дар речи. — Признательность? За то, что ты меня погубил?

— Признательность за то, что я дал тебе средство вырваться из столь постыдного тупика и подняться до благородного положения маркизы.

— «Руководство» не имеет никакого отношения к нашему с Гарри браку!

Чарлз поклонился какому-то знакомому и любезно приподнял шляпу, а потом снова повернулся к Плам.

— Если ты не понизишь голос, дорогая моя Плам, то вскоре поймешь — молчание, которого ты так отчаянно добиваешься, станет бессмысленным.

Плам сделала глубокий вздох, напомнив себе, что должна думать о Гарри и детях. Она не может врезать Чарлзу по носу, хотя он этого вполне заслуживает.

— Я ничего тебе не должна, Чарлз, ни благодарности, ни признательности.

— Увы, — гнусно ухмыльнувшись, отозвался он. — Я боялся, что ты займешь такую достойную сожаления позицию. Позволь напомнить тебе о весьма своеобразном положении, в котором ты оказалась. Из того, что я успел понять вчера на балу, ты вышла за Росса совсем недавно, и никто, кроме меня, пока не знает, что маркиза Росс и вульгарная Вивьен ла Блу — одно и то же лицо. Сомневаюсь, что это известно даже твоему благородному мужу.

Плам хотела возразить, но сообразила, что Чарлз сразу раскусит ее вранье. Поэтому сделала лучшее, что могла, пытаясь спасти положение:

— Гарри знает о тебе. Я ему все рассказала.

— Вот поэтому я и предпринимаю все усилия, дабы не столкнуться с этим джентльменом. Из того, что я слышал, он не поколеблется бросить мне вызов, а я, моя дорогая, как тебе наверняка известно, любовник, а не боец.

Он говорил таким липким тоном, что желудок Плам сжался, но она стиснула руки, чтобы удержаться и не ударить его.

— Сколько ты хочешь?

Чарлз ухмыльнулся:

— Думаю, сумма в пять тысяч меня устроит. Пока.

— Пять тысяч! — Плам вытаращила глаза, чувствуя, как перепутались все мысли. — У меня нет пяти тысяч фунтов!

— Нет? Мне казалось, что успех «Руководства по супружеской гимнастике» был достаточно громким, чтобы ты смогла уделить малую толику мужчине, которому обязана всем.

— Деньги за «Руководство» закончились давным-давно, и уж в любом случае тебе я ничем не обязана. Что до названной тобой суммы, это нелепо. У меня просто нет таких денег.

— Ах, но у мужа твоего они есть. — Чарлз наклонился над ней, и Плам отпрянула. — Это я тоже проверил. Росс — один из самых богатых маркизов, украшающих наш прекрасный остров. Я уверен, если ты хорошенько подумаешь, то найдешь повод получить от него эти деньги. Насколько я понимаю, у многих леди имеются карточные долги на куда большие суммы.

Плам в бешенстве едва не плюнула в него, стиснула зубы и вонзила ногти в ладони, чтобы не кинуться на Чарлза с кулаками.

— Я не играю в карты, — произнесла она в конце концов.

Чарлз пожал плечами:

— Оставляю тебе возможность самой придумать причину, моя дорогая, И совершенно уверен, что тебе не захочется разрушать как свой недавний брак, так и репутацию твоего мужа из-за того, что слухи о твоей литературной деятельности дойдут до ушей общества.

— Ты низкий человек, — не удержалась Плам. — Двадцать лет назад я считала тебя омерзительным, но теперь ты превратился в подлое, гнусное существо. Меня от тебя тошнит.

Чарлз засмеялся, поймал ее руку и прижался к ней губами, одновременно устраивая целое представление из поклона, несмотря на недовольное ворчание Хуана.

— Знаешь, я не хотел возвращаться в Англию, а теперь с нетерпением смотрю в будущее. Я предвкушаю достойное вознаграждение за свои прежние старания. Кстати, дай мне знать, когда запланируешь издание следующей книги. — Он наглым взглядом оглядел Плам с ног до головы. — Буду очень рад и дальше руководить твоими опытами в супружеских упражнениях.

Быстро отступив назад, до того как Плам успела залепить ему еще одну пощечину (хотя вообще-то она собиралась всадить кулак ему в живот), Чарлз вернулся к своему коню с таким видом, будто у него не было ни единой заботы.

Хуан мгновенно подскочил к Плам, агрессивно выпятив челюсть и злобно глядя вслед Чарлзу.

— От него воняет. Он больше не обижал вас, прекрасная леди?

— В том смысле, о котором вы говорите, — нет.

— Идемте за дьяволятами? — спросил дворецкий, кивнув в ту сторону, куда ушли Том и дети.

Плам поколебалась, не зная, то ли пойти за ними, то ли вернуться назад, чтобы освободить желудок в ближайшую посудину — после беседы с Чарлзом, а не из-за младенца, которого носила под сердцем.

— Наверное, нет, — медленно произнесла она. — Том сама справится с детьми — один Господь знает, почему они предпочитают ее, а не меня. Думаю, я лучше вернусь домой…

И тут ей в голову пришла отличная идея.

— Нет, — сказала она, когда Хуан повернул в сторону дома, и показала направо, на Пиккадилли. — Я передумала. Хочу поехать на Олд-Бонд-стрит. Вы не найдете мне кеб? Пешком туда идти довольно далеко, а я хочу побывать в библиотеке Хукмана и попасть домой до возвращения детей. Мне нужно многое обдумать, очень многое, и мысли эти весьма неприятные.

Хуан, ничего не сказав, пошел за кебом.

От Чарлза нужно избавиться, вот и все. Плам избегала слова «убийство», но все мысли вели именно к нему. Если бы речь шла только о ней, она бы о таком и не подумала, но есть Гарри и дети. Да, Чарлза придется устранить.

— Надеюсь, у Хукмана найдется книга, где рассказывается о том, как убить кого-нибудь и не попасться, — вздохнула она, шагая вслед за Хуаном.

— Боже милостивый, они тонут! Спасите! Спасите их!

Николас Бриттон, старший, хотя и незаконный сын графа Уэссекса, замер с двумя блестящими новенькими гинеями в руке, которые собирался отдать проститутке, и глянул в сторону искусственного озера, известного под названием Серпентайн. Проститутка, испугавшись, что останется без денег, выхватила гинеи из руки Николаса и поспешила прочь. Ник, не обратив на это внимания, направился к озеру. Увидев знакомую девушку с короткими кудрявыми темными волосами, скинувшую туфли и собравшуюся нырнуть в воду, он сощурил серые глаза. В озере, в нескольких футах от берега, барахтались и пронзительно кричали какие-то дети. Думая только о том, что детей необходимо спасти, Ник помчался на выручку и прыгнул в воду, даже не разувшись.

— Спасите их! — закричала Том, показывая на детей. Сама она не могла до них добраться, ей мешали раздувшиеся в воде юбки, а дети, окруженные кучей игрушечных корабликов, явно тонули.

— Спокойствие! — прокричал Ник, в несколько мощных гребков доплыв до детей. — Я уже здесь, не волнуйтесь. Ведите себя спокойно, и я всех вытащу. — Он схватил за туловище ближайшего ребенка, но тот (мальчик лет восьми-девяти) пнул его по ноге и укусил за руку.

— Да спасите же их, они тонут! — снова заорала Том.

— Я пытаюсь, — прорычал Ник, сражаясь с мальчиком и пытаясь дотянуться до барахтавшейся рядом девочки. — Не сопротивляйся, я тебя держу! Тебе уже ничто не угрожает!

— Да не детей! — завопила Том, хватая один из игрушечных корабликов. — Они умеют плавать. Мышей, спасайте мышей! Они тонут!

— Мышей? — Ник посмотрел на сине-зеленый кораблик, прыгавший на волнах рядом с ним. И действительно, на нем, отчаянно цепляясь за мачту, болталась белая мышка. Мальчик сильно пнул Ника по почкам и вырвался. Только сейчас до Ника дошло — во-первых, воды здесь только по пояс, а во-вторых, он рисковал здоровьем и жизнью ради спасения мыши.

Ну, честно говоря, насчет здоровья и жизни он несколько преувеличил, но в данных обстоятельствах это преувеличение было вполне оправдано.

— Мышей? — взревел он, глядя на Том, уже схватившую второй кораблик и вытащившую оттуда грызуна. — Я прыгнул в воду, полностью одетый, чтобы спасти мышей?

— А вас никто и не просил, — негодующе ответила Том.

Ник изо всех сил старался не обращать внимания на эффект, производимый водой на легкий газ ее платья, но только святой не оценил бы дивных очертаний тела Том, а Ник святым не был.

— Я отчетливо расслышал, как вы кричали: «Спасите их, они тонут». Если это не просьба о спасении…

— Мышей, — оборвала его Том, дотягиваясь до третьего кораблика. Дети, уже наплававшись, выбрались на берег и оттуда подавали советы и предложения, как выловить оставшиеся кораблики.

Ник выудил с ближайшего кораблика промокшую мышь и швырнул кораблик на берег, где на него набросились сразу двое промокших детей и начали спорить о том, чей он.

— Я же не знал, что вы вопите из-за мышей. Я думал, это дети тонут. Учитывая все обстоятельства, ошибка вполне логичная.

— Ну и?.. — осведомилась Том. На ее плече сидели сразу три мокрых мыши. Она показала пальцем на последний кораблик, плававший в самой середине озера.

— Ну и что? — отозвался Ник, прекрасно понимая, чего она хочет.

— Вы что, не собираетесь его вытаскивать? Он может в любую секунду утонуть.

— Я не спасаю мышей, — с великим достоинством отрезал Ник — ну, настолько великим, насколько это возможно, если ты промок и сжимаешь в руке извивающуюся белую мышь.

— Нет, вы грабите, но даже у грабителей могут быть высокие моральные устои — по крайней мере по отношению к некоторым вещам. Вы же не хотите нести ответственность за гибель несчастной невинной мышки?

— А почему нет? Не понимаю, ради чего я должен ее спасать.

Том наградила его взглядом, который испепелил бы любого менее стойкого мужчину.

Ник дошлепал до нее по воде, против воли восхищаясь тем, как чудесно мокрое платье облегает изгиб ее бедер и высокую грудь. Он швырнул Том свою мышь, посмотрел на девушку, надеясь, что взгляд получился твердым и несгибаемым и ни в малейшей степени не отразил стремительно растущей влюбленности, и поплыл обратно, чтобы вернуть на берег последний кораблик и его пассажира.

— Вот видите? Все-таки в вас есть что-то хорошее, — приветствовала его Том, когда он, хлюпая мокрой обувью, выбрался на заросший травой берег с корабликом и мышью в руках. — Я знала, что вы не можете быть совсем уж плохим. Диггер! Только глянь на Руперта! Он едва не утонул!

— Он едва не утонул, — пробормотал Ник, выливая воду из ботинок.

— Руперт не умеет плавать, — пояснила Том, целуя мышонка в маленькую мокрую голову. — Думаю, что они пострадали достаточно. Нужно их отпустить.

— Полагаю, так будет лучше для всех участников, — довольно кисло отозвался Ник, пытаясь отжать свой жилет.

Том выпустила мышей на свободу, в ближайший кустарник, подняла глаза и так ослепительно улыбнулась Нику, что он мгновенно забыл свое недовольство.

— Вы очень храбро прыгнули в озеро. По правде говоря, выглядело крайне эффектно. Меня это очень впечатлило.

— В самом деле? — просиял Ник.

— Ну конечно. В конце концов, грабители обычно действуют только на суше, а вы превосходно справились и в воде. Жаль, что вам пришлось промокнуть, — добавила она, глядя на его грудь, — но, думаю, это пойдет только на пользу вашей одежде.

Ник посмотрел на свой потрепанный наряд, который он надевал, желая остаться инкогнито, и уже хотел признаться ей, кто он такой и почему тайком пробрался в дом прошлым вечером, но решил, что молчать будет мудрее. Он поклонился, снял с плеча водоросль и протянул ее Том с таким видом, будто это наиредчайшая оранжерейная роза.

— Всегда к вашим услугам.

Она, хихикнув, взяла водоросль, быстро собрала всех детей и отпустила лакея, кинув взгляд на Ника.

— Ваши братишки и сестренки довольно… шустрые, да? — спросил он Том, отгонявшую ребятишек подальше от озера. Самый старший мальчик показался ему знакомым, но Ник никак не мог вспомнить это веснушчатое лицо.

— О, они мне не братья и не сестры, у меня вообще нет братьев и сестер. Это приемные дети моей тети. В смысле — дети ее мужа.

— А, — сказал Ник. — И кто же ее муж?

Том поджала губы, словно обдумывала вопрос. Нику ужасно захотелось поцеловать ее, хотя он прекрасно понимал, что не имеет на это никакого права, во всяком случае — пока она считает его грабителем.

— Не следовало бы вам говорить, но если я не скажу, вы можете по ошибке ограбить дом Гарри, так что, наверное, лучше сказать.

— Гарри?

— Гарри, новый муж моей тети. Лорд Росс. Он маркиз, и не думаю, что он легко отнесется к ограблению, поэтому буду вам очень признательна, если вы вычеркнете его дом из списка ваших возможных жертв.

Ник едва не поперхнулся, откинул с лица мокрые волосы и посмотрел на бегущих впереди детей. Эти неопознанные чудовища и есть дети Гарри? Конечно, последние несколько лет он провел в Оксфорде, где ему в голову вколачивали знания, но неужели он так давно не видел ребятишек? Ник мысленно сосчитал и сообразил, что прошло почти пять лет с тех пор, как он сопровождал в Роузхилл отца и мачеху.

Том смотрела на него, встревожено нахмурившись, и Ник поспешил ее успокоить:

— Пожалуй, я могу дать вам клятву, что никогда не буду грабить лорда Росса.

— О, хорошо, — с откровенным облегчением отозвалась она и остановилась, прежде чем пересечь оживленную улицу. — Надеюсь, вы поняли почему. Гарри, конечно, не такой крупный мужчина, как вы, но тетя говорит, он дрался на дуэлях. Разумеется, вызов он вам не бросит, потому что вы не джентльмен, но если надумаете его ограбить, он вас здорово побьет.

— Наверняка, — согласился Ники уже хотел объяснить, что пусть он и не аристократ, но тем не менее джентльмен. Они как раз вступили в узкий переулок между двумя домами, дети помчались вперед, и Ник решил, что это короткая дорога к лондонскому дому Гарри. Но прежде чем он успел хоть что-то сказать, Том ахнула и ринулась к детям.

Там, впереди, ярдах в двадцати от них, в ужасе вопили все пятеро. Они, то и дело оборачиваясь, бежали навстречу Том, а на них надвигалась карета. Кучер съехал на сиденье в сторону, словно потерял сознание, а лошади, покрытые пеной, грохотали копытами по узкому переулку.

Ник, помчавшийся следом за Том, одним быстрым взглядом охватил детей, лошадей и безопасное расстояние. Он никак не успевал вытащить детей из переулка, а для того чтобы карета их миновала, не хватало места. Лошади явно перепугались и обезумели, они растопчут любого, кто окажется у них на пути. Единственный выход — крохотная площадка для мусора слева. Если он сумеет оттолкнуть детей туда, они будут спасены.

Ник промчался мимо Том, которая, похоже, пришла к тому же выводу и теперь махала рукой влево и кричала детям, чтобы они бежали на эту мусорную площадку. Ник пробежал мимо Индии и Энн и выхватил из рук Диггера самого маленького мальчика.

— Беги! — заорал он Диггеру, неуклюже кидаясь за ним. Том, добежав до девочек, толкнула их на площадку, Эндрю прыгнул следом. Лошади надвигались, грохот копыт в этом замкнутом пространстве просто оглушал, перекрывая шум крови в ушах. На спину Нику падала лошадиная слюна. Собрав последние силы, он тоже отпрыгнул в сторону, прикрыв Мактавиша от удара о кирпичную стену, но ударившись об нее сам. Лошади промчались мимо, следом волочилась карета, разметав по дороге ведра с мусором.

— Стойте здесь! — прокричал Ник, поднялся на ноги и бросился за каретой.

— Ник! — закричала ему вслед Том, но он не остановился. Если лошади вырвутся на улицу, опасности не миновать. Он добежал до конца переулка и остановился. Кучер сидел прямо, крепко удерживая в руках вожжи, и смотрел в сторону переулка. Увидев Ника, он хлестнул лошадей кнутом и, не обращая ни на кого внимания, помчался вдоль по улице.